Текст книги "Секретный фронт. Воспоминания сотрудника РСХА"

Вильгельм Хёттль
Секретный фронт. Воспоминания сотрудника РСХА

© Чупров Ю.Д., перевод на русский язык, наследники, 2017

© ООО «Издательство «Вече», 2017

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2020

Сайт издательства www.veche.ru

Часть первая
Люди, которых я знал

Глава 1
Структура секретной службы

Я не собираюсь оправдываться по поводу моего прихода в немецкую разведку. Произошло это в 1938 году после вторжения немецких войск в Австрию, а организация называлась тогда «службой безопасности». Каждое государство всегда подчеркивает, что его секретная служба предназначена для обеспечения безопасности страны, хотя, естественно, в ее деятельность входят шпионаж и довольно часто – саботаж. Поскольку и наши задачи носили такой же характер, я буду далее называть свое управление «немецкой секретной службой».

Первостепенно задачей этой службы после падения Австрии являлся разгром Малой Антанты, чтобы не дать союзникам возможности отдышаться.

Сам я в то время был студентом, изучавшим историю и не имевшим никакого представления о своем будущем. В службу я был привлечен, так как в Венском университете специализировался как раз по региону Юго-Восточной Европы. Немецкая секретная служба была заинтересована в установлении связей с историческим факультетом университета в целях создания специальной школы, где готовили специалистов по подрывной деятельности в европейских странах. Прусский офицер разведки, некий Полте, привлекший меня к работе в службе, особенно интересовался менталитетом различных национальных групп, входивших в свое время в состав Габсбургской империи, и трениями между ними и государством.

Я был послан в Берлин, где проживал в крохотной комнатке на одной из небольших улиц в районе Кёпеника, где началась моя специальная подготовка. Наша штаб-квартира в период войны находилась на Беркаэрштрассе в Шмаргендорфе – пригороде Западного Берлина. Пятьсот сотрудников работали непрерывно в три смены без выходных. Подразделения размещались в современных зданиях, выстроенных из красного кирпича и неплохо оборудованных. В основном здании когда-то размещался дом престарелых с множеством небольших квадратных комнат. Здание было реквизировано с началом войны, и в нем обосновался зарубежный отдел СД, занимавшийся исключительно операциями за границей и обработкой материалов, поступавших оттуда. До войны это был совсем небольшой отдел, размещавшийся на Вильгельмштрассе под покровительством министерства иностранных дел.

Моим шефом в первые годы войны был генерал СС Йост. Наши помещения строго охранялись подразделением войск СС. Каждый сотрудник имел специальный пропуск. Пропускная система была введена и для технических подразделений, размещавшихся также в Западном Берлине – в районе Ванзее. Там изготовлялись фальшивые документы и паспорта, находилась лаборатория криминалистики и секретная радиостанция, где осуществлялась подготовка радистов, а впоследствии велась «радиоигра». Эти подразделения относились непосредственно к службе безопасности и не имели никакого отношения к военной разведке.

После начала войны присвоение очередных званий и продвижение по службе шло довольно быстро, так что в 1943 году я был уже майором, а в 1944 году – подполковником, начальником отдела VI управления Главного управления имперской безопасности по разведке и контрразведке в Центральной и Юго-Восточной Европе.

Моя штаб-квартира в то время находилась в Будапеште – в старинном районе города, в небольшом дворце, построенном в XVII веке в период турецких войн и принадлежавшем ранее графу Батиани. В моем подчинении было шесть человек, а в задачу входило поддержание связи с венгерской секретной службой и немецкой колонией. Жил я там же.

Денежное довольствие мне перечислялось на счет в венском кредитном банке. Поскольку я находился за рубежом, начисления шли в долларах – 700 долларов в месяц в качестве оклада и 500 долларов на транспортные расходы. Фонд оплаты агентуры в рейхсмарках был неограничен, долларов же и швейцарских франков в нем было совсем мало. Вначале деятельность моя носила в основном политический характер, но в ходе войны была переключена на военные аспекты. За последние полтора года войны мною было направлено за линию фронта довольно большое число агентов. Агенты и информаторы, действовавшие за линией фронта, получали в среднем (в пересчете на доллары) по 5 тысяч. Группа немцев же, проживавшая в Аргентине и шпионившая против Соединенных Штатов, получала максимальную сумму в 50 тысяч долларов. Назвать имена этих людей я не могу, так как они еще живы и проживают там же.

Думаю, что из сказанного читатель поймет направленность и характер моей работы. Однако целью этой книги не является раскрытие технических методов и приемов немецкой секретной службы. Вместо этого я намерен показать, как некоторые виды этой деятельности оказывали воздействие на ход истории.

Полагаю, что и британская секретная служба являлась инструментом государственной политики и осуществляла подобную же деятельность. Тем не менее могу сказать, что в целом ряде случаев, касающихся сфабрикованных инцидентов и стремительно развивавшихся интриг, немецкая разведка оказывалась более компетентной.

Однако прежде чем перейти к подробному раскрытию некоторых аспектов, я остановлюсь на характеристике людей, с которыми мне приходилось работать.

Хотя это может прозвучать странно, но все годы нам приходилось работать в условиях соперничества со своими же собственными подразделениями и организациями. Дело в том, что служба безопасности – СД выросла и всецело зависела от СС, секретной полиции – гестапо и нацистской партии. Вследствие этого она являлась исполнительным органом в осуществлении политики Гитлера, хотя и пыталась получить некоторые полномочия на проведение более реального курса.

Основным нашим соперником была военная разведка вермахта, абвер, – организация, созданная гораздо раньше нашей, более дряхлая и подходившая с устаревшими мерками к проблемам войны. Она получала всемерную поддержку Генерального штаба и подчинялась Верховному командованию вермахта. Абвер обладал большой степенью самостоятельности, поэтому нашей секретной службе было непросто ограничивать его влияние, а впоследствии и поглотить, поскольку объединить наши усилия не удалось.

Хочу привести организационную структуру секретной службы и военной разведки, так как это поможет читателю в дальнейшем лучше разобраться в историях, о которых я ниже поведу рассказ.

В Германии были, по сути дела, две разведывательные организации – военная разведка (абвер) и внешняя разведка службы безопасности. Абвером до 1944 года командовал адмирал Вильгельм Канарис, внешнюю же разведку в 1944 году возглавил генерал-майор СС Вальтер Шелленберг, в подчинение которого вошли подразделения расформированного к тому времени абвера, осуществлявшие разведку за рубежом.

Руководство зарубежной военной деятельностью осуществлялось иностранным отделом, затем управлением Верховного командования вермахта, во главе которого, как мы уже упоминали, стоял адмирал Канарис. У него было два заместителя – адмирал Бюркнер и генерал-лейтенант Пикенброкк.

Пикенброкк занимался непосредственно вопросами разведки, Бюркнер же ведал административными вопросами, поддерживал связь с министерством иностранных дел и отделом военного атташата Генерального штаба армии.

В абвере имелись центральный аппарат и аппарат разведки, подчинявшиеся заместителям Канариса. Центральный аппарат ведал вопросами организации, финансов и права, не касаясь разведывательных аспектов.

В распоряжении шефа абвера находилось, кроме того, специальное подразделение, имевшее номер 800, преобразованное затем в так называемую Бранденбургскую дивизию.

Аппарат разведки организационно состоял из трех отделов: 1-го отдела, занимавшегося сбором и обработкой разведывательной информации; 2-го отдела, ведавшего вопросами ведения психологической войны, подрывной деятельности и саботажа, и 3-го отдела, отвечавшего за контрразведку и вопросы безопасности.

Каждая группа армий имела собственный разведывательный отдел с подобными же секторами. В армиях и дивизиях были предусмотрены так называемые разведывательно-информационные центры. После реорганизации 1944 года они были переименованы в войсковые разведывательные подразделения.

В военных округах также имелись подразделения разведки и безопасности (контрразведки), перед которыми стояли те же задачи, что и перед фронтовыми разведподразделениями. Структурно они подразделялись на три направления, подобно берлинскому управлению. Подобные же органы были созданы в нейтральных и дружественных странах, где они получили статус военных организаций. Их оперативная деятельность не ограничивалась только страной пребывания, а распространялась на сопредельные, а также вражеские страны.

Еще одним источником поступления информации являлись военные и иные атташе, подчинявшиеся, однако, не управлению военной разведки, а отделам военных атташе в главных штабах сухопутных войск, военно-морских и военно-воздушных сил.

Политическая (внешняя) разведка вначале являлась 3-м отделом службы безопасности и была впоследствии реорганизована в VI управление Главного управления имперской безопасности (РСХА). Возглавлял его генерал-майор СС Шелленберг. Здесь имелись отделы, занимавшиеся вопросами организации и ведения зарубежной и промышленной разведки, саботажа и другими аспектами (см. схему).

Первоначально VI управление имело так называемых «наблюдателей» в различных сферах разведывательной деятельности с задачами, подобными задачам военной разведки (абвера), но гораздо меньшими по объемам. В нейтральных и дружественных странах разведывательная работа осуществлялась под руководством «главных представителей VI управления».

В целом ряде дипломатических миссий Германии в дружественных странах имелись полицейские атташе, которые, однако, непосредственной разведывательной деятельностью занимались совсем мало, ограничиваясь чисто полицейскими вопросами.

Функции VI управления РСХА резко отличались от функций других его управлений и не имели ничего общего с полицией и гестапо, на чем настаивал Шелленберг. Эта его позиция была еще более усилена, когда VI управление поглотило военную разведку (абвер) и включило в свой состав большое число бывших абверовских офицеров.

Министерство иностранных дел располагало собственным разведывательным аппаратом, используя все без исключения посольства и немецкие дипломатические представительства за рубежом.

Кроме того, имелись и различные «специальные организации» типа исследовательского центра военно-воздушных сил, оснащенные секретными телефонами и оборудованием для беспроволочной связи.

На приводимых схемах представлена структура военной разведки, абвера, до 1944 года и VI управления Шелленберга после поглощения им военной разведки.

Глава 2
Райнхард Гейдрих

Любое упоминание немецкой секретной службы, так или иначе, связано с именем Гейдриха. Тем не менее создание этой службы не являлось делом только его рук: на организационную сторону и формирование характера ее деятельности оказали свое влияние многие люди. Взять хотя бы адмирала Канариса, до 1944 года возглавлявшего вполне самостоятельную военную разведку вермахта и имевшего двух заместителей – адмирала Бюркнера и генерал-лейтенанта Пикенброкка. Среди других следует назвать небезызвестного Гиммлера, высшего шефа СС, и генерал-майора СС Вальтера Шелленберга, начальника политической секретной службы (внешней разведки), поглотившей в 1944 году ведомство Канариса. Самую же значительную роль играл, вне всякого сомнения, Райнхард Гейдрих, человек, которого нельзя забыть, если он хоть раз встретился на вашем пути.

Кто же был этот Гейдрих? Когда летом 1931 года еще молодым человеком в возрасте двадцати семи лет он вступил в СС, все, что было о нем известно, так это то, что он был обер-лейтенантом флота, выброшенным, как говорится, за борт «реакционным» немецким адмиралитетом за его симпатии к национал-социалистам. Так, во всяком случае, интерпретировал свою историю сам Гейдрих, близко к реальности, но не совсем точно.

В действительности причиной его увольнения со службы были обстоятельства, далекие от политики. В Киле, где он тогда находился, Гейдрих познакомился с дочерью местного архитектора, и они сблизились, что, впрочем, было вполне естественно. Молодой лейтенант, репутация которого не отличалась безупречностью, имел ряд связей с женщинами и девицами весьма фривольного характера. Несмотря на это, архитектор был готов отдать за него замуж свою дочь и обратился к будущему зятю с вопросом о деталях свадьбы. Лейтенант же цинично отказался от женитьбы. Ничто, как заявил Гейдрих, не заставит его жениться на девушке, которую мало интересуют его служба и успехи: особа такого рода не достойна быть женой офицера!

Когда обращение к старшим по званию офицерам ничего не дало, а Гейдрих продолжал отказываться от женитьбы на своей жертве, возмущенный отец письменно обратился к командующему флотом адмиралу Рёдеру с изложением обстоятельств дела. Будучи строгим и суровым командиром, тот уволил Гейдриха со службы.

Подробности этой истории были мало кому известны, а Гейдрих постарался, чтобы она не получила распространения. Об истории же, в подлинности которой я нисколько не сомневаюсь, я услышал от его коллеги по секретной службе, генерала СС Германа Беренса. На какой-то вечеринке в 1940 году некий подвыпивший морячок рассказал о сути дела собравшимся. Когда слух об этом дошел до Гейдриха, незадачливый рассказчик оказался в концентрационном лагере по обвинению в клевете и злословии с указанием, чтобы он оттуда не вышел.

Как «офицер, уволенный с флота за свои национал-социалистские убеждения», Гейдрих был встречен с распростертыми объятиями в гамбургской СС. В то время СС была еще незаметной организацией, в которую входили по большей части задиристые малообразованные парни, так что новый рекрут с высоким интеллектом скоро выдвинулся и привлек к себе внимание руководства. Рейхсфюрер СС Гиммлер посчитал, что молодой человек способен на крупные дела.

Гейдрих был весьма амбициозным человеком, прекрасно представлявшим себе свое будущее. Совсем не случайно и не по рекомендации или подсказке кого-то другого он стал заниматься вопросами секретной службы и секретной полиции. По своей собственной инициативе он представил Гиммлеру объемную докладную записку, в которой изложил необходимость создания этих институтов. Гиммлер сразу же согласился с его предложением и наделил Гейдриха полномочиями по созданию службы безопасности в составе СС, заверив, что после прихода национал-социалистов к власти ему будет поручена организация секретной полиции с проведением, скорее всего, реформы существующей полицейской службы.

Несмотря на это, имя Гейдриха, даже в партийных кругах, было мало кому известно. Правда, заместителем фюрера была подготовлена инструкция, в соответствии с которой служба безопасности СС во главе с Гейдрихом будет впоследствии признана в качестве единственной разведывательной службы партии и что все остальные информационные подразделения партии и CA прекратят свое существование. Но кто такой был Гейдрих, никто толком не знал. Но и это входило в часть плана Гейдриха: оставаться до поры до времени в тени, изображая из себя рядового, преданного партии члена и верного подчиненного своего шефа Гиммлера.

В марте 1933 года Гиммлер был утвержден полицейским президентом Мюнхена. Он немедленно назначил Гейдриха начальником политической секции своего управления, и тот в течение всего нескольких месяцев создал эффективный контрольный инструмент – баварскую политическую полицию.

Гейдрих никогда не был идеалистом и приверженцем какой-либо идеологии, отличаясь чрезвычайным цинизмом, принимавшимся иногда за либеральность мышления. При подборе сотрудников он обращал основное внимание на их готовность к подчинению и абсолютное послушание, мало интересуясь даже их отношением к политическому курсу национал-социалистской партии. Многие из близких к нему людей не были нацистами, но отличались отличной дисциплиной, усердием и исполнительностью.

Генрих Мюллер, ставший впоследствии шефом гестапо, был, например, ярым противником национал-социализма вплоть до 1933 года. Он, однако, быстро продвигался по служебной лестнице у Гейдриха, несмотря на партийное требование учета прошлой деятельности того или другого человека. Только перед войной Гиммлеру удалось с трудом уговорить партийную канцелярию принять шефа гестапо в члены НСДАП.

И это не было исключением. В качестве другого примера можно назвать Вернера Беста, заместителя Гейдриха по службе безопасности, направленного им в Берлин в качестве своего представителя с задачей вхождения в прусскую полицию. Но этот был энтузиастом и идеалистом.

Первостепенной своей задачей в то время Гейдрих считал нейтрализацию и подчинение себе политической полиции Пруссии, самой крупной в государстве. Герман Геринг, являвшийся премьер-министром Пруссии, был одновременно начальником прусской политической полиции, делами которой фактически заправлял Рудольф Дильс, проявивший себя как первоклассный организатор и администратор уже в период правления прусского рейхскомиссара Франца фон Папена.

Дильс, высокого роста, худощавый, темноволосый, с чертами лица монголоидного типа, был самым настоящим интриганом. На первых порах Гейдрих вступил в конфликт с ним, встретив достойного противника. Отчасти благодаря своему административному таланту, отчасти – принадлежности к влиятельному студенческому братству Дильс, будучи в возрасте около тридцати двух лет, занимал довольно прочные позиции по службе и в обществе еще до прихода нацистов к власти. Сам он нацистом не был и поддерживал националистическую партию, а также организацию правого толка – солдатский союз «Стальной шлем». В борьбе против прусского социал-демократического правительства и, в частности, против Карла Северинга, министра внутренних дел, Дильс был рьяным сторонником фон Папена. Когда же понял, что ничто уже не остановит поступательного движения национал-социалистов, то своевременно перешел в их лагерь. Ему удалось установить контакты с руководством НСДАП, а когда Геринг был назначен премьер-министром Пруссии, то предоставил в его распоряжение не только свои знания и способности, но и секретную информацию, которой располагал. В 1932 году в его руки попали секретные досье, которые велись в прусской полиции на всех политических лидеров, как он потом мне рассказывал, причем особое внимание было уделено национал-социалистскому руководству и всем более или менее заметным лицам, которые когда-либо проживали в Берлине. От острого взора полиции не ускользнули и малейшие поступки этих личностей, в особенности интимного характера. Геринг сразу же понял ценность материалов Дильса, которые мог использовать в своих политических целях. Таким образом, Дильс попал в ближайшее окружение Геринга. Быстрый взлет Геринга к высотам Третьего рейха, видимо, не в последнюю очередь был связан с материалами Дильса, из которых ему стали известны многие тайны партийной верхушки.

Благополучно пережив смену правительств, Дильс продолжал укреплять свои позиции в Берлине, чем в это же время занимался Гейдрих в Мюнхене. Такое положение дел не могло длиться долго: два человека одного и того же характера, с одинаковыми амбициями, стремившиеся к одной и той же цели, мирно сотрудничать не могли. Дильс вступил в ожесточенную борьбу. Несколько раз Гейдрих решал, что одержал верх, как тут же убеждался в нанесении успешного контрудара Дильсом, сумевшим убедить Геринга в весомости своих аргументов. Наконец, в апреле 1934 года Дильс был вынужден уступить. Геринг разрешил уговорить себя по поводу целесообразности передачи прусской секретной полиции в подчинение Гейдриху, являвшемуся уже заместителем Гиммлера. Дильс ушел со своего поста и был направлен в Кёльн в качестве тамошнего главы администрации. К слову говоря, Геринг долго колебался и принял такое решение в самый последний момент. Дильс намеревался было продолжить свою прежнюю деятельность, но Геринг позвонил ему и объявил о своем решении.

На этом, однако, отношения между Герингом и Дильсом не прекратились. Геринг очень редко отходил от людей, которые когда-то были, образно говоря, под его крылом. К таковым он испытывал комплекс лояльности и преданности, продолжая считать себя их покровителем, даже если и не был в состоянии на данный момент оказать им реальную защиту. Дильс с тех пор так и оставался региональным администратором в Кёльне, а затем в Ганновере, но Геринг старался оказать ему покровительство при первой же возможности. Дильс женился позже на кузине Геринга, вдове офицера полиции, брата Геринга.

Войдя в семейный круг Герингов, Дильс рассчитывал вновь вернуться к активной политической жизни, но обстоятельства сложились не совсем так, как он полагал. Уже в начале 1943 года Дильс понял, что Германия проиграет войну, и попытался убедить своего шурина сделать соответствующие политические выводы. Но это ему не удалось, как и целому ряду других влиятельных лиц, пытавшихся вырвать Геринга из летаргического сна. И все же родственные отношения с рейхсмаршалом оказали ему неоценимую помощь. Это обстоятельство спасло ему жизнь, когда он после событий 20 июля 1944 года был арестован. Казнь его казалась неминуемой, хотя он, по сути дела, всего-навсего заигрывал с заговорщиками. Числился он и в списках Гейдриха – среди лиц, подлежавших ликвидации (но Гейдрих сам был ликвидирован прежде).

Находясь в заключении в подвалах штаб-квартиры гестапо по Принц-Альбрехт-штрассе в Берлине, Дильс сообщил Герингу через своего адвоката, что не будет возражать против бракоразводного процесса. Геринг же в ответ передал ему записку, в которой обещал, что будет добиваться его освобождения. Обе стороны сдержали свое слово, и жизнь Дильса, бывшего наиболее талантливым и опасным противником Гейдриха, была сохранена.

Заслуживает упоминания еще один соперник Гейдриха – Ханс Бернд Гизевиус, хотя он и был, пожалуй, послабее Дильса. Гизевиус служил под руководством Дильса в прусской секретной полиции. Это был импозантный человек и блестящий острослов. Но Дильс посчитал его докучливым с его амбициями и интриганством и перевел на незначительную должность. Гизевиусу же удалось перейти на работу в секцию полиции министерства внутренних дел. В лице тогдашнего министра внутренних дел, национал-социалиста Фрика, бесцветного, типичного государственного служащего, он нашел идеальную фигуру для осуществления собственных замыслов, используя его как пешку в политической игре, которую вел.

Идеи Гизевиуса представляли определенную опасность для Гейдриха, так как он намеревался поставить все провинциальные полицейские службы, которые еще не были прибраны к рукам Гейдрихом, под централизованный контроль полицейской секции министерства внутренних дел. Свою подпольную борьбу против Гейдриха он вел в течение довольно продолжительного времени, а в 1936 году ему даже удалось добиться в Вюртемберге создания объединения полицейских служб немецких земель (кроме Пруссии), имевшей корпоративную антигейдриховскую направленность.

Однако эти действия не могли помешать Гейдриху все же стать шефом национальной службы безопасности. По всей видимости, это поражение побудило Гизевиуса, ориентировавшегося до того на «Стальной шлем», перейти сначала в лагерь оппонентов национал-социализма, а позднее, когда он перешел на службу в военную разведку под начало генерал-майора Остера, – и в ряды антигитлеровских заговорщиков. Но и в этих кругах он не стал влиятельной фигурой. Публикация двух его книг, предназначенных для раскрытия секретов успехов национал-социалистского движения, а также выступления в качестве одного из основных представителей обвинения на заседаниях Нюрнбергского международного трибунала стали поводом для придания ему в глазах общественного мнения той важной роли, которую он на самом деле никогда не играл.

Между тем на пути подъема к вершинам власти Гейдриха подстерегала новая опасность. Сразу же после того, как он был назначен шефом службы безопасности, поползли слухи, что он якобы по своим анкетным данным не соответствует требованиям Третьего рейха. Инициатором этих слухов был некий пекарь из Галле-на-Заале, родины Гейдриха. Он, в частности, заявил, что бабушка Гейдриха Сара, которую он знал лично и которая умерла в Лейпциге, была еврейкой-полукровкой и что отец Гейдриха, преподаватель музыки, тоже был наполовину евреем. Гейдрих подал на пекаря в суд и выиграл процесс, который в соответствии с указаниями, данными прессе, не вызвал никаких комментариев в обществе. «Клеветник» не смог представить в суд документальных подтверждений сказанного им. Когда же по его просьбе были затребованы из Галле свидетельства о браке родителей и о рождении Гейдриха, то по непонятным причинам соответствующие записи за март 1904 года (год рождения Гейдриха) обнаружены не были!

В 1935-м и 1937 годах Гейдриху снова пришлось выступать против двух лиц, утверждавших его еврейское происхождение, но в обоих случаях дело дальше суда не заходило. К тому же первый обвинитель отказался от своего заявления в письменной форме, а второй исчез, пропал в концентрационном лагере.

А то, что предпринял Гейдрих, было очень просто. Он приказал одному из своих прихвостней, эсэсовскому унтер-офицеру, которого хорошо знал еще со времен Гамбурга, проникнуть в отдел записи актов гражданского состояния и выкрасть все документы, касавшиеся его родителей, а затем уничтожить. Гейдрих было забыл о памятнике на могиле бабушки в Лейпциге, а когда вспомнил, то послал на кладбище того же громилу, который, вывезя камень с надписью «Сара Гейдрих» на грузовике, бросил его в ближайшую реку. «Узнав» о происшествии, Гейдрих заменил его другим камнем с лаконичной надписью «С. Гейдрих». Счет за установку памятника был обнаружен в бывшем кабинете Гейдриха в 1945 году.

Удалось ли Гейдриху устранить все, что могло его скомпрометировать? По имеющимся сведениям, нет. В Майссене, где его бабушка и отец жили долгое время, осталось достаточно доказательств еврейского происхождения шефа немецкой полиции безопасности. Сведения эти попали в руки его основного соперника адмирала Канариса. О том, как они были использованы, будет рассказано ниже.

Шанс отличиться представился Гейдриху 30 июня 1934 года, в так называемую «ночь длинных ножей». Тогда впервые выяснилось, сколь необходим он был Гитлеру, и служба, сослуженная им, не была забыта. С присущей ему проницательностью и интеллектом он правильно оценил момент, когда трения между CA и начальником штаба CA Рёмом, с одной стороны, и Адольфом Гитлером – с другой, достигли критической отметки. Более отчетливей, чем Гиммлер, Гейдрих понял, что Гитлеру необходимо, несмотря ни на что, оградить себя от опасности «второй революции», над которой у него не будет контроля и которая, скорее всего, лишит его власти диктатора. Ожидать, пока Рём начнет эту революцию, было слишком опасно. Гитлер, как считал Гейдрих, должен был избежать такого развития событий.

Сразу же после 30 июня Верховный суд вынес свое решение по поводу произошедшего, но я не буду его комментировать. Считаю все же необходимым привести несколько неоспоримых фактов. 30 июня 1934 года не было еще никаких признаков подготовки Рёмом революции и путча CA. То, что «вторая революция» могла произойти, более чем вероятно, но в тот момент не было еще ни планов, ни какой-либо подготовки к ней. И все же имелись два обстоятельства, не вызывавшие никаких сомнений. Первое – это то, что Рём намеревался создать новые национал-социалистские вооруженные силы. Против этой идеи выступал прусско-германский рейхсвер. И второе – то, что Гитлер относился к намерениям Рема неодобрительно.

Этого, однако, было недостаточно, чтобы доказать необходимость и оправдать нанесение парализующего удара по CA. Тогда Гейдрих сфабриковал отсутствующие доказательства и представил их руководству. Только небольшая часть и к тому же не слишком важных обвинений в адрес бывших товарищей по оружию, предъявленных им, соответствовала действительности, основная же масса была сфальсифицированной. И именно Гейдрих убедил Гитлера, что Рём намеревался не только стать военным министром, но и потеснить Гитлера, уготовив ему второстепенные позиции. Гейдрих же раздобыл «доказательства» наличия заговора в рядах CA и связей руководства штурмовиков с определенными иностранными организациями и личностями.

Неодобрение Гитлером планов Рема по созданию новых вооруженных сил в результате этого резко возросло. С профессиональной точки зрения было конечно же более целесообразно осуществить реорганизацию армии с помощью существующего офицерского корпуса. Однако нет никаких сомнений, что одного этого было бы недостаточно для принятия Гитлером решения о проведении акции против CA. На это он был спровоцирован исключительно материалами Гейдриха. Естественно, теперь уже нельзя установить, поверил ли Гитлер обвинениям Гейдриха в адрес руководства CA или же только сделал вид, поскольку свои планы и действия он держал в секрете, видимо не приняв еще окончательного решения. Но как бы то ни было, он предоставил Гейдриху необходимые полномочия к действию.

Именно Гейдрих подготовил списки, по которым в Берлине и Мюнхене проводились расстрелы, а в них он включил, как было потом установлено, не только лиц, причастных к подготовке «восстания», но и тех, кого считал опасными для самого себя по тем или иным причинам. Даже Геринг, на которого было возложено проведение акции в Берлине, получил соответствующие списки от Гейдриха. Он оказался не в состоянии разглядеть махинации Гейдриха, не говоря уже о деревенщине Зеппе Дитрихе, который со своим экзекуционным отрядом, набранным из личной охраны Гитлера, действовал точно в соответствии с полученными списками.

События 30 июня были истолкованы в немецкой да и зарубежной прессе как победа рейхсвера, но Гейдрих не был намерен выступать в качестве союзника армейцев. И опять именно он нес ответственность за убийство генерала фон Шляйхера, одного из способнейших офицеров рейхсвера, преемника фон Папена на посту канцлера.

Важнейшая жертва из рядов оппозиции и сторонников рейхсвера, фон Папен ускользнул из рук Гейдриха, который и впоследствии старался до него добраться. Вплоть до самой его, Гейдриха, смерти один из сотрудников секретной службы имел задание следить за бывшим канцлером. Барон фон Кеттелер, которому также удалось избежать резни 30 июня, был все же убит Гейдрихом. Когда фон Папен был назначен послом в Австрию, фон Кеттелер выехал вместе с ним в качестве советника. Вскоре после присоединения Австрии к Германии подручные Гейдриха убили фон Кеттелера прямо в доме и выбросили труп в Дунай, из которого он был выловлен позднее у границы с Чехословакией.