Текст книги "Последний день осени"

11. Мир меняется

Когда Валера хотел отличиться и героически всех победить, он становился более настойчивым, чем лесной слепень. Нужно отметить, что желание это пробуждалось в нем исключительно при гарантии, что сам Валера не пострадает, не будет унижен и не окажется в опасности. Вот тогда он готов был действовать, снисходительно поучая всех, кто под руку попадется.

Теперь таким трамплином для подвигов представлялась ему история с машиной, чуть не сбившей Женю. Того, что Женя написала заявление в полицию, ему показалось недостаточно.

– Ну кого там полиция когда искала? – посмеивался он. – Да они только тем и занимаются, что придумывают отписки от таких заявлений, как твое! Ты вообще уверена, что тебя пытались сбить? Может, просто вильнули резко в сторону, а ты испугалась?

– Это первый вариант, да? Что, если надо мной ворона пролетает, я от ужаса теряю сознание на сорок пять минут?

– Мне кажется, ты злишься… Но это же логичный вопрос!

– Логично усомниться в моей адекватности? – удивилась Женя.

– Тебе могло показаться. Машины ведь не наезжают на людей просто так!

– Этот джип бодро проехался не просто по тротуару, а по тому месту, где я стояла. Там и осталась бы, кстати, если бы Сергей не успел меня оттащить.

Она ничего не скрывала от Валеры, смысла не видела. Ей казалось, что он поймет. Но тот при каждом упоминании Сергея забывал обо всем остальном, поджимая губы так сильно, что казалось, они вот-вот до горла дотянутся.

– Это наша версия номер один! – объявил Валера.

– Не поняла… Какая версия?

– Что все это затеял твой новый знакомый. Он какой-нибудь мажор или попросту псих, которому ты приглянулась. Но такие не подходят с вопросом про зятя для мамы, это для них банально. Поэтому он попросил кого-то из своих дружков напугать тебя, чтобы он красиво тебя спас!

– Что… Как… Ладно, сдаюсь! – Женя показательно подняла вверх обе руки. – Тут возникает так много вопросов, что я от них просто лопну. Поэтому примем эту бредовую версию по умолчанию. Меня больше интересует вторая, если она у тебя будет.

– Будет, но сначала разберемся с первой. Тебе нельзя больше видеться с этим Сергеем! Вдруг он псих?

– А если не псих?

– Все равно не нужно, – рассудил Валера. – Он же тебе свой телефон оставил? Удали! А если он будет тебе звонить, не отвечай.

– Все указания раздал? А теперь переходи ко второй версии – или тебе пора.

Они не планировали встречаться, Валера сам заскочил к ней на обед. Он просто появился на пороге, не интересуясь, готова ли она его принять. Женя даже подумывала совсем не гостеприимно выставить его вон, но в последний момент отказалась от этой идеи. Валера наверняка решил бы, что у нее Сергей припрятан на антресолях, только и всего.

Теперь Валера рассуждал о том, кто инсценировал нападение, за котлетой и картошкой. Только такой вариант столкновения с опасностью его и устраивал.

– Вторая версия тоже сводится к мажорам, – признал Валера. – Это какие-нибудь малолетки катаются на папином джипе и пугают тех, кого считают простолюдинами.

– Я тоже подумала о чем-то подобном – только без феодальных определений. Вот для этого я и написала заявление в полицию. Что еще я могу сделать?

– Ты – ничего, остальное сделаю я, – авторитетно заявил гость. – У меня еще остались кое-какие связи в полиции…

– Под связями в полиции ты подразумеваешь Степку, которого ты пьяным в багажнике возил?

– Это к нашей ситуации не относится! Просто я сделаю все, чтобы этих людей нашли и наказали. Но если выяснится, что ко всему причастен твой новый друг Сережа, я его защищать не буду!

Женя лишь снисходительно улыбнулась. По большому счету, Валере вообще не обязательно было начинать этот разговор. Если он действительно собирался задействовать какие-то связи, он мог просто все сделать, а потом объявить ей результат.

А вместо этого он решил подчеркнуть, какое одолжение он делает и как она, Женя, тоже в чем-то виновата. Он наверняка думал, что это сделает его одолжение ценнее. Женя же в такие моменты вспоминала, что Костя Валеру на дух не переносит, и начинала понимать почему.

Вмешиваться в его детективную деятельность Женя не собиралась, у нее были заботы поважнее. Что-то случилось на вечеринке после концерта, она почти не сомневалась в этом. Не зря у нее тогда было дурное предчувствие! Она ведь просила Костю не ехать, так его разве можно отговорить? По уровню упрямства он любого осла вогнал бы в комплексы.

Женя убеждала себя, что все хорошо, и поначалу казалось, что обошлось без проблем. После вечеринки Костя вернулся уставшим и спокойным. А вот через пару дней, когда снова начались репетиции, его будто подменили. Он замкнулся в себе, почти не разговаривал, а если сестра пыталась его расспросить, ссылался на загрузку везде – в школе, на конкурсе и даже по дороге из школы на конкурс.

Вот это было по-настоящему важно для Жени, куда важнее, чем непонятное покушение. Она пыталась объяснить это Валере, узнать его мнение, однако он счел проблемы какого-то малолетки недостойными своего могущества. Борьба с несостоявшимися убийцами чужими руками – совсем другое дело!

Поэтому после разговора каждый из них остался при своем. Валера отправился на охоту за столичными мажорами, а Женя… Женя искала новые способы разговорить шестнадцатилетнего подростка и не находила.

Дома, в замкнутом пространстве, тревога лишь нарастала. Новый разговор все равно не состоялся бы до завершения репетиции, заказов в этот день не было, и Женя решила просто пройтись, насладиться осенью, отвлечься от всего.

Это действительно помогло. Она заставила себя думать только о первых красных пятнах в зеленой листве, о том, как желтый цвет на фоне пасмурного неба сияет неоном. О вспышках осенних цветов и пряном запахе засыпающей природы. О мерцании розовых и белых лепестков герани на подоконниках городских квартир.

Ну а потом до Жени дошло, что она уже идет по знакомым улицам. Тем, которые ее сегодня вроде как не интересовали – и до которых она все равно дошла. Здесь она не так давно чуть не погибла… Может, все дело в этом? Валера прав, она просто прикрывается проблемами брата, а на самом деле все еще боится загадочного шального водителя?

Но нет, когда она дошла до того самого места, страха по-прежнему не было. Женя обнаружила, что ее куда больше интересуют окна ближайших кафе и ресторанов. Это тоже было глупо, наивно даже, но она искала там знакомое лицо. Он ведь явно бывает в этом районе, сам сказал… Она могла бы позвонить Сергею, он действительно оставил номер. Однако Женя понятия не имела, что сказать, и причин беспокоить его у нее вроде как не было. Ей только и оставалось, что надеяться на спасительную безобидность случайной встречи, которая дает повод для разговора сама по себе.

Впрочем, окончательно поддаваться этому странному порыву Женя не собиралась. Она медленно прогуливалась по улице, рассеянно собирая в букет самые яркие и крупные листья. Она не входила в залы ресторанов, только быстро и почти робко заглядывала в окна. Если Сергей устроился за каким-нибудь дальним столиком, как это было в прошлый раз, она прошла бы мимо, даже не заметив его. Возможно, так и было, Женя ни на что особо не надеялась.

А ей неожиданно повезло. Он сидел за общим длинным столом у окна кофейни, рассматривал что-то на экране ноутбука и не замечал прохожих. Он, должно быть, привык к тому, что многие на него косятся – с его седыми волосами и бледной кожей. Женя ускорила шаг, чтобы миновать окно, и, не оставляя себе времени на сомнения, вошла в теплый зал, заполненный ароматами кофе, ванили и шоколада.

Стоя в небольшой очереди, она прикидывала, хватит ли у нее артистизма изобразить удивление, якобы случайно заметив Сергея у окна. Но разыграть сценку ей так и не довелось: Сергей увидел ее первым.

– Евгения, вы? Надо же, часто стали встречаться!

– Да уж, мистика просто. Хотя я живу тут неподалеку, – бодро соврала Женя.

Валера все-таки был неправ насчет Сергея. Если бы тот преследовал Женю, он никак не оказался бы здесь первым. Значит, и с психами из автомобиля он не связан, этот вариант можно отметать.

– Присоединитесь? – спросил Сергей, указывая на высокий стул рядом с собой.

Женя кивнула, подходя ближе. Сергей закрыл ноутбук до того, как она успела разглядеть экран, и подал своей неожиданной собеседнице руку, помогая забраться на стул.

– Давно я не видел за этим занятием никого старше восьми лет. – Он кивнул на букет из разноцветных листьев.

– А зачем вы наблюдаете за восьмилетними детьми?

– Чтобы не наступить на них. Так зачем вам листья?

– Во-первых, это красиво, – усмехнулась Женя. – Во-вторых, успокаивает. Медитативное такое занятие, многими недооцененное.

– Есть повод для волнения? На вас снова напали? – насторожился Сергей. – Те, на машине?

– Нет, никто на меня не нападал. Просто с братом проблемы.

– Какие же?

– Вот в этом и подвох: я не знаю, – вздохнула Женя. – Костя не из тех, кто откровенничает. Просто я воспитываю его уже шесть лет и научилась замечать, когда он просто уставший, а когда его что-то беспокоит. С ним что-то плохое случилось, я уверена, и не понимаю, почему он мне не говорит! Хотя… он может. Я по-своему виновата перед ним, и он это уже не забудет. Он нормально со мной общается в обычных условиях, а вот когда речь заходит о настоящем доверии… Наверно, вспоминает мои косяки.

– Вы считаете себя виноватой? – Сергей удивленно приподнял брови. В этот момент Жене любопытно было увидеть его глаза, но они по-прежнему скрывались за зеркальными очками. – Серьезно? Насколько я понял, вы одна возитесь с ним шесть лет – даже при том, что он не родной брат вам, а усыновленный вашей матерью ребенок. Вы могли отказаться от него, но вместо этого предпочли отдать ему значительную часть своей жизни. И после такого вы считаете себя виноватой перед ним?

Она уже и забыла, как много рассказала ему при первой встрече… Точнее, даже не заметила этого, все получилось само собой, и Женя ни о чем не жалела.

Теперь рассказ можно было продолжить.

– Это все правда – но не единственная правда. Начиналось все не так гладко.

Женя до сих пор помнила тот день, он остался в памяти грубым шрамом – из тех уродливых рубцов, которые то и дело болят перед грозой. Шрамы души не так уж сильно отличаются от шрамов тела.

Тогда ведь тоже была осень… Женя поймала себя на мысли, что все плохое с ней почему-то случается осенью. За окном лил дождь, лекция была монотонной и скучной. Женя не вслушивалась в бубнеж преподавателя, она прикидывала, что приготовить на ужин – и нужен ли ей вообще ужин. Кажется, она начала толстеть. Дурацкая врожденная склонность к полноте.

От ленивых размышлений ее оторвал звонок мобильного телефона, бесцеремонно прервавший унылую лекцию. Жене потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, что это ее телефон трезвонит – именно сегодня она забыла отключить звук, как назло! Ей ведь никто никогда не звонил днем, вот она и расслабилась… Да еще и телефон этот проклятый затерялся где-то на дне рюкзака, и Женя никак не могла поймать его дрожащими от волнения руками. Ей, багровой от стыда, пришлось поспешно покинуть аудиторию под насмешливыми взглядами одногруппников и осуждающим – преподавателя.

Телефон между тем продолжал трезвонить, кому-то очень уж хотелось поговорить с Женей. Номер оказался незнакомый… Она пообещала себе, что, если кто-то ошибся, он сейчас узнает о себе много нового и не слишком приятного.

Однако ошибки не было. Когда она наконец ответила, тихий мужской голос спросил:

– Вы Евгения Рябинина?

– Да…

– Я звоню из-за вашей матери… Она умерла. Мне очень жаль.

Он говорил еще что-то – что-то важное, пожалуй. Объяснял, указывал причины. Подсказывал, что нужно делать. Женя не слушала, не могла просто. Мир вокруг нее кружился и расплывался. Голос застыл в горле, слова не подбирались, не придумывались. Нужно было обвинять незнакомца во лжи, в неудачной шутке, уточнять, серьезно ли он. А Женя почему-то не могла, она как будто знала… знала до того, как он сказал.

Хотя никаких предупреждений не было, как не было и полноценного предчувствия беды в этот день – его Женя придумала позже. Она знала, что мать болеет, но не представляла, насколько серьезно. Жене казалось, что все скоро закончится, обойдется, потому что… Ну, потому что это мама. Мамы не исчезают, они вечные, они справляются… Разве нет? Раньше всегда было да. Сегодня впервые оказалось нет.

Еще этим утром Женя была беззаботной студенткой, наконец дорвавшейся до самостоятельности. Теперь же она в один миг превратилась в ответственную взрослую, первым заданием которой стала организация похорон.

Ну и был еще брат… Как бы брат. Мальчик, с которым нужно было что-то делать.

Женя не хотела делать ничего. Она его не любила – и никогда не скрывала этого. Ей казалось, что этот маленький паршивец украл у нее детство, всю ту мамину любовь, которую Женя так долго ждала… А когда дождалась, пришлось делить на двоих. Он ведь даже не был ей братом! Просто каким-то приблудышем, которого мама однажды притащила в дом. Другие на улицах котят подбирают. Мама где-то нашла младенца.

Женя так и не простила ее за это, не до конца так точно. Сначала недовольство проявлялось шумными скандалами и бурным выяснением отношений. Но это ни к чему не привело, мальчик так и остался в доме, а мама утверждала, что обоих детей любит одинаково.

Однако и Женя не собиралась сдаваться, делая вид, что так и надо, что этот огрызок и правда ее братик. Едва дождавшись совершеннолетия, она уехала, начала жить отдельно. Она не прекратила общение с мамой, но полностью вычеркнула из своей жизни пацана. Мама, конечно же, была недовольна, но ничего не могла сделать. Каждая из них осталась при своем, и в моменты редких встреч между ними будто оставалась стеклянная стена.

Но даже так Женя была уверена, что все каким-то образом решится само собой. Или мама одумается, или пацан из дома свалит. Женя была не готова к тому, что однажды ей доведется увидеть свою мать мертвой… Оказалось, что мертвецы совсем не похожи на себя живых.

Последовали долгие мучительные дни принятия. На Женю одно за другим обрушивались новые правила игры, ну а пацан… Она понятия не имела, где он тогда был. Как позже оказалось, о нем заботились подруги матери. На похоронах он присутствовал, Женя просто была в таком шоке, что даже не обратила внимания на испуганного ребенка, следующего за ней немой тенью.

Потом жизнь кое-как уместилась в новую колею, страшную, но неизбежную. И вот тогда к Жене пришли те самые подруги матери и намекнули, что неплохо бы забрать братика. Потому что лимит их доброты почти исчерпан, мальчик не их забота. Да и половина наследства матери ему причитается – официально он ведь был сыном.

Женя ни от кого не скрывала, что собирается отказаться от него. Ей двадцать лет, у нее вся жизнь впереди. Ей не нужен десятилетний пацан, который якорем потянет ее на дно. Она попыталась заставить старших женщин сразу сдать его в детдом, но ей сказали, что система работает не так. Жене нужно было самой заняться этим, ребенок – это не взятый в аренду велосипед, который можно вернуть в любой момент.

Она была спокойна, когда шла на встречу с ним. А уже там, в квартире матери, из которой мелкий паршивец, по сути, выгнал законную наследницу, ее будто прорвало. Женя кричала, и плакала, и обвиняла его. Что это он во всем виноват. Что мама умерла из-за него – потому что кто-то же должен быть виноват! Когда есть виноватый, почему-то становится легче. Что Женя уж точно не возьмет его на воспитание, он ей никогда не нравился. Он – сирота, от которого отказались родители, они сразу поняли, какое он ничтожество. Он отправится в детский дом, хотя лучше бы послать его в зверинец, там ему самое место.

– Видишь, что я сделала? – криво усмехнулась Женя, беспомощно сжимая чашку с остывшим кофе. – Я выплеснула на него всю ненависть, которая была направлена не на него, а на меня. Это себя я винила в смерти мамы… Я же ее бросила! И столько нервов потрепала перед этим… Но тогда я ничего такого не понимала. Я не сдержалась… А он был вынужден все это выслушать. Ему ведь десять лет было! Такое запоминают на всю жизнь.

Женя понятия не имела, почему говорит это сейчас. Заходя в кофейню, она не собиралась откровенничать – напротив, хотелось отвлечься милой, ничего не значащей беседой и позабыть обо всем. А потом правда вырвалась на свободу, и остановить ее было не проще, чем убедить лавину замереть.

Это было отвратительное решение. Женя прекрасно понимала, что после таких признаний потеряет недавнего знакомого, симпатичного ей. Но иногда отвратительные решения остаются единственно возможными.

Сергей, к его чести, не спешил ни обвинять ее, ни уходить. Его лицо оставалось спокойным, а вот очки сейчас раздражали вдвойне. Вместо взгляда, в котором можно прочитать хоть какую-то реакцию, Женя получала зеркало, отражающее ее собственный испуг и слезы, блестевшие у нее на глазах.

– Но ведь в итоге он остался с тобой, – напомнил Сергей, когда она вынуждена была сделать паузу, дать себе передышку.

– Да… Он остался со мной. Это было решено в тот же день.

Отправляясь на встречу с младшим братом, Женя была уверена, что увидит его последний раз в жизни. Поэтому она и не сдерживалась в выражениях! Она собиралась отвезти его в детский дом, да так там и оставить. Она не сомневалась, что ее будут осуждать за это, однако ей проще было вытерпеть один день позора, чем дальше мучаться с ненужным ей пацаном.

Но это все в теории. А потом она, накричавшаяся, опустошенная, разбитая, посмотрела ему в глаза и увидела, что он тоже плачет. Ему страшно – куда страшнее, чем ей! Он тоже потерял все, его мир тоже рухнул, но при этом мальчишка еще и не мог позаботиться о себе. У него впереди оставалось восемь бесправных лет – почти вся его нынешняя жизнь! Единственный человек, который был способен его спасти, только что обвинил его в убийстве родной матери. Так, может, это правда? Он приносит только беды? Ему вообще нет места, нигде?

Когда до Жени в полной мере дошло, что она натворила, она просто обняла его. Сначала обняла, прижала к себе, позволяя расплакаться навзрыд у нее на плече. Потом только она сказала ему новую правду, пришедшую в этот миг. Не будет детского дома, и разлуки тоже не будет. Им обоим сейчас тяжело и страшно, но они справятся – как-нибудь и вопреки всему.

Женя отвернулась к окну, заставила себя смотреть только на машины, усыпанные мелкими опавшими листьями. Она сказала все, что могла. Настал черед Сергея – упрекать ее, критиковать, рассказывать, что так с детьми обращаться нельзя. Ну и что с того, что она сама была вчерашним ребенком? Вчерашним же! Она обязана была заменить мальчику мать, раз уж ей выпала такая доля.

Но Сергей не стал поливать ее несгибаемой книжной моралью. Он вообще ничего не сказал, а в следующую секунду Женя почувствовала, как он мягко опускает руку поверх ее руки. Это было настолько неожиданно, что заставило девушку снова посмотреть на него.

– Исключительно жест поддержки, если что, – сообщил он. – Просто у тебя такой вид, будто ты линчевания ожидаешь. Ничего, что я на «ты»?

– Да уже можно, пожалуй… А что до жестов, у меня парень есть.

Это не было правдой – не до конца так точно. Валера, пожалуй, и сам не смог бы сказать, есть он в ее жизни, нет или появляется по желанию. Но Жене не хотелось превращать болезненный разговор в банальное до пошлости соблазнение.

Сергей не смутился и руку не убрал.

– Приму к сведению. Но поговорить предлагаю не о нем, а о твоем брате. Мне кажется, ты переоцениваешь свою вину перед ним. Вы обсуждали то, что ты тогда сказала?

– Сотни раз, – вздохнула Женя. – И я перед ним извинялась.

– А он?

– Сказал, что все понимает и зла не держит.

– Ну и все.

– Какое там все? Ему было десять лет, когда это случилось. Он был подростком, когда якобы все простил и отпустил. Но это еще будет всплывать, однозначно…

– Что-нибудь всегда всплывает, – рассудил Сергей. – Я, конечно, не эксперт, но по жизни вижу, что детские травмы есть у каждого. Кто угодно при желании может наковырять обидок и рассказать, что его мама и папа сделали не так. Удобный способ оправдать собственные неудачи, не так ли?

– Но у Кости объективно тяжелая ситуация…

– А у тебя? Его хотя бы пожалела ты. А тебя кто-нибудь пожалел? Слушай, я не знаю всех подробностей того, что случилось у вас в семье, я просто вижу, что ты слишком строга к себе.

– Факты мне в этом помогают, – напомнила Женя.

– Это какие же?

– С Костей что-то происходит – и он мне об этом не говорит.

– Может, ему не хочется тебя тревожить. Если ты заботишься о нем, он может делать то же самое. Или тебе просто чудится, а парень вымотался на репетициях.

– И что ты предлагаешь? – спросила Женя, позабыв о том, что посторонний человек вообще не должен искать пути решения ее проблем.

Сергей, похоже, тоже об этом позабыл, потому что ответил он сразу и вполне уверенно:

– Ждать. Понаблюдай за ним еще пару дней, дай ему время влиться в репетиции, преодолеть волнение. Если угомонится – отлично. Если нет… вот тогда и насядешь на него. Уверен, за минувшие шесть лет ты придумала сто один способ вытянуть из него что угодно.

– Даже сто два. Вот только… Я очень надеюсь, что к этому моменту не станет слишком поздно.