Текст книги "След во времени (сборник)"

Несколько иронические странички из дневника замзавлаба Н. В. Тралле

Я полагал, что ведение дневников свойственно барышням позапрошлого века, ну и, скажем, полярникам-исследователям. Но мне, движимому обстоятельствами, пришлось приобщиться к этому виду эпистолярного жанра (если не ошибаюсь в терминологии).

Я, Николай Владимирович Тралле, замзавлабораторией исследований свойств материалов, решил записать ряд своих соображений в связи с неоднозначной историей, которой исполнилось два года.

Начало координат повествования – момент жизни нашей лаборатории, связанный с необычным уходом в «творческий отпуск» завлаба Александра Ильича Павлова. Человек он весьма интересный во всех отношениях, а как ученый обладает поразительной интуицией в решении прикладных, сугубо технических задач и в поиске общих подходов исследований в, казалось бы, тупиковых ситуациях. В связи с появлением в нашей жизни «неизвестного собеседника» в какой-то степени изменились и темпы нашей деятельности, и решаемые задачи. Исчезновение же Павлова привнесло дополнительное напряжение в повседневность. Мне приходилось не только исполнять свои обязанности, но и играть роль завлаба, не умаляя реальной значимости «Ильича» и сохраняя свое лицо. Дозированные порции таинственного, происходящего в лаборатории, помогали мне. Итак, с упомянутого дня лаборатория начала наращивать свой имидж в международном научном сообществе (естественно, в нашей области). Ряд методических решений в материаловедении вызывал интерес и одобрение. Прогрессировало число приглашений на международные семинары, выставки, конференции по близкой нашему уму и сердцу тематике. Увеличился штат лаборатории на три должности категории: старший инженер – старший научный сотрудник.

Наши талантливые системные программисты Алексей 1 и Алексей 2 («в миру» А. Михайлов и А. Никифоров) попеременно участвовали в различных конференциях. Помимо ощущения своей повышенной значимости они принесли в нашу лабораторную среду несколько эпизодов из своих международных вояжей, причем странного свойства. Их рассказы были представлены в шутливой форме во время «локального торжества» в нерабочее, так сказать, время. В двух случаях они утверждали, что во время перерывов пленарных заседаний в холле видели среди участников нашего Павлова, причем улыбающегося. Попытки же приблизиться к нему результатов не давали. Он терялся в толпе. Отдельно, в подробностях, заслуживает внимания последний из эпизодов зарубежных странствий Алексея 2. Дело было в Хельсинки, где проходила международная конференция по проблемам моделирования и прогнозирования природных и техногенных катаклизмов. На одной из секций Алексей принимал поздравления по случаю весьма успешного выступления. К нему подошел с бэджиком участника высокий длинноволосый парень по фамилии Браун. Он объяснил, что работает в смежной области исследований, и вручил диск, попросив высказать суждение по сути методики, записанной на нем. Извинившись, он начал разговаривать по мобильному телефону на неизвестном языке и затерялся в очереди к «кофейным источникам» и бутербродам. Алексей попытался найти Брауна, поинтересовался в секретариате его координатами, но такая фамилия в списках участников и приглашенных не значилась. В дополнение к этому в день закрытия конференции, когда участники направлялись к выходу из зала, Алексей увидел в толпе завлаба. Он улыбнулся и махнул рукой. Попытка догнать его была безуспешной. Позднее Алексеи «три дня и три ночи», мрачно-таинственные, колдовали над диском. И вот появились первые соображения.

По мнению наших компьютерных асов, записанная на диске программа представляла собой компьютерную модель, которая позволяла поступающую на вход любую информацию (цифровые данные, тексты, видео и прочее) преобразовывать – определенным образом обрабатывать и формировать что-то наподобие набора процедур, рекомендаций для достижения сформулированных целей. Оставалось много неясных моментов в самой программе, и требовались математики и специалисты по компьютерному моделированию. Таковые были найдены и подключены к работе. Спустя неделю появились более-менее внятные очертания «дара ниоткуда». Не вдаваясь в детали, хотелось бы отметить наличие в программе блока (или субмодели), который работал по определению «стержневого» элемента в системах или в сложных ситуациях. Ну, например: убийство принца Фердинанда инициировало начало Первой мировой войны. Или: российские специалисты, найдя лишнее звено в химическом составе воды, помогли спасти озеро Балатон от губительных для него процессов. Подобные разномасштабные и разноплановые задачи могли бы рассматриваться как частные для имевшейся у нас модели. Использование сложной программы не представлялось возможным без привлечения дополнительных и весьма больших компьютерных мощностей. Мы могли бы только попытаться сформулировать задачу и «запустить» программу. На том и остановились.

Программа была запущена. Мы приготовились к ожиданию. Что будет дальше?

Стараясь сократить временные параметры моего повествования и описание событий, остановлюсь на основных моментах.

Расшифрованные послания от нашего невидимого «собеседника» поначалу удивили нас, хотя и дали пищу для размышлений. Эти послания представляли собой набор оценок, рекомендаций, иногда ретроспективного или гипотетического толка, касающихся глобальных проблем развития цивилизации на нашей планете. Так, излагалась «ошибочность» научно-технического прогресса в области двигателей внутреннего сгорания, газотурбинных установок и тому подобного для решения транспортных и энергетических проблем. Эта область деятельности была инициирована нефтяными и газовыми компаниями в начале прошлого века в ущерб развитию других источников энергии и транспортных систем. Ключевым направлением развития цивилизации называлось развитие генетических, биомолекулярных исследований и технологий, их прикладное применение для создания принципиально новых систем искусственного интеллекта, а также роботизации на основе неуглеродных биоформ (например, кремния). Постулировалось несбалансированное использование природных ресурсов и нанесение ущерба окружающей среде. Одновременно с этим тезисом в послании содержался своеобразный упрек в недостаточной продвинутости (более чем за 20 лет) в исследованиях по теории струн и практике применений ряда ее выводов. Отмечались и другие более очевидные проблемы в техническом прогрессе наших дней.

Характерным для послания было то, что отсутствовали оценки и критика каких-либо социальных и психологических проблем современности. Если кратко: отсутствовал хомо сапиенс со всеми своими особенностями.

Немного расстроенные отсутствием неординарных вестей от нашего «собеседника», мы поручили студентам подготовить научно-популярную статью на основе полученных материалов, выложить ее в интернет и опубликовать в профильном журнале.

Через пару недель наши компьютеры получили довольно значительный информационный массив, который после расшифровки превратился в описание какого-то технического устройства. Странным было отсутствие того, что обычно называют источником энергии. Практически, это был набор пластин из различных материалов небольшого формата, собранных под определенными углами на фиксированном расстоянии друг от друга. Начались поиски нужных материалов и заказы пластин. Возникли проблемы с приобретением минералов: ксенотима и эканита. Помогли «добрые заказчики» из наших постоянных клиентов. Пришлось соорудить прозрачную пирамиду высотой в три метра для монтажа пластин. Трудно решалась проблема крепления пластин с учетом высокой точности их размещения относительно друг друга, а какие ухищрения нам для этого потребовались…

Прошло четыре месяца, прежде чем поняли, что все сделано как требовалось.

Мы стояли перед нашей пирамидой и рассматривали сорок три пластины разных размеров, смонтированных под определенными углами на различной высоте. Вид несколько нелепый, но, помня наши старания, обозревали это сооружение с уважением к себе. Что дальше?.. Алексей 1 решительно вошел в пирамиду и сел на пол. Через минуту объем наполнился белым дымом, который быстро исчез. Алексея в пирамиде не было. Мы еще не успели прийти в себя, как получили электронное письмо. Оно было кратким: «Не волнуйтесь, все в порядке. Алексей». Коварную пирамиду накрыли запасной шторой от самого большого окна нашей лаборатории (вроде как подальше от греха). Потекли минуты, часы, дни ожидания новых сюрпризов или, по крайней мере, весточки. На третий день пришло интерактивное видео от завлаба и Алексея. Они сидели в небрежных свободных позах непонятно на чем. Между ними висел в воздухе многогранник небольшого размера. Александр Ильич попросил пока обойтись без объяснений, так как на это потребуется много времени, и оформить Алексею командировку на один месяц в Токио для научной работы по контракту с известной компьютерной фирмой. «Необходимые бумаги посланы на адрес лаборатории. Требуемые в таких случаях согласования и разрешения имеются. Вернемся через месяц вместе». Завлаб распорядился, чтобы нашли отчеты по исследованиям материалов с «докомпьютерных» времен и просмотрели их по схеме: материал – свойства – применение. «Присоедините результаты к наработкам за последние десять-пятнадцать лет. Работу поручите студентам». Потом коротко переговорили Алексеи по поводу только им понятных компьютерных дел.

После такого, с позволения сказать, диалога потекли дни под названием «будни». Правда, через две недели студенты-дипломники порадовали нас некоторыми интересными, как они выразились – «аналитическими наблюдениями». Ряд материалов (сплавы, композиты и т. д.), присылаемых в нашу лабораторию для тестирования, использовался в разных областях, причем, по разному набору свойств и параметров. Другие материалы, благодаря некоторым «ранее не замеченным» свойствам, могли бы существенно изменить (расширить) области применения. Полученный информационный массив позволял определить перспективные направления в материаловедении и обнаружить существенные упущения (или дефицит) в так называемом инновационном подходе к получению материалов с заданными свойствами. Было ли логичным в нашей ситуации стремление поделиться своими соображениями с «доброжелателем» (хотя на его стороне уже играли двое наших)? Но мы поступили именно так. Ответ, который нас немало удивил объемом, пришел через день.

Это были подробные рекомендации по совершенствованию характеристик и свойств материалов, а также по новым областям их применения. Причем предлагаемые технологические решения были неожиданными и, по мнению наших инженеров, весьма оригинальными. Что делать со свалившимся на нас «богатством», мы не сразу определились. Но будучи романтиками, реалистами и пессимистами одновременно, решили направлять рекомендации заказчикам испытаний на нашем стенде как результат анализа собственных экспериментов. Уже через пару недель к нам начали наведываться ученые мужи в рангах заместителей руководителей по науке и развитию чего-то из различных предприятий и организаций. Они пытались узнать, как нам удалось прийти к тому или иному результату, и не будем ли мы возражать, если кое-что из наших рекомендаций будет запатентовано (в соавторстве с нами, конечно). В общем, процесс в области научно-технического прогресса «пошел»… Коллеги из некоторых академических институтов, с которыми мы взаимодействовали на протяжении нескольких лет, стали чаще звонить и поздравлять с какими-то праздниками. Наши предложения вызывали уважение, а мы имели библиотеку новых идей лет на пять-десять.

Мы ждали возвращения наших коллег из «непонятного далека». И вот этот день настал. Прибыли «наши други» как обычно, через дверь. Были почему-то загорелые, в легких куртках (одинаковых, но разных цветов) с маленьким брендовым значком какой-то фирмы. Рукопожатия, возгласы и другие проявления искренней радости. Затем перешли к деловой части. Наш завлаб, Александр Ильич, как всегда «маленько» удивил нас, сообщив, что о своих приключениях будет докладывать дозированно и постепенно, так как для него самого не все ясно.

По словам Павлова, он был вовлечен в восстановление канала взаимодействия между нашим миром и некой цивилизацией. Контакт был реализован на основе промежуточного коммуникационного узла. То пространство, куда завлаб был приглашен, имело способность адаптироваться к визитеру, в зависимости от задач, потребностей и мотивации, в виде практически мгновенного предоставления технических средств, информации, продуктов, услуг, в основном в адекватных формах для хомо сапиенс. Интересным примером может служить создание бытовых условий. На начальном этапе потребность сидеть, отдыхать, есть и тому подобное реализовывалась как искривление окружающей субстанции в виде стульев, кровати, продуктов. Через пару дней все приобретало земные формы. За месяц были созданы аналоги компьютерных систем для подключения к «земному» интернету. Это позволило связываться с сетью лаборатории, хотя и в весьма ограниченном виде: ощущалось присутствие чего-то вроде цензуры. Спустя месяц появился доступ к любым информационным сетям нашей планеты, но лишь для получения информации. Далее чудеса множились. Неожиданно появился гость у нашего завлаба – генетик Браун Николай Иванович, высокий молодой человек, увлеченный идеей создания общей теории хранения и передачи генетической информации. Он охотно делился своими познаниями о «здешних» правилах и возможностях, которые приобрел за два с половиной года нахождения «в гостях». Но виртуозно обошел вопрос, как попал в сии места и как узнал о Павлове. Наряду с массой нужных вещей он научил завлаба пользоваться возможностью перемещения в любую точку земного шара на полтора часа с автовозвратом в исходный пункт. Так реализовывались участия в конференциях, а также посещения мест, малодоступных на нашей планете (например, островов Курило-Камчатской системы). Механизм этих чудес оставался загадкой. После некоторых процедур по идентификации цели (место, мероприятие, время, статус и т. д.) появлялось что-то вроде телефонной будки, войдя в которую, путешественник через мгновение оказывался в нужной точке. Случались, конечно, и ошибки. «Точность попадания» была «не очень». Оказалось, что города Москва, Одесса и другие имели своих «названных собратьев» на разных континентах, что и приводило к неверной «засылке», но с последующим исправлением.

Возможности в затворничестве изменяли и течение времени для Павлова. Увлеченность, как в юности, захлестнула и стимулировала потребность в творчестве. Рождались самые фантастические идеи. Сократился сон, но усталости не чувствовалось. За два месяца была написана обещанная коллегам докторская диссертация. Была создана установка, позволяющая проводить эксперименты по созданию материалов с заданными свойствами. Это было настолько удивительно, что терялись грани реальности и вымысла. Но это уже тема отдельного повествования.

Завершился год путешествия в неведомо куда. Павлову и нам осталось привести в «земной порядок» познанное и непознанное, мысли и чувства. На это ушло более месяца. Все сотрудники с вниманием и пониманием относились к делам и поручениям Александра Ильича, хотя смысл некоторых и выходил за рамки действующих стереотипов. Так, в лаборатории появились растения в горшках и кадках. Причем редкие. Например, воллемия, бовиэя, такка и другие. Где он их доставал – оставалось загадкой. Присутствие растений, безусловно, положительно влияло на общий антураж лаборатории и стало предметом паломничества наших соседей из оранжереи. Еще было предложено всем сотрудникам приходить на работу по вторникам в костюмах и галстуках. В установленное обеденное время в лаборатории ненавязчиво звучала музыка Густава Малера и других не очень популярных композиторов.

Создавалось впечатление, что мы работаем, думаем, отдыхаем, с одной стороны, так, будто ничего не случилось, с другой – в ожидании то ли перемен, то ли каких-то событий.

И, наконец, настали долгожданные дни, когда стали органично сочетаться наши будни, дары «ниоткуда» с исчезновением сотрудников лаборатории и их счастливыми возвращениями. Было бы кстати заметить, что многое (из произошедшего) было запротоколировано и руководству Президиума РАН представлен соответствующий отчет и получена оценка: «весьма похвально». Но до полной ясности, как оказалось, не так уж близко.

* * *

Я вернулся в свой обычный «модус операнди». Мне нравилась моя работа. Нравились наши заказчики, которые в основном были интересными людьми, стоящими «на земле», но не утратившими определенного романтизма и преданности своей профессии. Рядом с Ильиным я чувствовал себя комфортно, и не возникало по пыток «лидерства» или чего-то наподобие «карьерных соображений». Сюрпризы последних лет расширили наше миропонимание и приподняли над рутинностью будней, укрепили веру в силу научного поиска.

Размышления нестороннего

Другом семьи Павловых я был со студенческих времен. С Ильей Павловым учились на одном курсе. В зрелые годы и позднее соприкасались в профессиональной сфере, часто вместе отдыхали. С тех пор как мне в руки были переданы дневниковые записи Павлова и Тралле, я долго размышлял о целесообразности предания их гласности. Остановился на сокращенном варианте с некоторыми изменениями в фактографии, не искажающими сути.

Заведующий лабораторией исследований материалов Александр Ильич Павлов был среднего роста и старше среднего возраста. Но казался он выше и моложе благодаря гармоничным пропорциям тела и, как говорится, умению носить костюм. «Ильич», так за глаза шутливо-уважительно его называли сотрудники лаборатории. Он пользовался авторитетом у подчиненных и в ученом сообществе. Прежде всего, благодаря удивительной интуиции и умению быстро принимать решения в сложных ситуациях – и все это будто с легким налетом таинственности.

Родители Павлова были довольно успешными исследователями и работали в области, которую можно с определенным усилием назвать «структурная археология». Один из ее постулатов гласил: археологические объекты являются материально-структурными, а не динамическими системами, в соответствии с сущностной природой которых формируются и методы их исследования. Похоже, что Павловы всю свою научную деятельность ориентировали на опровержение этого, считавшегося классическим, постулата. Они проводили много времени в поездках, и не только в Союзе. Большинство их исследований так и не стали достоянием научной общественности. Были в основном известны как авторы (в соавторстве и индивидуально) информационно-аналитических и научно-популярных статей, очерков как высококвалифицированные эксперты, прекрасные рассказчики и интересные собеседники. Их же подлинно научные исследования были засекречены и выполнялись в рамках дважды грифованных проектов, за что Павловы награждались и премировались по отдельным спискам…

Павлов-младший рос на руках бабушки и двух теток по замысловатому графику, составленному родителями. Мальчик был спокоен, по-своему послушен и любознателен. Научившись читать в четыре года, он года два с половиной читал все, что попадалось под руку. Среди прочитанного были «Справочник по минералогии», «Книга о вкусной и здоровой пище», «Записки следователя», сказки. В первом классе интерес к чтению исчез, и мальчик с большим трудом усваивал школьную программу. Так продолжалось три года. Неожиданно для всех, кроме отца и матери, он стал отличником и участником олимпиад, несмотря на то, что сменил три школы, в девятом классе получил первый разряд по шахматам и окончил школу с золотой медалью. В университете Павлов учился хорошо, но без фанатизма, хотя преподаватели отмечали, что его ответы на вопросы были нестандартными, как бы с намеком на неоднозначность, то есть допускалась возможность и других решений. Этот подход остался на всю жизнь.

Теперь надо пролить свет на некоторые факты из жизни Павлова, которые можно назвать «встречи в кругу семьи». Их следует разделить на две категории. Первая, конфиденциальная, являла собой контакты только родителей с сыном. С детства общение проходило в различных местах: дома, в горах, в лодке на озере, на круизном лайнере и т. п. Ко второй категории следует отнести участие в семейных встречах третьих или даже четвертых лиц. Гости семьи были разные: от известных ученых до знаменитых художников, музыкантов и путешественников. Причем темы встреч первой категории для окружающих оставались тайной. В других случаях тематический приоритет бесед, безусловно, принадлежал области деятельности гостя. Так проходили детство и юность.

Родители Павлова ушли из нашего мира при довольно странных обстоятельствах. Случилось это во время экспедиции в одном из районов Приполярного Урала. Геологи нашли их сидящими в креслах посреди лагеря, а на чердаке старой избы, где остановились супруги, обнаружились два гроба необычной формы (два параллелепипеда), обитые холщовой тканью, и копии завещания в двух экземплярах с личными печатями, доставшимися от прадеда и прабабушки.

«Прожив удивительную жизнь в этом непростом мире и будучи в здравом уме, повелеваем потомкам по крови и тем, кто чтил, любил, уважал и т. д., поместить нас в заготовленных гробах на одну неделю в небольшую пещеру, где мы когда-то встретились. Место это находится в пятнадцати километрах строго на север от тригопункта № 3117, ориентир: высокая ель над пещерой. В случае непредвиденных обстоятельств жители рядом расположенного поселения староверов окажут любую помощь. Все движимое и недвижимое имущество, равно как и сбережения, оставляем нашему сыну Павлову Александру Ильичу и его лаборатории. Наше научное наследие передается под полную юрисдикцию и управление нашему сыну.

Оригинал завещания с подробными инструкциями хранится у юриста».

Далее шли подписи: нотариуса и нескольких местных жителей из общины староверов. Александр Ильич Павлов прибыл в тот же день, когда геологи обнаружили его родителей. Он прочел завещание, отвез тела родителей в указанное место и остался у староверов на три дня. Воля ушедших была выполнена в соответствии с завещанием.

Были информированы официальные органы. Через неделю на холме у подножия ели оказались два валуна с именами Павловых. В пещере же не обнаружилось никаких следов. Не верилось в возможность водрузить огромные камни на вершину без применения спецтехники. Расспросы местных жителей не прояснили ничего: кто, когда, как…

Печальные события остались в прошлом, прошло более пяти лет. Многие детали забылись. Павлов ежемесячно на два-три дня вылетал к памятным камням, иногда и на неделю, оформляя отпуск за свой счет. Месяц назад он пригласил сотрудников лаборатории для беседы, предупредив, что продлится она часа два с половиной. Павлов, немного волнуясь, приоткрыл частично завесу над тайной занятий его родителей.

Это можно было бы назвать изучением резонансного взаимодействия полей (электромагнитного, гравитационного, ядерного) в некотором ограниченном пространстве. Эффект точечного резонанса полей различной природы был открыт родителями Павлова по косвенным признакам. Набор параметров геологической структуры той или иной местности с использованием методик Павловых позволял определить аномальные точки. Предполагалось наличие некоего природного генератора, «запускающего» явление резонанса и все сопутствующие эффекты, действие которых распространялось на расстояние до километра от определенной точки поверхности. Павловы искали места расположения таких генераторов по известным только им признакам, определяли мощность устройства и создавали графики активизации. В России таких точек было обнаружено более сорока. Тайные механизмы генераторов срабатывали исключительно в присутствии супругов. Проводились комплексные испытания различных свойств материалов, работы приборов устройств, функционирование мелких биологических объектов. Многие эффекты действия генератора выходили за рамки самых смелых гипотез. Вот некоторые из них: образование неведомых доныне химических соединений, мгновенные перемещения в пространстве живых объектов и предметов, изменение свойств минералов, металлов и т. п. Отчеты по экспериментам Павловых где-то хранятся, но добраться до них невозможно. И надо полагать, что известное нам – лишь маленькая часть «чудес». В течение нескольких лет ученые добросовестно выполняли все задания в местах расположения генераторов. Однако у супругов накапливались сомнения и внутренние протесты в отношении большинства технических заданий, которые были ориентированы на явно немирное применение результатов экспериментов. Ученые стали строго селектировать тематику экспериментов. Под различными предлогами отклоняли возможность тех или иных испытаний в зоне действия генераторов. В связи с изменившейся ситуацией в стране, административное давление по программам, выполняемым под руководством Павловых, исчезло. Прекратилось и финансирование экспедиций. Ученые продолжали работать над результатами экспериментов, выступали с лекциями, участвовали в конференциях. Предпринимались попытки возобновить экспедиции, но без успеха. А потом и произошло это печальное событие на Приполярном Урале. В научных заметках супругов Павловых, приложенных к завещанию, оказались описания процедур, необходимых для работы и исследований в аномальных зонах. Пока необъяснимым оставалось, каким образом «подключается» генетический код экспериментатора, обеспечивающий возможность существовать и действовать в таких зонах. После прочтения записок Павловых стало более понятным, с чем сотрудники лаборатории столкнулись: «командировка в неведомое» завлаба и Алексея, активизация информационного канала с неизвестным адресатом и получение ценнейших сведений. Все это представляется как продолжение, скорее даже развитие открытий супругов Павловых.