Текст книги "Секрет Говорящей Змеи"

Глава 10. СТРАНИЦА ИЗ ДНЕВНИКА

Витя Бантиков возвращался домой потайной, одному ему известной тропинкой. Подходя к усадьбе, он пересёк поляну, где под ногами всегда хлюпала грязь, а комары налетали целыми стаями, продрался сквозь густые крапивные заросли, перелез через шаткий забор, увитый колючей проволокой, и оказался в графском саду. Вите нравилось каждый раз идти этой дорогой. Чем больше было преград на пути, тем интереснее было их преодолевать. Но в этот раз дорогу к дому ему преградила незнакомая рыжая девочка со смешной дворняжкой на поводке.

– Стой! – крикнула она Вите недобрым голосом, но мальчик не остановился. – Стой! Собаку спущу! – пригрозила девочка и, видя, что мальчик не испугался, скомандовала собаке. – Рекс! Фас!

Виляя хвостом, Рекс подбежал к Вите, посмотрел на него удивлёнными глазами и сказал: «Гав!» Витя наклонился к собаке и потрепал её за ухом.

Рыжая девочка сдвинула брови и сердито спросила:

– Ты кто?

– Витя.

– И что ты здесь забыл, Витя? – насмешливо спросила Клара.

– Живу я здесь, – обезоруживающе улыбнулся Витя.

– Ты здесь жить не можешь! – покачала головой Клара.

– Почему это? – искренне удивился Витя.

– Потому что здесь живу я! – заявила Клара.

– А! – догадался Витя. – Ты – дочь хозяина усадьбы? А как тебя зовут?

Клара снисходительно усмехнулась.

– Меня зовут Кларой. А вот ты, видимо, тормоз! – нравоучительно сказала она. – Другой на твоём месте давно бы догадался, кто я такая.

– Извини, – развёл руками Витя, – на тебе не написано, что ты миллионерша.

– Разве по мне не видно? – надменно усмехнулась Клара. На ней был дорогой джинсовый костюм – весь в стразах, на шее – золотая цепочка, два мобильных телефона, фонарик и цифровой фотоаппарат.

– Вообще-то, видно, – потупился Витя. У него даже телефона не было.

– А ты кто такой? – спросила Клара.

– Я? – Витя отвел глаза в сторону и сказал. – Моя мама у вас экономкой работает.

– А-а! Ты – сын кухарки! И давно ты здесь живёшь, с мамой?

– Второй месяц.

– Вот как?! Слушай, Вить! – Кларе в голову неожиданно пришла ценная мысль. – Ты, наверно, всё здесь разведал, везде побывал, всё знаешь?

– Ну, ещё не всё, – замялся Витя.

– Покажи мне здесь всё, а? – попросила Клара, ослепительно улыбаясь.

– Ладно, покажу, – пожал плечами Витя. – Только когда?

– Да прямо сейчас.

– Сейчас? – Витя на секунду задумался и посмотрел на часы. Он ушёл гулять в половине одиннадцатого, а сейчас уже четыре часа. Мама, конечно, ждёт и волнуется. К тому же и есть хочется. – Ну, можно в подвал слазить. Там интересно, – скучным голосом сказал он.

– Нет. В подвале сейчас водопроводчики работают. В подвал мы потом полезем. А сейчас давай на чердак слазаем.

– Слушай, там довольно темно, а света нет, – Витя попробовал отговорить Клару.

– У меня фонарик, – сказала Клара.

– Ну, давай. Только собаку надо привязать. А то она за нами полезет.

– Ну и пусть лезет.

– Нельзя. На чердаке – голуби. Она их напугает.

– Ну и что, что напугает?!

– Нет, давай привяжем собаку у входа. А иначе я не пойду.

– Ну, как скажешь, – ответила Клара.

В дом они вошли с чёрного хода и стали подниматься по пыльной лестнице на чердак. На лестнице было темно, и Клара освещала ступеньки фонарем.

– Голубей нельзя пугать: у них там гнёзда, а в гнёздах – птенцы, – втолковывал Кларе Витя, поднимаясь по лестнице. – Животных надо защищать, иначе они могут исчезнуть из нашей жизни.

«Вот зануда!» – думала Клара, шагая через две ступеньки. Её цифровая камера была наготове.

Поднявшись на чердак, Клара первым делом нажала кнопку своей камеры. Вспышка света, как молния, на мгновение озарила огромное чердачное помещение. Что тут началось! Вите показалось, что чердак ожил, вздохнул и с шумом выдохнул воздух в его сторону. Хлопанье крыльев, взволнованное воркование, глухие удары птичьих тел о крышу и друг о друга – всё слилось в едином мощном звуке, похожем на взрыв. Сотни голубей поднялись с насиженных мест, взметнув волну пыли, пуха и перьев. В одно мгновение стало нечем дышать.

– Что ты наделала?! – воскликнул Витя, пряча лицо под воротом рубашки. – Я же говорил, их нельзя пугать!

– Ну и вонь! – крикнула Клара, успевшая приложить ко рту носовой платок. – Если бы я знала, не полезла бы!

– Ладно, идём вон туда, – Витя показал рукой налево, где в крыше было устроено слуховое окно. – Там нет голубей, и оттуда классный вид на лес.

Витя и Клара пошли к слуховому окну, перешагивая через толстые балки потолочных перекрытий. Потревоженные голуби медленно рассаживались по своим местам.

– Зря я сюда пришла, – проворчала Клара. – Ничего интересного.

– Ты сюда посмотри, – сказал ей Витя, присаживаясь на корточки возле слухового окна. – Красотища какая!

Смешанный хвойно-лиственный лес со всех сторон обступал графскую усадьбу. Вершины деревьев лежали вокруг сплошным зелёным ковром. Лишь справа – на горе – была видна деревня, а за деревней и лесом синели невысокие горы. Реки отсюда не было видно. Зато Витя заметил чёрную вершину Горелой сосны. «Как хорошо видна, – подумал он. – И как это я раньше её не замечал? Оказывается, до неё не так уж и далеко. Или это обман зрения?»

– Ерунда! – высказала Клара своё мнение. – Я спускаюсь. Можешь не провожать.

Витя пожал плечами, а сам подумал: «Вот ведь фифа какая! Одно слово – дочь олигарха».

Клара хотела уже уходить, как вдруг её внимание привлекла зелёная пузатая бутылка, лежащая за потолочной балкой. Горлышко её было плотно закупорено свёрнутой в трубку бумагой. «Сразу и не заметишь, – подумала Клара. – Может, специально так положили? Спрятали что-нибудь?»

Она достала покрытую толстым слоем пыли бутылку, выдернула бумажную пробку и посветила в бутылку фонариком. Бутылка была совершенно пуста.

– Что ты там нашла? – поинтересовался Витя.

– Хм, не понимаю, зачем закупоривать пустую бутылку, – сказала Клара, бросая находку на пол и отряхивая руки.

– Постой! – сказал Витя. Он обратил внимание на пожелтевшую от времени самодельную пробку, поднял и аккуратно развернул хрустящий тетрадный лист. – Тут что-то написано, – пробормотал он.

– А ну-ка, дай мне! – Клара выхватила из Витиных рук лист бумаги. – Это же я нашла, правда? – соизволила она объяснить свою грубость.

– Правда, – пожал плечами Витя.

– Это записка, – через минуту сказала Клара. – Или страница из дневника. А писали ещё до революции: видишь, кругом «яти» и «еры».

– А ты что, знаешь, какие буквы были до революции? – удивился Витя.

– А ты думаешь, я полная дура?! – усмехнулась Клара и запоздало подумала, что слово «полная» может быть отнесено к её комплекции.

– Да ничего я такого не думаю, – сказал Витя. – Ну, что там? Читай.

– В этом доме раньше граф жил, да? – спросила Клара.

– Да. А что?

– Скорее всего, это он написал.

Витя подошел ближе и из-за Клариного плеча заглянул в записку.

Среди местных крестьян ходит легенда о некоем Камне Желаний. Рассказывают, будто лет двадцать назад один охотник провалился в какую-то яму, настолько глубокую, что самостоятельно из неё выбраться не мог. В яме он нашёл мальчика-подпаска, который пропал три дня назад и которого уже не чаяли найти живым. А ещё в подземелье был самосветящийся фиолетовый камень, по описаниям больше похожий на кристалл. Таких необычных камней нигде в округе никто никогда не находил. Его света вполне хватало для поисков выхода из подземелья. Однако выхода не было, и охотник с подпаском просидели в узилище почти сутки. До тех пор, пока – и это очень важно! – они не пожелали друг другу освобождения, удачи, ну и всего того, что обычно желают в таких случаях. Люди говорят, их желания сбылись, и довольно скоро. Охотник в том же году удачно женился, а подпасок выучился на агронома и стал уважаемым человеком.

Все это, конечно, выдумка, красивая сказка. Но описание камня настолько реально, что поневоле начинаешь задумываться о поисках этого таинственного кристалла. Естественно, мною движут лишь интересы геологической науки. Пожалуй, я займусь этим предприятием будущим летом.

В. Г. Июня, 15 дня, сего, 1907 года.

– Ну, надо же, а! Пятнадцатое июня! – вырвалось у Вити, когда он прочитал дату написания записки. – Сегодня тоже пятнадцатое. Граф написал это ровно сто лет назад – в этот же день!

– И что? – хмыкнула Клара. – Нам-то что за дело до этих сказок?!

– Каких сказок!? – воскликнул Витя. – Камень Желаний существует! Я в этом почти уверен!

– Ты что, его видел? – заинтересовалась Клара.

– Нет, – потупился Витя. – Но мне обещали его показать. Послезавтра.

– Показать? Кто обещал?

– Ну, один друг, – Витя запоздало спохватился, что рассказал незнакомой девочке о том, о чем нельзя было рассказывать никому. И чуть было не проговорился о Говорящей Змее.

– Какой друг? – Клара пошла в наступление.

– Ну, какая тебе разница, – хмыкнул Витя. – Друг, и всё.

– Девчонка что ли? – предположила Клара.

– Ну, допустим, – Витя уже не знал, ЧТО говорить.

– Слушай, возьми меня с собой, а? – голос Клары потеплел и сделался медово – сахарным. – Мне ведь тоже интересно посмотреть на этот камень.

– Извини, не могу, – нахмурился Витя. Отказывать людям в чём-либо он не любил и не умел. Поэтому сразу начинал чувствовать себя не в своей тарелке. Этим свойством его характера часто пользовались не совсем порядочные Витины одноклассники.

– Да ладно, не будь жадиной! – сказала Клара. – Мне ведь только одно желание загадать. А потом можешь забирать свой Камень хоть насовсем.

– Он не мой, этот Камень. И желания он не всякие исполняет, а только ПРАВИЛЬНЫЕ.

– А-а-а! Значит, у вас с твоей подругой желания – правильные, а у меня – нет? – разозлилась Клара. – Ну, ты, парень, круто задвинул! Смотри, не пожалей потом!

Сказав это, она сунула графскую записку в карман, пошла к лестнице и напоследок ещё раз молнией фотовспышки ослепила все голубиное население чердака…

Клара была разгневана. Обычно она легко добивалась желаемого. А тут какой-то «ботаник» отказал ей в такой малости! Подумаешь, Камень Желаний! Подумаешь, правильные желания!

Бесцельно слоняясь по территории бывшей усадьбы, Клара вспомнила о графской записке. Она достала и перечитала её.

«Неужели такой Камень действительно существует? – подумала Клара. – Дурой буду, если не добуду его!»

Садовая дорожка завела Клару к одиноко стоящему зданию из беленого кирпича. Впрочем, это было даже не здание, а просто вход под землю – в овощехранилище. Тяжёлая массивная дверь запиралась снаружи старинной щеколдой.

Клара отворила дверь, заглянула в помещение и увидела уходящие вниз ступени. В овощехранилище было темно и мрачно, а снизу тянуло мышами и могильным холодом. Клара зашла в овощехранилище, сделала несколько шагов вниз по бетонной лестнице и остановилась. Внезапно ей послышался какой-то шорох внизу.

«Б-р-р! Ужас! – поморщилась Клара и пулей выскочила на свежий воздух. – Вот бы Витьку сюда заточить! Мигом бы раскрыл все свои тайны!»

Глава 11. ГОРЕ-АКТЕРЫ

– Где у вас тут баня? – спросил телохранителя Прохор, вылезая из подвала на свет Божий.

Близился вечер. Солнце висело уже над лесом, задевая верхушки самых высоких сосен, но по-прежнему слепило глаза.

– Эх, брат, счастье-то какое: сейчас помоемся да переоденемся во всё чистое! – заслонившись рукой от солнца, сказал Прохор.

– Счастья – полные карманы. Всё, как ты и говорил, – проворчал в ответ Трофим. – Три часа работали. Правда, не провода срезали, а фонтан включали. Сейчас искупаемся, перекусим, отдохнём. Вот только домой нам до конца лета не попасть.

– Ладно, не ной. Как-нибудь перекантуемся…. Сивоконь, где баня-то?

– Бани нет, – сказал Сивоконь, вылезая из подвала последним. В руках у него были два комплекта германской формы, а на плече висел автомат. – Есть душевая. Слева, за пищеблоком.

Братья Копейкины огляделись по сторонам. Неподалёку от трехэтажного здания бывшей издательской дачи были расположены одноэтажные постройки хозяйственного назначения: столовая, пищеблок, душевая, мастерские, склады, гараж.

– Вы там проверьте, есть ли вода. Есть – так мойтесь. А мыло спросите у Вероники Леопольдовны. У неё должно быть, – сказал Сивоконь. – Ну, держите свою амуницию, а я пошёл.

Сивоконь был доволен. Фонтан удалось починить, и теперь у парадного крыльца в небо вздымались мощные струи воды, неся во все стороны живительную прохладу. В струях воды играла радуга.

В красном, цвета заката, платье на крыльце стояла Вероника Леопольдовна. По выражению её лица можно было понять, что экономка разочарована. Увидев телохранителя, она пошла ему навстречу.

– Товарищ Сивоконь, ну, как же так? Я старалась, жаркое для босса приготовила, каравай хлеба испекла, а он приехал и – сразу спать!

– Карл Иванович устал. Немного понервничал. А вы не переживайте. Давайте сюда ваш каравай и жаркое. Только я смогу оценить ваши кулинарные способности. Голоден, как стая гиен!

Вероника Леопольдовна улыбнулась:

– Хорошо, идёмте, я вас накормлю…

Вода в душевой была. Нашлось и мыло. Братья скинули грязную одежду и наспех застирали её вручную. Потом помылись сами и, не вытираясь, натянули на себя германскую форму. Форма пришлась обоим впору. Глядясь в мутное облезлое зеркало, братья стали подшучивать друг над другом.

– Вылитый Гитлер! – тыча пальцем в зеркало, захохотал над братом Прохор.

– На себя посмотри, Муссолини! – обиженно воскликнул Трофим.

Прохор принялся паясничать перед зеркалом, отдавая честь самому себе, и даже вспомнил несколько слов по-немецки: шницель, штуцер, швеллер, штапель…

Выйдя из душевой, братья сначала застеснялись своей необычной одежды, но быстро освоились, вообразив себя статистами на съёмках исторического фильма. Стираную одежду они развесили возле душевой для просушки, а сами пошли в столовую ужинать. Жаркое с хлебом и горячий чай были как нельзя более кстати. Вероника Леопольдовна была очень любезна с рабочими, ни о чём их не спрашивала, только предложила добавки, от которой ни Прохор, ни Трофим не смогли отказаться.

После ужина хорошо было пройтись по графскому саду, подышать свежим воздухом, поделиться впечатлениями.

– Ну, что, брат, если так будут кормить всё лето, жить можно? – спросил Прохор.

– Эх, брат, в тюрьме тоже кормят, – ответил Трофим. – А мне, поверишь, чего-то так домой захотелось! К жене, к детям.

– Ха! Уже соскучился?! Да вы с женой каждый день ругаетесь.

– Ну и что, что ругаемся. Я всё равно её люблю. И она меня тоже.

Прохор перестал смеяться и задумался: «А ведь я тоже люблю свою жену Любу. Но вместо ласковых слов почему-то всегда говорю ей одни только гадости. Решено! Если суждено мне отсюда вырваться, буду с ней всегда вежлив и ласков».

– Смотри! Наши шмотки пропали! – воскликнул Трофим, указывая на бельевую верёвку возле душевой, на которую они перед ужином повесили стираную одежду.

– Ни фига себе! – присвистнул Прохор. – Спёрли!

Братья подбежали к душевой и только тогда заметили разбросанное по земле тряпьё. Их рубашки и брюки превратились в мелкие лоскуты материи.

– Это какая ж собака так постаралась, а?! – гневно воскликнул Прохор.

– Да наверно, хозяйский щенок. Девчонка дворняжку с собой привезла.

– Но какая собака так мелко всё изорвет? Это ж уметь надо!

– И уметь, и желание иметь! – кивнул Трофим. – Может, и не собака потрудилась.

– А кто?

– Да сама девчонка.

– С чего бы это?

– Да ни с чего! Просто из вредности.

– Из вредности? Да. Из вредности – запросто.

– Ну, и что теперь делать?

– А что?

– Что, что! Прикинь! Теперь нам придется всё лето в этой дурацкой форме ходить!

– Круто! Значит, кому-то было выгодно нас переодеть. Чтобы мы не сбежали.

– Ну, сбежать-то мы и так могли бы, если бы заявление не подписали.

– А зачем ты подписывал?

– А ты зачем?

– Нет! Ты зачем?

Братья замолчали, гневно сверля друг друга глазами.

– Ах, вот вы где! – раздался вдруг голос Клары Заморской.

Братья обернулись на голос, и в ту же секунду их ослепила молния фотовспышки.

– Двое из Ларца, одинаковых с лица! Классная у вас форма, – усмехнулась Клара. – Где взяли?

Братья Копейкины не сразу сообразили, что ответить.

– Сивоконь дал, – наконец нашелся Прохор. Ему не хотелось рассказывать о тайне подвального склада.

– А у него откуда? – удивилась Клара.

– А у него кинорежиссёр знакомый. Фильм о войне снимает, – ответил Трофим. – У него этих костюмов – завались, девать некуда.

– Так вы что, тоже хотите в фильме сниматься?

– Нет, – в один голос ответили братья Копейкины. – Мы не хотим. Просто так вышло. А мы не хотим.

– Не хотите? – в голосе Клары зазвучали угрожающие нотки. – А придётся!

– Почему это? – удивились братья.

– Потому что снимать вас буду я! До чего у вас типажи колоритные! Настоящие оккупанты.

– Извини, девочка, – сказал Трофим. – Нас, вообще-то, работать здесь наняли. А не в фильмах сниматься.

– Во-первых, я вам не девочка! Зовите меня Клара Карловна! А во-вторых, какая вам разница, фонтаны чинить или в фильмах сниматься. А за съёмки я вам платить буду.

– Платить? – Прохор проглотил слюну. – Сколько?

– Ну, голливудских гонораров не обещаю. Да у вас и уровень-то актёрский не тот. Но по сто баксов в день платить могу легко.

– По сто баксов в день?! – братья Копейкины переглянулись. – Что надо делать, Карла Краловна?

– Клара Карловна, – поправила братьев Клара. – Для начала устроим кинопробы. Я буду вас фоткать по-всякому, а вы будете придумывать интересные сценки. Согласны?

– Мы согласны, Крала Коралловна! – ответил Прохор. – Давайте, снимайте.

– Постойте! Мне кажется, чего-то не хватает! – спохватилась Клара.

– Чего?

– Оружия! – сказал невесть откуда появившийся Сивоконь. На плече его висел автомат, найденный Прохором в подвале. – Какие же вы без оружия оккупанты?!

– О! Сивоконь! Как ты вовремя! – обрадовалась Клара.

– Я всегда вовремя.

– Автомат настоящий? – спросила Клара. – Стреляет?

– Настоящий, но не стреляет.

– Ну и ладно. Всё равно то, что надо! – Клара придирчиво осмотрела телохранителя с ног до головы. – Сивоконь, а у тебя есть ещё такая форма?

Сивоконь бросил быстрый взгляд на братьев Копейкиных. «Неужели проболтались?» – подумал он.

– Ну, вообще-то есть, – неохотно ответил он.

– А давай, ты тоже будешь оккупантом! Надевай и ты эту форму!

– Кларочка, – с улыбкой сказал Сивоконь. – Я служил в российской армии и вражескую форму примерять не намерен.

– Да ладно тебе, Сивоконь! Не упрямься. Вот двое из Ларца, одинаковых с лица, сразу согласились. И ты соглашайся!

– Эти двое мне не пример. У них ни гордости, ни самоуважения не осталось. А может, и не было никогда, – Сивоконь бросил на братьев презрительный взгляд, и тем сразу стало не по себе. – Зря я их сегодня не шлёпнул.

– Ну, тогда сфоткай нас втроём на память, – попросила Клара. – Мужики, как вас хоть звать-то?

– Меня – Прохором, а брата – Трофимом зовут, – сказал Прохор.

– Прошкой и Трошкой, что ли? – усмехнулась Клара. – Это не круто! Отныне ты, – она ткнула пальцем в грудь Прохора. – Ты будешь Гансом, а твой брат – Куртом! Ганс, Курт, за мной! Вставайте вот тут, под яблоней. Ганс, держи автомат! Сделай зверскую рожу! Сивоконь, снимай!

Сивоконь щёлкнул камерой.

– Клёво! – сказала Клара, взглянув на дисплей фотоаппарата. – А теперь сделаем снимок, как два оккупанта берут в плен бедную девочку-партизанку.

– Бедную девочку-партизанку? – переспросил Прохор.

– Ну, богатую девочку-партизанку, – недовольно ответила Клара. – Чего ты к словам придираешься?! Главное, что берут…

Кинопробы продолжались до самых сумерек. Братья Копейкины изображали оккупантов: копающих траншею, лазающих по деревьям, плавающих в бассейне, ползущих по грязи, прыгающих через костёр. Стиснув зубы, они терпеливо сносили все тычки, пинки и подзатыльники, которыми в порыве творческого вдохновения награждала их Клара. Обещанные Кларой баксы надо было отрабатывать любой ценой, и братья старались на всю катушку. Сивоконь от души хохотал над горе-актёрами, но снимки делал потрясающие.

Потом Клара принесла пистолет, стреляющий пластиковыми пульками, и банку вишневого варенья. «Ганс» и «Курт» были немедленно – с головы до ног – выпачканы вареньем и сыграли перед камерой сцену смерти от пластиковой пульки девочки-партизанки.

– Всё! Больше не могу! – взмолился Трофим. – Мне уже и денег не надо! И в кино я сниматься никогда не буду! Я хочу одного – уснуть!

– Ладно, мужики, – сказала Клара, забирая у телохранителя камеру. – Кинопробы закончены. Вынуждена вас огорчить: вы мне не подходите. Но вот вам по двадцать баксов за труды. Только без обид, ладно?

– Ладно! – с готовностью ответили братья.

Клара достала из кармана пачку денег и отслюнявила «Гансу» и «Курту» по две бумажки каждому. Братья Копейкины воспрянули духом и заулыбались.

– Сивоконь, а это тебе за съёмку, – Клара протянула секретарю одну бумажку.

– Кларочка, спасибо, не надо, – улыбнулся Сивоконь.

– Как хочешь, – Клара пожала плечами и спрятала бумажку в карман. – Ну, пока! До завтра. Пойду ржать над вашими фотками.

Братья Копейкины посмотрели друг на друга и поняли, что нужно снова идти в душевую.

– Опять надо мыться. Сивоконь, ты дашь нам ещё по комплекту этой формы?

– Придётся! – ответил Сивоконь. – Эх, мужики, не расплатитесь вы со мной!

– А ты почему у хозяйки денег не взял? – спросил Трофим.

– А на фига мне цветная бумага?! – усмехнулся Сивоконь.

– Какая бумага?

– Да Клара свои «баксы» на принтере печатает. Качественно получается, ничего не скажешь. Но всё равно – фальшивка. Так что свои «баксы» можете выкинуть.

Прохор и Трофим посмотрели на только что заработанные деньги. Вместо американского президента с банкнот им подмигивала весёлая девчоночья рожица.

Братья ещё раз оглядели себя с ног до головы. Форма на них висела мешком – мокрая, рваная, грязная, прокопчённая и вся – в вишнёвом варенье.

– Получается, мы с тобой, как два идиота, за здорово живёшь два часа грязь месили?! – взорвался Прохор, с досады швыряя автомат на землю.

– Братан! В какой стране мы живём?! – Трофим застыл в театральной позе отчаяния. – Ребёнок говорит, что будет платить нам сто долларов в день! И мы ему верим! И он нас обманывает!

– Довольно патетики, господа! – сказал Сивоконь. – Идите в душ, а я за формой пошёл…