Текст книги "Виктор Цой. Последний год. 30 лет без Последнего героя"

Ментов, очевидно, пропесочили, – на следующий день никто уже не поле не выбежал, короче, концерт на кладбище получился. Я на нем не присутствовал, сзади музыкантов через ворота наблюдал. Не присутствовал на самом концерте главным образом потому, что бесплатно было уже не пробраться. А в первый день мы через «балконы» попадали на стадион… Потом после концерта менты и дальше продолжали за порядком следить. Поиздеваться тоже (именно это и запомнилось) не прочь были, например: придавили пацана крылом бобика к стене и акселератором ментяра играл.

В общем, свалили «киношники» из этого города, и хорошо. Нехер здесь делать в этой ушлепии – видимо, получили они свои отрицательные эмоции. Ну что ж – гастроли, работа, собирание бабок…

* * *

Концерты были в конце мая… У меня брат ходил, а меня мать не пустила – мелкий еще был. А в августе Цоя не стало…

* * *

Было два концерта, на хоккейном корте «Ермак». Я был на первом, 25 мая 1990 года. На второй не пошел, так как родители дали деньги только на один. Билет стоил, если я правильно помню, – 4 рубля 50 копеек, по тем временам приличные деньги. Было мне четырнадцать лет, и это был первый в жизни рок-концерт. И тогда, и сейчас хорошие музыканты в провинцию приезжают редко. Был разогрев, иркутская группа «Принцип неопределенности», которая, безусловно, никому не была нужна, все ждали «КИНО».

Было прохладно, и первые слова Цоя были что-то вроде: «Какие вы морозостойкие, а я думал, что концерт придется отменять». Он был одет во что-то с короткими рукавами и периодически во время концерта потирал замерзшие руки. Начался концерт с «Песни без слов», потом «Звезда по имени Солнце». Точно помню, что исполнялись «Спокойная ночь», «Пачка сигарет», «Стук», «Последний герой», «Бошетунмай», «Мы ждем перемен!». Безусловно, песен было гораздо больше, но я четко запомнил только эти… Заканчивался концерт «Группой крови». Прошел концерт на очень большом подъеме, через какое-то время народ начал выскакивать на поле и там танцевать. Пульт стоял на поле, и провода от него к сцене шли через поле, и группа переживала, что толпа потопчет провода. Также помню, что Цой говорил, что к нему подошли работники милиции с требованием прекратить концерт, так как на поле собралось уже очень много народу. Но народ, видимо, стал вести себя более спокойно, и концерт доиграли до конца.

Концерт точно снимался на видео, стоял человек у сцены, очевидно, это был Айзеншпис. Очень хотелось бы найти это видео, а то даже фотографий в Интернете найти не получилось. Концерт был задолго до эры мобильных телефонов и даже пленочных фотоаппаратов…

Олег Соколов:

Мы прилетели на Байкал на самолете. Ангарск километрах в ста от Байкала, – мы туда на автобусе ехали, «Икарус» у нас был… Приехали. А там город такой – тайга прямо рядом с домами. При въезде в город – стадион… Оттуда потом обратно в Иркутск. Стадион там был весьма интересный, больше хоккейный – две трибуны и посредине чаша. В те времена все по-дурацки делалось – в этой чаше поставили сцену, а зрители должны были сидеть на трибунах. Вроде все нормально началось… Подходила какая-то молодежь: «А вы правда ”КИНО“, правда Витя приехал? А то у нас пару раз так было – писали, что приезжает ”КИНО“, собирали деньги – и пропадали потом».

В общем, все пошло нормально. Я стоял перед сценой, смотрю – полные обе трибуны, все в восторге… А я стою и вижу, что вокруг нет ментов. Вообще. Стоит где-то вдалеке один мент, что было недопустимо на концертах того времени. Как же – массовое мероприятие, советское время… А у «КИНО» была так грамотно построена программа – сперва ударно, потом затихала, потом раскручивалась все сильнее… Народ приходил в неистовство, это всегда очень ощущалось. Все поют, довольны. И наступает момент накала. И именно в этот момент я понимаю, что нет милиции, и что сейчас что-то будет. Все начали просто прыгать в эту чашу, где находилась сцена. Это хорошо видно на видеозаписи концерта… Молодежь, сибиряки, все такие лысые там, скачут и подходят все ближе к нам… Милиции нет, и они всё прыгают и прыгают с этих трибун… Стало реально страшно, потому что вот они рядом, что хочешь, то и делай. Там еще сцена такая была, не двухметровая, а просто помост… Полметра. Подошел и все. Концерт подходил к концу, мы все были вообще на измене, а молодежь бесилась. Это, конечно, не агрессия была, скорее избыток чувств. Они просто танцевали, пели, увидели, что нет милиции, подошли прямо вплотную к нам… Было весьма непривычно. Играет группа, стоит Виктор, нет милиции и рядом толпа подростков лысых… Было не по себе. Когда закончили играть – мы быстренько со сцены сошли и ушли без эксцессов. Зашли в гримерку и обсуждали – как так… Было, конечно, весело.

После концерта я понес гитары в автобус. Выхожу из гостиницы, стоит толпа вот этих малолеток – уууааааууу… А на мне были дорогие очки «Ray-Ban», Юрик мне дал поносить. Это был тогда последний писк моды. Я их у Айзеншписа попросил – «Юр, дай поносить…». Он ответил: «Ну, на». И я надел их, ходил довольный. У меня модная джинсовка была… «КИНО» вообще модной группой было. Это же был Советский Союз, люди были серой массой… А когда музыканты «КИНО» шли все вместе – никто бы не сказал, что это советские люди. Были стильно одеты и похожи на иностранцев…

И вот я, значит, иду с гитарами, толпа меня окружает и начинает раздергивать в разные стороны. И когда я стал пробиваться к автобусу – с меня сорвали очки. Тут я не выдержал и начал орать во весь голос. Молодежь отступила, я ору: «Очки где?» Конечно, никаких очков нет… Я понимаю, что сейчас бессмысленно разбираться, у меня гитары в руках, рванул в автобус…

Толпа начала раскачивать автобус, скрутили дворники… Водитель испуганно спрашивает: «Где вы там все, где милиция, мне сейчас автобус разберут, ну вас на фиг, я уезжаю…». Я в шоке сижу, расстроился из-за очков, за стеклом толпа беснуется.

Айзеншпис, Олег Толмачёв поняли, что толпа не даст пройти музыкантам «КИНО», и начали искать выход. Я обратно уже даже не вернулся – как гитары занес в автобус, так больше и не вышел оттуда. И вот где-то в конце стадиона Олег нашел «пазик», его подогнали к дверям, и я смотрю – все «КИНО» бежит в этот автобус… Айзеншпис выскакивает на дорогу, смотрит – все ли сели? И тут наш водила, видя, что «пазик» уже тронулся и поехал, на нервах закрывает двери и тоже трогается. А Айзеншпис остается на улице. И толпа, видя его, бросается к нему. Юрик бежит за автобусом, орет, стучит кулаком – «Стойте, стойте!!». Мы водиле кричим: «Стой, Айзеншписа забыли!!». Юрик очень испугался тогда, толпа уже совсем рядом с ним была… Мы остановились. Юрик заскочил внутрь, отдышался и говорит: «Видели, как я бежал? Я же легкой атлетикой занимался раньше». Мы такие: «Да, Юр, ты молодец, бежал так здорово…»

А потом в Иркутске – нужно было лететь в Братск – у гостиницы (а жили мы в «Интуристе»), ко мне подошли два парня и вернули эти очки: «Не думайте плохо о нашем городе! Все это было только от большой любви к ”КИНО“!!» – сказали. То есть они просто не верили, что к ним реально приехала эта группа. А потом проехали сто километров, чтоб вернуть мне дорогущие по тем временам очки…

* * *

В областной прессе того времени почти не найти упоминаний о концертах «КИНО» в Ангарске и Иркутске. Причем, судя по оставшимся плохим видеозаписям с концерта в Иркутске, люди шли на «КИНО» не просто охотно, – они гроздьями свешивались с трибун. Однако областные журналисты попросту прохлопали отличный повод, потому как были увлечены приездом принцессы Анны, члена британской королевской семьи, которая как раз в эти дни прибыла в Иркутск. Вот ее фото остались в газетной истории, тогда как концерт питерской группы «КИНО» в Иркутске теперь известен практически только благодаря видеозаписи, сделанной Юрием Айзеншписом и выложенной в Интернет. Иркутский стадион «Труд», переполненные трибуны, горящие факелы. Музыканты в своем специфическом антураже, на электронном табло стадиона светящаяся надпись: «Вас приветствует Виктор Цой и группа ”КИНО“!». Улыбающийся Виктор с охапкой цветов машет рукой, обещает вернуться…

Девочки-фанатки рвались к Цою с отчаяньем. Одна из них прижала к распахнутой блузке листочек бумаги и попросила Цоя приложить руку, обвела ее, а потом еще и уговорила Цоя расписаться на этом рисунке. Стаи девчонок неслись к кумиру с цветами и плакатами после каждой песни. «Девушки, давайте уйдем отсюда!» – мирно, но настойчиво предлагал человек у сцены. На записи Айзеншписа стоящий за кадром Олег Толмачёв, наблюдая очередную даму с цветами, ринувшуюся в атаку на сцену, сказал прямолинейно: «Ну е…нутые бабы, бл…ть!».

Олег Соколов:

За свою жизнь я бывал на большом количестве концертов разных исполнителей и могу определенно сказать, что нигде не творилось такого, как на концертах группы «КИНО». Фанатки буквально сходили с ума. Эти концерты можно сравнить, наверное, лишь с концертами «Beatles». Лифчики на сцену не летели, все-таки это был Советский Союз, однако истерии хватало…

Алина Заворуева, поклонница группы «КИНО»:

Я бегала по полю стадиона с постером из журнала, по-моему, «Ровесник», букетом тюльпанов с собственной дачи, и в зеленом мамином пончо. А звук на концерте был катастрофический…

Когда начали сгущаться сумерки, фанаты зажгли факелы и свечи. И вот тут принимающая сторона запсиховала. На записи концерта отчетливо слышен взволнованный голос: «Юра, пусть они объявят, чтобы потушили огни! Они же выключат сейчас все в натуре!». Наконец, на Цоя набросилась очередная партия поклонниц, и на сцену успел выйти администратор (Олег Толмачёв), который произнес: «Потушите факелы! Не жгите спички и свечи! Ребята, огромная просьба потушить факелы, потому что стадион в аварийном состоянии!». Эти слова утонули в криках и свисте. Иркутск провожал группу овациями, после все трибуны были покрыты пеплом от сгоревших газетных факелов…

По воспоминаниям музыкантов «КИНО», после концерта толпа фанатов, провожавшая музыкантов, перевернула подогнанный для группы автобус. «Киношников» спасло то, что они разыграли фальшь-отъезд, уехали в специально поданной им машине, а в автобусе вместо них находились наряженные куклы…

Георгий Гурьянов:

Все думали, что мы сидим в автобусе, а мы уехали на машине. Поклонники: «А-а-а!». А там, в автобусе, сидели куклы. И кукловоды…

Юрий Каспарян:

Последний тур… Иркутск, Братск. Иркутск – это там, где мы уехали на легковых машинах, а автобус, в котором мы должны были ехать, перевернули…

Константин Куликов, фотограф:

В Иркутске «КИНО» играло точно 27 и 28-го числа – у меня даже на негативах помечено. Приехали они после концерта в Ангарске. А поскольку до Ангарска от нас – час езды, значит, играли там они накануне. Кстати, я недавно в какой-то энциклопедии о «КИНО» смотрел их гастрольную историю. К своему удивлению обнаружил, что в мае 1990 года там нет ни Иркутска, ни Ангарска. Зато есть Братск – тоже наш город (600 км от Иркутска). Что-то я слышал про тот концерт, но точно не помню. Хотя такой тур: Братск – Ангарск – Иркутск – естественный для тех времен… 28 мая 1990 года перед «КИНО» выступала группа «Принцип неопределенности» – на «разогреве». Я сделал портрет Виктора Цоя. Всего два кадра. Мог бы больше и интереснее, но Айзеншпис, продюсер группы «КИНО», вдруг «включил заднюю». Договаривались, что для репортажа в нашу музыкальную газету «Студия» я отсниму пленку, однако перед самой съемкой он от своих слов отказался напрочь. Пришлось надавить – сторговались на одном кадре.

И вот я стою посредине иркутского стадиона «Труд» с вопящими трибунами. Передо мной группа «КИНО». За плечом Айзеншпис, впившийся взглядом в гашетку фотоаппарата, чтобы отсчитать – раз! – и долой меня. Тяну время, отстраиваюсь, понимая, что шанс единственный, а техника советская, настройки ручные, резкость – как получится. Попасть необходимо сразу. А тут еще этот надзиратель под локоть лезет, трясет… В общем, щелкнул два раза – Айзеншпис просмотрел. А я оба в десятку….

Если 27-го Айзеншпис снимал «КИНО» на видео, то 28-го он точно был без камеры. Первую песню он простоял у меня за спиной, когда я делал портрет Цоя вблизи, видимо, считал щелчки моего фотоаппарата, так как разрешил сделать только один кадр, а потом стоял у выхода на поле у трибун, и один-два раза запустил фанатов к сцене. У меня на фото есть этот момент.

Кстати, я вспомнил, что со мной к сцене увязался мой знакомый под видом моего ассистента – фотограф-любитель, лаборант нашего отделения Академии наук. Я его к сцене протащил мимо Айзеншписа, и он также пару раз щелкнул Цоя вблизи, причем снимал он на цветную пленку, кажется. Через несколько лет я его встретил, спросил про ту съемку. Он сказал, что ничего у него не получилось. Пленка канула в лету… На днях долго вспоминал имя этого человека. И ведь вспомнил – Гриша Бобылёв.

Как сейчас понимаю, мои снимки – это все, что можно было тогда снять «Зенитом» на советскую «Свему» в условиях запрета на фотосьемку. Помимо «КИНО», я сделал несколько фотографий иркутской рок-группы «Принцип неопределенности» – наверное, самой известной, мощной и популярной нашей группы за всю историю иркутского рок-движения.

Общие планы группы «КИНО», фото трибун и так далее – тоже мои снимки. Они печатались в молодежной музыкальной газете «Студия», которую мы выпускали и распространяли на весь наш регион (Иркутская область, Бурятия, Чита, Якутия) в 1989–1991 годах. Эта страница – как раз мой фоторепортаж о концерте «КИНО» в Иркутске. Там даже моя фотка – я с фотоаппаратом.

И еще – я уверен, что после концерта в Иркутске их повезли на Байкал (70 км от Иркутска). Поселок Листвянка, омуль, водка, баня и все остальное – это традиционный маршрут для всех приезжих артистов.

Григорий Бобылёв, фотограф:

Я пришел на стадион, а меня не пускают менты. Думаю, надо сыграть. Подхожу к начальнику и говорю, отдав честь: «Товарищ майор, разрешите произвести фотосъемку известного эстрадного певца Виктора Цоя?». На что майор мне ответил: «Разворачивайте аппаратуру». Я там все что надо и не надо развернул… Объектив огромный, штатив, вспышку средь бела дня, проводов куча… Все это я поставил, майор посмотрел, говорит, чтобы пропустили корреспондента… Вот так и снимал.

Константин Поздняков, сотрудник администрации Иркутского рок-клуба:

Май 1990-го, дворец спорта «Труд», полный стадион. Провинциальные милиционеры, их тогда так называли (помните «Милиционер в рок-клубе» Юры Шевчука?), наверное, обалдели от такого количества народоскопления и очень старались ничего не допустить. Хотели как лучше, а получилось как всегда, – короче, начиналось превращение милиционеров в «ментов». Новая форма, новые дубинки. И по законам классицизма: если в первом акте появляется дубинка, то во втором она – дубасит.

И, наверное, самое яркое впечатление оставил этот концерт Виктора Цоя и группы «КИНО» в то, еще советское, время. Перед хедлайнерами выступали наши Вадим Мазитов со своим «Принципом неопределенности». Принимал стадион хорошо, стоя аплодировали. Сцена была на футбольном поле, а на газон зрителей не пускали, все томились на трибунах, но пустое зеленое поле перед сценой выглядело как-то неуклюже.

Подумалось тогда: сейчас наши отыграют и запустят всех на зеленую травку. Хиппаны, цветы, любовь!

«Принцип» закончил играть, публика вся на взводе. Цой появился, худой, весь в черном, только гитара белая. Четко, ритмично начали без пауз, одна, вторая, третья песня, а народ на зеленку не пускают, тут девчонки давай бежать по полю с ручками и блокнотиками за автографами.

Но, как говорится, редкая птица долетит до середины футбольного поля, рывочек на пятьдесят метров, гонка с преследователями, а преследователи с дубинками. Цой четвертую песню оборвал: «Эй, полегче, серые!» и сыграл незапланированную: «Когда твоя девушка больна»…

«Серые» попритихли, потом уже не гонялись по полю за юными собирательницами автографов. Лихо Виктор сумел восстановить мир и порядок на стадионе, словом, а не дубиной.

После концерта, когда Виктор проходил в подтрибунное помещение, Таня Дозморова спросила: «Витя, а как у тебя отчество?». «Робертович», – смущенно улыбаясь, ответил Цой, спокойно так сказал, без всякой звездности. И было видно, что ему приятно отвечать на этот вопрос, и чувствовалось, что не привык он еще к тому, чтоб звали его по отчеству. По отчеству еще не звали… Мой приятель Виталий Горюнов тоже был на концерте, и Виктор ему дал автограф на пачке сигарет «Прима» (или «Луч»). Где теперь эта пачка?

А через три месяца его не стало – не стало большого человека по имени Виктор с отчеством Робертович. Не стало человека, которого слушали и слушались…

Виталий Горюнов, зритель:

Сигареты были «Стрела». Овальные такие, без фильтра… И автограф был. Мама выбросила, разгребая все имущество после моей женитьбы…

Юрий Науменко, зритель:

Я тоже был на том концерте. До сих пор вспоминаю с болью в душе…

Елена Шульга, зритель:

Я слышала звуки концерта Цоя, находясь во дворе своего дома – угол улиц Пятой Армии и Российской…

Вадим Белинский, зритель:

А мы слушали его на другом берегу, сидя на крыше девятиэтажки. Прекрасный звук.

Виталий Петров, зритель:

На разогреве у «КИНО» наш «Принцип неопределенности» работал. Пошли с другом в конце концерта к ним в гримерку. А когда концерт закончился, то вышли покурить в коридор. Здесь-то я и увидел Цоя в метре от себя – он шел с огромной охапкой цветов, лицо красное, – видно было, что выложился на концерте весь. Но еще меня поразил его рост. Не ожидал, что он такой высокий…

Дмитрий Касьяненко, зритель:

На концерте Цоя 28 мая 1990 года в Иркутске я был… Денег на билет не было, да и не собирались мы туда… Шли на дискотеку на о. Юность, мимо стадиона «Труд» со стороны западной трибуны… Смотрели на счастливчиков с билетами. План проникновения родился мгновенно, после того, как увидели инвентарные строительные леса, стоявшие возле фасада. Шли какие-то ремонтные работы. Нас, интернатовцев, учить не надо было пользоваться ситуацией. Если не ошибаюсь, то на втором этаже в туалете было окно открыто (видать, для курящих)… Нас человек пять было… Проскользнули мигом и устремились на восточную трибуну, обрубив все хвосты в толпе… Мест не было, да и концерт все стоя смотрели. Мы забрались на бетонный парапет перед первым рядом. Танцевали, как умели, подпевали, жгли спички и зажигалки… «Потушите факелы! Не жгите спички и свечи! Ребята, огромная просьба потушить факелы, потому что стадион находится в аварийном состоянии!», – сказал не Цой, какой-то человек, вышедший на сцену. И еще – когда закончился концерт, трибуны начали кричать: «Менты козлы»… Сначала восточная трибуна. А когда туда хлынули милиционеры, то заорала западная…. И так несколько раз… Я впервые попал в толпу и в полной мере ощутил стадное чувство… А вообще-то чувства непередаваемые даже после просмотра видеозаписи концерта спустя двадцать шесть лет… Что это было? Весна? Мои пятнадцать лет? Или Ветер перемен?

Анна Шадрина, поклонница группы «КИНО»:

Мы остались в первый день после концерта, было человек восемь наших друзей… Ждали долго, муж говорит, около часа. Уже было темно, когда Виктор вышел. Парни к нему подошли, он очень спокойно отнесся к их просьбе, подписал все. У мужа был только календарик, Виктор спросил: «Вы полагаете, здесь будет удобно писать?». Потом подписал. Я от избытка чувств робко сказала: «Виктор, спасибо, что ВЫ есть!». Чуть не умерла от страха… А он ответил: «Вам спасибо, ребята». Потом он сел в автобус, наш друг сделал жест рукой, как делал Цой, попросил Виктора через окно, и он ответил таким же жестом… Вот и вся история, ничего особенного. Столько лет прошло, а не забыть… Был еще второй вечер, когда осталось много ребят, чтобы увидеть Цоя, он подписал много плакатов. Из-за одного мы с мужем поссорились, я хотела забрать себе, а он пожалел мне его, хотел повесить в общежитии, разругались в лифте, он разозлился на меня и потом выбросил плакат в шахту лифта (Партизанская 101, 2 подъезд). Постоянно с ним вспоминаем ту ссору и жалеем, что утром не обратились к лифтеру и не достали плакат… Вернуть бы время назад, да не вернешь. В августе был у всех шок…. В общаге всю ночь пели песни Цоя, весь коридор был в свечах, на сорок дней тоже самое…

После концертов в Ангарске и Иркутске группа «КИНО» приехала в Братск. В архиве видеозаписей Юрия Айзеншписа сохранилась плохого качества видеозапись, сегодня доступная в Интернете, на которой снято путешествие группы «КИНО» по берегам Байкала.

Олег Толмачёв:

А фраза «корова, корова, корова»? Юрик выпил слегка, он же не пил, – ему нельзя было пить из-за сердца. А тут он подпил в Иркутске, почему он и снимал-то все это тогда… Никто же не любил, особенно Тихомиров, чтобы снимали. Вите, кстати, все равно было, снимают его или нет, а Тихомиров говорил: «Нет, не надо, это лишнее…». Мы как-то понимали, что не надо, все серьезно… А тут Юрик выпил и мы едем, а тут корова. «О-о-о, корова, корова, корова…» «Вымя, вымя, вымя…». И все начали – только кого увидят и давай: «О-о-о… Утка, утка, утка…». И после этого понеслось. Где ни едешь – все: «Бутылка, бутылка, бутылка», «Кошка, кошка, кошка…».

31 мая 1990 года молодежь Братска ожидала с нетерпением. На эту дату были назначены два концерта группы, совместно с иркутской командой «Принцип неопределенности», которые должны были состояться на городском стадионе «Металлург» с двухчасовым интервалом. «Металлург» был обычным футбольным стадионом с перпендикулярными 12–16 рядами кресел. Первый концерт должен был начаться ровно в двадцать часов. Чуть раньше прошла репетиция, за которой из своих окон и с балконов наблюдали жители ближайшего малосемейного общежития. Любительскую видеозапись песни «Закрой за мной дверь – я ухожу» (правда, очень плохого качества), сделанную Юрием Айзеншписом во время этой репетиции, сегодня можно найти в Интернете.

Первый концерт начался 31 мая в 21.30. Несмотря на полуторачасовую задержку из-за неисправности аппаратуры, он прошел нормально, выступление «КИНО» не испортил даже небольшой дождь, начавшийся в конце концерта. Правда, зрители, пришедшие «на Цоя», совершенно не восприняли иркутский «Принцип неопределенности» – по воспоминаниям очевидцев, иркутян забросали бутылками.

После первого концерта местные организаторы должны были выплатить Юрию Айзеншпису гонорар группы, но из-за каких-то накладок не заплатили.

По воспоминаниям музыкантов «КИНО», устроители требовали сперва отыграть концерты, а затем планировали производить расчеты, но Айзеншпис стоял на своем и требовал предоплаты. Он заявил организаторам, что группа бесплатно выступать не будет и второй концерт не состоится.

Юрий Айзеншпис:

В Иркутске концерты отыграли на ура, а вот в Братске начались проблемы. Мало того, что нас поселили в какой-то гостиничной дыре без отопления. Так еще и стадион оказался сплошной развалиной, в заборах дырки – пролезай и смотри и слушай… В гостиницу приехали организаторы и сказали, что на второй концерт собралось много народу и надо выступать. Хотя оплатить концерт по договору они не могут. Я разумно возразил: «Нет денег, нет и музыки…»

За полчаса до планируемого начала второго концерта Айзеншпис проинформировал о случившемся Цоя, отдыхавшего в одном из номеров гостиницы «Тайга».

В это время купившие билеты зрители начали медленно замерзать. Был конец мая, моросил дождь, потом пошел небольшой снежок, подул ветер. А концерт все не начинался. И тут случился взрыв народного негодования…

Поначалу люди агрессивно требовали концерт, а когда им было сказано, что концерта не будет, направились к гостинице, где остановилась группа.

Смяв милицейские заслоны, толпа окружила гостиницу со всех сторон и принялась громить близлежащие витрины.

Музыканты группы «КИНО» вспоминали, как, сидя в номере гостиницы, смотрели вниз на людское море. Выглядело это отнюдь не смешно, скорее страшно, поскольку толпа была абсолютно неуправляема. В окна летели камни, слышались крики и ругань…

В какой-то момент появился начальник местной милиции и, по воспоминаниям «киношников», заявил: «Вы здесь кашу заварили, сами ее и расхлебывайте, а мы против своих братков не пойдем».

Юрий Айзеншпис:

Толпа поклонников требовала зрелищ и не желала расходиться по домам. Прождав около часа, они собрались на площади около гостиницы и стали шуметь, появились свои зачинщики, в окна полетели камни и бутылки, нарастала вероятность серьезных беспорядков. На площадь подтянули небольшой отряд ОМОНа, но силы были явно не на его стороне…

Время близилось к ночи, толпа, разбившая стеклянные витрины первого этажа гостиницы, громила магазин «Березка». Местная милиция не знала, как на все это реагировать.

Игорь Тихомиров, бас-гитарист группы «КИНО»:

Концерт никак не мог состояться, потому что Шмильевич не мог с бандюками местными разобраться… Не мог получить у них заработную плату за этот концерт. Они говорили, что ты отыграй сначала, потом тебе дадим деньги. А Шмильевич, как человек, знающий всю зону и зональные все эти истории, он, конечно, требовал деньги вперед. И, в общем, довел он до такого предела, когда вот деньги, невыплаченные вперед, привели к взрыву народного негодования, потому что народ стоит на стадионе и мерзнет, и охреневает. В общем, там ребята серьезные, настроены были серьезно, пришли, схерачили просто эту гостиницу, просто расхерачили. Менты все разбежались просто…

И тогда организаторы концерта вместе с начальником ОВД и заместителем председателя горисполкома пришли в гостиницу к группе «КИНО» и устроили почти двухчасовые переговоры с Айзеншписом, которые прервал Цой. По воспоминаниям музыкантов, Виктор зашел к ним и сказал: «Ребята, пошли играть, это уже неудобно просто». Возражений не было, все согласились, был подан транспорт, который доставил группу на стадион.

Олег Толмачёв:

Главный мент пришел ко мне и сказал: «Олег Николаевич, войск в городе нет, все на учениях, мы толпу не сдержим. Толпа сейчас гостиницу разбомбит». Я говорю: «Давайте БТР». Они дали БТР и какие-то военные машины. И мы поехали на стадион. На бронетраспортере. Кстати, это одно из самых долгих выступлений было, больше часа. «КИНО» сразу на сцену, толпа-то орет. Кстати, толпа на стадионе была довольно доброжелательная, это там на площади у гостиницы что-то не то было. А на стадионе народ веселился, пил пиво…

С приездом группы на стадион на головы только-только вздохнувших с облегчением организаторов неожиданно обрушилась новая проблема. Сценические конструкции были уже наполовину разобраны и отсутствовало питание.

Олег Толмачёв:

Мы вышли на сцену, звукачи стоят, надо играть, а питания нет. Спрашиваю: «В чем дело?» – «Питания нет». – «А вы что – не знаете, где питание?» – «Нет, мы не знаем». И я понимаю, что куда-то по стадиону идет центральный провод, но куда и где он запитывается – не знает никто. Звукачи – ребята обычные, они реально не в курсе были. Они же тоже со стороны приехали, привезли аппарат, ничего тут на стадионе не знали. Работники стадиона разбежались, видя народное недовольство. И на самом деле мы не могли начать играть, потому что не могли включить аппарат. Даже объявить было нельзя, что и как, потому что микрофон не работал. Я подошел к трибунам, сказал, что сейчас все будет, надо просто питание включить. И что ты думаешь? Вася там, пьяный Кузьмич какой-то, лежит у батареи, я к нему, говорю: «Включай питание, нам надо». Он пошел, включил рубильник и все понеслось. Причем не сразу дали все питание, народ орет, а подсоединиться тоже надо было время. И по-моему, две или три песни они просто играли под мониторы. Звук был такой сырой, неотстроенный. Народ пел, ему все равно было. У Тихомирова надо спросить, они вместе с Цоем пели, все песни наизусть. И весь стадион пел песни наизусть. Тихомиров еще сказал тогда – я почему и запомнил, – что самый мощный и запоминающийся был концерт в Братске…

Было около двух часов ночи, на улице тьма, мороз три градуса, снег. Аппаратура намокла, играть было рискованно, но группа «КИНО» отыграла положенный час двадцать концерта. Зрители были счастливы.

Георгий Гурьянов позднее вспоминал, как они с Виктором ехали со стадиона в ментовском «козлике», курили и, нервно хихикая, говорили: «…Ничего, спаслись…». Им повезло, что машина была железная, потому что каждому хотелось дотронуться до нее рукой или ногой. Юрий Айзеншпис, ехавший в этой же машине, вспоминал впоследствии, что слышать эти удары по машине было очень страшно… Кстати, если посмотреть видеозапись концерта «КИНО» в Минске, то можно увидеть примерно такую же картину: «рафик» с группой «КИНО» осторожно пробирается сквозь толпу фанатов, колотящих руками и ногами по машине…

В шесть часов утра покидавшей гостиницу группе «КИНО» администрация предъявила претензии по поводу происшедшего и просила возместить нанесенный ущерб в размере четырнадцать тысяч рублей за разбитые витрины гостиницы.

Юрий Айзеншпис:

Мы подверглись нападкам со стороны администрации гостиницы, поскольку самому зданию фанаты нанесли значительный ущерб. Помимо разбитых стекол стены оказались залиты краской, исписаны всякими нехорошими словами. Группу не хотели выпускать, требуя покрытия убытков. Но получить с нас ничего не удалось. И сделать заложниками тоже – разборки с пострадавшими мы оставили нашим незадачливым организаторам…

Поскольку музыканты не имели к погромам и ущербу никакого отношения, Юрий Айзеншпис отверг все претензии, и группа благополучно покинула Братск. «КИНО» уже ждали Донецк и фестиваль «Звездный небосклон мира. Донецк. Музыка-90» (более известный как фестиваль памяти Джона Леннона).

Через неделю в главной городской газете Братска «Красное знамя» появился репортаж о случившихся событиях. Назывался он «Не “Кино”, а просто цирк!». События описаны там весьма точно и сказано, что пострадали не только витрины гостиницы «Тайга», но и припаркованный рядом автобус «Икарус».

В фильме о группе «КИНО», снятом в 2012 году Александром Цоем и Наталией Разлоговой, музыканты вспоминали об этом эпизоде в Братске.

Игорь Тихомиров:

Для братков или для людей, которые понимают что-то в этих порядках, разборках, может быть, и крылось что-то, а для нас все было довольно просто. Просто, как взятие Белого дома, при этом менты ничего не могут, не могут шевельнуть вообще рукой, потому что такой город серьезный… Но это был единственный прецедент, надо сказать.

Георгий Гурьянов:

Было очень красиво, романтично. Мне все понравилось, такое кино… Но было страшно. На самом деле было страшно, и прекрасно, что никто не пострадал, а мог бы… Нам было страшно, мы с Витей сидели в «газике», в «козлике» ментовском….