Текст книги "Техника и культура: возникновение философии техники и теории технического творчества в России и Германии в конце XIX – начале XX столетия"

Однако такое положение дел в сфере массовой инженерной практики было тогда исключением из правил. Прикладная механика пока оставалась наукой описательной, создававшей многочисленные атласы чертежей существующих машин, а не разрабатывавшей расчеты и не дававшей теоретические обобщения. В теоретической же механике господствовала излишняя, с точки зрения инженеров, строгость и аналитичность. Прикладные, инженерные исследования велись тогда в основном в технических школах, а теоретические – в университетах, где преподавание даже теоретической механики первоначально рассматривалось как раздел прикладной математики. В конце XIX столетия положение меняется. В России возникает мысль об организации при физико-математических факультетах университетов технических отделений по английскому опыту. Цели классического университетского образования мыслились тогда совершенно отличными от обучения инженеров. Университет должен готовить ученых, поэтому основной акцент в преподавании делался на методах. Для инженера же наука играет важную, но не исключительную роль. Это различие в целях университетов и высших технических школ очень четко выразил В.Л. Кирпичев: «…Дух преподаваниия в технической школе совсем другой, чем в университете, в технической школе нужно часто руководствоваться эмпирикой, и во многих случаях ничего другого нельзя сказать, кроме того, что так делается и выходит хорошо – так и делайте, между тем как в университете это совершенно невозможно. Техническая школа обязана дать решение всех практических вопросов, а университет – только тех, которые получили полное научное решение»⁸⁴. Такое положение не могло продолжаться слишком долго, инженерная практика сама начинает настоятельно требовать теории. Чем ближе к концу XIX столетия, «тем все большее число инженерных задач предварительно подвергается более или менее глубокому теоретическому исследованию. Начинают появляться и отрасли техники, которые были бы вообще немыслимы, если бы предварительно не было выполнено научное исследование»⁸⁵. Но для этого нужно было видоизменить и сами научные исследования, приспособить их к нуждам стремительно развивающейся инженерной практики.

Без науки в образовании получается средний техник, с использованием науки, в частности математики, – образованный инженер. Математика в приспособленном для использования инженерами виде постепенно проникает в сферу технической практики. По образному выражению В.Л. Кирпичева, математика – «это есть царский путь в науке, это легкий способ образовать голову и сделать хорошего инженера»⁸⁶. Но математические формулы могут быть использованы лишь после того, как они согласованы с опытом и в соответствии с ним откорректированы. Если это сделано, наука становится мощным фактором развития инженерной практики. Такую мощь и силу теоретической науки, научного знания, приспособленного к инженерной практике, продемонстрировал, например, «отец русской авиации» Н.Е. Жуковский.

До работы Жуковского в российских университетах теоретическая механика даже рассматривалась не как самостоятельная научная дисциплина, а как одна из прикладных ветвей математики. Кроме того, в университетской механике господствовал аналитический метод, главное внимание в ней уделялось точности и строгости изложения, практическим приложениям придавалось второстепенное значение.

Жуковский с детства мечтал стать инженером и, как его отец, учиться в Петербургском институте корпуса инженеров путей сообщения. Но в силу различных обстоятельств он вынужден был окончить физико-математическое отделение Московского университета. Тяга к инженерному делу, несомненно, сыграла положительную роль в научной работе Жуковского. После окончания университета он год учился в Институте корпуса инженеров путей сообщения, где стремился постичь прежде всего техническое черчение и геодезию, но не очень в этом преуспел и должен был бросить обучение. Изобретательские упражнения Жуковского также не принесли ему славы и скоро были отброшены, так как, по его собственному признанию, ему недоставало практического знания и умения. Наконец, он четко определяет свой жизненный путь: «Механиком-теоретиком я сделаюсь хорошим, тогда как практиком едва ли могу быть»⁸⁷. Он тем не менее, может быть, как никто другой, ясно сознавал необходимость синтеза этих двух направлений: инженерно-практического и научно-теоретического. Неслучайно Жуковский преподавал механику не только в университете, но и в Московском высшем техническом училище, с удовольствием консультировал инженеров и проводил экспертизу многих инженерных проектов. И все же он был прежде всего теоретиком. Но почему тогда инженерная общественность в начале XX в. провозгласила его инженером высшего ранга, а Московское высшее техническое училище в 1911 г. присвоило ему звание инженера-механика и выдало золотой нагрудный знак инженера? Причем нужно иметь в виду, что это было еще до его основополагающих работ по аэродинамике.

Стиль мышления Жуковского был инженерно-научным. Он был теоретиком нового склада, теоретиком зарождающейся технической науки. Это хорошо видно на примере решения им важной практической инженерной задачи, связанной с частыми поломками водопроводных труб. В 1897–1898 гг. Жуковский принял на себя руководство опытами над ударами воды в водопроводных трубах. В результате им были разработаны теоретические основы механизма гидравлического удара и решена сложная техническая задача ограждения водопроводов от гидравлических ударов. Но и решая инженерную задачу, он идет теоретическим путем. «Инженеры, которые занимались этой задачей, – писал Жуковский, – не обратили внимания на то, что при весьма быстром закрытии задвижки вода останавливается и давление повышается только при задвижке, и это состояние воды передается по трубе по закону распространения волнообразного движения. Я полагаю, что упомянутое обстоятельство было упущено из виду потому, что наблюдение не делалось над длинными трубами; в коротких же трубах при громадной скорости распространения ударной волны поднятие давления представляется происходящим вдоль всей трубы одновременно»⁸⁸. Найденное Жуковским решение давало возможность теоретически определять место аварии водопровода, не дожидаясь, пока течь обнаружится, даже не выходя из помещения насосной станции. Для этого производится легкий гидравлический удар, снимается диаграмма гидравлических давлений, и по формулам Жуковского легко определяется расстояние до разрыва трубы. Как показали опыты, расчетные результаты неплохо согласовывались с действительностью. Таким образом, «расчеты стали играть роль своеобразных сосудов, хранящих фиксированные формализованные знания и позволяющих совершенствовать процесс создания орудий производства, зачастую предваряя эксперимент и изготовление опытного образца»⁸⁹.

К началу XX в. механика, бывшая до середины XIX в. в основном описательной наукой, начинает пользоваться аналитическими, графическими и экспериментальными методами исследования. И это сближение теоретической науки с инженерной практикой и инженерной практики с теоретической наукой было делом рук профессоров от инженерии, или профессоров инженерных наук, подобных Жуковскому. Расширение сети высших технических учебных заведений потребовало и новых профессорских кадров, особенно по специальным предметам, поэтому в конце XIX – начале XX в. развивается институт подготовки кандидатов на профессорскую должность, основной деятельностью которых помимо преподавания становятся научно-инженерные исследования.

Рациональная организация инженерного образования оказывается в центре внимания инженерного сообщества именно в начале XX столетия как в России, так и в Германии. «По мнению германского инженера Ридлера, задача высшей технической школы заключается не в том, чтобы готовить только химиков, электриков, машиностроителей и т. д., т. е. таких специалистов, которые никогда не покидали бы своей тесно ограниченной области, но чтобы давать инженеру многостороннее образование, предоставляя ему возможность проникать и в соседние области»⁹⁰. Для решения этой задачи, как считает Ридлер, требуется реформа инженерного образования. Но чтобы она была успешной, важно учитывать специфику инженерной деятельности и мышления и вытекающую из нее особенность инженерного образования в отличие от университетского. «Технические задачи требуют иного отношения к себе, чем чисто математические. Весь комплекс условий надо брать таким, каким природа дает его, а не таким, каким он подходил бы для точного решения. Если он не дает возможности решения, следует изменить его сознательно в известных или приблизительно оцениваемых пределах ошибки. Из-за слишком высокой оценки точных решений начинающий не понимает необходимости только приблизительно оценивать; он не понимает, что оценивание гораздо труднее, чем „точное“ вычисление с „пренебрежением“ неудобными условиями. Оценить – значит принимать во внимание границы познания и вероятности и сообразно с этим сознательно изменять основы вычисления. В этом заключается дело, здесь лежит трудность»⁹¹.

Инженеру не требуется такая математическая строгость и точность вычислений, которая необходима ученому. Поэтому в технической науке и самой инженерной деятельности формируется новый научно-инженерный метод приближенных вычислений. Для инженера применение математических методов имеет лишь служебное значение, его цель заключается в достижении нужного результата с помощью простейшего математического аппарата. Эту особенность применения математики в инженерном деле отмечал и российский ученый-инженер А.Н. Крылов в своей теории корабля: «…полное игнорирование, а порой и превратное толкование этого вопроса в средних и высших учебных заведениях создают то, что одни с почти суеверным страхом относятся к возможности какого-либо сокращения в процессе расчета и ведут его „на всякий случай“ с добросовестностью, достойной лучшего применения, и умопомрачающей (к тому же фиктивной совершенно) точностью, другие, более или менее уяснившие себе сущность расчета, а порой выработавшие себе собственные приемы сокращенного вычисления, не решаются их применять на практике из боязни быть заподозренными в небрежности расчета лицами, которым этот расчет попадет в руки»⁹².

Еще одна особенность инженерного мышления – «умение применять знание в частном случае и при многочисленности практических условий». «Техническое учение само должно вступить на путь исследования ради результата там, где имеющихся знаний недостаточно; там, где результаты достижимы только в области технических приложений, где необходимы особенные средства исследования в связи с практическим применением и т. д. Это громадное и важное поле для таких исследований и применений, при которых приходится принимать во внимание все практические условия. Познание природы должно возвыситься до полного и цельного воззрения на все процессы природы в их совокупности. Самое основательное знание частностей недостаточно для творческой технической деятельности: все причины и действия должны быть видимы и, так сказать, почувствованы, как общий процесс, должны быть соединены в наглядную и полную картину. В последних словах сформулирован также еще один важный принцип инженерного мышления – принцип наглядности. Ридлер предостерегает от господствующей в науке переоценки аналитических методов. По его мнению, зло коренится в „лишенной реальных представлений общности, излишестве отвлеченных методов“. Поэтому так важно для инженера „обучение видеть“ и „изобразить в чертеже или наброске“ развитие „способности созерцания“»⁹³.

Технический стиль мышления близок художественному. И техника, и искусство, как отмечал Энгельмейер, – объективирующие деятельности, т. е. воплощающие некоторую идею, осуществляющие некоторый замысел. По мнению выдающегося российского инженера В.Л. Кирпичева, настоящий инженер должен сочетать в себе задатки ученого, практика и художника, что «указывает состав инженерного образования: нужно начинать с чистой науки и на ней основывать прикладные знания, но в то же время не оставлять без внимания и художество»⁹⁴.

С художественным мышлением инженера сближает и широкое использование графических средств для выражения своих идей. «Чертеж, – писал Ридлер, – важнейшее, часто единственное средство выражения, необходимейшее орудие творчества инженера; это его язык – язык богатый и международный. Чертеж в машиностроении есть средство выразить мысль конструктора, выразить так, как того требуют обстоятельства, например чтобы ее мог усвоить исполнитель-рабочий»⁹⁵. Для подготовки таких «ученых-рисовальщиков» для заводов в России еще в 1825 г. было основано Строгановское училище технического рисования. Но чертеж для инженера – это не только средство коммуникации с исполнителями и коллегами, это идеализированная, но в то же время поставленная в четкое соответствие с практикой, реальностью плоскость выражения его мысли. Именно поэтому инженеры предпочитают чертить схемы, а не писать формулы или тексты. Мышление инженера разворачивается в этой графической идеализированной плоскости, в ней он материализует первоначально свою инженерную идею, замысел, чтобы потом воплотить ее в производстве. В отличие от художника это графическое идеализированное пространство служит инженеру не для художественного отображения окружающего мира с целью вызвать эстетическое наслаждение, а для детализации и конкретизации предварительной инженерной идеи в развернутую схему, а также для научного обоснования и математического расчета этой схемы, чтобы впоследствии можно было выполнить рабочие чертежи – предписания мастерам и рабочим к реализации его замысла. Поэтому техническое черчение стало центральным пунктом инженерного образования.

Как отмечал в конце XIX в. Кирпичев: «Для инженера черчение должно быть родным языком, которым он владеет вполне свободно и естественно. В современных технических школах студенты значительную часть своего времени проводят в чертежных и вполне усваивают себе графический язык. Даже при изложении теоретических предметов в школах для инженеров часто находят более удобным прибегать к этому языку вместо обыкновенных арифметических выкладок и алгебраических формул. Графические построения и графические вычисления получили права гражданства в науке, и применение их привело к созданию новой науки – графической статики, которая по роду вопросов, ею решаемых, но и приемам, ею употребляемым, должна быть названа настоящей наукой для инженеров»⁹⁶. В других областях техники также сложились особые графические средства для выражения инженерных идей, хотя и не всегда тесно связанные с геометрией, как, например, электрические схемы в электротехнике. Чертежи и схемы для инженера одновременно средство связи и с наукой (прежде всего математикой), и с реальным миром технической практики.

Ридлер формулирует понятие практики, которое имеет двоякое значение.

Во-первых, ее можно рассматривать в смысле ловкости рук. Тогда практика заключается в механической работе, умении однажды выученную работу производить постоянно.

Во-вторых, практика в истинном смысле – дополненное и примененное к частному случаю познание, когда общий случай превращается в осязаемый частный. В этом смысле «практик» – это «почетный титул для людей, которые ушли дальше теории и применяют свои знания под своей ответственностью». Исходя из всех этих соображений, по мысли Ридлера, и должно строиться инженерное образование, цель которого «выработать научно образованных и общеобразованных практических инженеров». Он подчеркивает важную роль соединения техники не только с наукой, но и с искусством (прежде искусство соединялось лишь с ремеслом). Именно в этом случае она сможет называть себя «со справедливой гордостью» «технэ, т. е. искусство, умение и творческое применение». Это фактически призыв возвращаться к древнегреческому techne, в котором всякое ремесло органически соединялось с искусством, на новой основе научной техники. Исходя из всего вышеизложенного, Ридлер следующим образом формулирует назначение высших технических школ: не только следовать за прогрессом, но и идти впереди, указывая дорогу; играть для техники руководящую роль; сделаться центром воспитания для производительного творчества; служить вместе научному, практическому и хозяйственному воспитанию⁹⁷.

Проблема соотношения теории и практики в инженерном образовании постоянно выходила на первый план. Трудности разрешения этой проблемы наглядно выразил в своем романе «Инженеры» писатель Н.Г. Гарин-Михайловский в диалоге героев романа – инженеров-железнодорожников:

– Что собственно из наших институтских познаний пригодится?

– Для практического инженера? Ничего. Практически то, что знает хорошо десятник, мы так никогда знать не будем.

– А теорию мы ведь тоже не знаем.

– Научились рыться в справочниках и книжках, на все ведь готовые формулы есть…⁹⁸

В важности теоретических исследований для инженера были убеждены многие ученые и инженеры конца XIX в. Например, Кирпичев считал, что многие усовершенствования в технике целиком основаны на применении научных результатов. «Научные познания всегда выведут инженера из затруднения при каждом новом представившемся вопросе и помогут ему быстро освоиться при введении усовершенствования или нового производства. Практики, всю жизнь свою проведшие на каком-нибудь одном деле и знающие его до тонкости, становятся в тупик перед любым новым вопросом и оказываются бессильными по сравнению с молодым инженером, вооруженным научными сведениями»⁹⁹. Теория конструктора не должна противоречить законам природы, знание которых дает наука. Но по словам И.А. Вышнеградского «отвлеченный закон науки только тогда может приносить всю свою пользу в приложениях, когда разобраны все условия, в которых он может быть приложен, когда надлежащим образом произведена оценка всех обстоятельств, могущих иметь влияние на явление, могущих в большей или меньшей степени видоизменять его»¹⁰⁰.

Инженер в отличие от ученого, с одной стороны, должен изучать машину во всех деталях; упрощать и пренебрегать реальным положением дел, как ученый, он не может. Инженер должен учитывать при расчетах действительные условия работы деталей машины. Поэтому ему необходимо черпать свои знания не только из теории, но и из инженерной практики, учиться у практиков-мастеров.

2.2. Роль инженерных обществ

Профессиональные объединения инженеров стали возникать в XIX в. в промышленно развитых странах, прежде всего в Англии. Сначала это были учебные клубы, организованные в виде профессиональных содружеств инженеров определенной специализации, например Институт гражданских инженеров или Общество корабельных инженеров в Англии. Затем образовались национальные профессиональные союзы, объединяющие инженеров самых различных специальностей.

Одним из первых был создан Союз немецких инженеров (Verein Deutsche Ingenieure – VDI), существующий с 1856 г. (кроме того, 27 мая 1916 г. образовался Германский союз научно-технических обществ, учредителями которого стали Союз немецких инженеров, Союз германских архитектурно-инженерных обществ, Общество германских работников по металлургии железа, Союз германских химиков, Союз электротехников и Судостроительное техническое общество). В 1857 г. вышел первый номер журнала Союза немецких инженеров (Zeitschrift des VDI). Позднее стало издаваться несколько таких журналов, появилось и собственное издательство. Союз немецких инженеров постепенно приобретал мировое значение¹⁰¹. Работа Союза, издаваемые им книги и журналы, проводимые им исследования всегда имели большое значение и для русских инженеров. В 1909 г. возникает также Союз немецких дипломированных инженеров (VDDI). В 1916 г. шесть крупнейших инженерных союзов слились в Немецкое объединение научно-технических союзов (DVT)¹⁰². С момента своего основания VDI уделял основное внимание проблематике последствий технического развития. «Как известно, в ряде германских государств еще в первой половине XIX в. разрабатывалось законодательство, обеспечивающее регулирование в сфере технологий повышенного риска (в частности, для здоровья обслуживающего персонала). Одним из наиболее ярких примеров такого регулирования явилось прусское законодательство 1831 г. о технологиях, основанных на использовании паровых котлов. Здесь следует иметь в виду, что Пруссия стремилась компенсировать свое промышленное отставание от Англии мерами государственной поддержки индустриальных технологий. Регламентация, связанная с аспектами технического риска, представляла побочный, но весьма важный эффект этих протекционистских усилий прусского государства. Активное государственное вмешательство и регламентация в сфере индустриально-технического развития в принципе сохранялись вплоть до ноябрьской революции 1918 г. Союз немецких инженеров, а затем и другие объединения инженеров и техников Германии выступали критиками чрезмерно жесткой государственной регламентации, которая могла превратиться в препятствие техническому прогрессу. Объединения компетентных специалистов, которые прекрасно представляли себе характер риска новых технологий, предлагали в связи с этим делегировать регламентирующие функции инженерно-техническим союзам. Можно сказать, что инженерно-технические объединения должны были взять на себя важные функции экспертной оценки технических проектов, определения стандартов безопасности, эксплуатационной надежности и т. д.»¹⁰³. VDI сыграл большую роль в становлении и развитии философии техники в Германии¹⁰⁴, что, несомненно, оказало влияние и на самосознание российских инженеров того времени.

Русское техническое общество было образовано в 1866 г.; 22 апреля 1874 г. оно удостоилось наименования «Императорское» (ИРТО). Согласно своему уставу ИРТО имело целью «содействовать развитию техники и технической промышленности в России» посредством:

• чтений, совещаний и публичных лекций о технических предметах;

• распространения теоретических и практических сведений с помощью периодических и других изданий;

• содействия к распространению технического образования;

• предложения к разрешению технических вопросов, особенно интересующих отечественную промышленность, с назначением премий и медалей за лучшее решение их;

• устройства выставок мануфактурных и заводских изделий;

• исследования заводских и фабричных материалов, изделий и особенных употребительных в России способов работы как по собственному избранию Общества, так и по запросам других обществ и частных лиц;

• учреждения технической библиотеки, химической лаборатории и технического музея;

• посредничества между техниками и лицами, нуждающимися в их услугах;

• содействия сбыту малоизвестных туземных произведений;

• ходатайства перед правительством о принятии мер, которые могут иметь полезное влияние на развитие технической промышленности¹⁰⁵.

С 1867 г. это Общество стало издавать свои труды – «Записки Императорского Русского технического общества». ИРТО имело несколько отделений в различных городах и районах страны. Деятельность его проходила в различных формах. «Оно обсуждает и изучает в своих заседаниях или особо назначенных из своей сферы специальных комиссиях разные технические вопросы, вызывающие современный интерес или обращаемые к нему со стороны правительственных или общественных учреждений и частных лиц, устраивает технические беседы и публичные лекции, содействует устройству разных съездов и выставок, связанных с интересом развития технических знаний и промышленности в России, иногда устраивает их своим непосредственным распоряжением, производит экспертизу и выдает почетные награды в виде медалей, дипломов и т. п., заботится об издании руководств, назначает и выдает премии и печатает свои собственные издания – как периодические, так и отдельные»¹⁰⁶. Кроме «Записок» ИРТО издавало с 1884 г. «Труды Постоянной комиссии по техническому образованию», учрежденной в 1868 г., а затем особый журнал «Техническое образование», в котором есть публикации Энгельмейера. Электротехнический отдел ИРТО с момента своего учреждения (1880 г.) издает особый журнал «Электричество», а железнодорожный (с 1881 г.) – журнал «Железнодорожное дело».

Московское отделение ИРТО существовало с 22 мая 1876 г. и выпускало свой особый журнал «Записки Московского отделения Императорского Русского технического общества». Московское отделение разделялось на следующие группы: 1) химико-технологическая; 2) механическая; 3) строительно-железнодорожная; 4) физико-фотографическая; 5) электротехническая; 6) комиссия по техническому образованию; 7) комиссия опытной станции при селе Большие Мытищи; 8) санитарной техники и профессиональной гигиены¹⁰⁷.

Энгельмейер вступил в Московское отделение ИРТО 2 апреля 1885 г. и был членом химико-технологической, механической, строительно-железнодорожной, а затем и электротехнической групп. Кроме того, он был членом комиссии по техническому образованию. В 1890 г. его избирают секретарем Московского отделения ИРТО, а 31 октября 1886 г. он становится секретарем комиссии ИРТО по устройству первой Электрической выставки в Москве 1887 г. На Общем собрании Московского отделения ИРТО 5 октября 1887 г. он делает сообщение «О всемирной выставке в г. Брюсселе в 1888 г.» и в том же году записывается в число членов-учредителей Трудов комиссии по техническому образованию¹⁰⁸. В 1888 г. Энгельмейер участвует в 1 – м Съезде русских деятелей по техническому и профессиональному образованию в России, организованном ИРТО в Петербурге, где выступает с докладом «О технических знаниях»¹⁰⁹. После банкротства журнала «Техник» он становится техническим директором (1890–1893) Постоянной международной универсальной выставки в Москве. Выступая на заседании Комитета Московского отделения ИРТО, 20 марта 1891 г. Энгельмейер дал сведения об организации и характере этой выставки. В помещении выставки в том же году Московское отделение ИРТО устраивает Постоянную электрическую выставку сроком на четыре года. 20 мая 1891 г. выбирают бюро этой выставки, в которое входит Энгельмейер. А в 1892 г. он уже становится секретарем распорядительного бюро 1-й Московской электрической выставки. 17 октября 1891 г. Энгельмейер в качестве секретаря Московского отделения и председателя физико-химической группы делает очерк деятельности Московского отделения ИРТО за пятилетие¹¹⁰.

Политехническое общество было организовано в 1877 г. в Москве при Императорском московском техническом училище. «Первая мысль об учреждении научно-технического общества из лиц, кончающих курс в Императорском техническом училище, зародилась не в учебной коллегии этого учреждения, как можно было бы подумать, а в среде самой учащейся молодежи училища, кончавшей курс в 1875 и 1876 гг.». 28 апреля 1875 г. мысль об его учреждении была предметом обсуждения на Педагогическом совете училища. Утверждение же устава Политехнического общества властями последовало лишь 14 мая 1877 г. «Общество разрешено было открыть при Императорском Техническом Училище в том смысле, что оно будет работать не только под научным и нравственным воздействием гг. профессоров, но также и под непрерывным фактическим контролем его директора и учебной коллегии; и вся коллективная работа членов О-ва должна была совершаться в стенах Училища»¹¹¹.

В 1905 г. на пожертвования членов Общества, в которых участвовал и Энгельмейер, был построен дом Политехнического общества на углу Мясницкой улицы и Малого Харитоньевского переулка. Впоследствии дом Политехнического общества стал пристанищем нескольких русских технических обществ. Были в нем и квартиры.

Политехническое общество выпускало бюллетени, на основе которых, включая «Вестник общества технологов», в 1915 г. был создан журнал «Вестник инженеров»¹¹². В уставе Политехнического общества, кроме всего прочего, было записано: «Связать последовательно выпуски И. Т. У-ща общим, основанным на вере и нравственности трудом на поприще научной и практической деятельности, дать им возможность обмениваться приобретенными сведениями, следить за успехами науки промышленности и содействовать своими трудами развитию их в России» [§ 1а]; «поддерживать живую связь бывших воспитанников с Т. У-щем и способствовать успехам технического образования» [§ 16]; «по мере возможности доставлять кончившим курс в И. Т. У-ще места и занятия, помогать денежными средствами нуждающимся из них и их семействам, а равно учреждать стипендии для учащихся» [§ 1в]¹¹³. В 1896 г. в «Бюллетене Политехнического общества» опубликовано циркулярное письмо следующего содержания: «Политехническое общество, встретившись в 1891 г. с необходимостью внезапно помочь ослепшему товарищу и имея для этого слишком ничтожные средства, предлагает учредить ежегодный взнос в неприкосновенный фонд нуждающимся техникам, а часть – в оборотный капитал для взаимопомощи»¹¹⁴. Первым председателем Политехнического общества стал директор училища Виктор Карлович Делла-Вос – «светлая личность, любимая и обожаемая нашими тогдашними молодыми инженерами». Ему удалось быстро сплотить Общество, привлечь многих инженеров, ушедших уже в практическую деятельность, стимулировать первые доклады, найти первые пожертвования.

В 1884–1887 гг. Энгельмейер – член ревизионной комиссии Политехнического общества, а с 29 сентября 1886 г. включен в комиссию по Справочному отделу¹¹⁵. В обязанности Справочного отдела входило: собирание сведений обо всех действительных членах Общества и обо всех вообще окончивших курс в училище и в бывшем Ремесленном учебном заведении, собирание сведений о спросе технических мест и занятости инженеров и техников, рассмотрение и удовлетворение их просьб о предоставлении мест или занятий¹¹⁶. В перечне сообщений Политехнического общества за 1886–1887 гг. значится выступление Энгельмейера «Об устройстве и употреблении изобретенного им лекционного снаряда (кинографа) для наглядного доказательства закона параллелограмма движений таким образом, что, воспроизводя все необходимые движения, он автоматически вычерчивает самый параллелограмм»¹¹⁷. Это сообщение он повторяет на технической беседе Московского отделения ИРТО (27 октября 1886 г.) и на заседании учебного отдела Общества распространения технических знаний в том же году¹¹⁸. Затем это сообщение выходит отдельным оттиском из третьего тома «Трудов Отделения физических наук Императорского общества любителей естествознания»¹¹⁹.

Подобные общества играли в тогдашней России важную роль для развития исследований последствий техники, как, например, созданное в 1869 г. Общество по распространению технических знаний, целью которого была поддержка распространения и совершенствования технических знаний в России. В его уставе сказано, что цель Общества – «содействовать усовершенствованию и распространению в России технических знаний вообще, преимущественно же усвоению усовершенствованных технических приемов в тех отраслях отечественной промышленности и ремесел, которые имеют более обширное практическое применение». Для достижения этих целей общество может: «а) учреждать технические школы и мастерские; б) устраивать библиотеки, выставки и музеи по части промышленности и ремесел; в) издавать книги по разным отраслям технических знаний»¹²⁰.