Текст книги "Полиция Бога"

Глава 12. Клад

Проснувшись, огляделся. Ребята еще спали. Солнце было уже высоко, но в распадок на лесную полянку лучи пробирались неохотно. Воздух, пропитанный ночной прохладой, бодрил. Вылезать из теплого мешка категорически не хотелось, но вечерний чай настаивал «на прогулке».

Пробуждающаяся природа завораживала. Я бесцельно гулял, расслабленно наблюдая лесную жизнь. Ноги сами вышли на подобие тропинки, петлявшей между деревьев. По тропинке идти удобней, а пейзажи, один краше другого, манили дальше и дальше. Тропка вывела меня к высохшему руслу ручья. Через овраг в пару метров глубиной было перекинуто несколько бревен. Нужно было сделать три шага по шаткой переправе. Но на втором шаге сгнившее бревно под ногой подломилось, и я хлопнулся пятой точкой о глиняный склон оврага. Проскользил по мокрой глине и по щиколотку утонул в грязи. Выматерившись на себя за беспечность, потерев ушибленный зад, начал выбираться. Ухватившись за торчавший корень, подтянулся за него, корень, казавшийся крепким, вдруг поддался и с комом земли обрушился вниз. Вместе с землей к моим ногам выпал небольшой сундук, поначалу я принял его за камень и отскочил. Докатившись к месту, где я только что стоял, старинный и истлевший от старости сундучок развалился. явив на свет свою тайну. Я замер, пытаясь осознать произошедшее. Золотые монеты, зеленые, красные, синие драгоценные камни, прозрачные алмазы блистали на утреннем солнце.

– Небольшой аванс и подъемные. С новой жизнью тебя, напарник. И помни! Случайности не случайны.

Я вспомнил забытые вроде как сон события прошедшей ночи. «Неплохое начало, мне ведь может и понравиться», – подумал я. Вслух сказал:

– Обязательно было в грязь окунуть?

– Какие мы неженки! Ох! Ох! Еще как понравится, еще во вкус войдешь.

– Ты слышишь, что я думаю? – подумал я.

– Чертовски догадлив, напарник, кажется, я об этом раньше говорил.

Распихав драгоценности по карманам и куда только можно было, пришел в лагерь. Весь выпачканный в глине, запыхавшийся от тяжести золота, в таком виде я вышел к лагерю.

Полным ходом шел сбор. Мое отсутствие не успело никого обеспокоить, воспринималось как отлынивание от рутины сборов.

– Вот это красавец! Ты с медведем в его берлоге в догонялки играл? – Стрекоза от неожиданности увиденного уронил какие-то вещи мимо рюкзака на землю. Остальные повернулись сначала к нему, потом в мою сторону. Немая сцена длилась несколько секунд.

– Куда попал? Все нормально? Цел? – Князь взял меня за подбородок, повернул мою голову направо, налево, проверяя реакцию зрачков.

– Слышь, отстань, Гиппократ., – резко отдернулся от его экспресс-диагностики.

– В аптечке антишок есть, – подал голос Пухлый.

– А ты что? Язык проглотил? – обратился я к Коту. Тот как складывал посуду, так и подошел с котелком в руках, не проронив не слова.

– Так, это попал куда? Так, где это? Мы их порвем на лоскутки.

Пухлый с Князем переглянулись

– Правда, кто наехал? Скажи где, там и похороним без почестей.

– Парни, все путем. Ну, свалился в лужу. Что накалять-то.

– Ничего так лужа. Крыша у тебя. Шаман, съехала, решил грязью полечиться. Лучше бы ягоды собирал, все польза какая.

– Я тут таких грибов-ягод нашел, вам и не снились.

Я театрально достал из-за пазухи полную горсть монет и камней и высыпал на брезент. Затем еще и еще. Пока все драгоценности не оказались на брезенте, стояла тишина, нарушаемая пением птиц. Никто не издал ни звука.

– Ты во что влез?

Первым от оцепенения отошел Кот. Все-таки в его структуры тупых не берут. Пухлый нервно облизывал губы, его рука, как в плохих фильмах про зомби, сама по себе тянулась к камням, сокровища лежали на земле, без помощи тела рука никак не могла дотянуться. Тело же стояло парализованное, двигались только язык и рука. Забавная картинка.

– Настоящие? – плавно растягивая слова, спросил Стрекоза.

– Не проверил, уж извини, ломбарда по пути не попалось.

Князь, деловито взяв на ладонь пару камней, рассматривал их на солнце.

– Настоящей не бывает, – заключил он, скинув камни в общую кучу.

Кот резким движением завернул брезент.

– Спокойно! Все отошли!

Он сунул мне сверток в руки, при этом толкнув в грудь так, что я сделал пару шагов назад, выйдя из круга. Пухлый, заморгал, выходя из-под гипноза, возвращая себе способность мыслить.

– Ка… ка… Круто! – все, что он мог сказать.

– Садись и говори.

Кот был по-военному строг и собран.

– Стрекоза, воды ему. Князь, смотри за Пухлым, у него крышу рвет. Никто никуда не идет, все в поле зрения. Ты слышишь? Говори!

– Да, собственно, что говорить? Нашел. Упал в овраг и нашел – растерянно, как бы оправдываясь, произнес я.

– Да отвали от меня! Вы меня за идиота держите, – обиженно возмущался Пухлый, пока Князь, заботливо приобняв его за плечо. отводил в сторону. Эвакуировались мы на вертолете, Кот все же захватил одну из своих сигнальных штук «на всякий случай».

Глава 13. Первое задание

После улаживания формальностей и отшивания приставал-попрошаек начался неопределенный период. Ангел не беспокоил, с работы я, естественно, свалил и наслаждался богемной жизнью. Фигня полная, скажу я вам. Хваленые закрытые клубы ничем не отличались от дворовых дискотек с выпивкой. Выставки и презентации походили одна на другую, как сиамские близнецы. Даже лица везде встречались те же. Городок-то небольшой. Взял люксовый «мерседес». Разочаровался. Едешь по дороге как голый. Все вслед смотрят. Ни одно движение не проходит незамеченным. А народ у нас добрый. Хочет, чтобы все равны были, и желательно нулю. Потому «мерседес» царапали и пачкали краской. Пришлось по требованию трудящихся продать его, катать свадьбы. Чтобы отвязаться от церковных попрошаек, отвечал, что я сатанист и ненавижу другие религии. На какое-то время это помогло, но потом пришли сатанисты. Рожи у них были те же, что и у ранее приходивших иеговистов. Яна переживала те же муки. Напряженность нарастала, отношения охладевали.

– Рота, подъ-е-е-ем! Тревога!!!

Голос в ночи раздавался так громко, что, казалось, должен был остаться звон в ушах. Я прислушался. Жена мирно, ничего не подозревая, посапывала, уткнувшись носом в подушку. Это был ангел. Его чувство юмора было неподражаемо.

– Что орешь? – мысленно огрызнулся я. Отличать свое сознание от внушения извне, делить мир на реальный и истинный с непривычки оказалось почти невозможно.

– Можешь считать отпуск закончившимся, пора работать. Побухал бодяжных коктейлей и будет.

– Ты за мной следил?

– Вел наблюдение. Кстати, тебя завалить хотели и какие-то местные бандюки наехать.

– И что?

– Сохранил твою безмятежность. Те бандиты ФСБшный УАЗ на перекрестке боднули. Как назло, полкило героина при них, два «Калашникова» и «ТТ». А багажник возьми да откройся при ударе.

– Ну, может быть, а про завалить?

– Это даже неинтересно. Неудачник с детскими комплексами и промытыми мозгами. Показал ему картинки и тебя с рогами Люцифера, он окончательно свихнулся и ушел в несознанку.

– Злой ты!

– Стараюсь.

В голосе послышались нотки довольства и сарказма. Сон медленно покидал голову, мысли упорядочивались. Взглянул на часы. Четвертый час.

– Так, что по делу или тебе не спится? Я спать хочу.

– Хорош Ваньку валять! Встал и побежал, одна нога здесь, другая еще дальше! – заорал голос сержанта у меня в голове.

Выскользнув из-под одеяла, не потревожив сладкий сон жены, я мчался по пустым улицам. Ангел трепался на отвлеченные темы, по ходу указывая повороты. Въехали во двор по улице Малиновского. Обычные панельки.

– Тебе пригодится шприц с маслом, маркер и пакет для собачьих какашек.

Серьезность в голосе ангела меня поразила.

– Что! Поднять меня ночью, чтобы устроить кому-то розыгрыш? Ты совсем съехал? Не смешно!

Я хотел завести машину и поехать прочь, но рука не двигалась.

– Это серьезное задание, и никакой шутки тут нет.

– Ты можешь меня остановить, но не сможешь заставить.

– Тут ты прав.

В голосе ангела появились нотки раздраженности.

– Если от этого зависят жизни нескольких миллионов человек, а может, и судьба планеты?

– От собачьего дерьма?

– Уж извини, как смог, так картину и собрал.

Ангел то ли не хотел, то ли считал ниже своего достоинства, то ли просто не мог врать. Он или не отвечал на скользкие вопросы, или отвечал непонятно. Все, что угодно, но не ложь. И если что-то говорил, то это была правда.

– Рассказывай или я с места не сдвинусь!

– Пожалуй, пока Феофана не вывели, а Сидор Никанорович в трусах чистит зубы, им еще спускаться с шестого этажа пешком, время на рассказ есть. Существует лига деструкторов – это духи, желающие начала времен, второго сотворения жизни как минимум на этой планете. Жизнь, конечно, что греха таить, получилась не очень, можно было бы и лучше, но что сделано, то сделано. Понемногу исправляем косяки. Деструкторы хотят выжечь шарик и начать заселение заново.

Ангел рассказывал это так буднично, как про популяцию бабочек Шри-Ланки или стадо новозеландских коров, присланных на разведение. Мне стало не по себе.

– Из многих прочих лиг эти ведут себя более-менее сносно и причислены к официальной оппозиции. Им даже выделена некоторая квота воплощений. Хотя ничего путного из этого не получается, только криминал да жулье всех мастей.

Ангел замолчал, похоже, встречи с такого рода «людьми» запомнились крупными неприятностями.

– Вон в том доме на пятом этаже с мамой живет девочка Маша, двенадцати лет. Нормальная девочка, звезд с неба не хватает, в меру добра, в меру умная и в меру хитрая. Через улицу живет мальчишка, Сашкой зовут. Разгильдяй и пофигист. Отец его пытается в строгости держать, но отец у него добрый, и держать получается не очень. Хотя пацан шкодит по мелочи и ради шутки. Зла никому не делает. Эти ребята пока по-детски дружат, у них только начинается любовь с записок, снежков, рисунков на стенах и прочей подростковой ерунды.

– Мы здесь каким боком? – не выдержав повествования, спросил я.

– Какие же вы примитивы. Все у вас быстро! Хотел знать, я рассказываю. Имей терпенье выслушать.

– Хорошо, хорошо, давай дальше, только как-то компактней, что ли.

– Как для ограниченного в развитии, буду краток. Слышал, говорят, «браки заключаются на небесах».

– Расхожая фраза, каких полно.

– Может, и так, только это правда. Их любовь будет расти, они ненадолго расстанутся, учеба, армия и прочее. Но повзрослев, встретятся и сойдутся в счастливой семье. И мы с тобой должны этого не допустить.

– Это почему же, чем тебе ребята не угодили?

– Резкий ты, как вода в унитазе! У них родится мальчик. Это воплощение и передано по квоте деструкторам. А на воплощение идет не абы кто, а Рафаэль. Разрушитель миров, начальник боевого крыла. Неофициально перехвачен план картины деструкторов. Официально отменить воплощение нет возможности без прямых доказательств. Они появятся, но позже. Когда он родится, это уже не будет иметь значения, его окружат столько ангелов и агентов, что на пушечный выстрел не подойти. С такой крышей он будет переть, сметая всех и вся со своего пути. Тут уж как минимум третья мировая, как максимум планетарная катастрофа. Я и придумал сломать любовь, не будет любви – не будет семьи, не будет семьи – не будет воплощения. Заявка на новое воплощение, расчет картины, ожидание квоты – это куча времени. Там уже и агентура сработает с доказательствами, глядишь, деструкторов вообще квоты лишат.

Тут настало время мне задуматься. Так живешь себе, живешь, а тебя лет на двадцать уже просчитали, и для кого-то ты уже «прочитанная книга».

– Двадцать лет это не круто, Творцы миров веками считают.

– А ошибки бывают?

– Если кто-то вмешивается, тогда конечно, если никто не лезет, то все гладко. Но ведь всегда кто-то да влезет в картину.

Уже рассвело, но двор был пуст. Летом светает рано. Сидор Никанорович явно страдал бессонницей, я бы на его месте дрых и сон видел. Первым в открывающуюся дверь выскочил Феофан. Кобель «дворянской» породы, неизвестной родословной. Средних размеров, с жесткой, всклокоченной шерстью и висящими ушами. От него так и веяло бесшабашной добротой и восторженной суетливостью. Кто бы подумал, что это кинологическое недоразумение сыграет роль в спасении мира. Пока пенсионер Никанорович медленно двигался по пешеходной дорожке, Феофан бегал кругами вокруг хозяина, обнюхивая и одновременно метя окружающие предметы. Отойдя от двери подъезда на добрых пятьдесят метров, Феофан присел в позу «мыслителя» и замер. Никанорович, не меняя скорости движения, мерно двигался по доведенному до автоматизма маршруту. Кобель, навалив кучку, побежал догонять хозяина, и они оба скрылись за углом дома.

– Пора! Шприц, маркер, пакет.

Только представьте! Здоровый мужик, не пьяный, не укурок. Собирает собачье дерьмо, мажет этим дверь и коврик перед дверью. И пишет на стенке «Машка дура и с….» и вместо подписи смайлик.

– Если меня хоть кто-то увидит, на камеру снимет и полицию вызовет, я на пару месяцев загремлю в психушку.

– Да кому ты нужен, на тебя смотреть! Отвечаю! Никто не смотрит.

– Только для спасения мира! Брюс Уиллис бы точно от роли отказался, несмотря на любой гонорар.

Спускаясь по лестнице, в подъезде я заметил еще несколько записей нехитрого содержания, подписанные смайликами. То, что сделано, наверняка будет перебором, и Машке крепко достанется за «плоды популярности». Какая уж там любовь.

– Одно дело сделано, теперь нужно отправить Сашку в больницу, и чтобы отец его в другую школу перевел. – заговорщически прошептал мне на ухо ангел.

– Это каким таким образом? – искренне удивился я, к тому времени выходя во двор.

– Видишь «Паджеро» белый? Брызни масла со шприца на тормозные диски. Через алюминиевые литые диски это очень легко. Сашка вчера хвастал перед классом, особенно перед Машкой рисовался, как он крут и может на отцовском джипе в школу приехать. Для этого он уже с вечера спер ключи, у отца сегодня выходной, и после вчерашнего пива тот будет спать до 11 часов. Сашка и хочет после первого урока джип поставить на место, вроде ничего и не было. Только доедет он до того поворота.

Мой взгляд упал на поворот дороги на выезде со двора.

– И свалится в ливневый кювет. Перелом руки в двух местах, поломает ребра, растянет шею. Все заживет как на собаке, ему же урок будет. Отец Сашки в лотерею выиграет через две недели, номера я уже подготовил. Новую машину купит.

– Как в том анекдоте. «Я думал, вы у нас самовар сперли». – «Я не брал!» – «Да я знаю, уже самовар нашли. Но осадок остался!»

– Вроде того!

Ангел усмехнулся.

– Никаких серьезных последствий, никакого возмущения логики событий и последствий, кроме требуемого.

Возвращаться домой после «спасенья мира» таким образом было странновато. Не знаю, кем я себя ощущал, но точно не героем боевика. Ангел как будто удалился по своим делам. А мне предстояло оправдать внезапный отъезд. Никаких более-менее сносных оправданий в голову не лезло, всю дорогу мешало чувство виновности в чем-то. Не доезжая пары кварталов до дома, услышал голос ангела.

– Ну, гляди же на него! Герой, блин! Рыцарь на белом коне! Может, тебе с Рафаэлем турнир организовать? Так ты и двух секунд не продержишься, сам из тела выскочишь. Войны выигрывают не геройством и нахрапом, а хитростью и расчетом. Это ты должен понимать. Не маленький. Кстати, дома тебя ждет сюрприз.

– На это и моих мозгов хватило! – огрызнулся я. – Такой сюрприз мне нафиг не нужен. Огребусь по полной от Яны. С твоей подачи! Так что хоть бы подсказал, как отмазаться.

– Пока ты думал, я уже все сделал. И загодя! Не хочешь же ты думать наперед. Надеюсь, научишься! Заедешь в магазин, купи на торжество костюм и галстук.

– Что за торжество?

– Ну, ты, пацан, обнаглел!!!!! Я тебе что, нянька? Или секретарь? – сказал ангел с наигранным возмущением. – Годовщина первого поцелуя. Хоть помнишь, как это было, или попросишь показать?

– Помню, – недовольно ответил я.

– Не парься, Яна тоже не помнит конкретной даты.

Во дворе у фонтана оркестр играл что-то медленное из классики. Небольшой дворик стал еще теснее от расставленных повсюду ваз с красными розами. Суетились официанты выездного обслуживания лучшего в городе ресторана. Дом увешан принтами с целующимися ангелочками и детьми. Яна стояла на крыльце в своем торжественном платье, с распущенными волосами, в домашних тапочках и без косметики. Она улыбалась по-детски непосредственно, а по щекам медленно катились слезы счастья.

– Какой же я все-таки идиот!!!!! – подумал я, возможно даже, шепотом произнес. – Какая это мелочь и как много это значит.

– Вот и приходится мне твои ноги на поворотах заносить, – прокомментировал ангел мои мысли. – Дальше сообразишь? Или подсказать? – В голосе сквозила ирония.

– Исчезни!!! – процедил я сквозь зубы.

Глава 14. Ох, нелегкая это работа

Работка, я вам скажу, оказалась еще та! Картины, создаваемые ангелом, были сколь безумны, столь и эффективны. Однажды ангел, проявив себя в середине субботнего дня, велел обрядиться в пушистый костюм белого зайца, купить мешок сладостей и развлекать на привокзальной площади детвору, раздавая конфеты и разные вкусности. Моментально вокруг меня образовался стихийный детский сад. Два наряда полиции, подойдя поближе, наблюдали за происходящим весельем, больше из любопытства и скуки, нежели из соображений бдительности. За внешним феерическим весельем мой запас фантазий ушел в минус. Я нес откровенный бред, весело прыгая, и ржал, как жеребец во время гона. Чуть поодаль редкого строя зевак остановился сурового вида мужчина, с пижонским маленьким рюкзаком и в веселенькой салатной разлетайке. Когда я валился с ног, нес нечленораздельный бред, подбадриваемый и подзадориваемый ангелом, на перекрестке у привокзальной площади, в пробке продвинулся мусоровоз с открытым кузовом. Мужик резким движением сорвал рюкзак и, вложив все силы, закинул рюкзак в кузов мусоровоза. В то же мгновение из его головы брызнула кровь, и тело безвольно упало на асфальт. Снайпер не дал ему шанса, он знал, что именно так будет, но успел сделать главное. В ту же секунду в недрах кузова мусоровоза рвануло, вывернув все нехитрое и неприглядное содержимое в воздух. У меня заложило уши. Вылизанная накануне площадь стала филиалом центральной свалки. Дождем падала вонючая жижа. Громче взрыва неслись маты и крики. Полицейские куда-то исчезли, не то докладывать, не то догонять. В небе кружили и оседали пакеты. Детишки, услышав взрыв, в шоке стояли молча, открыв рты.

– Красиво я придумал? – раздался в голове восторженный голос ангела.

– Это твоих рук дело?

– При чем тут я? Это все он. Его, так сказать, свободная воля, все по протоколу. Никакого воздействия. И ты, конечно. Мозги-то ему мулла промыл, джихад, белый заговор, шариат и прочий бред, промыл так, что он мне тут под ухо сутры читает. Пришлось ему подыграть. Я сейчас в чалме. – Ангел усмехнулся. – У Шамиля дома четверо малышей, которых он уже четыре года не видел. Как раб работал и деньги семье слал. Детки подросли, а вот папка, так сказать, с голодухи да труда без отдыха крышей стал непрочен. Вот и попал под влияние пропаганды. И жизнь такая ему не нужна стала. Он ее и решил на «хорошее» дело употребить. Только не мог он смеющихся счастливых детей убить. Своих вспомнил…. Между прочим, ты спас примерно двадцать человек. И сними ты этот вонючий костюм.

Площадь уже блокировали визжащие сиренами полицейские машины всех мастей и ведомств. Водителя мусоровоза зачем-то в неразберихе омоновцы прижали к асфальту. «Задержали до дальнейших распоряжений». Полиция все прибывала.

– Тебе слава ни к чему убирайся и побыстрей. Зайца уже ищут. Не сбежишь, завязнешь часов на десять, да еще засветишься.

Моя «хонда», припаркованная во дворе, блестела чистотой и не привлекала внимания полицейских, вылавливающих свидетелей.

Еще, как оказалось, задержав на пешеходном переходе машины, можно предотвратить ограбление инкассаторского фургона. Добавив в нужную бутылку воды на складе продовольственной базы, несколько капель апельсинового сока, которые отправятся в министерство и попадут на стол закрытого совещания, можно отменить чудовищный проект строительства химического завода. У московского лоббиста оказалась аллергия, и ни о чем, кроме чешущегося носа и диареи некстати, он толком думать не мог. Массовое убийство сектантов и последующий взрыв газа в высотке, грозящий ее обрушить, предотвратил перевод часов. Видели бы вы лица преданной паствы, когда проповедник предстал перед ними в компании двух голых ночных бабочек, с сигарой и бутылкой текилы. Один труп все-таки в той истории был. Проповедника, который пудрил мозги, играя на наивной вере в чудо. Никто не узнал, что не состоялось крушение пассажирского поезда и массовой драки между китайскими и таджикскими гастарбайтерами.