Текст книги "Близкая Земля"

Глава 4

Рафаль никак не мог вспомнить, что же произошло в лаборатории. Это было очень плохо.

Он прибыл на станцию после очередной миссии. В этом не было ничего необычного, он после каждого задания осмотр проходил. Правда, устал он сильнее, чем ожидал, и ноющая головная боль никак не проходила. Рафаль рассказал об этом господину Фетъе – больше-то некому. Начальник научного отдела велел ему пройти какие-то тесты, направил в лабораторию. Там было не слишком удобное кресло, горел яркий бело-голубой свет, от которого голова болела еще сильнее… Мельтешили какие-то люди, и, кажется, Рафаль поссорился с кем-то из них… Но тут память обрывалась, он будто провалился в непроницаемую темноту, лишенную звуков.

Очнулся он уже в одной из спален, и все было в порядке… По крайней мере, ему стало лучше, да и общались с ним как обычно.

– Ты просто потерял сознание, – обыденно пояснил господин Фетъе. – Это мы виноваты. Пять миссий подряд без перерыва – слишком много даже для номера 1.

– Да, я… Наверно. Мне уже лучше. Те лаборанты… Я ведь никого не обидел? Кажется, я повысил голос!

– Переживут, мы здесь нежных и обидчивых не держим. С лаборантами все в порядке, не думай о них. Просто отдохни.

Он действительно отдохнул: пару дней провел на станции, потом неделю жил на Феронии. Великолепная природа и знакомые места успокаивали его. Рафаль видел, что после миссии Легиона планета вернулась к нормальной жизни, и это тоже было важно. Так что к работе он приступил уже с новыми силами, и все было бы замечательно, если бы не раздражающий отголосок тревоги, поселившийся где-то в душе.

Причин у этой тревоги не было, однако она по-прежнему не исчезала. Впрочем, Рафаль быстро привык к ней, научился игнорировать, и она больше не мешала.

У него теперь были дела поважнее, чем эти непонятные страхи. Он прекрасно понимал, насколько важна миссия на Марсе – и как много теперь зависит от Легиона. Он сосредоточил все силы только на этом, и отстраниться от провалов в памяти и прочих мелочей оказалось на удивление легко. Особенно при том, что работать ему предстояло с напарницей.

Когда Рафаль впервые услышал, что их объединяют в команды, он собирался отказаться. Зачем ему помощь? Он номер 1 – причем один из сильнейших за всю историю Легиона, это все признавали! Да и вообще, если Третьему дозволено диктовать какие-то там особые условия, чем он, Рафаль, хуже?

Но когда он узнал, кого назначили ему в напарницы, спорить мигом расхотелось. Лавиния понравилась ему еще на Феронии, это он должен был признать хотя бы самому себе. Он искренне переживал за нее, когда она пострадала, и был рад узнать, что она все-таки выжила. Она снова была удивительно красивой, она улыбалась так очаровательно… Если уж говорить совсем честно, Рафалю не нужна была ее поддержка на боевой миссии, номер 10 ничего не могла ему дать. Но от ее присутствия было хорошо и спокойно, Рафаль предпочел сосредоточиться на этом.

Легион поручил им заняться самым юным из пяти сенаторов. Звали это нечто Иво Брунон Фратчак, и он напоминал вареную свеклу куда больше, чем человека. Фратчак отличался странной фигурой: очень узкие плачи, тощая грудь, но при этом крупные бедра и заметный живот. Да и голова такая же – с узким лбом и массивными щеками. Несмотря на юный возраст, Фратчак заметно лысел, однако пытался скрыть это оставшимися редкими прядями, хотя мог бы просто использовать наращивание. На всех снимках он почему-то выглядел покрасневшим и потным, явно взволнованным.

Рафаль вообще не понимал, как такому созданию, очевидно слабому и трусливому, доверили управлять целой планетой. Этими сомнениями он поделился с Лавинией уже на челноке, а она отнеслась ко всему куда спокойней:

– От папки должность унаследовал.

– Разве так можно? – удивился Рафаль. – Сенаторов ведь выбирают!

– Ну да. Но выбирают кого надо.

Киприан Фратчак руководил Марсом много лет, причем руководил успешно. Он бы удерживал этот пост и дальше, но его планы сбила катастрофа: челнок, на котором он возвращался на Марс, рухнул при приземлении. Киприан выжил, однако все понимали, что восстановление отнимет не месяцы даже, годы. Марс не мог ждать так долго, и место в Совете Пяти занял Иво.

Впрочем, вероятнее всего, отец просто использовал его, чтобы передавать собственную волю. В том, что Киприан знал о восстании и все одобрил, Рафаль почти не сомневался.

Семейство Фратчак показалось ему не таким уж важным – калека и юный истерик, вряд ли способный на самостоятельные решения. Поэтому сначала номер 1 даже удивился такому назначению: с ними могла бы справиться и команда послабее, другие сенаторы внушали большие опасения! Но когда он увидел, где именно затаились эти двое, все стало на свои места.

Отец и сын Фратчак предпочли скрываться в толпе, они засели в столице Марса – Новом Константинополе. На Красной Планете не было закона, запрещающего политикам заниматься бизнесом, так что семейство много лет обогащалось без особого стеснения. Теперь им принадлежал грандиозный небоскреб в самом центре города, откуда их предстояло вытащить.

Рафаля это не смущало. Хоть небоскреб, хоть военная база, хоть космический корабль – без разницы. Когда перед номером 1 ставили цель, он просто достигал ее. Правда, его бесило то, что нужно тратить столько энергии на какую-то мелочь, действовать осторожно… Если Марс сам нарвался, почему бы просто не показать всем этим псевдо-мятежникам, кто есть кто?

– С тобой все в порядке? – осторожно спросила Лавиния.

Она явно уловила, как сильно он напряжен. Рафаль не пытался это скрыть, он и сам не заметил, когда мысли о миссии напитались гневом и раздражением. Странно так… Прежде этого не случалось, не так быстро. Он и сейчас не мог точно объяснить, почему злится. Вроде как в задании не было ничего личного, но ему на секунду показалось, что Фратчак устроил все это, чтобы оскорбить именно его…

Чувство долго не продержалось. Рафаль просто сосредоточил все внимание на своей спутнице, и гнев быстро угас. Лавиния смотрела на него с искренней тревогой, она беспокоилась – подошла ближе, мягко коснулась его руки… Рядом с ней его собственная тревога казалась чуть ли не детским капризом.

– Да, я… Все хорошо.

– Я понимаю, почему ты злишься, – улыбнулась Лавиния. – Меня тоже бесит то, что устроили на Марсе. Они ведь не могли быть уверены, что Легион решит действовать точечно и осторожно. Они подвергли риску такой чудесный город!

Город и правда был чудесный, с этим Рафаль не собирался спорить. Новый Константинополь изначально строили как единую композицию, а не дополняли отдельными домами и улицами, как старые города на Земле. Это позволило создать безупречный мегаполис: только белые здания, зеркальные стекла с голубоватым отливом, очень много зелени повсюду – на террасах, балконах, крышах и специальных платформах, парящих в воздухе. Благодаря этому столица казалась необыкновенно уютной, здесь очень легко было забыть, что большая часть Марса по-прежнему принадлежит пустыням.

Да и люди в Новом Константинополе селились в основном молодые, богатые и беззаботные. Они наверняка знали о восстании, которое устроил Совет Пяти. Но для них обычная жизнь не прекращалась, они будто не понимали, насколько все серьезно. Они обсуждали военный мятеж в кафе за покрытым пенкой кофе и прикидывали, сколько федеральных солдат уже убили, выбирая фильм для просмотра в кинотеатре.

– Мне всегда хотелось тут побывать, – признала Лавиния, тоже наблюдавшая за бело-зелеными улицами. – Только я не думала, что это произойдет при таких обстоятельствах… Знаешь, что? Давай закончим нашу миссию побыстрее и, пока остальные разбираются со своими, просто побудем здесь вдвоем!

Это вроде как невинное предложение, дружеское, совершенно нормальное… Но было во взгляде и голосе Лавинии нечто особенное, когда она произносила эти слова, обещание, понятное им обоим, от которого под кожей прокатывалась волна приятного жара… Рафалю потребовалось серьезное усилие, чтобы сосредоточиться на миссии.

– Сначала закончим, а потом решим, что делать дальше, – сказал он.

Пробраться в город незаметно было сложно. Ради этого войска даже устроили бой неподалеку от Марса – правда, в основном беспилотниками, но и это было рискованно сейчас. После таких усилий подставлять остальных, шатаясь по столице в форме легионеров, точно не стоило. Так что они заняли один из номеров марсианского отеля, никого ни о чем не предупреждая – вскрыть компьютерную систему было не так уж сложно. Там они переоделись и здание покинули уже в таких же нарядах, какие предпочитали местные.

Теперь, когда Лавиния шла рядом с ним в коротком белом платье, она казалась даже младше своих лет, и забыть о том, что это боевая миссия, становилось так легко… Его спутница, словно уловив настроение Рафаля, еще и взяла его за руку.

– Для маскировки, – с насмешливо серьезным видом объявила Лавиния. – Пусть думают, что мы просто влюбленная пара!

– Да уж… Пусть думают…

Рафалю теперь тоже хотелось поскорее закончить миссию, чтобы получить те самые свободные дни в Новом Константинополе, о которых говорила Лавиния. Он даже был уверен, что проблем с этим не возникнет – пока они не добрались до башни Фратчака и не увидели собравшуюся перед входом толпу.

– Это еще что такое? – пораженно прошептал Рафаль.

– Это идиоты, – мрачно ответила Лавиния. – Целое стадо непуганых идиотов.

Перед небоскребом проходил митинг – но не против восстания, а в его поддержку. Собрались здесь в основном молодые люди лет двадцати-двадцати пяти. Те, кто постарше, смотрели на них с укоризной и ускоряли шаг, чтобы побыстрее покинуть эту улицу. Но толпе не было до них дела. Рафаль чувствовал, что почти все собравшиеся здесь люди не трезвы – кто-то под действием наркотиков, кто-то по старинке пьян. Это еще больше разогревало их, заставляло орать погромче и поднимать плакаты повыше.

И плакаты эти, голографические, трехмерные, порой были совсем жуткими. Одни просто требовали оставить Марс в покое. На других были изображены окровавленные военные, убитые в первые часы восстания. Протестующие бодро обещали повторить это еще не раз, если к ним кто-то сунется.

Рафаль прекрасно знал, что у него уйдет минут двадцать на то, чтобы не оставить здесь ни одного живого человека. Злость снова разрасталась…

– Зачем они это делают? – напряженно спросил он. – Они же все дорого одеты, у них лучшая техника… Они были настолько несчастны?

– Солнце, ну ты иногда совсем ребенок! – рассмеялась Лавиния.

Злость, полыхавшая все сильнее, на миг распространилась и на нее, однако Рафаль быстро взял себя в руки. Лавиния ни в чем не виновата. Она на его стороне.

– И в чем же моя детская наивность?

– Да это просто толпа для красивой картинки! – пояснила номер 10. – Видишь, их всех снимают дроны, причем профессиональные операторские. Ну и толпа очень активная. Насколько я поняла по разговорам на улицах, абсолютное большинство марсиан против этой заварушки. Поэтому Совету Пяти срочно нужно создать иллюзию того, что их поддерживают и все хорошо. Тогда уже недовольные не рискнут возражать, потому что сразу начнутся обвинения в стиле «Как ты можешь быть против свободы Марса!». Примитивная манипуляция.

– Манипуляция, может, и примитивная, а проблемы нам доставит реальные…

Изначально Фратчак собрал эту толпу для демонстрации, тут Лавиния наверняка права. Но Рафаль не сомневался: если сейчас напасть на сенатора, тот без малейших угрызений совести позовет на помощь своих проплаченных сторонников. А они настолько обкуренные, что с готовностью устроят драку с ничем не примечательной молодой парой, про легионеров-то они ничего не знают…

И Рафаль был совсем не уверен, что сможет сдержаться. Последнее, что сейчас нужно флоту, – это площадь, заваленная трупами гражданских. Он старался не думать об этом, а не получалось. Теперь, когда он смотрел на митингующую толпу, перед глазами наслаивались друг на друга образы разорванных тел, обнаженных костей, бурлящих водоворотами потоков крови, исчезающих в решетке канализации…

– Пожалуй, не стоит их убивать, – растерянно произнес Рафаль.

– Что? – удивилась Лавиния. – Это еще откуда всплыло?

– Разве не ты предложила убрать их с пути?

– Да я вообще ничего не говорила!

Рафаль нахмурился, пытаясь понять, что происходит. Только что ему казалось, что Лавиния предложила уничтожить гражданских, чтобы не путались под ногами. Однако, когда номер 1 пытался вспомнить, как именно она это сказала, какие слова использовала, когда вообще такое было, в памяти ничего не находилось.

Лавиния смотрела на него настороженно, явно ожидая пояснений, а ему нечего было ей сказать. Поэтому он просто объявил:

– Нам нужен новый план!

* * *

Обычно Валентин Вернон не испытывал никакого восхищения перед боевыми судами. Телепат номер 1 старался избегать прямых столкновений, они казались ему слишком шумными и грязными. Да, порой война неизбежна. Но ее истинная красота – в продуманной стратегии, в мысли, побеждающей мысль, а не в ракетах, которые летят непонятно куда.

Однако даже для него Черная Армада стала исключением. Пока его челнок медленно и осторожно двигался среди замерших в пространстве боевых кораблей, Вернон был вынужден признать, что они удивительно красивы – хотя бы эстетически. Плавные линии, зеркальный блеск нового металла. Внутри так много живых солдат, что кажется, будто и металлические туши судов пульсируют жизнью. Завораживающая иллюзия…

Никто никогда это не обсуждал, но Вернон подозревал, что Черная Армада сейчас оснащена лучше, чем основная часть космического флота. Все новейшие разработки закупались сюда незамедлительно, старые корабли списывались быстро… И отправлялись не на свалку, а в резервы флота. Ирония.

Возможно, кому-то из генералов без способностей это не нравилось, но они благоразумно помалкивали. У привилегий Черной Армады были вполне объективные причины. Флот проявлял себя по-разному: иногда отступал, чаще выигрывал, нес потери… А Черная Армада побеждала всегда, ее привлекали, когда права на ошибку попросту не было.

У такого удивительного успеха было три причины.

Первой из них стал личный состав. Здесь обычные люди работали бок о бок с обладателями специальных способностей – и работали очень хорошо. Они обучались вместе, привыкали друг к другу, это было настоящее братство, о котором не забывали даже после увольнения.

Второй причиной стали как раз корабли, не подводившие никогда. Вернон даже не помнил, сколько их сейчас. Мог бы выудить эту информацию из памяти любого солдата, но не стал. Зачем? Ему достаточно было видеть, что в их окружении даже Итойя казалась маленькой и жалкой.

Ну а третьей причиной, самой главной, стал адмирал, управлявший Черной Армадой. Собственно, и первые две причины были его заслугой. Этот человек считался одним из лучших стратегов флота, и он же был могущественным телекинетиком, стоящим вне общей иерархии. Вернон подозревал, что при необходимости получить номер адмирал легко мог претендовать на лидерство.

Солдаты своего руководителя не просто уважали, они его чуть ли не боготворили. Они были верны ему – и готовы пойти ради него даже на смерть, Вернон видел это в их разуме. Многих такая фанатичность наверняка удивляла, но телепат понимал, для чего она нужна. Верой в своего командира солдаты спасались от страха. Они приучали себя к мысли, что адмирал может многое, если кто и проведет их среди смертельных угроз, то только он. А если им придется погибнуть, это точно не будет напрасным… Адмирал это ценил. Он уже много лет жил одним лишь флотом, Вернон даже сомневался, что у него остался дом на любой из планет – или родные люди. По крайней мере, раньше было именно так.

Но даже Черная Армада была далеко не всесильна. Вот и возле Итойи она зависла не просто так: первая атака не удалась, флоту пришлось отступить.

Выяснилось, что итальтика не просто захватили контроль над Кольцом. Они серьезно переделали всю систему, явно не без помощи марсиан. Теперь спутники глушили любую технику на значительном расстоянии от Кольца и могли отразить любой тип атак – просто оттолкнуть, как они десятилетиями отталкивали Огненные Волны.

Несложно догадаться, что изначально адмирал планировал пойти простейшим путем: пробить брешь в Кольце, подобраться к планете, точечно ударить с орбиты, высадить дронов и десант… Но к Итойе его не подпустили, он взял паузу, и в этот момент его и перехватил Вернон.

Кого-то другого, может, и не пустили бы к лидеру Черной Армады. До Вернона доходили слухи, что адмирал даже представителям Общего Правительства давал под зад ногой, если очень хотелось. Но один из лучших стратегов не мог не знать, что с телепатом номер 1 такой трюк не сработает. Вернон просил разрешения на что-то исключительно из вежливости. Если ему отказывали, он корректировал мысли собеседника до тех пор, пока не получал согласие.

Так что адмирал согласился принять его сразу – вряд ли он боялся, просто они были знакомы слишком давно для отказов. Но войти, разумеется, было дозволено только ему. Тимандре пришлось остаться на корабле, да она и сама не рвалась лишний раз встречаться с адмиралом.

Сам адмирал большую часть времени предпочитал проводить на тяжелом атомном крейсере «Ренегат». Многие не догадывались, почему именно здесь… Вернон знал наверняка, но никогда не говорил об этом. Есть тайны, которыми даже не шантажируют – слишком уж это подло.

Солдаты проводили его до личных апартаментов адмирала – той части корабля, которая заменяла ему дом, потерянный на других планетах. Вернон понимал, что это не одолжение ему. Скорее всего, здесь адмирал и оставался бы: ему тут лучше думалось.

Они пересеклись в общей комнате. Голографический портрет на стене был отключен, но Вернон знал, что так будет. Этот портрет вообще не полагалось никому видеть, даже телепат, при всем своем любопытстве, узнал о нем случайно, но уже не мог забыть.

Адмирал встречал его в полном боевом доспехе – даже забрало шлема опущено. Тоже новейшая разработка, да еще и, вероятнее всего, увеличивающая радиус действия телекинетических способностей. Ну а главное, в шлемы таких доспехов встраивали защиту от телепатии, причем дорогую, лучшую… От этого становилось даже обидно.

– Ты действительно думаешь, что эта игрушка меня остановит? – поинтересовался Вернон, опуская приветствие.

– Тебя – нет, – ответил адмирал. Его голос всегда звучал негромко и ровно. Поговаривали, что даже во время самых отчаянных и кровавых битв он отдавал распоряжения именно так, но Вернон знал, что это ложь. – Думаю, ты уже научился обходить все виды защиты.

– Это не так сложно. Когда понимаешь принцип, модель не имеет такого уж большого значения. Так что можешь смело снять с головы кастрюлю.

– Я в шлеме не потому, что надеялся на защиту от тебя. Я просто не люблю, когда ты на меня пялишься. Так что меня все устраивает. А в мою голову ты не полезешь и так.

И это тоже было правдой – хотя бы отчасти. Несколько раз Вернон просматривал память адмирала, когда такое становилось совсем уж необходимым. Но в целом, лидер телепатов старался не злоупотреблять своими способностями при общении с теми, кого он по-настоящему уважал. Таких людей оставалось все меньше, и тем ценнее становился каждый из них.

– Ладно, сиди тут в образе гордого рыцаря, если тебе так удобней, – пожал плечами Вернон. – Я слышал, первая атака захлебнулась?

– Рад, что слух тебя не подводит.

– Что планируешь делать дальше?

– Предполагаю, что придется действовать жестче, – признал адмирал. – Первый план подразумевал максимальное сохранение Кольца. Но теперь есть вероятность, что мы будем вынуждены полностью уничтожить его.

Они оба понимали, что это омерзительный вариант. В резервах флота хранились спутники нужного типа – но в недостаточном количестве. Они не смогли бы быстро заменить Кольцо, а Тлалли вряд ли стала бы ждать. Итойе предстояло впервые за много лет сгореть в Огненных Волнах… и даже это стало бы не самой большой ее проблемой.

Мятежники знают, что их меньшинство. Они наверняка считают, что будут истреблены, если Общее Правительство не примет их условия. Если Армада разрушит Кольцо, они начнут убивать заложников. Кого-то удастся спасти при быстром штурме, но… далеко не всех.

Адмирал тоже понимал все это, потому и медлил, подыскивая другие варианты. Однако Вернон ни на миг не сомневался: если не будет альтернатив, он пойдет на штурм. Он жертв не боится… он ничего уже не боится.

К счастью, альтернатива у Вернона как раз была.

– Тебе разве не сообщили, что на Итойе сейчас находится посланная мной команда? – поинтересовался телепат.

– Сообщили. Команда шпионов, которая никого не предупредила о восстании. Не думаю, что от них будет толк.

– Там были особые обстоятельства, которые тебя не касаются. Это действительно сильная команда, которую можно использовать.

– Для чего?

– Для поиска внутренних уязвимостей. Что итальтика умеют? Да только воевать друг с другом – преимущественно камнями и палками. Теперь от них требовалось проработать стратегию планетарного масштаба. Даже с учетом ресурсов Марса, они должны были в чем-то ошибиться. А они еще и начали все это дело в спешке. Уверен: если ты с помощью моей команды найдешь точки уязвимости, план получится куда лучше, чем вот это «прилететь и разгромить».

– Я подумаю над твоим предложением.

– Нет, не подумаешь, – поморщился Вернон. – Мне ни смотреть на тебя не нужно, ни в голову тебе лезть, чтобы сказать это уже сейчас. Работа с командой может идти только через меня: связь итальтика отключили, и единственный способ пообщаться с ними – телепатический контакт. А мне ты не доверяешь, да и команду не считаешь достаточно ценным ресурсом. Так?

– Возможно.

– Ну, не врешь – и на том спасибо… Но если ты просто проигнорируешь команду и пойдешь на прямую атаку, они могут погибнуть.

– Это зависит от их силы, не от меня.

– Мало какая сила способна защитить от орбитального удара по городу. Ты действительно пойдешь на принцип и лишишь спецкорпус великолепной команды просто потому, что я тебе не нравлюсь?

– Это не имеет никакого отношения к тебе. Я всего лишь выполняю задачу. Я бы удивился твоей заботе об этой команде, но мне уже сообщили, что там твоя дочь.

– Не называй ее так, – отмахнулся Вернон. – Я себя сразу старым чувствую. Это не моя дочь, это результат бридинг-программы с использованием моей ДНК. Это все, что тебе сообщили про Альду Мазарин?

Вопрос он задал просто для продолжения разговора, ответ был известен Вернону заранее – телепат уже проверил память всех, с кем беседовал адмирал. Лидер Черной Армады знал ровно столько, всю правду ему не сказали. Кто-то побоялся его реакции, кто-то не знал, можно ли вообще раскрывать ему такую информацию.

Вернон совершенно точно знал, что нельзя. Поэтому он и собирался все рассказать.

– Я должен учитывать что-то еще? – насторожился адмирал.

– Ты ее вообще видел, Мазарин эту?

– У меня нет времени разглядывать малолетних телепаток. У меня есть дела поважнее.

– Ну и зря. Очень рекомендую, увлекательнейшее зрелище.

Адмирал слишком хорошо знал Вернона, чтобы спорить. Он запустил личный компьютер, открыл базу данных спецкорпуса и ввел нужное имя. Компьютер мгновенно предоставил трехмерную фотографию – никакой секретности тут не было.

Снимок был сделан сразу после того, как Альда Мазарин закончила академию, для ее личного дела. На фото она смотрелась чуть ли не ребенком, на суде-то уже поприличней выглядела. Вернон не впервые отмечал, что она унаследовала его черты. Это мало что значило, но ему нравилось, вроде как сразу обозначало его право на этот ресурс.

Хотя те, кто видел Мазарин впервые, мгновенно обращали внимание не на эти черты, а на ее желтые глаза. Безобидную, но примечательную генетическую мутацию.

Адмирал, конечно, тоже все заметил. Он замер на месте, напряженный, потом протянул к изображению руку, словно забыв, что перед ним не живая девушка. Он боялся поверить, Вернон чувствовал. Чтобы получше рассмотреть снимок, адмирал наконец стянул шлем, небрежно отбросил в сторону. Желтые глаза теперь смотрели на желтые глаза.

– Это…

– Дочь Делии Этерион, – невозмутимо сообщил Вернон. – Она была вторым элементом бридинг-программы. Общий ребенок у меня и Делии – чувствуешь иронию?

– Ты лжешь… Это какой-то трюк… Этого не может быть!

– Не веришь мне – наведи справки сам, теперь, после суда, никакого секрета не осталось. Они действительно использовали Делию, чтобы создать эту девочку. А сама Делия уже мертва, это тебе точно известно – прости, не удержался, глянул в твою память одним глазком. Так что в следующий раз, когда будешь раздумывать над прямой атакой, ты заодно прикинь: готов ли ты сжечь в этом пламени свою единственную племянницу, последнее поколение семьи Этерион?

* * *

Сначала Стефан Северин подумывал о том, чтобы отправиться на эту миссию в одиночестве. Но потом он решил, что это принесет ненужный риск, который принимают обычно только герои. Номер 3 к героизму никогда не стремился. Ну в чем, по сути, высшее достижение любого героя? Убиться так, чтобы всплакнула вся Вселенная. А потом забыла – как и многих, многих других.

Такой участи Стефан не желал, боль терпеть умел, но не любил, так что подстраховку он себе все-таки обеспечил. Причем гораздо лучшую, чем Саломе Арамар – от этой тетки все равно не было бы толку. Саломе боялась всех, кто сильнее ее, а с тех пор, как Стефан немного поиграл с ее разумом, при появлении Третьего чуть ли не мертвой прикидывалась. Шуток кое-кто не понимает…

Поэтому Стефан запросил куда более полезного напарника. Правда, напарник этот мог отказаться, такой вариант номер 3 допускал. И все же Стефан делал ставку на то, что этому существу до чертиков скучно в четырех стенах, охота у него в крови, так что интерес к миссии оно проявит.

Ставка оправдалась. Нужный напарник дал согласие, а теперь шел позади Стефана и возмущенно сопел уже два часа.

– Хочешь мне что-то сказать – скажи сейчас, – посоветовал Стефан. – Потом будет не до того.

Их команде было проще всего добраться до Марса – им досталась пустыня. Все думали, что по жеребьевке, ну и Стефан, конечно, не собирался кричать, что влез в мысли администраторов Легиона. Такое не поощрялось.

Чтобы их не заметили раньше срока, челноку пришлось приземлиться на значительном расстоянии от военной базы, за пределами действия ее сканера. Для легионера это означало многочасовое путешествие пешком через холодную пустыню. Впрочем, Стефана это не угнетало. Такая нагрузка не могла его утомить, ему нравилось наблюдать за серебристыми барханами, и ему было о чем подумать.

Ну а главное, долгая дорога давала ему нужное время, чтобы наладить контакт с напарником. Стефан прекрасно чувствовал его неприязнь – и не боялся. Они не сработались бы, только если бы фьюз сразу же вцепился ему в горло. Все остальное номер 3 считал деловым общением.

Обращаться к нему Хайд не собирался, но теперь, когда Стефан сам начал разговор, отмалчиваться не стал.

«Ты мерзкий!» – категорично подумал фьюз.

– Ну да. А тебе какое дело?

Хайд, явно не ожидавший такого ответа, удивленно поднял уши.

«Разве люди не хотят быть… хорошими?»

– Хорошими обычно становятся не объективно, а для кого-то. Я для себя очень даже хороший. Ты здесь не для того, чтобы стать моим другом, и на твою верность я не претендую, я прекрасно знаю, что ты шпионишь на Седьмого. Не мое дело. Но, кстати, если учитывать, что ты вообще изначально паразит, стыривший чужое тело, мог бы и не морализаторствовать.

«Почему выбрал меня?» – подозрительно поинтересовался Хайд.

– А я был на суде девочки-телепатки и видел веселые картинки того, что ты сотворил с пиратами. Работу мастера я оценил, нечто подобное мне понадобится здесь. Ну а тебе просто нравится жрать людей. Видишь? Все в выигрыше.

«Ты уверен, что я не убегу?»

– А смысл? Зачем бежать, если здесь тебе позволяют делать все, что хочется? Да и потом, это на меня ты клыки скалишь, Седьмой и телепатка тебе нравятся. Сбежав, ты потеряешь возможность снова их увидеть. Привязанность – самый надежный поводок. Я как раз поэтому ее избегаю.

Фьюз не спешил с ним соглашаться, но чуть ускорил шаг и теперь двигался рядом со Стефаном, а не буравил ему спину возмущенным взглядом. Номер 3 на это ничего не сказал.

Он уже четко чувствовал собрание людей впереди, но двигаться предпочел левее. Стефан не хотел сразу же вламываться на базу, ему нужно было понаблюдать со стороны. На границе равнины как раз находились подходящие холмы, способные укрыть его, туда сканер вряд ли дотянется… А вот дальше будет сложнее.

Рядом с военной базой «Эллада» не было населенных пунктов. Слишком уж значимым этот объект оказался для марсианской обороны: здесь находился противоракетный комплекс, способный отражать даже орбитальные удары. Так что когда выяснилось, что кое-кто из Совета Пяти сбежал сюда, Стефан даже не удивился: вот оно. Как раз то, что нужно.

Он не ожидал, что фьюз поймет, Хайду на этой операции была отведена роль незатейливой машины по превращению врагов в фарш. Однако хищник проявил неожиданную проницательность.

«Ты спокоен. Знаешь, что нужно. Что для тебя эта охота?»

Это было любопытно… Хотя стоило ли удивляться? Стефан прекрасно знал, что в свое время Хайд поглотил мозг одного из умнейших людей во Вселенной.

– Я, понимаешь ли, охочусь не просто на заданную Легионом цель. Я охочусь на лидера всего этого балагана. А лидер как раз здесь.

«Пять лидеров… Нет?»

– Нет. Ты серьезно веришь, что сразу пять недоумков однажды утром решили, что вместо каши на кокосовом молоке они сегодня хотят восстание? Такие грандиозные события начинаются с идеи. Идея появилась в одной из пяти голов – и уже оттуда распространилась. У Совета Пяти определенно есть лидер, и я не думаю, что это тот сгусток соплей, за которым послали Первого.

«Почему тут? – Хайд указал мордой вперед, явно намекая на их направление. – Ты знаешь? Уверен?»

– Пока нет. Но я прикинул, где бы спрятался сам, если бы было нужно. Отдаленная военная база, где валяются тонны оружия и нет лишних людей, определенно подходит. Если там установлена какая-нибудь более совершенная охранная система, это будет лучшим подтверждением, что лидер внутри. Для этого мне и нужен ты.

«Бить лидера… Это хорошо. Это подходит».

Тут уже настал черед Стефана удивляться:

– Тебе не все равно, кого бить?

«Нет. Нравится бить с осознанием».

Похоже, Хайд действительно был доволен их разговором. Стефан мог бы продолжить, рассказать больше – например, поделиться предположением о том, что не сенатор из Совета Пяти это начал, он лишь стал проводником чужой идеи.