Текст книги "Астрологический суд"

Почувствовав урчание в животе, Оля сделала заказ.

– Сосиску и кофе черный, пожалуйста…

Подкрепившись, она отправилась гулять по парку. Через некоторое время достала телефон и набрала номер Валентины Михайловны:

«Вызываемый вами абонент сейчас недоступен. Пожалу…»

Неужели? – подумала Оля. – А как же подсчеты? Сергей же сказал, что поезд абсолютно безопасен! Неужели я что-то предвидела? Поезд исчез?

Телефон завибрировал.

– Але? – воскликнула Оля, не успев оправиться от оцепенения.

– Здравствуйте, с кем я говорю? – раздался голос Валентины Михайловны. – Вы мне звонили…

– Здравствуйте, Валентина Михайловна, – Оля вздохнула с облегчением. – Это Оля. Я хотела спросить, как доехали?

– Все хорошо, спасибо, – ответила женщина. – Я посмотрела расписание для тебя. Завтра поезд отправляется…

Глава 4
Инспекция ГРА

Николай Андреевич сидел в своем кабинете и просматривал отчеты.

– Молодцы! – периодически восклицал он. – Какие ответственные у меня работники! – без тени иронии добавлял он, вменяя своим подчиненным в заслуги то, что было их обязанностью.

Оставшись наедине, Николай Андреевич частенько нахваливал своих сотрудников, но вовсе не оттого, что считал возложенное на них слишком тяжелой ношей, а потому, что он ничего не загадывал наперед. Так что успешная развязка каждого дела радовала его, словно положительный результат был заранее предрешен.

Николай Андреевич нажал кнопку громкоговорителя. На той стороне шел диалог:

– Милочка, подскажи, как у Коли отчество? Вспомнить не могу, – говорила женщина.

– Андреевич, – ответила Маша.

– А да, точно… Совсем память сдает. А то звоню вечно, как к себе домой, неудобно уже. Спасибо… Не могли бы вы соединить меня с Николаем Андреевичем?

– Секундочку…

– Маш, я уже на связи, спасибо, – вступил Николай Андреевич. – Але?

– Коля! – завопила женщина. – Приезжай, пожалуйста, помощь нужна, приезжай!

– Что случилось?

– Коленька, не телефонный разговор. Приезжай! Очень срочно! Это ужасно, но только не беспокойся! Слышишь?

– Да, выезжаю.

– Сильно не переживай! – послышалось из трубки, уже удаленной от уха.

В приемной он наткнулся на заинтересованный взгляд Маши.

– Костя на моей машине уехал?

– Да, Николай Андреевич, вы же сказали, что никуда не собираетесь. Он будет только через полтора часа, – ответила Маша.

– Вызови мне такси.

– Хорошо, – кивнула секретарша, провожая взглядом уходящего начальника.

На лестничной клетке он встретился с Лешей, который стоял у окна и ел большой сочный чебурек.

– Здравствуйте, – выпалил Леша с набитым ртом.

Дно чебурека дало течь. Леша отряхнул жирный потек с рубашки и отпил сок из пробоины в тесте.

– И тебе не болеть. Приятного аппетита, – ответил начальник на ходу и жестом пригласил следовать за собой. – Как идут дела?

– Все хорошо – что говорят, делаю… – остаток чебурека был слишком большой, для того чтобы доесть его во время паузы между репликами, но слишком маленький, для того чтобы отложить до окончания беседы.

– Хорошо… Как с личной жизнью? Как девушка твоя?

– Все нормально. А вы откуда знаете? – вопрос Леша сопроводил неоднозначной улыбкой, не успев сообразить, стоит ли ему удивляться осведомленности Николая Андреевича на сей счет.

– А, пустяки! – Николай Андреевич улыбнулся, небольшие морщинки показались в уголках глаз.

– Пустяки… – пожал плечами Леша, откусив маленький кусочек чебурека и проглотив его.

– Ренат тебе книжечки дал?

– Да.

– Тяжело дается? – начальник подмигнул.

– Есть немного. Не хочу показаться тупицей…

– Да-а-а? – иронично протянул Николай Андреевич.

Кстати, такими немногословными комментариями он частенько награждал своих собеседников. Значение их понимали все, и почти все, кому случалось быть их адресатом, обижались.

Истинный смысл каждого комментария адресат осознавал лишь некоторое время спустя, и это приносило ему пользу, догадывался он об этом или нет.

– Не пойму, – продолжил Леша, – зачем мне художественную литературу читать?

– Это очень хороший вопрос… Правильный. Обязательно поговорим с тобой об этом. Сейчас я спешу, а потом – обязательно поговорим. Хорошо?

– Хорошо, – Леша насупился. – А пока буду засорять свой чердак…

– О-о-о, – протянул Николай Андреевич. – Вы противоречите себе, мистер Холмс… – У выхода начальник пожал Леше руку и чуть слышно добавил: – Ты только Ренату этот вопрос не задавай… Обидится…

– Вот еще! Кто в здравом уме на это решится: он же Поэт.

– Вот-вот… – начальник подмигнул.

У ворот Николая Андреевича ждала машина с шашечками.

– В Центр микрохирургии глаза, пожалуйста, – сказал он, усаживаясь на пассажирское сиденье.

Водитель еле заметно кивнул головой, поворачивая ключ в замке зажигания. Дорога прошла в молчании. Пассажир, по всей видимости, был занят своими мыслями, тактичному водителю оставалось погрузиться в свои.

Такси остановилось на автобусной остановке. Николай Андреевич протянул водителю несколько купюр и, поблагодарив его, вышел. Почтив вниманием охранника, знавшего его в лицо, он вошел в здание, расположенное слева от центрального корпуса.

Внутри около небольшого зеркала он сел на скамейку рядом с мальчиком, под чутким руководством мамы натягивавшим на туфли бахилы, и проделал ту же процедуру. Миновав вахтера, Николай Андреевич прошел по коридору и остановился у знакомой двери, на которой не оказалось обычной таблички.

– Вы что-то ищете? – поинтересовалась проходящая мимо медсестра, заметившая замешательство посетителя.

– Инспекцию ГРА, – ответил Николай Андреевич.

– Так они же перебрались. Вернитесь ко входу, там налево, первая дверь.

– Спасибо.

Нужная дверь была обозначена табличкой с надписью: «Глазная реанимационно-адаптационная инспекция». Николай Андреевич постучал три раза и проговорил:

– Это я.

Дверь открыла маленькая горбатая старушка. Редкие седые волосы до пояса, тощее тельце, четко очерченный носогубный треугольник, веки, прикрывающие пустые глазницы, – все это привычка сделала незаметным для Николая Андреевича, видевшего Викторию много раз.

– Наконец-то! – воскликнула она. – Заходи… Лимонад, ряженку?

– Нет, Виктория, спасибо, – ответил Николай Андреевич, перешагнув через порог кабинета.

Виктория по привычке поправила подол короткого врачебного халатика, легким движением руки захлопнула дверь и указала Николаю Андреевичу на кресло, стоявшее напротив плаката с привычным для частых гостей окулистов набором букв. Из соседней комнаты, отделенной зеленой занавеской, послышался шум. Оттуда вышли две старушки, похожие на Викторию, ее сестры. «Здравствуй, Коля», – почти одновременно проговорили они.

– Дина, Евгения, прекрасно выглядите, – любезнейшим тоном ответил Николай Андреевич.

– Что ты! – воскликнула одна из них, по-девичьи потупив взор. – Спасибо…

– Ну, – Виктория перешла к делу, – думаю, ты понимаешь, что произошло…

– Да уж, заметил. Опять потеряли?

– Угу…

– Каким образом? – спросил он со вздохом.

– Это Виктория! – выпалили Дина и Евгения.

– Ага, чуть что – сразу я! – обиделась старшая сестра. – Ведь это Женя его брала последняя. Да, Коля, я теперь вспомнила. Она взяла, крутила его, вертела… Ты, Женя, там как раз стояла, около подоконника. Помнишь, Дина?

– Да-да, – неожиданно для себя подтвердила Дина. – Припоминаю. Еще Палыч что-то про клубнику рассказывал. Ты, Женя, вертела наше сокровище в руках… А потом глаз внезапно исчез. И это после тебя…

– Какие умные, аж тошно, – раздраженно фыркнула Евгения. – Как это вы могли видеть, что я у подоконника, если в кабинете стоял шум, а глаз был у меня? Я взяла его на минуточку, а потом Дине отдала!

– Мне? Да как ты смеешь? Не смей наговаривать на сестру! Ты мне его не давала! – кричала Дина хриплым от ярости голосом.

– Юпитер, ты сердишься?! – выпалила Евгения с видимым облегчением и засияла в победоносной улыбке.

– Дамы! – негромко воззвал Николай Андреевич. – Хоть в чем-то вы согласны?

– Он потерялся! – воскликнули они.

– Хорошо. Я помогу вам.

Старушки успокоились и одновременно обратили сверкающие надеждой лица к Николаю Андреевичу.

– Но вы прекрасно понимаете, что для этого мне придется приостановить дела в фирме…

– Затянул песню, – шепнула Евгения на ухо Виктории.

– И это только начало, – тоже шепотом сказала Виктория.

– Решено! – серьезно объявила Дина. – Поскольку вещь эта нам очень дорога, а ты, Коля, занятой человек. Платить будем сполна: найдем и задержим любого человека.

– Одного?! Не, ищите свое «чудо техники» сами, – Николай Андреевич направился к выходу.

Причина такого скоропостижного поворота событий таилась вовсе не в столкновении интересов. Старушкам ничего не стоило согласиться на большую сумму (количество находок, о плате которыми шла речь, не имело для них никакого значения).

А Николаю Андреевичу ничего не стоило найти глаз, тем более что, пока они болтали, он уже понял: «чудо техники» где-то в кабинете. Дело было в принципе. И той, и другой стороне нравилось поторговаться: даже если сам торг невыгоден, в результате каждый чувствовал себя победителем, тогда как самый большой и неожиданный действительный выигрыш от сделки такого чувства им не давал.

– Коленька! – завопили старушки, перебивая друг друга. – Проси что угодно! – Гость не на шутку напугал их своим поведением.

– Пять, – надменно и коротко ответил он.

– Пять?! – воскликнула Виктория.

– Торговаться не стану! – заявил Николай Андреевич. – Тем более со столь прелестными дамами, – мягко добавил он. – Пять человек, или сидите без своего глаза! И точка.

– Согласны! – в один голос прошипели старушки.

– С подробным описанием мест, – прибавил Николай Андреевич.

– Все-таки торгуешься? – воскликнула Дина.

– У Адика научился, – объяснил Николай Андреевич, намекая на то, что может обойтись и без их помощи, обратившись к конкуренту, коим был для них Адик.

– Та! Тоже скажешь… Адик видит в настоящем, а мы знаем и делаем в любом времени. Не будь он таким гордым, сам бы обращался к нам гораздо чаще, – заметила Виктория.

– Ну, меня и видение в настоящем устроит.

– Сэкономив с нашей помощью время, ты сможешь отправить нескольких работников в отпуск!

– Ладно, пять путей – и ваш глаз будет возвращен! – подытожил Николай Андреевич.

– Заметано!

– Коля-я-я, – протянула Виктория, надув губки. – Но ты же, как обычно, нам обещаешь…

– Обижаешь! Обещаю – пользоваться им не буду…

Тем более что не умею, – добавил про себя Николай Андреевич.

– Но, смотрите же, и вы сдержите свое обещание!

– Мы когда-нибудь тебя обманывали?! – нахмурилась Дина.

– Николай Андреевич окинул взглядом кабинет.

– Думаю, его кто-то украл.

– Вот и мы так решили, – сказала Дина.

– Вчера Пал Палыч приходил на чаек, – добавила Евгения.

– Пал Палыч… Чаек… Значит, под бахусом были? – смекнул Николай Андреевич. Он стал расхаживать по кабинету, рассматривая каждую деталь.

– Да не то чтобы прям… Так, выпили чуток, – уточнила Дина.

– Чуток? Что же вы, от чутка-то, в пинг-понг глазом играть стали? А? – сдала сестер Виктория.

– Это мы-то?! Ах, ты… – воскликнула Дина, стукнув кулаком по столу. Стоящая на нем коробка с линзами зазвенела.

Дамы подняли шум, стали перекрикивать друг друга так, что ничего нельзя было разобрать. Слышны были только отдельные реплики:

– Это я-то у тебя Сережу увела?!

– Да его у тебя никогда и не было!

– Хватит орать на меня!

– Ты мне браслет бирюзовый не вернула!

– С каких это пор я у тебя его брала?

– Брала!

– Можешь забирать обратно! Давай, найди его. Ха-ха. Что, не видно тебе? Ха-ха.

– На себя посмотри…

– Бирюзовый?! Это же мой браслет был!..

Николай Андреевич тем временем внимательно рассмотрел стеклянную люстру и обнаружил, что на ней не хватает одной небольшой детали.

Так, сюда он и отлетел пинг-понговским мячиком, – Николай Андреевич проследил взглядом траекторию полета и остановился на коробочке со стеклянными глазами.

Он подошел к ней и заглянул. Среди искусственных лежало «чудо техники» – живой глаз. Николай надел резиновые перчатки, лежавшие рядом с коробочкой, и, достав, спрятал глаз в кулак.

– Дамы-дамы! Прекратите… – напомнил он старушкам о своем присутствии.

– Ой, Коленька! Прости, – залепетали они.

– Вернемся к нашим баранам: думаю, глаз увел Пал Палыч!

– И я.

– И я, – в один голос.

– Вот… Уже и в этом вы согласны! Но я не могу вот так просто наговаривать на человека. Надо все проверить… Ведь мог же и другой кто зайти…

Дамы погрузились в раздумье.

– Как там Мариночка? – перевел тему Николай Андреевич. – Операция прошла успешно?

– Да… Все удачно – без очков ей гораздо лучше, – сказала Дина.

– Ладно, пошел думать… Аналитикам надо информацию передать – они узнают, кто похитил ваше сокровище…

– Жизнь, Коленька, это наша жизнь… Удачи тебе!

– А, чуть не забыла! – воскликнула Виктория, легонько стукнув себя по лбу. Николай Андреевич остановился вполоборота. – Коль, ты уж, пожалуйста, постарайся побыстрее. У меня на седьмое число пациент назначен. Я-то и без глаза справлюсь – опыт все-таки. Но, боюсь, человек меня не поймет.

– Учту, – ответ Николай Андреевич сопроводил милостивой улыбкой.

Довольный сделкой, он вышел из кабинета. В коридоре перекинулся парой фраз со знакомым хирургом, а после покинул помещение. Глаз пульсировал в руке.

Николай Андреевич отдал бы его хозяйкам сразу, если бы ему не было известно о том, что сестры страдали одним распространенным недугом – они были уверены в том, что если специалисту легко дается хорошо знакомое ему дело, то это ничего ему не стоит. «Ну, это, Коленька, по старой дружбе», – сказали бы они, если бы узнали, как быстро Николай Андреевич нашел глаз. А того хуже – еще бы добавили: «Если бы у нас глаза были, мы бы тоже мигом его нашли».

Так что Николай Андреевич решил подержать некоторое время глаз в «Чайке». А потом отдать хозяйкам за обещанную ими плату.

Глава 5
Навязчивый незнакомец

 
Ночь, мороз, метель, сугробы…
Во дворе – дубовый гроб,
Трое выйдут из берлоги
Усмотреть последний троп.
 
 
На салазках по старинке
Повезут к чужим крестам,
Отпоют в морозной дымке —
В Путь проводят к праотцам.
 
 
И вернутся. Час за часом
В окна мутные смотря,
Понимать, что ждать – напрасно,
Глупо – смерть теперь моя.
 
 
Завтра утром – взгляд разумный.
Тесно, холодно в санях.
Ямщика оскал безумный.
В новый гроб коня запряг…
 
 
Кто кого? Со скрипом горьким
Будут рваться удила.
Возвращусь. Паду у койки:
Смерть ушла – а я жива…
 

Оля возвращалась домой ночью. От трамвайной остановки до подъезда – несколько темных кварталов. Она боялась, как бы быстрый неравномерный шаг и частая мелкая дрожь по всему телу не выдали ее. Небольшие компании молодых людей, кучкующихся у пивных ларьков и на детских площадках, пьяный мужик, ползущий по тротуару навстречу ей, наркоман, притаившийся за гаражом…

Все это Олю не пугало. Поводом для страха была темнота. Каждый раз, оказываясь в темноте, Оля вспоминала о своем одиночестве. Это и было по-настоящему тягостно для нее.

Она торопилась скрыться не от того, кто видит ее, а от того, что видит она. А люди, находящиеся в разном нравственном и физическом состоянии, были для нее атрибутами темноты, неспособными напугать, равно как и отвлечь.

Дом. Свет. Тепло. Мама вернется только завтра. Завтра вернется. Мама вернется. Мама. Мама так любит возвращаться в чистую квартиру… Наведу чистоту… Мама будет рада. Радость…

– Девушка! – отвлек ее от приятных мыслей мужской голос. Естественно, девушка пожелала собеседнику сейчас же провалиться сквозь землю.

– Что?! – препротивным голосом ответила Оля.

– Вы не хотите познакомиться? – говорящий вышел на свет. Молодой парень в красном спортивном костюме блеснул улыбкой. – Ты такая ниче… нормальная.

– Спасибо за комплимент, – нехотя бросила Оля и продолжила путь.

Мамочка, милая…

– Ну, так че? – парень не отставал. – Как тебя зовут?

Оля остановилась и посмотрела на незнакомца таким взглядом, от которого любой другой на его месте провалился бы сквозь землю. Но он не собирался никуда проваливаться и был бы рад, если бы Оля взглянула на него тем же страстным, живым, пылающим взглядом еще пару тысяч раз.

– Оля, – девушка взяла себя в руки. Во-первых, до дома оставалась пара сотен метров, во‑вторых, парень был безнадежно непосредственен. Оля снова зашагала. Кстати, самочувствие ее заметно улучшилось, от страха не осталось и следа.

– М-м-м. А меня Коля. Гы-гы. Почти тезки. А чем ты занимаешься?

– Домой иду.

– Чего так рано? Давай поговорим, стой…

– Знаешь, так даже интереснее – говорить на ходу.

– Ну. Может, ты и права. Просто так люди проходят мимо, не замечают друг друга, как будто ничего их не связывает.

– Да ну?

– Ты так не считаешь?

– Я считаю, – Оля приостановилась и снова почтила Колю взглядом, – что людей связывает только то, что и заставляет их держаться особняком. Еще вопросы есть? – девушка отвернулась и продолжила путь.

– Ну, во‑о-от! Так я и знал! – Коля нахмурился. – Ты думаешь, что я хочу затащить тебя в постель! Но я не такой. У меня богатый внутренний мир. А ты хочешь пройти мимо него. Давай нормально поговорим. Почему ты крутишь носом? Со мной что-то не так?

– Я тебя не обижала, ты сам обиделся… – Оля оправдывалась перед собой, а не перед парнем, но почему-то вслух.

– Нет, это ты меня обидела. Если бы не твои слова, я бы не обиделся. Испортила все настроение! Ну и пойду от тебя. Ты злая, – заключил Коля и остановился. – Я уже ухожу, – напомнил он, когда расстояние между ними удвоилось.

– Удачи! – Оля достала телефон и принялась что-то искать в записной книжке. Поднялся ветер. Очередной порыв пронес над Олей небольшую охапку листьев. Вдруг Оля почувствовала, как что-то прикоснулось к ее голове. Девушка осторожно повернулась.

– Листик! – перед ней стоял Коля с сухим дубовым листом в руке. – У тебя в волосах застрял.

– Делать тебе больше нечего.

– Мне вот интересно: а чем ты занимаешься? – Коля снова стал ее спутником.

– Учусь, – коротко ответила Оля.

– И я! Я – в нашем университете на психологии… Будущий психолог… Гы.

– Неужели? – такими короткими замечаниями Оля нередко сопровождала реплики некоторых из своих собеседников. По большей части такие замечания содержали насмешку и свидетельствовали о том, что ничего путного девушка от собеседника не ожидает услышать.

– Да, на четвертом курсе.

– Чьи же труды не дают покоя твоему ненасытному уму?

– Не понял…

– Психологов каких знаешь?

– А, это. Ну, Фрейда. М-м-м… Фрейд больше всех запомнился.

– Интересно. А я-то думала, что Фрейд – основатель теории психоанализа.

– Ха. Сразу видно, что у тебя нет психологического образования… психология и психоанализ – одно и то же, да будет тебе известно! – заключил он и поднял вверх указательный палец, который, по всей видимости, должен был поставить яркую точку в высказывании, смысл которого Оля будет открывать для себя еще очень долго, но до конца не откроет никогда.

– Понятно. А расскажи, мне всегда было интересно, какова основа теории Фрейда?

– Ты вроде девочка не глупая, а такие вопросы простые задаешь… Основа его концепции – сексуальные расстройства, – гордо заявил Коля, довольный тем, что при слове «сексуальные» он не возбудился и не засмеялся.

– Ничего себе… никогда бы не подумала! – воскликнула Оля.

Благо, господину Фрейду уже все равно…

– А я что-то слышала, – продолжала она, – про сознание и подсознание… «Я и Оно» – кажется, так называется его центральное произведение…

– Это в каком учебнике ты прочитала? У нас ниче такого не было… И вообще, нечестно, что мы постоянно говорим на мою тему. Ведь ты плохо в ней разбираешься, а я без пяти минут профессионал! Чем ты занимаешься? Ты же учишься, какой твой любимый предмет?

– Ты уверен, что хочешь об этом поговорить?

– Да, – без капли сомнения заявил Коля.

– Что ж, я очень люблю художественную литературу.

– О! Похоже, сегодня не твой день… – Коля щелкнул пальцами. – Потому что в литературе я тоже ас! – И он снова воздел победоносный указательный палец.

– О какой же книге мы будем беседовать?

– Горький. «На дне». Это моя любимая книга. А герой, знаешь, какой там самый лучший? Лука! Потому что такой хороший… Он всем помогает…

Тем временем собеседники уже подошли к Олиному дому. Но именно сейчас она поняла, что разговор только начался. По ее инициативе. Они устроились на лавочке. Минут через сорок по просьбе Оли Коля сбегал в магазин и купил жидкость для мытья посуды, очиститель стекол, губки и стиральный порошок.

Переступив через порог Олиной квартиры, Коля напялил фартук и взялся за уборку. Словно по велению какого-то неведомого инстинкта, парень выполнял сложные комбинации, не отдавая себе отчета в том, что он делает и почему. Оля пила чай.

– Спасибо, – сухо сказала Оля, когда квартира заблестела чуть ярче, чем требовалось для удовлетворения мамы.

– Нет, не благодари, если хочешь, я буду приходить к тебе часто и помогать чем смогу. Я теперь буду помогать людям. Но не словом, а делом. Могу завтра прибежать.

– Нет, это будет лишнее. Скоро сам поймешь, почему.

– А может…

– Что? Не стесняйся.

– Оставишь свой телефон?

– Нет, – как отрезала Оля. – Он мне очень дорог, это мамин подарок! – и улыбнулась.

– Я имею в виду номер телефона…

– Да ты ж здесь рядом живешь – и так встретимся.

– Ну хорошо, пока… Пошел я. Спасибо тебе!

– Фартук забыл снять.

– А, да, – Коля развязал фартук и отдал Оле. Она помахала ему ручкой, пустила воздушный поцелуйчик и закрыла дверь.

Придурок, – подумала она. – Сам напросился. Теперь ему не захочется на каждом углу кричать о том, что он психолог. Это ж надо было так легко повестись на такую простенькую технику! Ничего. Впредь будет думать головой, а не тем местом, которым думает…

Отлично… Еще и поспать успею… За спинкой кресла сидела старуха… Она кашляла… Кресло приближалось и приближалось… Старуха чихнула и встала с кресла, пошла навстречу, с каждым шагом уменьшаясь на длину шага… Впритык… Ма-а-аленькая, как спичечная головка… Быстро спать!.. Один баран, два барана, три барана, четыре барана… восемь… ть… н… ва…

Утром Оля, не дождавшись возвращения мамы, отправилась на работу. Выйдя во двор, она увидела вчерашнего спутника, проходящего мимо. На секунду она встретилась с ним взглядом. Коля быстро отвел глаза в сторону, но Оле и секунды хватило, чтобы отчетливо запомнить, а точнее – вспомнить этот взгляд (когда-то она его уже видела). Взгляд человека обиженного, но не обидевшегося. Добродушие, простота… Прощение… Вдруг из одного из многочисленных ящиков памяти выпало яркое воспоминание: она сидит на скамейке в парке и горько плачет.

– Да вы смеетесь?! Еще скажите, что виноваты в том, что он обманул вас! – сквозь слезы говорит она. – В то время как он смакует подробности своей великой проделки, вы печетесь о его жалкой душонке? Да он даже не подозревает о том, что вы знали об этом с самого начала! Какая сволочь! Как можно думать только о себе! И все это так сойдет ему с рук?! Почему вы позволили ему? Он считает вас простачком! Скажите же хоть что-нибудь! Почему вы молчите?

– Я молчу потому, – отвечал Оле Николай Андреевич, – что хочу, чтобы, через несколько лет, когда жизненный опыт выстроит бетонную стену перед этими и другими твоими заключениями и когда ты окажешься на месте этого парня, ты отчетливо вспомнила свои слова, а не мой сухой комментарий… И, пожалуйста, вытри слезы – в оценке поступков нет места для романтизма.

Некоторое время обездвиженная стыдом, взволнованная воспоминаниями, Оля стояла как вкопанная на площадке во дворе своего дома.

Вчерашние свои действия она теперь видела совсем в ином свете. Оля не могла поверить: она сделала то, за что еще совсем недавно так яростно осуждала человека. На секунду ей даже показалось, что жизнь закончилась. Впрочем, оцепенение продолжалось недолго. Проходящая мимо женщина с огромными сумками в руках засмотрелась на происходящую неподалеку драку и столкнулась с Олей.

– Смотри, куда идешь! Совсем молодежь отупела! – воскликнула женщина, раздраженная, по всей видимости, не только препятствием на дороге.

Вопль заставил Олю прийти в себя. И уже совсем скоро все снова пошло своим чередом. Но еще долго она не могла забыть о том своем поступке – ей казалось, что о нем знает и помнит кто-то еще, кроме нее и Коли.