Текст книги "100 великих судебных процессов"

XVIII век

Принести наследника в жертву

В человеческой истории царских династий было много, но редко какой наследник великого царя обладал созидательной мощью родителя. Гораздо чаще он, взойдя на престол, разменивал свою власть на мишуру, интриги и на то, чтобы уничтожить дела отца. Хотя случалось, что государь не допускал этого и приносил наследника в жертву, как поступил со своим старшим сыном царевичем Алексеем Петровичем (1690–1718) русский царь Петр I Великий (1672–1725).

Сын Петра от его первой жены Евдокии Лопухиной для приверженцев патриархального московского самодержавия был последней надеждой на возвращение России к «старым добрым временам», и они, кто сознательно, кто бессознательно, взращивали наследника в духе неприятия Петровских реформ. У царя было много проблем, помимо семейных, но когда осенью 1715 г. родились сразу два Петра – у царевича Алексея от кронпринцессы Шарлотты Брауншвейгской и у самого Петра от царицы Екатерины Алексеевны, государь поневоле задумался над возможностью в будущем династического кризиса в стране. Многие историки именно в этом усматривают истоки вспыхнувшей царской немилости к Алексею, родившемуся от нелюбимой Евдокии. Нельзя исключать также интриг царицы Екатерины Алексеевны и ее бывшего любовника А. Д. Меншикова, весьма озабоченных в ту пору своим будущим. Историки толкуют, что «царевич пал жертвой интриг в ближайшем окружении Петра I, связанных с борьбой за престолонаследие».

Недовольный скверными успехами Алексея в усвоении обязательных для наследника престола знаний, его сыновним непослушанием и вялым характером, Петр I не раз ставил вопрос ребром – или царевич одумается и переменится, или он его лишит наследства. Целый год по этому вопросу между отцом и сыном шла переписка. Петр настаивал, чтобы Алексей переменился, но сыну было легче пойти в монахи.

В конце 1716 г. Петр I прислал сыну из Копенгагена, где он был по делам войны и мира, ультиматум: или постричься, или тут же отправиться к нему. Алексей объявил, что едет, но, поддавшись уговорам сторонников, подался в Австрию, к императору Священной Римской империи германской нации Карлу VI и его супруге, своей свояченице Елизавете.

Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе. Художник Н. Н. Ге. 1871 г.

В это время Петр слег на полтора месяца с приступом лихорадки. Узнав о тяжелом состоянии отца, Алексей вел в Вене сепаратные переговоры с европейскими правителями, надеясь получить от них в случае смерти государя военную помощь для завоевания русского престола.

Поправившись, Петр I велел графу П. А. Толстому разыскать исчезнувшего из России Алексея и доставить к нему. Посланник нашел наследника и обманом, посулами, подкрепленными царским письмом, в котором Петр обещал простить сына, если тот вернется домой, склонил царевича к возвращению в Москву.

3 февраля 1718 г. Петр принял сына в Кремле в окружении духовных и светских сановников. На гневные упреки царя в тайном бегстве и преступной деятельности за границей Алексей повалился отцу в ноги и просил простить его и даровать жизнь, а от наследства отказывался. Тут же был зачитан манифест о лишении Алексея прав наследства на русский престол, которые переходили на Петра, после чего царь сказал: «Прощаю, а наследия лишаю».

Но на другой день начался «Московский розыск» по делу царевича Алексея. Царевичу выдали «вопросные пункты», на которые он должен был письменно назвать все свои проступки и лиц, посоветовавших ему бежать к Карлу VI. Всех, кого Алексей помянул в показаниях, – родственников, слуг, учителей, товарищей, – тут же взяли под стражу, доставили в Преображенский приказ и предали «роспросу с пристрастием», т. е. пыткам. Одновременно был начат «Суздальский розыск» против матери Алексея, бывшей царицы Евдокии, и ее монастырского окружения якобы по нарушению монашеского обета. Евдокию допросили и сослали в Староладожский женский монастырь. В Шлиссельбург заточили и сестру царя – Марию Алексеевну.

15—17 марта в Москве прошли публичные казни приговоренных по «московскому» и «суздальскому» делам.

После этого царевича и некоторых его сторонников доставили в Петербург для продолжения розыска.

В апреле царь тайно допросил любовницу Алексея – крепостную Ефросинью Федорову, бывшую вместе с царевичем в бегах, после чего та дала показание: «Царевич писал не раз цезарю жалобы на отца, писал письма к русским архиереям, с тем, чтобы эти письма подметывать в народе, постоянно жаловался на родителя, очень прилежно желал наследства, изъявлял радость, когда читал в курантах, что брат его, Петр Петрович, болен… Говорил: “Я когда стану царем, то всех старых переведу, а новых наберу себе по своей воле… Петербург будет простым городом; я кораблей держать не стану и войны ни с кем вести не буду; буду довольствоваться старым владением”».

12 мая на очной ставке с Ефросиньей Алексей начал было отпираться от ее показаний, но после «тайной пытки» оговорил себя и еще многих государственных людей.

Полагают, что показания любовницы погубили Алексея, т. к. после них Петр I убедился в том, что «сын не просто нерадивый ослушник, а непримиримый враг». Себе же этими показаниями Ефросинья купила свободу. Позднее ее выдали замуж «с приданым».

13 июня Петр приказал созвать Верховный суд из духовных иерархов и 127 светских сановников и призвал судей судить нелицеприятно, не обращая внимания на то, что речь шла о царском сыне.

14 июня Алексея посадили в Трубецкой раскат Петропавловской крепости, где в присутствии царя подвергли неоднократным судебным допросам, очным ставкам, пыткам на дыбе и жестокому бичеванию, от которого пытаемые часто умирали. Следствию нужно было, чтобы царевич публично подтвердил показания Ефросиньи, признался в своих преступлениях и покаялся.

22 июня Алексей написал последнее показание, как считают, совпавшее с тем, что от него требовали: в очередной раз оговорил церковных служителей, светских чиновников и Карла VI, якобы обещавшего ему вооруженную помощь для занятия русского престола. «И ежели б до того дошло и цесарь бы начал то производить в дело, как мне обещал, и вооруженной рукою доставить меня короны Российской, то я б тогда, не жалея ничего, доступал наследства… А войска его, которые бы мне он дал в помощь, чем бы доступать короны Российской, взял бы я на свое иждивение, и одним словом сказать, ничего бы не жалел, только бы исполнить в том свою волю».

Признав Алексея Петровича виновным в государственной измене, суд 24 июня вынес ему смертный приговор. При этом «духовенство дало уклончивый, но замечательно мудрый приговор. Выписав разные места из Священного Писания об обязанностях детей повиноваться родителям, оно предоставило на волю государя действовать или по Ветхому, или по Новому Завету: хочет руководствоваться Ветхим Заветом – может казнить сына, а если хочет предпочесть учение Нового Завета – может простить его, по образцу, указанному в евангельской притче о блудном сыне, и в поступке самого Спасителя с женою прелюбодейницею. “Сердце царево в руце Божией есть; да изберет тую часть, амо же рука Божия того преклоняет!” Так сказано было в конце приговора духовных. Светский суд не сохранил своего достоинства в равной степени, в какой сохранило его духовенство» (Н. И. Костомаров). Все светские судьи, кроме фельдмаршала графа Б. П. Шереметева, подписали смертный приговор.

26 июня «по полуночи в 8-м часу… учинен был застенок» в присутствии царя и 9 царских вельмож (А. Д. Меншикова, Я. Ф. Долгорукова, П. Д. Толстого и др.), после которого «по полудни в 6-м часу… царевич Алексей Петрович преставился».

Причина его смерти до сих пор достоверно не установлена. Согласно официальной версии, Алексей скончался от апоплексического удара. Указывают также на смерть вследствие пытки, на его убийство (удушение) по приказу царя и т. п.

Траур объявлен не был, что породило в обществе всякие слухи, но 30 июня состоялись торжественные похороны царевича в крепостном Петропавловском соборе рядом с его супругой Шарлоттой в присутствии отца. Посмертная реабилитация Алексея Петровича произошла во время царствования его сына Петра II (1715–1730).

Казни по делу царевича продолжались еще несколько месяцев.

P.S.I «Судьба главных участников расправы с царевичем Алексеем Петровичем была плачевна: они не получили из этого ожидаемой выгоды. Петр I, так озабоченный выбором достойного преемника, которому мог бы без опасения вручить созданную им Империю, сраженный болезнью, не смог даже слабым жестом указать наследника» (М. Р. Рыженков).

P.S.II «Царевич Алексей… метко предсказал скорое наступление бабьего царства и предчувствовал грядущее господство на Руси немцев. Насильственное устранение его от престола более всего принесло пользу сим последним, а для русского народа отнюдь не было благодеянием» (Д. И. Иловайский).

Где правда, а где ложь?

Наиболее ревностные историки европейского еврейства призывают признать суд над Иосифом Зюссом отправной точкой холокоста – массового преследования и уничтожения представителей различных этнических и социальных групп нацистами гитлеровской Германии. В национальном сообществе и особенно в Израиле Зюсс признан жертвой вопиющей несправедливости и ненависти толпы к народу несчастных тружеников, каждодневно боровшихся за выживание там, где прочие народы лишь процветали и обогащались. Об этом поведал миру в своем романе «Еврей Зюсс» классик еврейской немецкоязычной литературы Лион Фейхтвангер.

Для немецких же бюргеров Зюсс вошел в историю как грабитель и кровопийца, разорявший, насиловавший и губивший местное население, пользуясь глупостью и жадностью герцога Вюртембергского Карла I Александра – родного прадедушки российских императоров Александра I и Николая I. Об этом рассказал скандальный фильм нацистской Германии «Еврей Зюсс» – псевдоэкранизация романа Фейхтвангера.

Подлинная история тех событий такова.

При рождении Карл Александр не имел никаких прав на какой-либо престол, а семья его была довольно бедной. С 13-ти лет молодой человек делал скромную военную карьеру в австрийской армии, причем впервые женился лишь перешагнув 50-летний рубеж. В 1731 г. внезапно умер единственный наследник герцога Вюртембергского престарелого Эберхарда IV Людвига, а тот неожиданно объявил новым наследником своего двоюродного брата – Карла Александра. При этом стесненное финансовое положение последнего вроде бы не изменилось.

Казнь Зюсса перед воротами Штутгарта. Гравюра конца XIX в.

Однако едва Карл Александр стал наследником герцогского престола, доброжелатели представили ему хорошего малого – военного и придворного агента курфюрста Пфальцского по имени Иосиф Зюсс-Оппенгеймер (в немецком народе он более известен под презрительной кличкой Еврей Зюсс), который был готов финансировать Карла из расчета на будущее. Интерес его можно понять: со времен Тридцатилетней войны Вюртемберг являлся лютеранским государством, а Мартин Лютер, потерпев неудачу в христианизации иудеев, еще в XVI в. призвал своих последователей изгнать евреев из мест проживания лютеран. Теперь Зюсс получил возможность овладеть богатствами незатронутого еврейским капиталом Вюртенберга.

Надо сказать, что Иосиф был сыном бродячего актера. Отец его рано умер, и воспитывал мальчика его дядя, человек с большими связями среди еврейских банкиров, ростовщиков и торговцев. Молодой Зюсс оказался человеком с деловой хваткой: достигнув совершеннолетия, он по протекции дяди сразу был принят в больших торговых домах во Франкфурте-на-Майне, Амстердаме, Праге и в Вене. Оттуда дельцу был прямой путь ко дворам курфюрста Пфальцского и герцога Гессенского. Но самые теплые места там уже были заняты его единокровцами. И вот теперь открылась великолепная перспектива при вюртембергском дворе.

Карлу Александру понравилось получать любые деньги и драгоценности по его прихоти, и когда в 1733 г. скончался Эберхард IV Людвиг, новый герцог привез в столицу государства Штутгарт своего финансиста, проча ему пост премьер-министра. Лютеранский ландтаг герцогства воспротивился такому возвышению еврея, и Зюсс предпочел стать теневым правителем страны. При этом на важнейшие государственные посты были назначены его креатуры, среди которых не оказалось ни одного еврея – дабы не вызывать недовольства населения.

С этого времени начинается раскол мнений историков. Юдофилы настаивают на том, что Карлу I Александру вдруг захотелось шикарной праздной жизни, а отвечавший за финансы Зюсс вынужден был повышать налоги, причем он оказался весьма изобретательным в их придумывании. Юдофобы же утверждают, что Зюсс тайно наводнил Вюртемберг еврейскими дельцами, по совету которых и гнобил немцев непосильным налоговым бременем. Якобы именно по их совету фаворит в кратчайшие сроки отчеканил на 11 млн неполноценной монеты, учредил соляную, винную и табачную монополии, начал официальную и публичную торговлю привилегиями и должностями.

Далее произошли события, покрытые неразрешимой тайной. Юдофилы утверждают, будто Карл I Александр был рьяным католиком и задумал ввести в герцогстве католическую веру, одновременно запретив лютеранство. Зюсс, опасавшийся народного восстания, был категорически против и отговаривал Карла, но неудачно. Поскольку Зюсс отказывался и далее повышать налоги, Карл пригрозил ему изгнанием. Фаворит тайно предупредил о замыслах господина ландтаг и подал в отставку. Огорченный герцог пригласил Зюсса на праздник в Людвигсбург, назначенный на 12 марта 1737 г., тогда же он намеревался осуществить и военный переворот. Однако в самый разгар веселья Карл I Александр внезапно умер от сердечного приступа. Благородный Зюсс поспешил с печальной вестью в Штутгарт к герцогине, где и был арестован отрядом националистов. Одновременно похватали всех евреев, проживавших в герцогстве.

Юдофобы утверждают, что Зюсс и его ближнее окружение уговорили долго сопротивлявшегося Карла I Александра разогнать ландтаг и ввести в Вюртемберге абсолютную монархию. Для этого в других немецких государствах на деньги еврейских банкиров был подготовлен большой отряд наемников. Наемники уже приближались к границе герцогства, когда пришло известие, что Карл I Александр внезапно умер – сердце его не вынесло тревожного ожидания. Зюсс попытался бежать, однако был перехвачен погоней и арестован.

Началось следствие, которое вела комиссия под председательством тайного советника Гайсберга. Длилось оно более полугода. Под пытками бывший фаворит сознался во всех предъявленных ему обвинениях, но были предъявлены и многочисленные вещественные доказательства. Главная проблема для суда состояла в том, что обвиняемый был лишь тайным консультантом, т. е. окончательное решение по любому вопросу было за герцогом, а Зюсс только советовал.

Состоялся суд. Преступника обвинили в государственной измене, в выпуске низкопробной монеты, в ростовщичестве под непомерные проценты, в порочащих связях с придворными дамами-христианками и в изнасиловании 14-летней девственницы. По совокупности доказательств Зюсса приговорили к смерти, пообещав смягчить кару, если он перейдет в христианство. Осужденный отказался менять веру, заявив, что предпочитает умереть в родной вере.

Еврейская община Германии обратилась к вюртембергскому принцу-регенту Карлу-Рудольфу с предложением выкупить Зюсса за 500 тыс. золотых дублонов, но в помиловании было отказано.

Казнь состоялась 4 февраля 1738 г. Накануне осужденного в одеяниях «тайного финансового советника» выставили в железной клетке напоказ народу, и он был подвергнут всеобщему глумлению. Останки повешенного не снимали в течение 6 лет в назидание евреям, вздумавшим поселиться в Вюртемберге. Впрочем, с этого времени евреям вновь было строжайше запрещено проживать в городах герцогства и заниматься ростовщичеством.

С 15 октября 1998 г., в ознаменование 300-летия со дня его рождения, площадь в центре Штутгарта названа именем Иосифа Зюсс-Оппенгеймера. На стене одного из домов висит табличка с пояснением «Вюртембергский тайный финансовый советник, убитый как еврейская жертва юстиции».

Где правда, а где ложь, читатель может судить сам – как по прямым, так и по косвенным фактам, здесь приведенным.

Ожерелье королевы

Дело об ожерелье французской королевы Марии-Антуанетты, супруги Людовика XVI, явило миру, сколь разителен был контраст и сколь ужасна была бездна между аристократией и чернью, – недаром Гёте назвал его «прелюдией к революции».

Клеймение графини де ла Мотт каленым железом знаком воровки – V. Гравюра XIX в.

Но начнем с Людовика XV, который в 1772 г. загорелся желанием подарить своей новой фаворитке М. Ж. Дюбарри, бывшей проститутке, бриллиантовое ожерелье стоимостью в пару годовых бюджетов небольшой европейской страны. Придворные ювелиры Бёмер и Бассанж набрали кредитов и за 2 года создали «чудо-ожерелье», составленное из 629 бриллиантов чистейшей воды. Но тут монарх неожиданно покинул бренную землю, оставив неутешную любимицу без презента, а ювелиров с носом.

Наследник с супругой, хоть и любившие безделушки (но не такой ценой – 1,8 млн ливров), полюбовались ожерельем и оставили его изготовителям. Король при этом изрек, что лучше приобрести несколько военных кораблей, а супруга согласилась: да, несколько громоздко.

Фирма «Бёмер и Бассанж» 7 лет тщетно искала покупателей. В 1781 г. ювелиры вторично предложили ожерелье королевской чете. Король из-за прорех в казне отказался.

Еще через 4 года Мария-Антуанетта сама обратилась к ювелирам, вернее, от ее имени – сначала ее наперсница графиня Жанна де ла Мотт, а затем кардинал герцог Луи де Роган, сообщившие, что королева намерена купить (втайне от короля) ожерелье в рассрочку – 4 платежа в течение 2 лет. Роган, сбив цену на 200 тыс. ливров, вручил торговцам заемные письма на различные сроки, скрепленные подписью монархини, внес аванс и получил драгоценное изделие на руки.

Когда пришла пора очередного транша, ювелирам неожиданно отказали в выплате. Они срочно письменно обратились за разъяснениями к Марии-Антуанетте, и вдруг выяснилось, что королева ни сном ни духом не знала о сделке. Назначенное следствие в короткий срок выяснило, что поручительство королевы – липовое, а само ожерелье исчезло.

Следствие установило, что нити интриги ведут к семейке самозваных графов де ла Мотт. Г-жа де ла Мотт, убедив своего любовника Рогана в том, что она близкая подруга Марии-Антуанетты, поведала ему о желании королевы тайно встретиться с ним. Кардинал, давно уже искавший покровительства государыни, полетел на встречу, которую Жанна устроила поздним вечером 29 января 1785 г. на террасе Версальского парка. Для этого рандеву де ла Мотт наняла за 1000 экю авантюристку, внешне похожую на королеву – модистку (или проститутку) Николь Леге, жившую под фамилией Олива.

Роган встретился с Николь и в эйфории аудиенции не распознал маскарад, приложился к ручке «государыни» и, толком не поговорив (появились посторонние), счастливый, отбыл домой. После свидания де ла Мотт предложила Рогану роль маклера. Герцог с восторгом согласился. Жанна вручила Луи гарантийные письма, подделанные еще одним ее любовником – неким Рето де Вилетой.

Дальнейшее известно – получив футляр с ожерельем от ювелиров, Роган принес его в дом де ла Мотт, где должен был вручить королеве. Но поскольку, со слов Жанны, Мария-Антуанетта в тот вечер не могла отлучиться из своих покоев, герцог отдал ожерелье любовнице. Граф де ла Мотт разделал ожерелье и укатил в Лондон сбывать бриллианты, а графиня почему-то осталась веселиться в Париже.

Это первая, основная, версия. Вторая – королева сама организовала интригу, ходила на встречу с Роганом, составила письма и получила от Жанны ожерелье. Подтверждением этому стало обнаруженное в Тюильри (королевская резиденция) в 1871 г. украшение, опознанное как «ожерелье королевы». Есть и другие объяснения.

История, связанная с ожерельем королевы, ныне «воспринимается как головоломный криминальный роман. С точки зрения чисто следственной она представляет собой одну из самых сложных детективных загадок прошлого… рождающую весьма противоречивые комментарии» (Ю. M. Каграманов).

Но вернемся в XVIII в. к основной версии. В августе 1785 г. де Рогана и де ла Мотт по обвинению «в мошенничестве и присвоении себе ожерелья под видом мнимой покупки его для королевы» взяли под стражу.

На предварительном следствии Роган утверждал, что всего лишь выполнил волю королевы, передав ювелирам поручительство, а Марии-Антуанетте – украшение. Жанна вообще отвергла всякие обвинения, свалив вину за случившееся на практиковавшего в те дни в Париже графа Калиостро. По словам авантюристки выходило, что маг, вылечивший кардинала от хронической астмы, имел на него безраздельное влияние (что было абсолютной правдой). И что он, пользуясь этим, обманул-де Рогана и ее, такую доверчивую, организовал всю эту аферу, состряпал подложные письма, а все бриллианты забрал себе. Калиостро тоже арестовали. 5 сентября король передал расследование дела в парижский парламент.

На суде, который длился 9 месяцев, было установлено, что Калиостро, прибывший в Париж уже после совершения сделки с ожерельем, не виновен, а де Роган стал жертвой обмана мошенницы де ла Мотт. Общественность столицы, разглядев в кардинале жертву королевской власти, всячески радела за него, чем крайне раздражала монарха.

31 мая 1786 г. парижский парламент вынес оправдательный приговор графу Калиостро, мадмуазель Н. Лаге и герцогу де Рогану. После освобождения Рогана Людовик XVI сослал его пожизненно в аббатство подальше от Парижа. Подделавшего поручительство королевы Р. де Вильету выслали из Франции. И только графиню де ла Мотт приговорили к телесному наказанию, клеймению и заключению в тюрьме для проституток. Ее супруг отделался заочным осуждением к пожизненному сроку с отбыванием на галерах.

Графиню на следующий день бичевали и заклеймили каленым железом знаком воровки – «V». Вскоре в одной из лондонских газет появилась заметка ее мужа, в которой тот грозился опубликовать некие письма, которые расскажут «всю правду» о деле с ожерельем. Говорят, эти письма, якобы написанные королевой, выкупили у шантажиста за 4 тыс. луидоров.

В 1787 г. влиятельные лица организовали де ла Мотт побег из тюрьмы. Вскоре графиня оказалась в Лондоне и под чужим именем опубликовала «Оправдательную записку», в которой поведала, что называется из первых уст, о неоднократных встречах Рогана с королевой. Прибывшие из Парижа посланники скупили большую часть тиража «Записки» и уничтожили его. В 1791 г. графиня де ла Мотт покончила жизнь самоубийством, хотя есть сведения, что ее видели в Петербурге под именем графини де Гаше, а потом в Крыму, где она, взяв «под свой контроль весь контрабандный промысел побережья» (А. Бабицкий), скончалась в 1826 г. Роган окончил свои дни в 1803 г. в парижской тюрьме.

За время суда Европа познакомилась со всеми деталями скандала, запущенного для самооправдания в «эфир» Марией-Антуанеттой, а французы лишний раз убедились, насколько далека и чужда им королевская власть. И хотя «на суде никто из обвиняемых не посмел упомянуть имя Марии-Антуанетты, ее репутации был нанесен непоправимый урон».

В 1792 г. конвент переиздал «Записку» де ла Мотт, а на следующий год в революционном трибунале общественный обвинитель Фукье-Тенвиль вознамерился выяснить у низложенной королевы о ее знакомстве с де ла Мотт. Мария-Антуанетта категорически заявила, что она «ее вообще никогда не видела».

В январе 1793 г. революционный суд приговорил Людовика XVI к гильотинированию, а спустя 9 месяцев его участь разделила и злосчастная королева. «Революция не стала решать детективную загадку с четырьмя фигурами. Она просто смешала фигуры и отбросила их прочь» (Ю. М. Каграманов).