Текст книги "След во времени (сборник)"

Эпилог

Сотрудникам лаборатории предстояло выработать концепцию применения во благо человечества того, чего они, волею судеб, стали обладателями. Не приходится сомневаться, что требуется и определенный маневр для представления миру рекомендаций по материаловедению, выработанных на основе даров из другой реальности. По их мнению, не все готовы принять с должным пониманием сочетание обыденного и привнесенного. Тот факт, что эти дневниковые записи стали известны, пусть будет еще одним шагом на пути в неведомое.

Полет

Это повествование является в определенной степени симбиозом фантазии, переживаний и других человеческих чувств, экскурсов в научные теории и эксперименты и того, что мы называем рок, судьба, то есть нечто постоянно вмешивающееся в нашу жизнь. Беседы в разных часовых поясах и на разных широтах с некоторыми прототипами участников реконструкции вероятных ситуаций способствовали попытке соединить разные миры и времена.

Жизни двух человеческих существ – героев событий чудесным образом (как это часто бывает) пересеклись. Но, по порядку. Молодая красивая студентка Гарвардского университета к удивлению преподавателей отдала предпочтение изучению моделирования стохастических систем, довольно сложной области прикладной математики. Выглядело это весьма странно: среди молодежи популярны были юриспруденция, лингвистика, история, экономика. Может, сказались гены родителей-математиков? Чета Мауэр плодотворно трудилась на математической ниве, и они считались заметными учеными и прекрасными преподавателями. Воспитанию дочери уделяли много внимания, но не ограничивали ее самостоятельность в суждениях и действиях. Девочка выросла веселой, остроумной, умела находиться в центре внимания и делала это с удовольствием. Хорошо играла в теннис, прекрасно плавала, стреляла из пистолета. Однако друзья замечали в голубых глазах затаенную глубокую печаль, несвойственную девушке ее возраста. Звали ее Хелен.

Итак, насколько возможно попытаемся взглянуть на наиболее важные факты жизни героини. Она добилась успехов не только в математике, но и выиграла грант по экономике. По завершении этого курса получила степень магистра, позднее – Ph.D по математике и вопреки ряду предложений от компаний и институтов устроилась на работу корреспондентом в крупный научный журнал. Она много путешествовала по университетам мира, участвовала в международных конференциях и даже экспедициях. Ее статьи пользовались успехом заслуженно. Нестандартный взгляд на суть научных событий привлекал внимание и читающей публики, и специалистов. С мнением Хелен считались, и со стороны научного сообщества отсутствовало настороженное отношение как к представительнице журналистской братии. Обширная корреспонденция и переписка по электронной почте требовали многочасового внимания. Было нечто и личное. Вот уже год, время от времени, она получала письма от адресата по имени Эйден. Его письма были доброжелательны, умны, корректные замечания о ее статьях – всегда по существу, и чувствовалось, что «собеседник» весьма осведомлен о ее жизни и делах. На просьбы Хелен рассказать о себе он отвечал короткими зарисовками о различных жизненных ситуациях – забавных, грустных, иногда очень смешных, но они не добавляли знания о нем самом, так как в них не было привязки ни ко времени, ни к месту происходившего. В ответ на желание девушки получить его фотографию прибыло фото мальчишки лет десяти, стоящего на берегу моря с доской для виндсерфинга. На очень далеком заднем плане виднелось здание отеля с рекламой какого-то фильма. Хелен с большим трудом удалось установить, что снимок был сделан двадцать два года назад, в июле. Итак, Эйдену около тридцати двух лет. Из его писем она поняла, что он занимается биохимией, программированием и еще разнообразными проектами. В интернете специалистов с таким именем найти не удалось. Она стала искать наиболее заметные события в области биохимии и смежных с ней направлениях исследований. Ярких научных событий нашлось десять за последние пять лет. Автором одного из них, а именно «Моделирование биохимических процессов при регенерации биологических тканей», являлся австралийский исследователь Билл Гартнер. О нем мало что было известно. Ему тридцать два года, он ведет непубличный образ жизни, да и научных публикаций немного. Хелен попыталась связаться с ним по интернету и телефону, но ответ получала стандартный: «Оставьте ваше сообщение. Оно будет передано адресату». Несколько дней спустя пришло письмо от Билла, написанное суховато, но с заверением, что весьма рад знакомству. Говорилось также о больших перспективах, которые могут дать успешные результаты его нынешней работы, и никакого намека на то, что он и есть Эйден. Просил присылать сообщения на имеющийся адрес и, сославшись на занятость, не гарантировал регулярность ответов. Поначалу Хелен разозлилась и обиделась одновременно. Но не в ее характере было руководствоваться эмоциями. Да и то, что можно назвать журналистской этикой, не позволяло остановиться на полпути, однако в данном случае присутствовал личный мотив. Организовав командировку от журнала в Австралию, Хелен выяснила, что искомый адрес является абонентным ящиком в одном из почтовых отделений Сиднея. Встретив на конференции, которая была целью ее официальной командировки, своего однокурсника по университету, девушка очень обрадовалась, так как он был «местным» и работал в одном из исследовательских центров Австралии. О Билле Гартнере слышал, но никогда не видел и по роду научной деятельности не пересекался. Алекс (так звали однокурсника) признался, что в студенческие годы испытывал к Хелен большую симпатию, но так и не собрался сделать решительных шагов. Затем уехал на стажировку в Европу. Теперь же, увидев красивую, с чарующими глазами женщину, с радостью выразил готовность помочь ей в поисках. Через два дня рано утром Алекс позвонил в отель и спросил, готова ли она к небольшому, порядка ста километров, путешествию. Воодушевленная возможной удачей, Хелен, мгновенно собравшись, выскочила из отеля и с некоторым удивлением увидела внушительного вида джип. Алекс пояснил, что до места обитания Гартнера около пятидесяти километров придется добираться по грунтовой дороге. Несколько часов спустя энтузиасты приблизились к цели путешествия, как это было указано на схеме, имевшейся у Алекса. Территория в полтора-два квадратных километра была огорожена довольно мощной сеткой. Подъездная дорога за полкилометра до металлических ворот бетонная, ворота – глухие, с дверью с правой стороны и видеокамерой. Над переговорным устройством висела большая доска с текстом: «Частная территория под наблюдением и охраной. При попытке проникновения будут приняты меры в соответствии с законами Австралии с одновременным информированием полиции». В глубине участка виднелось несколько домиков, но из-за многочисленных густых деревьев и кустарников разглядеть детали не представлялось возможным. Путешественники остановились у ворот. Хелен нажала кнопку переговорного устройства. В ответ четкий голос автоответчика информировал, что владельца нет дома, корреспонденцию можно оставить в почтовом ящике, расположенном в трех метрах от ворот, а крупногабаритные предметы – на площадке на противоположной стороне дороги. Девушка на вырванном из блокнота листке написала записку и бросила в большой почтовый ящик, также оборудованный объективом видеонаблюдения.

Обратная дорога была скучной, несмотря на рассказы Алекса о своей работе и жизни. Хелен его практически не слушала, и только чувство необъяснимой печали возрастало в ее душе.

Вернувшись в Вашингтон, Хелен окунулась в подготовку юбилейного выпуска журнала, который, по мнению учредителей, должен ориентироваться на успехи в популяризации научных достижений за последние пятьдесят лет. Работа увлекла девушку, и только в часы отдыха она вспоминала о неудачной поездке в Австралию. Сообщений от Гартнера не поступало несмотря на записку Хелен, оставленную в почтовом ящике не уловимого исследователя.

Тем временем наш второй герой готовился к проведению серии экспериментов по созданию искусственной клетки. В простейшем приближении этот процесс может быть уподоблен копированию природного образца на основе точнейших измерений и моделирования биохимических процессов на субмолекулярном уровне. Лаборатория Гартнера располагалась в цокольном этаже его коттеджа. Поскольку основными спонсорами проекта являлись военное ведомство и две весьма значительные иностранные фирмы, оборудование лаборатории было превосходным, как и принятые всевозможные меры по обеспечению режима секретности и безопасности.

Немного о Гартнере. Родился Билл в семье американского бизнесмена и врача из Германии. Отец мальчика долго работал в Мюнхене, и в одной из клиник, где провел около недели после небольшой автомобильной аварии, познакомился с будущей женой, врачом. Билл учился в Бохумском университете. После переезда семьи в Великобританию практически экстерном окончил Оксфордский университет. Был одаренным студентом. Увлекся биологией, в частности моделированием клетки. Ему предрекали уникальную научную карьеру. Занимаясь виндсерфингом на побережье Австралии, повредил позвоночник и вынужден был передвигаться в инвалидной коляске. Появившиеся ограничения лишь усилили исследовательский порыв Билла. Его феноменальный интеллект имел удивительную «сестру» – железную волю. Перенеся несколько операций с неутешительными прогнозами, Гартнер переехал в Австралию и направил все усилия на работу. И вот, пять лет упорных исследований и экспериментов вывели его группу на ряд теоретических решений, если не открытий, и практических применений. Он не стремился к паблисити в отношении своих научных изысканий. Да в этом и не было необходимости благодаря поддержке правительства и крупных инвесторов. Экспериментальная установка, стоимость которой выражалась цифрой со значительным числом нулей, подготовлена к работе. Из всех сотрудников лишь Гартнер знал о конечной цели экспериментов и возможном практическом применении результатов. Он не принимал ряд положений, заложенных военными в идеологию проекта, но из тактических соображений был вынужден соглашаться, по крайней мере, делал вид. Его гордостью была многосекционная камера «для сканирования объекта диагностики» (как указано в техдокументации) с полной функциональной автономностью. Каждая секция могла выдерживать высокие давление и температуру, агрессивные среды и т. д. Конструкция предназначалась для комплексного анализа биологического объекта на субмолекулярном уровне и создания информационной модели. В то же время в отсеках было возможно создавать заданную биохимическую среду и управлять происходящими процессами. Возможности своего изобретения Билл трансформировал в серию экспериментов на собственном позвоночнике и к моменту официального пуска установки имел обширную базу данных. Одним из пунктов, который с большим трудом удалось включить в официальную программу, было воздействие на пораженный участок позвоночника с целью восстановления функций. Оппоненты согласились лишь потому, что «подопытным» был автор.

Демонстрация установки проходила в присутствии военных и гражданских специалистов, представителей фирм-спонсоров. Наблюдатели находились в комнате со стеклянной стеной, за которой располагались установка и участники эксперимента. После короткой презентации некоторое время задавались вопросы, давались комментарии сотрудниками лаборатории. В заключение автор разместился в камере и был опутан проводами с многочисленными датчиками. Ассистенты включили установку. На большом дисплее графически отображалась динамика изменений как локально в позвоночнике, так и в результатах биохимического анализа происходящих процессов. Вдруг, в конце расчетного времени активного воздействия, «пациент» потерял сознание. После суеты медиков, естественной в такой ситуации, Билл пришел в себя и неожиданно улыбнулся. Присутствующие начали обсуждать только что увиденное, расспрашивать врачей и, в конце концов, было принято решение: собраться через день для обсуждения и подготовки заключения по экспериментам. Билл на заседание комиссии явился не в коляске, а пришел, поддерживаемый двумя ассистентами. На его лице играла легкая улыбка, когда он излагал результаты эксперимента и читал проект заключения по итогам демонстрации установки. Свое излечение представил как проверку возможностей новой методики воздействия на биологические объекты. В лаборатории только два человека знали, что Билл провел серию опытов по копированию и воспроизводству ряда биологических образцов, включая двух лягушек и крысу. Оригиналы и их копии уже две недели мирно сосуществовали в квартире Билла. Ученый был настолько удивлен своим открытием и окрылен успехом опытов, что по нескольку раз просыпался ночью и наблюдал за поведением своих подопечных. Многие технические аспекты при регенерации и воспроизводстве живых существ требовали дополнительного осмысления. Билл опасался, что все чудесные превращения в одночасье могут исчезнуть, рассыпаться. Ведь до конца не ясен был «механизм запуска копий», то есть зарождение жизненных функций, и их удивительная стабильность на протяжении уже довольно длительного времени. Основной же целью проекта для военных являлась возможность интегрального «считывания» информации с биологического объекта, включая человека, ее хранение и последующее использование. Официально результаты исследований ориентировались на длительные космические перелеты, выходящие за рамки одного поколения. Имелись, конечно, и другие, тайные, соображения у «спецов в мундирах», и они их, как им казалось, тщательно скрывали. Билл не придавал этому значения и, ведомый успехом, окунулся в дальнейшую работу. Комиссия высоко оценила результаты проекта. Были обещаны дополнительные средства, поддержка и новые задачи. Гартнера же интересовала возможность сохранения не только генетической информации биологического объекта и ее использование при воспроизводстве, но и информации произведенной, приобретенной за активный период жизни. Созданная Биллом методика позволяла моделировать своеобразный внутренний протокол считывания, передачи и хранения сложного спектра информации биологического объекта. Иными словами, «копии» могли обладать «памятью предков», но ее объем оставался недостаточно определенным.

Время шло. Лягушки и крысы вместе со своими «копиями» жили себе и жили. Возросла активность вовлеченных в проект фирм, в том числе и заокеанских. В Хэмфорде (США), на территории одного из остановленных реакторов, по методике Билла велись эксперименты по прикладному медицинскому использованию саркофагов. В пяти случаях с безнадежными онкологическими больными результаты были фантастическими – возвращение в наш мир здоровых людей. Билл понимал, что ситуация выходит из-под контроля и возникает существенная степень свободы для спонсоров использовать установку по их усмотрению. И он решил сыграть самостоятельную партию, начав монтаж усовершенствованной камеры в Германии, в Гархинге, небольшом городке под Мюнхеном, где находился дом родителей матери. Это было подстраховкой и возможностью не останавливаться на подконтрольном уровне исследований. Такая «авантюра» была возможной благодаря авторитету Билла и тому, что поставки комплектующих шли через посреднические фирмы разрозненными партиями с условием испытаний отдельных элементов.

Но вернемся к нашей прекрасной героине. Хелен Мауэр успешно выполнила несколько важных для журнала проектов. Ее авторитет у коллег и топ-менеджмента рос и укреплялся. Были предложения о более высокой ступеньке карьерной лестницы. Однако Хелен, сославшись на необходимость завершения важных для журнала дел, тактично отодвинула решение вопроса на будущие времена. Она дорожила тем, что называют свободой творчества и выбора. Хелен заинтересовала программа длительного космического путешествия. Программа имела закрытый статус, хотя в ней принимали участие многие страны, однако пришло время представить международной общественности этот грандиозный проект: «Полет к Альфа Центавра».

У проекта была предыстория: экспедиции к звездной системе на экспериментальных звездолетах с фотонными двигателями, одна в автоматическом режиме, другая – с экипажем. Экспедиции закончились неудачей. Корабли исчезли при достижении скорости в 0,65 С. Затем не сработала программа по отправке зондов для связи с Землей. Над анализом проблем трудилась международная группа высококлассных экспертов, и уже имелись весьма заметные результаты.

Теперь планировалось создание корабля нового типа и соответствующей инфраструктуры для обеспечения полета, рассчитанного на несколько поколений астронавтов. Разработки российских ученых давали возможность совершить фантастический прорыв в создании плазменного двигателя корабля. Работа над двигателем завершена, и полным ходом шли испытания на земле и на орбите.

Хелен, получив допуск на ознакомление с работами по программе «Альфа», как ее называли в официальных бумагах, наметила расписание посещений, интервью и прочего. Прежде всего, она направилась в координационный центр проекта, расположенный в районе Вашингтона Кристал-Сити. Сотрудники центра рассказали об истории создания проекта, которая измерялась десятками лет и состояла из смелых гипотез, абсурдных идей, пессимистических оценок и т. д. Нынешний проект был сродни айсбергу: сверху международная программа сотрудничества по подготовке полета, «подводная» часть – национальные разработки основных стран – покорителей космоса.

Хелен покинула координационный центр «Альфа», понимая, что «некие боссы» провели ее с допуском-фикцией, решив не приоткрывать наиболее колоритные разделы проекта. И такой подход даже развеселил Хелен и мобилизовал свойственный девушке азарт. В информационной папке, которую она взяла в центре, Мауэр с удивлением обнаружила фамилию Гартнера, научного руководителя программы медико-биологических исследований проекта «Альфа». У Хелен мгновенно выстроился план действий. Первым делом она позвонила сенатору, другу семьи, который курировал правительственные программы перспективных исследований, и поделилась своими планами по популяризации проекта «Альфа». Сенатор одобрил ее подход, дал несколько дельных советов и обещал поддержку. Хелен вернулась в координационный центр и потребовала встречу с руководством, которая состоялась спустя полчаса. В наступательной манере, с упоминанием фамилии сенатора она добилась согласия на полную поддержку и получила необходимую информацию по основным составляющим проекта. Вечером Хелен уже сидела в лайнере, направлявшемся в Австралию, имея полномочия от журнала и комиссии Сената. С каким-то противоречивым чувством предвкушала она знакомство с Биллом Гартнером. С одной стороны, где-то глубоко таилась, в общем-то, необоснованная обида на ученого, с другой – ожидание встречи будто с давним другом, которого хоть никогда и не видела, но к которому испытывала странную симпатию, и все это на фоне какого-то иррационального волнения…

В аэропорту Хелен встретили лейтенант морской пехоты из посольства США и майор австралийских ВВС из службы по связи с общественностью. Предложили разместиться в гостинице, а наутро отправиться в лабораторию. Она вежливо настояла на незамедлительной поездке к Гартнеру, заметно удивив офицеров своей осведомленностью. Через час вертолет ВВС сел на площадку напротив дома Гартнера, и гостья в сопровождении бравых офицеров направилась к входу в дом, у дверей которого дежурили двое вооруженных охранников. Путь в лабораторию проходил через герметичный тамбур, раздевалку, санитарную комнату с ультрафиолетовой установкой. Через сорок минут посетители в голубых комбинезонах вошли в зал, отгороженный от установки стеклянной стеной. Сотрудники лаборатории были облачены в скафандры, Гартнер выделялся среди них жестами руководителя. Увидев прибывших, Билл подошел к стеклу, поприветствовал офицеров и с минуту смотрел на Хелен, улыбнулся, что-то долго говорил сотрудникам и вышел через боковую дверь. Он появился через десять минут в таком же голубом комбинезоне и подошел к Хелен. Выразив радость видеть девушку в своих «владениях», пригласил ее в скрывавшуюся за незаметной герметичной дверью в стене холла небольшую комнату с удобной мебелью и сложнейшей кофейной установкой. Беседа сразу приняла дружеский характер. Выяснилось, что сенатор в молодости учился с Гартнером-старшим в университете, и они играли в одной футбольной команде. Сенатор позвонил Биллу и рассказал о приезде Хелен, ее планах и просил оказать максимальное содействие. Два молодых офицера с грустью наблюдали за журналисткой и ученым и понимали, что объект их интереса находится вне досягаемости.

В течение недели проводились эксперименты по со зданию информационных моделей различных биообъектов: бабочек, жуков, а также «тех самых» лягушек и крыс. Сравнивались результаты… Полученная информация представляла колоссальный научный интерес. Гартнер по-прежнему придерживался полной закрытости экспериментов, до поры до времени, чем вызывал внутренний протест у молодых сотрудников, жаждущих признания и известности. Билл понимал, что сложившаяся ситуация не может быть стабильной. Решил провести что-то наподобие научного семинара в университете Сиднея с участием известной журналистки из США. Хелен согласилась, и они начали экстренную подготовку мероприятия.

Успех мероприятия, его международная значимость выстроили стереотипную цепь событий, – свойственных логике бюрократии и бизнеса, тем более что были вовлечены мощные потенциалы правительств разных стран, – и, безусловно, влияли на участников и ход событий. Хелен и Билл настолько резонансно взаимодействовали во всех последующих мероприятиях по проекту Билла, что никто не удивился, когда они через три месяца поженились. На деловые устремления увлеченных людей их личные отношения не повлияли, хотя Хелен и была несколько обескуражена тем, что из здравомыслящей и строптивой женщины она стала внимательной и ценящей внимание. А Билл был просто счастлив, имея рядом такого энергичного понимающего помощника.

Прошло полтора года. На российском космодроме завершалась подготовка к старту ракеты для доставки двигательного модуля на орбиту где велись работы по монтажу межгалактического корабля. Сроки возможного старта определялись российской стороной, так как ряд компонентов топлива для корабля требовал доставки за определенное время перед запуском основного двигателя. А наши герои времени не теряли и в личной жизни. У них подрастал годовалый крепыш по имени Эйвон. В определенной степени вихрь событий по международному проекту «Альфа» набирал, как принято объявлять в репортажах, обороты, и его старт неумолимо приближался. Поскольку проект был ориентирован на весьма длительное время, организаторы и участники сознавали наличие рисков и неопределенностей. Наши герои оказались, так сказать, в центре событий. Открытия Билла Гартнера не назывались так из-за опасений неприятия их сути научным сообществом и общественностью.

Сыну Хелен и Билла уже три года. Он говорит свободно на немецком и английском – на детском уровне. Билл скрывал от любимой жены один из пунктов программы «Альфа»: «Участие человека в трансгалактическом перелете», поскольку «воспроизводство» членов экипажа противоречило естественному – «человеческому». И скрывал не только это. Помимо основных исследований Билл, параллельно с ними, интенсивно занимался анализом проблем сегодняшнего дня. По его мнению, в общей картине цивилизации прослеживался ряд ложных направлений.

Создание атомного, химического, биологического оружия существенно влияет не только на политику, но и на психологию людей. Губительное и длительное воздействие на окружающую среду, расточительное использование природных ресурсов, взрывное развитие информационных технологий и их применение, существенно меняющие структуру ценностей в искусстве, литературе, развлечениях, извратили представление многих людей о реальности и реалиях мира. Влияние виртуальных форм в образовательном и воспитательном процессах материализовалось в виде синдрома социально-психологического неблагополучия, проявляющегося в психических расстройствах, физической деградации и даже изменениях на генетическом уровне. Эпидемия распространялась одновременно на всех континентах. В дополнение ко всему ряд иных, мировых, проблем не решались. Множилось число конфликтов на экономической, религиозной, этнической основах. Руководства государств демонстрировали неспособность находить выходы из возникающих ситуаций и удивительное умение порождать новые проблемы.

Идеи о своеобразном «редактировании» генетического кода, то есть «очищения от скверны» как следствие исковерканного научно-технического прогресса, четко выстраивались в мозгу Гартнера в методику их воплощения в жизнь. Освоение дальнего космоса было единственной областью, где оптимально пересекались устремления Билла.

Шесть лет спустя межгалактический корабль стартовал с околоземной орбиты в автоматическом режиме. В программе полета были учтены все познанные сюрпризы релятивистской механики с учетом выводов аналитической группы международных экспертов, скрупулезно изучивших особенности и неудачи предыдущих экспедиций. В корабле находились четыре камеры-контейнера. Экипаж состоял из супружеской пары Адамс – самых молодых сотрудников Билла, основных специалистов его программы, не пожелавших расставаться с уважаемым шефом, и молодых талантливых инженеров из России: Николая – эксперта по двигателям и навигации, и его жены Екатерины – кибернетика.

В двух камерах шли биохимические процессы, которые никогда не проводились в условиях космоса. Хотя следует отметить, что процесс диссимиляции наших героев прошел безупречно. Оба гиперкомпьютера работали на 45 процентов мощности. До завершения процессов восстановления оставалось три земных месяца. Корабль достиг скорости 100 тысяч километров в секунду. Позади могли только угадываться контуры солнечной системы, до Альфа Центавра было около 10 лет пути.

Жизнь на звездолете в течение многих лет могут освоить только исключительные и увлеченные, объединенные общей работой сильные люди. Пришли сигналы на центральный пульт с управляющего компьютера о завершении процесса восстановления. В мире появились новые индивиды – возрастом примерно 15 и 18 земных лет. Этот временной казус явился загадочным для супругов Адамс. Видимо, сказались изменения, внесенные в программу еще на Земле. Молодые члены экипажа были похожи как брат и сестра, но довольно быстро и уверенно обретали индивидуальность, свойственную их прообразам. Это, скорее всего, было проявлением релятивистского парадокса времени на генетическом уровне и требовало познания «самого себя» (по диалектике Гегеля!). Их земной сын Эйвон, которому исполнилось уже 35 лет, при редких сеансах связи называл их братом и сестрой. Отношения юных созданий складывались непросто, хотя и в соответствии с возрастными особенностями активно растущих организмов. Хелен считала «своего брата» упрямым «ботаником», который не обращал на нее никакого внимания и не воспринимал ее советов.

Хелен и Билл (имена сохранили) взрослели. Оказывал влияние генетически заложенный интеллектуальный потенциал. В 17 лет Хелен призналась Биллу в любви, хотя он был старше и решительнее. Позднее они долго смеялись над фразой: «Почему мы встретились лишь теперь?» Билл подтрунивал, что у нее не было выбора. Незадолго до девятнадцатилетия Хеллен стала нервничать, сердиться по пустякам и как-то вечером призналась, что беременна. Билл как руководитель экспедиции дал ей трехдневный отпуск для полного медобследования и посоветовал, если понадобится, пригласить специалиста, то есть его, за что получил подзатыльник. В установленные природой сроки появился на свет Джон – предмет радости и обожания молодых родителей.

Время шло, Альфа Центавра приближалась. Десятилетний Джон стал незаменимым помощником Билла. Однажды отличился. Ко дню рождения мамы изготовил торт в виде кабины-саркофага, на крыше которого живописно расположилась клумба из роз. Родители радовались, что сын не чужд прекрасного, несмотря на ограниченную среду обитания.

Заработали сразу четыре саркофага по команде с Земли и управляющего блока корабля, которые постоянно находились под контролем супругов Адамс. Это готовились к появлению на свет их будущие помощники: микробиолог Анна Светланова и два молодых программиста: Юлия и Александр, влюбленные друг в друга со школьной скамьи еще на Земле. В дополнение «прислали» мастера-робототехника, одного из лучших на Земле, Ван Ли. Вывод экспедиции: все биопроцессы новых организмов текли быстрее до возраста «оригинала» на момент «копирования». Далее взросление шло уже по «земной шкале». Четкого научного объяснения пока не было. Специалисты экипажа и на Земле называли этот феномен достижением возраста стабилизации. Корабль уже находился на расстоянии двух третей пути до условного центра Альфа Центавра. Супруги не переставали удивляться самоотверженности многих людей науки. В данном случае следует добавить энтузиазм, порыв найти себя в науке и даже принести себя в жертву. Шли поиски звездной системы, аналога земной. Незаменимыми членами экипажа были неразлучные российские специалисты: Николай и Екатерина, на попечении которых находились двигатели, навигация и киберсистемы управления. Запуски зондов, спектральные анализы атмосферы, наличия воды, биообъектов – все это занимало уйму времени. Юлия и Александр поженились сразу же по достижении разрешенного для этого события «земного возраста».

Над анализом параметров планет трудились три группы: молодожены и Хелен; Ван Ли, Светланова и Джон; Билл один и он же координатор программы исследований. Решили начать с самой привлекательной: вода, кислород, большие озера (моря), два материка, на полюсах – горные массивы со снежными вершинами. Посадили экспедиционный корабль на экваторе, а на большом корабле остались отец и сын. Джон повзрослел, очень походил на отца и пытался во всем ему подражать.

Экспедиционный корабль, напоминающий дирижабль с короткими крыльями, в принципе был сборной конструкцией. Каждая секция могла исполнять собственную функцию. Центральная секция была базой. Хелен и молодожены на одном вездеходе, Светланова и Ван Ли на другом направились в противоположных направлениях радиусом в сто километров с практически одинаковыми задачами: картография, сбор образцов живых и неживых, состав воздуха, замеры глубин озер и т. д.