Текст книги "Блики, силуэты, тени"

История тринадцатая. Эльдорадо

Пять лет за угон в тюрьме общего режима… И вот не прошло и месяца после того, как Клиф вышел на свободу, угроза заключения снова висит над его головой. Придорожная закусочная, «Кольт» в левой руке, испуганные глаза кассира, посетители молчат. Собрать бумажники, выгрести из кассы наличку. Мэриан улыбается. Клиф не знает, почему вместо револьвера она предпочитает помповое ружье, но ему нравится, как она смотрится с этим ружьем. Замшевые сапоги чуть ниже колен, юбка короткая, белая блузка. Мэриан двадцать пять. Клифу через год тридцать. В карманах фальшивые документы. На границе с Мексикой их ждет сводный брат Мэриан – Мигель. Что касается документов, то Клиф и Мэриан купили их еще пять лет назад, до того, как Клиф сел за угон. Тогда они планировали продать последнюю угнанную машину и убраться из страны, оставив стерильную Калифорнию в прошлом. Но Клиф попался. Мэриан ждала его. Ждала так, как умела.

– Хочешь сдохнуть? – орет она, упирая дуло ружья в лицо одного из посетителей.

Мужчина потеет, достает трясущимися руками свой бумажник.

– Знаю я таких, как ты! – шипит на него Мэриан. Посетитель бормочет что-то невнятное, сидит, вжимаясь в стул. – Часы тоже снимай! – говорит Мэриан, упирая каблук замшевых сапог в его промежность.

Юбка ползет вверх. На внешней стороне бедра у нее цветная татуировка розы. Пять лет назад этой татуировки не было. Клиф знает, что не было, но сейчас ему кажется, что так лучше. Эта татуировка нравится ему. Особенно сейчас, в этот жаркий день, в этой закусочной, в этой атмосфере безумия. Как нравится взгляд Мэриан.

– Куда ты смотришь, черт возьми? – спрашивает она мужчину, забирая у него часы. Ее ружье направлено ему в лицо. – Нравятся мои ноги, да? Любишь смотреть? – Мэриан отклоняется назад, словно собирается выстрелить в лицо этому мужчине. – Платил когда-нибудь деньги за стриптиз?

– Нет, – бормочет он.

– Ты уверен?

– Да.

– Не слышу.

– Я никогда не платил за стриптиз.

Мэриан размышляет о чем-то несколько секунд, затем отворачивается, идет к другому посетителю. Клиф наблюдает за ней. Последние пять лет она работала стриптизершей в дешевом баре Сан-Хосе, пока ждала его. Она сказала ему об этом, когда приходила на свидание. Стриптиз и частичные интимные услуги.

– Что значит «частичные»? – спросил тогда Клиф.

– Это значит, что почти никакого секса.

– Интим без интима?

– Почти без интима. – Мэриан улыбнулась, облизнула неосознанно губы. – Сам понимаешь, каждый выживает, как умеет, – сказала она. Клиф кивнул. – Ты ревнуешь? – спросила Мэриан.

– Пока не знаю.

– Не ревнуй. За пять лет может многое случиться, многое измениться.

Но за пять лет не изменилось почти ничего. Клиф освободился, и первое, что сделал, это ограбил закусочную в Сан-Хосе перед тем, как пришел к Мэриан.

– Все еще хочешь сбежать в Мексику? – спросила она.

– А ты нет?

– Не знаю насчет Мексики, но Калифорнию я всегда ненавидела.

* * *

Погоня. Сирены ревут. Клиф не знал, откуда взялись эти патрульные машины. Двигатель «Мустанга», который он угнал еще в Сан-Хосе, ревет. Машина несется по пустынному шоссе. Стрелка спидометра ползет к критической отметке. Мэриан смеется. Она всегда смеется, когда напугана, – Клиф знает это. Она нервно смеялась на суде, когда его отправляли в тюрьму, смеялась на свиданиях, рассказывая о своей работе, смеялась, когда они грабили закусочные. Смеялась всегда, если, конечно, не была так зла, что страх отступал. Но сейчас страх заполняет весь мир. Клиф тоже боится. Им не уйти. Это шоссе кажется бесконечным. Сейчас патрульные вызовут подмогу, дорогу впереди перекроют.

– Мы не пойдем в тюрьму, – говорит Мэриан.

Она смотрит Клифу в глаза. В ее взгляде ничего нет, кроме смерти. Нет, не смерти, страха смерти, но в этом есть смысл. Клиф знает, что есть. Вот только бы найти какую-нибудь дорогу. Пусть даже в пустыню.

– Смотри! – кричит Мэриан, указывая куда-то вперед.

Клиф щурится. Шоссе тянется вдаль, но в сторону уходит едва заметная дорога, вернее, не дорога, а старая колея на выжженной земле.

– Видишь? Видишь? – суетится Мэриан.

Скрипят тормоза. «Мустанг» разворачивает на шоссе. Машина подпрыгивает, выскакивая на грунтовую дорогу, поднимает облако пыли.

– Лучше сдохнуть в пустыне, чем в тюрьме! – смеется Мэриан, понимая, что эта дорога, скорее всего, никуда не приведет. Нет, не так. Понимая, что эта дорога, скорее всего, приведет их в никуда, в безбрежное ничто.

Клиф оборачивается. Патрульные машины продолжают преследование. «Мустанг» прыгает на ухабах. Преследование длится десять минут, двадцать. Столб пыли, который поднимают колеса «Мустанга», скрывает патрульные машины. Или же они отстали? Да, действительно отстали. Мэриан смеется. Дорога разветвляется. Еще четверть часа безумной гонки. Впереди лиственный лес: странный, неуместный для этой пустыни. Дорога сворачивает, ползет вдоль сухих, мертвых деревьев. Лес кажется бесконечным. Кусты, деревья. Кусты, деревья. Клиф видит колею.

– Сворачивай! – кричит Мэриан.

Машину заносит. По бокам мелькают деревья. «Мустанг» выскакивает на поляну, останавливается. Клиф и Мэриан ждут. Полчаса. Никого. Час. Тишина.

– Кажется, сбежали, – смеется Мэриан. – Кажется, действительно сбежали.

* * *

Вечер. Далекое солнце ползет за горизонт. Клиф изучает карту, пытаясь понять, где они находятся. Мэриан пристает к нему, сбивая с мысли. Он не возражает, к тому же на карте все равно нет леса, где они остановились.

– Включи музыку, – просит Мэриан.

Клиф щелкает радиоканалы – ничего, тишина. В деке диск группы «Нирвана», доставшийся Клифу от прошлого хозяина вместе с машиной. Он переключает песни.

– Дальше, – говорит Мэриан. – Дальше. – Она выбирает подходящую композицию, выходит из машины и танцует стриптиз.

– Какого черта ты делаешь? – улыбается Клиф.

– Смотри, пока можешь, – говорит Мэриан, прижимая руки к животу.

У нее гибкое, свежее тело и хорошая растяжка. За пять лет работы в стриптиз-баре она довела свои навыки до совершенства.

– Будешь меня любить, когда я стану толстой и некрасивой? – спрашивает Мэриан и снова говорит Клифу о своей беременности.

Он улыбается, не особенно веря в слова Мэриан. Как, черт возьми, на первом месяце женщина может знать, что беременна, не делая тестов?

– Прошло слишком мало времени, – говорит он.

– Я знаю, что беременна, – улыбается она. – Беременна от тебя. Я хочу быть беременной от тебя.

Танец ее становится откровенным. В расстегнутой блузке мелькает фиолетовый бюстгальтер. Грудь у нее небольшая, но после тюрьмы эта женская грудь кажется Клифу самой большой и самой красивой во всем мире.

– Тебе нравится смотреть на меня? – спрашивает Мэриан.

Музыка еще играет, но Клифу кажется, что Мэриан уже не слышит ее. Она словно снова оказалась на подиуме. Взгляд стал сальным, томным. Речи грязными, пошлыми, заученными для работы.

– Тебе ведь это нравилось, – говорит Клиф. – Твои прежние танцы.

– Если только танцы, то да, – Мэриан улыбается, манит Клифа к себе указательным пальцем. Он выходит из машины. – Ты уже готов, да? – спрашивает она шепотом, прикасаясь губами к его уху. – Чувствую, что готов. – Движения ее рук наглые, уверенные. – Хочешь, сделаем это на капоте машины? Хочешь, а? Я хочу.

* * *

Ночь. В машине жарко, на улице холодно. Дремота обрывается каждые полчаса – воображение рисует несуществующие звуки. Иногда кажется, что кто-то крадется к машине, иногда – что где-то далеко воют полицейские серены.

Когда наступило утро, Клифу показалось, что он не спал всю ночь. Он вышел из машины, закурил, долго пытался найти дорогу, по которой приехал сюда, но так и не смог. Казалось, что за ночь деревья окружили опушку леса, где остановился «Мустанг», блокировав его здесь своей живой изгородью.

– Что-то случилось? – спросила Мэриан, когда проснулась.

– Дорога, – сказал Клиф.

– Что не так с дорогой?

– Ее нет.

– Что значит «нет»? Как же мы тогда сюда приехали?

– Я не знаю.

Они потратили четверть часа, пытаясь найти следы колес «Мустанга», но так и не добились результата.

– Что, черт возьми, это значит? – нервно рассмеялась Мэриан. Клиф не ответил, собрал вещи и сказал, что придется уходить пешком.

Более двух часов они бродили среди кустарников и молодых лиственных деревьев, чуть выше их самих, но вместо того, чтобы выбраться из этого зеленого лабиринта, вернулись к «Мустангу».

– Теперь не удивляюсь, почему нас не смогли найти здесь. – Нервно хихикнула Мэриан. Клиф молчал, хмуро разглядывая мрачный, умирающий лес. – Жуткое место, – сказала Мэриан, проследив его взгляд, затем вдруг поняла, о чем думает Клиф. – Даже не проси, я не пойду туда.

– Хочешь остаться здесь?

– Можно еще раз попробовать найти дорогу.

– Вчера ты говорила, что лучше умрешь, чем отправишься в тюрьму, а сегодня испугалась леса?

– Это странный лес. Ты посмотри. Кажется, что там все деревья мертвы. – Мэриан передернула плечами, забралась в «Мустанг», нашла карту. – Давай лучше попробуем понять, где мы сейчас.

– Попробуй, – сквозь зубы сказал Клиф.

– Какого черта ты шипишь на меня? – разозлилась Мэриан.

Они поругались. Помирились. Снова поругались. Занялись любовью. И снова помирились.

* * *

Лес. Стараясь держаться рядом с Клифом, Мэриан заходила в него все глубже и глубже. Какое-то время, оборачиваясь, ей удавалось различать очертания «Мустанга», но потом машина скрылась из виду. Тишина.

– Ты слышишь это? – спросила Мэриан.

– Слышу что? – Клиф нахмурился. – Я ничего не слышу.

– Вот именно. Ни одного звука. Ни птиц, ни ветра. Ничего. – Мэриан остановилась, поежилась, передернула плечами. – Может быть, вернемся, пока не поздно.

– И куда пойдем?

– Не знаю. Но это лучше, чем… – Мэриан вздрогнула, услышав далекий удар топора. – Это что? Не думала, что здесь есть лесорубы… Не думала, что здесь вообще кто-то есть. – Она вопросительно уставилась на Клифа. Он молчал, прислушиваясь к тишине. – Может быть, это просто упало дерево? – растерянно сказала Мэриан. Удар топора повторился. – Нет. Не дерево.

– Пойдем найдем этого лесоруба, – принял решение Клиф.

Мэриан не ответила, но пошла за ним. Клиф не оборачивался. Мэриан споткнулась несколько раз об упавшие гнилые деревья, начала злиться.

– Да подожди ты! – крикнула она Клифу.

Снова ударил топор. Мэриан не знала почему, но снова вздрогнула. Не прошло и минуты, как удар топора повторился. Затем несколько секунд паузы – и снова удар: монотонно, глухо.

– Кажется, нам туда, – сказал Клиф, изменив направление.

Они вышли на поляну, в центре которой стоял грубый, сложенный из старых деревьев дом.

– Думаю, это не лесорубы, – сказала Мэриан, прислушиваясь к ударам топора, доносящимся из дома.

– Давай посмотрим, – сказал Клиф.

Они подошли к дому, заглянули в окна. Высокий, бородатый мужчина взмахнул топором. Сталь опустилась на распростертое на полу тело. Брызнула кровь. Мэриан вздрогнула, зажала рукой рот. Бородатый мужчина опять поднял топор. Хрустнули кости. Топор снова поднимается. Новый удар. Мэриан хотела уйти, но зрелище приковало ее, зачаровало. Бородатый мужчина разрубил тело поверженного противника, отвернулся, но как только он отошел от изуродованных останков, они начали собираться, стягиваться. Кости тянулись к костям, плоть к плоти. Даже кровь, покрывавшая пол и стены, стекалась в центр трагедии, заполняя вены и артерии. Раны затягивались. Разрубленное тело оживало, поднималось. Убийца обернулся.

– Нет! – зашептал он. – Хватит! Слышишь? Я так больше не могу. Не могу! – он снова взмахнул топором.

Мужчина поднял руку, защищаясь. Сталь отсекла правую кисть, упавшую на пол. Жертва закричала, кинулась на своего палача. Бородатый мужчина оттолкнул его и снова взмахнул топором. Удар, хруст. Мэриан вздрогнула, заставила себя отвернуться, увидела старика, наблюдавшего за ней и Клифом, и снова вздрогнула.

– Клиф! – Мэриан тронула его за руку. – Клиф, обернись.

Он заставил себя оторвать взгляд от кровавого зрелища, увидел старика, выругался одними губами, услышав стон умирающего в доме. Старик понял, что привлек внимание, и отступил назад, за деревья, оградившие поляну. Мэриан и Клиф переглянулись, последовали за ним. Удары топора за спиной заставляли вздрагивать, сжиматься.

– Кто вы такие? – сухо спросил старик.

– Кто мы такие? – растерянно переспросила Мэриан, обернулась, показывая на дом, где убивали человека. Нет, не убивали. Где оживал и снова умирал человек. – Что… Что это такое, черт возьми?

– Это два брата, но это не ваш ад, – сказал старик, смерил поочередно Мэриан и Клифа оценивающим взглядом. – Нет. Пока еще нет.

– Не наш ад? – Клиф растерянно тряхнул головой. – Что ты такое говоришь, старый дурак? Там человека убивают…

– Нужно уходить, – сказал старик, словно не замечая Клифа.

Где-то в лесу послышался треск.

– Это еще что такое? – насторожился Клиф.

– Конкистадоры, – сказал старик. – Настоящий кошмар этого места. Так что если хотите жить, идите за мной.

Не дожидаясь ответа, он скользнул в лесную чащу. Клиф и Мэриан переглянулись. За их спиной, в доме, где воспроизводилось снова и снова убийство, открылась дверь. Высокий бородатый мужчина с топором вышел на крыльцо.

– Эй вы! – крикнул он Клифу и Мэриан. – Я разрублю вас на части, жалкие воры!

Бородач зарычал и, подняв над головой топор, побежал на них.

Клиф достал «Кольт», прицелился мужчине в голову. Тот, казалось, не понял, что в руках его противника смертоносное оружие. Он приближался, обещая адовы муки.

– Никто не получит мое золото! – кричал он. – Никто! Никто! Никто.

Клиф предупредил его не приближаться. Бородач не обратил на угрозы внимания. Их разделяла всего пара шагов. Клиф нажал на курок. Громыхнул выстрел. Пуля попала нападавшему в лицо. Брызнула кровь, на ствол соседнего дерева полетели ошметки мозгов и костей. Бородач замер, пошатнулся. Пуля выбила ему левый глаз, но правый все еще смотрел на Клифа.

– Я убью тебя! – пообещал он Клифу.

Топор снова поднялся. Клиф выстрелил еще раз. Бородач замер, упал на колени, продолжая держать топор. Клиф опустил оружие. Лицо бородача превратилось в кровавое месиво. Мэриан тихо выругалась.

– Никогда никого не убивал, – признался Клиф.

– Мы защищались.

– Я знаю… – Клиф вздрогнул, увидев, как лицо бородача начинает исцеляться. Раны затягивались, растекшаяся кровь возвращалась в вены. Даже частицы мозга и костей, стекавшие по стволу соседнего дерева, потянулись обратно к хозяину, ползя и извиваясь по земле, словно крохотные змеи. – Что за черт?

Где-то в лесу снова раздался треск, на этот раз ближе, чем прежде.

– Может быть, пойдем за стариком? – неуверенно предложила Мэриан.

Следом за треском послышались гневные голоса, брань. Десятки человек приближались к поляне. Какое-то время Клиф еще размышлял.

– Нужно уходить, – сказала ему Мэриан, взяла за руку и потянула в лесную чащу следом за стариком.

* * *

Его звали Йоган Август Зутер. Так старик сказал Клифу и Мэриан. Он вывел их к гряде гор с заснеженными вершинами. Рядом текла река.

– Когда-то все эти земли принадлежали мне, – говорил старик, разводя руками вокруг себя. – Все, понимаете? – он снова и снова доставал старое, пожелтевшее от лет решение суда, подтверждая свои слова.

– Там написано, что это было в 1855 году, старый дурак! – сказал Клиф, изучив документ.

Старик нахмурился, перечитал документ еще раз и радостно закивал, рассказывая о том, как люди пытались линчевать судью, вынесшего это решение.

– Моя Новая Гельвеция, – сказал старик, любовно поглаживая землю, на которой сидел.

– Новая Гельвеция? – поморщилась Мэриан. – Это Калифорния, старик!

– Я прибыл на этот континент в 1834 году. Сначала жил в Нью-Йорке, потом переселился в эти земли. Нас было одиннадцать человек – тех, кто готов был рискнуть, и когда мы добрались сюда, то ваш нынешний Сан-Франциско был лишь рыбацким поселением. Правда, добрались не все. Наши женщины погибли в пути. Офицеры сбежали. Но у меня была решимость. Да. В те времена этого было достаточно. Решимость и немного денег. Так я стал владельцем этих земель. Тогда это еще была Мексика. Мы выжигали леса, прокладывая дороги, засеивали поля, не требовавшие вспашки, разводили скот, снабжали Ванкувер, Сандвичевы острова. Я стал королем этого края. Стал королем Новой Гельвеции. Вызвал из Европы свою семью, которую оставил там, когда бежал из-за долгов. Но долгая дорога забрала жизнь жены. Остались три сына. С ними я продолжил строить этот новый мир. Еще лет десять, и эти земли обещали сделать меня самым богатым человеком на планете, но… Но потом Джемс Маршал – мой плотник на лесопилке в Коломе – нашел золото. Вы видели его в том доме, на поляне, где я вас нашел. Его и его брата, которого он зарубил, когда тот попытался украсть у него золото. Но это было после. Сначала мы с ним выяснили, что река и земли буквально кишат золотом. Я взял слово со всех свидетелей, что они будут молчать, но слухи уже расползлись. Говорят, виной этому была женщина. Всегда женщина. Рабочие побросали инструменты. Пастухи забыли о стадах. Коровы умирали, потому что их никто не доил. Никто не работал на полях. Лихорадка охватила людей. Искатели легкой наживы потянулись в эти края со всего мира. Какое-то время я с сыновьями пытался тоже добывать золото, но затем решил вернуться на ферму. Нужно было все начинать с нуля. К тому же два года спустя эти земли вошли в состав Соединенных Штатов. Появилась новая власть. Были проложены железные дороги. Я отправил одного из сыновей учиться праву и начал судиться со всеми, кто грабил и насиловал мои земли. Фермеры ненавидели меня. Государство не желало выплачивать компенсации. Никто не верил в мою победу, но в 1885 году суд признал мои права. По всему краю прокатились бунты. На судью, который вынес решение, открыли охоту, чтобы линчевать его. Одного из моих сыновей зверски убили. Другой застрелился. Третий утонул, когда пытался скрыться от преследователей. Мне самому чудом удалось сбежать. Решение суда должно было сделать меня самым богатым человеком на земле, но вместо этого я все потерял. Осталась лишь старая бумага, подтверждавшая мои права на эти земли, но никто не хотел меня слушать. Ни один суд. Двадцать долгих лет я потратил на то, чтобы найти правду, но в итоге лишился последних сбережений и в 1880 году умер в Вашингтоне на ступенях очередной инстанции, которая смотрела на меня как на сумасшедшего… Да я и был сумасшедшим. Только понял это уже после смерти, когда оказался здесь, в этих землях. Раньше я считал, что это настоящий рай, теперь я вижу, что это ад. Мой маленький персональный ад.

* * *

Утро. Мэриан проснулась раньше всех. Ей снился странный сон, где она снова танцевала у шеста, только теперь вместо денег ей бросали найденные в земле золотые самородки. Подиум был усыпан золотым песком. Мэриан казалось, что сияет весь мир вокруг. Искрится, переливается теплыми желтыми лучами и бликами. Потом она проснулась. Осторожно, чтобы никого не разбудить, поднялась на ноги, подошла к берегу реки. В желтом песке валялся старый грохот старателя. Мэриан подняла его, долго изучала сетку на дне грохота, представляя, как там блестят крупицы золота: яркого, желтого. Мэриан показалось, что она видит эти крупицы на дне, возле берега.

Она вошла в реку, зачерпнула грохотом ил и песок, просеяла. На сетке действительно заблестели золотые крупицы. Мэриан достала их, зажала в руке. Сердце вздрагивало и замирало. Она хотела разбудить Клифа, рассказать ему о находке, но золото в реке манило ее, шептало, клялось, что ждет только ее. Она снова опустила найденный грохот в воду…

– Какого черта ты делаешь? – спросил час спустя Клиф.

Он сонно хмурился, пытаясь прикурить сигарету. Мэриан показалось, что прошло всего несколько минут. Время не имело значения, лишь карманы, в которые она собирала найденное золото.

– Смотри! – сказала она, показывая Клифу желтые крупицы на дне грохота.

– Это что? Это золото? – Клифу наконец-то удалось прикурить.

– Мы можем стать богачами! – сказала Мэриан. Клиф не ответил: стоял и тупо смотрел на дно грохота. – Попробуй найти еще одно сито! – сказала Мэриан. Клиф не двинулся с места. – Да не стой ты как истукан! – разозлилась она.

Когда проснулся старик Зутер, в реке работали уже двое. Жажда золота подчинила и Клифа. Он и Мэриан спешно зачерпывали ил и песок со дна реки, просеивали, набивали карманы золотыми самородками. Зутер слышал, как они ругаются, оспаривая право на золотоносное место в реке.

– Бросайте грохоты и сейчас же выбирайтесь из реки, – сказал им Зутер.

– Отстань, старый дурак! – отмахнулся Клиф.

– Продолжишь добывать золото – и останешься в этом проклятом месте навсегда. – Зутер вошел в воду, отобрал у Мэриан грохот, зашвырнул далеко в реку.

Мэриан закричала. В глазах у нее горело безумие. Она замахнулась, хотела ударить старика. Он перехватил ее руку.

– Клиф! – стала звать она на помощь.

– Ты не сможешь убить меня, – сказал Зутер, увидев нацеленное ему в голову дуло «Кольта». – Разве ты не видел, что было, когда ты стрелял в Джемса Маршала?

– Я видел, что ему было больно.

– Ему было больно от того, что он обречен убивать своего собственного брата. Убивать из-за золота. Снова и снова. Ты хочешь стать как он?

– У меня нет брата.

– У тебя все еще есть твоя жизнь.

– Еще вчера я и Мэриан готовы были умереть из-за пары сотен, которые можно украсть в придорожных закусочных. А здесь… – Клиф огляделся. – Здесь миллионы!

– Эти миллионы пахнут кровью.

– Думаю, я готов рискнуть.

– И куда ты денешь свои богатства? Никто еще не выбрался из этой трясины. Разве ты хочешь остаться здесь навсегда? Посмотри вокруг. Здесь нет ничего из привычного тебе мира. Здесь только жадность и лихорадка. Здесь только смерть в ярких лучах холодного золота. – Зутер увидел, как дрогнула рука Клифа, в которой он держал оружие. – Отдай мне грохот и выбирайся из реки, – старик протянул свою худую руку.

Клиф колебался пару минут, затем подчинился.

– Ты что делаешь? – зашипела на него Мэриан.

Клиф не ответил. Зутер выбросил его грохот подальше в реку. Клиф проследил за грохотом взглядом. На мгновение он напомнил Мэриан ребенка, у которого отобрали любимую игрушку.

– Ничего, мы найдем новые сита, – сказала она.

Клиф смерил ее хмурым взглядом.

– А что потом? – спросил он, косясь на Зутера. – Я не хочу оставаться здесь.

– Но здесь ведь так много золота! – Мэриан снова достала из карманов золотой песок.

– Не так много для целого дня, – сказал Зутер, показывая на заходящее солнце.

– Для целого дня? – Мэриан только сейчас поняла, что устала. Руки болели, пустой желудок сжимался.

– Все думают, что разбогатеют, но почти все умирают от этой лихорадки, – сказал Зутер. – Сейчас вы не заметили, как прошел день, потом перестанете замечать недели, месяцы. Ваши тела будут разваливаться, умирать, а в карманах будет все тот же золотой песок, который вы потратите в таверне на еду – ведь вам придется питаться, и на новые инструменты, потому что старые придут в негодность слишком быстро. – Зутер примирительно протянул ей руку, предлагая помочь выбраться из реки. – Не нужно. Не скармливайте этому проклятому месту свои жизни. Хватит с него и тех, кто уже здесь. – Старик перевел взгляд на Клифа. – Давайте, согрейтесь у костра, высушите одежду. А потом я накормлю вас и попробую вывести отсюда.

* * *

Сумерки. Таверна, заменившая старую лесопилку. Никто больше не хочет заниматься здесь строительством, никто не хочет пахать землю. Желтое холодное золото заменило все. Оно в глазах людей. Оно в сердцах людей. Оно сводит людей с ума, оживляет инстинкты. Хорошо продается лишь алкоголь, оружие, инструменты для добычи золота да женщины. Женщины прошлого века, в длинных грязных платьях, с желтыми лицами и гнилыми зубами.

– Раньше их пытались привозить сюда из Нью-Йорка, – сказал Зутер, заказывая жареное мясо и бутылку виски. – Но большинство из них умирало по дороге. – Он смерил Мэриан многозначительным взглядом.

– Что? – растерялась она. – Думаешь, я шлюха?

– Я не думаю, но вот другие… – Зутер опустил глаза на ноги Мэриан. – Нужно было все-таки купить тебе платье.

– К черту платье. У Клифа есть «Кольт».

– Боюсь, оружие здесь есть у всех. – Зутер примирительно улыбнулся и посоветовал быстрее разобраться с ужином. – Снимем номер на ночь, а утром я выведу вас отсюда, – сказал он.

Клиф согласно кивнул, налил себе выпить, закурил.

Когда они поднимались по лестнице в свой номер, подвыпившая толпа мужчин провожала Мэриан задорным свистом, улюлюкая и гогоча, одобряя ее одежду. Кто-то поднялся из-за стола и предложил два золотых самородка за ночь с ней. Клиф обернулся, пытаясь отыскать в толпе наглеца, но Зутер, схватив его за руку, потянул вверх по лестнице. Мэриан слышала свист в свою честь, даже когда за ней закрылась дверь в ее номер.

– Ты уверен, что хочешь уйти отсюда? – спросила она Клифа, когда они легли в кровать. – Там у нас куча проблем, а здесь золото.

– Боюсь, здесь ничего другого нет, кроме золота.

– Разве это плохо? – Мэриан прикрыла глаза, сожалея, что свист стих. Ее забыли.

Когда она заснула, то снова увидела, как танцует у шеста, а старатели бросают ей золотые самородки за эти танцы. Золото возбуждает и заводит. Ее золото. И все это за танцы. Разве могла она заработать столько в своей прежней жизни? Может быть, за месяц, а то и за год, если регулярно оказывать ограниченные интимные услуги – у Мэриан не вызывал отвращения сам факт оказания услуг, но плата за них казалась просто унизительной.

Злость застлала сознание. Она не сразу поняла, что не спит. Весь этот сон не был сном. Мэриан помнила, как спустилась по лестнице и увидела шест для танцев. Толпа свистела и улюлюкала, ожидая веселья. Мэриан не знала, откуда в этом затерявшемся во времени месте оказался шест, но это не особенно волновало ее. Что значит шест по сравнению с историей Зутера, который живет уже полтора века? Да и как вообще это место может существовать в реальности? Нет. Если уж искать странности, то шест для танцев – это меньшее из того, что должно удивлять. В этом мире золота все относительно, условно. Он приспосабливается под своих жителей, а если это так, то значит, старик Зутер ошибается. Этот мир можно менять. Богатый мир. Мир золота. Его можно превратить из ада в рай.

Мэриан вышла на помост. Одобрительный свист и улюлюканье возбуждали, волновали, обещая щедрую плату. Так лучше, так проще. Работая с грохотом на реке, она никогда не намоет столько золота, сколько соберет здесь за одну ночь.

Пьяный пианист показал жестом Мэриан, что готов начать играть, как только она даст отмашку. Мэриан кивнула, окинула взглядом изголодавшуюся по женской красоте толпу.

– Начинай же! – крикнул ей мужчина у подиума, бросая на сцену пригоршню золотого песка. Блеск ослепил глаза. Этот желанный желтый блеск.

Мэриан распустила волосы и начала танцевать.

* * *

Клиф проснулся утром. Зутер стоял в дверях.

– Где, черт возьми, Мэриан? – спросил Клиф.

Старик что-то пробормотал себе под нос. Клиф поднялся с кровати, достал из кармана смятую пачку сигарет. Пусто. Он выругался, снова спросил Зутера о Мэриан.

– Она внизу, – тихо сказал старик.

– Внизу? – Клиф нахмурился, стараясь не замечать желания закурить. – Она завтракает?

– Танцует.

– Танцует? – Клиф нахмурился. Что-то неприятное кольнуло внизу живота.

Клиф покинул номер, спустился по лестнице. Люди разошлись, но Мэриан сидела на подиуме, считая заработанные за ночь золотые самородки. Одежды на ней, кроме замшевых сапог до колен, не было, но она не замечала этого.

– Какого черта ты делаешь? – спросил Клиф.

Она подняла на него свои горящие безумием глаза, показала золотые самородки.

– Ты представляешь? И все это за одну ночь! – сказала она завороженно.

– Какого черта ты делаешь? – повторил свой вопрос Клиф.

– Это так просто! – сказала Мэриан, не слыша его. – Столько золота за какие-то танцы! Представляешь?

– Мы хотели уйти, – напомнил Клиф.

– Уйти? – Мэриан нервно оглянулась. – Ты спятил? Ты разве не видишь, сколько здесь золота?!

– К черту золото.

– Не говорит так.

– К черту золото! – заорал Клиф, схватил Мэриан за руку, пытаясь стащить с подиума.

Она закричала на него. Он влепил ей пощечину, забрался сам на сцену, собрал одежду Мэриан, бросил ей, велел одеваться.

– Я не пойду, – упрямо сказала она. – Не сейчас. Не сегодня. Может быть, позже. Еще пара танцев. – Мэриан оделась, поднялась на ноги, заглянула Клифу в глаза. – Еще несколько ночей – и я стану самой богатой женщиной на свете. Понимаешь? И не нужно будет грабить закусочные.

Она спустилась со сцены. Хозяин таверны, улыбаясь, сказал, что приготовил ей комнату. Мэриан кивнула. Клиф окликнул ее. Она не обернулась, продолжая подниматься по лестнице. Клиф смотрел, как она уходит. Смотрел так, словно только что получил сильный удар по голове и сейчас с трудом понимал, что вообще происходит. Мэриан так и не обернулась, словно для нее не было ничего более важного, чем танцы и плата за эти танцы – золото. Желанное золото. Яркое, желтое. Золото, которое она забыла забрать, потому что уже думала о следующем дне и следующей плате.

Как только Мэриан закрыла дверь в свой номер, в таверну вломилась толпа грязных людей. Сбивая друг друга с ног, они кинулись к подиуму, где танцевала Мэриан, расхватывая заработанное ей золото. Клиф смотрел на них как завороженный. Расталкивая превратившихся в голодных зверей людей, для которых самым желанным сейчас было золото, к нему подошел Зутер.

– Нам нужно уходить! – заорал он, перекрывая гомон ссоры грызущихся у ног человеческих тварей.

Клиф не ответил ему. Зутер схватил его за руку, выволок на улицу. Свежий воздух должен был трезвить, но вместо этого Клиф почувствовал еще большее онемение.

– Ей уже не помочь, спасай себя, пока можешь, – говорил Зутер. – Иначе это место захватит тебя. Иначе… – его оборвал на полуслове высокий старатель в грязной куртке.

– Это ты привез ту шлюху, которая танцует в таверне? – спросил он Клифа.

– Да. Мы пришли вместе, – как-то отрешенно сказал Клиф.

– Дам тебе десять золотых самородков, если позволишь мне побыть с ней пятнадцать минут, – предложил незнакомец.

– Десять самородков? – растерянно переспросил Клиф.

– Двенадцать, – сказал мужчина, доставая из карманов золото, решив, что Клиф торгуется.

– Пятнадцать самородков за шлюху в сапогах! – крикнул кто-то из собравшейся вокруг них толпы. Клиф обернулся, пытаясь отыскать торговца взглядом. – У меня есть деньги! – сказал толстяк, доставая золото.

– Хочешь купить мою шлюху? – процедил сквозь зубы Клиф.

– Не надо, – попытался остановить его Зутер, увидев, что Клиф достает «Кольт».