Текст книги "Явка с повинной. Байки от Вовчика"

Новая Зеландия. Гейзеры. 1996 г.

Смех смехом, но я подрулил в аккурат к самой кульминации скандала, когда посадка уже заканчивалась, а Колю продолжали с тихим упорством тормозить.

– Колюня, да чё тут упираться, сдай ты этот многострадальный «кошелёк» в багаж! А в Сингапуре на пересадке мы его и заберём в салон. И всех делов! (После купленной тарелки все всемирные проблемы казались мне парой пустяков.)

– Йес, йес!! Ноу проблем!! – охотно поддакивал местный «тормоз» на входе.

– А если не удастся в Сингапуре?? Вова, ты ж знаешь, какие ворюги в Шереметьево!

– Колюня, да какие могут быть у тебя СО МНОЙ проблемы?! – Купленная тарелочка уже вовсю грела душу. – Да я кого хошь уболтаю что в Сингапуре, что в Кобеляках. Не ссы! И пошли в салон похвастаюсь покупкой.

Что оставалось Коле, кофр был сдан в багаж с пометкой «до Сингапура», мы прошли в салон, но по озабоченному Колиному лицу было видно, что доводы мои ему – не очень…

Семь часов лёта пролетели лЁгко «под пивко-вискарик», вот уже и сингапурский аэропорт. Вышли, я говорю:

– Ты покури, а я пока смотаюсь за твоим многострадальным…

Времени в запасе не так много, терминал здоровый, я туда ткнулся, сюда. К этому, к тому. Никто толком ничего не знает. Кончилось всё тем, что какая-то добрая душа посоветовала найти представительство «Аэрофлота», и тут я себе: «Ну ты, Вовик, дурак! Нет чтобы сразу допереть – в «Аэрофлот», там же НАШИ девоньки служат, сразу все проблемки и решатся!»

Стал искать. Вижу надпись «AEROFLOT», подбегаю, сейчас, думаю, нашей красавице из агентства чё-нибудь по юмору «вотру» да ещё пообещаю с самим Караченцовым отзнакомить.

Только – опаньки! Сидит в российской формёночке, под российской вывеской «Аэрофлот»… плосколикая такая себе дочь Востока и, щуря в улыбке глазки-щелочки, говорит мне: «Сяо-мисяо!»

Вижу: д-а-а! и юмор мой тут – не в тему, да и Коля ей – «глубоко по барабану». Ёлы-палы! Стал на своём «английском-со-словарём» объяснять суть проблемы, а она… «Сисяо-писяо»… и точка! В общем, жуть сплошная…

Австралия. Сидней. 1996 г.

Я и раньше слышал, что в экстремальной ситуации у людей зачастую просыпаются такие таланты, что и в мыслях нельзя представить. Слышал, но не очень верил. Ну а тут вдруг на меня как накатило… и ПОПЁРЛА из меня такая уйма английских слов, оборотов и выражений, о которых раньше и не знал вообще.

В общем, пробил я эту «китайскую стенку», и после очередного «сисяо-пусясяо» девуля вдруг на ломаном английском дала информацию, что багаж наш, вероятно, находится… ЗА ПРЕДЕЛАМИ зоны, возможно, даже в отделе… «Забытые вещи». И наконец, самое «весёлое»: Я НЕ СМОГУ туда попасть, потому как не имею ТРАНЗИТНОЙ визы. А это может означать только одно – Колин кофр с гонораром и прочая будет пылиться на полочке до нашего… следующего приезда. Я чуть не поседел вторично за день!

Но в экстремальных ситуациях (читай выше)… и я, с отчаяньем будённовского рубаки рванул на приступ будочки с таможенником. После сторазового «нет!!!», после всех доводов, что без визы «низззя!», местный щупловатый погранец… сдался и пропустил. Без визы, с паспортом, гражданским, где подольская прописка, оставленным в залог «этим сумасшедшим русским». (Там для них мы все – русские. Ну не знают они наших тонкостей-нюансов… )

…И что вы (как говорят в бессмертной Одессе) себе думаете?! Лежит, я бы сказал, «внаглую» Колин багажец. В отделе забытых вещей. С прицелом на ближайшее столетие…

В общем, вернулся я, как говорят, «с победой», да ещё хватило наглости сказать страдальцу:

– Ну что, Колюня! С тебя бутылка!!!

А у Коли хватило мужества ВТОРИЧНО в течение дня сохранить мне жизнь. Вот такие есть на свете друзья у некоторых.

Сто тысяч на ветер

Лет …надцать тому мой товарищ и кинорежиссёр Витя Василенко запускался с новой картиной под рабочим названием «Срок проживания окончен». (В дальнейшем она приобрела более загадочно-игривое название «Кошечка».) Фабула заключалась в следующем: некий простой провинциал-учитель уже порядком лет втайне от «жаны», детей и общественности ВЛЮБЛЁН. Тайно и безнадежно в некую девицу, которая прошла нелёгкий путь от школьницы с вечно-в-чернилах пальцами до успешной путаны, что живёт, ни в чём себе не отказывая, поскольку: А – «хороша чертовка!!» и Б – имеет на плечах голову, а не ведро под причёску. Короче, наш тайный воздыхатель решается наконец ОТКРЫТЬСЯ, предварительно продав своё авто, дачу и плюс кое-что подзаняв у друзей.

Итого, на сто тысяч полновесных тогда совковых рублей. А это, при цене тогдашнего доллара в… шестьдесят копеек выглядело очень даже нехило. На роль экс-школьницы пригласили талантливую Лику Неволину из Питера, а вот на роль бедолаги-учителя Василенко попросил меня уболтать Колю Караченцова как близкого мне человека. И, зная, что Коля по жизни всегда является душой любой компании и посидеть с ним – настоящий кайф, Витя-режиссёр уже «развесил» виртуальные слюни, предвкушая будущую поездку на съёмки в Дагомыс, где всё будет «ляля», и работа с Мастером, и вечерние посиделки…

Хочу сразу сказать, что я порушил ему всю вторую половину «ляли», поскольку на первый же вопрос Караченцова – сколько времени займёт съёмочный период? – ответил:

– Ежли не будете гулевасить с группой по вечерам, можно будет уложиться недели в две.

Коля сверил свои планы, нашёл нужное «окно» и дал мне «добро». И тут я совершил форменное предательство по отношению к Витьку, сказав:

– Коля! Просьба только одна: ты приезжаешь в Дагомыс и объявляешь по группе ПОЛНЫЙ «сухой» закон. И только так вы уложитесь в срок! А то ведь Витёк не хуже нас с тобой любитель «посидеть-побулькать-потереть!»

Звоню в Киев: Коля дал добро! В группе – радость немыслимая, что такого «жирного» актёра заполучили, смотрю – упаковка идёт по полной, «водовки-конинки» немеряно, как в эвакуацию, берётся, закусь в поезд и далее, в общем, подготовочка ко встрече с Мастером капитальная…

Но только приехал «душевный» Коля и, собрав всю группу, объявил, ежли от кого-либо «только УЧУЕТ!!!», и неважно, КОГДА и ГДЕ… НА съёмках, ПОСЛЕ съёмок – сразу билет на рейс до Москвы и – «до сидання!».

Группа пребывала в шоке, весь «киренский» в холодильнике затянуло паутиной, но и работка шла споро. Уже отсняли сцену в койке, когда Коля голяком и в номер стучит официант, и (условие поставил жёсткое – снимать только сзади. Только попу – и всё!!! Но ушлый режиссёр умудрился второй камерой отснять Колюню и СПЕРЕДИ во весь рост, хотя клялся-божился, что снимает ДО ПОЯСА, а сам, шалун, «светанул», что называется, ПО ПОЛНОЙ. А поскольку снимали не видео, а на плёнку, стоит ли говорить, что вскорости все кадрики-срезки дублей с «передним» планом Коли разошлись по всей женской половине группы, а по приезде в Киев – и по всей студии. Ну, это всё мелочи по сравнению с тем, ЧТО придумал Витя-режиссёр. По сценарию, Колин герой снимает «президентский» номер в супер-пупер отеле, приводит туда героиню своих эротических снов, следует душещипательная сцена признания, в итоге которой сердце путаны не выдерживает… Она рыдает, он продолжает терзать ея и себя накалом страстей, наконец у него в руках появляется увесистый свёрток с «бабками», и, после фразы:

– Да! Я знаю, КТО ты, и хочу оплатить твой нелёгкий труд по тарифной сетке. А шобы не думала, мол, отыскался тут ещё один на халяву! – так получи же НАЛИЧНЫМИ всю мою любовь!

Она, рыдая, отдаётся нашему «Ромео», но всё это время внутри у ея происходит непрерывный катарсис, а по-нашему, очищение души, и вот, в аккурат после ЭТОГО вот самого, она и говорит:

– Да что мне, в конце концов, твои бабки?! (Типа, значит, не бумажки главное, а «чуйства».)

– Я тебя и затак любить буду, а бумажонки можешь выбросить!

(Я подозреваю, что автор сценария одним глазком подглядел ту сцену в «Братьев Карамазовых», где Настасья Филипповна палит в камине свой вероятный гонорар. Подглядел – и не удержался… )

В общем, Коля типа в шоке, как это зафигачить сто тыщ с пятнадцатого этажа вниз, а нашу школьницу-путану уже клинит: кидай – и ВСЁ!!! Люблю тебя такого, как есть, с голым задом…

А нужно сказать, что группа у Вити Василенко подобралась толковая, и «соточки» с Ильичом отксерили только ТАК! И Валюша Павлов, тогдашний Минфин, не определил бы подделку, так классно сработали. А поскольку эпизодик могли по понятной причине отснять только ОДИН раз, то и камеры установили тщательно, и ветра соответственного дождались, чтобы поэффектнеее разлетание было.

«…Камера! Мотор! Коля, дава-а-ай!»

И киданул Караченцов СТО ТЫСЯЧ рублев с балкона ПЯТНАДЦАТОГО этажа гостиницы в Дагомысе, и полетели «бабульки», разносимые ветром по окрестным улицам, и завизжали тормозами машины, и ламанула толпень отдыхающих на невиданную халяву, и размели весь стотысячный «фальшак» в момент!

Часть денег стала опускаться на бассейн, в котором одиноко плавал гордый представитель грузинского теневого бизнеса. Увидев тучу денег, он вынырнул из воды, закричал отчаянно и весело: «Ай, маладЭц!!!» и поднял вверх большой палец.

… А через день в группу ПРИШЛИ. Из учреждения под весёлым названием ОБХСС. Выложили несколько изъятых у населения помятых «соточек» и радостно сообщили, что «вашими «деньгами» уже вовсю рассчитываются вечерами в барах и на базаре. И не хотите ли вы, господа киношники, «присесть» по полной за такое «творчество»?!».

И уже вовсю запахло статьёй, и запаниковал директор Валера Сардуддинов, и киданулись ребятки к Караченцову как к последней инстанции, и «врубил» Колян всё своё отшлифованное годами обаяние… и это был ЕДИНСТВЕННЫЙ день, когда метнули из морозильничка на стол потную-со-слезой, поскольку нужно было выручать ребят, и вынулась Колина гитарка, и зазвучал неповторимый темброчек:

– Кленовый лист, кленовый лист, ты посреди зимы приснись…

И прониклись ОБХССники ситуацией, и сидели аж до самого утра под гитарочку, да под горилочку… Еле их спровадили, всё фоткались да целовались.

А на следующий день по группе объявили ВЫХОДНОЙ.

6
НЕ ИМЕЙ СТО РУБЛЕЙ…

Эх, сколько самого разного интересного народа перебывало у меня «в дому» в разное время! Это ж такое счастье! «При Советах» я почему-то был НЕВЫЕЗДНЫМ. Это типа ДО границы – «Мона!», а дальше – «Ныззя!» И всё тут. И сколько я ни интересовался причиной тормоза у «вышестоящих» товарищей – МОЛЧОК! И где-то уже в разгар перестройки один из «посвященно-номенклатурных» вполне так интеллигентно меня просветил, что, мол, слишком много у тебя, Володя, народу перебывало в твоей коммуналке. КГБ, мол, задралось всех «просвечивать». Я спросил так вполне наивно, а что имелось в виду – может, восстание какое готовили али покушение на Самого Виссарионыча (хотя он к тому времени в гробу как десяток лет отдыхал). «Да нет, просто так, – говорит, – НА ВСЯК случай!»

Со временем весь негатив сдуло ветром иронии, а вот неповторимая атмосфера общения с людьми осталась. Итак, глава «В гостях у Вовы».

Сама у меня в гостях

Джина Лоллобриджида и Армен Джигарханян, Валерий Леонтьев и Олег Блохин, Лайза Минелли и маршал Буденный… С этими и многими другими не менее славными людьми мне пришлось соприкоснуться по жизни. С кем-то ближе, с кем-то, как говорится, шапочно, но посчастливилось…

А. Пугачёва в гостях у Быстрякова. 1986 г.

Аллу Борисовну (дальше можно не уточнять, какую) ко мне в дом привела моя большая приятельница телевумен Танюша Миллер. Дело было в аккурат после Чернобыля, где у Примадонны случился концерт для ликвидаторов. В тот период как раз у нее вовсю бушевал роман с Владимиром Кузьминым, с коим они и пожаловали ко мне в совершенно жуткую мою коммуналку. А ещё ввалилось пару тысяч всевозможных газетно-журнальных людей, которые со священным трепетом ловили каждое слово, каждое движение Самой, понимая, что История – вот она! Здесь и сейчас. Пока гости неспешно располагались, вокруг моей квартиры возник нехилый ажиотаж.

Перепуганные соседи вмиг ломанулись по своим конуркам, стараясь определиться со своим дальнейшим поведением: то ли сразу – «за автографом и пофоткаться», то ли достойно отреагировать на появление А. Б. типа «мы, мол, тоже здесь не пальцем деланные – вон давеча у нас тут сам Валерка Леонтьев по нужде в два часа ночи бегал, и ничего!..»

Дело было в полдень, зашли «на пятнадцать минут проглотить чашечку кофе», но слегка заговарились… И когда без четверти семь (!) в доме кончилась ВСЯ водка, я запаниковал.

И было отчего. Молодняк нынче не помнит те две магические цифры – 11 и 7. А меж тем, эти цифры в немалой степени определяли темпоритм жизни миллионов советских тружеников той поры. ВОДКУ начинали продавать в 11 утра и заканчивали в 7 вечера. И всё!!! Потом – только по двойной цене – у таксистов.

…Дверь из квартиры на улицу – настежь, как на похоронах. В парадном и перед домом колышется толпа (не продыхнуть!), на всех подоконниках снаружи приклеена соплячня (благо – первый этаж), со стороны 25-й школы движется педсовет в полном составе со слёзной просьбой «только глазком гляньте на нашу школу», менты, охранявшие живущего через дом Щербицкого, срочно переместились под мои окна (это ж надо – САМА!) и… среди всего этого гармидера – Я, с огромной авоськой на двадцать бутылок, в полном ужасе, что ОПОЗДАЮ в гастроном. И вся толпа, в едином порыве выдохнула:

– Беги, Володя, УСПЕЕШЬ!!!

И успел, и купил, и вся компания едва не опоздала на последний московский поезд.

В памяти остались очень похожие друг на друга (оба тогда кудрявые) Кузьмин и А.Б. и её рука, время от времени случайно касающяяся его, словно проверяя, всё ли ТАМ – на месте.

Блохин, трамваи и концертные туфли

– Знаешь, Вовик, самым первым моим желанием было – дать тебе радостно в морду, – сказал мне как-то Олег Блохин, когда мы уже раззнакомились и чё-то там отмечали. И я тут же его поддержал.

…Ну, дорогой читатель, как я тебя сходу заинтриговал?! Как вам «затравочка»?! – великий футболист хочет «познакомить» личико известного композитора со своим спортивным нехилым кулаком, а он, вместо того чтобы бежать жаловаться в «Динамо» или ФИФА, охотно соглашается с Олегом… Ну а как бы вы поступили, если вдруг в вашей семье откуда-то появляется какой-то пацан типа «композитор», увозит вашу дражайшую супругу каждый вечер в десять-одиннадцать вечера, а возвращает… аж в четыре часа утра!!! Ну, ладно бы ещё единожды, но когда это превращается в СИСТЕМУ!!!

Понятно, что Олежек первое время проявлял удивительную спортивную выдержку и не копырхался по поводу странных исчезновений любимой Ирины, зная, что у той работы как всегда – по горло, вечные тренировки и всё такое… Но однажды легонько поинтересовался, «а что это, мол, за поездки с незнакомым мне «мачо», да – по ночам, да – до утра»?!

На что жена совершенно спокойно ответила, что незнакомый пацан – это композитор Володя Быстряков, что по ночам происходит запись композиций для художественной гимнастики в студии фирмы «Мелодия», а то, что возвращается в четыре часа утра, так это оттого, что ждём… пока ТРАМВАИ ходить перестанут (?!!).

Я уверен, что ЛЮБОЙ бы муж (включая и меня самого!) после такого «объяснения» учинил бы с Любимой то, что не сотворял «Содома со своей Гоморрой». Но надо отдать должное Олегу – наработанные с помощью великих тренеров нервы выдержали! Собравши всю волю в кулак, был задан самый ГЛАВНЫЙ вопрос. Про ТРАМВАИ, которых с нетерпением ждут, чтобы те наконец перестали хОдИТЬ!

Не буду терзать Вас загадками – причина оказалась достаточно обыденна. Студия «Мелодии» располагалась тогда в Дарнице, в ДК радиозавода. А рядом проходила трамвайная колея, и понятно любому музыканту, что вибрация от трамвайных колёс передавалась на чуткие микрофонные «ушки». И потому в ожидании полной тишины мы сидели, чаёвничали с легендарным звукорежиссёром Юрой Винником и с Ириной Дерюгиной.

А тишина наступала где-то около часа-двух ночи. И мы включались.

C Ириной Дерюгиной

…Прошло какое-то время, Ира познакомила меня с «ревнивцем», стали дружить семьями. И понятно, что если люди длительное время общаются, то и случаи всякие происходят. Ну это у всех так.

Как-то Ира укатила на очередные соревнования, а Олег в аккурат вернулся со сборов. Ну и решили встретиться. Позвонили двум-трём друзьям, вызвонили Женьку Паперного, взяли пивка+закусь… А у меня как раз в тот вечер был где-то концерт, и я подзапоздал. И с концерта приехал уже когда пивко было вскрыто, а вся компания «умирала» от «паперных» анекдотов.

Олег открыл мне двери, а сам побежал дослушивать очередной Женькин «шедевр».

Нужно сказать, что я приехал с концерта в сапогах (поскольку был уже декабрь), а свои лакированные концертные туфли поставил под вешалку. И пошёл в комнату, где уже вовсю ржала честная компания.

Пара-тройка часов пролетела незаметно, и мне нужно было закругляться, т.к. на следующий день я улетал на гастроли. Я «свалил по-английски» тихо, дабы не нарушать общий кайф… И как-то подзабыл о своих концертных «ботах», что сиротливо остались стоять под вешалкой.

Олег мне позже рассказывал, что Женька «иссяк» часам к трём ночи и остался ночевать. А с утреца как раз и обнаружились мои «тапочки», скромно стоящие в коридоре. Поняли, что я не ушёл, а где-то ночую в квартире. Стали искать.

«…Вова! Вова!..». В комнатах – нету, выскочили в парадное, поорали там, не поленились проверить ВСЕ десять этажей (а вдруг Вовик по пивку перебрал и теперь досыпает где-то на этаже «по-пролетарски»…) Заглянули в лифт, проверили возле мусоросборников – нет Вовы!!!

И вдруг Женьку осенило: «А может Вовчик так энергично «выступил» вчера по пиву, что… БОСИКОМ??? Домой?! Вот ИДИОТ!!!

Выглянули в окно, а там… ёлы-палы! снегу – ПО КОЛЕНО!!! Ламанулись к телефону, звонят мне:

– Вовчик, ты что?! Ноги поморозил?!!

… Я сразу не «врубился»:

– Какие ноги??

– Да свои!!! Ты ж, алкоголик, умудрился БОСИКОМ с Печерска аж на Подол дотоптать!! Не зря ж говорят – пьяному море по колено!

Тут я наконец вспомнил про забытые «боты», но, чтобы доставить друзьям «полный пакет удовольствий», сообщил, что шёл не пешком, мол, помогли знакомые менты и на «бобике» довезли аж до хаты.

А впереди уже маячил Новый год, а там ТАКОЕ случилось!!! Но об этом – в следующий раз.

Дело в шляпе

Есть в Киеве замечательный мужик – хохотун, хлебосол, душа любой кампании. Архитектор Серёжа Бабушкин. Года четыре подряд мы собирались у него дружным коллективом, во-первых, потому как он – хлебосол, а во-вторых, у него была САУНА!

А там, где сауна – там и биллиардец, и рояльчик в зальчике имелся, и жёны-цокотухи тут же за столом: ля-ля-тополя…

Одним словом, натоптали мы к Серёже дорожку, и очень, я вам скажу, качественно убивали время по средам и субботам.

Естественно, у кого имелись в приятелях всякие там знаменитости, то – милости просим-с к нашему, т.е. к Серёжиному, шалашику!

Я забыл сказать, что по степени производимого Серёжей шума он уступал разве что «Боингу-767», идущему на посадку. И неважно, в каком виде этот шум производил: это могло быть пение, к которому Серёжа имел слабость, или реакция на анекдот, или… Главное, что это было громко и – от чистого сердца.

В этом плане (по части производства децибел) с Серёжей мог посоперничать только Евгений Васильич Паперный, красавец, остряк, любимец Романа Виктюка и уймы киевских театралок-психопаток.

Извините, что так подробно – о шумных хлопцах, но это обстоятельство сыграло в нашей истории важную роль.

Итак, очередная суббота, очередная знаменитость в гостях… На сей раз – сам Михаил Сергеевич Боярский, и у наших дам, естественно, в мыслях ОДИН вопрос – будет ли Михаил Сергеевич париться в сауне в своей знаменитой шляпе или всё ж таки наконец-то снимет?!

А тут, как на грех, кто-то из гостей приволок с собой КАРАОКЕ. Тогда это было в новинку, и все сразу облепили чудо техники.

Естественно, наш гость попросил поставить что-нибудь «из Боярского». Нашли фанеру «Зеленоглазого такси», публика устроилась поудобнее, предвкушая «живое» исполнение, так сказать, в оригинале. Ну и понятно, интрига была, КАК ОЦЕНИТ машина пение САМОГО!

Прозвучало вступление… Михаил Сергеич легко, без напруги спел (чо там петь-то!) – и все уставились на экран… А ТАМ!.. 60 баллов, и написано: «Неплохо. Можете петь лучше!»

Наступила неловкая пауза, и кто-то сказал:

– А! Машинка-то неверно оценила. У неё, наверно, выше и оценки-то нет!

– А ну-ка дайте микрофончик! – возник тут Бабушкин. – Женя (это – к Паперному) подтяни мне вторым голосом, ты ж эту песенку знаешь?!

…Как «вжарили» хлопцы это самое «Зеленоглазое такси», так аж люстра задзереньчала…

Посмотрели на экран, а там – 100 баллов и надпись – «Очень хорошо поёте!!!»

Михаил Сергеич слегка напрягся…

– А поставьте-ка «Ап! И тигры у ног моих сели! Ап! И ноги отдельно лежат!»

Поставили, спел. Получил свои 65 баллов и …«У вас получается уже лучше. Нужно трудиться!»

Хлопцы слегка «добавили» во время «боярского» исполнения и уже ощущали в себе кураж, типа «сейчас всех порвём».

…Та же песня, та же фанера, только на этот раз заголосили ещё разухабистее и с повышенным содержанием децибелов. Получили свои 100 баллов и похвалу от машины «Так держать!!!» На Боярского публика старалась не смотреть.

– Ладно! – сказал он. – Ставьте «Пора-пора-пораду-емся!» Щас таки спою назло этой железяке или… УЙДУ ИЗ ПРОФЕССИИ!!!

– Ну, что?!! – спросите вы. А ничего. Спел, получил свои очередные 60 баллов и совет от железяки «Совершенствуйтесь в вокале!!!»

… А наши ошалевшие от собственного таланта хлопцы вгатили по соточке, да – по песенке!

Получили очередную порцию похвалы типа «Лучшие певцы мира!!!» и пошли в парную.

Вместе с Боярским. Из профессии он тогда не ушёл, а чего уходить-то – у них там все сплошь грозятся, вон Кобзон уже лет пять тому сцену целовал – прощался… а как ни в чём не бывало голосит-поёт…

Что касается данного случая, то тут, видать, в машинке караоковской свой секретик имелся. «Наша», видимо, «тащилась» от того лихого отчаяния, с которым дуэт Паперный – Бабушкин разделывал «боярский» репертуар. Неважно, что в ноты не попадали. Главное – надо петь «как в последний раз».

… А свою знаменитую шляпу он-таки в парной СНЯЛ!

Валерий Леонтьев и «скорая помощь»

А ещё был как-то случай в очередной приезд Валеры Леонтьева в Киев. Он тогда был жутко популярен: девчонки с ума сходили капитально, да и мужики ревновали Валеру к своим Людам и Таням не без основания, потому как Валерин экзотический имидж да ещё плюс голос, да «прикид» нестандартный не оставляли им, мужикам, никаких шансов.

Куда уехал цирк (с Леонтьевым). 1982 г.

Итак, дворец «Украина»… До начала концерта – минут десять, как тут у Валеры сводит судорогой ногу, да так, что ни то что по сцене гасать, а и стоять нельзя. Естественно, тут же подсуетили «скорую»… Валера, скорчившись, кое-как стоит в дворцовом предбаннике, ожидая помощи, концерт, понятно, не начинают, а за окном колышется тысячная толпа, которой посчастливилось лицезреть кумира «живьём» за стеклом, а не на сцене…

В общем, подъезжает «скорая» – а пробиться невозможно: толпа напирает, кто-то пустил слух, мол, с кумиром плохо… Людей прибывает, машина сигналит, словом – весёлый дурдом!!!

Ну, кое-как пробились медики к крыльцу, вышел из машины молоденький доктор – и сразу к Леонтьеву!

Толпа напряглась, стали, затаив дыхание, ждать вердикта… Доктор раскрыл журнал, одел очки, достал ручку:

– Фамилия? (спрашивает у Леонтьева.)

Тот слегка удивился, но вида не подал:

– Леонтьев, – говорит.

– Имя?

Ну, в то время массового леонтьевского психоза спрашивать у стоящего перед тобой Валеры «как вас зовут» – всё равно что не узнать стоящего на трибуне Брежнева…

– Валерий, – отвечает.

А толпа передаёт от ближних к дальним каждое слово и начинает тихо шизеть по поводу, что, мол, полного м..дака прислали на «скорой». А тот как ни в чём не бывало продолжает заполнять свой кондуит, и следующий вопрос:

– Профессия?

Тут уже Валера начал тихо ржать, несмотря на судорогу:

– Профессия моё – ПЕВЕЦ!

Врач говорит:

– Это значит, вы должны по сцене двигаться?

Валера:

– Ну, вроде бы как!

«Дохтур»:

– Никаких движений, никаких нагрузок – МЕСЯЦ!!! Немедленно – в постель! У вас есть машина или на «скорой»?

С Леонтьевым в студии. Начало 1980-х гг.

Тут, по-видимому, до Леонтьева окончательно дошло, что перед ним редкий «красавец», и Валера резво засопротивлялся:

– Да вы что, не видите, сколько народа пришло!!! А я, значит, на машинку – и тю-тю?! Ну не-е-е-ет! Вы мне обезбольте часа на два, а уж после я и полежу, но только ПОСЛЕ!

Доктор невозмутимо полез в свой ридикюль, вынул здоровенный шприц, заполнил его чем-то и сказал:

– Ну хорошо! Снимайте штаны, обнажите ягодицу!

Толпа за окном ЗАМЕРЛА! Это же надо – такое счастье обвалилось: увидать кумира, да ещё и без штанов!!! Это же потом ВСЮ ЖИЗНЬ рассказывать да рассказывать!

Ну надо знать Валеру: чего-чего, а комплексов у него отродясь по этому поводу не имелось – как ни в чём не бывало снял брюки, плавки… И дал врачу завершить его «сольный номер». Девушки за окном стояли, как часовые перед Мавзолеем, боясь шелохнуться и пропустить исторический момент…

…Позже я спросил Валеру, как он реагирует на то, что кто-то его не узнаёт. Ответ был неожиданным:

– Есть категория жлоба, который прекрасно знает, «кто есть кто», но ему доставляет особую радость показывать «на людях», мол, вот вы все от НЕГО торчите, а я ЕГО – типа «не узнаю» и знать не знаю. Вот такой я крутой «Вася»!

Как Витёк женился

И ещё одна история. И ещё один мой товарищ под названием Витюля. И был он на своё счастье холостым, что не мешало, однако, пару раз в недельку наведываться в Тарасовку, что под Киевом, где жила «аз батьками» зазноба. Назову её условно Галя.

Все Витюлины визиты проходили, как правило, по единому накатанному сценарию: поздно вечером он появлялся в Галином «садку» и тихо крался к заветному окошку, где уже была приоткрыта щеколдочка и теплые Галины ручоночки проворно втаскивали мальчонку в уют девичьей спаленки. Затем до утра – нега, прилушенные стоны и клятвы в вечной аж до самой могилы… После сих страстей, на рассвете, он так же бесшумно – в окно и – на первую киевскую электричку… Естественно, о таком пустяке, как свадьба, разговоров не велось. Да какая там свадьба, когда «таке несамовите та вщчайдушне палке кохання» (дважды в неделю).

Дни проходили за днями, весна сменилась душным летом, подошёл октябрь… а наш Витюля купался в любви, как кот в сметане.

И вот однажды возлегает он в тени большой и белой Галиной груди, и вроде бы уже и линять надо, и слегка пузырёк мочевой намекает, мол, неплохо бы… а ведь так сладко нежиться! И как-то незаметно рассвет подкрался, и «перш1 швш прогорлали»… И лежит он, и мучается: то ли втихаря, как обычно, через окно и – на первую электричку, то ли минутку-другую ещё покайфовать…

(Скольких честных хлопцев сгубила подобная нерешительность! И наш не стал исключением!)

Представьте себе: сонные серые утренние сумерки, всё село спит, тишина… – и ВДРУГ!!! – Бахххх! Распахиваются двери – и на пороге! – «Батько iз матр'ю»!!! с иконами в руках!!! (типа «благославляем!»)

А за ними притолоку подпирают два брата-шкафа! (Ужас!!!)

Наш Витюля росточка был небольшого, размерами соответствовал однокомнатной квартирке хрущёвской планировки. Про таких говорят – уютный мужчиночка… Только успел пискнуть: «А я и сам хотел!!!» – как Галя прокричала: «Согласная я!», а тут и мамка, как полагается «на весшлЬ, зарыдала (типа, значит, «вот и подошло времечко, вот и отдаю свою голубицу Бог знает кому!»).

Вы будете (как говорят в Одессе) сильно смеяться, но живут они вместе и по сей день, наверно, и внучат умудрились за это время отковать и, что интересно, – счастливы! Чего и вам желаем.

Заменитель валидольчика

Несколько лет назад ко мне в гости пришёл мой замечательный друг Армен Джигарханян. С ним был его товарищ – всеми любимый актёр и режиссёр Олег Павлович Табаков. Как всегда, за столом кроме всякой вкуснятины и горячительного наблюдались ещё разного рода анекдоты, байки и случаи из жизни. Табаков рассказал, как несколько лет тому назад, женившись на молоденькой Марине Зудиной, он, в ранге молодожёна, засобирался как-то к ней на дачу за город. Дело, понятно, молодое, страсть, как говорится, в разгаре… Ну и решил он зайти в аптеку и подкупить с десяток этих, как их в народе называют, «противников детей», дабы случайно неконтролируемо не размножиться.

А надо сказать, что аптека находилась как раз рядом с его домом и была, что называется, «его аптекой». То есть все аптекарши родные, домашние… И немаловажно то, что Олег

А. Джигарханян и О. Табаков в гостях у Быстряковых. 1990-е гг.

Павлович зашёл в аптеку после долгого перерыва, и, естественно, старенькая благообразная аптекарша бросилась ему навстречу как к родному: «Олег Павлович, миленький! Сколько лет, сколько зим! Вам, значится, как всегда: валидольчик под язык, капелечек валерьяновых и свечечек от геморроя?»

Олег Павлович сделал паузу и, внутренне настроившись, сказал ей: «Мне бы вот этих вот…» – и показал пальчиком на лежащие под стеклом презервативы.

И тут произошла странная вещь: интеллигентная старушка-аптекарша вдруг вспыхнула, поменялась в лице и, покраснев до корней волос, сказала: «А вот ЭТОГО, Олег Павлович, Я от вас не ожидала!!!»

Молча достала ЭТО, молча завернула в пакет и также молча, с явным внутренним осуждением, подала ЭТО Табакову. Потом повернулась и молча ушла. По-видимому, жутко оскорблённая в своих чувствах.

Как продинамить мачо

Рассказывала замечательная актриса Римма Маркова.

– Когда я была помоложе, то корешевала с Нонной Мордюковой. Сколько замечательных мужских сердец было разбито в тот период нашим творческим тандемом – и не сосчитать. Но отдельные случаи остались в памяти, как особо приметные.

На одном из фестивалей поселились мы с Нонной, как всегда, в один номер. Пока я распихивала свой концертный скарб по шкафам, явилась возбуждённо похорошевшая Мордюкова и прямо с порога:

– Ну, Римка! Сейчас такой красавец-полковник на меня глаз привесил, упасть-не встать! Сам такой чернявый, орлиная бровь, ростом под два метра, вроде даже не русский – на кавказца похож! Ой, сердцем чую – найдёт он меня здесь!!!

… И как в воду смотрела, минут через двадцать – телефонный звонок, и приятный голос с акцентом на придыхании осведомился, можно ли нанести визит, а узнав, что Нонна не одна, а с подругой, проинформировал, что и он – не один, а с другом.

И несмотря на то что мы – бабы ушлые, сердечки наши забились, как у прыщавых вгиковских первокурсниц. Это ж какой кинофестиваль без приключений, а тут ТАКОЕ – и под два метра, и бровь орлиная, и всё остальное чувствуется – «в тему»!