Текст книги "Сочинские иллюзии"

XIII. Не удивляй меня так непомерно, Душечка

Нет уже Андрея Вознесенского…

Нет уже Андрея Вознесенского.

А я – давно в Канаде – поэт писатель —

на чужом английском языке…

И мой редактор и издатель –

Канадец, влюблённый в русскую культуру,

Barry Callaghan – Барри Каллаган,

Как он меня, или как я его нашёл:

Он переводил стихи Андрея Андреевича

ещё в восьмидесятых,

Когда Андрей Андреевич посетил –

в который раз? – заокеанский континент,

Отпрыгнув уже давно и далеко

от «Пожара в Архитектурном институте»!

Став прославленным поэтом!

А мы уже дописываем

Нашу книгу –

Назвав её –

«О, ЕСТЬ НЕПОВТОРИМЫЕ СЛОВА»

“STRONG WORDS”

Слова русских поэтов:

Пушкина, Ахматовой, Андрея Вознесенского

На русском и английском языках –

Наша билингва для библиотек университетов!

И мы хотим проиллюстрировать

СТИХИ

Андрея Андреевича –

Его архитектурно-философской графикой!

В моём телефоне голос Зои Борисовны Богуславской[34]34
  Зоя Борисовна Богуславская – жена Вознесенского, родилась в 1924 году – советская и российская писательница, прозаик, литературный критик, учредитель независимой премии «Триумф». Учредитель Благотворительного фонда Андрея Вознесенского.


[Закрыть]:

Дарю БЕЗВОЗМЕЗДНО графику

Андрея Аидреевича для вашей книги!

Спасибо, Зоя Борисовна!

И наша книга вышла в свет –

AMAZON готов продать её всем,

Кому близка русская поэия…

Тяжелые веки,

Ночь безветренна, тиха…

Дорогая Душечка –

Мы поздно легли.

После придуманного мною разговора с Вознесенским

О его новом во всех смыслах детище –

Мюзикле в стихах,

Рок-опере – «ЮНОНА И АВОСЬ»[35]35
  «Юнона и Авось» – рок-опера Алексея Рыбникова и Андрея Вознесенского. Премьера в постановке режиссёра Марка Захарова состоялась 9 июля 1981 года на сцене Московского театра имени Ленинского комсомола, где спектакль, ставший своеобразной визитной карточкой «Ленкома», продолжает регулярно исполняться до настоящего времени. Либреттист – А. Вознесенский, композитор – А. Рыбников, режиссёр – М. Захаров, первый исполнитель партии Николая Резанова – Н. Караченцов… Со дня премьеры спектакль был показан более полутора тысяч раз!


[Закрыть] –

Сколько лет тому назад я был в Москве на премьере?

Ты меня на рассвете разбудишь,

Проводить необутая выйдешь.

Ты меня никогда не забудешь.

Ты меня никогда не увидишь…

Говорю по моему

Домашнему телефону с Москвой –

Волнуюсь:

Огромное спасибо,

Зоя Борисовна,

За прекрасный

Творческий материал

Андрея Андреевича!

Зоя Борисовна:

«Пытаемся привезти в Нью-Йорк нашу рок-оперу

на английском!

Актеры мучаются с языком!

Это очень сложно – даже Стэнли Кьюниц приезжал к нам,

И с ним – подбодрить труппу – был у нас Артур Миллер,

Вспоминая, как Мэрилин слушала стихи Андрея!

Вы же в тех краях. Нью-Йорк рядом. Посетите их.

Премьера через пару месяцев».

До сих пор я иногда спросонья напеваю:

Ты меня на рассвете разбудишь,

Проводить необутая выйдешь.

Ты меня никогда не забудешь.

Ты меня никогда не увидишь.

А вот всю бы поэму пропеть

На чёртовом английском языке!

Стэнли Кьюниц[36]36
  Стэнли Кьюниц (1905–2006) – американский поэт, критик, редактор. Поэт-лауреат США 2000 года.


[Закрыть] перевёл эту мореходную балладу

И советскую рок-оперу «Под надутым парусом»

Слушают в Нью-Йорке…

Душечка, я забыл тебе сказать,

Что ещё до сочинской Олимпиады

Я позвонил вдове Андрея Вознесенского –

Она пригласила на премьеру

«ЮНОНЫ И АВОСЬ» в Нью-Йорке:

Эй, Душечка!

Мы получили бесплатные билеты

На советскую рок-оперу Андрея!

Скоро будем на Бродвее.

Снова среди твоих друзей,

Тех, которые ещё живы.

(Я перечитал Мэлора в старых «Известиях»,

Не важно, что там напечатан твой некролог…

Ты же жива и ты со мной навсегда в Сочи!)

Я возвращаюсь

К своей роли

В твоей книге!

Так рада вернуться в Нью-Йорк!

Увидеть Энди Уорхола и мой новый

Насыщенный цветом субтропиков иконостас,

Названный им —

«Мэрилин в Сочи».

Я буду вечно молодой

Его – Энди – жизнерадостных тонов

Рядом с Радужным Мостом!

А ты учился с ним – с Андреем Вознесенским?

Братья Кеннеди любили его общество!

Однажды ко мне в гримёрную привёл вашего

Гения поэта братец Роберт – и как в кунсткамере

Показывают чудо – крикнул:

«ЭТО МЭРИЛИН!»

Андрей был мил, скромен, красивым

Голосом приветствовал меня:

«ХЭЛЛО, МЭРИЛИН!»

«НИАГАРА!»[37]37
  «Ниагара» – американский цветной кинофильм в жанре нуар, одну из главных ролей (Роз Лумис) исполнила Мэрилин Монро. Яркий пример позднего, текниколорового нуара.


[Закрыть]

Всё в моей памяти –

Из 1953-го – прямо в мою пропасть!

В 1962-ой!

Я не Мэрилин –

Сейчас меня зовут Роз Лумис…

Узкая крутая лестница!

Кинематографический несложный трюк.

На высоких тонких каблуках

Я хожу медленней,

Но я не тороплюсь…

Балконная дверь широко открыта для

Симфонии испуганной трепещущей воды…

Таблетки падают на дно стакана,

Растворяясь, вокруг них возникают белые круги.

Количество таблеток: 25.

Вот и конец моей истории.

Подойди к краю. Мы не можем. Мы боимся.

Подойди к краю. Мы не можем. Мы упадем!

Подойди к краю. И они подошли.

И он их толкнул. И они упали.

«Я чувствую запах растворяющейся земли.

Шелковая молния-застёжка ласкает мою кожу.

Я Ниагара, я Мэрилин Монро.

Я сейчас – история статьи Мэлора!

На пляже слышен шелест газет –

Мои парни – мои Билли Кид и Уайлдер –

Феллини. Бертолуччи. Бергман. Антониони…

Снимаем!

ACTION!

Вот вам моя улыбка!

(И шёпотом тебе:

«Привет…»)

С днем рождения, мистер президент, с днем рождения…

Громкий шум сотен мужских голосов!

Мэдисон Сквер Гарден!

«Белая соболья шуба на моих плечах

Ральф Гринсон[38]38
  Ральф Гринсон был психоаналитиком Мэрилин Монро с 1960 по 1962 гг., до самой ее смерти. Ему она завещала часть своего состояния, считала человеком, с которым можно поделиться сокровенным, ведь она была так одинока. Сеансы психоанализа были практически ежедневными.


[Закрыть] дает еще таблеток».

Время!

Десять!

Девять!

«Девять?» – Ковальчик переспрашивает…

Девять, девять…

«Девять? Окей!

Голова кружится!

Жарко на сочинском пляже…»

Закрывает глаза –

Шторм вздымает волны выше-выше!

Холод, соль, песок, камни…

Крик, рев, громкий стон тысяч басов!

Тяжелое дыхание благородных мужчин в черном!

Бабочки на белом!

Патриотическое торжество!

(Глен Миллер в моём Казахстане

Играет “Volga Boatmen” – «Бурлаки», 1941.)

Девять!

Восемь!

Бьет о берег волна,

Мнет, тискает, грубо трогает, царапает кожу

Под ее шубой…

Семь!

Роберт прижимает палец к своим губам:

«Джеки здесь?»

«Нет!»

«Почему?»

Роберт качает головой…

Шесть!

Пять!

Четыре!

А-а-а-а-а! Вздох из глубины всех грудных клеток…

После трех – Ослепительная темнота!

ДВА!

Сознание!

ОДИН!..

Внимание!

МЭРИЛИН МОНРО!

С днем рождения,

С днем рождения,

С днем рождения, мистер президент,

С днем рождения вас,

Спасибо, мистер президент, за все, что

Вы сделали,

За выигранные битвы,

За то, как вы обходитесь с U.S. Steel[39]39
  Американская сталелитейная компания, вторая крупнейшая в США и 26-я в мире на 2017 год.


[Закрыть]

И всеми нашими проблемами!

Спасибо вам огромное!

И от всех нас —

С днём рождения!

XIV. Часы остановились…
перерыв второй…

Стихи, написанные Мэрилин Монро

Когда песочные часы

Снимают свою одежду,

Песок рассыпается и распадается

Во мне – не за что зацепиться!

Мне всегда говорили,

Что в постели я ужасна.

Кто-то говорил, что глаз

Не совершенно чётко круглый.

А его глаза круглые, хотя он

Плохо видит – старость!

Я могла бы тебя один раз полюбить,

И даже тебе это сказала,

Но ты ушел.

А когда ты вернулся, было поздно,

И любовь стала забытым словом.

Помнишь?

Помогите. Я чувствую, что жизнь становится ближе

Когда единственное, чего мне хочется, это умереть.

XV. Гипнотическая Душечка
рядом со мной

«Привет, Боб!» —

Билли Кид в разговоре с заместителем шерифа Бобом Олингером до того, как Кид убил его из пистолета Боба. 28 апреля 1881 г.

«Нью-Йорк, – рассказывает Ковальчик, –

День – не бывало такого красивого… Идет снег.

У окна моей гостиной подруги.

Собрались».

Звучит «Весна в Аппалачах» Аарона Копленда.

Слегка скучная,

Зимняя, дневная вечеринка,

Насыщенный добрый портвейн

Отдает привкусом дуба

И темной вишни…

Мы играем в вист:

«Стоп, Джеки!

Сейчас не твой ход!»

Я улыбаюсь.

Она тоже улыбается – ловит себя в зеркале…

Мне не надо проверять свою улыбку –

Она безупречна!

Бандит Билли Кид идет под музыку вприпрыжку по

Полированному деревянному помосту под

Патриотическую музыку Копленда.

Высоко подпрыгнул –

Его неловкий пируэт:

Он не танцор –

Тогда была ещё ребенком Анна Павлова[40]40
  Анна Павлова (1883–1931) – русская артистка балета, прима-балерина Мариинского театра в 1906–1913. После начала Первой мировой войны поселилась в Великобритании, постоянно гастролировала со своей труппой по всему миру.


[Закрыть]…

Он продолжает идти на родео под

Патриотическую музыку Копленда…

«Мой ход. Хорошо? Потом Ребекки.

Ребекка, пожалуйста!

Моя судьба зависит от тебя!»

«О, моя дорогая,

У меня колени трясутся…»

«Что это?

Мой голос звучит в моем мозгу?

Нарушает музыку…

В глазах мелькают сумасшедшие,

ослепляющие пиксели…»

Эй, мисс Душечка-Сочи!

Твой глупый Голливуд! Внимательней!

Разве это мыльная опера?

«Отключись, расслабься, – мне говорит Ковальчик, –

У меня не было подруг.

Только мужчины…Влиятельные. Любящие.

Я одинока. И это сделало меня сильной…»

Это сейчас моё уникальное шоу –

Психо-визуальное исследование самой себя и

Билли Кида, с его целлулоидными золотыми сказками.

Я спою тебе настоящую песню Билли Кида,

Спою о совершённом им отчаянном геройстве.

Пиши свою книгу, пиши правду,

Побори внутренних демонов,

Которые убивают твоих ангелов.

В каждом из нас есть этот Кид риска…

И как мы жили между ангелами и чертями!

Читала ли ты о нём книгу канадца Ондатже?

«Зачем?

Уверена – я знаю о нём больше —

Книга шерифа была у нас

В приюте в школьной программе…

Билли Кид напоминает мне

О моем несчастном детстве,

В котором я не видела отца.

Может мой отец был этот Кид?

И после смерти Сталина

Пересек тундру пешком…

Так он вышел из ГУЛАГа»

«Он ведь был механиком и уехал на мотоцикле туда,

Куда он уехал…»

«Моей матери, —

Продолжала Ковальчик, –

Не позволяли думать

О своей семье в её дурдоме».

Жизнь состоит из

Водорода и глупости

(Артур Миллер[41]41
  Артур Миллер (1915–2005) – прозаик и драматург, прославившийся благодаря пьесе «Смерть коммивояжера» (1949 г.), не уступающей Шекспиру. Третий муж Мэрилин Монро. Его сценарий последнего фильма с Мэрилин – «Неприкаянные» (1961 г.).


[Закрыть]).

«К России у меня давняя приязнь!

Мой дружок – так ко мне обращался Миша Чехов[42]42
  Михаил Александрович Чехов (1891–1955) – русский и американский драматический актёр, театральный педагог, режиссёр. Племянник писателя Антона Чехова, сын публициста Александра Чехова. Автор известной книги «О технике актёра».


[Закрыть]!

О! Михаил Чехов!

Американский племянник Чехова?

Учитель голливудских звёзд?

Он с тобой работал?

«Тебе он известен? Он же убежал от вас!

Как помню – он часто был у нас печален

Без русской родины и с его трагедией в Германии…

Мой регулярный репетитор Ли Страсберг[43]43
  Ли Страсберг (1901–1982) – американский режиссёр, руководитель актёрской студии, актёр и продюсер.


[Закрыть] требовал,

Чтобы я следовала безоглядно Михаилу Александровичу, —

О, так трудно было выговорить его имя по-русски!

Знаешь, до него я даже не пыталась

внимательно читать свои сценарии,

Легко рисуя бёдрами очередную сексуальную блондинку!

А почти родственник Ли говорил мне:

Эй, актриса!

Ты хоть ходи регулярно и

Не опаздывай на Мишины уроки!

«Слушая мою галиматью,

Ты решил, что я – совсем негде клейма ставить —

Эксплуататорша своей случайной био-красоты!

Нет дорогой!»

И Ковальчик-Сочи озарила меня

Своей обезоруживающей улыбкой,

От которой терял сознание любой кинозал…

Но затем она

Опять заладила

Своё!

«В своей реальной жизни я предпочитала

Мужчин хорошо одетых, воспитанных, богатых, красивых,

Умеющих танцевать… И уже в браке,

Как они и живут в моих тупых китч-фильмах.

Мой самый

Любимый и —

Не верящий мне —

Друг был

Миша Чехов.

Когда он умер —

Для меня это было большим ударом!

Он открыл для меня мою систему

Актёрской ловкости,

С чем я шла,

Небезуспешно,

На протяжении всей моей карьеры…

Он мне был

Вторым отцом —

При том,

Что первого я совсем не знала…»

Окей!

Миша, благородный Миша!

Но Душечка, тогда

Как уживается

В тебе с детства

Твой Билли Кид?»

«Эй, воскресивший меня маг Владимир!

Билли Кид? Билли Кид велик! И он трагичен!

Это треснувшее зеркало свободы!

Его застрелили выстрелом в спину,

И это значит, что он будет возрождаться

в умах хищников.

Теперь его жизнь – в его неожиданной смерти,

И зовёт нас, знающих его историю, искать поэзию

В его не очень долгом сногсшибательном присутствии.

Странная смерть – это приглашение помнить его!»

Ха-ха-ха!

Какой бы ни были они огранки,

Но лучше бриллиантов –

Девушка не найдёт друзей…

Tiffany’s! Cartier! Black Starr! Frost Gorham!

Тренируясь в стрельбе

По бутылкам из-под виски

У меня есть время, чтобы,

Фальшивя, пропеть свою песню

Под звуки расстроенного пианино:

«В одном из салонов Йоханнесбурга

Я появляюсь —

Бывалая дева —

Среди перезрелых,

Орущих мужчин,

Для их – после виски —

Мужского согрева…»

XVI. Владимир, где я сейчас?

«Вокруг меня – все вдруг другое:

Трава пышнее, деревья зеленее,

Волны холмов подходят к морю —

То отскакивают каменной стеною,

Облачившись в скалы до небес!

Дышать здесь стало легче,

Владимир —

Мой русский сочинитель…»

Я ей:

«Тебе просто по сердцу этот пейзаж!

Это самое красивое место на земле –

Этот полуостров Крым!

Здесь был мой отдых много раз

И восстанавливалось вдохновение

Для быстрого скольжения

Моей рейсшины,

Когда я возвращался в Моспроект!

1954-й год. Создатель «оттепели» –

Тот грузный, «семенивший», как ты сказала,

Мистер Н. Х., который навестил ваш Голливуд,

Отдал Крым братской Украине,

Отдал русскую землю, которую завоевала

Великая Екатерина! Здесь давно живут русские,

Их история, культура… Здесь до сих пор дышит то,

Что у Пушкина – в его «Фонтане» в Бахчисарае, –

Твой Миша говорил тебе об этом?»

«Я знала до знакомства с Мишей:

Пушкин – русский Шекспир!»

Вокруг игривого фонтана

На шелковых коврах оне

Толпою резвою сидели

И с детской радостью глядели,

Как рыба в ясной глубине

На мраморном ходила дне.

Нарочно к ней на дно иные

Роняли серьги золотые.

Кругом невольницы меж тем

Шербет носили ароматный

И песнью звонкой и приятной

Вдруг огласили весь гарем:

Дарует небо человеку

Замену слез и частых бед:

Блажен факир, узревший Мекку

На старости печальных лет.

Блажен, кто славный брег Дуная

Своею смертью освятит:

К нему навстречу дева рая

С улыбкой страстной полетит.

КОКТЕБЕЛЬ

Скажу тебе, иногда культура расцветала

В каких-то неожиданных прибежищах, как, например,

У подножия горы Митридат,

где мой любимый Коктебель, –

Это историческое место паломничества

Русского литературного широкого горизонта –

Серебряного Века –

Затёртого сейчас двусловия ==

Проще говорить:

Начало XX века!

Крым!

Ты, девушка со славянским именем Ковальчик,

Сочи для тебя только что созданная планета!

Крым!

Старше Крыма – лишь Древней Греции история –

Одиссея и Илиада!

Крым!

Сейчас туда добраться просто!

Автобус!

Твой фильм – «Автобусная остановка!»

И мы рядом!

Я занимаю тебе место, пока не

Набежали

Тётки с ягодами фруктами в корзинах!

Мы лишь отъедем и мы уже на месте:

Крым – Коктебель,

Волошин – Митридат!

Тебе показываю эту живописную толпу –

Процессия, которую ведет он – человек –

Босой, в греческой тоге на плечах,

На голове корона из алмазов!

Идут за ним поклонники сторонники!

Толпа! Мужчины! Женщины! Все голые!

«Ха-ха!

Я знаю, Владимир просветитель!

Это Нерон!

Римский император!

Не от Михаила Александровича я это знаю,

А из уроков моего сиротского приюта!»

С 1905-го по 1920-й он был крещён

римским именем Максимилиан!

Рожден с фамилией Волошин,

Воспитан своей матушкой – Еленой Оттобальдовной

Самостоятельно, без мужа…

И у них, в их доме, бывали все русские таланты –

Летящие длинной птичьей стаей в Коктебель:

Марина Цветаева,

Анна Ахматова,

Ее муж Лев Гумилев,

Михаил Булгаков и

Осип Мандельштам…

Евхаристия, золотое солнце

Висело в воздухе – мгновенное чудо.

Здесь должны звучать лишь греческие слоги,

Весь мир в руках, словно яблоко в ладони.

Максимилиан дрался на дуэли с Гумилевым в 1921 г.,

Несмотря на то, что

Максимилиан был хорошим стрелком,

Он не убил акмеиста Гумилева,

Которого в том же году расстреляли большевики…

Волошин не мог убить поэта, вдыхая бриз,

Этого Чёрного, но не жестокого, моря!

Быть черною землей. Раскрыв покорно грудь,

Ослепнуть в пламени сверкающего ока

И чувствовать, как плуг, вонзившийся глубоко

В живую плоть, ведет священный путь…

Под серым бременем небесного покрова

Пить всеми ранами потоки тёмных вод.

Быть вспаханной землей… И долго ждать, что вот

В меня сойдет, во мне распнётся Слово.

Ковальчик смотрит,

Улыбаясь,

Пытаясь вникнуть

В клубок русских

Сложных фраз,

Но она сейчас уже –

Ковальчик –

Из фильма в Лужниках,

Голливудца Билли Уайлдера[44]44
  Билли Уайлдер (1906–2002) – американский кинорежиссёр и сценарист, удостоен семи наград американской киноакадемии, из них шесть «Оскаров». В продолжение полувека снял более шестидесяти фильмов, в том числе «В джазе только девушки», в котором наша Душечка.


[Закрыть] –

Опять он управляет ею…

Я чувствую печальную летаргию,

Которая близка к моему новому черному наряду

С длинным шлейфом.

Драматичны в своей печали волны Черного моря,

Но они дарят мне радость…

Эй! Опять мне каяться,

Что я всегда искала в себе качества тех,

Кто должен быть примером счастья —

Успешен и удачен, и везуч?

А мне казалось, что

Христос уже слез со своего грубо

Отёсанного длинного креста…

О! Проснулся в тебе Мишин интеллект!

Куда делся

Кукловод –

Билли Уайлдер?

«А если я ещё скажу – но по-другму…»

Ковальчик в новой роли –

«Религия – всегда обман,

Должны же протрезвить

Тонны крови

Военного дурного солнцепёка!

И как не верить – что взрыв уйдёт в поэзию!

Но не в те шелудивые болячки —

Амфибрахий, анапест, иль антитеза:

«Я – царь, я – раб, я – червь, я – бог»…

Нет!

Среди галактик и их чёрных дыр

Простёрлись плоскости лопнувших шаров!

Подземные фонтаны тучерезов!

Спираль орбит расторглась в ось горизонтально!

Ночь стала днём – день ночью!

Библию читают дети!

Так и осталось для меня загадкой,

Как о себе сказать мне кратко —

Окей! В страницах всё сложилось гладко —

В строках и ритм, и рифма без остатка…

Писать – быть не трусливого десятка —

Не думать, что за дверью: горько или сладко,

Какой мой лик сейчас? Лишь Уорхола догадка!

Встретилась с Френком O’Харой,

Который стал мне близок как поэт Манхеттена,

Как арт-куратор Музея Современного Искусства.

Он пианист —

А ваше русское искусство в его Маяковском!

Но ближе мне Ахматова!

(Эй! Кто мне её продиктовал?)

Не гляди так,

Не хмурься гневно,

Я любимая, я твоя.

Не пастушка, Не королевна

И уже не монашенка я,

В этом сером

Будничном платье,

На стоптанных каблуках…

XVII. Расскажи о русской культуре!

«Расскажи о русской культуре!

Расскажи мне,

Какая она, не забывай, что я видела

Низкорослого лидера вашей страны.

На званом обеде присутствовали многие звезды,

Включая меня и Дина Мартина[45]45
  Дин Мартин (1917–1995) – американский эстрадно-джазовый певец и актёр итальянского происхождения. В 1950-е годы Мартин неоднократно возглавлял американский чарт продаж. Вместе с Фрэнком Синатрой и Сэмми Дэвисом входил в «Крысиную стаю». Сотрудничество с Фрэнком Синатрой и Сэмми Дэвисом-младшим вывело Дина Мартина в ряды самых популярных и по-настоящему народных артистов Америки.


[Закрыть]…

Я видела, как твой лидер входил в здание

Студии 20th Century Fox в тот день,

Когда он назвал исторический танец канкан

«Порнографическим и эксплуататорским»!

Как может человек так сказать?

Почему министр культуры

Не рассказал ему о Дягилеве и Ballets Russes[46]46
  Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) – русский театральный и художественный деятель, один из основателей группы «Мир Искусства», организатор «Русских сезонов» в Париже и труппы «Русский балет Дягилева», антрепренёр. Сыграл одну из решающих ролей в популяризации русского искусства в Европе и мире на рубеже XIX–XX веков, «открыл» многих талантливых артистов балета, композиторов и художников.


[Закрыть]?

В интервью Голливуда

О советском премьере

Мэрилин Монро

Сказала только:

«Это было очень интересно!»

И

«Интересный день!»

И позднее:

«Интересно, интересно».

Владимир:

Тем не менее надо отдать Хрущеву должное –

Ведь во времена его «оттепели» моего

Отца овыпустили из ГУЛАГа.

Душечка:

А 15 сентября 1959 г. он прилетел в Голливуд —

Лысый, как коленка, весом около 100 кг,

С круглым, как тарелка, лицом,

Сияющими холодно-синими глазами,

Большой родинкой на щеке

И огромным расстоянием между зубами.

Хрущев был похож на человека, который

Может украсть дыню в магазине.

А он пожал руку Эйзенхауэра, и они оба

Были лидерами великих стран…

Эй! Успокойся, Душечка!

Сейчас другое время.

У нас другой лидер –

Который бегло говорит по-немецки

И как-то знает твой английский,

И хочет перекроить свою вотчину во многом –

И вроде на ваш лад…

Он организовал сочинскую Олимпиаду,

Чтобы мы встретились в «Известиях»,

Ну да ладно, Мэрилин!

Ты помнишь наш план на сегодня –

Куда теперь ведёт дорога?

Да да! Туда!

К «Автобусной остановке»!

Опять «Автобусная остановка» —

Картина, которая у нас не шла…

И хорошо, что не шла…

Совсем для идиотов – тупой вестерн!

Но я любила этот фильм…

Там было много песен у меня…

Следующий автобус! Вверх, в горы, в Феодосию.

Это совсем близко от нашего Сочи…

Но, скажу я тебе,

Феодосия – очень консервативный город,

Местная милиция однажды

Арестовала меня за то, что я там был в шортах.

Не надо улыбаться, Сочи-Ковальчик.

Это правда!

А в Коктебеле –

Хоть голышом ходи,

В Феодосии мне пришлось

Поклясться капитану местной милиции,

Что я не эксгибиционист,

Иначе сел бы я в тюрьму.

«Послушай, Владимир

Многие американцы говорят

Обо мне:

Пусть убирается из кинематографа,

Снимается в Playboy,

Где она бесценный экспонат!

Люди везде ещё дикари —

Вот тебе афоризм дня —

Заруби себе на носу,

И все будет отлично —

Какой-то процент людей везде дикари!

И в моей Америке…»

Владимир:

Вот автобус до Ялты! Это супер-рейс для тех,

Кто интересуется историей прошлой войны, –

Где встречались руководители стран союзников:

Рузвельт, Черчилль и Сталин.

Достойное место… Нам там понравится…

Окей! Значит, туда и поедем!

Нас узнают в краю Чехова,

Я читала его пьесы на уроках моего Ли…

Помню монолог Маши.

Я могла бы почитать это дяде моего Миши —

Великому Антону Чехову – в Ялте:

«Вот дерево засохло,

Но все же оно

Вместе с другими

Качается от ветра…

Так, мне кажется, если я умру,

То все же буду

Участвовать

В жизни, так или иначе…»

Как получилось,

Что Чехов знал о моей жизни?

Или несчастье глобально —

Для всех людей и навсегда!

Он написал пьесу,

Сидя на даче в Гурзуфе на берегу Черного моря.

Эту дачу с землей он купил у татарина за 2000 рублей.

Я была прилежной ученицей Ли,

«Три сестры» в его (Ли Страсберга) постановке

Играли на многих сценах…

Но это не было даже моей мечтой!

А Миша Чехов хотел видеть меня Корделией!

Он долго называл меня Корделией и считал, что

Я уже уже почти готова – думаю —

Лишь по своей доброте душевной…

Моя дорогая! Смотри!

У меня – те же 39 и 5!

Но ум – вроде – в порядке…

Нет насморка. И уши не заложены –

Хорошо слышу тебя…

Чувствую – как мы трясемся

В русском автобусе…

Подвинься ко мне ближе…

Время от времени

Я буду целовать

Мою Душечку…

Время от времени

И в середине нашего времени…

То есть всегда…

КОНЕЦ

МОИХ

СОЧИНСКИХ

ИЛЛЮЗИЙ

Барри Каллаган
о Владимире Азарове

Владимиру Азарову уже за восемьдесят. Феноменально то, что он начал писать всего десять лет назад. Каждая из его книг интересна сама по себе. В каждой из них мы слышим его узнаваемый голос, при этом все его книги разные и не похожи одна на другую. И голос Азарова, которым он рассказывает истории в более десяти написанных им книгах, является полной загадкой. Несмотря на то, что родился в России во времена Сталина, вырос в Казахстане, куда сослали его родителей, а потом работал архитектором в Москве в период брежневского застоя, он мастерски пишет… по-английски. Удивительно то, что он не пишет по-русски, а потом переводит свои стихи на английский. Он пишет по-английски.

Как же это произошло?

Самым неожиданным образом.

Азаров был руководителем архитектурного бюро в Москве, в 2002 году решил иммигрировать в Канаду и поселился в Торонто. Его знания английского были очень ограниченными. Он говорил по-немецки, немного понимал по-французски. Но английский – нет уж увольте! И что же он сделал? Он решил изучать английский язык на курсе поэзии в колледже имени Джорджа Брауна. Преподавателем Азарова был канадский писатель и поэт Джей Миллар. Владимир Азаров начал писать стихи о своей жизни в авторитарном государстве, ограничивавшем свободу слова и передвижения своих граждан.

Вскоре Владимир Азаров написал несколько полноценных книг. Четыре книги на английском языке были напечатаны в Москве. Еще четыре – в Торонто. На его канадские издания обратил внимание известный искусствовед и французский переводчик, профессор Рэй Элленвуд, который показал их мне. Я с большим интересом отношусь к русской культуре и изучал русский язык. Я полностью разделял мнение Элленвуда о том, что Азаров оказался самобытным и интересным автором, обладающим собственным выразительным стилем. Вскоре Владимир принес в наше издательство Exile Editions два манускрипта, которые мы по праву сочли примерами серьезной английской поэзии.

Так появился феномен Владимира Азарова. Поднятые им темы и описываемые переживания были свежими и захватывающими. В течение трех лет вышло пять книг – это воспоминания мальчика, который «осмелился быть счастливым», несмотря на то, что в период правления Сталина вместе с родителями юный Владимир находился в ссылке (отец был сослан в ГУЛАГ, а мать с маленьким Владимиром сослали в Казахстан).

Азаров пишет о жизни во времена хрущевской «оттепели», о том, как во времена обучения в институте ему пришлось говорить о том, что он – сирота (его бы не взяли в институт, если бы знали, что его отец осужден). Обычные темы того времени вдохновляют его.

Владимир Азаров писал также о своём большом проекте государственного здания в Монголии и приезжал туда как автор курировать ход строительства. Писал о своих поездках в Берлин, Париж и Лондон. О том, как еще молодым человеком встретился в Англии с Генри Муром. Он делился своим благоговением перед Екатериной Великой, как бы увидев ее рядом с собой. Также писал о силе, душе, смысле, вложенных в великие произведения искусства – его любимый русский авангард, «Черный квадрат» Казимира Малевича.

К моему полному изумлению, Владимир хотел еще заниматься переводами… Он знал, что после знакомства с Андреем Вознесенским на рубеже 1960–1970-х годов я перевел несколько стихотворений этого поэта. Владимир Азаров был полон энергии и горел желанием (я удивлялся его энтузиазму, зная, что его организм ослаблен физическим недугом) переводить вместе со мной очень сложные стихи Анны Ахматовой и практически неподдающуюся переводу поэзию Александра Пушкина. Тем не менее, спустя год кропотливой работы, нами был осуществлен сборник "Strong Words" («Сильные слова»), в который вошли наши совместные переводы Пушкина и Ахматовой, а также все мои переводы поэзии Вознесенского.

После взрыва творческой активности и выхода череды этих книг пришло время Олимпиады в Сочи 2014 года. Факт проведения Олимпиады в Сочи привел Владимира Азарова в крайне возбужденное состояние, в котором я застал его в середине зимы в его квартире на Кинг-Стрит. Дело в том, что в молодости свой отпуск он проводил много раз в Сочи. И что же стало результатом его творческого порыва? Шестая книга стихов называется "Sochi Delirium" («Сочинское исступление»). На пляже он читает в московской газете о только что происшедшей смерти Мэрилин Монро. Её знаменитый фильм потряс его перед самым отъездом из Москвы. И она становится Музой его глубоко волнующих поэтических страниц.

«Хватит! – Подумал я, – Пора остановиться».

«Вот тут надо сделать паузу».

Как я ошибался! В 2015 году вышла книга Владимира Азарова "Of Architecture: The Territories of a Mind" («Об архитектуре: мысленные ландшафты»). Книгу иллюстрировала известная художница Nina Bunjevac (Нина Бунжевак). Это 200-странич-ный сборник стихов, которые написаны от лица известных исторических персонажей, что говорит о ярком воображении автора, смело создающего и скрещивающего разные мысленные логичные и противоречивые размышления. Владимир пишет о сошедшем с ума короле, патроне Вагнера, который хочет стать лебедем; о Микеланджело, врезавшем живое сердце в грудь своей статуи Давида; царе Петре Третьем с тремя карликами, изображающими генералов его армии; о первой политической террористке – Вере Засулич… А также о том, как Робинзон Крузо ищет следы Пятницы на песке, а Майкл Джексон претворяется Марселем Марсо, чтобы пленить сердце Марлен Дитрих в Париже…

Что же дальше?

«Когда же этот феномен снова проявит себя?» – гадал я. Мне не пришлось долго ждать. Азаров выпустил сразу три книги. Два сборника стихов и одну книгу прозы. И в последней – неожиданно голосом одного из самых узнаваемых героев Толстого, Ивана Ильича – он описал жизнь московских архитекторов советского времени 1970-х, времени резкой смены курса строительства на индустриальные рельсы. Азаров наблюдает исчезновение не только вдохновения к созданию архитектуры, но и то, как тормозится творческая потребность творить художественное архитектурное новое.

В первой книге стихов – "Winter In The Country" («Зима в деревне») – Владимир Азаров говорит двумя истинно русскими голосами: голосом «солнца русской поэзии» Пушкина, которому суждено, защищая свою честь, умереть на дуэли, и Достоевского – экзистенциального визионера, который, как настоящий картежник, постоянно нервно балансирует на грани катастрофы и спасения.

Второй поэтический сборник называется "An Atomic Cake" («Атомный пирог») и повествует о фантасмагорическом мире московской жизни в период после смерти Сталина во времена странной и безалаберной свободы во времена хрущевской «оттепели», а также брежневской стагнации. В книге одетая в неглиже Рита Хейворт летит на атомной бомбе, сброшенной во время испытаний на расположенный на Маршалловых островах атолл Бикини… 1946 год. Интернациональная ирония Оппенгеймера…

Что еще можно сказать о творчестве Владимира Азарова? Бесспорно, что его жизнь – это феноменальная история о том, как уже немолодой архитектор становится поэтом, и его книги не на своем родном языке, и то, что он пишет, может показаться простым и даже бесхитростным. Курьезные, почти анекдотические случаи, о которых мы узнаем из его произведений, дают нам возможность увидеть мир морального величия, шутовства и балагана, возвышенных поэтических порывов, стремления создавать словесный архитектурный брутализм на фоне гротескной целесообразности, стремления к выгоде и политической безжалостности. Об этом мы узнаем из воспоминаний человека, который никогда в жизни не мог себе представить, что станет феноменом – поэтом на неродном ему английском языке.

Барри Каллаган

Главный редактор Exile Editions

Торонто. Канада