Текст книги "Баланс игры. Контрразведывательный роман. Книга 2. Французский обиняк"

– И второе. Подумайте, там у себя в структуре, как можно иногда отмечать людей так, чтобы это звучало в ваших отчетах. Может быть, я буду присылать за вами, чтобы вы мне прокомментировали некоторые непонятные моменты. – Суслов еще раз глянул на Вьюгина и прикрыл глаза. – Мы увидимся еще! Вы хорошо пишете! Пока можете идти!

– Так! Все, на этом закончили! Выходим! – решительно сказал человек с усами и, взяв за локоть, повернул Марка к выходу.

Вьюгин понял, что его завели на встречу с Сусловым через черный ход, выход из комнаты отдыха в коридор. «Идеолог, а законы конспирации соблюдает! Партизан!» – подумал Марк, шагая вниз по лестнице к выходу.

На улице его ждали те же «серошляпники», которые отвезли его на службу.

– Так что там было? – спросил начальник отдела, войдя в кабинет, где Вьюгин готовил свои отчеты, и оглядывая комнату, которая хоть и была размером в треть от бывшего общего с другими сослуживцами кабинета, тем не менее отдельность и обособленность устраивала Марка по всем показателям.

– Встретился с Михаилом Андреевичем, он дал ценные указания по нашим отчетам! – просто и обыденно ответил Марк, словно каждый день проходили встречи такого уровня.

– Михаил Андреевич, сам Суслов? – ахнул начальник отдела, для него это сообщение не укладывалось в голове.

– А то! – вздернул вверх подбородок Вьюгин, начиная чувствовать все выгоды, которые накатывались на него в связи с такой встречей.

– И больше ничего? – осторожно попытался было продолжить тему начальник.

– Просил подумать, как выделять отличившихся. Ну, это ваши дела, товарищи начальники, хотя я бы мог заостриться на таких персоналиях в наших отчетах!

Начальник молча кивнул и пошел к руководству докладывать об итогах посещения Вьюгиным члена Политбюро ЦК КПСС, секретаря ЦК КПСС, «серого кардинала» во власти.

Марк, оставшись один, вдруг подумал, что теперь сам черт ему не брат[124]124
  Оборот связан с французским фразеологизмом «король ему не брат». Фразеологизм этот является следствием того, что в средние века король Франции давал высшим лицам – своим приближенным – титул кузена. Не имевшие такого титула проявляли большую независимость от короля. Трактуется «Все нипочем, ничего не стоит». О чьей-либо крайней смелости, независимости в делах, действиях, поступках.


[Закрыть] после такой встречи.

Март 1981 года. Москва. «Экспоцентр». На второй день работы международной выставки «Метеорология и мир», как правильно рассчитал Вьюгин, в дверь просунулась голова дежурного:

– Марк, тебя начальник призывает!

Вьюгин понял, что дела плохи у молодых птенцов, выпорхнувших из отдела на ловлю кандидатов на вербовочные действия, на получение секретной дополнительной информации, на завязывание нужных контактов и развития прежних. Теперь, а это было не впервой, наступала его очередь спасать положение.

Начальник отдела хмуро взглянул на вошедшего Вьюгина и сказал с расстановкой, словно выцеживая из себя это признание:

– Марк, там «голый вассер»[125]125
  Дословно «пустая вода», жарг. полное отсутствие чего-либо, где-либо.


[Закрыть] от этих новых оперативников. Стоят, открыв варежку, и не знают, что делать!

– Так, а я что, мое дело бумаги подшивать и писать «отходные молитвы» для политбюро! – весело балагуря, ответил Вьюгин, даже не присаживаясь, всем видом показывая, что ему надо снова скрыться за дверью и сесть за бумаги в своем кабинете.

– Вьюгин, я могу отдать приказ на работу там, но и к моей просьбе вы должны прислушиваться! – Он поднял кверху указательный палец и сказал, значительно глядя на него: – Поводите их там! Надо проводить аффинажные[126]126
  Аффинаж (фр. affinage, от affiner – «очищать») – металлургический процесс очистки некоторых тяжелых металлов от примесей. Один из видов рафинирования металлов в промышленных условиях, но некоторые способы доступны и в домашних. Золото очищают «сухим» методом – насыщением расплава хлором (хлориды неблагородных металлов становятся летучими, а хлориды благородных металлов всплывают на поверхность) или серой, электролизом (чистый металл осаждается на катоде) и химически. Серебро очищают купелированием, электролитически и химически. Платина и металлы платиновой группы (палладий, иридий, родий) очищаются «влажным» методом – растворением в минеральных кислотах и выделением из раствора специальными реагентами. Процесс очистки плутония от химических примесей также называется аффинажем плутония. Проба полученного в результате аффинажа золота достигает 99,65 %, серебра – 99,90 %. Аффинаж производится на специализированных предприятиях, обладающих необходимым оборудованием и технологиями. К примеру, драгоценные металлы в России аффинируются на Красноярском заводе цветных металлов имени Гулидова, Новосибирском аффинажном заводе, Екатеринбургском заводе по обработке цветных металлов, Приокском заводе цветных металлов, Щелковском заводе вторичных драгоценных металлов, Колымском аффинажном заводе (в 2017 году проводилась процедура банкротства в связи с недостачей 2 тонн золота и 16 тонн серебра), Московском заводе специальных сплавов. В Казахстане процесс аффинажа применяют на металлургических предприятиях в городах Усть-Каменогорск и Балхаш.


[Закрыть] работы.

Марк с минуту постоял, словно раздираемый противоречивыми желаниями, как выполнить просьбу начальника отдела, так и серьезно продолжать работу архивариуса, куда запихнули его начальники. Постояв так в нерешительности, он сделал вид, что прислушался к просьбе начальника, и, сделав «кругом», на два дня пропал на выставке, таская за собой ватагу молодых старших лейтенантов-оперативников, распределяя их по «точкам», а уж потом приступил к своему делу, ради которого и приехал.

Пьера Пабиньера, представителя французской фирмы геодезии и метрологии, он заприметил еще в первый день, но пока обходил его стороной, не желая засветиться издалека, пока не имея возможности насесть на него и нахрапом решить вопрос с передачей письма во Францию Даниелю Фажону.

Однако Вьюгин ошибался, Пьер заметил его в первый же день, а потом мучился до вечера, вспоминая, откуда он знает этого человека, который так властно распоряжается здесь, на выставке, за которым бегает стадо молодых менеджеров, как он представлял себе оперативников. Утром, проснувшись у себя в номере гостиницы, он наконец-то вспомнил, что этого человека с ним знакомил Даниель Фажон на презентации электронных средств в метеорологии фирмы «Томпсон». Он даже вспомнил, что его зовут Марк. Чувствуя гордость за свою память, которая не подводила его, как-никак десять лет прошло с той встречи, Пьер приехал на выставку, имея решимость перехватить Марка и небрежно напомнить ему об их знакомстве в Париже.

Вьюгин на выставке, перемигнувшись со старшими лейтенантами, горделиво, с достоинством от сознания собственного величия, работающими в залах, быстро пробежал вдоль длинного ряда презентаций различных фирм и очутился перед Пьером.

– Здорово! – протягивая руку и улыбаясь во всю ширину рта, начал придвигаться к нему Вьюгин. Он понял, что Пабиньер вспомнил его, и процесс узнавания не нужен. – Ну, вспомнил, Париж, десять лет назад, ты, Даниель, и я, мы в большом подпитии…

Пьер конечно же помнил, но разразился искренним смехом, словно переживая заново все подробности в воспоминаниях, когда они гуляли в русском ресторане за счет представительских от «конторы» Марка.

– Марк? – Он на секунду замер, оценивая ситуацию. – Да, ты же Марк! Мы с Даниелем часто вспоминаем наши приключения. Ты тогда уехал и больше не возвращался. Ну, что ты, как ты, рассказывай! Я вижу, ты стал большим человеком!

– Ах, дорогой Пьер, хотел бы, да не дают! Как у нас говорят, съест-то он съест, да только кто ему даст! – вольно перевел на французский, а сам подумал, что это хорошо, что Пабиньер сам вспомнил. – Ты вечером свободен? Тогда сразу же после закрытия поедем в один хороший кабак и поедим соляночки!

Там, в недавно открытом ресторане, он и попросил передать письмо для Даниеля. Пьер растерялся от вида запечатанного конверта внутри открытого письма с текстом для их общего друга, начал менжеваться[127]127
  Бояться.


[Закрыть] и отнекиваться, но Вьюгин все же всадил это письмо во внутренний карман пиджака и, похлопывая по нему сверху, сказал:

– Запомни этот исторический момент!

И Пьер запомнил. Сидя в номере перед отлетом, он смотрел на эти два письма, одно в другом, и продолжал сомневаться, провозить или нет через границу в Шереметьево-2. Но в конце концов решился и потом, во Франции, совершенно не понимая, в честь чего получил орден Почетного легиона, как было написано за мужественный поступок и действия достойного гражданина великой Франции, и, как он понимал, сужая громкие слова, только за эту доставку. К этой награде прилагалась суровая подписка о неразглашении сопутствующих событий на пятьдесят лет с запретом носить орден первые десять лет.

Апрель 1981 года. Москва. СССР. В начале апреля, вечером, на квартире Вьюгина после телевизионной информационной программы «Время» раздался звонок телефона.

Трубку подняла жена и громким шепотом сказала Марку:

– Там что-то говорят на французском!

Вьюгин, который до этого звонка неторопливо ужинал на кухне, вскочил и подбежал к телефону:

– Это ты, Марк? – услышал он почти забытый голос.

– Это я, Даниель!

– Вот, хорошо, что узнал! Видишь, приехал по делам фирмы, только что с аэродрома! Я остановился в гостинице «Интурист». Сейчас ты можешь приехать ко мне?

– Конечно! Я слышу, ты звонишь из телефона-автомата? Молодец! Теперь вот что сделай. Через минут сорок, ну, может, через час буду там. За это время проверься. От гостиницы налево метров двести до Центрального телеграфа. Там и встретимся.

Вьюгин бросил трубку, сделал на лице мину неудовольствия для жены.

– Я сегодня буду у Красносельцевых. Меня не жди! – Она была почти готова к выходу.

– Смотри сама, там! – пожав плечами, ответил Марк, накинул куртку и выехал в центр.

Около входа в Центральный телеграф действительно неспешно прогуливался Даниель, немного погрузневший, но все такой же, с постоянным вопросом на лице.

– Я получил твое письмо. И вот я здесь! – радостно проговорил он, когда встретились, и Вьюгин быстро увел его в свои «Жигули» в переулке.

– Ты стал таким важным! – Даниель показал на круглый, немного выпирающий живот Марка.

– Ага! Продуктов в стране становится все меньше и меньше, а требуха растет! – весело подмигнул Даниелю.

– Давай мы выпьем за встречу и немного прокатимся по вечерней Москве! Я так рад тебя видеть! Как хорошо вот так вот встретиться и свободно говорить! Мне тут редко удается поговорить на языке! – с этими словами Марк достал плоскую никелированную фляжку, отвинтил крышку-стопарик, налил Даниелю и нижним краем фляги чокнулся. – За встречу через годы!

Они выпили, правда, Марк высадил из фляги почти все содержимое. Даниель грустно улыбнулся, начиная с этой минуты сомневаться во всем, а прежде всего во Вьюгине, представляя себе, как будет отписываться у себя в DST о мнимой цели и бездарной поездке к законченному пьянице.

– Даниель, ты меня понял в письме? – другим, требовательным тоном спросил Вьюгин.

Фажон молча кивнул и вопросительно посмотрел.

– Завтра в половине седьмого вечера мы встречаемся здесь, и я тебе передам несколько документов, которые заберу на следующий день, также вечером. Ты сделаешь в посольстве Франции копии.

– А какие будут условия? Мне стоило больших трудов уговорить принять твое предложение! Там, в DST, не хотели даже и слышать о тебе! Они посчитали это оперативной подготовкой для вброса дезинформации! Ты понял?

– Понимаю твою службу! – начал было Марк, но Фажон резко перебил его:

– Я хоть и служу в DST, но это не мой профиль!

– Ну, не служишь там, так не служишь! Главное, ты приехал и увезешь информацию, которая докажет мое искреннее отношение к делу!

– Я передал письмо в Восточный отдел. Ты написал, что предпочитаешь работать только с нами! Меня попросили сразу же выяснить, почему ты сделал такой выбор?

– С вашей службой будет надежнее!

– В каком смысле надежнее? По каким критериям ты выбрал контрразведку?

– Во-первых, ты знаешь меня, ваша служба меня знает по Парижу! – Вьюгин многозначительно улыбнулся Даниелю. – Во-вторых, SDECE на виду у нашей конторы, а DST мы даже не отслеживаем, вы в глухой тени, да и нет вас здесь!

– Есть, ты ошибаешься! Обязательное представительство службы в посольстве! – начал было Фажон, но Марк перебил его:

– Верно, один представитель и его секретарша, ну, может, еще два скрытых агента, да и не ведете вы здесь ничего! Вот поэтому я обратился к вам.

– Пусть будет так, как ты говоришь! У меня трехдневная командировка в представительство промышленной группы здесь! Дел немного, так что я практически могу быть свободным все время.

Вьюгин прикинул, что завтра у него будет на столе информация о прибывшем в Москву Д. Фажоне, а к этому известию еще надо подготовиться. Завтра выставят наружку, а то и подходы начнут делать, что было бы нежелательно.

– Нам не надо встречаться больше, чем необходимо по делу! Так надо! Проверяйся как следует перед встречей со мной. Я тоже буду вести контрнаблюдение, и если ты приведешь на встречу кого-нибудь, я покину место встречи.

– Хорошо. Я согласен. Буду крутить особый протокол контршпионажа!

Следующим вечером, передав пакет с несколькими документами о деятельности советской разведки во Франции по добыче научно-технической информации, а еще через день, получив их назад, он увидел, что Даниель находится в сильном нервном напряжении.

– Что такое, Даниель? – спросил он его, стараясь быть более дружелюбным.

– Марк! Это высшие секреты! То, что ты передал, это высшие государственные секреты! Я даже не могу их оценить! Там, в посольстве, все были шокированы!

Вьюгин испугался так, что резко остановил машину, и, повернув лицо к Фажону, резко спросил:

– Что значит все?

Даниель, смутившись, дернул рукой, словно отвергая от себя обвинения, и испуганным тоном сказал:

– Прости, я оговорился! Это видел только один человек! У него в кабинете мы сделали копии. Это главный и единственный представитель DST в посольстве.

– Смотри, Даниель, одно неосторожное слово или даже полслова – и меня не будет!

– Теперь я понимаю! Ты служишь там? – Он махнул рукой в сторону Центра города.

– Да, я служу, но только в другом месте города, хотя главная контора действительно там! – Он помолчал, давая осмыслить все возбужденному старому приятелю. – Откуда же еще я могу брать документы такого уровня?!

– Какие будут твои условия, на которых мы будем работать?

– Я люблю Францию! Эта страна всю жизнь была у меня в душе, ты же помнишь! Я знаю всех ваших мыслителей, поэтов! Я восхищаюсь твоей страной! И я не хочу, чтобы грабили Францию так, как грабят вас мои коллеги, там, в стране! Да и в мире тоже! Позже вы получите все материалы по всем странам, но, смотрите, будьте осторожны с этой информацией, не спалите меня!

– Марк, мы не новички с тобой в этом деле! Можешь быть спокоен! У меня вопрос от руководства: какое вознаграждение ты хочешь получать?

– Мне важно иметь гарантии, что получу все по заслугам, если смогу оказаться во Франции! Я и моя семья! А пока ежемесячно будете покрывать мои расходы, небольшие вознаграждения, кое-что привозить из того, что закажу. Моя информация стоит сотни миллионов, а то и миллиардов франков. Имейте это в виду!

– Я имею и это в виду! – как-то со смысловым подтекстом сказал Даниель, на что Вьюгин среагировал моментально.

– Ты что-то хочешь сказать?

– Да, хочу спросить. Третий день, как мы встречаемся, и я вижу, что ты каждый раз приходишь сильно навеселе. Это не мешает тебе делать такие дела?

Вьюгин захохотал и начал сильно похлопывать Даниеля по плечу, почти вбивая того в сиденье автомобиля.

– Это ты, братец, верно подметил! Мне это помогает! Вот послушай:

 
Легко на сердце от водки веселой,
Она скучать не дает никогда,
И любят водку деревни и села,
И любят водку большие города.
Нам водка строить и жить помогает,
Она, как друг, и зовет, и ведет,
И тот, кто с водкой по жизни шагает,
Тот никогда и нигде не пропадет.
 

Марк прочитал это по-русски, а затем начал переводить на французский язык, старательно подбирая близкие по значению слова.

– Ну, как?

– Да, это верно у вас подмечено! – попытался было по-русски произнести Даниель слова перефразированной песни.

– Ну, вот видишь, а ты боялся! Так вот, насчет вознаграждения! Тридцать сребреников[128]128
  Плата за предательство, которую получил Иуда Искариот, согласившись выдать Иисуса Христа первосвященникам. Упоминаются в Евангелии от Матфея (Мф. 26:14–16 и Мф. 27:3—10), Евангелии от Марка (Мк. 14:10–10) и Евангелии от Луки (Лк. 22:1–6). В последних двух случаях без указания точной суммы. Обычно 30 сребреников отождествляются с тирскими статерами (сиклями, шекелями) или древнегреческими тетрадрахмами.


[Закрыть]! Ты же помнишь наш разговор о профиле Иуды?

Увидев, как округлились глаза Даниеля, захохотал, потом, придав лицу строгое выражение, продолжил:

– Тридцать тысяч рублей, пока на первое время! Позднее определимся о моем счете во французском банке и о том объеме вознаграждения, которое предоставит мне ваше государство. Сейчас ты вернешься в Париж, – Марк горестно вздохнул, – как жаль, что не я! Так вот, тебя не утвердили на контакт со мной и правильно сделали, по нашей с тобой биографии во Франции меня вычислят быстро. Так что хоть и жаль, но так будет лучше! Мои связники должны привезти из Франции несколько вещей. Шубу из соболей, наборы лучшей косметики и лучших ароматов духов и одеколонов, платья пошива известных портных с брендами, обувь женскую на все времена года. Вот список, чтобы вы там не забыли и не перепутали!

– Ты так сильно любишь свою жену? – Даниель расплылся в улыбке, но она тут же сбежала с его лица после слов Вьюгина:

– Это для моей женщины, любовницы!

– Ты сошел с ума делать такие подарки! Можно и поскромнее! – отчаянно пытаясь понять старого приятеля, вскрикнул Даниель. По его понятиям такой заказ, если он передаст его в контору, будет воспринят как легкая степень помешательства агента.

– Да, я обалдел! – начал было Вьюгин, но увидев, что Фажону непонятно это выражение, поправился: – Обалдеть – это как бы потерять способность соображать, отупеть! Но есть еще и другой смысл, – он закрыл глаза и мечтательно произнес: – Еще это состояние означает одобрение чего-то превосходного! Вот то, что у меня есть на этот момент в жизни.

– Я понял тебя. – Даниель понимающе взглянул на Марка. – Ну, а жена?

– Мы давно перестали понимать друг друга! Что-то сломалось! Ее брат работает в Большом театре в оперной труппе, правда, лет шесть был стажером, теперь во вспомогательном составе, словом, не задается карьера звезды оперной сцены. Зато стал популярным эстрадным певцом. Моя жена с его подачи вошла в круг здешнего артистического бомонда и пропадает там все время! Подозреваю, что у нее есть любовник, но это меня мало трогает. – Марк остановил свои излияния и вполне твердо завершил: – Все, Даниель, давай попрощаемся, и счастливого тебе перелета, а я здесь постою да поплетусь домой!

Даниель вернулся в номер готовиться к вылету, а Марк, немного посидев, зашел в ближайший магазин «Продукты», купил пару плоских фляжек грузинского коньяка. Одну он тут же выпил, подойдя к окну в магазине и рассматривая через стекло улицу, другую положил в карман.

Он и сам толком не знал, пьет он для куража или от страха. По его отчету перед собой он не был трусом, а то, что он называл страхом, было не ощущением вины перед государством, «конторой», которых он начал грабить, пользуясь своим положением, а состоянием неопределенности в своей жизни как в близком, а тем более в далеком ее понимании. «Ах вон оно что! Это мое эгоистическое положение в отношении мира и общества не дает мне спокойно наслаждаться и заставляет беспокоиться, а беспокойство рождает внутренний страх перед неизвестностью. Неизвестность в известном деле. Ну, это я загнул сам для себя! Пьянь московская!»

Апрель 1970 года. Франция. Париж, rue. Соссе, 11. Headquarters[129]129
  Штаб-квартира организации.


[Закрыть] DST. Даниель через три часа вылетел в Париж, где на аэродроме его и конвойного из службы безопасности посольства Франции встречал заместитель директора. Они проехали в штаб-квартиру DST на улице Соссе, 11, недалеко от Эйфелевой башни.

– Это невозможно! – после прочтения бумаг взмыленным переводчиком с русского языка заявил Марсель Шале, директор службы. – Такая информация лежит только в сейфе Андропова! Я не могу поверить во все это! – Он ткнул в сторону пачки бумаг, привезенных в титановом кейсе Даниелем из Москвы, повернулся к переводчику: – Идите, вы свободны! Спасибо и забудьте!

– А как же перевод? Это был поверхностный, смысловой! – Переводчик понял, что его отлучают от большого дела, и старался всеми силами удержаться.

– Ничего, нам и этого пока хватит! – Директор DST махнул рукой, выпроваживая вольнонаемного специалиста из русского отдела. Теперь он понимал, что только офицерам, да еще под государственную подписку, можно доверить переводы и оформление.

– Может быть и такое, вернее, бывает и такое! Я верю в это! – сказал заместитель, перехватив бумаги в руки и помечая в верхнем углу документа. – Думаю, мы присвоим высшую категорию секретности! – Он напрягся лицом и продолжил: – Да, только вы и я будем знать этот источник!

– Необходимо кодифицировать его личность! – отозвался директор, которого продолжали грызть сомнения.

Заместитель чему-то смущенно улыбнулся, достал из внутреннего кармана небольшой плотный лист картона, на котором была изображена реклама жевательных конфет, где вверху силуэтно выделялось слово «Рrix», а внизу расцвеченное в броских ярких красках «Prime». Посредине картинки с рекламой висела в воздухе привлекательная сама конфета, из которой в виде облачка был текст о непередаваемой полноте вкуса и длительном времени, которое необходимо для растворения во рту счастливчика.

– Предлагаю, Prime или Рrix! – Он помахал этой картонкой и положил рядом с досье.

– Более конкретно, «награждение, премия» или «приз», по смыслу? – Шале на несколько секунд замешкался, глядя на рекламу, но потом, усмехнувшись, решил: – Рrix! Да, так будет как-то даже сакраментально!

Они замолчали, вновь просматривая переданные документы, иногда отрываясь и поглядывая друг на друга.

– Теперь мы должны решить главное! – вдруг, словно проснувшись, сказал Шале, отодвигая папку. – Мы потеряли главную мысль от этой неожиданности! Что мы решим делать дальше?

– Будем работать с Призом!

– Вы прямо-таки сразу перешли на кодовое название?

– Все, господин директор, бал состоялся, и мы получили премию. Такой приз, который никогда, за всю историю, не имела ни одна контрразведка в мире. Что там эти американские успехи с Поляковым или Пеньковским или наши коллеги через пролив, со своим перебежчиком, офицером-ликвидатором Лялиным! Правда, этот боевик Лялин открыл нам два тайника с оружием службы военной разведки русских на территории Франции! Но это все меркнет в сравнении даже с несколькими документами, которые пред нами!

– Итак, о Призе будут знать только четыре человека во Франции.

– А кто третий и четвертый?

– Вы еще спрашиваете, а кто у нас только что стал президентом всех французов, победив нашего аристократа? Несокрушимый социалист, господин Миттеран! – со значением проговорил директор DST.

– А не пойдет ли это дальше, если мы откроем политикам?! Вы сами знаете, как они умеют торговать секретами в лучших традициях политической спекуляции!

– Это особый случай! Президент, а я хорошо его изучил и знаю о нем все, ну, или почти все, никогда не пойдет на такое!

– Надо произвести замену в нашем московском офисе, послать профессионала для связи и работы с Призом.

Марсель Шале вопросительно посмотрел на своего заместителя, потом собрал все документы в стопочку, положил на нее ладонь:

– Нет, никого менять не будем! Никакого движения! Нельзя вызывать лишнее подозрение в Москве. Ну, а связной конечно же нужен. – Марсель с минуту молчал, потом сказал решительно: – Мы решим этот вопрос с нашими друзьями из промышленников и пошлем туда торгового представителя с полной аккредитацией! Кого рекомендуете кейс-офицером?

Заместитель, который, перебрав в уме несколько кандидатур, как бы подготовился к этому вопросу, но сделал вид, что глубокомысленно обдумывает, сопоставляет, но через минуту, облегченно улыбнувшись, сказал:

– Люсьен Гаспон и его жена, Мари! Она тоже полевой агент. Вдвоем будет легче работать!

Директор недоуменно посмотрел на заместителя. Он знал Люсьена, считал его хорошим профессионалом, но понять, почему выбор пал на него, поймать соображения заместителя, не мог.

– А почему именно их? Что побудило вас? Насколько помню, по внутренним расследованиям, у них были дисциплинарные взыскания по методам их работы! – с расстановкой спросил директор.

– Именно эти качества нужны в работе там, в Москве! К тому же его жена, как наш кадровый сотрудник, полевой оперативник, всегда сможет оказать профессиональную поддержку. Мы их отзовем из Бреста, они только недавно закончили работу по раскрытию группы иностранных агентов на нашей базе атомных подводных лодок. Работали они в паре и очень аккуратно, кстати!

– Да, знаю их работу! Конечно, ювелирной не назовешь, но они хорошие исполнители! Я не возражаю. Давайте пока посмотрим список наших представителей в Москве по торговой линии, сделаем первую прикидку.

На следующий день Марсель уверенно заявил:

– Прикрытие и основной канал пойдет через московское представительство Thomson-CSF. Цепочка будет такая: источник, затем Гаспон, далее московский представитель DST в посольстве Франции, а затем непосредственно к Миттерану, через нашу штаб-квартиру. В Москве место представителя освободит один из легальных представителей фирмы, он давно пенсионного возраста, и на его место сядет наш связник.

– Ясно! Вызываю оперативников!

Супружеская пара Гаспон прибыла в Париж через два дня. На вокзале их встречал заместитель, что заставило Люсьена насторожиться, а его супруга Мари немедленно задала вопрос:

– Здравствуйте, что случилось, если заместитель патрона встречает нас на вокзале?

– Ничего такого! Мое появление как-то выбивает вас из колеи? Не волнуйтесь и не придавайте значения, наоборот, обстоятельства последних дней развиваются благоприятно для Франции, а вот для того, чтобы правильно управлять этими событиями, я и вызвал вас!

Супруги переглянулись, словно проверяясь друг у друга, однако ничего не сказали, хотя фраза заставила задуматься.

Через сорок минут они были в штаб-квартире DST, где и произошло их первое, заочное знакомство с Призом. В приемной сидел Даниель Фажон и нервно перебирал что-то в папке. Заместитель директора вошел в кабинет и довольно долго не выходил оттуда.

Наконец дверь открылась, заместитель поманил пальцем Люсьена и Мари, Даниель привстал, но заместитель, пропустив супругов, присадил его жестом руки и скрылся за дверью.

– Мари и Люсьен, – директор DST, не улыбаясь и не приветствуя вошедших супругов, сразу приступил к делу, – вы только что успешно провели операцию! Я приношу свои извинения за то, что вы не получите обещанный отпуск. Дела республики требуют вашего участия в одном значительном деле. Мы рекомендуем вас для работы с очень ценным агентом в Москве. Вы будете аккредитованы при торговом представительстве.

– Люсьен, – подхватил заместитель, – жена, как правило, не входит в число постоянно наблюдаемых объектов! – Он обратился к Люсьену: – Вы будете уводить русскую контрразведку, а вы, Мари, будете работать, потом, если к вам проявится повышенный интерес, меняетесь ролями: Люсьен будет подключаться, а вы проводить контрнаблюдение и увод, словом, будем путать русских, будем наворачивать им бутафорию! Детально подготовим план работы через два дня.

Директор DST приподнял руку и сказал, показывая глазами на дверь кабинета:

– Сейчас мы выслушаем человека, который более десяти лет назад от нашей службы вел его и готовил на дю ле тампони, там это почти произошло, но, к сожалению, не до конца.

– Да, оно и к лучшему! – оживленно добавил заместитель. – Марк, так зовут нашего агента, за эти более чем десять лет смог сделать карьеру и получить доступ к высшим секретам. Он и дал нам информацию через вот своего старого знакомого. Это наш сотрудник. Они были знакомы и долгое время общались в Париже!

Директор остановил своего помощника, внимательно и долго смотрел на Гаспон, потом, словно очнувшись, сказал:

– Мы внутренняя контрразведка, а вам придется проводить операцию за границей, в чужой стране, с очень опасным и мощным аппаратом русской спецслужбы. Здесь вы привыкли работать, не оглядываясь, потому что знали, за спиной вам никто не угрожает. Иное дело там, в Москве. Мы приняли решение провести с вами короткий курс по методам и практике работы с агентами-источниками за границей! – Он остановился, а помощник продолжил:

– Чтобы избежать утечки, которая может произойти у наших коллег в разведке, мы решили, что лучше всего вам поработать с бывшим сотрудником SDECE, резидентом и опытным разведчиком Огюстом Филоном. Тем более что он больше наш, чем их. Он до перехода в разведку работал у нас. Сейчас на пенсии, контакты с бывшими коллегами по разведке закончились, он даже в конфликте с новым директором, и он один. Мы его поднимем, а вы поедете на наш учебный полигон под Парижем. Там и пройдете подготовку с ним.

– А у этого пенсионера голова варит? – недовольно спросил Люсьен, который считал свою десятилетнюю службу в DST достаточным основанием, чтобы избежать нудной учебы у какого-то старика, да еще, может быть, не вполне дееспособного. Так он представлял себе ветерана разведки.

– Варит, еще как варит! Сами убедитесь! Сейчас позову наш первый контакт! – с этими словами помощник выглянул за дверь и позвал Даниеля.

– Ну, вот знакомьтесь! – предложил директор, делая широкий жест рукой. – Наш Даниель, тогда еще совсем молодой сотрудник, начал работать с нашим источником и смог хорошо изучить его. Немного не хватило времени для окончательных мероприятий, была проведена акция, и началась психологическая подготовка, но срок командировки источника закончился, и он был отозван в Москву. Так, Даниель?

– Да, именно! Практически он был почти в наших руках, оставалось только немного нажать!

– А что же вы – упустили? – спросил Люсьен, все время молчавший.

– Не рассчитали по времени! – ответил Даниель, потом, словно спохватившись, добавил: – Могу сейчас, по прошествии времени, сказать откровенно, что я сознательно оттягивал активную часть вербовки. Марк сложный и непредсказуемый человек, а я, как молодой сотрудник, опасался провала! В то же время я настойчиво работал с ним на перспективу.

Фажон подробно рассказал, начиная от своего первого контакта с Вьюгиным, когда тот, нимало не смущаясь, попросил на второй или третьей встрече показать ему некоторые военные разработки фирмы «Томпсон», чем и привлек внимание DST. С этого момента и началась его детальная разработка, которая закончилась несостоявшейся вербовочной акцией. Даниель подробно описал подготовленную им операцию на создание подходящей ситуации и те несколько дней после нее, когда и проводил предвербовочные мероприятия.

Люсьен ухмыльнулся, оскалив белый, ровный ряд зубов, повернулся к супруге и сказал, как бы ни к кому не обращаясь:

– Да что тут говорить! Выполним, проведем за нос их КГБ! – Потом, обернувшись к Даниелю, добавил: – Ты молодец, сумел такую акцию провести! Создал условия, но просрал все!

– Как смог с марсельцами решить? – резко прервала мужа Мари.

Даниель, помаргивая от тика в левом глазу, немного подумав, сказал:

– Меня в Париж из Марселя перевели. Преступные группировки у меня там были вполне вменяемые! Решали свои вопросы, но если возникало что-то важное, не по их статусу, шли ко мне, и ставила точку только наша организация.

– Так, ты был связан с мафией? – улыбнувшись, то ли спрашивая, то ли утверждая как должное, произнес Люсьен.

Директор и заместитель переглянулись, последний кашлянул и, подойдя вплотную к Люсьену, ответил за Даниеля:

– Это было наше задание! Все вопросы, если они у вас остались, прошу адресовать директору! – Видя, как осекся Гаспон, примирительно сказал: – Давайте перейдем к делу и оставим эти ваши странные домыслы в стороне. Каждый выполняет ту работу, которая требует от нас наша Франция. Давайте задавать вопросы по делу!

Фажон приготовился отвечать, лихорадочно обдумывая, говорить об алкогольной зависимости Вьюгина или промолчать, будто и не было разухабистого, пьяного поведения его в Москве. По мере накатывания вопросов он все же решился и осторожно, используя неопределенные и незавершенные предложения, сказал:

– Наш объект иногда позволяет себе слегка выпить, как бы…

– Подробнее! – резко потребовал заместитель директора.

– Что тут подробнее говорить! Выпивает он! – раздражаясь, но стараясь не особенно выдавать привязанность Марка к спиртному, ответил Даниель.

– Это очень важный и существенный момент! – Марсель Шале даже встал из-за стола и пересел поближе к Даниелю. – Сильно пьет?