Текст книги "Чужие в доме"

Марк ехал все медленнее. Он не мог объяснить непонятного интереса, возникшего у него к незнакомке. Конечно, странно встретить здесь, на пустынной трассе, вдалеке от космопорта и ближайших поселений, юную хрупкую девушку, но дело заключалось не в этом. Нервное возбуждение, не отпускавшее Шейдера последние несколько дней, требовало выхода. А женщина, которую Марк видел пока только со спины, обладала какой-то магической силой. Она лишала покоя, заставляла думать о себе.

А потом резкий порыв ветра распахнул полы серого плаща, и кровь жарко ударила в голову адвоката. Обнаружились восхитительные ножки, упакованные в черные колготки с замысловатым узором. И юбка, белая, расклешенная, с красивыми линиями, почти не скрывавшая ног… Все промелькнуло перед глазами Марка лишь на миг, но этого было достаточно.

Он резко нажал педаль тормоза, даже не поравнявшись с незнакомкой. «Нет, не может быть, чтобы она была дурна собой. Не может! Я чувствую, девчонка просто супер! Такое встречается раз в жизни…» Незнакомка испуганно отскочила в сторону, оборачиваясь. Видимо, она не слышала шума приближавшейся машины, а потому визг шин привел ее в смятение.

«Черт! – подумал Марк. – Кретин! Надо поаккуратнее. Спугнешь такую козочку, попробуй потом найти к ней подход…»

– О-о-о, простите! – крикнул он, скаля зубы в широкой обаятельной улыбке. – Простите, леди, что напугал вас!

Девушка стояла молча, оглядывая Марка и его машину. Шейдер прищурился, стараясь не выдать волнения. Он был прав. Девчонка оказалась красавицей, какую редко встретишь. Ее немного раскосые, миндалевидные глаза сразу говорили о том, что в роду у незнакомки присутствовали восточные крови. Марк усмехнулся: он изучал историю в университете и потому знал, что «восточные» крови были таковыми пару веков назад. Позднее, когда люди покинули Землю, все перемешалось. Но даже теперь, когда человечество разбрелось по сотням освоенных планет, гены предков давали о себе знать.

Резко очерченные скулы, темные, глубокие глаза девушки – все это привело Марка в восторг, граничащий с помешательством. Он вдруг понял, что хочет незнакомку, желает ее, страстно, неистово. И сделает все, чтобы уже сегодня красотка оказалась в его постели!

– Меня зовут Марк, – продолжил он, обходя машину и распахивая дверцу со стороны пассажирского кресла. – Марк Шейдер. Я юрист, и мое дело – помогать людям, – он широко улыбнулся, подавая девушке руку. Та неуверенно посмотрела на пустую дорогу, на ожидавший ее комфортный мобиль.

– Скажите, Марк, – голос незнакомки был глубоким и очень приятным. – Далеко ли отсюда до Руна-Тауна?

– Руна-Тауна?! – воскликнул адвокат, опуская руку. Красавица не назвала своего имени, не захотела сразу же сесть в его машину, но это лишь еще больше раззадорило Шейдера. Его опытный глаз успел отметить: в длинном плаще девушка выглядела необычайно эффектно, потому что поясок, стягивавший талию, очень выгодно подчеркивал полную грудь и восхитительные бедра, которые хотелось прижать к себе прямо сейчас. – Вы идете в Руна-Таун, леди?! Но ведь до него еще несколько километров! Может, пять, может, семь. Разве можно так беспощадно мучить самые красивые в мире ножки?!

Адвокат решился на первый комплимент. Его стрела попала в цель. Девушка едва заметно улыбнулась.

– Мои ножки скрыты плащом, – кокетливо заметила она. – Когда вы успели разглядеть их?

– О-о-о! – прижимая руку к сердцу и вкладывая во взгляд максимум восхищения, произнес Марк. – Ветер, леди! Это ветер! Он гуляет, где вздумается, иногда позволяя увидеть то, что скрыто от посторонних. И, должен сказать, это восхитительное зрелище!

Девушка засмеялась, тряхнув головой так, что волосы заструились по ее плечам. Протянула Марку руку для поцелуя.

– Меня зовут Синди. Синди Уотерс. Я приехала в гости к своей тете, но, видимо, что-то не так поняла из ее объяснений. Тетя говорила, что от космопорта до поселка совсем недалеко. Я решила сэкономить деньги и прогуляться.

– Видимо, тут произошла какая-то ошибка, – с сожалением произнес Марк. – До Руна-Тауна не так уж близко от космопорта… Но я счастлив, Синди, что могу исправить это недоразумение! Позвольте вашу руку. Мой стальной конь домчит вас до цели всего за несколько минут и с максимальным комфортом.

Синди весело рассмеялась, обнажая довольно крупные белые зубы. Она подала Марку узкую ладошку с длинными хрупкими пальцами, подобрала плащ, забираясь в машину. Адвокат аккуратно закрыл дверцу, не переставая ослепительно улыбаться. «Дело сделано, – подумал он. – Красотка у меня в машине…»

Он быстро обогнул мобиль, уселся за руль. Мягко заурчал двигатель, машина плавно тронулась с места. Теперь Шейдер не очень стремился давить на педаль газа, стараясь растянуть время, которое ему предстояло провести с Синди. Где пять минут – там и десять. Надо было очаровать девушку, добиться согласия на свидание, ужин в ресторане…

– Значит, ваша тетя живет в Руна-Тауне? – поворачиваясь к спутнице, спросил он.

Губы Марка вмиг пересохли от волнения. Теперь, когда серый плащ не скрывал затянутые в черный узорчатый шелк ноги, Шейдер пьянел все быстрее и быстрее. Ему никогда не приходилось видеть девушек с такими совершенными ногами. А туфли с ремешками, обвивавшими голени, манили, словно магнит. Шейдер вдруг ощутил, что мысленно уже тянется рукой к ногам красавицы. Вот пальцы коснулись длинной шпильки каблука, медленно пробежали по стопе, скользнули вверх, пробираясь под юбку…

– Да, моя тетя живет там, – ответила девушка, доставая из сумочки маленькое зеркальце и проверяя прическу.

– И ты… вы прилетели сегодня на корабле, чтобы навестить ее, – невольно думая о своем, адвокат сбился.

– Марк, – узкая ладошка легла на руку водителя, Шейдер почувствовал, что на лбу выступил пот. – Марк, пожалуйста, обращайся ко мне на «ты». Я очень благодарна, что ты согласился подвезти меня!

– Нет проблем, – стремясь улыбаться широко и дружелюбно, ответил Марк. Я живу по соседству. Поблизости от Руна-Тауна есть небольшой поселок, где и расположен мой особняк. Так что мне не составит труда доставить тебя прямо к дому твоей тети…

«А также узнать, где ты живешь», – этого Марк не сказал вслух.

– Спасибо тебе, – девушка тепло и благодарно улыбнулась, доставая расческу и начиная колдовать над непослушными локонами.

«А ведь она сейчас в полной моей власти… – вдруг подумал Марк. – Дорога пуста. Никого. Мы одни. Я мог бы…»

Шейдер задохнулся от этой мысли, стараясь прогнать ее. Но воображение, чертовски развитое с детства, рисовало картину: он резко бьет по тормозам, съезжает на обочину. Всего несколько секунд – и он уже не за рулем, а над пассажирским сиденьем. Щелкнуть поворотным механизмом, опрокидывая кресло до горизонтального положения – дело одного мгновения. А потом… потом. Он представил, как рванул бы поясок, вытаскивая девчонку из плаща, словно конфету из обертки. Она могла бы кричать и отбиваться, но он задрал бы на ней юбку, прямо здесь, в машине, разрывая дорогие колготки…

– Марк… – мягкий голос заставил его вздрогнуть. – О чем ты задумался?

– Я? – в смятении спросил адвокат, пытаясь отогнать наваждение. Он почувствовал, что краснеет, как мальчишка. По счастью, Синди ничего не заметила.

– Ты обещал домчать меня до дома за несколько минут, – улыбаясь, напомнила девушка, закидывая ногу на ногу. – А едешь так, словно сам толкаешь машину…

– Гмм, – буркнул адвокат, прибавляя газу. Девушка, конечно, права, но он очень не хотел отпускать Синди. Следовало придумать повод, чтобы удержать красотку. Не силой же, в самом деле…

– Ой! Вот и город! – обрадовалась Синди, увидев, как из-за деревьев появились первые крыши домов.

– Это не совсем город, – мягко поправил Марк. – Так, поселок городского типа.

– Ага, – согласилась девушка, не поворачивая голову в его сторону. Она что-то высматривала среди построек. – Вон, смотри! Видишь, дом с красной крышей? Там живет моя тетя! Ура, мы приехали!

«Черт бы побрал твою тетю!» – сердито подумал Марк, стараясь улыбаться.

Он съехал с трассы на более узкую дорогу, что вела к домам. Мобиль медленно двигался между постройками, людей не было видно. До дома, на который указала Синди, оставалось всего несколько сотен метров, а Марк никак не мог придумать повод, чтобы удержать девушку.

– Синди… – начал он. «Может, просто пригласить на ужин?»

– Странно, – с тревогой произнесла девушка, оглядывая строение. – Вроде ставни закрыты?

– Сейчас подъедем, поглядим, – буркнул Марк.

Тихонько скрипнули тормоза, Синди тут же выскочила из машины, поспешила к дому.

– Тетя! Тетя Сюзанна!!! – закричала она. – Я приехала!!!

Никто не ответил. Марк неторопливо выбрался из машины, следом за девушкой подошел к закрытой на ключ двери небольшого особняка. Подергал ручку.

– Похоже, там никого нет, – резюмировал он.

– Как же так? – растерянно спросила девушка. В глазах Синди родился испуг. – И ее личный коммуникатор не отвечает… Что мне делать? Марк, здесь есть недорогая гостиница?!

«Вот он, шанс!»

– Синди, может, это покажется тебе нескромным, но зачем тратить время на поиски гостиницы? Есть более удобный вариант: я отвезу тебя в свой дом! Там несколько отличных гостевых комнат, выбирай любую. Устроишься, примешь душ, отдохнешь немного с дороги. А заодно свяжешься с тетей, чтобы узнать, куда она уехала и когда вернется.

– Марк… – девушка посмотрела на него в смятении. – Мне неудобно стеснять тебя… Я навязываюсь со своими проблемами…

«Боже, какая наивность!»

– Ну что ты! – широко улыбнулся Марк, увлекая девушку к машине. – Ты совершенно не помешаешь мне, Синди! Наоборот, я буду рад видеть столь очаровательную леди у себя в гостях…

Продолжая отпускать комплименты и приводить веские доводы в пользу такого решения, Шейдер мягко подталкивал все еще колеблющуюся девушку к мобилю. Он распахнул дверцу и почти силой втолкнул Синди внутрь, тут же захлопывая створку. Быстро уселся за руль.

«Ну вот, теперь ты точно никуда от меня не денешься!»

– Ну что, поехали? – улыбаясь, спросил он.

Двигатель вновь заурчал, мобиль плавно развернулся, покатил в сторону дома адвоката Марка Шейдера, которому через несколько дней предстояло защищать в суде Антонио Фонетти, самого кровавого бандита последнего десятилетия.

Нельзя сказать, что политическая карьера Боба Хитроу была стремительной и беспроблемной. Несколько лет у новичка ушло на то, чтобы «почувствовать» среду, в которой «варились» политики, научиться правильно и быстро ориентироваться в менявшейся обстановке. Но для Боба не существовало проблем там, где другие терялись и пасовали. Он сразу понял, что правила новой игры чем-то похожи на те, которые Хитроу уже видел в зоне.

Сильные давили слабых, формируя из них собственное окружение. Слабые, неспособные противостоять мощи удачливых игроков, либо «ложились» под кого-то, либо исчезали со сцены. Причем, как понял Боб, не всегда игроки спокойно доживали до старости. Некоторым «счастливчикам», узнавшим во время интриг приватную информацию, приобщившимся к чьим-то тайнам, удавалось протянуть недолго. Тут и там журналисты попадали в глупые аварии, помощники депутатов умирали от ножа случайного хулигана, позарившегося на золотую цепочку, секретарши правительственных чиновников становились жертвами серийных маньяков.

Хитроу быстро усвоил, что для политика нет и не может быть каких-то незыблемых принципов. Учитель, Эдуард Голощеков, отлично боролся со штормами, приливами и отливами, умело прогнозируя, на чьей стороне окажется сила, к какой группировке следует примкнуть. Его молодой помощник Боб восторгался чутьем и интуицией босса. Уходили на дно политические партии, в скандальных разоблачениях завершались карьеры политиков, чье положение казалось молодому Бобу незыблемым, а Голощеков по-прежнему держался на плаву, неизменно проходил в парламент МегаСоюза, с трибун вешал на уши обывателей откровенную лапшу, посмеивался над тем, как тихо агонизировали его бывшие «заклятые друзья».

Боб Хитроу схватывал уроки Голощекова на лету. Ему было гораздо проще, чем многим другим помощникам Эдуарда. Во-первых, у Хитроу не оставалось иллюзий в отношении законов мира. Во-вторых, его страсть к рискованным играм не прошла с годами – он по-прежнему «вызывал огонь на себя», и, чувствуя прилив адреналина в крови, понимал, что только так и надо жить. В-третьих, дважды столкнувшись с реалиями зоны, Боб отличался редким цинизмом и отсутствием принципов. Все это формировало его характер, создавало нужный сплав для того, чтобы выделиться из массы людей, окружавших известного депутата МегаСоюза Эдуарда Голощекова.

И однажды пришел день, когда, давая интервью, маститый политик произнес фразу, которую мечтал услышать его заместитель: «Мой преемник, Боб Хитроу». С этого момента к Бобу стали относиться внимательнее, он почувствовал реальный интерес со стороны прессы. Но успех не вскружил голову: Хитроу слишком хорошо знал, как больно падать в грязь. Он готов был терпеть еще несколько лет.

Все решилось само собой, ему даже не пришлось как-то способствовать окончанию политической карьеры босса. Просто однажды, во время горячего диспута, Голощеков страшно побледнел и неожиданно потерял сознание прямо на глазах у присутствующих. Медики, обследовавшие организм пятидесятилетнего мужчины, пришли к выводу, что с политикой Эдуарду пора завязывать – сердце могло отказать. И внезапный приступ, как раз во время прямого эфира, оказался лишь предупреждением, первым звоночком.

Эдуард не был глупым человеком, он прекрасно понял, что игра закончена. Все, что можно было взять, он взял. Голощеков уступил место Бобу Хитроу без боя, сам, лично порекомендовав молодого перспективного политика в парламент нового созыва. К мнению Эдуарда прислушались…

Так началась самостоятельная карьера Боба, которая состояла из падений и взлетов. Временами казалось, что дни Хитроу-политика сочтены, но бесценный опыт, полученный в молодости, а также от учителя, помогал Бобу выходить сухим из воды.

Лишь один раз он почувствовал не просто серьезную опасность, как бывало чаще всего, а смертельную, готовую перечеркнуть все, что создавалось почти два десятилетия. Это произошло во время турне Хитроу по планетам третьего сектора освоенного пространства. Боб выдвигал свою кандидатуру в парламент именно от «тройки», упирая на то, что родом отсюда, неплохо проявил себя ранее, добившись весомых результатов, и готов снова защищать права колонистов.

Планеты менялись, словно узоры в калейдоскопе. Хитроу неизменно улыбался, раздавал автографы, отвечал на вопросы жителей колоний и с удовольствием фотографировался с «аборигенами». Кампания шла хорошо, и Боб был процентов на девяносто уверен, что пройдет на следующий срок.

Неприятная история приключилась на Гелле, предпоследней из планет, которые по графику предстояло посетить Хитроу. Его горячая речь, как всегда, была на ура воспринята колонистами. Боб не поскупился на яркие краски, расписывая, как резко увеличатся субсидии на развитие экологических и социальных программ. Он обещал новые школы и рост числа рабочих мест. Речь заканчивалась под всеобщее ликование, поддержка Хитроу на Гелле была обеспечена. Без пяти минут депутат парламента уже фотографировался со всеми желающими, неизменно излучая добрую широкую улыбку, когда кто-то дернул его за рукав.

– Джулиус! – позвали Боба Хитроу сбоку.

Продолжая улыбаться, Боб повернулся к говорившему. Конечно, Хитроу не был в восторге от того, что совершенно незнакомый человек дергает его за рукав. Тем более, незнакомец явно не принадлежал к высшему свету: серый помятый костюм висел на нем мешком. На худом, красном лице просматривалась склонность к обильным возлияниям спиртного. Да и вообще, Хитроу носил другое имя.

– Джулиус! – нетерпеливо повторил человек, намереваясь вытащить депутата из круга восторженных колонистов.

– Вы ошибаетесь! – все так же лучезарно улыбаясь, ответил политик. – Меня зовут Боб Хитроу. Вы перепутали…

И тут худой незнакомец оскалился. В этот момент что-то сместилось в голове депутата: словно откуда-то со дна, из глубины, из неведомо какой пропасти лет выплыло лицо молодого парня. Оно наложилось на худое, небритое лицо незнакомца, мешки под глазами исчезли, разгладились морщины, и… Хитроу не вздрогнул только чудом.

Он узнал оборванца!!! И лишь когда толстая корка забвения треснула, Хитроу понял, что Фрэнк Бишоп прав. Да, он обращался к депутату, называя того настоящим именем! «Джулиус». Хитроу стал другим человеком в двадцать с небольшим лет, после второй отсидки. С тех пор минуло полтора десятилетия, новое имя приросло к Хитроу так, что он напрочь забыл о прошлом!

И вот теперь, на Гелле, Фрэнк Бишоп, одноклассник, из-за которого Хитроу получил первый срок, напомнил Бобу о лихих временах. Депутат давно уверовал в то, что все похоронено под толстым пластом лет и событий – все подельники по второму преступлению были мертвы, родители Джулиуса тоже лежали в могиле. Но невесть откуда взявшийся Фрэнк Бишоп, некогда талантливый парень, умевший вскрывать коды банкоматов, оживил призраков умершего мира.

У Боба Хитроу была отличная школа. Он не раз наблюдал, как выходит из сложнейших положений Эдуард Голощеков. Теперь молодому депутату понадобилось все искусство, чтобы довести встречу с избирателями до конца и при этом незаметно дать понять Фрэнку Бишопу, что разговаривать с ним Хитроу будет позже.

По счастью, репортеры не отреагировали на этот небольшой инцидент. Бишоп ни разу не попал в кадр вместе с Хитроу, никто не озаботился вопросом: почему незнакомец называет Боба «Джулиусом», почему известный политик время от времени бросает взгляды на скамейку, где его ждет худой оборванец в мятом костюме.

…Вечер на Геллу приходит быстро. Световой день короткий, и, хотя климат на ней довольно теплый, фонари на улицах малолюдных городков зажигаются рано. Хитроу и Бишоп медленно бродили по улицам, причем Боб, неплохо знавший местную «географию», старался выбирать улицы потемнее. Ему совсем не хотелось, чтобы пронырливые журналисты зафиксировали странный диалог между преуспевающим политиком и грязным оборванцем.

– Поначалу все шло отлично, – рассказывал Фрэнк, и его худое небритое лицо оживлялось. Сразу было видно, что вспоминать прошлое Бишопу приятно. – Помнишь, тогда я вышел из заключения досрочно?

«Конечно, помню, – хотелось ответить Джулиусу-подростку. – Ты вышел из зоны досрочно, продавшись администрации тюрьмы и заработав себе амнистию. А я трубил от звонка до звонка. И ты, Фрэнк, оказавшись на воле, даже не вспомнил обо мне! Ни разу не пришел навестить, не принес передачи. А ведь знал, что родители отвернулись от Джулиуса…»

Но Хитроу был слишком опытным политиком и давно уже не говорил того, что думает. А потому, по привычке улыбнувшись – открыто и дружелюбно, – хлопнул бывшего одноклассника по плечу:

– Конечно помню, Фрэнк! Тебе тогда здорово повезло. Нам дали по году, а ты отсидел чуть больше половины срока и вышел на волю. Молодец!

– Ага, – довольно скалясь, продолжил Бишоп, втайне радуясь тому, что Джулиус простил его за предательство. Видимо, с тех пор прошло так много лет, что друг давно все забыл. Конечно, забыл. – Ну вот, я почти сразу устроился на работу. Программистом. Разрабатывать системы компьютерной защиты. Мне дал хорошую рекомендацию начальник тюрьмы.

«А вот я после второй отсидки никому не был нужен, – вдруг подумал Хитроу. – Ни родителям, ни агентам по персоналу. Ни одна сволочь не хотела дать мне работу… И протекции никто не оказывал…»

– Но там я проработал недолго, – сообщил Бишоп, взмахнув рукой. – Всего пару-тройку лет. Больше не выдержал.

– Почему? – коротко спросил Хитроу. Он наконец увидал то, что долго пытался найти. Небольшую забегаловку, с плохим освещением, где можно было устроиться в темном углу, будучи уверенным, что никому нет дела до пары тихо беседующих мужиков.

– Джулиус! Они…

– Боб! – резко прервал его Хитроу. – Пожалуйста, называй меня Боб!

– Хорошо, Боб, – Фрэнк споткнулся, в сумраке не разглядев ступенек. Крепкая рука Хитроу поддержала его. – Спасибо. Они все такие тупицы, Боб! Начиная от ведущего программиста. И при этом у каждого, – слышишь – у каждого непомерные амбиции. Как-то, разозлившись, я решил доказать, что система защиты, которую они всем отделом проектировали несколько лет, не стоит ломаного гроша. Я вскрыл ее за десять минут.

– Систему защиты банка? – уточнил Хитроу, озираясь по сторонам и выбирая самый темный угол.

– Не знаю, банка или не банка, – нетерпеливо отмахнулся Бишоп. Его глаза радостно заблестели, когда на столе появилась бутылка дешевого пойла, два стакана и какая-та сомнительная закуска, к которой сам Хитроу боялся притронуться.

– Как не знаешь? – спросил Боб, разливая жидкость по стаканам.

– Ну, – чавкая от удовольствия, промямлил Бишоп. – Та компания, где я работал, проектировала системы защиты, а потом продавала их клиентам. Клиентами были банки, торговые фирмы и правительственные учреждения. Давай!

Фрэнк Бишоп выпил до дна, в то время как его собеседник лишь прикоснулся губами к жидкости в стакане.

– С тех пор они меня жутко невзлюбили, – продолжил Бишоп, уплетая закуску. – Только искали повод, чтобы уволить.

– И нашли, – угадал Хитроу, так как угадать было нетрудно.

– Ага, – согласился приятель, вновь наливая себе. – Будешь?

Депутат отрицательно покачал головой.

– Уволили, – выпив, сообщил Бишоп. – Из-за какой-то мелочи. Но тогда у меня была неплохая репутация, вскоре я снова устроился на работу, к конкурентам той фирмы.

– Но там все получилось примерно так же, как на первом месте, – вновь угадал Хитроу. Для него история жизни подельника была открытой книгой.

– Во даешь! – изумился Фрэнк. – Проницательный! Так оно и вышло. В офисе сидели такие же безмозглые идиоты и целыми отделами разрабатывали софт, в котором грамотный человек мог найти десятки дыр.

– И ты им это доказал.

– Да, но не сразу, – третий раз наливая себе, сообщил Фрэнк. – Слушай, – вдруг остановился он. – Ты совсем не ешь второе блюдо. Может, отдашь мне, а? А то… чертовски… в брюхе… пусто…

– Да бери, конечно! – тут же подвинул к нему свою порцию Боб.

– Спасибо, друг! – Бишоп принялся быстро сметать еду с тарелки Хитроу.

Где-то в глубине заведения, за небольшой сценой, подсвеченной красными фонарями, послышалась музыка. Немолодая стриптизерша, с усталым лицом и слегка отвисшим задом, принялась танцевать для немногочисленных зрителей.

– Ух, ты! – облизнулся Фрэнк. – Какая сладенькая… Тебе нравится, Боб?!

Хитроу чуть обернулся, чтобы посмотреть на женщину. Его наметанный глаз сразу различил и толстый слой «штукатурки», и безнадежность в глазах танцовщицы.

– Знаешь, – вдруг всхлипнул Фрэнк. – У меня сто лет не было классной девчонки… Одни дешевые шлюхи.

Хитроу незаметно улыбнулся.

«Вот ведь как бывает в жизни, – подумал он. – Тогда я остался на зоне и мотал срок, а Бишоп уже сидел в приличном офисе, получая хорошую зарплату. Я жрал тюремную пайку и работал на лагерное начальство, Фрэнк пил кофе, откладывая деньги себе в карман. Но прошло полтора десятка лет, и как все поменялось! Фрэнк мечтает о дешевой шлюхе из грязного кабака, а я…»

Боб самодовольно усмехнулся. У известного политика был целый штат помощников и помощниц, ассистентов и секретарш. Не говоря о журналистках, что брали у Боба интервью, или посетительницах, которые приходили к Хитроу, чтобы уладить проблемы.

Недостатка в красивых женщинах у Боба не возникало. Послушных красивых женщинах, готовых удовлетворить любое желание политика. Хитроу всегда мог выбирать, в любой день. Блондинку или брюнетку, худенькую и узкобедрую, или, наоборот, с полными сочными грудями и такой же задницей, за которую приятно подержаться. Боб мог предпочесть опытную женщину, для которой в сексе не осталось никаких тайн, или, если захочется, молодую и наивную, которой еще предстояло узнать тысячи секретов…

Но он не сказал всего этого Фрэнку. Хитроу лишь потребовал еще одну бутылку пойла, и, как только Бишоп расправился с едой, вытащил его из-за стола. Старый приятель едва держался на ногах.

– Они увольняли меня снова и снова… – пробормотал небритый худой неудачник в мятом костюме. – Гады…

– Так ты сейчас работаешь или нет? – поинтересовался Боб, оглядываясь по сторонам. Они шли по темной улице, здесь фонари стояли редко, а тусклый свет из окон невысоких домов почти не разгонял мрак.

– Нет, – всхлипнул Фрэнк. – Два месяца назад уволили… Больше не смог найти работу…

– Это плохо, – совсем без сожаления вымолвил Хитроу. Он уводил собутыльника подальше от трактира, в котором бывшие приятели провели время. Боб уже все обдумал и решил, что осторожность не помешает.

– Да, – пожаловался Фрэнк, который едва волочил ноги и держался только потому, что его крепко обнимала рука Хитроу. – А вчера закончились деньги. Меня выселили из дома, Джулиус…

– Боб! – на миг теряя выдержку, рыкнул Хитроу. Впрочем, вокруг никого не было. Они отдалились от убогого бедняцкого квартала и теперь двигались параллельно трассе скоростных поездов.

– Помоги мне, Джулиус, – заныл Бишоп, вдруг приходя в себя. – Дай какую-нибудь работу, а? Я видел, у тебя много людей – ассистенты, помощники… Старина Фрэнк тоже может быть полезен. Я еще не разучился «ломать» системы…

– Это хорошо! – задумчиво протянул Хитроу.

Навыки Бишопа, конечно, могли пригодиться. Но он знал лишнее о прошлом Боба-Джулиуса, и эта мысль перевешивала все остальное.

– Я отведу тебя на квартиру, – сказал политик. – У меня тут небольшая комнатка, ну, для всяких амурных дел…

– Ой, Джулиус! – Фрэнк остановился, на его худом лице возникла глупая улыбка. Он поднял палец и, раскачиваясь из стороны в сторону, погрозил собутыльнику. – Тайком молоденьких девочек трахаешь, да? Старый пердун…

– Идем. – Боб нетерпеливо подхватил пьяного Фрэнка под руку. Они приблизились к трассе поездов почти вплотную, и теперь Хитроу лишь выбирал нужное место.

«Пожалуй, здесь!» – решил он, оценив обстановку. Магнитные «подушки» плавно изгибались, уходя за поворот. Неподалеку от трассы располагалось старое полуразрушенное здание, закрывавшее обзор.

– Странное место для квартиры, – пробормотал Фрэнк, мутным взглядом обводя темные окрестности.

– Потерпи, – успокоил Хитроу, рукой, обернутой в платок, засовывая полупустую бутылку в карман Бишопа. «Не оставить отпечатков…» – Скоро придем. А вот тебе и выпить, на ночь.

– Спасибо, Джулиус… – расчувствовался Фрэнк. Он попытался высвободиться из объятий Хитроу, чтобы встать прямо и прижать руки к сердцу. – Я так рад, что ты не забыл нашей дружбы…

Вдали послышался сильный шум ветра. Поезд отошел от станции и приближался к повороту.

– Я ничего не забыл, – холодно ответил Хитроу, разворачивая старого приятеля спиной к трассе.

– Правда? – как-то глупо спросил Фрэнк и икнул.

– Правда! – Боб резко толкнул пьяного Бишопа на магнитные «подушки».

– А-ай! – вскрикнул Фрэнк, падая. Он не смог ни сгруппироваться, ни подставить руки и неловко завалился на спину. – Джулиус, какого…

Плотный вихрь налетел неожиданно. Хитроу, хоть и знал, что произойдет, все же был захвачен врасплох. Он едва успел отступить в тень полуразрушенного строения, чтобы яркий свет прожекторов не выхватил из ночи его фигуру.

Поезд на магнитной подушке стремительно приближался. Он плавно и быстро скользил над землей, мощное поле удерживало его в полуметре от трассы.

– Джулиус! Джулиус! – закричал Бишоп, пытаясь перевернуться набок, чтобы подняться. Но было поздно.

Яркие столбы света пробежали по земле, чиркнули по ржавой трубе котельной, выхватили небольшое строение с разбитыми стеклами. Затем локомотив повернул, и в лучах возникла фигура человека, барахтавшегося на путях. Даже если бы у машиниста была феноменальная реакция, он не успел бы остановить состав, набравший ход. Взревел гудок локомотива, предупреждая несчастного, что надо убираться с дороги как можно скорее.

Но это был жест отчаяния. Просто машинист больше ничего не успел сделать – слишком близко от поворота лежал человек. Крик Бишопа слился с ревом поезда. Турбулентные потоки воздуха подхватили Фрэнка, завертели на «магнитных» подушках, как соломинку. В следующую секунду тело исчезло под локомотивом и вагонами. Зазор был велик, но плотные потоки воздуха тащили жертву по трассе, перекатывая, подбрасывая, ломая кости.

Фрэнк перестал кричать. Хитроу, стоявший в глубокой тени, не скрылся с места преступления сразу. Он с интересом смотрел, как машинист остановившегося поезда вытаскивал из-под вагонов окровавленное тело. Лишь когда завыли сирены патрульных машин, где-то неподалеку застрекотал санитарный вертолет, освещавший лучами место событий и искавший площадку для посадки, Боб аккуратно исчез в черной ночи.

Он не улетел с Геллы сразу, придумав срочные дела и задержавшись на планете еще на сутки. Боб хотел удостовериться, что все прошло чисто, именно так, как он и задумывал. На следующее утро Хитроу купил одноразовый коммуникатор и, совершив несколько звонков, узнал, в какой госпиталь отвезли Фрэнка Бишопа.

Последний, решающий звонок Боб сделал, удалившись в сторону от оживленных улиц, двигаясь мимо парка, где, как надеялся политик, никто не мог стать свидетелем разговора.

– Добрый день, – сказал Хитроу, как только реанимационное отделение ответило на вызов. К аппарату был прикручен скремблер, менявший тембр голоса. – Подскажите, пожалуйста, вчера к вам доставили Фрэнка Бишопа, как его состояние?

– Вы родственник? – уточнили на другом конце линии.

– Нет-нет, – торопливо ответил Боб. – Я старый приятель. Из колледжа. Узнал от коллег, что произошла страшная трагедия. Хотел бы навестить Фрэнка, если…

– Пока визиты к мистеру Бишопу запрещены, – строго оборвала его служащая госпиталя.

– Что-то серьезное?! – встревожился Хитроу, вкладывая в голос максимум беспокойства.

– Да, – вздохнула женщина. – Перелом позвоночника. Большая потеря крови. Пациент в коме.

– Есть шансы?! – взволнованно спросил политик.

– Всегда надо надеяться на лучшее, – печально и торжественно проговорила женщина. – Но… – она замялась. – Кроме всего прочего, он оказался между полюсов магнита, когда проходил поезд. Боюсь, даже если мистер Бишоп выйдет из комы, он не сможет вспомнить, кто он и где он. Его мозг подвергся сильнейшему воздействию переменного электромагнитного поля.

– Какая трагедия! – пробормотал Хитроу.

– А как ваше имя, сэр? Быть может, с вами захочет связаться полиция. Они ведут расследование…

– Я обязательно зайду к Фрэнку, спасибо мэм! – вежливо ответил Боб, сделав вид, что не понял вопроса служащей больницы. Он деактивировал коммуникатор и вскоре, тщательно протерев его, выбросил в сточную канаву.