Текст книги "Секрет Говорящей Змеи"

Секрет Говорящей Змеи
Владимир Иванович Благов

© Владимир Иванович Благов, 2017

ISBN 978-5-4490-1522-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. ДОХЛАЯ РЫБА

Пятнадцатого июня утром миллионеру Карлу Ивановичу Заморскому принесли снулую рыбу – зеркального карпа в пакете. Заморский вспомнил, что в кино мафия таким образом извещает будущую жертву о скорой расправе. Заморский забеспокоился.

Буквально вчера вечером – вместе с дочерью Кларой – он посмотрел фильм о зарубежной мафии. Так в том фильме у одного гангстера было много недоброжелателей. Они прислали гангстеру не то форель, не то макрель, короче рыбу. Дохлую рыбу, как знак кровавой мести. После этого гангстеру оставалось жить ровно один день.

Недоброжелателей у Заморского было хоть пруд пруди. В этом он ни капельки не сомневался. Поэтому и телохранителя при себе держал.

Но кому конкретно он, Заморский, перешёл дорогу? Кому насолил? Кому стал поперёк горла?

«Да кому угодно!» – сам себе ответил Заморский, и эти слова его напугали.

В самом деле, среди множества деловых партнеров Карла Ивановича вряд ли нашёлся хотя бы один, кого Заморский в своё время не обманул, не обокрал, не обошёл на повороте. К цели Карл Иванович всегда шёл, как говорится, по головам. Не встречая сопротивления. Авторитетов для него не существовало. Выжидать он не любил – всегда действовал быстро, и часто – не прилагая усилий. Деньги шли к нему сами, поэтому он их не ценил и не считал.

Его враги (а такие, конечно же, были) терпели Карла Ивановича, до поры не желая с ним связываться. Надеялись, что не всегда же он будет таким – возьмётся за ум, остепенится, перестанет обманывать.

Однако Заморский не торопился браться за ум. Бесчестной жизнью своей он был доволен и не хотел ничего в ней менять.

Но вот теперь враги пошли в наступление и заставили его выбирать между жизнью и смертью. Что делать? Над этим вопросом можно было думать вечно, а времени на раздумья не оставалось. Надо было что-то предпринимать. Надо было с кем-то посоветоваться.

Карл Иванович вызвал в кабинет своего личного секретаря, который работал по совместительству шофёром и телохранителем. Секретарь был похож на шкаф и внушал страх пополам с уважением. А фамилия у него была смешная – Сивоконь.

– Рыба, как рыба, – пожал плечами секретарь. – Как раз на жарёху. Не понимаю, босс, чего вы волнуетесь.

– Сивоконь, я не заказывал никакой рыбы. Может, ты сделал заказ?

– Нет, босс, я тоже не заказывал.

– Каким же тогда образом рыба оказалась в моей квартире?

Сивоконь пожал плечами:

– Наверно, консьержка принесла…

Заморский занимал двадцатый этаж огромного элитного дома с подземным гаражом, с магазинами на первом этаже, с консьержкой и охраной при входе.

– Позвать сюда эту консьержку! – распорядился Заморский.

Через пару минут в квартиру вошла консьержка, бойкая пенсионерка в джинсовом костюме.

– Кто принес вам этот пакет? – спросил Заморский.

– Посыльный принес, – ответила пенсионерка.

– Вы видели этого посыльного? Как он выглядел?

– Нет, Карл Иванович, не видела. Но мне сказали, что приходил посыльный.

– Ах, вам сказали, – Заморский понял, что большего от пенсионерки он вряд ли добьется. – Ну, ладно, больше вопросов нет.

Пожав плечами, консьержка вышла за дверь.

– Не понимаю, Карл Иванович, к чему этот допрос? – спросил секретарь.

– Сивоконь, ты в курсе, что дохлая рыба для мафиози – все равно, что извещение о смерти?

– А-а! Вы думаете, вас заказали? – посерьёзнел Сивоконь.

– Скажем так: меня предупредили, – поправил телохранителя босс.

– Тогда предлагаю скрыться. Лечь, как говорится, на дно. На время.

– Согласен. Скрыться. Но где?

– Поедем на виллу!

– Вилла на виду. Разыщут.

– За границу!

– Найдут.

Сивоконь наморщил лоб и взялся рукой за подбородок. Так он думал.

– В Ключи! – выпалил он через секунду.

– В какие ключи? Что за ерунда?!

– А помните, босс, в прошлом году мы с вами ездили в деревню Ключи и, смеха ради, прихватизировали дом с участком, пруд да десять гектаров леса в придачу – бывшую графскую усадьбу.

– А-а! Припоминаю! Ты думаешь, о нашей покупке до сих пор никому не известно?

– Босс, все документы оформлены на подставное лицо.

– Ага. Значит, никто нас там искать не будет?

– Никому и в голову не придёт! Босс, я уверен, на сегодняшний день это самое надёжное убежище. Надо только незаметно слинять из города.

Карл Иванович напряг память, и перед его мысленным взором предстал и полуразрушенный графский дом, и грязный пруд, больше похожий на болото, и лес, полный рваных газет и пластиковых бутылок.

– Слушай, но ведь там невозможно будет жить. Там разруха, как после войны, – сказал он.

– Это в прошлом году была разруха. А сейчас всё в полном порядке, – ответил Сивоконь. – Вы мне давали указания, и я всё исполнил. Пруд и лес вычищены до блеска. В правой половине дома сделан евроремонт. Завезена мебель, одежда, кухонная утварь, продукты. Так что, жить можно. Причём, с удобствами.

– Ну, это меняет дело. А кто у нас смотрит там за хозяйством?

– Бантикова Вероника Леопольдовна, бывший музейный работник. Я принял её на работу экономкой, а по совместительству – поваром и прислугой. Она там вместе с сыном живёт, с Витей, – отрапортовал Сивоконь.

– Ну, хорошо. Ты меня убедил. Едем сейчас же. Запрягай!

– Вдвоём?

– Как это вдвоём?! – хмыкнул Заморский. – Клара – самое дорогое, что у меня есть! Как ты мог подумать, что я оставлю моё Рыжее Сокровище одну в городе?!

Дочь Карла Заморского – Клара – была полной рыжеволосой девочкой десяти с половиною лет. В школе её звали Заморышем, и это обидное прозвище только подчёркивало её полноту. Клара мечтала похудеть, пробовала на себе разные модные диеты, но вела сидячий за компьютером образ жизни. Друзей у неё не было, поэтому всё свободное время она играла в компьютерные игры.

Правда, у Клары была собака – большая и бестолковая дворняга Рекс. Отец не раз предлагал дочери купить престижного ротвейлера или, на худой конец, пуделя, таксу, мопса, но Кларе нравился только Рекс – забавный и глупый – такой, каким создала его природа. С Рексом Кларе было весело всегда и везде. Она учила его всяким собачьим премудростям и надеялась, что со временем Рекс станет образцовой служебной собакой.

У Клары было ВСЁ, что только можно себе вообразить. Но это ВСЁ порядком ей надоело. Когда у тебя ЧЕГО-ТО нет, тебе ужасно хочется это ЧТО-ТО иметь. А когда у тебя есть ВСЁ, когда у тебя не возникает желания приобрести ЧТО-ТО НОВОЕ, тогда дело плохо. Тогда нужно что-то менять в жизни. А это не у каждого получается….

Бедные богатые люди!

Больше всего Кларе надоело жить в городе. Поэтому, как только она узнала, что отец купил дом и участок леса за городом, она стала уговаривать его отправиться на лоно природы. Но Карлу Ивановичу Заморскому на природу было наплевать. В городе были рестораны и казино, где можно было активно прожигать жизнь и «просаживать» нечестным путём нажитые деньги. В городе был его банк, где хранились его капиталы. Из города Заморского можно было выманить только под страхом смерти.

И вот теперь Карл Иванович сам заговорил о поездке в деревню, что стало полной неожиданностью для Клары.

– Дочь! Собирайся! Мы едем в Ключи!

– Чего включи? – Клара сделала вид, что не понимает. – Я ничего не выключала.

– Да не включи, а в Ключи! В деревню Ключи.

– В какую деревню, дэд?

– Ну, помнишь, ты всё приставала ко мне: поедем в Ключи, поедем в Ключи! Вот я и решил: поедем в Ключи. На лоно природы.

– Дэд, я уже не хочу на лоно. Мне и здесь хорошо.

– Как это не хочу? – заволновался Карл Иванович. – Раз папа сказал, значит, надо ехать. Не могу же я оставить тебя одну в городе!

– Дэд, если тебе надо, поезжай один. А я тут останусь.

– Исключено. Ты едешь со мной, – Карл Иванович повысил голос, и Клара поняла, что пора соглашаться.

– Ну, ладно. А что я там буду делать?

– Загорать, купаться, ягоды собирать.

– А ты будешь со мной загорать, купаться, ягоды собирать?

– Загорать, купаться, ягоды собирать с тобой будет Сивоконь.

– Ох, уж этот Сивоконь! – вздохнула Клара. – Ну, а дивидюшник-то возьмем?

– Конечно.

– И ноутбук тоже?

– Естественно.

– А Рекса?

Карл Иванович тяжело вздохнул.

– Ладно, бери и Рекса тоже.

– Ладно, дэд, на этих условиях я поеду. Но мне нужно время собраться.

– Полчаса хватит?

– Что ты?! Часа два, как минимум, – почти искренне удивилась Клара…

Пока дочь собирала пожитки, Карл Иванович места себе не находил. Он то ходил по диагонали своего кабинета, то спускался во двор и сидел в салоне «Мерседеса», то стоял в дверях детской, торопя Клару. Короче, за эти два часа Заморский понял, как плохо чувствует себя человек, одержимый манией преследования…

– Позвони этой самой…. Веронике Леопольдовне, – напомнил он секретарю. – Скажи, что мы выезжаем.

– Уже позвонил, босс, – ответил улыбчивый Сивоконь. – Она уже обед готовит.

– На «Мерсе» надо номера поменять, – добавил Заморский. – На всякий случай. У тебя есть «незасвеченные»?

– В Греции всё есть, – ответил Сивоконь и принялся менять номерные знаки. Он снял прежний номер 777КУР и вместо него повесил новый – 777МУХ.

– Ха! Кур на мух поменял? – проворчал Карл Иванович. – И где только ты такие прикольные номера берешь?

– Почему прикольные?! – хмыкнул Сивоконь. – Престижные: три семёрки!

– Люди подумают, ты в машине мух возишь.

– Мне по фигу, что люди подумают, – ответил Сивоконь.

– Тебе всё по фигу! – позавидовал секретарю Карл Иванович.

«Пристал, как банный лист! Мог бы и на другой машине поехать. Тем более у него их – целый гараж», – подумал Сивоконь, продолжая улыбаться боссу…

Ещё двадцать минут Заморский провёл на переднем сиденье «Мерседеса», то и дело посматривая на часы и оглядываясь по сторонам. Он боялся, что за ним следят и могут застрелить прямо здесь и сейчас.

Ровно в полдень – накрашенная и разодетая, как Барби – на крыльце появилась Клара. Рядом с ней, виляя от счастья хвостом, семенил Рекс. Он был в наморднике и смешной розовой распашонке. Следом за ними – с двумя огромными чемоданами – шёл Сивоконь. Он усмехнулся Карлу Ивановичу и пожал плечами, одними глазами показав на Кларины чемоданы. Карл Иванович махнул рукой и полез в карман пиджака за успокоительным.

Сивоконь погрузил чемоданы в багажник, сел за руль, и машина тронулась с места. Довольные, Клара и Рекс сидели на заднем сиденье и радовались, что, наконец, покидают надоевший им город.

Глава 2. ДЕВОЧКА В КАМУФЛЯЖЕ

– Ну что, поедешь к деду в Ключи? – спросил майор Ермаков дочь Александру.

– На всё лето? – обрадовалась она.

– Ну, можно и на всё. Если по мне не соскучишься, – ответил отец.

– Поеду! – согласилась Александра. – С удовольствием!

Деревня Ключи всего в сотне километров от города. Там живёт дед Максим – весёлый добрый старик. Там лес, река, ягоды, грибы, – всё, по чему за долгую зиму истосковалась городская душа. Александра почти каждый год с удовольствием отдыхала у деда в деревне.

– Пап, а ты снова поедешь на учения?

– Поеду.

– А куда?

– Военная тайна.

– Ясно. Значит, месяц я поживу у деда, а там – посмотрим. Когда выезжать?

– Завтра утром. Вопросы есть?

– Вопросов нет, – по-военному ответила дочь…

Пятнадцатого июня утром отец и дочь – оба в камуфляжных костюмах – стояли на перроне вокзала. До отправления электрички оставалось пять минут. Майор Ермаков напутствовал Александру:

– Я звонил деду. Он знает, что ты едешь, но встретить тебя не сможет. Сама-то, надеюсь, доберёшься?

– Конечно, доберусь. Не маленькая.

– Даю вводную! – майор Ермаков любил давать вводные в самое неподходящее время. – Представь: на тебя напал хулиган, – майор Ермаков сделал свирепое лицо и растопырил руки в разные стороны, изображая хулигана. – Твои действия?

– Не умеешь ты, пап, хулиганов изображать, – улыбнулась Александра.

– А ты представь…

Майор не договорил. Реакция дочери была моментальной: хук слева, прямой – в челюсть.

– Не слабо представила! – похвалил отец, потирая ладонью ушибленную скулу.

– Пап, извини, не рассчитала, – расстроилась Александра.

– Ничего. Все нормально, – ответил майор Ермаков. – Добро должно быть с кулаками. Никому в обиду себя не давай. Если что – звони. Угоню вертолет и примчусь.

– Пап, но ты же будешь на учениях.

– Вообще-то это военная тайна, но ты у меня человек почти военный и тайны хранить умеешь. Учения будут проходить в двадцати километрах от Ключей.

– Правда?! Так близко?

– Да. Но ко мне ни ногой! Это приказ.

– Слушаюсь, – пожала плечами Александра.

– Ну, иди в вагон. Долгие проводы – лишние слёзы. Деду привет!

Майор Ермаков обнял дочь на прощанье. Александра поцеловала его в колючую щёку, подхватила рюкзак и вошла в вагон. Уже в вагоне, заняв свободное место у окна, она пальцем вывела на стекле:

ЛЮБЛЮ!

Отец улыбнулся и кивнул дочери. «Я тоже тебя люблю!» – говорили его глаза. Поезд тронулся. Майор Ермаков шёл вслед за ним, махая рукой, пока дорогу ему не перегородил носильщик с чемоданами…

Всю свою сознательную жизнь майор Ермаков мечтал о сыне. Но вместо сына родилась дочь, и тогда майор назвал её Сашей (в честь великого полководца – Александра Македонского). Девочка выросла в строгости и воспитание получила мужское – спартанское.

В свои десять лет Саша Ермакова была вполне самостоятельной девочкой. Умела шить и готовить, стирать и вязать, гоняла на мотоцикле и удила рыбу. Могла и за себя постоять при необходимости. Знала дзюдо и самбо.

Всему этому её научили два человека – отец и дед. А матери у неё не было. Она умерла, когда Сашеньке было полтора года…

У железнодорожной станции, на которой Саша сошла с электрички, и у расположенной неподалеку деревни названия были одинаковые: станция Ларец и деревня Ларец. И это было забавно. Тем более что в десяти километрах от Ларца – на горе – стояла деревня Ключи. Ларчане шутили, что Ключи – это сокращенное название деревни Ключи-от-Ларца. Жители Ключей утверждали обратное: мол, соседняя деревня раньше называлась Ларец-без-Ключей.

На станции Сашу никто не встречал, но на девочку, с ног до головы одетую в камуфляж, сразу обратили внимание. Люди оглядывались на неё кто – с недоумением, кто – с уважением, а кто – и с опаской.

Черноволосая и черноглазая, Саша была не очень красивой девочкой. Но военная форма ей шла. А короткая стрижка делала её похожей на мальчишку.

Александра не в первый раз приезжала в гости к деду. Дорога до Ключей была ей хорошо знакома, к тому же от станции Ларец до деревни Ключи ходил рейсовый автобус. Вот на нём она и поехала.

Дорога пылила, автобус трясся на ухабах, а Саша сидела на заднем сиденье и улыбалась, вспоминая прошлое лето. Она представляла, как обрадуется дед, когда снова увидит её на крыльце своей избушки…

Деду Максиму в этом году исполнилось семьдесят четыре года. Он давно был на пенсии, но без дела сидеть не любил. Всё лето и осень пропадал в лесу и на речке – с ружьем, с лукошком да с удочкой. Природу он любил и понимал. Недаром всю жизнь лесником работал. Знал все тропинки и травинки вокруг.

Изба деда Максима стояла на краю деревни, на пригорке. Была она вся перекошенная и такая ветхая, что казалось, подуй ветер посильнее, и рассыплется избушка по бревнышку. Дом свой дед не любил, потому и не ремонтировал. В шутку говорил односельчанам: «У нас с избой спор вышел: кто первым развалится».

Возле дома был сарай, и в нём – который уже год – стоял разобранный мотоцикл. Дед всё собирался его починить, да руки не доходили. Как, впрочем, и до огорода, заросшего лопухом и крапивой. С ранней весны и до поздней осени деда кормил лес. А уж огурчиков-помидорчиков, если захочется, можно было и у соседей купить.

Было у деда небольшое хозяйство: петух Гордей, пять кур и коза. Очень крутого нрава коза. Бодала всех без разбора. С чьей-то лёгкой руки прозвали её Коза Ностра. А вот Александру коза полюбила, ходила с ней по деревне, как собака. И так же – по-собачьи – от всех её защищала.

– Деда, – однажды спросила Саша. – А за что козу Нострой зовут? Ведь так, кажется, американская мафия называется.

– За дело зовут, – ответил тогда дед. – И она своё прозвище оправдывает. Во всей деревне не сыщешь козы бодливее. Но молоко даёт вкусное. Почти не горчит…

Вот так, вспоминая прошлое лето, Александра и доехала до деревни Ключи.

Деда она нашла в курятнике. Он стоял, согнувшись в три погибели, весь в куриных перьях, и стонал. Вокруг деда чинно расхаживали куры, а он застыл в нелепой позе – правая рука касается пола, а левая – за спиной. И на лице его в эту минуту было написано такое страдание, будто невидимый враг выкручивал деду левую руку.

– А-а-а! – простонал дед, улыбаясь сквозь слёзы. – Приехала? А я вот яишенки захотел. За яичком нагнулся. А в спину как стрельнёт! Полчаса стою, разогнуться не могу. Кабы не ты, так здесь бы и помер.

– Дед, давай, я тебе помогу! – Александра бросила рюкзак и подала деду руку. – Обопрись на меня. Пошли.

Вздыхая и охая, дед вылез из курятника.

– Ну, теперь лишь бы до лежанки добраться, – усмехнулся дед Максим, присаживаясь на садовую скамейку. – А яишенки всё же хочется.

«Ай-яй-яй! – думала тем временем Саша. – Опять у деда радикулит разыгрался. Лечить надо. А чем?»

Едва переступив порог дедовой избушки, Александра засучила рукава: приготовила деду омлет, вскипятила воды и заварила чай. Поела сама, а потом, румяная и весёлая от работы, подошла к деду, погладила его по седой голове и сказала:

– Не горюй, дед. Поставим тебя на ноги!

Дед долго сопел носом, потом ответил:

– Взрослая ты, Сашка, стала. Самостоятельная. А на мать-то как похожа!

Александра оглянулась на портрет матери, что висел на стене, и ей сразу стало грустно.

– Как доехала? – спросил между тем дед.

– Нормально, – ответила Саша, продолжая грустить.

– Как там отец?

– Нормально. Привет тебе передавал.

– Как учеба?

– Нормально…. Слушай, дед, а может, врача тебе вызвать?

– Ха! Врача! Если только сгоряча! – усмехнулся дед. – Нет, мы уж как-нибудь сами. Народными средствами.

– Может, трав каких насобирать? Настой сделать?

– Трав набрать, конечно, можно, – дед Максим тяжело вздохнул. – А сделай-ка милость, голуба, налови мне пчёл на лугу.

– Зачем? – удивилась Александра.

– А то не знаешь? Я их на поясницу сажать буду. Чтоб жалили, – объяснил дед. – Конечно, их жаль, пчёл-то, потому как они после укуса гибнут. Но деваться некуда. Пчелиный яд – от радикулита первое средство.

– Хорошо, – сказала Саша. – Сейчас и пойду.

– Да что ты, голуба! Отдохни с дороги! – спохватился дед Максим.

– А я не устала, – ответила Александра и выпорхнула в сени. Там нашлась банка с полиэтиленовой крышкой и сачок, с которым Саша прошлым летом охотилась на бабочек.

Когда Саша проходила мимо сарая, за стеной заблеяла Коза Ностра.

– А-а! Помнишь меня?! – улыбаясь, Саша вошла в сарай и протянула козе взятый с печки сухарь. Коза узнала девочку, съела сухарь и позволила погладить себя по голове. А потом снова заблеяла – протяжно и жалобно. Саша поняла козу без слов.

– Деда! – громко крикнула она. – Ностра гулять хочет. Можно её с собой взять?

– Конечно, возьми, – отозвался дед Максим. – На лугу она хоть травки пощиплет. Только веди на веревочке, а то она всех тут уже забодала.

Саша вывела козу из сарая, намотала на кулак верёвку и, с сачком и банкой в руке, вышла на улицу.

Глава 3. ДВОЕ ИЗ ЛАРЦА

Недалеко от Ключей была деревня Ларец. Какой чудак, в какие незапамятные времена дал двум соседним деревням такие названия, об этом история умалчивает. Однако в наше время жители двух деревень испытывают особую гордость оттого, что живут в деревнях с такими близкими по смыслу названиями.

В Ларце жили два брата – Прохор и Трофим Копейкины. Жили они по соседству: дома их стояли на одной улице – друг напротив друга. Раньше братья работали: один – на ферме скотником, а другой – на птичнике грузчиком. И всё у них вроде было хорошо, как вдруг….

Прошлой осенью местный председатель заменил всех российских бурёнок импортными – европейскими, а вместо кур начал разводить африканских страусов. В зиму коровы сбесились, а страусы все повымерзли. Так что летом Прохору и Трофиму уже не за кем было ухаживать. Остались они без работы. А семьи-то кормить надо.

Вот пятнадцатого июня утром Прохор Трофиму и предложил: «А давай, брат, цветмет собирать!»

– Что собирать? – не понял Трофим.

– Цветной металл, – пояснил Прохор. – Ну, медь, алюминий там всякий.

– А где его брать, алюминий-то? Всё, что можно было сдать, давно уже сдали.

– А проводов над головой, ты, значит, уже не видишь?!

– Слушай, но это же подсудное дело!

– Подсудное, если поймают. А если нет? Не пойман – не вор.

– Тебе все просто. А меня потом совесть замучает. Это похлеще тюрьмы будет.

– Что ж ты такой совестливый уродился?

– Такой уж…. А потом, если мы провода срежем, то ведь во всей деревне темно станет. Ни тебе телевизор посмотреть, ни тебе бельё постирать!

– А кто тебе сказал, что мы в нашей деревне провода срезать будем?! Мало ли деревень в округе! Ключи, например.

– Это не по-человечески будет. В окрестных деревнях тоже люди живут. Такие же, как мы. Как потом им в глаза смотреть? Или у тебя совести нет?! А ну как из Ключей кто-нибудь захочет у нас провода срезать? Как ты к этому отнесёшься?

– Ну, давай у кого-нибудь другого провода срежем. У того, кого не жалко. Вон за лесом бывшая графская усадьба. Недавно ее за бесценок какой-то олигарх купил. Купить купил, а сам там не живёт. Почему бы у него не срезать?! Или тебе олигарха тоже жалко?

– Нет. Олигарха мне не жалко. У него златые горы. Зачем ему какой-то алюминий?! На это я согласен.

– И не побоишься?

– Чего?

– Дык…. Если он нас застукает, мало не покажется: три шкуры с нас спустит.

– Как он застукает?! Он же в городе!

– Он-то в городе, а на вилле сторожиха живёт. Как свет потухнет, она мигом боссу позвонит.

– Ну, пока она поймёт, что случилось, да пока позвонит боссу, да пока он приедет, мы уже будем дома «навар» делить!

– Логично! Ну, что? Пошли?

– Сейчас? Может, ночи дождемся?

– Ночью темно. На столб не тебе лезть, а мне. А там напряжение.

– Ты напряжения, что ли, боишься? – усмехнулся Трофим.

– Его, родимого. Это человека можно уговорить, обмануть, напугать. А вот с напряжением, брат, шутки плохи. Р-раз, и не было тебя-с. Я ж электриком работал. Знаю.

– Слушай, брат, ну, надо же подготовиться. Пассатижи хотя бы взять, кусачки.

– Это я мигом. Я уж и «когти» приготовил, чтоб по столбам лазать, и бокорезы.

– Хорошо. А на чём поедем?

– На твоей тачке.

– Да у меня сломана. Давай на твоей.

– Моя полгода без бензина стоит.

– Ох! Пешком, что ли, пойдём?

– Придется.

– Но ведь, если что, мы оттуда и убежать не сумеем. Поймают.

– Ничего. Понадеемся на русский авось.

Через час братья Копейкины вышли на просёлочную дорогу, ведущую к бывшей графской усадьбе. Огляделись по сторонам. Дорога была пуста. Деревянные столбы линии электропередачи бесконечной чередой убегали и вправо, и влево. Немилосердно жгло солнце, пот заливал глаза, но провода висели над головой такие желанные, такие доступные.

– Может, всё-таки, до вечера подождем? – сбросив с плеч рюкзак с инструментом, спросил Трофим.

– Пришли, так дело надо делать, – проворчал Прохор. Он не стал взбираться на первый попавшийся столб, а шёл по дороге, выбирая столб поудобнее. Наконец, он нашёл подходящий и похлопал ладонью по ржавой табличке:

«НЕ ВЛЕЗАЙ! УБЬЕТ!»

– Не убьет, влезай, – поменял местами глаголы Прохор. – Вот с этого столба и начнём.

– Сколько срезать будем? – опять спросил Трофим.

– Сколько осилим. Надо ведь не только срезать, но и домой унести…. Что там у нас по времени?

– Половина второго.

– Часа три поработаем, потом к речке пойдём. Искупаемся, перекусим, отдохнём. Домой торопиться не будем. Логично?

– Логично.

– Ну, тогда я полез, – Прохор достал из рюкзака металлические «когти» и быстро прицепил их к ботинкам. Поднявшись на столб, сообщил. – Хорошие провода, толстые. Мне – на бензин, тебе – на ремонт.

– А «отметить»? – задрав голову кверху, спросил Трофим.

– И на «отметить» хватит. Может, даже жене рублей сто принесёшь. Эх, она и обрадуется! – с этими словами Прохор перекусил бокорезами первый провод. Свиваясь в кольцо, провод упал в траву. – Один есть, – объявил Прохор.

– Брат! Слезай! Приехали! – сказал Трофим таким голосом, что у Прохора сразу похолодело внутри. – Дело пахнет керосином. Слезай!

– Чего? – крикнул перепуганный Прохор.

– Говорил я, ночью надо было! – от досады Трофим рубанул рукой воздух.

Прохор оглянулся на дорогу и увидел пылящую вдалеке чёрную машину. «Убежать не успеем, – понял он. – Но и паниковать рано». К Прохору вернулось самообладание.

– Чего паникуешь, Паниковский?! – крикнул он Трофиму. – Это, может, и не хозяин. А если хозяин, скажем, что мы с тобой – электрики. Провод оборвался, а мы чиним. Если бы мы много провода сняли, это было бы трудно объяснить. А так – ерунда. Отбрешемся. Ты, главное, не дрейфь. Положись на меня.

– Слезай! Побежим! Успеем ещё! – перебил Прохора Трофим.

– Стой, тебе говорят! Куда я в «когтях» побегу?! Не дрейфь! Я и не из таких передряг выкручивался.