Текст книги "Дожить до рассвета"

Глава 8

Ратибор переступил порог своей невзрачной обители. Разувшись, Ур устало присел на лавку, вытянул натруженные ноги и принялся растирать ноющие колени. Старость давала о себе знать, неумолимо отбирая здоровье. День за днем, год за годом Уры неутомимо обучали молодых волхвов. Босоногие мальчишки, коих чародеи отбирали во время своих путешествий по миру, радовали своими талантами. Ратибор улыбнулся, вспоминая успехи нынешних учеников. Все-то им дается легко и просто, словно родились они с этим. Но Ратибор уже слишком долго прожил на белом свете, чтобы понимать: нет ничего сложней простоты. Знающие, как правило, рождались в многодетных бедных семьях, где, как говорится, шестеро по лавкам ютятся. Сколько раз цари да князья пытались сыновей своих на обучение пристроить. Ни одного из них Уры не приняли. Не дали боги их детям таланта, ни луча, ни искорки. Все в мире взвешено и отмерено по способностям. К кому-то Явь благоволит, богатством в жизни одаривая. А к кому-то Навь благосклонна, даром бесценным награждая. Только не все тот дар во благо используют. Взойти по Золотому Пути смогут лишь те, кто законы Прави постиг всей душой и сердцем. Бывали случаи, когда сильные ученики на поверку слабыми оказывались. Не крепостью рук своих, духом они были слабы. И вздыхали расстроенные Уры, возвращая тех детей в их родные дома и навеки в них дар запечатывая. Бывали и такие случаи, когда не замечали Уры в ком-то искру божью. Тех знающих Чернобог с Мораной на свою сторону быстро сманивали. «Так вот и с Чернавой получилось, – печально вздохнул Ратибор, – недоглядели».

Ур обернулся к окну, заслышав, как голубь бьется о ставни крыльями. Чародей удивленно распахнул ставни, вдохнув морозный зимний воздух. Уставшая, замерзшая птица радостно ворвалась внутрь и села на обеденный стол. Ратибор ловко поймал крылатого посланца, отвязал от его ноги свернутый в трубочку кусочек кожи.

– Ну-ка, поглядим, что ты мне принес, сизокрылый.

Чародей развернул письмо, вглядываясь в мелкие руны послания. Неровность линий говорила о волнении того, кто его писал. Брови Ура удивленно вскинулись, когда он дочитал послание до конца:

– Ведьмака поймали? Ай да молодцы!

Ратибор принялся торопливо обуваться, забыв об усталости и голоде. О такой радости надобно срочно Правителя известить.

Выстроив Сварожью Дружину у казарм, Тугдаме неторопливо шел вдоль замерших в ожидании воинов. Он отбирал сотню лучших воинов для сопровождения Ура на материк. Стоя в строю, во главе своей новой тысячи, Малюта молчаливо ждал назначения. Изучая воинов пристальным взглядом, Тугдаме то и дело выкрикивал имена избранных, иногда советуясь с тысяцкими. Поравнявшись с медведичем, дружинный воевода остановился, смерив его пристальным взглядом. Упертое выражение лица молодого тысяцкого выдавило из Тугдаме усмешку.

– Ну, что ты с ним поделаешь? Малюта!

Малюта радостно метался по казарме, собирая свой походный мешок. Вот и пришел конец его тоскливому ожиданию. Мысли медведича то и дело возвращались к отцу, к матери, к родному дому, так давно покинутому. Эх, может, повезет попасть в родные края? Воспоминания о родном доме, словно иглой, вонзились в его сердце. Ярослав... Снова и снова мысли возвращались к младшему брату, угрюмо сдвигая брови на челе. Прав был Тугдаме, виновного нужно найти. Найти и покарать, чтобы освободить брата от злой ворожбы. Малюта вышел из казармы, прищурившись на сверкающий белый снег. Гнедыш, привязанный у стойла, радостно заржал, приветствуя хозяина. Подойдя к нему под навес, медведич ласково обнял коня за шею, прижимаясь к нему щекой.

– Э, нет, малец, тебе со мной никак нельзя. Я бы и рад тебя взять, только ведь где это видано, чтобы конь небом летал? Чай, не под Богом Перуном ходишь. Не серчай, Гнедыш, конюший за тобой присмотрит. А если плохо кормить станет, я ему быстро голову откручу!

Смахнув с глаз навернувшуюся от ветра слезу, Малюта побежал прочь, догоняя удаляющихся воинов. Снег весело поскрипывал под его сапогами, переливаясь сиянием тысяч ярких искр.

...Столпившись у пристани, воины зачарованно подняли головы к небесам, наблюдая, как из густых облаков выплывала небесная ладья. Огромный корабль, ведомый магией Древних, красиво плыл по небосклону, величественно раздув свой синий парус. Воины восторженно переговаривались, впервые в жизни готовясь взлететь на корабле Уров. Малюта, уже однажды столкнувшийся с этим дивом, молчаливо ожидал его приближения. Негоже воину уподобляться дитю малому, радуясь чудесам.

– В колонну становись! – Окрик воеводы Тугдаме заставил воинов засуетиться, выстраиваясь в походном порядке. – На корабль подниматься по одному. Поочередно рассаживаться вдоль бортов. У одного борта не толпиться, ладью перевернете. У кого лишняя тяжесть в мешке, отправлю до конца дней конюшни чистить! Выкинуть все лишнее!

Спустив парус, ладья замерла над головами воинов и начала плавно опускаться. Снующая вдоль бортов обслуга торопливо выдвинула трап, едва лишь корабль коснулся земли. Втянув головы в плечи, дружинники стали подниматься на борт, неуверенно ступая ногами по качающемуся трапу.

– Шевелись! – покрикивал Тугдаме, одного за другим усаживая воинов на корабль.

Малюта легко взбежал по трапу, огляделся по сторонам и замер, встретившись взглядом с Уром. Разведя руки в стороны, высокий старец беспрестанно шевелил губами, нашептывая заклятья, удерживающие корабль в воздухе. Его длинная седая борода развевалась на ветру, покрывшись морозным инеем. Поднимающийся за медведичем воин толкнул Малюту в спину:

– Не загораживай проход, тысяцкий.

Малюта быстро сел на ближайшую лавку, продолжая внимательно изучать лицо Великого Древнего. Второй раз в жизни он видел Ура, и в этот раз лицо Ратибора не было сокрыто капюшоном. Кожаный ремешок стянул на высоком челе длинные седые волосы, широкие, выступающие скулы, укрытые бородой, острый тонкий нос. Глаза старца притягивали к себе взор, завораживая мерцающей голубизной. Ни у одной народности Малюта не встречал такого цвета глаз, словно две небесные капли сияли из-под кустистых седых бровей. Медведич смущенно отвел взгляд, заметив на себе пристальное внимание Ура.

Последний воин поднялся на борт корабля, озираясь в поисках свободного места. Толкаясь плечами и щитами, дружинники заняли все лавки, испуганно поглядывая по сторонам. Небесные мореплаватели быстро втянули трап на борт и бросились к мачте в ожидании команды. Старший из обслуги подбежал к Уру, докладывая:

– Великий Ратибор, все воины на борту. Ставить парус?

Древний молчаливо кивнул, плавно развернув руки ладонями к небесам. Корабль покачнулся, устремившись ввысь и быстро удаляясь от земли. Малюта затаил дыхание, пытаясь обуздать бьющееся в груди сердце. Осторожно склонившись у борта корабля, он выглянул вниз. Маленький, словно муравей, Тугдаме прощально махал им рукой, провожая воинов. Холодный порыв ветра ударил Малюте в лицо, заставляя голову зябко вжаться в плечи. Затрепетал поднимаемый парус, громко хлопая и надуваясь от ветра. Ратибор опустил руки, облегченно вздохнув, и указал рукой вдаль, силясь перекричать ветер:

– Держитесь вдоль Рипея! В добрый путь!

Малюта восторженно смотрел вниз, разглядывая удаляющийся Асгард. Величественный город превратился в широкий круг, улицы изогнулись серпами, образуя знак Сварога. Похлопывая раздутыми парусами и скрипя мачтой, корабль быстро оставлял позади столицу Дарийской империи.

Заснеженные горные перевалы проплывали перед глазами воинов, впервые воспаривших над ними, словно птицы. Малюта улыбнулся, видя, как стадо горных козлов испуганно бросилось прочь по склону. Рука бывшего охотника зачесалась, словно желая натянуть тетиву лука. Вздохнув, медведич втянул голову в плечи, кутаясь от холодного зимнего ветра. Не до охоты нынче. За иной добычей отправили их великие учителя человечества. Брови Малюты грозно сошлись на челе, вскоре им предстояла встреча с одним из демонов Нави. Медведич прикрыл глаза, с надеждой взмолившись к богам. Как он хотел, чтобы этим демоном был проклятый травник.

* * *

Рассенский воевода сидел за столом, с любопытством разглядывая меч плененного воина. Неизвестные ему руны исчертили темную гладь клинка, то растекаясь плавными волнами, то скручиваясь хитроумными узлами. На обоюдоострой кромке клинка не было ни единой зазубрины, хотя после боя меч никто не правил.

– Да, дела. Щиты в щепу рубил, а ему хоть бы что. Такую работу мне видеть не доводилось.

Он поднялся из-за стола, бережно заворачивая клинок в шкуру. Будучи воеводой, этот человек тем не менее был труслив от рождения. Он никогда не стремился вступать в бой, предпочитая отсиживаться за спинами собственных ратников. Потому и меч этот ему был без надобности. Другое дело, что за такой клинок можно деньгу получить немалую. Воевода вздохнул, озадаченно почесав затылок.

– Вот незадача. Цены ему нет – а продать некому. У нас за такую вещь дорого не дадут. Да и нельзя его здесь никому показывать, – воевода спрятал сверток на печи, воровато оглянувшись на окно, – не дай бог князь узнает, что я его к рукам прибрал. Надо бы понимающего покупателя из других земель подыскать. Эх, жаль, полянский воевода помер, тот в мечах разумел.

...Два дня просидела Морока у городского торга с протянутой рукой. Прикинувшись нищей старухой, она жалостно выпрашивала у горожан милостыню, то и дело поглядывая на дом воеводы. И все это время Лиходей непрестанно взывал к ней, требуя принести его меч. Морока лишь молчаливо билась в бессилии, не находя верного пути к мечу. Денно и нощно у дверей заветного дома топтались два стража, мимо которых и мышь не проскочит. Морока никогда не была воительницей, не было в ней такой искры. Хитрая изворотливая колдунья, привыкшая наводить морок и отводить глаза, терпеливо ждала удачного случая, цепляясь за одежду идущих на торг рассенов.

– Подай старушке, касатик, не обойди милостыней. – Морока потянулась к молодому парню, явившемуся на торг за покупками. – Подашь бабушке, девицы любить станут. Такого красавца-молодца грех не любить!

– Отстань, карга старая! Тут хоть бы свое семейство до весны прокормить, – парень отмахнулся от нищенки, грязно выругавшись.

Морока недовольно покосилась ему вслед, буркнув под нос скороговорку:

– Вот так, касатик, и тебя девки стороной обходить станут. Весь волосат, как мишка, на лбу синяя шишка. Глаз с косинкой да нос с горбинкой. На носу попкой куриной взросла бородавка с ворсиной. Не люб девкам будешь, пока жадность свою не сгубишь. Поделом тебе. Навек и вовек.

Морока хрипло расхохоталась вслед жадине, посылая проклятие. Не любила она, когда старых да юродивых обижали. Парень удивленно почесал нос, скосив на него глаз, и охнул. Там вылезла огромная бородавка с жестким волосом. Остановившись, он принялся причитать, удивленно ощупывая лицо, невесть откуда взявшуюся болячку.

– Да что же это такое? – чуть не плача, он косился на собственное уродство. – Это ж надо такое!

Девицы на торгу стали обходить его стороной, брезгливо поджимая губы и отводя взгляды от его вмиг окосевшего глаза.

Морока отвернулась, выкинув паренька из головы и вновь поглядывая на дом воеводы. Дверь дома отворилась, и на порог вышла жена воеводы, горделиво озираясь по сторонам. Морока усмехнулась, смерив взглядом с ног до головы крупную дородную бабищу.

– Эко ты разъелась на казенных харчах. Поди, найдешь, чем нищенку утешить?

Жена воеводы неторопливо направилась к торгу, горделиво выпятив свою огромную грудь и в такт покачивая широкими бедрами. Едва лишь она поравнялась с Морокой, как та цепко схватила ее за руку, жалостливо запричитав:

– Ой, барыня-сударыня, подай бабушке на хлебушек. Третий день ничегошеньки не ела. А у тебя в доме, поди, закрома полные. Подай, милая.

Баба брезгливо отшатнулась от нее, пытаясь выдернуть свою пухлую ладонь из костлявых, но цепких рук старухи.

– Поди прочь, дура старая!

Морока криво усмехнулась, вглядываясь в ее рассерженные глаза и продолжая крепко держать ее за руку.

Заклятье молчаливым ручейком потекло в ее голове, быстро снимая с бабы образ. «Голос в голос, тело в тело, свое сниму – твое надену. Ни мать с отцом, ни муж, никто не узрит подмену. За руку держу – забираю. Ключом замок запираю».

С трудом выдернув свою пухлую ладонь, жена воеводы возмущенно попятилась от Мороки.

– Сегодня же пожалуюсь мужу! Распустили голытьбу нечесаную, уж весь город заполонили, житья от вас нет. Гнать вас из города нужно, голодранцы!

Поднявшись, Морока направилась к ее дому, быстро меняя свое обличье. Тело ее раздулось, принимая формы, схожие с располневшей женой воеводы. В руках появилось лукошко. Глаза навыкате окидывали прохожих уверенным давящим взглядом, заставляя их склонять головы в приветствии. Приближаясь тяжелой поступью к стоящим у двери стражникам, она недовольно пробасила голосом хозяйки:

– Чего стали истуканами?! Дверь отворите!

Один из стражей бросился отворять перед ней дверь, любопытно скосив глаз в ее лукошко. С чем же это хозяйка пожаловала? Простой люд незамысловат и любопытен. Когда в животе от голода урчит, глаз сам на чужой каравай косится. Морока хмыкнула, наполняя корзину образами разной вкуснятины и, подражая хозяйке, вызверилась:

– Чего гляделки выпучил?! Опять голодаешь? Меньше по корчмам пропивай – тогда и на еду деньги найдутся!

Она резко захлопнула дверь перед самым носом любопытного стража.

– С такой платней скоро и вовсе жрать перестанем, – пробормотал стражник закрытой двери. Возвращаясь на свое место, он ностальгически прошептал товарищу: – Перепелов накупила, чтоб ей пусто в животе было. Когда уже и мы, как люди, заживем, а, брат?

Морока тихо прошла в дом, оглядывая богатое жилище воеводы. Хорошо живет, негодник, со всех приезжих купцов калым товарами и безделушками сдирает. Вроде и денег не брал – и дом полна чаша. Она прислушалась к храпу, доносившемуся из опочивальни. Спит, слава Моране. Меч Лиходея тут же дал о себе знать, повеяв от печи могильным холодом колдовства. Быстро схватив в руки сверток, колдунья направилась к выходу. Задержавшись в пороге, она вновь окинула избу взглядом, усмехнувшись собственным мыслям.

– Гляди, воевода, дверь не перепутай сослепу.

Взмахнув рукой, колдунья зашептала заклятье, меняя в избе привычное положение вещей. Дом изнутри вдруг перекосился, словно перенес землетрясение. Черпак у бочки с водой вывернулся наизнанку. Всколыхнувшись мороком, дверь отъехала в сторону, создавая зрительный обман. Довольная своей местью, Морока вышла из дома и быстро направилась к темнице Лиходея. Ведьмак непрестанно взывал к ней в ожидании помощи.

Приближаясь к казармам, Морока испуганно поглядывала по сторонам. Необъяснимая тревога давила ей на грудь, словно предупреждая об опасности. В последнее время мир перевернулся, встав с ног на голову. Павшие в битве Умора с Ядвигой. Всеведа, утратившая дар к ворожбе. Беспута, сбежавшая от ведьмака. И вот теперь Лиходей, попавший в темницу. Казалось, вся крепость, создаваемая Стояном долгие годы, стала рушиться на глазах. Морока тяжело вздохнула, тихо прошептав:

– Недобрые это знаки. Ох, недобрые.

Проходя мимо городской площади, она удивленно обернулась, услышав знакомый заливистый женский смех. Взяв под руку толстого богатого купчину, по улице шла Беспута. Одетая в новую лисью шубу, рыжая бестия, не таясь, прогуливалась по городу. Она весело хохотала, слушая рассказы купца, и крепко прижималась к нему. Крупный, дородный дядька выглядел счастливым рядом с ней. Нежно поглаживая ее изящную ладонь, он горделиво делился с беспутной своими успехами в торговле.

– Да, Любаша, вот так и торгуем. В городах втридорога за товар дерем, а по селам за бесценок скупаем. Мужики зверья по лесу набьют, а что с ним делать, не знают. До города один не доедешь, разбойники оберут, хорошо еще, если без головы не оставят. А у наших обозов охрана имеется. – Купец горделиво выпятил грудь, показывая новой избраннице собственную значимость. – Я когда воев нанимаю, никогда не скуплюсь. Это как бабу в жены выбирать: продешевишь – век мучиться будешь. Потому, Любаша, подумай над моими словами: пойдешь за меня – век в мехах и злате проходишь.

Беспута вновь расхохоталась, шутливо отмахиваясь от него рукой:

– Ой, и складно ты все рассказываешь, купец! И далась я тебе без кола, без двора? Обманешь, наверное.

Купец остановился и крепко прижал к себе Беспуту.

– Будет у тебя дом, Любаша. И дом, и двор. Только слово скажи – царицей заживешь!

Беспута томно отвела от него взгляд, и тут же улыбка покинула ее лицо. Крупная баба растерянно стояла посреди улицы, разглядывая ее с ног до головы. Удивленно моргнув, Беспута провела перед лицом ладонью, охраняя свой взор от возможного морока. Облик полнотелой бабы подернулся дымкой, и сквозь умелую ворожбу на нее смотрели растерянные глаза Мороки. Беспута нахмурилась, чувствуя, как зачесалась левая ладонь, три дня назад исколотая иглой. Сбежав от Стояна, рыжая колдунья приготовилась к битве, опасаясь преследования.

Взглянув на ее полыхнувшую силой ладонь, Морока лишь покачала головой: «Нет, подруга. Не мне тебя судить. Ступай подобру-поздорову». Слова, слетевшие с губ Мороки, ласковым ветерком прошелестели у самых ушей Беспуты.

Купец обнял Беспуту за плечи, удивленно заглядывая в ее испуганные глаза:

– Ты чего, Любаша? Аль обидел я тебя чем?

Беспута облегченно вздохнула, глядя вслед удаляющейся колдунье. «Спасибо тебе, подруга, – мысленно прошептала она, и сердце тоскливо защемило в груди, – а вот я не смогла так же поступить с Вереей. Из-за него, проклятого, не смогла». Беспута, горестно подняв глаза к небесам в благодарной молитве, тут же испуганно вскрикнула:

– Ох, батюшки! – Огромный летающий корабль стремительно шел по небосводу, направляясь к городу. На его раздутых синих парусах гордо красовался золотой знак Империи – знак Сварога. Схватив купца за рукав, Беспута пристально взглянула в его глаза, зашептав: – Если хочешь меня в дом своей женой привести, срочно собирай обоз в дорогу. Великий Ур сюда летит – не к добру это, быть беде. Слышишь меня?!

Купец испуганно сглотнул, покосившись на приближающийся в небесах корабль.

– Ур? Много я слышал о них, а повидать так и не довелось. – Он зачарованно улыбнулся. – Вот диво дивное! Так ведь они никогда людей не губили... С чего беде-то взяться? Да и торг вроде как в разгаре...

Беспута яростно сверкнула взглядом, цепко схватив купца за руку. Лишь мгновение она вглядывалась в его глаза, тут же ставшие маслеными.

– Если хочешь меня в жены, собирай обоз в дорогу!

Купец покорно кивнул, глупо улыбнувшись и крепко обнимая ее:

– Все сделаю, как ты хочешь, Любаша. Прямо сейчас уедем!

...Спустив парус, ладья Ратибора медленно опускалась на городскую площадь. Собравшиеся со всего города зеваки, задрав вверх головы, восторженно приветствовали чудо-корабль. Мало кто из людей встречался в своей жизни с чародейством Уров. О них все больше легенды да сказки слагали, как правило, привирая для красного словца.

Князь Велислав вышел из дома, окруженный многочисленной дружиной. Опасливо покосившись на приземлившийся корабль, он буркнул одному из дружинников:

– Бегом воеводу ко мне приведи. Одна нога здесь – другая там!

Воин бросился к дому воеводы исполнять приказание. Велислав неторопливо присел на свой трон, приготовившись встретить асгардского чародея на правах хозяина. С корабля спустили трап, и воины Сварожьей Дружины стали спускаться наземь, быстро выстраиваясь живым коридором до самого княжьего дома. Малюта бежал одним из первых, зорко озираясь по сторонам в поисках скрытой угрозы. Поймав на себе колючий взгляд князя, он непроизвольно коснулся рукояти меча. Быть беде – мелькнула в голове мимолетная мысль. Не дружеским взглядом встречал князь Великого Ура. Дружина его во всеоружии, пять сотен ратников оцепили городскую площадь. Не было на их лицах ни улыбок, ни удивления по поводу прибытия Ура. Лишь испуг и нежелание поступать против совести. Недоброе дело князь задумал. Малюта грозно нахмурился, занимая положенное ему место у самого княжьего дома.

Ратибор ступил на трап, внимательным взглядом окинув собравшийся на площади люд. Подняв руку, он улыбнулся горожанам, приветливо посылая им волну счастья и душевной благодати. Народ радостно загомонил в ответ, размахивая шапками и приветствуя одного из великих учителей человечества. Даже лица княжих дружинников перестали хмуриться, расплываясь в улыбках. Велислав недовольно поджал губы, не отводя пристального взгляда от направившегося к нему Ура. Вдруг у дома воеводы раздался хохот горожан, заставивший любопытных зевак обернуться. Распахнув окно, толстый воевода пытался вылезти из дома ногами вперед. Грохнувшись наземь, он громко выругался под веселое улюлюканье толпы. Вскочил на ноги, поправляя сбившийся на глаза шлем, и яростно пригрозил кулаком хохочущим горожанам:

– Я вам похохочу! – Бросившись к княжьему дому, воевода испуганно оглянулся через плечо, словно за ним гнались все черти Пекла. – Чур меня от нечистого!

Князь Велислав скрипнул зубами, наливаясь яростью от возмущения, и прорычал на подбежавшего воеводу:

– Скоморох, а не воевода! Позорить меня удумал?!

Воевода виновато пожал плечами, склоняясь к княжьему уху:

– Прости, Велислав. Чертовщина в моем доме поселилась. Черпаком воды не набрать, со стола все на пол падает, стены ходуном ходят. Даже в дверь не выйти! Открываешь дверь – а там стена из бревен. Вот оно как, Велислав. А еще меч ведьмачий куда-то запропастился...

Воевода умолк на полуслове, понимая, что сболтнул лишнего. Князь прищурился, смерив его подозрительным взглядом.

– Что-то ты про меч мне ничего не сказывал. Хорош, наверное? Себе умыкнуть решил?! – Велислав схватил воеводу за бороду, бросив быстрый взгляд на приближающегося Ратибора, и прошипел: – Чтобы сегодня же меч у меня ночевал, если хочешь и дальше в воеводах ходить. А теперь – цыц! Я с Уром говорить стану.

Ратибор подошел к княжьему трону, приветственно прикладывая ладонь к груди.

– Здрав будь, князь Велислав. Хлеб да соль народу твоему.

Князь подслеповато прищурился, вновь принявшись изображать немощь.

– Здрав будь, великий чародей. Ты уж прости, что не встаю, стар я уже – ноги не слушаются.

Ур усмехнулся в седую бороду, насмешливо сверкнув глазами.

– Будет тебе, Велислав, богов гневить. Ты еще крепок и умом, и телом. – Ур обвел взглядом настороженную рассенскую дружину. – И вои твои могучие, раз такого демона смогли живым спеленать. Радостная то была весть для Асгарда. Правитель лично просил отблагодарить тебя, Велислав, за то, что о деле нашем общем печешься. Ну что ж, ведите, больно уж хочется на пленника взглянуть.

Князь усмехнулся, благодарно склонив голову, и начал издалека свой мудреный торг:

– Спасибо тебе, Великий Ур, за слова твои лестные. И Правителю я благодарен, что помнит еще старого Велислава. – Князь откашлялся в кулак, делая паузу для пущего внимания. – Нелегкая то была битва для моей дружины, Ратибор. Ой, нелегкая! Явился ведьмак к нам не один, а с целым отрядом головорезов. Скот они наш увести хотели. Слава Перуну, вои мои не из трусливого десятка. Сошлись с разбойниками грудь на грудь да оборонили рассенов от того посягательства. Только вот воинов наших две сотни в том бою полегло. И ведьмак тот – особо в том постарался. Десятками жизни отбирал, пока мы его не угомонили.

Князь обернулся к воеводе, молчаливо спрашивая подтверждения своих слов. Воевода тут же закивал головой, разыгрывая перед Уром грустный спектакль:

– Правду князь молвил. Много воинов полегло в той схватке. Большой урон мы понесли. Ой, большой!

Ратибор недобро усмехнулся, начиная понимать, куда клонит князь. Однако торговаться с Великим Уром – подобной наглости не позволял себе ни один князь Империи. Сцепив в недовольстве зубы, Ратибор прорычал, едва сдерживая в груди клокочущую ярость:

– И чего же ты хочешь, князь Велислав? Чтобы Асгард заплатил тебе за пленника?

Князь наигранно отмахнулся руками от его слов, тут же запричитав:

– Что ты, Великий Ратибор, как можно? Где ж это видано, чтобы князь с Правителя мзду требовал. – Он добродушно улыбнулся Уру, переходя на шепот: – Налоги бы вы нам снизили за усердие – на том бы и сговорились? Ну, сам посуди: вои мои головы ратные сложили, семьи без кормильцев остались. Ну, а то, что ведьмака живым взяли? Не-ужто не стоит он того, чтобы простить нам годовой побор?

Глаза Ратибора изумленно распахнулись. Годовой побор? Однако, Велислав, губа не дура! Ур задумчиво вздохнул, размышляя над его словами. Дело было не в деньгах, хоть и против правил была просьба князя. Асгард никогда не облагал царства и княжества высоким налогом. Все в Империи было сбалансировано. Деньги, с одних княжеств полученные, во благо других направлялись. В Империи, как и в обычном стаде: есть корова дойная, а есть и телки молодые, коим еще расти надобно. С одной коровы кормишься, а телку все одно растишь, пока и она молоко давать не станет. Много было молодых княжеств, которые лишь становились на ноги. Охрану им обеспечь, пока более сильные соседи не растоптали. Торговлю наладь с иными племенами и народностями. Умельцев ремесленных отыщи да научи, что и как делать. Потому и не мог Ур принять требования Велислава. А еще потому не мог, что знал он – князь свое с народа так и так получит. Как платил люд налог на дым – так и будет платить. Никто против княжьей воли не пойдет, боясь голову свою потерять.

– Ладно, Велислав, – Ратибор повысил голос, обращаясь больше к дружине, чем к самому князю, – будь по-твоему. Пусть выйдут на площадь вдовы павших в схватке с врагом воинов. Каждая семья, кормильца утратившая, освобождается от налога на дым. И не на год, а пока сыновья мужьями не станут. Пусть выйдет люд, я сам каждой вдове о том сообщу...

Князь недовольно нахмурился, перебивая Ура на полуслове:

– Надо оно тебе, Ратибор? На то у народа князь имеется, чтобы законы до их ушей доводить. Главное, чтобы мы с тобой понимание нашли в том вопросе. – Князь приосанился, чувствуя, что весы переговоров покачнулись в его сторону. – К тому же я не только о вдовах прошу, я о каждом рассене радею. О тех, кто пал в битве, печалюсь. А те, кто победу одержал, ведьмака в плен захватывая? Не-ужто недостойны они твоей благодарности звонкой? Отмени налог для рассенов, Великий Ратибор. Всего на один год прошу. А то ведь, пока мы с тобой торгуемся, пленник еще и помрет в темнице. Сыро там, да и дружина моя ему здорово бока намяла. Боюсь, долго не протянет.

Князь добродушно улыбнулся, бросив мимолетный взгляд на воеводу. Последний тихо отступил за спины воинов, быстро устремившись в сторону темницы, где томился Лиходей. Словно верный пес, он с полуслова понимал команды своего хозяина. Ратибор устало вздохнул, осознавая, что миром с князем не разойтись. Бессилие жгло его изнутри жарче огня. Будучи великим чародеем, одним из правителей человечества, он не мог ничего поделать с этим зарвавшимся князем. Не мог Ур ни убить его, ни к ответу привлечь за словоблудство. Хитер был князь, умело слова подбирая. Потому и избегал он всегда наказания, ибо законы формально не нарушал. Ратибор подошел к князю ближе и склонился к самому его уху:

– Не мне судить твои деяния, Велислав, на то народ твой имеется. Много раз боги пастухов многомудрых к овцам отправляли. Многих из них и карали за невинно убиенных овец. – Он на мгновение умолк, надеясь, что до князя быстро дойдет смысл его иносказания. – Завтра же, князь, буду я в Асгарде. С пленником или нет – не в том суть. Через седмицу на этой самой площади соберет Совет Древних народное Вече. Вот тогда и поглядим, Велислав, достоин ли ты княжьей короны. Не я, Ратибор, призову тебя к ответу – Правь тебя осудит. Ибо в каждом сердце она зарождается, от мала до велика. А молчит люд угнетенный лишь до поры до времени, в мыслях поступки твои на чаши весов возлагая.

Князь криво усмехнулся, уверенно взглянув Уру в глаза. Куда делась его слепота и сутулость, старящие его на добрый десяток лет:

– Да будет тебе грозиться, Ратибор. Я всегда чтил законы, вами установленные. Нет на мне греха кровного. Ну а ежели кто в народе и недоволен моим правлением – так ведь всем не угодишь. – Велислав весело обратился к дружине: – Эй, вои, выставьте на площадь две бочки медовухи из моих закромов. Пусть люд честной повеселится. Праздник у нас все же – Великий Ур в гости пожаловал! Почтил народ благодатью!

Ратибор негодующе сверкнул глазами, слыша веселый гомон, разнесшийся среди толпы. Любил простой люд погулять за княжий счет. А с таким скрягой, коим был Велислав, такое случалось крайне редко. Князь улыбнулся, приветливо помахав горожанам рукой:

– Пейте и гуляйте, люд честной! – Народ откликнулся многоголосым хором, восхваляющим княжью щедрость. Велислав перевел свой насмешливый взгляд на Ура: – А ты говоришь, я о простом люде не пекусь. Да неужто ты думаешь, что они теперь супротив меня слово молвят? То-то, Ратибор! Мудрый ты чародей, разумный. Только иногда и у разумных ум за разум заходит. Стар я уже, многое на своем веку повидал. Не во дворце я родился, Ратибор, а в обычной избе. Потому и вижу я эту жизнь не в радостном свете, как тебе того хочется. А вижу я ее такой, какая она на самом деле: из грязи и слез замешанную да медовухой приправленную. Прислушался бы ты к моей просьбе. Один год свободы от податей прошу.

Со стороны казарм раздался крик испуганного воеводы, сломя голову бегущего к княжьему дому:

– Убе-е-ег! Убег, проклятый!!!

Велислав вскочил со своего трона, гневно сверкнув глазами:

– Как так убег?! Сгною, скотина!!!

Ратибор расхохотался, прекращая переговоры, и быстро направился к кораблю. Взойдя по трапу, он обернулся к князю, прокричав:

– Хитер ты, Велислав, только к Вече все одно готовься. Не затмить тебе людской разум хмелем медовым! – Взмахнув руками, Ур прошептал заклятье, и выставленные князем бочки с медовухой лопнули, разлетаясь по дощечкам. Ратибор взглянул на Малюту, быстро отдавая команды. – Тысяцкий?! Найти беглеца. С корабля сигнал подам: куда молния ударит – там и след его. Живым взять старайтесь!

Ладья быстро взмыла ввысь, вознося рассерженного Ратибора к небесам. Внимательно окинув взглядом окрестности, Ур начал ворожить, пытаясь отыскать след Лиходея.

Малюта бросился к рассенским казармам, откуда недавно прибежал воевода. Выхватив меч, медведич громко выкрикивал команды прибывшей с ним сотне воинов:

– За мной, Дружина! Живым приказано брать! Десяток к воротам, остальные за мной!