Текст книги "Тантра воинов"

– Да какие это люди? Звери! – гневно произнес Егор.

– Зря мы сюда приехали, – вздохнула девушка.

– Может, и не зря… – У Егора подозрительно вспыхнули глаза. – Смотри, кажется, они всего одного человека оставили.

– Что ты задумал? – насторожилась Тина.

– Жди здесь, – с этими словами Егор отправился к дверям магазина.

– Эй-эй, сюда нельзя. Закрыто, – преградил ему дорогу бритоголовый парень в черной куртке.

Егор резко толкнул охранявшего – с таким расчетом, чтобы тот скрылся внутри помещения. Что там произошло, осталось для Тины неизвестным, но через минуту Егор снова появился у входа, с трудом удерживая в руках боксерскую грушу с подвеской.

– Но это же воровство! – запротестовала девушка.

– Сейчас все равно союзспасовцы самое ценное заберут, – отмахнулся Егор. – А прочее народ растащит.

В надежде как можно скорее покинуть опасное место они зашагали в сторону автобусной остановки. Ни с того ни с сего Тина уцепилась за рукав Егора и потянула к скамейке.

– Прячь ее! Прячь немедленно! – приказала она.

Едва Егор успел засунуть спортивный снаряд в кусты, как из-за поворота вышли дружинники. Их было пятеро – три юноши, девушка и довольно пожилой мужчина, который, очевидно, был старшим.

Тина нервно заерзала. Не придумав ничего более подходящего, Егор схватил ее, притянул к себе и принялся целовать. Они обнимались до тех пор, пока наряд не исчез.

– Для конспирации, – пояснил Егор.

– Для конспирации… – пролепетала Тина.

19

На следующий день Антон и Егор решили добыть для тренировок мат. С ним оказалось намного проще. Физрук согласился дать во временное пользование спортивный инвентарь, поставив условие выкрасить батареи в спортзале.

Итак, сначала подростки красили батареи, потом волокли мат к домику. Когда Антон, наконец, отправился домой, уже наступал вечер. Почти подойдя к дому, юноша вспомнил, что забыл вернуть ключ от спортзала в учительскую. Он вздохнул, нащупал в кармане ключ и устремился к школе.

В учительской горел свет. Это Антона не слишком устраивало, ему не хотелось лишних расспросов. Вскоре до него долетели голоса. Разговор шел как раз в комнате преподавателей.

– Денис, ну что вы, перестаньте, – узнал он голос Лады-Помады.

– На ты, давай на ты, – это был голос начальника комендатуры.

– Ну хватит. Я же помолвлена. Вы, может, не знаете, – после этого донесся шум, словно кто-то сдвинул мебель.

– Да знаю я, знаю твоего помолвленного, – жестким тоном ответил Хлопов. – У меня, между прочим, на него повестка лежит…

– Что? Повестка? – вскрикнула учительница.

– …и от тебя зависит, вручу я ее или нет, – закончил майор.

Антон деланно громко зашагал по коридору. Подойдя к двери учительской, он постучал. Лада стояла лицом к окну, Хлопов сидел на стуле вполоборота и косился куда-то вбок.

– Извините, Лада Эрнестовна, вас там знакомый спрашивает, – произнес вошедший.

– Ах, это, наверное, Борис, – обернувшись, сказала Лада. – А где он?

– Там… – Антон неопределенно махнул рукой. – У входа стоит.

– Ну, так я пойду, Денис Олегович, – выдохнула Лада.

Хлопов мрачно кивнул.

Следом за Ладой Антон выбрался на крыльцо. Девушка растерянно оглядывалась по сторонам.

– А где Борис? – спросила учительница.

Антон отрицательно покачал головой. Помада замерла.

– Ты все слышал, – догадалась она.

Лада подошла к ученику и поцеловала в щеку.

– Спасибо тебе, Антон.

Утирая слеза, сами собой брызнувшие из глаз, она поспешила прочь. Антон смотрел ей вслед и думал о том, что если бы это случилось несколько дней назад, он бы, пожалуй, умер от счастья. Но теперь он искренне недоумевал, за что мог так влюбиться в наивную дуреху Помаду. Неужели лишь за ее стройные ножки?

20

После завершения тренировки Антон решил задержаться.

– Вы идите, я вас сейчас догоню, – сообщил он друзьям.

Товарищи начали спускаться с холма, а Антон отважился наконец поведать Майке об их необычных ощущениях и полетах наяву.

Майка слушала его с нескрываемым восторгом.

– Прекрасно! Что же ты раньше молчал? Вот мы и добились первого результата! – возликовала она.

– Мы колотили друг друга, чтобы достичь этого странного состояния? – не поверил Антон.

– Чтобы изменить ваше сознание. Пока вы сделали только первый шаг, но постепенно научитесь осознанно влиять на других людей, изменяя их поведение собственной волей.

– А это не опасно? – насторожился Антон.

– Смотря для кого, – уклончиво ответила наставница.

На следующем занятии Майка попросила учеников сесть в круг.

– Я знаю, что все вы стали испытывать необычные ощущения, – сказала она. – Это значит, что пришел момент, когда мы сможем приступить к изучению энергии Тантры. Энергии, которая состоит из тонкой нефизической субстанции. Ее нельзя обнаружить, однако без нее не билось бы ни одно сердце ни в одном из миров.

– А что такое Тантра? – поинтересовалась Тина.

– Это вроде как-то с сексом связано… – вставил Егор.

– Да у вас, дураков, все с сексом связано, – буркнула Ника.

– Истинное единение находится за пределами мышления, чувств и экстрасенсорных ощущений, – изрекла Майка.

Егор разочарованно вздохнул.

– Иди сюда, – подозвала его Майка. – Сними рубашку.

– Ух ты, мужской стриптиз, – захихикавшая Алена обожглась, встретившись со строгим взглядом повелительницы тонких материй.

Егор разделся, и Майка повернула его спиной к остальным.

– Здесь, в основании вашего позвоночника, закручивается в спираль мощнейшая энергия, подобная вихрю, – Майка положила руку Егору на поясницу. – Это изначальная энергия, сотворившая Космос. Тонкая и сияющая, как десять миллионов солнц, она созидает весь мир, а затем вновь вбирает его в себя своим всепоглощающим пламенем. У большинства людей эта неукротимая сила дремлет, но мы постараемся пробудить ее. Мы научимся поднимать эти вихри и обмениваться ими… Почему ты смеешься?

– Щекотно, – признался Егор.

– А как мы будем обмениваться? – растерянно произнесла Дина.

– Тантра представляет собой самую широкую систему эмпирических практик, – продолжила урок Майка. – Она охватывает всю йогу и не упускает фактически ничего из тех многочисленных средств, которые мы можем использовать для ускорения своего духовного развития. Главное в Тантре не секс, а медитация и дыхательные упражнения, которые мы будем выполнять день за днем.

Было очень странно от изучения ударов и приемов вдруг перейти к сидению часами в одних и тех же позах. Однако именно это проделывали теперь ученики неземной гостьи, стараясь познать ту неизъяснимую силу, о которой она им говорила.

– Подлинное боевое искусство есть внешнее проявление внутреннего мастерства, – поясняла Майка. – Мы уже изучили методы развития стойкости, которые ведут к сохранению и культивации энергии, но выполнение сидячей практики гораздо важнее. Больше никакой борьбы. Только чистое наслаждение в любых жизненных ситуациях. Это и есть наша истинная сущность, и она проявляется по мере того как мы проходим через процесс очищения и раскрытия своих внутренних способностей.

Тропинка, которой юные тантристы возвращались домой, позволяла свободно идти по двое. По возможности Антон старался оказываться позади вместе с Диной. Так было и на этот раз.

– Как твои ощущения? – чтобы завести светскую беседу, обратился он к спутнице.

– Моя карма прекрасна и становится лучше с каждым днем! – полушутя ответила девушка.

Антон улыбнулся. Дина, кажется, собиралась еще что-то сказать, но неожиданно застеснялась.

– Завтра выходной. Ты что делаешь? – удалось ей справиться с сомнениями.

Антон пожал плечами.

– Буду отдыхать и зализывать раны.

– А я хотела к усадьбе сходить.

– Правда?

– Я немного фотографией увлекаюсь. Надеялась поснимать.

– А ассистент фотографу не нужен? – не замедлил напроситься Антон.

– Можем пойти вдвоем, – Дина быстро кивнула, и Антон заметил, как по ее щекам пробежал румянец.

21

Утром Антон зашел за Диной. Девушка предупредила, что выходить нужно пораньше, пока не высоко стоит солнце и нет резких теней.

Усадьба, а точнее, то, что от нее осталось, располагалась на окраине поселка. Когда-то в ней жили местные помещики, потом был санаторий. Но вот уже лет двадцать или тридцать старинный особняк пустовал. В нем хозяйничал только ветер и редкие романтики вроде Антона с Диной.

Последним владельцем усадьбы был Вениамин Менгольд. Когда произошла революция, он отдал поместье крестьянам, а сам уехал в город создавать театр. Менгольд считал, что его долг – просвещать народные массы. Ему действительно удалось открыть театр, который стал пользоваться успехом. Однако бывший помещик ставил в основном авангардные футуристические спектакли, и постепенно над ним начали сгущаться тучи. В конце концов его арестовали, хотя он был к тому времени достаточно пожилым человеком.

Школьная учительница истории зачитывала детям отрывок из письма Менгольда, которое тот написал в правительство. Он сообщал, что каждый день его, старика, подвергают бесчеловечным пыткам, принуждая сознаться в заговоре, о котором он не имел понятия. Его клали на пол лицом вниз и били резиновыми жгутами по пяткам и по спине. В следующие дни, когда эти места были залиты обширным внутренним кровоизлиянием, его снова били жгутом по кровоподтекам, и боль была такая, что, казалось, на ноги льют крутой кипяток. Несчастный Менгольд кричал и плакал от боли и от стыда.

Правительство ему не ответило. Не в силах выдержать истязательств, Менгольд оговорил себя и во всем признался. Через несколько дней его расстреляли вместе с тремя сотнями других представителей интеллигенции – писателей, поэтов, художников и ученых.

– Значит, либерасты боятся боли. Надо запомнить, – пробормотал по окончании того урока Феликс, и в его голосе зазвучало какое-то изощренное удовлетворение.

Тогда Антон впервые понял, что с его товарищем происходит неладное.

– Знаешь, а ведь до недавних пор никакие либералы нас особенно не волновали. О них вспомнили лишь в тот момент, когда появились проблемы, и власть пошатнулась. Руководители испугались взять на себя ответственность и решили свалить вину на других, создав с помощью средств массовой информации козлов отпущения, – высказался он.

– Козлы, они и есть козлы, – не внял приведенным доводам одноклассник.

22

Пробираясь следом за Диной к усадьбе, Антон вспомнил, как приходил сюда мальчишкой. Они часами пропадали здесь вместе с Феликсом, придумывая себе всевозможные приключения. Усадьба становилась то рыцарской крепостью, которую требовалось защищать от набега неприятеля, то замком принцессы, спасенной от злобных пиратов. Когда им нужна была принцесса, они брали с собой Нику, и та гордо садилась на трон, сооруженный из нескольких сломанных стульев.

Как-то в первом классе они с Феликсом две недели голодали, экономя на школьных завтраках, чтобы купить себе в магазине револьверы с пистонами. Наконец игрушечное оружие оказалось в их распоряжении, отчего оба пришли в необычайнейший восторг. Они тут же решили устроить грандиозное сражение в усадьбе и, чтобы похвастаться, взяли с собой Нику.

К их огорчению, Нике такой поворот событий совсем не понравился.

– Что вы носитесь со своими пистолетами? – надув губки, проронила она. – Принцесс так не защищают.

– А как их защищают? – спросил Антон.

– Их защищают мечами и шпагами, – назидательно ответила девочка.

Пытаясь угодить Нике, Антон полез на чердак в надежде отыскать там что-нибудь такое, из чего можно сделать мечи и шпаги. На чердаке было лишь одно небольшое круглое оконце. Почему-то Антон заглянул в него. Заглянул – и чуть было не ахнул. Перед ним открылись бескрайние поля, дальний лес, сливающийся с горизонтом, и ослепительно голубое небо. Наверное, он слишком долго простоял так с открытым ртом, потому что друзья забеспокоились и последовали за ним.

– Ты что, уснул? – недовольно проворчал Феликс.

– Смотрите… – все еще очарованный, прошептал Антон.

– Что там? – с любопытством произнесла Ника и выглянула в окошко.

– Простор, – выдохнул Антон. – Так красиво! Здорово было бы отправиться путешествовать.

– Здорово, – подтвердила Ника.

– Ничего особенного, – мельком покосившись в окно, буркнул Феликс и принялся отдирать фанеру для меча.

– У меня здесь бабушка раньше работала, – неожиданно сообщила Ника. – К ней приехал дедушка, они поцеловались, и из роддома им привезли мою маму.

Феликс громко рассмеялся.

– Ты что, глупая? Не знаешь, откуда дети берутся?

– Откуда? – заинтересовалась Ника.

– Оттуда, – Феликс показал пальцем, откуда у Ники должны появиться дети.

– Откуда я писаю? – изумилась девочка. – Не может быть!

– Скажи ей, – обратился Феликс к приятелю.

Антон стоял и не понимал, что делать. Он и сам был удивлен.

– Если хочешь, давай проверим, – предложил Феликс подруге.

– Как это? – заинтересовалась Ника.

– Поцелуемся. И увидим, будут у тебя дети или нет, – пояснил юный экспериментатор.

К огромному разочарованию Антона, Ника согласилась. Феликс подошел к ней и поцеловал в щеку.

Антону было завидно, но прежде всего он переживал за Нику. Дело в том, что Антон не очень поверил Феликсу и склонялся к версии о поцелуях, поэтому он всерьез испугался, как бы у его одноклассницы вскоре не появились дети.

Когда Ника приходила в школу, Антон всякий раз с тревогой ожидал, что она скажет: «У меня вот-вот будет малыш. Мне теперь некогда с вами играть». Незадачливый кавалер промучился примерно полгода и в конце концов не выдержал.

– Я думаю, у тебя все-таки не будет ребенка, – сказал он, подойдя к Нике на перемене.

– Какого еще ребенка? – удивилась девочка.

– Но вы ведь целовались с Феликсом, – напомнил Антон.

– Ты что, до сих пор веришь в эти сказки? – всплеснула руками Ника.

23

Газету, в которой работал Борис, переименовали в «Голос патриота». При этом многих профессиональных журналистов уволили без всякого выходного пособия. Лишился должности и Осьминог, обозвавший главного редактора продажной скотиной и дебилом.

На место выбывших набрали команду совершенно необразованных и не готовых к журналистике людей. Руководитель позвонил Борису и сообщил, что тому предстоит их обучить.

– Так ведь я же сам начинающий! – изумился Борис.

– Ничего страшного, справитесь, – холодным тоном возразил начальник. – Сейчас время такое – всем приходится заниматься не своим делом.

– Может, поэтому ничего и не получается? – предположил репортер.

– Вы что хотите сказать? – насторожился собеседник. – Вы эти пораженческие настроения бросьте, и думать не смейте.

– Как же мне перестать думать? – решил поинтересоваться Борис, но главред уже повесил трубку.

Предстояло уезжать, а уезжать не хотелось. И не столько из-за Зоны, сколько из-за Лады. Понурив голову, журналист вышел на улицу и отправился к дому своей возлюбленной. В этот момент у него снова зазвонил сотовый телефон.

– Мы создаем подпольную газету, – прокашлял Осьминог. – Будем писать то, что эти гады нам запретили. Одним словом, правду. Присоединишься?

– Даже не знаю, – растерялся Борис.

– Гниды всякой развелось среди творческой, мать ее, интеллигенции… Каких только пакостей не делают – за театрики свои, за концертики. Ты, я чувствую, не такой. Покумекай пока, а мне не звони. Я тебя сам найду, – пообещал Семен Осипович.

24

Дина достала из рюкзака фотоаппарат.

– Зеркалка? – пытаясь показать, что он тоже разбирается в фототехнике, спросил Антон.

– Да, – покраснев, согласилась Дина, хотя это была вовсе не зеркалка.

Подход к крыльцу преграждала лужа, поверхность которой была покрыта неприлично яркой желтизной опавших листьев. Стараясь создать абстрактные образы, Дина сделала несколько кадров и продемонстрировала их Антону. Тот признал, что получилось красиво.

Миновав обшарпанные колонны, Антон и Дина зашли внутрь старинного здания. Они оказались в помещении бывшей регистратуры. В глаза бросались разметанные повсюду полуистлевшие листки, служившие некогда для учета отдыхающих. По скрипящей винтовой лестнице без перил посетители усадьбы осторожно поднялись на второй этаж.

Коридор перегораживала огромная железная кровать на колесиках. Одного колесика не хватало, поэтому, когда Антон пнул кровать ногой, она откатилась неохотно, с неприятным ноющим скрежетом.

Комната, в которую они вошли, тоже была заставлена кроватями, но массивными, из дерева. Антон даже удивился, как их не растащили местные жители.

Дина решила сделать еще серию снимков. Чтобы не мешать ей, Антон отошел к окну. Неожиданно до него донесся шум – вдали, над лесом, кружил вертолет.

– Смотри! – Антон подозвал Дину.

– Что это? – насторожилась девушка.

– Над Зоной летит.

– Может, это так, на всякий случай, с учетом военного времени…

– Не нравится мне это.

– Что же теперь будет?

Дина подошла к Антону совсем близко и, повинуясь какому-то непреодолимому порыву, он потянул ее к себе. Дина подчинилась. Не сопротивлялась она и поцелую. Так, обнявшись, влюбленные стояли, кажется, очень долго. Вертолет давно улетел. Ветер разогнал облака, и на небе появилось солнце, прочертив большую светлую полосу от окна. В этом пространстве света двое подростков словно бы медленно растворялись, превращаясь в нечто единое, целое.

25

Президент, который никогда прежде не отличался особой набожностью, объявил вдруг войну священной. Почти сразу в уголовный кодекс ввели статью, преследующую атеистов. Богоотступников оказалось неожиданно много, однако приказ был никого не щадить, поэтому осуждали целыми семьями. Решались вопросы, как правило, быстро, но для праформы военные дознаватели приглашали эксперта. Именно такую нелегкую миссию предстояло выполнить отцу Василию.

В поселок его доставил лично майор Хлопов, который всю дорогу хвалился тем, как посещал в детстве с бабкой святые места.

– Что же сейчас не посещаете? – спросил под конец священник.

– Да что вы, батюшка, какое сейчас паломничество! Вы что, не видите? Враг у ворот! – воскликнул комендант, указывая сквозь лобовое стекло.

У ворот комендатуры никакого врага не было, а стоял только часовой. Завидев подъехавших, он торопливо отдал честь.

В крохотной комнатке следственного отдела сидела девушка лет двадцати с растрепанными длинными волосами.

– А где подозреваемый? – служитель церкви непонимающе оглянулся на сопровождавшего.

– Так вот же, – указал на девушку офицер.

Отец Василий уставился на несчастную, которая, кажется, готова была упасть в обморок.

– Что такого она сделала?

– В городском храме свечку сломала!

– Я нечаянно… – чуть слышно произнесла обвиняемая.

– За нечаянно бьют отчаянно, – ухмыльнулся комендант.

– И вы, видимо, не преминули этим воспользоваться, – приезжий заметил на теле арестованной синяки и кровоподтеки.

Отец Василий хотел было послать изувера, прости Господи, ко всем чертям, но сообразил, что так лишь усугубит ситуацию.

– Я это дело здесь решить не могу, – твердо взглянув в глаза Хлопова, отчеканил он.

– То есть как это? – растерялся майор.

– Нужно, чтобы свидетели подтвердили.

– Так они же в городе, а девчонка местная – поэтому сюда и привезли.

– Значит, дурака сваляли.

Комендант с неудовлетворением почесал затылок.

– Теперь и свидетелей к нам тащить… А у меня горючее по лимиту.

– Давайте поступим следующим способом: я ее заберу с собой, проконсультируюсь заодно с митрополитом… – святой отец выдержал внушительную паузу. – А потом при содействии соответствующих властей мы определим, какое применить наказание.

Хлопов, не раздумывая, принял предложение. Одной обузой для него стало меньше.

– Они били меня так, что я забыла, какой сегодня день недели… – беспомощно посмотрев на служителя церкви, прошептала девушка, когда тот усаживал ее в комендантский автомобиль.

«Губернатор присоединенных территорий заявил, что отныне глава страны должен избираться пожизненно, – неслось из включенного на полную мощность радиоприемника. – Я – солдат президента, мы все – солдаты президента и готовы служить ему вечно. Сегодня, когда у нас есть внешний враг, демократия – это лишнее. Пока есть внешний враг, необходимо единоначалие. У руководителя государства должно быть больше прав, вплоть до диктатуры…»

Машина была примерно на полпути к городу, когда отец Василий попросил водителя остановиться. Путаясь в сутане, священник вышел и распахнул заднюю дверь.

– Беги, дочка. Беги…

Обрадованная девушка впопыхах выкарабкалась наружу и, не разбирая дороги, понеслась через кусты. Шофер удивленно вытаращил глаза.

– А ты молчи, сынок, молчи. Крест есть на тебе? Вот и молчи, – проинструктировал батюшка.

26

По всему поселку развесили репродукторы и с утра до вечера крутили патриотические песни. Под звуки этих бодрых мелодий Антон решил поиграть с Русланом. Антон бросал собаке игрушечного ежика, а потом старался отнять, кидаясь то в одну, то в другую сторону. Руслану такая тренировка нравилась, и он даже повизгивал от восторга.

Антон не услышал, а, скорее, ощутил, как отрывается калитка. Он обернулся. Во двор входил Феликс.

– Нашел себе спарринг-партнера? – с усмешкой спросил одноклассник.

– А ты с ним побегай! – отозвался Антон.

Руслан понял, что играть с ним больше не будут. Он укоризненно покосился на нежданного гостя и отправился к будке хлебать воду из миски.

– Меня руководителем молодежного крыла выбрали, – заявил Феликс.

– Я в курсе, – кивнул Антон.

– Не хочешь к нам? Мне как раз заместитель нужен.

Антону показалось, что перед ним заискивают.

– Извини, но мне с вами не по пути, – наотрез отказался он.

– Не по пути? – взвился Феликс. – А как же конфликт? Ты хочешь спрятаться в стороне, когда…

– Это был не конфликт, – перебил Антон.

– Не конфликт? А что? – удивился собеседник.

– Провокация. Вы поддались на нее и предъявили всем свое истинное лицо, – спокойно пояснил Антон.

– Что же нам было делать? – опешил Феликс.

– Ничего. Нужно было оставаться беспристрастными, и тогда бы упали они. А теперь упали вы, и вам уже не подняться. В глубине души каждый из вас это чувствует.

Феликс покраснел и сердито сжал кулаки.

– Не надо, – сурово предупредил Антон. – Я сильнее тебя, потому что ты почти ничему не успел научиться. Тебе не стать настоящим воином. Ты умеешь только бить, но не умеешь прощать.

Феликс криво ухмыльнулся. Он не счел нужным возражать – просто повернулся и отправился прочь.

Антон догнал его и схватил за руку.

– Ты рассказал им о Майке? – он требовательно посмотрел в глаза бывшего друга.

– Нет, – вырвавшись, бросил Феликс.

– Послушай, Майка – всего лишь подросток. Пусть из другого мира, но она – ребенок. Если ты предашь и ее, я не знаю, что с тобой сделаю, – выпалили Антон.

– Я никого не предавал! – взвизгнул Феликс. – И не провоцировал – в отличие от некоторых.

– Ты правду говоришь? – засомневался Антон.

– Думаешь, я хочу, чтобы меня приняли за сумасшедшего? Молчать в наших общих интересах, – не оборачиваясь, проронил Феликс и ушел.

На следующий день во время перемены к Феликсу подошла Марина. Феликс был крайне удивлен, потому что до последнего момента эта неприступная гордячка его практически не замечала.

– Правда, что ты ребят в молодежное крыло набираешь? – взмахнув длинными ресницами, полюбопытствовала девушка.

– Набираю, – подтвердил начинающий функционер.

Марина больше ни о чем не спрашивала, словно ждала, что теперь Феликс сам должен ей что-то сообщить.

– Хочешь вступить? – догадался он.

– Не знаю, – томно выдохнула Марина. – Зависит от того, какие будут перспективы.

Феликс искренне пожал плечами. О перспективах он пока не задумывался.

– Тебе, я слышала, заместитель требуется, – намекнула девушка.

Наконец Феликс взял в толк, о чем идет речь.

– Приходи вечером в штаб, обсудим, – оглядев Марину с ног до головы, пообещал он.

Не дожидаясь ответа, Феликс отправился в класс. Марина с ненавистью посмотрела ему вслед. Она не пошла на урок. Девушка торопливо покинула школу и очутилась на улице. Здесь ее поджидала машина.

Марина села в автомобиль.

– Разговаривала с ним? – спросил Рудко.

– Да… Все будет нормально, – отчиталась Марина.

Геннадий с силой схватил ее за волосы и притащил к себе.

– Если ты не справишься, тебе будет очень больно, – прошипел он. – Очень-очень больно. Ты поняла?

– Я поняла, – в ужасе пролепетала Марина.

– Запомни, мне должно быть известно о каждом его шаге, – зловеще предупредил Геннадий.

– Не волнуйтесь, я все сделаю, – поклялась школьница.

– Конечно, сделаешь, – уже совершенно другим голосом произнес Рудко. – Ты же не хочешь навсегда застрять в этой никчемной дыре?

27

Кроме дополнительных уроков военной подготовки, в школьную программу добавили еще и урок патриотического воспитания, заменив им литературу. Вести его поручили завучу Ларисе Марковне. За ней водилось прозвище Гадюка, говорившее о многом.

Всех старшеклассников согнали в актовый зал.

– Я хочу с вами очень серьезно побеседовать, – без предисловий обратилась к ученикам Лариса Марковна. – Сегодня, когда наша страна окружена врагами, мы должны быть особенно ответственны и бдительны.

– А почему все вокруг стали нам врагами? – спросил Захар.

– Ты что, новости не смотришь? – огрызнулась Гадюка.

– Не смотрю, как и большинство адекватных людей, – признался Захар.

– А… у нас, значит, пораженец, – уничижительно произнесла завуч. – Паршивая овца!

Сидевшая в первом ряду Марина невольно вздрогнула, потому что ей вдруг послышались удивительно знакомые зловещие нотки.

– Сама ты – овца! – в сердцах выкрикнул Захар.

Зал испуганно ахнул.

– Что? Вон отсюда! – побелев, сказала Лариса Марковна. – И завтра же ко мне с родителями.

Захар встал и молча ушел, громко хлопнув дверью. К удивлению присутствующих, следом за ним поднялся Антон.

– Куда собрался? – резким тоном осведомилась Гадюка.

Антон не посчитал необходимостью вступать в разговор. Вместе с ним к выходу потянулись и остальные ученики Майки.

– Алена, и ты? – не поверила своим глазам Лариса Марковна. – Ты что, тоже с ними? Подумай о своем будущем!

Девушка на миг остановилась.

– Знаете, мне тут дали совет, – процедила она.

– Какой такой совет?

– Что бы ни случилось, стой прямо.

Уже в дверях Алена нечаянно перехватила на себе взгляд Марины, наполненный непонятной завистью.

На следующий день в вестибюле вывесили стенгазету с портретом Захара, которого клеймили как предателя и пораженца. Правда, газета долго не провисела, кто-то сорвал ее и выбросил в мусор.

28

Отец Василий брел по лесу в полной задумчивости. Он мысленно прокручивал в голове письмо от митрополита, которое уже не первый день беспокоило, волновало и не давало возможности сосредоточиться на чем-то другом.

Священнослужитель и сам толком не соображал, зачем он в очередной раз направляется к Зоне. Обнаружив себя утром в отъезжающем автобусе, настоятель городского храма несказанно удивился, ибо он совершенно не помнил, как принимал решение о поездке.

Идти по тропинке отцу Василию было трудно – у него сильно болела нога, которую он повредил позапрошлой зимой. В гололед он не удержался на скользкой улице и получил двойной перелом. Священник почти полгода маялся по больницам, после чего попробовал судиться с городскими властями, которые не посыпали дорогу песком. Глава местных коммунальщиков оказался зятем мэра. Иск пришлось забрать, потому что несчастному пригрозили сломать обе ноги, если будет настаивать на своем.

Отец Василий внимательно смотрел вниз, боясь споткнуться, поэтому страшное краснокожее чудовище он заметил, лишь столкнувшись с ним едва ли не нос к носу. Церковный батюшка остолбенел и почему-то упал на колени.

– Поклоняющиеся и покорные меня не знают, – изрекла дьяволица. – Ибо как может увидеть небо тот, кто уткнулся в землю?

Голос потустороннего создания звучал на удивление спокойно. В нем не чувствовалось никакой угрозы, поэтому священник отважился взглянуть на собеседницу. Маленькая искусительница была совершенно голой, хотя рядом с ней и лежала какая-то одежда.

«Господи, не введи нас во искушение…» – залопотал гость из города. В следующую секунду он опомнился и бросился бежать, но ему не удалось сделать и пары шагов – святой отец упал и покатился по влажному от росы склону холма.

Адская бестия взлетела и зависла над поверженным, у которого от ужаса чуть было не разорвалось сердце.

– Чтобы построить новый мир, необходимо бесстрашие, – послышался строгий оклик. – Этому я учу тех, кто близок мне по духу, – не подавлять инстинкты, а использовать их во благо.

Отец Василий издал нечеловеческий вопль, вскочил и пустился прочь. Он несся, не различая дороги, через чащобу и бурелом, все время что-то выкрикивая. Неизвестно, каким чудом, но ему удалось выкарабкаться на опушку.

Отдышавшись и по возможности очистив одежду, беглец побрел к поселку. Вдруг он догадался, что перестал хромать. Отец Василий несколько раз согнул и разогнул ногу, не испытав при этом никаких неудобств. Священник обернулся и против своей воли перекрестил лес.

29

Собираясь идти в школу, Антон обнаружил, что на заборе появилась свежая, еще пахнущая аэрозолем надпись. «Пораженцев – на парашу!» – было написано корявыми пузатыми буквами. Он вернулся в дом, нашел краску и валик, потом вышел на улицу и принялся замазывать оскорбление.

Закончив, Антон не стал возвращаться домой, а поспешил к Нике, которая жила от него ближе всех. Как и предполагал, на ее заборе он увидел точно такую же надпись. Антон вновь взялся за валик.

– Они завтра снова напишут, – раздался за его спиной голос Ники.

– А я опять закрашу, – уверенно заявил Антон.

– Сволочи! – с презрением произнесла девушка.

Рядом с ними, словно приведение, вырос Борис. У городского репортера была удивительная способность появляться неизвестно откуда и исчезать непонятно куда.

– Союзспасовцы хозяйничают, – сообщил он. – Хотели Алене забор разрисовать, но я их припугнул. Пообещал, что в газету напишу.

– Спасибо, – поблагодарила Ника.

– Про Зону мне ничего не хотите рассказать? – с надеждой спросил журналист.

Школьники лишь пожали плечами.

– Ну, как хотите, – Борис улетучился в одно мгновенье, как и всегда.

В этот день в поселке решили устроить ярмарку. После школы Антон с друзьями отправился посмотреть, что там происходит.

На рыночной площади установили несколько облезлых прилавков, водрузив над ними транспарант с лозунгом: «Наше – самое лучшее!»

Почему-то продавали на этой ярмарке в основном варенье, которого у жителей поселка и так было завались. Еще были какие-то сувениры и вышедшая из моды одежда. Единственным, что пользовалось популярностью, оказалась вишневая наливка. Покупателей не смущало даже то, что она была пронзительно-синего цвета.

Антон разглядывал людей, которые, словно рыбы за стеклом аквариума, тыкались в бесполезные лотки, и его все сильней охватывало щемящее ощущение жалости.

– Есть чему сочувствовать, не правда ли? – угадала Тина настрой товарища.