Текст книги "Ночь"

Владимир Азаров
Ночь

© Владимир Азаров, 2022

© «ПРОБЕЛ-2000», 2022

Компьютерная верстка и дизайн обложки Ивана Плигина

На обложке: Казимир Малевич «Пейзаж: с пятью домами» (1932). Государственный Русский музей, г. Санкт-Петербург

Издано в авторской редакции

* * *

Мы никогда не приходим к мыслям.

Они приходят к нам.

Мартин Хайдеггер

Брошенное стекло…

 
Брошенное стекло —
Единственное его оружие!
Мгновение – такая неожиданность!
Такой порыв и стресс!
Летящая струя,
Бомба красной жидкости —
Кровь из реки Роны —
Летит!
В своей невесомости
Упакована стеклом стакана —
Не вернуть и не остановить!
Страх безумия – это летящее стекло!
Вырвавшаяся инерция!
Вырвавшаяся энергия!
Как можно остановить кадр
В кино, что уже живой на экране?
Или вернуть его обратно?
В старом кино было возможно:
У Эйзенштейна коляска уже вспять!
Вверх катится по лестнице!
 
 
Ван Гог был голландцем.
Зато Гоген был французом.
 
 
Вот что значит – недолго думая:
Нет времени подумать
Двум всерьёз поспорившим
Художникам-творцам!
Летящая недвижимая неподвижность —
Сублимация прострации!
Брызги ледяных кристаллов
Замерзшей жидкости зависли
В гранёном стакане!
Брызги ледяных кристаллов —
Воды из реки Роны!
О, нет! Это
Не вода в стакане – это
Недопитое столовое вино!
Вино?
Да! Вино! Красное! Густое!
Настоящее!
Вертится в брошенном стакане —
Французское столовое вино!
Словно в спортивном бою!
Вино
Делает сальто-мортале
За толстой стенкой
Деревенского зеленоватого стекла
В полёте!
Липких красных капель стая летит
Внутри стеклянного цилиндра,
Гранёного,
И кружится энергией
Цепких пальцев, привыкших крепко
Держать кисти с жирной краской,
Схвативших свой стакан с остатками питья,
Окрасив мишень
Летящим безостановочным плевком!
Летит петардой – не с порохом,
С вином, а затем —
Вниз, вниз!
 
 
Чёрное! Красное! Синее!
И даже зелёное!
О да, зелёное! Тёмно-тёмно-зелёное —
Дешёвое стекло гранёного стакана —
С красным вином
Внутри! В теле злобы —
С красным вином!
Не надо забывать
Тёмную-тёмную, густую-густую
Смесь
Всех компонентов разозлённого Ван Гога!
Слияние всех цветов,
Живых сосудов жизни,
Под
Тонким прозрачным слоем
Бледной кожи
Человеческого тела!
 
 
Все артерии и органы – постигшие талант
И анатомию художника!
Тёмно-красная кровь —
Вино причастия
Бесконечной Тайной вечери,
Как пишут апостолы
В своих Евангелиях —
Кровь распятого Христа!
 
 
Уколы доктора, словно вбитые гвозди,
В поисках боли святой плоти
Исчезнувшего рая —
Кровь человека
С поднятой,
Неподвижной для устойчивости
Левой рукой —
Правой – сформулирован полёт!
Дело мускулистой птицы!
Призрак динамики, вырезанной из камня —
Промёрзшая копия не-человека,
 
 
Замершая тишина
На долгое-долгое мгновенье!
Невыпитая жидкость
На
Лице мишени!
Завихренья красного вина
Вокруг его
Прибывшего приятеля!
Что-то отрезано – возможно!
Ухо!
Нет! Не ухо, УХО – только лишь метафора!
Имя
Материи —
На мгновение остановившегося алкоголя!
Это вина красный, очень
Красный, цвет! Багряный – ярко-живой…
Поток!
Он так торопится, стремится вниз,
Такой
Красный-красный-красный —
 
 
Вниз-вниз-вниз,
Вниз!
К такой же красной бороде!
 
 
Эй! Разве
Не этот краснобородый нервный пациент,
Полузакрыв глаза,
Яростно расстался,
Паля вином так бурно, слепо, опрометчиво
В закадычного
Французского собрата?
Всё перепутано!
Запутано!
В бессмысленную ненависть укутано!
Нельзя психиатрию утолять вином!
С облитого лица красный поток —
Но это уже кровь!
 
 
Вниз-вниз, быстро-быстро
К белому воротнику,
Который тоже уже красный!
Вниз
К полу, а потом?
Потом, потом —
Снова вниз!
Сквозь деревянное кровати решето —
Красный, ярко-красный,
Что художники зовут «киноварь»,
Киноварь – ртутный минерал —
Облив этой красной краской
Соломенное сиденье стула, —
Вниз,
Вниз,
В трещины досок пола!
Вниз
На волю,
К мощеной камнями улице Арли[1]1
  Арль и Ван Гог – это неразрывная ассоциация для всех, кто любит искусство. Именно здесь художник создал более 180 работ маслом. В Арле у него произошел нервный срыв, когда он сам себе отрезал ухо. В Арле Ван Гог впервые угодил в лечебницу. Но также именно здесь он начал свой цикл ночных работ, продолжением которых стал, наверно, главный шедевр Ван Гога – «Звездная ночь над Роной».


[Закрыть]!
Всё вниз,
По утоптанной пыльной траве, вниз,
Вниз-вниз-вниз,
Вниз к реке Роне —
Рона-Рона – река-река —
К реке —
Всё ниже и ниже, ниже…
 
 
Бритва или нож?
 
 
На стене Жёлтого дома
Висит,
Сверкая, острая шпага —
Так мирно…
Помнит она блестящую
Спортивную игру
Француза – заядлого шпажиста!
Сейчас не время состязаний!
Работать жарко с тем – к кому в Арли приехал!
Оружие как сувенир!
Холод около реки Роны!
Жить годится только лишь в Париже —
Шпажист в Арли приехал только повидаться —
И мечта зреет слепо о Таити!
Кровь?
О!
Шпага не чувствует её
За металлическим забралом!
Кровь течёт самостоятельно!
Отдельно – от клинка и маски!
Течёт,
Сквозь дрожащую бледную поверхность,
Живую,
Из разновидных человеческих
Сосудов —
Кровотечение? Это доктор произнёс!
Кровь? Да…
Сама по себе!
 
 
Кровь льётся, течёт медленно,
Движется
Своим извилистым путём и,
Побеждая все преграды,
Доходит до конечной цели,
Растворяя свой красный природный колорит
В водах реки,
Которая течет так далеко от будущей Таити…
Холодная Рона!
Серебристая холодная,
Вонзающаяся в рассудок, как горячка,
Под ярким солнцем!
Солнце жалит
Своими острыми лучами,
Вонзаясь глубоко, отражаясь
В флуоресцирующих волнах Роны,
Расплавленный металл солнечной плазмы —
Вибрирующее дышащее зеркало
В обрамлении двух берегов:
Зеленых, золотых и желтых,
Нарисованных изгибом неустанной кисти,
Рукой – только что бросившей
В Гогена ртутную киноварь!
 
 
Взрыв! Кровь стынет в жилах!
Вороны летят на полотне огненного солнца!
Спасибо, вороны! Вы – стая тёмных облаков!
Умные чёрные птицы!
Ваш окрылённый холод
Скроет раскалённый огонь летящего напитка!
Его безумие рядом с молнией!
Его лихорадка под ярким солнцем!
О птицы! Укройте меня своей тенью!
 
 
Но оставьте меня все!
Оставь мой ум и чувства!
Я жажду лишь невидимой улыбки —
Улыбки несуществующего Господа!
 

Сен-Реми-де-Прованс[2]2
  С мая 1889 г. по май 1890 г. Винсент Ван Гог добровольно переезжает в лечебницу для душевнобольных в Сен-Реми. Несмотря на повторяющиеся время от времени припадки, Винсент продолжает напряженно работать, видя в этом единственное средство спасения от своей болезни. Так возникает ряд пейзажей, изображающих виды из окна мастерской и сад, а когда художнику разрешили под присмотром покидать убежище, то и окрестности Сен-Реми. Но очень часто, вынужденный к тому обстоятельствами, Винсент работает по гравюрам с Рембрандта, Милле, Делакруа, Домье и Доре. За год нахождения в клинике Ван Гог создал около 150 работ.


[Закрыть]

 
Река Рона!
Сен-Реми-де-Прованс!
Лечебница
Святого доброго Петра!
И рядом городок Арли —
Эй, моя новая французская обитель!
Ты вдруг прекратишь скорбеть
На этом вспаханном просторе
С урожаем созревающей пшеницы!
Эй вы, крестьяне – согбенные работники!
Жизни неуёмной сельские подвижники!
Эй! Помогите мне – поработать тоже!
Такой же я батрак того же золотого поля – лишь
Моя пшеница растет
Параллельно мольберту на земле
Моих холстов!
 
 
Эй-эй-эй-эй! Эй, парень!
Эй, доктор – мистер Рей[3]3
  Феликс Рей – практикант в больнице Арля, где содержался Ван Гог. Доктор Рей помогал художнику во время приступов, и в благодарность Ван Гог написал в 1889 году «Портрет доктора Феликса Рея», который, по свидетельству современников, получился очень похожим. Винсент Ван Гог смог передать основные черты доктора – физическую крепость и уверенность в себе. Однако Феликс Рей был равнодушен к искусству и спрятал подаренную ему картину на чердаке. Потом она прикрывала дыру в курятнике. Лишь в 1900 году художник Шарль Камоэн, оказавшись в Арле, обнаружил этот портрет во дворе доктора Рея. До 1918 года портрет находился в собрании СИ. Щуки на в Москве, потом в Государственном музее нового западного искусства, а с 1948 года и по сей день находится в Музее имени
  Пушкина в Москве.


[Закрыть]!
Эй! Положи конец моему безумному безделью —
Существованию в приюте!
Эй, дорогой доктор, посмотри на эти
Не разгибающиеся трясущиеся пальцы —
Моим пальцам нужно
Держать оружие – полсотни кистей,
Как тебе твои пинцеты!
 
 
Кисть! Кисти! Много кистей!
Первая – толстая жесткая щётка
Из свиной щетины. Для чего?
Чтоб рисовать на загрунтованном холсте
Разрезанную плугом, терзаемую землю…
А чуть склонённые,
Нежные, качающиеся колоски —
Другими —
Мягкими и тонкими, компании «Ван Гог», —
Для букетов золотой пшеницы – сияющей!
Зелёной! Такой жёлтой!
 
 
А эта кисть из самой нежной белки,
Чтобы мешать цвета:
Красный, чёрный —
Для тонких контуров!
 
 
Бронзовый, пурпурный, синий —
Для одежд крестьян-работников,
В поле и без устали,
Согбенных женщин и мужчин!
Эй! Доктор!!!
Мне нужно работать!
Эй! Где твой острый меч?!
Где
Твой укол,
Мой стимул,
Мой полёт —
Творить вторую жизнь —
Живее, ярче, подвижней и цветнее существующей?
Эй! Ну, быстрей!
Быстрее! Даже если нынче скоро будет поздно!
Солнце сядет!
Вороны улетят!
Темно-темно-темно! Черно!
Жёлтое поле засыпает темнотой!
Я в темноте!
Настала тёмная, глухая ночь!
Так быстро!
 
 
Могу открыть глаза?
Да! Ночь!
Я не вижу сельского раздолья!
Ни полей, пшеницы и крестьян!
 
 
Эй! Сейчас
Моя живопись – это огромный мир Чёрного квадрата!
Без звёзд! Без окон! Без света в окнах!
Нет! Мне квадрата мало! Даже если он гигант!
Я живу сегодня! До его изобретения Малевичем!
Я не обгоняю время!
 
 
Доктор-доктор-доктор! Эй, мистер Рей!
Француз с английским именем!
Где мой укол для отдыха? Для ночи! Я хочу спать!
 

Супермаркет в Амстердаме

 
       Оставив клаустрофобию в аэропорту,
Я заменил билет – остановиться, провести
Ночь в Амстердаме. Я иду спокойно
По городу – опасные, как молнии, летят велосипеды,
       Туманный воздух прелых каналов,
Меня преследует желание Его увидеть!
Иду – начало «Звёздной ночи»!
       Неоновая вывеска «Paradiso»[4]4
  Paradiso – музыкальный зал и культурный центр расположенный в Амстердаме. Paradiso расположен в переоборудованном здании бывшей церкви, которое было построено в XIX в. и использовалось до 1965 года в качестве конференц-зала для либеральной голландской религиозной группы, известной как «Vrije Gemeente» (рус. Свободная Конгрегация).


[Закрыть] в районе
Красных фонарей —
       Вход объявляется открытым!
       Мистическая рябь воды
Наводит на мысль о туманном времяпровождении!
Лодки. Туристы, туристы и еще раз туристы!
Я заблудился, но продолжаю внимательно
                             оглядывать идущих —
        Это не Он, не Он, не Он!
        Вдруг материализуется напоминающая Его
                                               идущая фигура!
 
 
В ней есть очень знакомое:
Широкополая шляпа и принадлежности для
рисования за спиной!
Бегу вперёд! Не верю своим глазам —
              Неужели это Он?
       Помните кинокартину «Сны» Куросавы[5]5
  Восемь новелл, связанных лишь тем, что они являются «снами» режиссёра. Среди них рассказ о том, как молодой Куросава попадает в картину Винсента Ван Гога и встречается там с самим автором.


[Закрыть]!
       Мартин Скорсезе[6]6
  Мартин Скорсезе (род. 1942) – американский кинорежиссёр, продюсер, сценарист и актёр. Фильмам Скорсезе присущи жестокость и насилие, в кинематографических кругах он известен как мастер гангстерских лент.


[Закрыть] в Его роли?
Его идущая фигура!
       Неожиданный яркий свет неона супермаркета!
Супермаркет это подтверждает!
       И Он ныряет в «огненное жерло кратера вулкана»!
Зачем зашёл Он в магазин провизии?
       Я уверен – до Своего прибытия в столицу,
Он ел картошку в своем полу-селе-городе Зюндерте
                                        под Амстердамом!
       И запивал сваренные овощи зелёным абсентом
(Импорт Франции)!
 
 
        Но Он здесь! Узнан и опознан.
        В супермаркете!
        Почти бежит!
Спешу за Ним,
       Обходя мужей, жён – неженатых, незамужних!
       Вокруг сыра, сыра, сыра!
       Ярких фруктов, ягод, овощей!
       Вокруг тюльпанов, ирисов, стреляющих
                подсолнечников, букетов в вазах…
        Все они встречаются в Его картинах в рамах!
Но Ему нужно другое, что он настойчиво отыскивает!
И, наконец,
       Я вижу,
       Что Ему нужно!
       Что Ему нужно – Он находит!
       Он держит в руках
       Современную блестящую БРИТВУ
(Не старомодную опасную бритву с костяной рукояткой),
Он даже
Находит зеркало
       Для примерки очков без рецепта —
       Он что, собрался бриться здесь?
       Или собирается рисовать
       Свой автопортрет в супермаркете?
       Очень на это надеюсь!
       И я буду – свидетель, комментатор, журналист!
       Стараюсь быть поближе к небывалому трагизму!
       Я заглядываю в зеркало! Догадываетесь?
Отражение:
Густая красная жидкость стремится вниз от места,
Где раньше было ухо!
По его бледному лицу
Ползёт
Увеличивающаяся капля крови
И превращается в стремительный поток,
       Который теряется в рыжей бороде!
       Я это вижу
В овальном иллюминаторе авиалайнера компании
Boeing:
 
 
Тёмный фон звёздного неба —
Для этого прекрасного зеркала!
И что я делаю? А?
       Где финал? А?
       Опускаю вниз шторку иллюминатора —
Снова об ухе?
 
 
Пожалуй, я напишу в своей книге,
Что Ван Гога похитили инопланетяне
И отрезали часть его уха для того,
Чтобы взять генетический
Образчик человеческой расы…
 
 
„Sample of the human race”.
 

Инопланетянин

 
Инопланетянин:
Я так долго тебя искал! И, наконец, нашёл!
Остановись, особенный человеческий индивид, и слушай!
Я должен отрезать твоё ухо!
 
 
В.Г.:
Что? Зачем? Почему, сумасшедший дьявол с антеннами
вместо ушей?
Я – художник. И еще опечаленный психопациент!
Эй, если что не так, позови моего врача!
 
 
Инопланетянин:
Это желание космоса!
Нам нужен генетический образец человеческой расы!
 
 
В.Г.:
А почему моё ухо?
Мне оно нужно для написания автопортретов!
И потом кто-то ещё сказал или скажет – например,
Гертруда Стайн:
«Пиши глазами, но рисуй ушами».
 
 
Инопланетянин:
Слова женщины для нас не правило!
Не бойся! Я отрежу тебе ухо, оно же анахронизм
И близко по происхождению к рогам —
Отмершим у членов человеческой расы!
 
 
В.Г.:
Нет уж! У тебя твои антенны!
А уши мне нужны! Я слушаю траву,
Шелест звёзд, песню ветра, звуки шагов лесных зверей…
 
 
Инопланетянин:
Всё это не серьёзно!
 
 
В.Г.:
Я художник!
Почему ты хочешь отнять у меня мои цветные звуки?
Мои картины —
Это моя личная безденежная жизнь!
Я рисую, чтобы рисовать! Для меня это бесплатно.
Никаких денег! Никаких интриг!
Мой брат Тео не в состоянии продать никаких моих полотен!
 
 
Инопланетянин:
Мы не собираем искусство. Это скучно.
Деньги в помощь? Нет!
Мы – исследователи и мыслим о своём и твоём будущем.
Ты должен помочь нам
С выполнением секретного задания.
Повернись!
Покажи свой рыжебородый профиль!
Мой космический меч готов!
 
 
В.Г.:
О, нет, инопланетянин!
Отрежь-ка что-нибудь другое у другого.
Я – голландец христианин!
Но, может, отрежешь у меня кусочек крайней плоти —
Я уверен, что Господь един.
Так будет как-то естественней,
Хотя христиане гордятся своей крайней плотью.
Но ради сохранения моего великого портретного искусства
Готов ею пожертвовать!
 
 
Инопланетянин:
О, нет! Солдат-инопланетянин не может выложить
Весь секрет космического плана!
Расслабься!
Всё – дело сделано!
Я покажу тебе портрет,
Зеркально отражающий твой знаменитый
С повязкой вместо уха.
Благодаря мне ты еще больше прославишься.
Глубокий вдох!
Готово! Рама золотая!
 
 
В.Г.:
А-а-а-а! Что ты сделал? А-а-а-а! Кровь-кровь-кровь.
А-а-а-а! О, чёртов антенорогий! А-а-а-а!
 
 
Инопланетянин:
Кровь? У тебя есть платок твоей Рашель!
Выслушай моё галактическое пророчество!
   Ты особый человек —
     Тебя ждет вечная слава!
        Люди будут платить миллионы
             За твои картины!
После твоей скоропостижной смерти!
Твой самый близкий Друг Гоген тебя предаст,
   Забудь о нём —
     Вот мой тебе совет!
         Ты будешь вечно жить
             С твоего искусства тенью —
С Тео, твоим любящим братом!
То, что мы отрезали,
   Будет лишь способствовать твоему величию!
      Мечте твоей о вечности!
         Наш с маху безболезненный укол!
             Всё! Готово!
Не завязывай заношенным платком,
Но заживит рану быстро этот —
   Белый клочок космического хлопка,
      Подарок нашей планеты —
          Залечит мгновенно,
              Сохранив цвет крови!
 
 
В.Г.:
О, исчезни Инопланетянин!
О, лети отсюда, рогатый дьявол! Оставь лишь своё
Отражающее зеркало,
Которое увидят миллионы,
В виде моего безухого портрета безмолвных галерей
С носом фюзеляжа – летящего с тобой снаряда,
Под аккомпанемент
Тихо падающих капель моей крови.
О боль!
О бушующая буря моего труда в приюте Сен-Реми!
Над полотнами, которые никто не купит…
 
 
Инопланетянин:
То, что мы отрезали,
   Будет лишь способствовать твоему величью!
     Мечте твоей о вечности!
        Наш с маху!
           Безболезненный укол!
              Всё! Готово!
 
 
Не завязывай заношенным платком,
Но заживит рану быстро этот
   Белый клочок космического хлопка —
      Подарок нашей планеты —
          Залечит мгновенно,
              Сохранив цвет крови!
 

Овер-сюр-Уаз[7]7
  В мае 1890 г. Винсент Ван Гог переезжает в Овер-сюр-Уаз, что под Парижем. Винсент снял комнатку в мансарде гостиницы семьи Раву. В Овере Ван Гог познакомился с доктором Полем Гаше. 27 июля Винсент вернулся в номер с огнестрельным ранением в грудь, а 29-го июля скончался. На тему обстоятельств ранения Ван Гога существует несколько версий, от попытки суицида до несчастного случая.


[Закрыть]

 
Знаете ли вы их памяти мемориал -
Два белых камня, одинаковых как близнецы?
Горестной печалью они сражают наповал!
 
 
Здесь лежат два брата! Знакомы многим их имена,
Врубленные вдавленным в камень шрифтом,
Если небо чисто, то кто они -
             присутствующим видно допоздна…
 
 
Две забредших в зелень под Парижем
                              каменные стелы…
Две памяти, причастные к неповторимому искусству,
Фундаментированы крепко -
              не страшны им эпох стрелы!
 
 
Художника нелепой жизни печального ландшафта,
Влекло изобразить кормилицу-пшеницу
В труде рабочего – ещё не будущего астронавта!
 
 
И теперь прямо от Парижа в Уаз автобусы курсируют -
Извилистый исчезнувший путь обоих братьев -
Полотна в рамах Винсента Ван Гога
                                   этот путь цитируют.
 
 
И в 20 верстах от грязного Парижа
                быть за городом летом -
Мечта! Ещё и у двух святых в искусстве!
Природа выволакивает богатых из кабриолетов
 
 
И заставляет – их и всех других -
                            любить Овер-сюр-Уаз -
С музыкой церкви Успенья Пресвятой Марии
Для слышащих ушей и видящих Ван Гога глаз!
 

Не отрезай мне ухо…

 
Не отрезай мне ухо – я хочу
Слышать песню завывающего ветра ночью,
Днём царапанье горячих острых лучей солнца,
Вкрадчивый шёпот обнимающихся листьев!
Всегда – пугающий шорох шевелящейся травы,
Мёртвую глухую глубину отражающего зеркала воды -
Где ещё ищут причину или казус прославленного уха.
 
 
Однако всё это напрасно:
Ткань повязки плотно охватывает голову, скрывая рану…
Никто не видит уродливый остаток
Органа слуха. И много лет мой напряжённый
Несчастный взгляд – обрамлён и остеклён!
Моё реальное лицо растворилось в космосе,
Являясь призраком в музеях, в которых люди
С любопытством вглядываются в результаты моего
Скандала с бритвой!
 
 
И я слышу шёпот:
«Нет! Это не он сделал – а его враг Гоген!
Он был спортсменом фехтовальщиком!»
 
 
Что?!
Гоген?!
Ван Гога друг?!
Был фехтовальщиком?
Нет! Он был художник тоже!
Дурные слухи!
Но Ван Гог перестал слышать,
Как Бетховен!
 
 
Это ошибка хирурга!
       Нет, какая ерунда!
       Он сам это сделал!
       Все знают, что
              Он был сумасшедший!
 
 
«Ван Гог – голландец!»
«Зато Гоген – француз!»
 
 
        А я слышал другую версию.
        Всё произошло в борделе.
 
 
Проститутка – по имени Рашель – откусила ему ухо!
Ван Гог, благородный человек,
Твердил, что сам ранил себя бреясь!
Но французская полиция заставила её признаться!
Она любила целовать и покусывать клиентам уши,
Однажды много выпила вина
И потеряла меру. Ван Гог просил ее:
«Умоляю, не кусай мне ухо! Перестань, мне больно!
Эй! Дура! Видишь кровь!
Где мое ухо? Ты его съела?»
 

Я хотел бы слышать…

 
Я хотел бы слышать другой более правдивый текст,
Другой вангоговский навет
Этой бесславной небылицы -
Больше связанной с полем золотой пшеницы!
 
 
Вдова брата Тео – Йоханна, как в сказке – «как-то раз…»
Привезла тело мужа из Парижа,
Чтобы похоронить на кладбище в Овер-сюр-Уаз
Рядом с ним? С безухим братом! И об этом ниже!
 
 
Себя освободив от будущего брачного соседства
Из-за опасений, что в Париже знали о сифилисе Тео…
Развеять слух – какое выбрать средство?
Читатель ждёт уж рифму – Казахское Медео!
 
 
Не снимайте спортивный боевой клинок
В ЖЁЛТОМ ДОМЕ с жёлтой стены!
Не прячьте шпаги – возможный рассерженный пинок
Гогена, давно без тренинга – это не хоть бы хны!
 
 
Гоген – шпажист – приехал навестил Ван Гога,
Увидеть жёлтые подсолнечники под Арли
После Парижа! Эти жёлтые цветы – не так уж много…
Ещё и река Рона… Окей! Ван Гог не на мели!
 
 
Сгустки крови сохнут на стенах.
Не убирайте шпагу в Жёлтом доме!
Если нет шпаги, чем ухо удалить впотьмах?
Если нет вёсел, чем грести на Роне?
 
 
Не спрятанной ли шпагой на дне лодки?
Или оружие – что рядом – только для защиты,
Если будет ругань? Секунда для его находки!
А крика спора негативные слова предельно ядовиты!
 
 
И зная, что один из них должен быть прав
И благодатью озарён свеченья Звёздной ночи,
Мысли одного из них – его упрямый нрав:
«Эй! Терпеть тебя, приятель, уже нет мочи!
 
 
Иди к своей в мазуте шлюпок грязной Сене -
Смотри на муть её воды,
Роста подростков – мраморно-нелепые мансарды,
В которых проживать – недолго ждать беды,
 
 
Без куполов остроконьковых черепичных крыш,
Без тенистого Арли и радости струистой Роны!
Где Жёлтых – дома и его обоев – тишь…
Жёлтых подсолнухов плантации огромны!
 
 
Эй! Не тащи меня, как гондольер в гондолу, -
Мы не в Венеции – прибыл ты ко мне в Арли!
Эй! Вези меня вдоль берега, причалить к молу!
Не маши вместо весла поднятой шпагой на мели!
 
 
Не отрезай мне ухо – я хочу слышать
Ночную песню ветра, ласковых звёздных ночей,
Но на моих полотнах дышит
Ночной кошмар – спрятанный в ЖЕЛТОМ – змей:
 
 
Съедение горьких лекарственных оков -
Прогулок шуршание, засохших колючих трав,
Металла стук моих бегущих каблуков -
Мой день в Арли! Пока он, слава Богу, не кровав…
 
 
«Ван Гог – голландец!»
«Зато Гоген – француз!»
 
 
Щель открытой двери,
   Крик голой натурщицы Рашель!
        Человек толкает меня, выбегая,
 
 
Прикосновение шёлкового одеяла – и
   Расползающееся кровавое пятно,
      От выпавшего из рук мятого
          Бумажного пакета, с отрезанным
               Приятелем Гогеном – ухом…
 

Едоки картофеля

Для Шивон Джеймисон[8]8
  Шивон Джеймисон – поэтесса из Торонто и профессор колледжа Сенека.


[Закрыть] к её писательскому дебюту

 
Под потолком не ярок свет от лампы,
Но поглощать картошки клубни им светло
И запивать еду крепким женевером[9]9
  Женевер – одна из разновидностей джина, хотя данное определение не совсем справедливо, поскольку первый гораздо старше второго. Появился женевер в Нидерландах, где он популярен по сей день. Напиток имеет статус наименования, защищенного по месту происхождения: его имеют право выпускать только в Бельгии, Нидерландах, а также некоторых департаментах Франции (Нор, Па-де-Кале) и землях Германии (Северный Рейн-Вестфалия, Нижняя Саксония).


[Закрыть] залпом!
Мелькают алюминиевые ложки голоду назло!
 
 
Ближе к блюду этого оркестра ртов
Матери семейства чепчик с рюшками:
«Эй родня! Советую без лишних слов
Очистить дно хлебными краюшками!»
 
 
Не все в застолье – Юрген побежал в сарай!
Упитанный друг Юргена – Юрг-поросёнок -
С будущим фермером прилетели в рай -
Рад Юрг! Жуёт, как молния, спросонок!
 
 
Хозяин Юрген Юргу рад! Как он его целует:
«Осенью употребим тебя на колбасу!»
Съел Юрг уж всё – лижет руку пустую:
«Радуйся! Месяц и тебя им принесу!»
 
 
«А мне?!» – кот Генрик слышит и мурлычет.
«Что, Генрик? Создаёшь хозяину ещё заботу!
Лови мышей!» Завистливый кот Генрик хнычет.
«Эй ленивый кот! Давай – знай свою работу!»
 
 
И Юрген, прощаясь с холодом сарая,
Идёт по лесенке, к своей картофельной семье,
И думает, как фермер, сарай хозяйства покидая:
«Юргу картошки бы ещё – моей свинье!»
 

Ночью

 
Ночью, когда все кошки не черны, а серы -
Невидима взаимосвязь разбегающихся
                            в стороны событий…
Их накопилось столько, что им нет меры!
Наипаче в голове Ван Гога
                     нервно устремлённой прыти -
 
 
Не просто так отягощенный чем-то взмах его руки!
И добавляют тайну его постукивающие каблуки!
По мощёной камнем тёмной улице
Он почти бежит! Сломанные фонари
 
 
Отбрасывают качающиеся тени на его лице -
И он шагает в быстром ритме – раз-два-три!
Покинув ЖЁЛТЫЙ дом,
               где он сейчас с товарищем вдвоём,
Гоген приехал порисовать немного – налегке…
 
 
Ваг Гог почти у цели. Его жёлтый дом -
С мезонином, трёхэтажный – уже не виден вдалеке…
О! Он – у цели! У дома с красным фонарём…
Бумажный загадочный пакет в его руке!
 
 
Бегом без предупредительного стука
                     он по лестнице взлетает!
Голая Рашель! Примчался ли он к ней?
Что нужно ему здесь – она пока не знает!
О! Окровавлено его лицо! Ей это снилось
                       несколько ночей!
 
 
Она кричит: «О Винсент! Что случилось?»
«Ты спрашиваешь! Я принёс тебе подарок!
Я отрезал себе ухо! Не всё! Лишь мочку -
                          лишь о́ргана кусок!» -
Он шепчет, разрывая окровавленный пакет.
 
 
Рашель в слезах – вниз на колени:
                        «Я больше не нужна!
Ты соорудил себе никем невиданный
                         неслыханный портрет!»
Ночью, когда все кошки не черны, а серы -
Событий столько, что им меры нет!