Текст книги "Наемник"

Часть II

Глава 20

Стамбул, Турция

За шесть месяцев, которые продолжалась подготовка Рэппа, ему труднее всего оказалось привыкнуть к одиночеству. По мере того как он все больше погружался в освоение новой профессии, Митч сильнее отдалялся от своих друзей. Он не стал реже с ними видеться, просто чувствовал, что пропасть между ними становится все шире. После выхода на каждый следующий уровень подготовки их связь становилась все меньше. В его новой жизни не было места для обычного общения.

Детство Рэппа было самым обычным. Он вырос в симпатичном пригородном районе Вашингтона, где жила верхушка среднего класса, и у него крайне редко возникали проблемы. Митч хорошо учился, хотя некоторые предметы – например, французский язык – давались ему легче, чем математика и естественные науки. Он преуспевал во всех видах спорта, что давало ему преимущество в отношениях со сверстниками. У него имелась лишь одна слабость, но весьма значительная.

Когда ему исполнилось тринадцать, его отец умер от сердечного приступа. Это был тяжелый удар, но Рэпп не пустился во все тяжкие и не отгородился от мира стеной. Правда состояла в том, что его отец редко бывал рядом. Он был настоящим трудоголиком, а на выходных играл в гольф. Однако его нельзя было назвать плохим отцом. Он всегда оставался честным со своими двумя сыновьями и, насколько знал Митч, сохранял верность матери и относился к ней с уважением, которого она заслуживала. Это было не хорошо и не плохо – просто было, и всё.

У Рэппа была небольшая, но крепкая группа друзей по соседству, а его отцу хватило мудрости застраховать свою жизнь, так что после его смерти изменилось совсем немногое. Неудобные моменты возникали на спортивных праздниках, где лишь у него отсутствовал отец, и на праздниках, когда воспоминания о нем неизбежно пробивались на поверхность, но он всегда больше беспокоился о младшем брате и матери.

Впрочем, в одной области Рэпп сильно изменился. Он хотел стабильности в личных отношениях. Друзья стали занимать в его жизни еще больше места. Нет, они и раньше имели для него огромное значение, просто прежде Митч никогда об этом не задумывался. Ему было достаточно выйти из дома, сесть на велосипед, проехать квартал или два – и он обязательно наталкивался на игру в баскетбол или в стикбол[9]9
  Стикбол – упрощенная форма бейсбола, уличная игра, в которой вместо бейсбольного мяча используется резиновый мячик, а вместо биты – ручка от метлы или палка.


[Закрыть]. Однако главное, чему Рэппа научила смерть отца: часы тикают. Все умрут. Раньше или позже, избежать смерти нельзя, а так как он не был индусом, Рэпп решил, что нужно извлечь максимум из единственного шанса. В результате он полностью сосредоточился на полях и кортах своей юности.

А еще Мэри… Рэпп встретил ее в шестнадцать. Он играл в баскетбол, она занималась на беговой дорожке. Митч не знал, любовь ли это с первого взгляда, потому что понятия не имел, что такое любовь, но никогда прежде у него не возникало такого чувства. Казалось, все эмоции, которые он когда-либо испытывал, соединились в единую волну эйфории, и Рэпп ужасно испугался, потому что понял: он не может ничего контролировать. К счастью, Мэри могла, и ей хватило мудрости и постоянства, чтобы не слишком его дергать. Ее отец был капитаном военно-морского флота и ярым поклонником лакросса. Вместе с тремя дочерями он с энтузиазмом посещал все матчи, в которых участвовал Рэпп. На протяжении всей средней школы Рэпп и Мэри встречались, потом учились в Сиракузах, где Мэри продолжала заниматься бегом и со временем поступила в школу связей с общественностью в Ньюхаусе. Она мечтала стать спортивным комментатором. Однажды поздним холодным декабрьским вечером Мэри возвращалась домой после семестра, проведенного за границей, и ее самолет был взорван в небе. В результате погибли 259 пассажиров и членов команды, а также 11 невинных душ на земле в Локерби, в Шотландии. Атака террористов, получившая название «Пам-Ам Локерби», обрушилась на Рэппа, как удар молота.

Они уже успели спланировать свою будущую жизнь, обсуждали детей, амбиции и страхи, но им и в голову не могло прийти, что один из них может погибнуть. И если Рэпп пережил смерть отца без особых потерь, то гибель Мэри оказалась для него сокрушительным ударом. Он потерял смысл жизни. Митч уже вернулся домой на рождественские каникулы и планировал встретить Мэри в Далласе после того, как она сделает пересадку в аэропорте Кеннеди. Как ни странно, когда Рэпп узнал о катастрофе, он ничего не ставил под сомнение, не пытался найти доказательства. Известие о падении самолета было во всех новостях, и Митч знал, что Мэри находилась на борту. Она успела позвонить ему из Хитроу перед самым взлетом.

Целую неделю он не мог прийти в себя, отказывался встречаться с другими людьми, в том числе с родителями Мэри, но утром в день ее похорон вышел из подвала чисто выбритый, в костюме и галстуке. Его мать и брат Стивен сопровождали Митча на похороны, где он стоял с каменным лицом в состоянии полнейшего ошеломления. Однако во время службы с ним что-то случилось. Шок, боль, невыносимая жалость к себе из-за того, что он больше никогда ее не увидит, не будет держать в своих объятиях, не почувствует запах… список продолжался и продолжался, как гремящий прибой, грозящий его поглотить.

В то утро Рэпп сидел на церковной скамье, слушал плач, наблюдал боль потери – и им вдруг завладело желание попытаться сбежать. Он не хотел делить свою сердечную боль с этими людьми. Никто из них не знал ее так, как он. Его мечты разбились. Его жизнь была вывернута наизнанку и уничтожена. Никогда прежде он не испытывал жалости к себе, и это вызывало у него тошноту.

Рэпп собрал воедино всю жалость к себе, спрятал ее в самый дальний уголок своего сознания и перекрыл ей выход единственным возможным способом – гневом, который постепенно превратился в доспехи. Впервые с того момента, как он узнал о гибели Мэри, Митч увидел выход. Слабый свет в далеком конце туннеля. Он еще не знал, что это такое, но понимал, что должен двигаться в его сторону. Только так он мог снова обрести надежду. Все остальные люди могли сидеть здесь и жалеть себя и друг друга, но только не он.

Рэпп хотел причинить кому-то боль, заставить заплатить. Он не знал, сумеет ли добиться поставленной цели, но с полнейшей уверенностью ощущал, что должен отплатить тем, кто в ответе за упавший самолет. Ему было все равно, правильно это или нет. Он понял лишь одно – только гнев мог удержать боль.

Рэпп и Харли развили отношения, основанные на ненависти. Психолог сказал Митчу, что в этом нет ничего страшного, пока их объединяет ненависть к врагу. Это были странные шесть месяцев, и, оборачиваясь назад, Рэпп поражался тому, что сумел преодолеть весь путь, не получив ни одного серьезного повреждения. Он был достаточно молод, чтобы пуститься в такую авантюру, не испытывая страха, но теперь, оценивая пройденный путь, относился ко всему иначе. Это напоминало совет не смотреть вниз, когда идешь по проволоке, натянутой над пропастью. Ты просто делаешь один шаг за другим, и когда оказываешься на противоположной стороне и возвращаешься в реальность, то понимаешь, что был безумцем, когда согласился сделать подобную попытку.

Рэпп мог бы указать точную дату, когда колоссальные физические нагрузки и оскорбления практически исчезли. И начались восемнадцатичасовые дни, расписанные по минутам и больше напоминающие академические занятия, чем изнурительные тренировки. Нет, долгие пробежки, подтягивания и отжимания не исчезли, но они использовались лишь для того, чтобы поддерживать его на пике физической формы, а не заставить выйти из программы. Перелом произошел на следующий день после того, как он сломал руку Виктору.

В течение первой недели их поднимали в пять часов утра. Рэпп не нуждался в будильнике. Он оказывался на ногах в тот момент, когда открывалась дверь, но наутро после схватки с Виктором его сбросили с койки; он покатился по пыльному полу, с громким стуком упал и, покачиваясь, поднялся на ноги. Все еще было темно, его мышцы оставались напряженными, и он не увидел удара, пришедшего из темноты. Кулак попал ему в солнечное сплетение, а когда Рэпп согнулся после первого удара, следующий обрушился на его левый глаз. Митч рухнул на пол и остался лежать, с трудом втягивая в себя воздух, как большой окунь, оказавшийся на берегу.

Внезапно загорелся яркий свет, после чего на него посыпались оскорбления злобного старика. Он стоял над Рэппом со сжатыми кулаками, на лице застыло удовлетворенное выражение. Если б в этот момент в руках Рэппа оказался пистолет, он бы его пристрелил. Четверых оставшихся рекрутов вывели наружу и в течение следующих четырех часов заставили переносить тяжелейшие нагрузки. Один человек потерял сознание, еще один вышел из программы. Так что остались только Рэпп и Фред. И тут старый ублюдок сосредоточил все свое внимание на Митче. К полудню он остался один. Наконец, после ничем не спровоцированного удара по затылку, терпение Рэппа закончилось. Стараясь сохранять хладнокровие, он повернулся к старику и сказал:

– Если ты еще раз меня ударишь, я отправлю тебя в больницу.

Старик приказал Рэппу вернуться в амбар, и они начали новую схватку. На этот раз Митч проиграл вчистую. Или так он сначала подумал. Пока, окровавленный и измученный, Рэпп лежал на матах, он сообразил, что произошло. Старик боялся, что не сможет победить его в честном поединке, поэтому сначала постарался нагрузить его сверх всякой меры. Он сбросил его с постели в четыре часа утра и в течение следующих восьми часов изматывал тяжелейшими физическими нагрузками. У Рэппа не было ни единого шанса. Старый мерзавец сделал их противостояние личным, и в сознании Митча такое поведение не соответствовало организации, к которой он собирался присоединиться. Теперь это очень дурно пахло. Рэпп поднялся на ноги, сказал старому ублюдку все, что он о нем думал, и заявил, что отказывается участвовать в их играх.

Он уже собрал свои вещи и успел дойти до самых ворот, когда его догнал психолог. Сначала он пытался уговорить Рэппа не уходить, а когда у него ничего не получилось, просто попросил остаться. Однако Митч стоял на своем, и тогда Льюис выложил карты на стол. Он формально представился, рассказал, что Виктор действительно был одним из инструкторов, и объяснил, что категорически возражал против включения его в группу рекрутов. Рэпп спросил, как зовут старого мерзавца, но Льюис отказался назвать его имя.

– Если останешься и пройдешь до конца программу тренировок, ты узнаешь, кто он такой, а до тех пор я не стану отвечать на твой вопрос.

Когда Митч продолжал стоять на своем, психолог лишь признал, что старик не самый приятный человек, но заверил Рэппа в его высочайших профессиональных качествах. И еще он гарантировал, что глупости закончились и с этого момента Митч сможет сосредоточиться на изучении методов работы разведки. Рэпп все еще колебался. Он не верил, что старый мерзавец способен изменить свое поведение. Льюис почувствовал сомнения рекрута.

– Ты – один из лучших кандидатов из всех, что мне доводилось видеть, – сказал психиатр. – Мы действительно сможем тебя использовать. В некотором смысле это объясняет, почему он так жесток с тобой.

Наконец Рэпп сдался. Остались только они с Фредом. Каждый день по-прежнему начинался с серьезных нагрузок, но все остальное время они проводили в классе, в амбаре, на стрельбище или отправлялись на полевые занятия в Ричмонд, а затем в Атланту. Они применяли свои умения против разных целей – ничего не подозревающих бизнесменов. Они следили за ними, фиксировали каждый шаг и отыскивали возможность покончить с ними. И все их действия анализировали и критиковали Льюис и старик.

Когда рекруты находились в доме у озера, говорить можно было только по-арабски. Они улучшали свои боевые навыки, используя любое мыслимое оружие. По большей части сосредоточились на пистолетах и ножах, но их учили оценивать любое помещение, в котором они оказывались, в поисках предметов, которые пригодятся для защиты и убийства. И каждый день старый мерзавец напоминал им, для чего они тренируются, – им предстояло стать убийцами.

Они изучали психологию до тех пор, пока не обрели способность находить лучшие способы для уничтожения или вывода из строя любого противника. Они стали настоящими снайперами в обращении с самыми разными пистолетами, умели стрелять с левой и правой руки. Их обучали способам побега из плена, обращению с взрывчаткой и методам контрнаблюдения.

В самом конце Рэппу и Фреду сказали, что они могут рассчитывать только на себя, если что-то пойдет не так. Посольства и консульства для них закрыты. В правительстве Соединенных Штатов ничего не знают об их существовании, и оно не станет их признавать, если они окажутся в трудном положении. Злобный старый мерзавец спросил, готовы ли они это принять. Если нет, то могут уйти прямо сейчас, и никто не станет задавать им вопросов. После коротких размышлений оба сказали, что понимают необходимость правдоподобного отрицания, что они согласны.

После этого Харли представился и сказал Рэппу и Фреду, что они могут назвать друг другу свои настоящие имена. Несколько месяцев назад Рэпп и Фред уже сделали это, но сейчас притворились, что не знали имен друг друга. Потом их заставили запомнить длинный список адресов и телефонов по всей Европе и Ближнему Востоку. С этого момента Харли каждый день напоминал им, что правительство Соединенных Штатов ничего не знает об их существовании. Если их поймают за какими-то нелегальными действиями, они должны рассчитывать только на себя. Для их спасения не прибудет кавалерия или дипломатическая миссия. Но всякий раз, когда Харли начинал вести подобные разговоры, Рэпп переставал его слушать – по той простой причине, что в его планы не входило попасть в руки врага.

Глава 21

Как и планировалось, Рэпп первым прибыл в бывшую столицу Византийской империи. Он получил длинный список приказов, и в одном из них говорилось, что он должен прийти на место явки после наступления темноты. Был февраль, и температура держалась в районе двенадцати градусов. Рэпп на трамвае доехал до района Бейоглу, зашел в мужской туалет, вытащил несколько предметов из своего багажа, оставил чемодан в камере хранения и отправился на прогулку, чтобы изучить окрестности, которые он ранее запомнил по карте. Митч сразу отметил размах города и его богатую историю. До этого он побывал в Лондоне и Париже, но Стамбул мог соперничать с ними во всем. Виды Лондона и Парижа были хорошо известны в западном мире, но Стамбул, обладавший более богатой историей в некотором смысле, европейцы и американцы каким-то непостижимым образом забыли.

Быстро перекусив в кафе, Рэпп направился в Галату, где жила его цель. Харли приказал ему держаться подальше от квартиры и офиса жертвы. Митч нарушил приказ не сознательно – просто так получилось. Когда он свернул на улицу Банкалар, или Банковскую, он невольно оказался возле места работы жертвы, смешавшись с толпой в сотню человек, запрудившей тротуар, перешел на противоположную сторону улицы и отметил, что банковский охранник стоит перед распахнутой дверью. Затем он решил, что может заодно взглянуть и на квартиру жертвы, в шести десятых мили от офиса. Вдоль тротуара росли деревья, и Рэпп подумал, что улица напоминает уменьшенную копию бульвара Монмартр в Париже. Это был богатый район, и, как в других подобных местах по всему миру, его обитателей защищали от подонков общества охранники, изысканно украшенные ограды и железные решетки на окнах первых этажей. На первый взгляд Рэппу показалось, что ни офис, ни квартира не являются удобным местом для нанесения удара.

Когда солнце, наконец, село, Митч нашел квартиру с двумя спальнями в одном из переулков. В первый раз он прошел мимо не останавливаясь, чтобы проверить, не ждут ли его здесь какие-то сюрпризы, потом описал круг и вернулся обратно. В тусклом свете фонарей вставил потертый ключ в замок и затаил дыхание. С первой попытки ключ не повернулся, Рэпп слегка переместил ключ и попробовал открыть замок еще раз. На этот раз у него получилось. Стараясь не дышать, Митч вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Он стоял, подобно статуе, напрягая все свои чувства. Эта квартира была единственной связью между ним и целым городом с населением в двенадцать миллионов. Харли предупредил его, что это второй по опасности момент во всей операции. Рэпп спросил, какой же момент будет самым опасным, и старик с дьявольской улыбкой ответил: «Когда ты войдешь в контакт с целью».

Поставив сумку, Митч запер дверь и отыскал на стене выключатель. Два небольших бра осветили желтым светом комнату. Рэпп вытащил из сумки большой резиновый дверной упор и вставил его под дверь. Он не смог сдержать улыбки, когда вспомнил о правилах Харли. У него даже имелось правило посещения ванной комнаты. Некоторые из них, как резиновый дверной упор, казались Рэппу разумными, в то время как другие – например, выбор душевой кабинки, – представлялись избыточными. Далее Митч проверил окна. На них имелась решетка, запиравшаяся на висячий замок. Так что войти в квартиру можно было только одним способом – через дверь, как он только что сделал. Не самый лучший вариант, если сюда нагрянет полиция. Рэпп проверил, плотно ли закрыты шторы на окнах, выходивших в переулок, после чего сразу направился в спальню.

На дне большого шкафа, под дополнительным одеялом и подушкой, он нашел то, что искал. Положил потертый кожаный чемодан на кровать, набрал нужную комбинацию и открыл замки. Внутри лежала папка в целлофановой обложке, небольшой арсенал пистолетов, глушителей, патронов, ножей и оборудование для слежки. Рэпп надел перчатки из латекса, вытащил «Беретту 92Ф» из вырезанной в пенопласте формы, проверил затвор, зарядник, ударник и спусковой крючок. Оружие чистил профессионал. Митч прикрутил глушитель, вставил обойму на пятнадцать патронов, дослал один в ствол и осмотрел предохранитель.

Затем он тщательно изучил всю квартиру. Достав электрическую бритву из сумки, нажал две кнопки и дождался, когда начнет мигать огонек. На самом деле это был прибор для выявления подслушивающих устройств. Харли объяснил, что квартиру снимает человек, работающий по найму, – в данном случае речь шла о вышедшем на покой агенте ЦРУ. В его обязанности входило следить за квартирой и обновлять снаряжение, но Рэппу приказали на всякий случай тщательно осмотреть все. На полную проверку у него ушел почти час.

Тут его достало нарушение суточного ритма после перелета. Он даже не стал искать еду, быстро принял душ и разорвал целлофановую обертку папки. В Штатах Митч изучил полное досье на Хамди Шарифа, но ему сказали, что в этой папке будут изложены другие важные детали. Шариф – пятьдесят восемь лет, турок, – судя по вырезкам из прессы, сколотил состояние на недвижимости. Однако в газетах не писали, что бо́льшую часть своих денег он заработал, снабжая оружием различные режимы на Ближнем Востоке и в Юго-Западной Азии. Британская, французская и американская разведки давно его раскусили, но он сотрудничал с русскими, что делало ситуацию достаточно скользкой. Никто из союзников не хотел раздражать русских, поэтому они терпели Шарифа.

Рэпп нахмурился, изучая ту часть досье, в которой рассказывалось о запутанных связях Шарифа с бывшими советскими генералами и появившимися значительно позднее русскими бизнесменами-миллионерами. Почти все, за редкими исключениями, были бандитами и членами мафии, настоящих бизнесменов убивали и выжимали досуха буквально еженедельно. Россия превратилась в Дикий Запад, а Шариф регулярно получал свою долю. У жестоких членов КГБ появились визитки бизнесменов, но в остальном почти ничего не изменилось.

Союзники по каким-то причинам не понимали, что чем больше они смотрят сквозь пальцы на происходящее, тем более дерзкими становятся эти люди. Рэппу было наплевать на русских и тех, кому они поставляли оружие, пока оно не оказывалось в руках у террористов. К несчастью для Шарифа, именно этим он и занимался, к тому же объемы его поставок постоянно увеличивались.

По большей части в досье содержалась уже известная Рэппу информация – связь с «Хезболлой», – но он обнаружил там и новые подробности о марксистской организации под названием «Революционные левые». За последний год эта группа атаковала пятнадцать корпораций США, находившихся в Стамбуле. Все бомбы были армейского производства, и британцы утверждали, что их доставляла организация Шарифа.

Он был мусульманином и ярым сторонником «Хезболлы», «Хамаса» и «Фатха». Но как он мог вести бизнес с левыми, ненавидящими бога коммунистами, Рэпп понять не мог. Составители досье не делают выводов, они лишь излагают факты. Митч мог строить собственные гипотезы. Вероятно, поначалу все определяли деньги, потом в силу вступила старая поговорка: «Враг моего врага – мой друг».

Однако упоминание «Революционных левых» заставило Рэппа задуматься. У него появилось чувство, что это может быть больше, чем катастрофа в Локерби, и навело на мысль, что некоторые важные люди в Соединенных Штатах не слишком беспокоятся о гибели невинных гражданских лиц. Но видит бог, если у двух из списка пятисот крупнейших промышленных компаний США возникли проблемы, пришло время отправить адекватное послание. Эти корпорации оказывали немалое финансирование важных политических фигур в Вашингтоне. И чем больше размышлял Рэпп, тем очевиднее ему становилось, что это не имеет значения. Таким же образом Шариф поддерживал «Революционных левых». И до тех пор, пока он и корпорации воюют с теми же врагами, это не важно.

Рэпп закончил читать досье и засунул его под матрас, а затем долго лежал с открытыми глазами, размышляя о том, что узнал. Досье написали на английском языке, но автор не был американцем. Выбор слов был правильным, однако структура предложений являлась слишком формальной. Митч пришел к выводу, что досье составляли британцы и что они потратили немало сил на решение проблемы Шарифа. Они тщательно следили за торговцем оружием и с максимальными подробностями описали его распорядок дня. В отчете не говорилось, как долго продолжалась слежка, но у Рэппа сложилось впечатление, что у них ушло несколько недель. Рэпп вспомнил, как психолог из дома на озере рассказывал, что можно увидеть закономерности в жизни любого человека. И пока Митч читал досье Шарифа, эти закономерности бросались ему в глаза на каждой странице. А одну из них было просто невозможно не заметить. И разум Рэппа устремился по тропе, от которой ему следовало держаться как можно дальше, но он не сумел справиться с искушением.

Через несколько минут он поставил будильник на своих часах, выключил лампу, стоявшую на прикроватной тумбочке, бросил взгляд на заряженный пистолет, закрыл глаза и начал засыпать. Приказы Харли были предельно четкими, но он должен появиться в городе только через два дня. Рэпп начал представлять себе, как он все сделает, мысленно прокручивая детали своего первого убийства, точно кадры увлекательного фильма. Засыпая, он решил, что утром отправится на очень долгую пробежку. И нарушит еще одно правило Харли.