Текст книги "Проклятая гора"

2

Теперь предстояло решить вопрос со следователем. Уголовное дело по факту убийства Алексеева и Попова давно уже пылилось на полке архива прокуратуры без особой перспективы на раскрытие. За это время сменилось несколько следователей, каждый из которых испытал наравне с сыщиками давление со стороны общественного движения, выступавшего против беспредела преступников. Все считали, что это дело приносит несчастье: двое следователей, в разное время работавшие над ним, уволились со скандалом, остальные получили серьезные взыскания. Поэтому никто не горел желанием снова брать его в производство.

Недолго подумав, Владлен позвонил одному из опытных следователей прокуратуры – Алексею Кулакову. С Кулаковым он раскрыл несколько убийств и уважал его за вдумчивость и глубокое знание своего дела, безотказность. Тот с первого раза угадывал перспективность дела и брался за него не задумываясь, так что все «убойники» мечтали иметь дело с ним.

– Алексей, привет, – поздоровался Владлен со следователем, – беспокоит тебя Димов. Как жизнь, чем занимаешься?

– Привет, Влад, говори сразу, какое дело будем расследовать, – полушутя ответил Кулаков. – Давай отгадаю с трех раз.

– Ты в своем репертуаре, – обрадовался Владлен, что Кулаков уже готов взяться за дело. – Давай!

– Убийство семьи в Мархе.

– Нет, не угадал.

– Убийство малолетней девочки в Сайсарах.

– К сожалению, нет, хотя это боль моего сердца. Но когда-то должны раскрыть и это дело! Не может ублюдок, поднявший руку на ребенка, ходить по земле.

Кулаков замолчал, очевидно припоминая другие «глухари», и вдруг, осененный, недоверчиво спросил:

– Неужели Алексеева и Попова?!

– Да, именно. Мы арестовали некоего Сазонова за нанесение тяжких повреждений гражданину Гаврилову. Дальше стали работать по убийству пятилетней давности и вышли на его подельника, которого нынче ночью задержали. Фамилия его Герасимов, он полностью признается в совершении преступления, готов сотрудничать со следствием.

– Сазонов, Сазонов… Это не тот, который держит ресторан «Клеопатра»? Он раньше был под подозрением?

– Да, тот. Пять лет назад мы его задержали возле места обнаружения трупов, но пришлось отпустить – вмешалась прокуратура. В то время у нас в отношении Сазонова никаких улик не было, мы просто его хотели проверить. И про его подельников тогда ничего не было известно. Так что, Алексей, беремся за это дело?

– Дело приостановленное, находится в архиве. Сейчас пойду к прокурору, доложу по существу, попрошу передать его в мое производство. Когда ко мне приведете этого… как его там?

– Герасимов Игорь. Как позвонишь, сразу и привезем. Он покажет место, где убивали. Мы там были, нашли кровь, след от выстрела. Еще. Прокурор в общих чертах знает, что Сазонов подозревается в убийстве Алексеева и Попова. Мы ему докладывали, когда брали санкцию на арест по делу Гаврилова.

– Отлично, я позвоню. – Кулаков положил трубку.

Владлен с чувством удовлетворения откинулся на кресле, вытянув затекшие ноги, и потянулся.

– Женя, возьми к себе Игоря, – попросил он Кима. – Я схожу домой, помоюсь, побреюсь, часика через полтора буду здесь. Если к этому времени позвонит Кулаков, отвези Герасимова к нему. Все отлично, Женя, Кулаков берет дело в свое производство!

– Вот это хорошая новость! – радостно ответил Ким, выводя из кабинета задержанного.

Кулаков позвонил Владлену, когда тот еще находился дома.

– С прокурором поговорил. Все прекрасно, дело мне передано. Ведите ко мне Герасимова, начну с него. Потом съездим на место убийства. Надеюсь, сыщики будут с ним?

– Да, при нем постоянно будет Ким, ты его знаешь. Если надо, подкину еще оперативников. Ты ни в чем не должен быть ограничен, главное от тебя – расследовать.

– А куда я денусь, расследуем как положено, – ответил следователь с присущим ему оптимизмом.

Вечером, ближе к девяти часам, Ким с Герасимовым вернулись в министерство.

– Семеныч, все отлично, – доложил Ким Владлену, оставив Герасимова в коридоре. – Игоря допросили, потом съездили на место убийства, он там все показал. Следователь взял с него подписку о невыезде и обязал явиться послезавтра. Хочет теперь допросить Сазонова, а поскольку заранее знает, что тот будет в отказе, намеревается послезавтра провести сразу очную ставку с Герасимовым. Короче, колесо следствия двинулось, уже не остановить!

– Тебе помощь нужна? Если надо, бери любого оперативника, сопровождай это дело до конца, до самого суда.

– Нет, пока помощь не требуется. Сегодня был Володин с УБОПа, он помогал. А сопровождать это дело буду я, уже не выпущу из рук!

– Спасибо, – поблагодарил Димов оперативника, – ты свободен. Попроси сюда Герасимова.

Когда Герасимов зашел в кабинет, Владлен пригласил его сесть.

– Игорь, послезавтра тебе предстоит очная ставка с Сазоновым. Ты готов к этому?

– Да, готов. Во мне столько злости на него за то, что впутал меня в это дело. Пусть теперь отвечает за содеянное, на очной ставке я все выскажу, что я думаю о нем.

– Хорошо, верю. Теперь иди домой и не забудь мою просьбу насчет старца. Поговорить бы мне с ним.

– Помню, сегодня уже поздно, завтра схожу, договорюсь. Послезавтра, как приду на очную ставку в прокуратуру, там и сообщу вам, когда можно будет встретиться. Только одна просьба: никто из родственников, в том числе и старик, не знают, что я замешан в убийстве. Не говорите никому об этом, пусть не знают.

Воля Тыгына

Через два дня Герасимов сообщил Владлену, что старик ждет в любое время, и назвал адрес, но дела помешали пойти сразу. За эти дни состоялась очная ставка между Герасимовым и Сазоновым, последнему было предъявлено обвинение, следствие шло полным ходом. Ким постоянно находился рядом с Кулаковым и во всем ему помогал.

Однажды Ким пришел к Владлену и поделился недавним забавным случаем:

– Получилось как-то, что Сазонов и Герасимов оказались вместе в кабинете следователя. Следователь, допрашивавший Сазонова, отвлекся на разговор по телефону, а я заполнял документы, уткнувшись лицом в стол. Герасимов сидел рядом со мной. Вдруг я краем глаза вижу, что Сазонов делает ему знак: погрозил пальцем и приложил к губам, мол, молчи, откажись от своих показаний. Мне захотелось посмотреть на реакцию Герасимова, насколько он настроен идти до конца, поэтому я сделал вид, что не замечаю этих жестов Сазонова. Герасимов сначала поерзал на стуле, а потом такую фигу показал Сазану, что я не выдержал и расхохотался. Следователь аж трубку телефонную выронил. Так что я лично убедился, что настрой у Герасимова нормальный.

К старику Владлен попал только через две недели. Хозяйка дома, женщина шестидесяти лет, узнав, кто пришел, провела его в дальнюю комнату. На кровати лежал глубокий старик с белой жидкой бороденкой. Одет он был в белое нательное белье. У изголовья кровати, прислоненный к стене, стоял гладкий до блеска посох, очевидно, выструганный когда-то из молодой березы и за долгие годы использования отшлифованный рукой старика. «Ну точно китайский мудрец!» – подумал Владлен, вспоминая рассказ Герасимова.

Женщина помогла старику сесть в кровати и громко сказала:

– Это человек из милиции, про которого говорил Игорь. Хочет тебя послушать. Вы тут посидите, побеседуйте, а я пойду. Чуть погодя принесу вам чаю.

– Здравствуй, дед, – поздоровался со стариком Владлен. – Мне про тебя Игорь рассказал, заинтересовался я твоими историями, поэтому и пришел.

– Жду я тебя давно, уж две недели, – промолвил старик. – Знаю я много, если все рассказывать, тебе придется сидеть тут три дня и три ночи. Что тебя конкретно заинтересовало?

– Последние пять лет по своей работе я постоянно сталкиваюсь с Чочур-Мураном, вот и увлекся историей горы. Изучил разную литературу: легенды и предания, очерки и статьи – везде пишут по-разному. Поэтому решил начать с первоисточника, хранителем которого ты, как мне кажется, и являешься, – польстил он старику.

– Правильно говоришь, молодой человек, – покашливая, проговорил старик. – То, что я рассказываю, слышал я от деда, а дед – от отца… Истоки моих рассказов тянутся из далекой древности. Священней места в долине Туймаада, чем Чочур-Муран, нет. У его подножия одно время жил якутский царь Тыгын Дархан. Жил он там богатой жизнью, скота у него было больше, чем звезд на небе, его окружали сильные и смелые воины. Но однажды убили его сына от седьмой жены, еще младенца. Убийцу так и не нашли…

– А разве он не сам убил своего сына?! – спросил Владлен, невольно прервав рассказ старика.

– Нет, это был самый любимый сын Тыгына. Поговаривали, что он убил кого-то из сыновей, а возможно, и троих, но то были сыновья от других жен. Не знаю, не был свидетелем, может, напраслину возводили на него враги. А этого сына Тыгын берег как зеницу ока, как наследника престола. Тыгын жестоко наказал воинов, которые должны были охранять любимого сына, и после этого объявил Чочур-Муран священной горой. С этого времени совершать злодеяния в ее окрестностях запрещалось, а кто ослушается повеления царя, того ждет неминуемая погибель. На второй год после смерти сына от горя умерла седьмая жена Тыгына. Он ее похоронил на ЧочурМуране, а сам покинул эти места. С тех пор жена охраняет покой сына, который захоронен там же.

Владлен приготовился услышать самое интересное, но в этот момент в комнату с подносом вошла хозяйка дома.

– Отец, попей с гостем чайку, – сказала она старику и придвинула столик с подносом к кровати.

На подносе стояли две огромные чашки чая с молоком, большая тарелка с горкой оладий, сливки и варенье в пиалах.

Старик отпил чаю, к еде даже не притронулся. Владлен же, уплетая оладьи и запивая их удивительно вкусным чаем со сливками, с интересом слушал продолжение истории.

– Говорят, видели эту женщину в тех местах, пугает людей ночами. А тех, кто совершает черные дела на этой священной земле, она наказывает. Вот еще до революции двое братьев…

– Про братьев я уже знаю, Игорь рассказывал, – остановил старика Владлен. – Хочу спросить у тебя. Я встречался с той женщиной в сонном бреду во время болезни, но она спасла мне жизнь в реальности. Я преследовал убийцу, который совершил преступление на Чочур-Муране, а он, в свою очередь, хотел убить меня. Во сне мне эта женщина явилась и предупредила об опасности. Что бы значил этот сон, объясни, пожалуйста.

– Это был не сон, ты попал в другой мир, в другое время. Ты об этом сам не знаешь, думая, что это просто сон, но, чтобы ты не терзал себя догадками, царица ниспослала тебе хворь, и тебе показалось, что это бредовость от болезни. Она оберегла тебя от смерти, потому что ты, сам того не ведая, действовал по велению Тыгына, чтобы наказать преступника, осквернившего священное место. А преступника ждет суровая кара…

– Да, лет двадцать тюрьмы, – проговорил Владлен, впечатленный рассказом старца.

– Я говорю не только про суд людской, он будет, этот суд. Я говорю про другую кару…

– Еще одно хочу я спросить у тебя. Почему вокруг горы десятилетиями все было спокойно – и вдруг пять лет назад за полгода мы обнаружили там четыре трупа? Как это объяснить?

– А как ты хотел?! На стыке веков – нет, бери выше, тысячелетий – там должны происходить события из ряда вон выходящие. Теперь снова воцарится спокойствие, думаю, надолго. Но, прежде чем это произойдет, гора поглотит девять жизней.

«Девять жизней… Цифра какая-то не простая, мистическая… Кого он имеет в виду? Алексеев и Попов – это две безвинные жертвы, еще грузин и Малик – два представителя криминала, итого четыре, Токай – пять, Житков и убийца грузина – семь. Всего семь человек. Сазана мы арестовали, смерть ему не грозит, Герасимов непосредственно не участвовал в убийстве. Про кого же говорит старик?» – напряженно думал Владлен.

Со стариком пора было попрощаться, но в последний момент Димову все-таки захотелось узнать судьбу Герасимова. «Старик не знает, что его родственник замешан в убийстве. Ему об этом никто не говорил. Как бы поделикатнее спросить его?» – думал он, перебирая в голове варианты.

– Меня интересует один вопрос: если человек был вместе с преступниками, совершившими убийство на Чочур-Муране, но сам не принимал в этом участия, то что может ему грозить? И как ему искупить вину?

– А-а, ты имеешь в виду нашего оболтуса Игоря? Пусть искупит вину, помогая вам, милиционерам, исполнить волю Тыгына.

Владлен, сраженный словами старца, сам не понял, как очутился на улице.

На второй день в прокуратуре у следователя он застал Герасимова и строго его спросил:

– Игорь, ты точно никому из родственников не говорил, что замешан в деле об убийстве?

– Нет, никому. Абсолютно никому.

– И деду тоже? – уточнил на всякий случай Димов.

– Ему тем более. Узнает – умрет, и так еле живой ходит.

Владлен молча повернулся и вышел из прокуратуры с твердым намерением забыть на какое-то время про Чочур-Муран и выбросить из головы связанную с ней чертовщину.

Послесловие

Через полгода состоялся суд над Сазоновым. Тот продолжал отрицать свою вину и в последнем слове обвинил оперативников, следователя и судью в предвзятости и сговоре с целью посадить его за преступление, которое он не совершал. Но собранных доказательств оказалось достаточно, чтобы определить его в места лишения свободы на восемнадцать лет. Герасимов держался на суде молодцом, последовательно доказывая главенствующую роль Сазонова в убийстве Алексеева и Попова.

Самоубийство Федотова-Токая так и не было переквалифицировано в убийство. В прокуратуре материалы, которые предоставили сыщики, сочли недостаточными для возбуждения уголовного дела. Так что операм предстояло дальше работать по этому делу.

«Клеопатра» сгорела. Это была не бандитская разборка, как казалось на первый взгляд. Ресторан поджег сторож, которого в свое время обидел Сазонов.

Убийство Житкова не было раскрыто. Поговаривали, что ему отомстили за Малика те самые охранники, которые обчистили ломбард, но их следы затерялись в огромной России.

По факту избиения Гаврилова Сазонов получил три года, но этот срок поглотился теми восемнадцатью годами, которые ему дали за убийство.

Владлен за это время ни разу не вспоминал про гору Чочур-Муран и потихоньку стал забывать о ней. Но однажды она напомнила о себе сама.

После нескольких бессонных ночей в поисках бандитов, совершающих налеты на коммерческие киоски, Владлен вернулся домой смертельно усталым и голодным. Он набросился на ужин, оставленный женой на столе: съел без остатка холодный плов, из холодильника достал графин водки, налил полстакана, залпом выпил, закусил соленым огурцом, а затем непослушными от усталости ногами добрел до дивана и свалился спать.

Ночью ему снился сон: он опять очутился на Чочур-Муране. На этот раз поле у подножия горы было заполнено людьми, шел какой-то праздник. Причем люди разделились на группы, каждая огородила свой участок тугими веревками из конских волос – получился тюсюлгэ [3]3
  Тюсюлгэ – место компактного расположения отдельных групп людей во время празднества Ысыах.


[Закрыть], и Димов понял, что празднуется Ысыах. Лица людей, живших сотни лет назад, Владлену показались светлее и одухотвореннее, чем у их современных потомков, отягощенных плодами цивилизации.

От тюсюлгэ к тюсюлгэ, произнеся благословенные речи собравшимся, поле обходил человек в воинских доспехах. Сопровождала его женщина в белом. Приглядевшись, Владлен узнал в ней ту, что являлась к нему во время болезни. На этот раз она не плыла по воздуху, а твердо ступала по земле.

Закончив с поздравлениями, пара направилась прямо к Владлену. Он уже не испытывал страха, будто видел своих старых знакомых. Приблизившись, пара остановилась, и женщина просто и обыденно, без всяких церемоний представила мужчин друг другу:

– Это тот человек, который, исполняя твою волю, преследовал убийцу. А перед тобой стоит Тыгын Дархан.

Услышав это, Владлен отступил на шаг и неумело поклонился, подражая японскому обычаю, когда-то увиденному по телевизору.

– Знако́м он мне, этот воин. Он когда-то охранял своего владыку на этой горе, – уголком рта улыбнулся Тыгын, разглядывая Димова с ног до головы. – Все мне известно, что здесь творится!

– Не воин я, а сыщик, – поправил его Владлен. – И охранял я не владыку, а президента нашего.

– Все едино, – нахмурился царь, – как ни назови, суть остается сутью!

– А это твоя седьмая жена? – задал Владлен неуместный в таких случаях вопрос, указывая на женщину и стремительно жалея, что не сдержался.

– Что ты хочешь сказать?! – грозно спросил его Тыгын, засверкав глазами и потянувшись к рукоятке пальмы [4]4
  Пальма – здесь: сибирское древковое оружие типа глефы.


[Закрыть].

– Ничего. Просто хотел предупредить, что твоего сына от седьмой жены убьют… Или уже убили? В таком случае, если убийца еще не найден, я готов дознаться…

Тут все закрутилось и завертелось в бешеном вихре, засасывающем в гигантскую воронку людей и животных, предметы обихода, целые урасы…

Владлен резко сел на диване, пытаясь отдышаться и стряхнуть с себя остатки странного сна. «Нет, ребята, с вами хорошо, но без вас лучше, – думал он о Тыгыне и его жене, жадно глотая холодную воду. – Так можно и свихнуться. Всё! Забыть о Чочур-Муране раз и навсегда!»

Недолго поворочавшись в постели, Владлен уснул, а когда проснулся, голова была чистая и светлая, настроение отменное, руки и ноги полны сил. По пути на кухню он случайно бросил взгляд на стену, где среди великих полководцев и завоевателей висел и небольшой портрет Тыгына, купленный недавно в букинистическом магазине. Тыгын Дархан улыбался ему краешком губ.

* * *

Придя на работу, Владлен только собрался выпить кофе, как в кабинет ворвался Ким.

– Семеныч, слышали новость?!

– Что, война началась? – пошутил он в ответ. – Судя по твоему лицу, событие не меньшей значимости!

– В колонии убили Сазана, зарезали насмерть!

– Как?! – ошеломленно спросил Димов. – Кто убил?!

– Один из заключенных. Администрация колонии заказала зэкам изготовить пальму в честь юбилея какой-то важной «шишки». Вот он эту пальму тайком вынес из мастерской и заколол ею Сазана.

Владлен встал и прошелся по кабинету, тихо проговаривая:

– Гора не прощает никого. Она неизбежно карает того, кто нарушит ее волю.

* * *

Минуло несколько лет. Владлен все реже и реже вспоминал про Чочур-Муран, ни разу не посещал гору, дабы не всполошить ее вновь, не навлечь нежданно-негаданно какую-либо неприятность. «Черт его знает, может, появление там видавшего виды сыщика, как магнит притягивающего к себе неожиданные напасти, снова запустит какие-то процессы, не объяснимые никем и ничем», – думал он, осознавая нелепость своих суждений, но продолжая верить в такую нелепость.

Однажды ранним утром, сидя в кабинете, Владлен изучал сводку происшествий за сутки и обратил внимание на дорожно-транспортное происшествие: «20 июня текущего года примерно в 23 часа 30 минут, двигаясь по Покровскому тракту на своей автомашине, не справившись с управлением, совершил опрокидывание транспортного средства гражданин Герасимов Игорь Анатольевич, 1975 года рождения. От полученных травм водитель скончался на месте».

«Двадцатого июня… Это же день убийства Алексеева и Попова! Теперь все мертвы: четверо потерпевших и пять преступников. Девять жизней – не слишком ли много для одной горы? Чочур-Муран, успокойся на годы, уйми свою немилость, ты утолила жажду мести сполна… А Герасимова ты все-таки не пощадила…» – думал он с грустью в сердце, глядя в окно на просыпающийся город.