Текст книги "Виктор Цой. Последний год. 30 лет без Последнего героя"

Цой сразу вышел после них и извинился со сцены. Барабанщик Гурьянов собирал минут десять барабанную установку, на корточках ползал, завинчивал и подкручивал…

По иронии судьбы, после майских праздников я вышел на завод на работу. И в заводской курилке встретил парня, который был на том же концерте со своей подвыпившей компанией, которая и запустила бутылочку, будучи уже изрядно подшофе во время концерта. Если учесть, что на входе тогда не обыскивали, как сейчас, и рамок не было в помине, то можно было пронести хоть «черта в ступе». Думаю, если бы не тот инцидент, на том предпоследнем в жизни Цоя концерте в Ленинграде, то он бы, возможно, появился на аудио. А так более-менее сносная и парадная версия вышла на аудио только с концертом, который был на следующий день – 8 мая.

Очень жалею, что не пошел на следующий день, 8-го. Но Цой в конце концерта 7 мая «под занавес» успокоил зал, сказав, что, мол, осенью еще увидимся, ребята! Еще вскользь и коротко упомянул про съемки фильма в Японии в ближайшее время, в котором он будет играть.

С той французской группой они познакомились, записывая альбом «Последний герой». В спортивном комплексе 7 мая 1990 года у иностранцев была запланирована более обширная программа на разогреве группы «КИНО», но успели они спеть только две песни… Тогда еще в толпе зрители умудрялись и покурить во время концерта, и пива с водкой выпить, пока там «космонавты» в касках до них доберутся. Да и сама толпа что есть силы тормозила по ходу их движение к особо «оголтелым и оборзевшим фанам». Зимой же на «КИНО» ходили в кирзовых сапогах и черных ватниках. В толпе было удобно – ноги не оттопчут….

Действительно было приятно и лестно быть на концерте. И гордость была неописуемая за группу «КИНО», когда на нее смотрели музыканты французской рок-группы, со стороны у края сцены, как завороженные. Я еще тогда подумал: «Какие сейчас у них мысли и смятение в головах?». Думаю, они мечтали о такой же популярности у себя на Родине. Не понимая текста и языка, они были искренне зачарованы энергетикой, которая на их глазах исходила от Виктора и концертного звука в целом. У меня тогда перед сценой мурашки по спине бегали. Это было поистине волшебство, которому я до сих пор не нахожу объяснения. Вся группа, облаченная в черное, была словно не из этого мира. Полное единение с залом и взаимообмен энергиями с каждым присутствующим на концерте. Французы, конечно, правильно поступили, не встали в «позу», не обиделись после инцидента с брошенной бутылкой. Ну, покидали несильно инструмент на эмоциях, но быстро взяли себя в руки. Вокалист французов действительно очень заметно волновался перед выступлением. Может, у него предчувствие еще было, как у творческого человека, что он так быстро и случайно выйдет из строя в самом начале «разогрева»…Виктор молодец, сразу вышел, извинился в микрофон перед иностранцами за нас всех, и за весь зал. Жаль, ни фотографий, ни видео, ни аудио всего произошедшего не осталось. Конечно, можно было сохранить запись с микшерного пульта, но эмоции от «ложки дегтя» тогда, конечно, возобладали над будущим артефактом. Память еще моя сохранила, что Наташа Разлогова с портативной камерой на плече снимала одну или две песни. Аккуратно, очень грациозно пригнувшись с видеокамерой, дефилировала с грациозностью пантеры вокруг поющего Виктора и музыкантов. Снимала немного, думаю, песни две, не более. Это, пожалуй, единственный видеофакт того концерта, если сохранилась запись.

Думаю, у вокалиста французской рок-группы, успевшего спеть две неполные песни на своем родном языке, вследствие попадания пустой пивной бутылки в лоб должен был, разумеется, остаться небольшой шрамик. (Как доказательство произошедшего исторического и легендарного теперь факта.) Надеюсь, все обошлось тогда без сотрясения мозга, и он теперь, по прошествии времени, не без гордости все это вспоминает. Но думаю, если бы ему все же посчастливилось увернуться от «ленинградского буллита», то драйв был бы у них еще проникновенней, и контакт с залом (которому каждая минута без группы «КИНО», особенно у плотной толпы перед самой сценой, была смерти подобна) все же был бы налажен…

Поэтому с французами 7 мая 1990 года получилось, скорее всего, случайно. Бутылка была брошена одна-единственная. В ту сторону, откуда она прилетела, сразу ринулись «космонавты» в шлемах и персональной защите. Но это было тщетно. Искать виновника было что в стогу сена иголку…

Единственное, что вызвало ощущение тревоги, это то, что в конце концерта Виктор пообещал встретиться с нами осенью. Это была приятная и неожиданная новость для всех, конечно, с предвосхищением нового продолжения «Иглы». Но и в то же время была суеверная бессознательная тревога за объявление всего раньше времени. 15 августа 1990 года мы все поняли, что именно нас так интуитивно тогда угнетало 7 мая… Между смешанными чувствами от праздника и «звериным чутьем», от нечто надвигающегося и неизбежного.

Артур Пирожков, поклонник группы «КИНО»:

Я там был, все подтверждаю… Помню, что вся группа французов не ушла за кулисы, а весь концерт «КИНО» прослушала стоя. Слева на сцене они стояли… Концерт «КИНО» был очень коротким, минут сорок. Запомнился французский вокалист, он очень энергично прыгал…

По словам близких Цою людей, неприятный эпизод на концерте в СКК стал последней каплей, которая привела к окончательному переезду Цоя в Москву. И он действительно разочаровался в своих питерских поклонниках – перед концертом Виктор представил Бертрана зрителям как своего друга и просил отнестись к нему с уважением. Поклонники же проигнорировали просьбу, что Цой прочитал не только как непонимание хорошей музыки (творчество группы «Noir Désir» ему нравилось), но и как неуважение к себе лично. У Цоя, по словам его жены Марьяны, «была одна черта – его можно было постепенно выводить из себя довольно долго, но если он вышел из себя – то отрезал сразу…»

Что, собственно, и произошло.

Марк Шлямович, организатор концертов группы «КИНО» в Прибалтике:

Когда-то в Вильнюсе велись съемки фильма Надин Трентиньян с Мари Трентиньян, дочерью знаменитого французского актера, и музыку писал Бертран Канта, музыкант группы «Noir Désir». И я снимался в этом фильме, в эпизоде. Закончилось там все трагично – Бертран убил Мари, суд был. Так вот, на съемках я вспомнил, что когда-то группа «КИНО» пригласила меня на концерт, который был в СКК в Питере в мае 1990 года. Я понимаю, что сегодня это круто, но тогда программа состояла из проверенных хитов и не было ни одной новой песни… Честно говоря, я не люблю вот этого… Ну, это неважно сейчас. Так вот, в начале, на разогреве, была вот эта группа, «Noir Désir», и их там закидали бутылками. Вышел Витя и сказал: «Если вы уважаете нас, то…». Ну и так далее… На съемках я подошел к Бертрану Канта, и он так круто вспомнил о Вите, мол, Витя, да… Он к Надин, той актрисе, подошел и всем сказал, что вот человек, который знал Витю, и т. п. И вот мы там на плохом английском с ним как-то поговорили. Он такой позитивный, и столько теплоты было в его словах о Викторе…

Гастрольный тур продолжался. Как вспоминал впоследствии Айзеншпис, транспортные расходы были совершенно невысоки – у группы «КИНО» были весьма скромные запросы (это касалось и технического райдера), что позволяло ездить приятной компанией, включавшей самих музыкантов, администраторскую группу и техника-звукооператора. Гастрольный тур был выстроен на 10–12 городов сразу. Это была самая настоящая гастрольная жизнь «на колесах», что, однако, сильно утомляло музыкантов.

Юрий Айзеншпис:

Концерты Цоя можно сравнить с небольшим нашествием: первым выдвигался я с помощником, обычно на самолете – все обустроить, подготовить. Параллельно рекламная группа ехала на поезде, в одном купе сами – четверо, в другом купе продукция. Затем появлялся сам Цой с музыкантами…

10 мая 1990 года «КИНО» выступает в Севастополе.

Из воспоминаний поклонника группы «КИНО»:

Концерт проходил на стадионе Краснознаменного Черноморского флота 10 мая 1990 года. Был дан один вечерний концерт, исполнили около пяти песен (половина программы). После двадцати минут, по воспоминаниям очевидцев, ситуация начала выходить из-под контроля, и концерт был остановлен из-за массовых беспорядков. Организован был ужасно, сцена была невысокая. Народ, естественно, ломанулся на поле стадиона. Долго не хотели начинать, потом нагнали морпехов в помощь к ментам. После того как народ сел прямо на поле (загнать обратно на трибуны было делом невыполнимым), Виктор вышел из подъехавшего автобуса – толпа ломанулась!!! Дальше была бойня, дубинки свистели, «луноходы» ломились от посаженного туда народа. Я был курсантом военного училища, попадаться было никак нельзя. Все же нам с моим одноклассником по школе удалось прорвать оцепление перед сценой и сесть перед ней – до Цоя было несколько метров. Его просьбы остановить избиения оставались без внимания, продолжать такой «концерт» он не стал. Сказал: «Приеду в следующий раз». А следующего раза уже не было…

Впоследствии музыканты «КИНО» вспоминали, что историй подобных этой, было много. Ошалевшие фаны, лезущие вперед и сметающие все на своем пути, стали неотъемлемым атрибутом популярности. Что касается севастопольских концертов, то, по рассказам музыкантов «КИНО», им пришлось убегать от толпы обезумевших моряков, окруживших их плотным, бело-голубым кольцом. Чтобы хоть как-то проложить себе дорогу в плотной массе людей, музыкантам даже пришлось применить гитарные грифы…

Георгий Гурьянов:

Я помню, как мы в Севастополе от моряков убегали… Это была какая-то прямо всепоглощающая страсть. Аудитория как во сне. Как на моих картинах. Одни моряки. Широкоплечие. Стадион Краснознаменного Черноморского флота. Огромное футбольное поле, сцена, а вокруг моряки. В общем, мы играем. Где-то середина концерта, какой-то горячий трек, и кольцо моряков вокруг сцены начинает сужаться. Постепенно так… Наступает критический момент. И вот в середине песни, я не помню какой, Витя бросает гитару, за ним, как по команде, Игорь, Юрик, и, не говоря ни слова, мы бежим. Из охранников был сделан живой коридор, узкий такой… Как в какой-то компьютерной игре… Мы бежим, выбегаем, и круг, это кольцо, замыкается. Я всегда думал потом – каково это, умереть в объятиях матросов? На стадионе Черноморского флота… У меня дух захватывает. Героическая смерть. Это круто. Жаль, не было камер никаких, со стороны это очень интересно было бы смотреть, наверняка. Это все так кинематографично… А вообще я все принимал с удовольстием. Мы же были на своем месте и занимались своим делом. Ничего такого сверхъестественного. Было все то, что должно было быть. Все было здорово. Мне всегда хотелось на это посмотреть из зала…

Из воспоминаний поклонников группы «КИНО»:

В Севастополе мало того, что группу обманули с деньгами, так и еще не предоставили обещанный райдер. И концерт закончился на пятой песне, приехал автобус, музыканты сели и уехали в гостиницу. Жили они в «Украине»…

Группу окружил народ со всех сторон, так как два концерта объединили в один, филармония хотела заработать на группе, представляете, сколько народу пришло туда. Народу набралось на один стадион с двух концертов. Начались крики, Виктор просил народ быть потише, в итоге ничего не вышло, автобус приехал, они прыгнули в него, и Цой сказал что-то типа: «Я приеду, когда вы научитесь себя вести, и тогда меня увидите хотя бы на сцене…».

* * *

Если не ошибаюсь, Цой спел четыре песни (какие – уже не помню), после чего народ ломанулся на поле, электричество вырубили и на этом концерт завершился…

* * *

Помню, что свернули турникет на входе на стадион: толпа была совершенно дикая. А вот по какой причине все сорвалось? Как-то запомнилось так, что совсем не было охраны и все время кто-то пытался залезть на сцену. Сцены тоже никакой не было – просто помост на поле. Вот люди лезли и выдернули Цою все шнуры. Он что-то рявкнул и быстро все «КИНО» исчезло. Еще помню, что мы и не думали сдавать билеты на несостоявшийся концерт. У меня до сих пор хранится…

* * *

Изначально планировалось провести два концерта, но один был отменен. Сдавать билеты никто не собирался. Стадион был набит до отказа (на одно место два билета). Кому не хватило места на трибунах – заняли все пространство на поле вокруг сцены. Скорее всего, у организаторов в то время не было опыта по проведению таких массовых мероприятий. Кстати, до Цоя выступали группы для разогрева и желания прыгнуть на сцену у зрителей не возникало…

* * *

Был на концерте… Не помню, почему он прервался. Помню, что во время разогрева сидели на трибуне, потом вышли на поле. Обидно было, что все так внезапно прервалось.

* * *

Все футбольное поле было забито людьми, да и трибуны тоже, со своих мест по билетам еле согнали борзую молодежь. Безбилетный народ ломился через невысокий заборчик. Оцепления там не было, как и не было его у сцены, менты шмонали всех на входе в КЧФ. Мне показалось, что это не был концерт Цоя, так как группа, певшая на разогреве, успела исполнить весь свой репертуар и только под конец концерта появилась «Звезда по имени Солнце». Цой спел буквально несколько песен, не более пяти, у группы возникли какие-то проблемы со звуковой аппаратурой из-за очень настырных фанатов, и концерт был прекращен.

* * *

Помню, что так и было. Народ просто тупо начал лезть ближе к помосту, началась дикая давка. Потом говорили, что проблемы были инсценированы, так как Цой просто испугался, что его порвет толпа; оцепление не могло справиться с напиравшей толпой, а помост был невысокий – легко залезть было на него. И его быстро вывезли. Меня парень вынес на руках, так как я мелкая и меня реально чуть не затоптали. С тех пор не хожу на подобные мероприятия, ну их на фиг…

* * *

Концерт Цоя был очень громким… Даже в Стрелке слышно было. Увы, сейчас таких мощных концертов на КЧФ уже нет…

* * *

Наша доблестная филармония выклянчила у Ялты на один день этот концерт, тем более, что сам Цой и не собирался здесь выступать. Но уступил, потому что филармония сказала, что как же не выступить в городе «русских моряков», и Цой повелся. Запланировали два концерта, и на них и были проданы билеты. Но филармония решила навариться, поэтому и придумала Цою заплатить только за один концерт, а всех людей с двух концертов собрала одновременно. Дальше – больше. Филармония никогда не видела, что такое рок-концерт, и поэтому на требование администрации Цоя, чтобы была сцена, – отвечала утвердительно, – сцена будет. Но где они должны были взять ее в городе-герое за два дня, когда ее отродясь не было, да еще и на стадионе КЧФ? Поэтому привезли на него просто настил для ансамбля КЧФ, который иногда на праздниках выступал на стадионе. То есть Цой и его команда как бы остались стоять посреди стадиона, просто на земле. Народу набралось на один стадион с двух концертов, и пока шел «разогрев» – все сидели на трибунах. А когда вышло «КИНО» – молодежь и подростки сразу выкатились на поле и начали демонстрировать все то, что они видели по телевизору, как ведут себя на рок-концертах зрители. Им и Цоя не надо было, им надо было самовыразиться.

Они окружили его плотной широкой стеной, так, что зрителям с трибун ничего вообще не было видно. Там, на трибунах, было не только не видно, но и не слышно, потому что эта молодежь на поле (сейчас бы это назвали танцпол), визжала, кричала что-то невнятное, девицы все тут же позалазили на плечи своих уже пьяных кавалеров и даже Цой не мог их привести в чувство. Им как всегда не нужен был концерт, они изображали из себя жутких фанатов. Цой три или четыре раза пробовал сказать толпе, чтобы она хотя бы не орала, но его уже не слышали и не слушали. Поэтому, на шестой или седьмой песне, подъехал автобус, Цой и команда прыгнули в него…

* * *

Самым ярким впечатлением этого концерта для меня стало совершенно дикое поведение фанатов, яростно лупивших чем попало по борту автобуса, в котором весьма быстро увозили группу «КИНО», – дело было на южной стороне стадиона КЧФ…

* * *

Мне запомнилось, что места наши оказались заняты и мы сели перед трибунами на траве. Помню, вышел Цой и запел свою «Звезду по имени Солнце» на низеньком черном помосте. Многие вспоминали, что звук был отвратительный, но мне тогда так не показалось, все было ярко и четко (может, мы тогда не избалованные были…). Цой в своей неизменной черной рубашке запомнился своей своеобразной мимикой.

И трава была густая, ярко-зеленая. Не то что сейчас, все лысое на этом стадионе… Как концерт был сорван, тоже припоминаю: сидевшие вокруг сцены вдруг стали вставать и, соответственно, остальным становилось не видно, так народ постепенно стал перемещаться все ближе и ближе к сцене. Не знаю, как у нас хватило ума тогда не лезть в эту толчею, но тогда мы сразу поняли, что пахнет жареным и что хорошего явно не будет ничего. Просто свалили оттуда. Как оказалось – были правы…

* * *

Я был на этом концерте «КИНО». Тогда ничто не пугало – ни отсутствие билетов, ни присутствие ментов. Уже не помню как, но мы перелезли через стену, со стороны Панорамы, кое-как нашли себе местечко справа от сцены. Кстати, звук был паршивенький, не чета нынешним шоу того же «ДДТ». Но мы были несказанно счастливы. Черный Цой с белой гитарой, огоньки зажигалок, море огоньков…

Виктория Миленко, поклонница группы «КИНО»:

В 1990 году я была восьмиклассницей, но не такой, как в песне Цоя. «Мамина помада, сапоги старшей сестры» меня не интересовали. Мою маму, видимо, тоже, потому что, как утверждает тетрадка, именно она прочитала в «Славе» о приезде «КИНО». Она же попыталась не пустить меня на концерт («Поздно, в 8 вечера!»), но была побеждена. Записано, что бабушка, не одобрявшая мой вкус, недоумевала, чем может нравиться «Чук, или Гек, или Чок или как его? – Хой?». А дедушка (еще более не одобряя) ворчал: «Цой твой поет, будто во рту горячая картошка: вя-вя-вя».

Билеты мы покупали в филармонии на Советской, 50 (она и сейчас там). Не могу теперь сказать, почему мы пошли именно на восемь вечера, ведь был заявлен и более ранний концерт: в пять. Зато отчетливо помню, как после обеда мимо моего дома по дороге потянулось местное хулиганье, и как мы пытались сесть в забитый троллейбус. Моя подруга командовала самой себе: «Влезешь! Влезешь! Должна влезть!».

Цой должен был дать два концерта: в пять часов и в восемь часов. Но те, кто пошел в пять, быстро вернулись, сказав, что «по техническим причинам» концерта не будет. Поэтому вся толпа хлынула на стадион в восемь часов. Что там творилось, описать невозможно. Когда «заходили», свернули ворота, кто-то лез по головам. Вначале пела какая-то наша группа – «Красная». Ну а потом приехал Цой. Что творилось среди фанатов… Нас передавили, как только можно, мне порвали куртку, башмак и т. д. Какой-то мужик по микрофону требовал, чтобы севастопольцы отошли от сцены хоть на десять шагов. Да и сцены никакой не было, просто какая-то деревяшка. Цой все это время стоял и молчал. Потом тот мужик у микрофона понял, что его вопли не помогут. Все стали орать, чтобы Цой что-нибудь сказал. И Цой пробормотал что-то в микрофон, мол, хватит, отойдите, пожалуйста, надо все-таки концерт начинать. Все заорали и отошли. Когда он стал петь, начало темнеть, и кругом загорелись бенгальские огни. Над головами летали кеды, сигареты, что-то еще. Кругом на земле видны были кроссовки, оборванные штанины. Внезапно кого-то избила милиция, просто бенгальский огонь там в Цоя, что ли, попал, не знаю. Спев где-то пять песен, Витя сказал, что ему порвали и сломали всю аппаратуру, и он уезжает. Но на него все равно никто не обиделся. Это – Цой, ему можно все, ему мы все простим.

Еще помню, что у входа на стадион свернули металлические турникеты (с тех пор их не восстанавливали). Билеты никто не проверял. На поле нас просто внесли, там мы и остались, потому что все ряды оказались заняты, и поле – тоже. Помню недоумение, когда концерт вдруг прекратился. Довольно долго мы еще прыгали и чего-то ждали. Позже (вероятно, через ту же «Славу») узнали, что можно вернуть билеты, но, конечно, не вернули.

Сегодня в Интернете можно прочитать воспоминания моих тогдашних собратьев по счастью. Некоторые говорят, что на разогреве играла днепропетровская группа «Красные», а не «Красная», как помню я. И мне запомнилось, что она была из Ялты. Столпотворение объясняют тем, что люди, не попавшие на концерт в пять, пришли в восемь, т. е. на каждое место было продано два билета. Плюс никто не считал «зайцев», перелезших через забор со стороны Исторического бульвара. Сколько же нас там было?! Каким чудом никто не пострадал?. Утверждают, что «сценой» послужил настил для ансамбля песни и пляски КЧФ, а кому-то показалось, что это были обычные физкультурные маты… На прощание Цой якобы сказал, что вернется, когда мы научимся себя вести. А кому-то запомнилось: «Приеду в следующий раз!». О том, как «КИНО» вывозили с поля, показания совсем уж разнятся: то это было на «пазике», то на «ЛАЗе», а я помню, что говорили об «Икарусе» (мы потом любили именно эти автобусы). Наконец, пишут, что концерт снимало Крымское телевидение, но запись до сих пор не выплыла. Мечтают о фотографиях, но это вряд ли: невозможно там было фотографировать, да и смеркалось. Да-да, музыкантам «КИНО» концерт тоже запомнился – как один из самых опасных в их жизни. Барабанщик Гурьянов вспоминал, что хотел бы знать, как смотрелось со стороны то, как группу окружили матросы и им пришлось убегать. Увы, никак это со стороны не смотрелось – мы ничего не видели и не поняли…

Александр Брусенцов, поклонник группы «КИНО»:

Я тоже был на том концерте. У меня в памяти отложилось, что увозили группу «КИНО» на автобусе ЛАЗ, а вот концерт Цой закончил, по-моему, после того как упала стойка, через которую шла коммутация аппаратуры (ее кто-то зацепил из находящихся на сцене)… Да, действительно, сегодня не всем молодым людям дано понять, что «если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день», наверное, мы еще были не совсем или совсем не поколение потребителей.

Эдуард Митин, поклонник группы «КИНО»:

Я был курсантом Школы техников, стоял в оцеплении, когда толпа ломанулась на поле. В общем, все так и было, как описывают сегодня. Жаль, что сорвали концерт, я был фанатом группы «КИНО»…

11 мая «КИНО» приезжает в Симферополь. Вот как рассказал о симферопольском концерте один из очевидцев:

11 мая 1990 года в городе Симферополе на стадионе «Локомотив» состоялось, пожалуй, самое главное событие не только в культурной или музыкальной, или молодежной среде, а вообще самое главное событие из происходивших в этой транзитно-провинциальной столице за последние как минимум пятьдесят лет. В середине апреля в городе появились предельно скромные афиши по типу театральных – «Виктор Цой, группа ”КИНО“». В кассах стадиона билеты стоили всего-навсего 3 рубля. В те годы за эту сумму можно было купить: 2 кг колбасы, либо 2,5 десятка яиц, либо 2 жвачки «Turbo» с вкладышами, либо 4 пачки болгарских сигарет. Кто-то тряс родителей, кто-то экономил на школьных завтраках, а шпана-босота разведывала пути проникновения на стадион со стороны старого кладбища. Мой приятель Дима сделал еще проще – он выпросил у моей бабушки сразу 6 рублей на билеты себе и мне.

Наконец, долгожданная пятница. Мы садимся в троллейбус, который, по чистой случайности, действительно идет на восток, проезжаем пять остановок и выходим у Центрального рынка. До входа на стадион сто метров площади, кишащей милицией и молодежью. Мне десять лет, Дима на три года меня старше, поэтому держит меня то за руку, то за шиворот, чтобы я не потерялся, а он не получил потом по шее от моей бабушки.

Возле входа мне запомнилась девушка, под курткой которой была надета черная майка с изображением ленинградской четверки. Самая первая майка с группой «КИНО» из тысяч подобных маек, которые я видел потом.

Нам отрывают контроль, мы проходим на стадион и садимся в двенадцатом ряду. Сцену, расположенную в центре футбольного поля, видно неплохо. Электронное табло показывает 20:00, солнце вот-вот сядет. На сцене появляется конферансье:

«Добрый вечер! Я прекрасно знаю, ради кого вы все сегодня пришли. Но наши гости из Ленинграда в данный момент едут из аэропорта в город. А пока для вас выступает днепропетровская группа “Красные”!».

По стадиону прокатывается дружное «бляяяяя…» Днепропетровскую команду встречают тысячи хмурых и угрюмых лиц. Они сыграли бодрую песенку и каким-то чудом умудрились получить за нее хилые аплодисменты и робкие девичьи визги.

«Нас часто спрашивают, – стал говорить лидер “Красных”, – почему наша группа так называется». Кто-то из сидящих за моей спиной громко крикнул: «Да никто, блядь, тебя не спрашивает! Пиз. й уже отсюда!»[9]9
  В 2007 году в одном из интервью газете «Бульвар Гордона» музыкант группы «Красные» Анатолий Вексклярский рассказывал, что они были единственными украинскими музыкантами, которые работали с группой «КИНО» и в совместном турне объездили весь Советский Союз. Пока «КИНО» не отказалось ездить с ними в одном автобусе. Конфликт, по словам Анатолия, возник из-за денег и перерос во взаимную неприязнь между музыкантами. Доверять словам Вексклярского, на мой, авторский взгляд, не стоит, поскольку в том же интервью он утверждал о любви Цоя к «Ласковому маю» и прочих прелестях, что дает основание считать его рассказ пристрастным.


[Закрыть]. Думаю, до сцены этот и ему подобные крики не долетели. «Да потому, что у нас в стране – все красные! – продолжал лидер разогревающей команды. – Наши зеленые – красные. Жевто-блакитные (желто-голубые (укр.) – тоже красные. Даже наши “голубые” – и те, все равно, красные».

Фраза о «голубых» красных привела публику в восторг, и уже на каждую последующую песню днепропетровцам аплодировали достойно. В конце своего выступления они сыграли песню, разогревшую стадион по-настоящему. Припев состоял из пяти магических слов: «Ложись, мы будем делать любовь!».

Это сейчас можно петь хоть про то, как насилуешь и поедаешь младенцев, а в 1990 году, на стадионе, перед толпой в несколько тысяч человек, в присутствии нескольких батальонов милиции, в государстве с высочайшей моралью, но и жесточайшей цензурой, это было очень смело. «Красных» провожали шумно.

«Поверьте, я волнуюсь не меньше всех вас, – начал говорить вновь появившийся конферансье. – Потому что сейчас на эту сцену выйдет легендарная ленинградская рок-группа – “КИНО”!!!» Невозможно передать словами то, что в этот миг произошло со стадионом. Тысячи людей встали во весь рост. Сотни красных советских знамен взметнулось над трибунами. Голос конферансье срывался в попытках перекричать стадион: «Георгий Гурьянов – ударные! Бас-гитара – Игорь Тихомиров! Соло-гитара, кстати, он родился в городе Симферополе, – Юрий Каспарян! И лидер группы – Виктор…»

Рев стадиона глушит голос конферансье окончательно. Через несколько секунд по стадиону проносятся гитарные фрагменты с бешеным ревербератором. Гул начинает стихать, и из динамиков и репродукторов звучит долгожданный голос.

«Здравствуйте! – как всегда протяжно говорит Цой. – Если вы посмотрите на небо, то увидите, вон там, маленький вертолетик (весь стадион проследовал инструкции), – с него ведется видеосъемка нашего концерта, и, возможно, вам удастся попасть в кадр». По стадиону прокатывается дружный хохот, вертолетик летит своей дорогой в сторону военного аэродрома «Заводское», а трибуны начинают раскачиваться в такт ритму. «Песня без слов, ночь без сна…». Люди, пришедшие без флагов, начинают размахивать чем попало – рубашками, майками, плакатами… Два стоящих впереди нас парня раскручивают куртку, которой случайно попадают по моей наглой морде. Но я этого почти не замечаю… Хочется лишь подпевать изо всех сил: «Снова за окнами белый день, день вызывает меня на бой, я чувствую, закрывая глаза…». Можно было, в силу возраста, не понимать. Но не чувствовать было просто невозможно! Этих песен не крутили по радио, мы перекатывали их на двухкассетных «мыльницах». Иногда после полуночи группу «КИНО» показывали в программе «Взгляд» или в украинской программе «Град», но и то очень-очень редко. На том концерте было далеко не все радужно и беззаботно. Именно там я впервые увидел, как наша «доблестная» милиция мочит людей дубинками безо всяких причин, не разбирая ни полов, ни возрастов.

Олег Толмачёв:

Везде были проблемы с аппаратом. Аппарата-то вообще не было. Нас все гастроли обслуживали какие-то местные…

Что касается концертного времени… Я раньше просто выходил и говорил – сейчас выступит «КИНО», а потом подсмотрел у западных артистов как, и начал иначе представлять. Типа такой-то, такой-то… Гурьянов. Выходит. Стадион орет. А надо же время тянуть. У нас концертная программа была на сорок-сорок пять минут, Цой больше не играл. Да и нельзя было петь больше – иначе разнесли бы все к черту стадионы и залы.

Но платили-то нам за час двадцать. Вот мы и тянули время, как могли.

Во-вторых, было еще такое – все группы отказывались перед Цоем работать. Их попросту закидывали болтами, гайками, вон французам как досталось в Питере… Нужно же кого-то было брать выставлять вперед. Но никто не хотел выставляться. Сначала этих бедных уфимцев стал выставлять – «ЧК» – если в Уфе их не закидали, то в Ташкенте их практически закидали, потом они тоже сказали: «Олег, мы, наверное, не будем ездить». Потом я ломанул «Альянс», бедного Журавлёва этого, они один раз съездили, потом я «Биоконструктор» стал привлекать. «Красных» на Украине… Потом уже попросту взял своего другана Глебова, который пел песни свои, неважно, какие. Я придумал фишку – он был другом Варшавского из «Черного кофе», а Варшавский более-менее сочетался с этой публикой киношной, рокер, то-се…

Ну, и помимо того, что я перед концертом что-то объявлял, говорил, а вот перед этим, пока там ребята готовятся, выступит Леша Глебов, известный московский бард. А его не то что в Москве, его вообще никто не знал, кроме меня. Это сегодня он стал известным композитором…

А публика слышала, что это друг музыкантов «Черного кофе», уже не должна была особо гайками кидаться… Вела себя прилично. Я говорю: Леха, тебе надо продержаться три-четыре песни, пятнадцать минут. Ты пятнадцать, я минут пять, пока всех представлю. Потом Цой… Вот уже вам час. А там где час, там и час десять-двадцать. Это же не просто – вышел Цой и спел. Нужно было все дожать…

Ирина Легкодух, киносценаристка, организатор крымского рок-фестиваля 1988 года:

Концерт «КИНО» в Симферополе был на стадионе «Локомотив» (там, кажется, 25 тысяч зрителей вмещается). Все, что мог вспомнить Илья Пандул, который сейчас, как и тогда, работает главным администратором крымской госфилармонии, это то, что я ему тогда несколько раз звонила и просила переговорить с администратором Цоя о концертах группы «КИНО» в Крыму и настойчиво уверяла его, что концерт будет аншлаговый. А он в это не верил. Илья Пандул сам организовывал и проводил этот концерт в качестве администратора этих гастролей. К сожалению, он сейчас не помнит ни цифр, ни условий договоренности филармонии с Айзеншписом, а никаких архивов, записей или фото ни у него лично, ни в филармонии не сохранилось. Ему запомнилось только то, что концерт, к его удивлению, в самом деле оказался аншлаговым, как я ему и обещала, – стадион был полон. И еще, как он говорит, ему запомнилось, что это был очень агрессивный концерт, динамичный – публика разогрелась и поломала много скамеек на стадионных трибунах. От этого у филармонии произошли потом какие-то сложности со стадионным начальством и городскими властями, но не серьезные, и они уладились. Илья виделся и разговаривал с Цоем, но это были обычные разговоры с гастролером – при встрече или проводах, или в гримерке, ничем особенным не примечательные. Недавно Илья просил моего мужа мне передать привет и спрашивает, нет ли у меня на примете для гастролей в Крыму какого-нибудь такого же успешного гастролера, как Цой, может быть, я еще кого ему посоветую?