Текст книги "Последний день осени"

10. Победитель получает все

Костя волновался ровно до того момента, как зазвучала музыка. Скрывал это, улыбался в направленные на него объективы камер, но чувствовал себя так, будто поднимается не на сцену, а на эшафот. Если бы Женя не придумала для него очередную маску, он бы, может, и вовсе не решился… Помощники режиссера были против, заявляя, что зрители его любят, выход без маски поднимет шоу рейтинги. Костя резонно заметил, что не будет выхода – не будет и рейтингов. Грим пришлось одобрить.

Но даже так Косте казалось, что он не готов, не сможет, не справится. От волнения он даже не слышал, как выступали его соперники, что говорили им члены жюри, все заглушал испуганный грохот его собственного сердца.

А потом зазвучала музыка – и все остальное сделалось неважным. Костя снова почувствовал, ради чего он это делает. Зрители, камеры, огни, бьющие по глазам, – все как будто исчезло. Зал давал ему энергию, только это и имело значение. Песня становилась историей, которую он должен рассказать.

Он знал, что его слышат. Костя не смог бы объяснить, как это происходит, но он чувствовал, что звуки его голоса оборачиваются энергией, уходящей людям – и возвращающейся к нему уже другой, измененной и дополненной. Время перестало существовать, он словно шагнул в другую реальность – а потом проснулся, приятно уставший, почти растерянный, стоящий посреди сцены. Он не следил за тем, что происходило, но это оказалось и не нужно – он видел, что все члены жюри поставили ему высший бал.

Ну а потом жизнь снова подхватила его, закружила потоком. Его хвалили. Ему обещали блестящее будущее. К нему прорывались зрители. Кому-то из участников нужно было уйти после этого концерта, однако точно не Косте – он снова оказался лидером.

Перед тем как покинуть сцену, он нашел в зале Женю, улыбнулся ей. Они никогда не обсуждали его выступления, разве что предсказуемыми фразами обменивались – сестра его хвалила, он благодарил. И все же Косте было важно, чтобы она видела его таким. Понимала, на что он способен, слышала, как высоко оценивают его другие. Это вроде как оправдывало его существование, ограждало его от того жуткого дня много лет назад… Не стоило даже вспоминать об этом, потому что воспоминания душили радость и наполняли душу холодом. Костя заставил себя сосредоточиться на настоящем моменте, принимая букеты цветов и отвечая на вопросы журналистов так, будто ему вообще неведомо было сомнение.

Когда съемки были завершены, Александрина, сестра Люды, объявила, что устраивает вечеринку – празднование успеха на этом отчетном концерте. Хотя Костя не совсем понимал, чему радуется конкретно она: она была среди кандидатов на выбывание, спастись ей удалось лишь чудом. Но, видимо, каждый по-своему справляется со стрессом, и Александрине было проще пировать во время чумы. Ее заботливая бабуля это поощряла и предоставила в распоряжение торжествующих подростков свой дачный домик.

Ехать собирались сразу после записи – ранний сентябрьский вечер и так уже вступал в свои права. Костя только и успел, что отыскать сестру и вручить ей все подаренные ему букеты. Женя должна была понять его, она никогда не проявляла излишней строгости и не запрещала вечеринки.

Но именно сегодня сестра вдруг нахмурилась, выслушав его объяснения.

– А ты не можешь пропустить это действо?

– С чего это? – удивился Костя. – Да это обычная тусовка, все пойдут!

– Так уж и все?

– Ну, большинство. А ты чего озаботиться моим моральным обликом решила? Когда я летом зависал по ночам, ты не парилась!

– Потому что летом все устраивали твои друзья с организаторскими способностями павианов. Худшее, что с вами могло случиться, – это попадание в детскую комнату полиции. Неприятно, но не критично, от такого обычно умнеют.

– Мы никуда не попали, потому что осторожны и вообще ниндзя, – напомнил Костя.

– Или потому, что дуракам везет.

– Ну, тоже вариант. Но здесь-то все стерильно и почти невинно: загородный домик, из напитков наверняка только бабулина наливка… Мы прошли по кругу и вернулись к основному вопросу: чего ты паришься?

– Потому что бабуля Иришка мне категорически не нравится, – признала Женя. – Она все время ходит с таким многозначительным видом, будто сама съела серого волка, который покусился на ее ночнушку.

– Ну да, неоднозначная бабка. И что? Ее там не будет.

– Я тебе что, забыла рассказать, на каком расстоянии падает яблочко от яблоньки?

– Сашке тоже будет не до меня, она пригласила толпу. Слушай, мне нужно поехать. Все прекрасно знают, что я фаворит по всем пунктам. На меня и так уже косятся, как на чмо какое-то. Если я сейчас никуда с ними не поеду, как это будет выглядеть?

– Как будто ты их избегаешь, – неохотно признала Женя.

– Вот именно! Там будет столько народу, что мы, по ходу, будем спать на полу одним сплошным ковром.

– Смотри сам… Но ты же понимаешь, что можешь в любой момент позвонить мне? Я серьезно, мелкий, в любое время, хоть ночью, хоть в пять утра!

– Да понял я, понял… Но не придется.

В этой Женькиной заботе было даже что-то милое – и не более. Отказываться от приглашения Костя не собирался. Он сказал сестре правду, ему действительно нужно было наладить контакт с остальными участниками. Им предстояло еще несколько недель вместе участвовать в съемках. Паршиво, если все это обернется тайными боевыми действиями друг против друга.

Умолчал Костя лишь о том, что это стало не единственной важной для него причиной согласиться. Он точно знал, что Люда тоже поедет, – и был совсем не против ее увидеть.

Забавно даже, что две сестры оказались настолько разными… Александрина и на съемках, и на репетициях одевалась и красилась так ярко, что в целом напоминала павлиний зад. Вроде как и цветасто, и пестро, но всего много, и в любой момент может проявиться разозленная птица. Люда же красилась редко и мало, предпочитала свободные джинсы и байки, а на съемки приходила лишь потому, что ее бабка чуть ли не волоком тащила.

Люда была настоящей. Косте это нравилось все больше – с каждым новым днем, который он проводил в реальности шоу-бизнеса.

Так что, когда машины готовились к отъезду, Костя как бы между делом оказался рядом с Людой. Она слабо улыбнулась:

– Хорошо, что ты пришел. Будет с кем обсуждать окружающих за их спиной и жаловаться, что раньше вечеринки были круче.

– Мы настолько старые, чтобы ворчать об этом? – показательно удивился Костя.

– Мы очень старые. На двоих нам больше тридцати.

– Ты права, люди столько не живут.

В дороге поговорить не получилось: подростки, которых в салоне оказалось вдвое больше, чем полагали возможным проектировщики автомобиля, никакого стеснения не чувствовали и не затыкались ни на миг. Костю не покидало ощущение, что он оказался в окружении стаи чаек. Люда ввела в смартфон запрос «Сколько дают несовершеннолетним за массовое убийство» и повернула экран с результатами к своему соседу.

– План Б, – одними губами произнес Костя.

Дорога показалась мучительно долгой: сложно следить за привычным ходом времени, когда тебе в каждое ухо по десять чаек орет. За пределами автомобиля стремительно сгущалась темнота, и это усиливало чувство нереальности происходящего. Когда они наконец добрались до пункта назначения, Косте показалось, что они перенеслись на другую планету.

Дом Ирины располагался в обычном дачном поселке и на элитный коттедж не тянул. Подростков встречала типичная деревенская постройка: один этаж, покатая крыша, шершавые доски и поросший мхом шифер. Чувствовалось, что за зданием следят, ремонт тут делают – но без изменений, и сегодня домик выглядит так же, как выглядел, должно быть, лет пятьдесят назад.

Гораздо больше Косте понравился сад. На просторном участке разрослись яблони, груши и вишни, чуть дальше просматривались ряды грядок, уже засыпанных первыми опавшими листьями. У забора стояла теплица, но совсем старая, затянутая порванным в нескольких местах мутным целлофаном. Похоже, Ирина использовала этот участок, но не жила здесь, и времени у нее хватало не на все. Многие растения просто занимали свое место год за годом, как, например, высоченные, в человеческий рост, золотые шары. В воздухе пахло сухой травой, прелой листвой и поздней сладостью опавших яблок.

Ирина сдержала свое слово, она и другие водители уехали сразу, предоставив толпу подростков самим себе. Костя не был уверен, что это такое уж удачное решение, но критиковать хозяйку дома не собирался, как не собирался и вызывать Женю без острой необходимости. Он хотел доказать и себе, и сестре, и всему миру, что готов справиться с любым испытанием.

Поэтому, когда Александрина притащила откуда-то из подвала целый ящик запыленных бутылок, Костя не ринулся за своей порцией. Нет, стаканчик с мутной жижей он получил, но скорее делал вид, что пьет, чем действительно пил. Позже кто-то с видом фокусника, извлекающего из шляпы кролика, достал из рюкзака большую бутылку шампанского, стремительно дополнившего домашнее пойло. Костя снова воздержался, на этот раз без сожалений – он видел, что происходит с остальными, и не хотел уподобляться.

Если бы он был настроен на нечестную конкуренцию, он в этот вечер получил бы бесценный козырь. Те, кто перед камерой изображал или хороших деток, или гламурно плохих, сейчас бессмысленно хохотали, завывали какую-то муть, которая в их мире наверняка казалась райским пением, а то и вовсе прощались с бабулиными наливками прямо на полу. Такие кадры рушат карьеры – даже неначавшиеся. Вот только Костя не снимал видео даже для подстраховки. Зачем ему победа, после которой всю жизнь себя паскудой чувствуешь?

Поэтому он просто вышел из дома: ему не хотелось даже запоминать этих людей такими. В саду было хорошо, духота дома здесь теряла хватку, вопли и ревущая музыка затихали, сменяясь шелестом листвы и стрекотом последних неспящих насекомых. Костя сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, приводя мысли в порядок.

– Что, тоже опасаешься вернуться туда без противогаза?

Люда выскользнула из зарослей жасмина беззвучной тенью. Костя, не готовившийся к такому, невольно вздрогнул, надеясь, что темнота это скроет. Он не знал, что Люда тоже в саду. В какой-то момент он потерял ее из виду, а искать не стал, опасаясь увидеть такой, какой уже не сможет воспринимать всерьез. Почему нет? Александрина давно похрапывала на ковре возле дивана.

Но ее сестра оказалась другой и в этом. Люда была трезвой, от нее пахло разве что сигаретным дымом, да и тот, скорее всего, прицепился к ней за время, проведенное в доме. Со стороны Ирины, конечно, было опрометчиво впустить разрушительную стаю подростков на свою территорию. Как добрая бабушка планировала все это отмывать – Костя и представлять не хотел.

– Самая корявая вечеринка из всех, на которых я бывал, – заметил он.

– Ну, этого следовало ожидать, вообще-то.

– Я вот не ожидал…

– Очень зря, – рассудила Люда. – Вы ж все живете в диком стрессе, это как если пружину сжать – и держать сжатой. А теперь вы выдохнули… Ну, некоторые решили расслабиться вот так. По-моему, это нормально.

– Ты же так не делаешь!

– А я и не напрягаюсь. По мне – пусть жизнь идет как идет. С амбициями в нашей семье Сашка, а что с ней творится – ты видел. Я, если честно, и от тебя ожидала такого, видно же, как тебя на репах трясет.

– Бухать меня из-за этого не тянет, – возразил Костя.

– Любопытно. Должно быть, когда ты на своем месте, никакой стресс по-настоящему не напрягает… Хотя не знаю, я не эксперт. Давай хоть селфак забомбим, что ли? Сашка нам потом спасибо скажет.

– Сашка? При чем здесь Сашка?

– Многие успели у себя в соцсетях запостить, что будет вечеринка после концерта, – пояснила Люда. – До того, как они начали превращаться в дрова. Завтра подписчики наверняка спросят, как все прошло. А ты же знаешь правила вечеринки: не сфоткал – не было. Так что пусть будет хоть какое-то доказательство того, что у вас тут все было супер.

Логику Костя находил сомнительной, но спорить не стал. Может, ей просто хочется селфи с ним, а попросить напрямую она стесняется? Это было даже лестно.

Покончив с фото, Люда просмотрела результат на смартфоне, кивнула собственным мыслям и снова повернулась к Косте.

– Прогуляемся? – предложила она. – Или ты хочешь вернуться и посмотреть, как твои потенциальные конкуренты деградируют до беспозвоночных?

– Некоторые из них таким занимаются прямо на сцене, ничего нового. Вариант с прогулкой звучит привлекательней.

Они никуда не спешили, отходя от ревущего музыкой дома. Ночь оказалась морозной, зато это делало воздух каким-то поразительно свежим, прозрачным, и сквозь него так легко было разглядывать звезды – россыпь блесток на черно-синем небе. Запах яблок и листвы усилился, под ногами похрустывали сухие листья и иней, легкий, сковавший еще зеленые листья одуванчиков. Если не оборачиваться на дом, можно было поверить, что они с Людой оказались очень далеко от цивилизованного мира, перенеслись и во времени, и в пространстве. Сейчас, в сердце ночи, это было не так уж плохо.

Люда предсказуемо знала дачный участок своей бабушки лучше, чем гость. Она выбирала направление, и очень скоро они оказались перед полуразрушенной, но еще вполне уютной беседкой, поросшей диким виноградом. Отсюда открывался отличный вид и на засыпающую деревню, и на звезды, вдалеке опускающиеся к горизонту. Люда первой уселась на столик, поставив ноги на лавку, и Костя последовал ее примеру.

Некоторое время они молчали, а потом Люда снова нарушила тишину:

– Для тебя очень важен этот конкурс?

– Более чем, – невесело усмехнулся Костя. – Был бы не важен – я бы в это не полез. Я не кайфую.

– А мне показалось, кайфуешь…

– Только на сцене, когда все по-настоящему. На репетициях – не очень, интервью – это вообще мрак.

– Сашка любит интервью… и хочет славы. Да и денег тоже – у нас с этим частенько были проблемы.

– Деньги можно зарабатывать по-разному, – заметил Костя, невольно вспомнив Емельяна Серебрякова. – Но для меня это просто шанс доказать, что я на своем месте.

– Какой пафосный подход к этому цирку… Ты ведь понимаешь, что это постановка? И что тебя, скорее всего, сольют?

– Вообще-то на меня пока ставят, – напомнил Костя, стараясь сделать вид, что совсем не задет.

– В этом и соль. Предсказуемая победа хуже для шоу, чем шок-финал. Все будут думать, что ты победишь, а тебя возьмут и сольют. Вот тогда будет возмущение и все такое… Но запомнят в итоге победителя. Людям плевать на талант, они будут слушать тех, кому позволят донести до слушателей свою музыку.

– Как-то слишком мрачно…

– А разве все не так? Одни звучат из каждого утюга, другим разрешают петь только во второсортных кабаках безлунной ночью. Шоу-бизнес – он ведь про постановку и про деньги. Где ты там что про качество слышишь?

– Александрина вряд ли с тобой согласится.

– Очень даже согласится, – рассмеялась Люда. – Ей это выгодно, она умеренно бездарна и взлетит только за счет умения себя продать. Но что это я все о грустном? Смотри, какое небо…

Когда разговор ушел от шоу-бизнеса, стало легче. Чувствовалось, что Люду давно уже злит фанатичное увлечение бабушки и сестры музыкальной карьерой – и злость эта перекидывается на всех вокруг. Но когда шоу-бизнес отходил на второй план, Люда снова начинала шутить, она расслаблялась, ей многое было интересно. Они болтали всю ночь – до первого просвета на сентябрьском небе. После этого Косте все-таки пришлось вызвать сестру, потому что ночевать в заваленном будущими звездами доме оказалось невозможно. Он предлагал увезти оттуда и Люду, но она мужественно осталась – охранять бабушкино имущество и сестру.

Вечеринка никому из участников не прошла даром. Фотографий в интернете появилось совсем мало, а многие участники конкурса выпали из эфира на пару дней. Впрочем, организаторы в большинстве своем работали с подростками достаточно давно, чтобы предвидеть подобное. После отчетного концерта были предусмотрены три дня выходных, которых хватило, чтобы юные дарования окончательно вернули себе и голос, и человеческий облик.

Костя обнаружил, что волнение понемногу отступает. На репетициях ему по-прежнему было не по себе, но уже появилось желание снова работать. Ему было любопытно, какую песню ему подберут, какой номер подготовят. Он не сомневался, что все под контролем, новый этап проекта пройдет по той же схеме, что и предыдущий.

А потом после репетиции к нему подошла Александрина и с загадочным видом попросила следовать за ней. Косте ее взгляд сразу не понравился, но это стало еще одной причиной согласиться: он не любил неизвестность.

Вместе они покинули павильон и свернули в подворотню, которую порой использовали как курилку, хоть это и запрещалось. Сейчас там желающих отдохнуть с сигаретой не было, зато обнаружилась Люда, зябко кутающаяся в слишком большую для нее куртку. Девушка скользнула по Косте безразличным взглядом, словно не узнала его, а потом и вовсе отвернулась.

– Ты прекрасно знаешь, что мои шансы вылететь на следующем концерте очень велики, – начала Александрина. – С этим нужно что-то делать.

– Например, лучше петь, – подсказал Костя, не сводя глаз с Люды. Ничего плохого еще не произошло да и вроде как не могло произойти. Однако в душе уже нарастало чувство тревоги, инстинктивной, необъяснимой.

– Умный, да? Я и так пою отлично! Просто продюсеры сразу назначили тебя любимчиком, с этим невозможно бороться честно!

Костя наконец перевел взгляд на нее, нахмурился, пытаясь понять, верит она в эти бредни или просто дразнит его.

– Что? С чего бы?

– Я откуда знаю? Потому что ты парень, потому что красишься, потому что репертуар правильный подобрал… Я вообще без понятия! Но на следующем концерте ты откровенно залажаешь. Ты понял? На репетициях можешь звездить и дальше, чтобы никто ничего не заподозрил раньше срока. Но на отчетном концерте ты выступишь настолько паршиво, что даже твои покровители не смогут протащить тебя дальше!

Злость вспыхнула мгновенно, разгорелась в груди – маленькая искра, набирающая силу. Жаль только, что даже она не смогла окончательно отогнать тревогу. При всей своей наглости дурой Александрина не была, она бы не начала такой разговор, если бы у нее не было рычагов давления… Да еще и Люда здесь стоит, молчит, ни на кого не смотрит. Костя пытался сообразить, что затеяли сестры, – и не мог. Он ни на чем не прокололся, не сделал ничего плохого!

– С чего бы мне подыгрывать тебе? – безразлично поинтересовался он.

– Потому что ты в любом случае уйдешь. Просто или на своих условиях, сославшись, например, на больное горло или нервный срыв…

– Или?

– Или со скандалом.

– С каким еще скандалом?

На этот раз Александрина не ответила – ей и не пришлось. Наконец заговорила ее сестра:

– С обвинением в изнасиловании.

– Чего? – растерялся Костя. – Кого?

– Меня.

– Что ты несешь? Не было никакого изнасилования, это хрень какая-то!

– А будет не хрень, – невозмутимо продолжила Люда. – Мы пересеклись на вечеринке после концерта, очень многие видели, как ты сел рядом со мной в машину. После этого ты стал дожидаться, когда я напьюсь, но тут случился облом – я осталась трезва. Зато напились все остальные, и больше некому было тебе помешать…

– Люда, да ты чего… – только и смог произнести Костя, прекрасно понимая, как жалко это звучит.

Он не ожидал такого. Не от нее так точно. От ее сестрицы – легко, от бабки – тем более. Но не от Люды… А между тем это новое знание о ней уже закреплялось, меняя многие его воспоминания. Она ведь сама находила его после репетиций, как бы невзначай оказывалась рядом, улыбалась ему, завязывала разговор. Косте казалось, что это просто совпадения. А она, получается, готовилась, и не были ей интересны те же темы, что и ему, она просто ловко подстраивалась, помня о своей цели.

Словно желая подтвердить это, Люда осталась невозмутима:

– Слушай дальше, а то так и не узнаешь историю наших непростых отношений. Сообразив, что я не пьяна, ты все равно решил не отказываться от своего плана. Ты заболтал меня, заставил отойти подальше, ну а потом… сделал то, что сделал. Я была в шоке, дико стеснялась говорить о том, что произошло, думала о самоубийстве, не спала, все время плакала. Но после очередного твоего триумфа на концерте я поняла, что такой подонок не должен стать кумиром подростков. Я набралась смелости и выступила против тебя открыто.

Было больно. Сильнее, чем он ожидал. Но показывать это Костя не собирался, он уже достаточно пришел в себя, чтобы говорить с этими двумя так же невозмутимо, как они говорили с ним.

– Значит, Александрина в любом случае в выигрыше? Либо я сливаюсь сам, гарантируя ей как минимум еще один этап конкурса. Либо она проигрывает – а это неизбежно, потому что она бездарна. Но тогда она ловит хайп на волне громкого скандала.

– Сам ты бездарность! – вспыхнула Александрина.

А вот Люда и бровью не повела.

– Да, примерно так.

– Но у вас же ни черта не получится! Нет никаких доказательств!

– Есть наши селфи – они давно уже в сети.

– И что? Ты там лыбишься от уха до уха!

– Это было до того кошмара, который меня ожидал. А ты уже все спланировал и начал меня лапать.

– Я обнимаю тебя за плечи! Это не считается изнасилованием!

– Это первое прикосновение. Ну а дальше было такое, что и вспоминать страшно… Я не сопротивлялась, потому что впала в ступор, я не ожидала такого от своего друга. Но ты не остановился, ты продолжал, издевался надо мной, мне было так больно и стыдно…

Она не просто говорила об этом – она играла. Голос Люды уже дрожал, на глаза навернулись слезы. Она была великолепна; если бы Костя не знал правду, он бы и сам поверил, что эта девушка недавно пережила тяжелую моральную травму. Вот только восхищаться ее талантом не хотелось.

– Это же просто голословные обвинения, твое слово против моего…

– Но мое слово прозвучит убедительней. – Люда небрежно смахнула слезы с ресниц. – Короче, сваливай сам. У меня уже три гарантии того, что ты проиграешь.

– Это какие же?

– У меня есть какие-никакие, а доказательства. Фотки. Показания свидетелей. Если надо, моя сестра подтвердит, что сквозь сон слышала крики.

– Она валялась там в состоянии бревна!

– Но судья-то этого не знает, – ухмыльнулась Александрина.

– Вторая причина – ты сорвешься, будешь нервничать, – продолжила Люда. – Ты в таких делах лох полный. Ты даже не догадался включить диктофон, когда стало ясно, что мы тебя разводим! Сейчас можешь не возиться, я за тобой слежу, сунешь руку в карман – и я тут же замолчу.

Мир искажался и трескался, голова шла кругом. Женя ведь предупреждала его, что не нужно туда ехать… Но откуда он мог знать? Кто бы догадался на его месте?

Он был счастлив той ночью – не только из-за того, что Люда рядом, конечно, но из-за этого тоже. Он думал, что знает ее. В одном она точно права: таких лохов еще поискать!

– Ну а третья причина какая? – спросил он. Голос каким-то чудом прозвучал ровно.

– Никто в таких случаях не верит парням, – слабо улыбнулась Люда. – Попробуй поставить слова жертвы под сомнение – и тебя просто уничтожат. Требовать доказательства преступно. Я ведь такая девочка-тростинка, а ты такой огромный… Конечно, ты мог это сделать. Значит, ты это сделал.

– Но все было не так!

– А будет именно так, Костик. Смирись. Какое бы решение ты ни принял, ты уже проиграл нам.