Текст книги "Павел Судоплатов"

Разведчик-нелегал

Для работы по украинским националистам, на которую нацеливал чекистов В. Р. Менжинский, необходимы были кадры. А. А. Слуцкий, занявший к тому времени пост начальника Иностранного отдела, предложил Судоплатову стать разведчиком-нелегалом и работать за рубежом по украинской линии.

«Сначала это показалось мне нереальным, – вспоминал Судоплатов, – поскольку опыта работы за границей у меня не было и я ничего не знал об условиях жизни на Западе. К тому же мои знания немецкого, который должен был мне понадобиться в Германии и Польше, где предстояло работать, равнялись нулю.

Однако чем больше я думал об этом предложении, тем более заманчивым оно мне представлялось. И я согласился. После чего сразу приступил к интенсивному изучению немецкого языка – занятия проходили на явочной квартире пять раз в неделю. Опытные инструкторы обучали меня также приемам рукопашного боя и владению оружием. Исключительно полезными для меня были встречи с заместителем начальника Иностранного отдела ОГПУ – НКВД Шпигельглазом. У него был большой опыт работы за границей в качестве нелегала – в Китае и Западной Европе. В начале 1930-х годов в Париже “крышей” ему служил рыбный магазин, специализировавшийся на продаже омаров, расположенный возле Монмартра.

После восьми месяцев обучения я был готов отправиться в свою первую зарубежную командировку в сопровождении Лебедя, “главного представителя” ОУН на Украине, а в действительности нашего тайного агента на протяжении многих лет».

К этому времени жена Судоплатова Эмма Карловна также была переведена в Иностранный отдел и прошла специальный курс подготовки. Ей предстояло под видом студентки из Женевы поддерживать связь мужа с Центром, периодически встречаясь с ним в европейских странах.

Так началась новая жизнь Павла Судоплатова – советского разведчика-нелегала. Перед ним была поставлена конкретная задача: под видом «племянника» Лебедя Павла Яценко сблизиться с представителями ОУН в европейских странах, пройти у них необходимую проверку и в конечном итоге попытаться войти в окружение Коновальца.

Следует отметить, что внедренный в ОУН агент ОГПУ Лебедь был старым другом Коновальца. В годы Первой мировой войны он вместе с ним воевал в качестве офицера австро-венгерской армии против России на Юго-Западном фронте. В 1915–1918 годах находился в лагере для военнопленных под Царицыном. В Гражданскую войну стал заместителем Коновальца и командовал пехотной дивизией, сражавшейся против частей Красной армии на Украине. После бегства Коновальца в Польшу Лебедь был направлен им на Украину для организации подпольной сети ОУН. Там он был арестован, а затем завербован органами ОГПУ. Выбор перед ним был простой: или работать на ОГПУ, или умереть. Однако необходимо подчеркнуть, что он сотрудничал с советскими органами государственной безопасности исключительно добросовестно, неоднократно выезжал с конкретными заданиями ОГПУ за границу и, видимо, никогда не помышлял о побеге.

Вскоре Судоплатов прибыл вместе с Лебедем в Финляндию. Лебедь передал своего «племянника» на попечение главному представителю ОУН в этой стране Кондрату Полуведько и сразу же возвратился в Харьков через Москву.

В Хельсинки Судоплатов-Яценко провел два месяца. Все это время представитель Коновальца внимательно изучал молодого националиста, ведя с ним многочисленные беседы. Перед представителем ОУН была поставлена конкретная задача: прощупать «племянника» на возможную подставу и сделать вывод о его лояльности.

Здесь следует отметить, что Полуведько, в свою очередь, работал на советскую разведку, однако не был посвящен в истинные цели приезда в Хельсинки Судоплатова-Яценко. Но и Судоплатов не знал, что Полуведько является агентом НКВД. Разведчик так здорово и правдоподобно играл роль убежденного и «упертого» националиста, что Полуведько проникся к нему яростной антипатией и даже подумывал о его ликвидации. «Заведу его в темное место да и тяпну по башке кирпичом», – предлагал он на встрече с советским резидентом в Финляндии Борисом Рыбкиным.

Агенту было категорически запрещено предпринимать какие-либо несанкционированные действия против молодого националиста, но от этого его отношение к Судоплатову-Яценко не изменилось. К сожалению, эта неприязнь вылилась в лишение молодого человека карманных денег. «Родственнику» Лебедя Полуведько выделял всего десять финских марок в день на обед, из которых тот должен был еще каждый вечер платить за отопление и пользование газовой плитой. В итоге в Хельсинки, ожидая связных от Коновальца, Павел влачил полуголодное существование. Доходило до того, что на редких встречах резидент ИНО Борис Рыбкин и его заместитель и жена Зоя Рыбкина вынуждены были подкармливать его бутербродами и шоколадом.

Наблюдая, с какой жадностью молодой разведчик поглощает еду, Рыбкин вслух размышлял:

– Расшифровывать вас перед Полуведько не следует, так будет лучше для дела, поэтому придется потерпеть.

– Я готов, – отвечал с набитым ртом Судоплатов.

– Ну, вот и отлично, – соглашался Рыбкин, переглядываясь с женой.

«А перед моим уходом они всегда тщательно просматривали содержимое моих карманов, чтобы убедиться, что я не взял с собой никакой еды: ведь это могло провалить нашу “игру”», – рассказывал позже Судоплатов.

Наконец после двух месяцев ожидания в Хельсинки прибыли связные от Коновальца: Омелян Грибивский, представлявший ОУН в Праге, и Дмитрий Андриевский – представитель ОУН в Брюсселе. Вскоре вся компания, к которой присоединился и Кондрат Полуведько, отправилась пароходом в Стокгольм.

Пребывание в Стокгольме затянулось на неделю. Полуведько с Грибивским беспробудно пьянствовали, а Андриевский тщательно изучал Павла, подробно расспрашивая его о «дяде» и жизни на Украине. Убедившись, что Павел на самом деле тот, за кого себя выдает – «племянник» Лебедя, – Андриевский проникся к нему доверием и проинформировал об этом Берлин.

Итак, проверка в Стокгольме завершилась. Поставленная перед нелегалом Судоплатовым задача по внедрению в ряды борцов за «самостийную Украину» была успешно решена. Впереди разведчика ждала Германия и встреча с лидером ОУН Евгением Коновальцем.

Глава четвертая
Ликвидация Коновальца

Это не акт мести. Наша цель – обезглавить движение украинского фашизма накануне войны и заставить этих бандитов уничтожать друг друга в борьбе за власть.

Иосиф Сталин

Подготовка операции

В 1918 году после заключения Брестского мира германский кайзер создал «независимую Украину» под германским протекторатом. Было образовано правительство, которое возглавил до этого неизвестный русский кавалерийский генерал Павел Петрович Скоропадский. Генерал, не знавший ни слова по-украински, получил титул гетмана Украины.

На Украине шла Гражданская война, в которой перемешались Петлюра, Махно, красные, немцы, белые, зеленые, Котовский, Щорс, анархисты, французы, эсеры, Директория… Территорию страны делили между собой регулярные войска, партизанские отряды, бандитские шайки. Одной из них командовал Евгений Коновалец.

Евгений Михайлович Коновалец родился 14 июня 1891 года в селе Зашков Львовского уезда (в то время – Австро-Венгрия).

С малых лет он отличался страстной любовью ко всему украинскому, знал наизусть почти все стихи Тараса Шевченко, имена народных героев и гетманов, играл на домре и лучше всех в селе отплясывал гопак.

В 1909 году Евген (на украинский манер) окончил львовскую академическую гимназию и поступил на юридический факультет Львовского университета, активно участвовал в студенческих волнениях националистического толка.

В 1912 году Коновалец был избран секретарем львовского филиала общества «Просвита» («Просвещение») и регулярно публиковался в его ежемесячном бюллетене. В 1913 году был избран членом главного правления Украинского студенческого союза. В том же году он вступил в Украинскую национально-демократическую партию.

В начале Первой мировой войны Коновалец был мобилизован в австро-венгерскую армию в качестве офицера корпуса сечевых стрельцов[6]6
  Воинское формирование в составе армии Австро-Венгерской империи. Сформировано во время Первой мировой войны по национальному признаку из украинцев, проживавших на территории Австро-Венгрии и придерживавшихся украинофильских воззрений.


[Закрыть]. Воевал против России на Юго-Западном фронте в составе 19-го полка Краевой обороны Львова. По мнению Коновальца, «победа в войне германского и австро-венгерского оружия должна была принести Украине долгожданную свободу и независимость».

В мае 1915 года в ходе боев на горе Маковка в Карпатах Коновалец попал в русский плен и до сентября 1917 года содержался в лагерях для военнопленных в Черном Яре и в районе Царицына. После Февральской революции занимался активной националистической агитацией среди военнопленных-украинцев, а в сентябре 1917 года бежал из лагеря.

Обосновавшись на Украине, Коновалец приступил к формированию из бывших пленных галичан Галицийско-Буковинского отряда сечевых стрельцов и в январе 1918 года стал его командиром.

В январе – феврале 1918 года сечевые стрельцы сражались против большевиков под Киевом, а в марте при поддержке немецкой армии заняли город. В этот период Коновалец «прославился» кровавой расправой над рабочими завода «Арсенал».

Однако уже в конце апреля, после разгона немцами Центральной рады и прихода к власти гетмана Скоропадского, полк сечевых стрельцов Коновальца был расформирован. Впрочем, сам Коновалец, оставшись в Киеве, вскоре получил от Скоропадского разрешение на формирование нового отряда сечевых стрельцов с дислокацией в Белой Церкви.

Еврейские, политические и просто уголовные погромы стали методом «борьбы» Коновальца за самостийную Украину. Бывший председатель Директории В. К. Винниченко заявлял, что правительство будто бы даже боролось с ним. «Когда первый раз в Киеве был разгромлен профсоюз отрядом Коновальца, – вспоминал Винниченко, – я немедленно вызвал тех, кто производил погром… Но за первым погромом последовал второй, за ним третий…» У Коновальца на Украине появилась репутация бандита и насильника. Тем не менее в кругах ярых националистов его имя приобрело политический вес и все чаще упоминалось наряду с Петлюрой.

После того как отряд Коновальца, окруженный под Житомиром частями Красной армии, потерпел сокрушительное поражение и сдался, главарь бандитов принял амнистию, объявленную правительством Украины. Покидая страну, Коновалец прихватил с собой два чемодана с награбленным золотом, серебром и драгоценными камнями.

С лидером Национал-социалистической партии Германии Адольфом Гитлером Коновалец познакомился еще в 1922 году. Они неоднократно встречались и сразу почувствовали симпатию друг к другу. Оба вынашивали планы захвата Украины в будущей войне. По предложению Гитлера сторонники Коновальца проходили обучение в нацистской партийной школе в Лейпциге. Под руководством германской разведки Коновалец создал «Организацию украинских националистов» (ОУН), объединив «под одной крышей» «Украинскую военную организацию» (УВО), «Союз украинской национальной молодежи» и «Легию украинских националистов», в которую входил, в частности, «Союз украинских фашистов».

Эмиссары ОУН стали появляться всюду, где имелись значительные группы украинского населения – в СССР, Франции, Румынии, Чехословакии, Польше, Южной Америке, Канаде, США, – и создавали там ячейки организации. Одновременно оуновское руководство начало усиленно искать союзников по антисоветской деятельности в националистических движениях в разных странах, в первую очередь – в Литве и Германии

В Германии для членов ОУН были открыты особые школы, где слушатели основательно изучали технику разведки, диверсий и террора. Первая такая школа была создана германским военным министерством в Данциге в 1928 году. Преподавали в ней офицеры германской разведки.

В конце 1920-х – начале 1930-х годов члены ОУН, окончившие данцигскую школу, совершили ряд диверсионных и террористических актов в Польше. Особенно активизировались они после того, как во Львове был убит советский дипломат Майлов, а в Варшаве – польский министр Перацкий[7]7
  Бронислав Перацкий, бригадный генерал Войска польского, министр внутренних дел Польши, был убит боевиком ОУН 15 июня 1934 года по инициативе Бандеры без санкции высшего руководства организации. «Молодые» украинские националисты обвиняли Перацкого в угнетении украинцев в Галичине.


[Закрыть].

Как уже отмечалось, советская разведка с помощью внедренного в ОУН агента ОГПУ Лебедя начала операцию по подводу к Коновальцу разведчика-нелегала Павла Судоплатова.

Итак, в июне 1936 года Судоплатов-Яценко прибыл из Стокгольма в Берлин и был представлен Коновальцу. Рассказывая о их первой встрече, петербургский писатель Виктор Степаков отмечал: «Встреча с лидером ОУН состоялась на конспиративной квартире, расположенной в здании Музея этнографии. Павел внутренне готовил себя к ней, проигрывал различные варианты, но Коновалец спутал все карты. Он встретил Судоплатова с распростертыми объятиями и напыщенными словами.

– Рад, рад приветствовать на дружественной германской земле пана Яценко, племянника моего боевого соратника, ведущего борьбу за свободу неньки Украйны!

– Хай живе вильна Украйна! – с ходу подыграл “племянник”.

Коновалец был в восторге».

Разведчику удалось установить с лидером ОУН неплохие личные отношения. В сентябре 1936 года Павла на три месяца направили на учебу в нацистскую школу в Лейпциге. Во время учебы он имел возможность познакомиться с некоторыми представителями руководства ОУН. «В общении со своими коллегами по нацистской партийной школе, – рассказывал позже Судоплатов, – я держался абсолютно уверенно и независимо: ведь я представлял головную часть их подпольной организации на Украине, в то время как они являлись всего лишь эмигрантами, существовавшими на немецкие подачки. Я имел право накладывать вето на их предложения, поскольку выполнял инструкции своего “дяди”».

Между тем систематические встречи Павла с Коновальцем продолжались, их беседы раз за разом становились все серьезнее. Судоплатов выяснил планы Коновальца по подготовке административных органов для ряда областей Украины, которые предполагалось «освободить» в ближайшее время с помощью немцев. Также разведчику стало известно, что в распоряжении Коновальца уже имеются две бригады бойцов общей численностью около двух тысяч человек. Удалось узнать о подготовке оуновцами ряда террористических актов в европейских странах и о том, что эта подготовка финансируется разведкой и контрразведкой вермахта.

Со своей стороны Судоплатов пытался убедить Коновальца в том, что террористическая деятельность ОУН на Украине не имеет никаких шансов на успех, так как власти немедленно разгромят небольшие очаги сопротивления. Он настаивал, что надо держать все силы и подпольную сеть в резерве, пока не начнется война между Германией и Советским Союзом, и только в этом случае их использовать.

Кроме того, Судоплатов стал свидетелем начавшейся в ОУН борьбы за власть, которая шла между двумя главными группировками – «стариков» и «молодежи» – и в которую его пытались вовлечь. Первую группировку представляли Коновалец и его заместитель Мельник, а вторую возглавляли Бандера и Костарев. Как-то Павел даже стал свидетелем конфиденциального разговора между молодыми украинскими националистами – слушателями нацистской партийной школы и Костаревым. Последний утверждал, что Коновалец слишком стар, чтобы руководить организацией, и его следует использовать лишь в качестве декоративной фигуры. Разведчик рассказал об этом разговоре Коновальцу, чем значительно упрочил отношения с ним. А Костарев позже был уничтожен.

Однажды, когда Судоплатов гулял по Берлину с Коновальцем, их сфотографировал уличный фотограф, который тут же передал пленку Коновальцу, заплатившему за нее две марки. Разведчику стало ясно, что берлинское руководство ОУН хочет иметь его фотографию в своем досье, чтобы потом, когда понадобится, разыскать его. На протест Павла по данному поводу Коновалец отделался заявлением, что в этом нет ничего страшного и беспокоиться незачем.

«Позднее я убедился, что был прав, – констатировал в своих воспоминаниях Судоплатов. – В годы войны СМЕРШ захватил двух лазутчиков в Западной Украине. У одного из них была эта фотография. Когда его спросили, зачем она ему нужна, он ответил: “Я не имею понятия, кто этот человек, но мы получили приказ ликвидировать его, если обнаружим”».

Это был, пожалуй, единственный неприятный эпизод в работе разведчика, так как Коновалец с каждым днем относился к нему все лучше и доверял все больше. Их отношения постепенно перерастали в «дружеские».

Коновалец настолько привязался к Павлу, что даже предложил, чтобы он сопровождал его в инспекционной поездке в Париж и Вену, куда он собирался, чтобы проверить положение дел в украинских эмигрантских кругах, поддерживавших лидера ОУН. Поездку щедро оплачивали немцы. В Париже Коновалец и Судоплатов находились три недели.

В один из дней Павел встретился в Париже с курьером из Центра. Как было обговорено заранее, он должен был в кафе познакомиться с девушкой, которая и являлась курьером. Выйдя на условленное место встречи, разведчик увидел… собственную жену! Одетая по последней моде, она сидела за столиком кафе и медленно пила черный кофе. По легенде она была студенткой Женевского университета и проводила каникулы в Париже. Павел через Эмму передал в Центр важную информацию о положении дел в украинских эмиграционных кругах и той значительной поддержке, которую они получали от Германии. В тот же день Эмма выехала поездом в Берн, а оттуда – в Москву.

Во время пребывания в Париже Коновалец пригласил Павла посетить вместе с ним могилу Симона Петлюры, который после разгрома его войск частями Красной армии бежал в столицу Франции, где в 1926 году был убит. Позже Судоплатов рассказывал: «Коновалец боготворил этого человека, называя его “нашим знаменем и самым любимым вождем”. Он говорил, что память о Петлюре должна быть сохранена. Мне было приятно, что Коновалец берет меня с собой, но одна мысль не давала покоя: на могилу во время посещения положено класть цветы. Между тем мой кошелек был пуст, а напоминать о таких мелочах Коновальцу я не считал для себя возможным. Это было бы просто бестактно по отношению к человеку, занимавшему столь высокое положение, хотя, по существу, заботиться о цветах в данном случае надлежало ему, а не мне. Что делать? Всю дорогу до парижского кладбища Монпарнас меня продолжала терзать эта мысль.

Мы прошли через все кладбище и остановились перед скромным надгробием на могиле Петлюры. Коновалец перекрестился, я последовал его примеру. Некоторое время мы стояли молча, затем я вытащил из кармана носовой платок и завернул в него горсть земли с могилы.

– Что ты делаешь?! – воскликнул Коновалец.

– Эту землю с могилы Петлюры отвезу на Украину, – ответил я, – мы в его память посадим дерево и будем за ним ухаживать.

Коновалец был в восторге. Он обнял меня, поцеловал и горячо похвалил за прекрасную идею. В результате наша дружба и его доверие ко мне еще более укрепились».

От себя добавим, что это событие стало переломным моментом в отношениях Коновальца с Судоплатовым. Именно после посещения могилы Петлюры лидер украинских националистов окончательно решил, что после возвращения на родину Судоплатов станет там его представителем.

В период пребывания в Вене Судоплатов вновь встретился с курьером из Центра. На этот раз им был его куратор и наставник по работе в Москве, опытный разведчик Петр Зубов. Судоплатов подробно информировал Зубова о деятельности Коновальца и получил указания относительно своей дальнейшей работы.

Возвратившись из Вены в Берлин, Судоплатов принимал участие в «бесполезных», по его мнению, переговорах о возможном развертывании сил подполья на Украине в случае начала войны.

Тем временем «дядя» Лебедь через Финляндию прислал распоряжение о скорейшем возвращении Павла на Украину, поскольку появилась возможность оформить «племянника» радистом на советское судно, регулярно заходившее в иностранные порты. По мнению Лебедя, это дало бы Павлу возможность поддерживать постоянную связь между подпольем ОУН на Украине и националистическими организациями за рубежом. Коновальцу такая идея очень понравилась, и он согласился с возвращением Павла в Советский Союз.

Реализация операции

Выполнив первую часть задания, Судоплатов вернулся на родину. Успешная командировка в Западную Европу изменила его положение в разведке. В кабинете начальника внешней разведки А. А. Слуцкого, где Судоплатов докладывал о деталях своей деятельности в командировке, присутствовали начальник Особой группы при наркоме НКВД Серебрянский и сотрудник секретариата Сталина Васильев.

О результатах работы Судоплатова за границей было доложено И. В. Сталину, секретарю ЦК Коммунистической партии Украины С. В. Косиору и председателю ЦИК УССР Г. И. Петровскому.

В 1937 году Судоплатов был награжден орденом Красного Знамени, который вручил ему глава государства М. И. Калинин. Интересная деталь: вместе с Павлом Судоплатовым орден Красного Знамени в Кремле получил и возвратившийся из командировки выдающийся в дальнейшем советский разведчик-нелегал Василий Зарубин. Разведчики тогда встретились в первый раз. Позднее они сблизились, и их дружба продолжалась всю оставшуюся жизнь, хотя Зарубин был значительно старше Судоплатова.

Как нам представляется, здесь следует обратить внимание читателя еще на один интересный факт, характеризующий героя книги.

После вручения в Кремле наград тридцатилетнему Судоплатову и его старшему коллеге Зарубину начальник внешней разведки Абрам Слуцкий пригласил награжденных к себе домой на товарищеский ужин. В своих воспоминаниях Павел Судоплатов рассказал следующее: «Во время дружеского ужина на квартире Слуцкого мне пришлось выпить – второй раз в жизни – стопку водки. Впервые это случилось в Одессе, когда мне было пятнадцать лет. Хотя я и был физически здоровым человеком, врачи определили, что мне противопоказаны алкогольные напитки крепостью выше двенадцати градусов. Однако Слуцкий и Шпигельглаз приказали принять “норму” за боевой орден, и на следующий день я лежал пластом. Реакция организма была ужасной: нестерпимая головная боль и рвота».

Между тем оперативная игра советской внешней разведки с ОУН продолжалась. В 1937–1938 годах Судоплатов неоднократно выезжал на Запад в качестве курьера: он был оформлен радистом на торговое судно, капитан которого якобы «сочувствовал» националистам. Поступавшая от него информация относительно планов лидеров ОУН внимательно изучалась в Кремле.

А в личном деле разведчика появилась запись: «Обладает незаурядной выдержкой, в сложных ситуациях не теряется и принимает правильные решения».

В ноябре 1937 года, после празднования двадцатилетия Октябрьской революции, Павел Судоплатов вместе с Абрамом Слуцким был вызван к наркому внутренних дел Николаю Ежову. Беседа относительно предстоящих встреч Судоплатова с украинскими националистами продолжалась около получаса. Затем Ежов неожиданно предложил Судоплатову сопровождать его в Кремль. Когда машина въехала на территорию Кремля, Ежов объявил, что их примет лично товарищ Сталин. Позже Судоплатов подчеркивал, что «первая в его жизни встреча с вождем» произвела на него неизгладимое впечатление. Касаясь самой встречи, он отмечал: «Мне было тридцать, но я так и не научился сдерживать свои эмоции. Я был вне себя от радости и едва верил тому, что руководитель страны захотел встретиться с рядовым оперативным работником. После того как Сталин пожал мне руку, я никак не мог собраться, чтобы четко ответить на его вопросы. Улыбнувшись, Сталин заметил:

– Не волнуйтесь, молодой человек. Докладывайте основные факты. В нашем распоряжении только двадцать минут.

– Товарищ Сталин, – ответил я, – для рядового члена партии встреча с вами – величайшее событие в жизни. Я понимаю, что вызван сюда по делу. Через минуту я возьму себя в руки и смогу доложить основные факты вам и товарищу Ежову.

Сталин, кивнув, спросил меня об отношениях между политическими фигурами в украинском эмигрантском движении. Я вкратце описал бесплодные дискуссии между украинскими националистическими политиками по вопросу о том, кому из них какую предстоит сыграть роль в будущем правительстве. Реальную угрозу, однако, представлял Коновалец, поскольку он активно готовился к участию в войне против нас вместе с немцами. Слабость его позиции заключалась в постоянном давлении на него и возглавляемую им организацию со стороны польских властей, которые хотели направить украинское национальное движение в Галиции против Советской Украины.

– Ваши предложения? – спросил Сталин.

Ежов хранил молчание. Я тоже. Потом, собравшись с духом, я сказал, что сейчас не готов ответить.

– Тогда через неделю, – заметил Сталин, – представьте свои предложения.

Аудиенция окончилась. Он пожал нам руки, и мы вышли из кабинета».

После этой беседы по указанию Сталина был разработан план оперативных мероприятий по интенсивному внедрению в ОУН, прежде всего – на территории Германии. В частности, планировалось направить трех сотрудников украинского НКВД в качестве слушателей в нацистскую партийную школу. Вместе с ними предлагалось послать для подстраховки одного подлинного украинского националиста, желательно при этом не слишком сообразительного. Другая часть плана предусматривала проникновение в абвер через украинские националистические каналы. План был согласован с Первым секретарем ЦК КП(б)У Станиславом Косиором и председателем Всеукраинского ЦИК Григорием Петровским. Для этого Судоплатов специально выезжал в Киев. Оба украинских руководителя проявили большой интерес к разрабатываемой «двойной игре».

Когда план докладывался Сталину, присутствовавший в его кабинете Г. И. Петровский заметил, что на Украине Коновалец заочно приговорен к смертной казни за тягчайшие преступления против украинского народа: он отдал приказ и лично руководил казнью революционных рабочих киевского «Арсенала» в январе 1918 года.

Реакция Сталина последовала незамедлительно. Судоплатову было приказано лично ликвидировать Коновальца. «За все время беседы Ежов не проронил ни слова, – рассказывал позже Судоплатов. – Прощаясь, Сталин спросил меня, правильно ли я понимаю политическое значение поручаемого мне боевого задания.

– Да, – ответил я и заверил его, что отдам жизнь, если потребуется, для выполнения задания партии.

– Желаю успеха, – сказал Сталин, пожимая мне руку».

Получив приказ о ликвидации Коновальца, Слуцкий, Шпигельглаз и Судоплатов приступили к разработке операции, получившей кодовое наименование «Ставка».

Было рассмотрено несколько вариантов. В частности, предполагалось застрелить Коновальца в упор из пистолета. Но от этого варианта отказались. Затем предполагалось вручить Коновальцу «подарок» с вмонтированным в него взрывным устройством и часовым механизмом. Этот вариант показался наиболее приемлемым.

Замечательный инженер, сотрудник Отдела оперативно-технических средств НКВД Александр Тимашков изготовил взрывное устройство, помещенное в коробку шоколадных конфет, которые очень любил Коновалец. Стоило перевести коробку из вертикального положения в горизонтальное – включался часовой механизм, взрыв должен был произойти через полчаса, что давало возможность разведчику покинуть место встречи.

Руководитель операции Сергей Шпигельглаз, заместитель начальника внешней разведки, намекнул Судоплатову, что в случае провала операции и угрозы захвата противником он должен поступить как настоящий мужчина, то есть покончить жизнь самоубийством. Судоплатову вручили сезонный железнодорожный билет, действительный на всей территории Западной Европы, фальшивый чехословацкий паспорт, три тысячи американских долларов и посоветовали после «ухода» с места встречи с Коновальцем изменить внешний вид: купить в ближайшем магазине шляпу и плащ.

Судоплатов отбыл из Ленинграда в качестве радиста на грузовом судне «Шилка». Из Норвегии он позвонил Коновальцу и договорился о встрече в Роттердаме, в ресторане «Атланта». Ресторан был удобен тем, что находился всего в десяти минутах ходьбы от вокзала. Тимашков, сопровождавший Судоплатова в поездке, зарядил устройство, перед тем как Павел сошел на берег. Сам он остался на борту судна. Капитан получил указание: в случае если Судоплатов не вернется до четырех часов дня, отплыть без него.

Позже Александр Эрастович Тимашков стал начальником отдела оперативной техники НКВД. Именно он сконструировал магнитные мины, одной из которых в 1943 году был убит фашистский гауляйтер Белоруссии Вильгельм Кубе.

23 мая 1938 года в 11.5 °Cудоплатов и Коновалец встретились в ресторане «Атланта». Встреча «соратников» была непродолжительной. Судоплатов сказал, что обязан вернуться на судно, однако в пять часов вечера они смогут побеседовать «по-настоящему». Договорились о следующей встрече. Павел, достав из кармана «подарок с Украины», положил его перед Коновальцем и покинул ресторан, едва сдерживая желание поскорее убежать.

В первом же магазине он купил шляпу и светлый плащ, а при выходе из магазина услышал слабый хлопок, напоминающий звук лопнувшей шины, и увидел, как в сторону ресторана побежали люди. На ближайшем поезде он отправился в Париж.

На следующее утро на станции метро Судоплатов встретился с работником парижской резидентуры Иваном Агаянцем и передал ему текст телеграммы, которую следовало отправить в Москву: «Подарок вручен. Посылка сейчас в Париже, а шина автомобиля, в котором я путешествовал, лопнула, пока я ходил по магазинам». Агаянц, естественно, ничего не понял из этой абракадабры, да ему это и не требовалось. Но в Москве всё поняли правильно.

Около двух недель Судоплатов скрывался на явочной квартире в Париже, а затем по подложным польским документам отправился в Барселону. В Испании он оставался в течение трех недель как польский доброволец в составе руководимой НКВД интернациональной партизанской части при республиканской армии.

В Барселоне Судоплатов впервые встретился с Рамоном Меркадером дель Рио – молоденьким лейтенантом, только что возвратившимся после выполнения партизанского задания в тылу франкистов. Тогда Судоплатов и предположить не мог, что впоследствии Меркадер станет одной из центральных фигур чекистской операции «Утка», руководить которой предстояло ему.

В первые дни после ликвидации Коновальца Центр насторожило, что эмигрантские русские газеты, издаваемые в Европе, ничего не сообщили о событии в Роттердаме. Однако вскоре появились статьи о странном происшествии: украинский националистический лидер Коновалец, путешествовавший по чужому паспорту, погиб при взрыве на улице. Его личность оставалась не выясненной полицией до позднего вечера.

Позже разведкой было установлено, что, после того как Судоплатов покинул ресторан, Коновалец забрал коробку конфет и вышел на улицу, где и сработало взрывное устройство. Коновалец погиб на месте.

На следующий день после взрыва голландская полиция, узнавшая от сотрудников Коновальца о том, что он должен был встретиться со своим другом, радистом советского судна, провела проверку экипажей всех советских судов, находившихся в Роттердамском порту. Опознание проводилось по той самой фотографии Судоплатова, что сделал когда-то уличный фотограф в Берлине.