Текст книги "Статика"

– Все нормально, Леша, – услышал я.

– …Все будет хорошо… – минутой позже.

– …Все в порядке!.. – еще через пару секунд.

– …Я знаю!..

– …Конечно, помню!..

– …Ну что ты!..

Потом она повернулась ко мне:

– Леша хочет поговорить с тобой. – И протянула мне видеофон.

С маленького экранчика на меня уставилось сердитое лицо парня Лерочки. Он раньше занимался борьбой, и это оставило свой отпечаток – голова Леши напоминала боксерскую грушу. Очень мерзкая голова. Сейчас Леша пытался сделать вид, что со значением смотрит на меня. Делал он это так: правая бровь, та что помохнатее, приподнята вверх, левая нахмурена, нос раздувается как у быка на красные трусы тореадора, а губы сжаты в тонкую красную линию. Последнее – чтобы никто не заметил, что зубы у Леши неприятного светло-коричневого цвета.

– Я буду ровно через полтора часа, – процедил Алеша и тут же отключился.

– Какой-то он у тебя уж слишком ревнивый, – сказал я, возвращая Лере видеофон.

– У него есть для этого повод, – с намеком произнесла Лера.

– Если ты о том случае полугодичной давности, то зря. Тогда я просто перепил и совершенно случайно спутал тебя с официанткой. Она как две капли воды была на тебя похожа.

– Как же, – хмыкнула Лера и обратилась к подкатившему андроиду: – Коктейль «Звездная пыль».

Я взглянул в меню:

– В нем настоящий сок грейпфрута! 35 евро! Лера, что ты творишь, родная!

– Мы же гуляем сегодня, – улыбнулась мне секретарша.

– А вам что, господин? – проскрежетал андроид, кокетливо поправляя кильт.

– Графин водки тащи, железная голова, – хмуро произнес я, – и чего-нибудь из еды к нему захвати. Подешевле.

– Жаркое из кролика? – предложил услужливый андроид.

Кролики. Единственные твари, кроме людей, которые хоть как-то прижились на Богом забытой Статике.

– Тащи.

Через полчаса я был уже изрядно навеселе. Лера внимательно слушала мою болтовню, в нужных моментах хихикала – коктейль у нее оказался не из слабых.

Тут стали подтягиваться немногие обитатели нашего дома – вон Вадик с пятого этажа, вон Клер и Джош с семнадцатого, они никогда не пьют, сейчас как всегда закажут пару папирос с травой и сядут где-нибудь в укромном уголке, окутанные клубами сладковатого дыма.

Толик включил мягкое зеленоватое освещение. Посреди комнаты, на круглом постаменте, появилось голографическое изображение девушки в неглиже. Она изящно танцевала, заманивая в бар посетителей. И новые посетители не замедлили появиться.

Вот пришел Эдик из соседнего дома – он держит роскошную стоянку, но сейчас у парня совсем мало работы, поэтому он все чаще и чаще прикладывается к бутылке, вон – сестры Кирьяченко со своим престарелым папашей – все надеются, что папанька отдаст концы и им достанется все его немаленькое состояние. Однако у меня складывалось впечатление, что старичок переживет обеих сестер.

Потом появился неизвестный мне мужчина – темноволосый, в джинсах и легкой синей куртке. Он огляделся, выбрал место у противоположной стены, достал газету и принялся за чтение. У подошедшего официанта мужчина заказал бокал пива, уселся поудобнее и стал медленно цедить светлый пенистый «Кам-кам».

Этот тип мне не понравился сразу – быть может, из-за того, что у него хватало наглости поглощать такой восхитительный напиток как пиво из презренного пластика?

Я залпом допил рюмку (графин уже опустел наполовину), наклонился к нежному ушку Леры и прошептал:

– Я мигом, зайка.

Лерочка коротко кивнула, потягивая свой коктейль.

Твердой походкой (совсем не пьян!) я подошел к стойке и подозвал Толика. Он нехотя подошел и выжидательно уставился на меня:

– Опять наклюкался, Гера?

– Зачем же так грубо? – поинтересовался я. – У меня всего лишь один маленький вопрос к тебе, Толик.

– Ну?

– Ты видишь того парня, у противоположной стены? В синей куртке который… Знаешь его?

Толик повернул свой нос, изъеденный во время войны червем-камикадзе, в сторону незнакомца. Чужак старательно притворялся, что читает газету.

– Два евро.

– Я же по-дружески спросил, Толя…

Толик задумался:

– Тогда три.

Я выругался и отсчитал бармену трешку.

– Ну, так как?

– Впервые вижу.

Я оторопело уставился на Толика.

– И хочешь совет, Гера? – сказал он. – Совершенно бесплатно. Убирайся со Статики – у тебя начинается паранойя.

Я промолчал и вернулся за свой столик. Другой бы на моем месте врезал бы Толику по наглой роже, однако меня его слова заставили призадуматься. Я слишком хорошо знал этого мрачного парня, пережившего войну с червями – попусту он не стал бы говорить. Неужели я и впрямь в последнее время так сильно сдал? Нет, этого просто не может быть!

– Что с тобой, Гера? – спросила Лера встревожено. – Плохие новости?

– Все прекрасно, – буркнул я. – Давай пить.

Еще через час все темы для общения были исчерпаны, Лерка заскучала – в качестве следующего этапа общения стоило положить ей руку на коленку, но я помнил угрюмое лицо Леши, и это сдерживало мое разгоряченное тело. Именно поэтому я молчал и мрачно доедал своего несчастного кролика.

В баре в это время уже собралось прилично народу – кто-то танцевал, кто-то выпивал, а один прыщавый парнишка с Черемушек (все время забываю его имя) забрался на постамент и пытался обнять голографическую девицу в приступе повышенной сексуальности.

И вот в толпе началось волнение – сквозь нее, как крейсер, разрубающий океанские волны, продирался Леша. Он опоздал часа на полтора и я, на месте моей секретарши, влепил бы нахалу пощечину и остался со мной. Но у Лерочки не такой железный характер, как у меня: она тут же стала суетливо собираться, а на прощание окинула меня жалостливым взглядом и спросила:

– Вызвать тебе такси?

Я поднял лицо, которое по какой-то причине спокойно себе уткнулось в жаркое и, чувствуя как жир стекает по подбородку и дальше – на рубашку, посмотрел на часы: половина восьмого.

– У меня еще полчаса, – с трудом выговаривая слова, произнес я.

Лера покачала головой, но тут перед ней возник Леша, окинул мое бренное тело презрительным взглядом и увел невинную девочку за собой.

Мое лицо вновь неумолимо клонилось к тарелке с жарким, и я понял, что пришло время антиалкоголя. Таблетки обнаружились в левом кармане штанов – я проглотил сразу парочку, запил остатками водки и сбросил графин на пол. Ловкий официант поймал пластиковый сосуд и утащил его на кухню. Наверняка, вместо того чтобы выкинуть, помоет его и снова нальет водки. Круговорот водки в природе. В пору диссертацию писать на тему.

На стол передо мной шлепнулась стереофотка.

Я с трудом сфокусировал на ней взгляд и начал трезветь на глазах, еще до того, как подействовал непосредственно антиалкоголь.

На фотографии в легком синем платьице стояла Марина. Ее фигурка светилась в лучах заходящего солнца, она смотрела куда-то вверх, улыбаясь одними уголками губ. Она была так счастлива на этой фотке, что я был готов завыть от тоски.

Потому что Марина умерла десять лет назад. Потому что именно из-за нее я и прилетел когда-то на Статику. Тогда мне надо было хоть как-то отвлечься, забыться.

Забыть ее тонкую нежную шею и ласковые руки.

Я поднял взгляд и уставился на моего новообретенного соседа по столику – им оказался тот самый парнишка в синей куртке. Вблизи он походил на героя дешевой мыльной оперы – тонкие усики, масляный взгляд, холеное лицо.

– Ты кто такой и откуда у тебя эта фотография? – прорычал я, правой рукой дотягиваясь до станера.

– Неважно, откуда у меня эта фотография, – произнес незнакомец. – Главное то, что она сделана сегодня утром.

– Чего? – спросил я.

– Я видел, что к тебе сегодня заходил Барон, – произнес парнишка. – Будь поосторожнее с ним, хорошо?

– Ты кто такой, черт возьми?

Парень не ответил, поднялся со стула, и тут же его загородили танцующие парочки. Я попытался быстро встать, но запутался в ногах и бухнулся обратно на стул. Немного посидел, чувствуя как выветриваются остатки алкоголя. Потом снова взглянул на фотку: Марина улыбалась, глядя в небо.

* * *

В туалете я обнаружил прыщавого парнишку, который склонился над раковиной – его рвало. Я аккуратно, стараясь, чтобы не запачкаться, толкнул парня в одну из кабинок. Тот немедленно склонился над унитазом.

А я подошел к одной из раковин (той, что почище) и стал умываться.

– Снова на коне? – прохрипел кто-то.

Я сразу узнал его – Веня по кличке Ворон. Немного чокнутый парень – он вечно пропадал в баре «У Толика», причем большую часть времени – в туалете, где иногда приставал к посетителям с расспросами. Впрочем, его никто не трогал, даже Толик – те, кто остались жить на Статике – все немного сумасшедшие.

Некоторые много.

– Есть одно дельце, – неопределенно проговорил я, подставляя шею под холодные струи.

– Нормально платят?

– Много. И дело пустяковое.

– Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, – задумчиво проговорил Ворон и запустил руку в шевелюру. Шевелюра – самое примечательное в его маленьком тщедушном тельце, именно из-за нее да из-за острого длинного носа он и получил свою кличку.

– Прописные истины излагаешь, Веня. Может, что-нибудь новенькое?

– Когда я жил на Земле, – произнес Ворон, – моя покойная мама говорила так: бойся мудрости народной, а еще больше того, кто ее отвергает. Потому как у этого человека не будет ничего святого.

– Меня можешь не бояться, – похлопал я по плечу Веню и покинул туалет.

Я-то прекрасно знал, что Ворон родился и вырос на Статике и никогда ее не покидал.

* * *

Усталый, сонный таксист взял курс на «Статик-отель», а я откинулся на сиденье и задумался. Проклятые Ворон и смазливый незнакомец все-таки заронили зерно сомненья в мою душу. Правда, почему Барон платит так много? Я бы и за десятую часть этой суммы нанялся искать пропавшую парочку. Дело-то пустяковое!

– Где остановить? – буркнул таксист.

– Рядом с рестораном посадите, пожалуйста, – попросил я.

Таксист немного просветлел лицом (таксисты любят, когда с ними разговаривают вежливо), а когда я вручил ему полтинник и не попросил сдачи, и вовсе развеселился.

Люблю я делать людям приятно.

В ресторане было шумно – на сцене бесновалась местная рок-группа «Стар Энджелс» – яркие голографические молнии рассекали воздух над их головами, а из гитар доносилось нечто невообразимое, и, по моему мнению, совсем не похожее на музыку.

Район, конечно, не мой, но меня здесь хорошо знали. Вон уже метрдотель бежит навстречу.

– О, господин Лукин! – закричал он на ломаном английском – Пьер был французом. – Давненько вас не было видно!

– Здравствуйте, господин Леруа, – поздоровался я.

Метрдотель в один миг сообразил нам столик на двоих и присел рядом.

– Слышал, в русском районе опять неприятности? – подмигнул мне Пьер.

– Вы о семействе Савиных?

– О, да! Говорят, на этот раз Кир-илл (так его, кажется, зовут?) стащил банку сока, которая было приготовлена по случаю банкета. Убытки на триста евро!

– Что за банкет? – спросил я, стараясь подавить зевок.

– Как, вы не знаете?… Бутылочку шампанского «Темный лес», мон шер, я встретил друга! (это официанту – слава Богу, вполне человеческой наружности) Так вот, поговаривают – это, конечно же, только слухи – что через четыре дня к нам прилетает президент Макса-3.

Я воззрился на Пьера. Что происходит?

– Зачем?

– Кто его знает? – пожал плечами Леруа. – Хотя поговаривают, – он перешел на доверительный тон, – что на Статике обнаружена урановая руда. Если это подтвердится – будет подписан договор между нашими планетами о совместной разработке залежей – и тогда Статика возродится!

Я молчал, размышляя. Совпадение? Как бы не так. Если баснословный гонорар за поиски пропавших молодоженов еще можно было списать на эксцентричность инопланетного богатея, то на такое совпадение я уже просто не мог закрыть глаза.

* * *

– Так вот, мэр закупил на Офелии десять банок с соком. Времени ждать грузовой корабль уже не оставалось, поэтому специально через портал получали! А тут опять этот Савин. Никто уж и не знает, как он на охраняемый склад смог проникнуть, но, по-моему, сейчас мальчишка не отвертится. Мэр рвал и метал на последнем собрании, грозился повесить смелого юношу на первом же суку.

Я кивнул, поднося ко рту бокал с шампанским. Пузырьки ударили мне в нос, слегка замутило – антиалкоголь еще действовал – и я отставил бокал. Пьер этого не заметил – он увлеченно рассуждал о мэре и его окружении.

– Я не спорю, Ольга Савина – прекрасный министр обороны, но как мать она не… э… удалась! Бедняжка Кир-Илл, его юное сердце тянется к приключениям, он хочет стряхнуть пыль этой планеты со своих ног и увидеть незамутненное атмосферой сияние звезд…

– Пьер, – перебил я красноречивого метрдотеля, – я к вам собственно по делу.

– Я вас слушаю, Гер-Ман! – торжественно произнес Леруа.

Я достал фотографию молодоженов и показал ему:

– Эти люди вчера остановились у вас в гостинице. Что вы можете сказать о них?

* * *

Пьер помрачнел:

– Целое утро меня расспрашивали о них эти господа, – он кивнул в сторону одного из столиков. Не поворачивая головы, я смог заметить, что за ним сидят трое плотных мужчин в строгих черных костюмах – наверняка шестерки Барона. «Господа» попивали шампанское, а один, совершенно не стесняясь, уставился на наш столик.

– Забудь о них, Пьер, пожалуйста, – попросил я. – Теперь это дело веду я.

– Не понимаю о чем речь, Гер-Ман, – пожал плечами метрдотель, – влюбленная парочка, забронировала номер на четверо суток, отправилась гулять. Не удивлюсь, если они сейчас расположили палатку под открытым небом где-нибудь вдали от города и занимаются любовью. Они же молоды и красивы! Из-за чего весь сыр-бор?

– Просто расскажи все, что ты видел, Пьер.

– Хорошо, Гер-Ман. Но договоримся так – с тебя новости. Любые. Как говорят русские «баш на баш».

– С каких это пор ты спец по-русскому? – улыбнулся я, вновь попытавшись насладиться шипящим напитком.

Снова осечка. Бокал – в сторону. Незаметная борьба с проклятой тошнотой.

– Они появились здесь около десяти. Обычная влюбленная парочка – все время целуются, обнимаются, смеются. Девушка – красивая блондинка, по выговору – немка. Парень, по всей видимости аэро – весь в кожаном, общительный. Несколько заносчивый – сразу видно, что американец. Скорее всего, с Земли.

– Аэро? – переспросил я. – Это еще что за чудо?

– Не знаешь? – удивился Пьер. – Я по молодости тоже увлекался. Гонки по окружности на аэродосках. Поговаривают, сейчас на Земле эти ребята организовали целое движение, у них свое музыкальное направление появилось – «аэро-мистик» называется. Я…

– О деле, Пьер!

Француз расплылся в улыбке.

– О, Гер-Ман! Как вы меня еще терпите! Я слишком увлекаюсь. Так вот, ребята оформились, поднялись в номер, – при этих словах Леруа улыбнулся еще шире, – думаю, кое-чем занялись, потом спустились вниз, позавтракали и покинули гостиницу. Прекрасная молодая пара! Уверен, что с ними ничего не случилось.

– Как они себя вели? Не нервничали, ничего такого?

Пьер покачал головой:

– Нет, были веселы, обычные влюбленные молодые люди! Позавтракали и тут же решили осмотреть достопримечательности Статики. Я предложил им вызвать такси, но ребята отказались. Все.

– Все? Никто не видел, куда они направились?

– Вверх по улице, в сторону супермаркета Винни. Дальше – не знаю.

Мда. Это как раз в противоположную сторону от Стазиса. Впрочем, с другой стороны, это могло быть обманным приемом. Возможно Алисия и Джон подозревали, что папаша Барон приставил к ним соглядатая и хотели таким образом запутать следы.

Я поймал себя на том, что все свои гипотезы подстраиваю к идее, что Алисия и Джон обязательно должны были отправиться в Стазис и зло отругал себя.

Мысленно, конечно.

– Еще кто-нибудь подселялся, Пьер? За день до молодоженов?

– Вчера – никто. А позавчера… позавчера один молодой человек заселился. Заплатил за неделю вперед. Тихий такой, с виду то ли испанец, то ли мексиканец. Он мне одного старинного актера чем-то напомнил…

– С усиками?

– Что?

– У него усы были? Одет в синюю куртку?

– Да, но откуда…

Я подмигнул Пьеру, залпом выпил бокал (Леруа скривился – ну кто так шампанское пьет?) и встал из-за столика. Наклонился к метрдотелю.

– А вот и моя новость…

Леруа напрягся.

– Сегодня к тебе, дорогой мой друг, подселился вице-президент Макса-3 Штефан Барон. Пропавшая девушка – его единственная дочь.

Пьер онемел. Потом, видимо, забыл, что он метрдотель, вскочил из-за столика и бегом припустил к служебной комнате. Наверняка к терминалу.

Люди давным давно поняли, что информация – самый дорогой товар.

* * *

Видеофон-автомат напротив «Статик-отеля» загадочно потрескивал и искрил, пока я вызывал такси. Дежурный буркнул что-то насчет того, что сейчас полно вызовов, и такси прибудет только через полчаса. Может, больше. Может, намного больше. Я выругался, но остался ждать. Стоило, конечно, вернуться в ресторан, но мне надоела суета и шум увеселительных заведений. Немножко свежего воздуха – вот все, что мне сейчас было нужно.

Я прислонился к кирпичной стене заброшенного склада и уставился на ночное небо. Статика находится гораздо ближе к центру Галактики, чем все планеты земного сектора – и небо здесь даже по ночам полыхает от света – света десятков тысяч ярких-преярких звезд. Когда мы были с Мариной вместе, мы садились на монорельс рано утром и уже через час были на берегу моря. Целый день мы проводили на пляже, купались, загорали, обедали в шашлычных. А вечером шли на дикий пляж, ложились рядышком и смотрели в небо. Звезд тогда было меньше.

Но как же я был счастлив!

Какой-то шум отвлек меня, я пригляделся – около забора стоял червь. Судя по окраске – светло-серой – мужского пола. Он возился с чем-то на асфальте, шумно всхлипывая, чавкая всеми своими щупальцами.

– Эй! – крикнул я. – Что ты там забыл?

Червь повернул ко мне свою морду – лицом ЭТО назвать не было никакой возможности – два черных глаза, как у насекомого, вместо носа и рта – три тупых отростка, образующие почти правильный треугольник. Они зашевелились, причудливо переплетаясь.

– Простите, господин, я всего лишь чиню мусоробота, – прошелестел червь пискляво.

Я заметил на его руке-щупальце вытравленное клеймо космодрома Статики, и зажившую ранку около каждого отростка на морде – значит, этого червя стерилизовали, удалили весь яд из подкожных желез.

Именно этот яд когда-то изуродовал лицо бармена Толика.

Я знаю, что до сих пор раздаются возгласы некоторых истеричных дамочек, мол, мы превратили целую расу в своих послушных рабов! Эти старые девы готовы часами стоять около ксеноминистерства и отстаивать права червей, акалоитов, рол-манов, да хоть самого дьявола. Им то что! Они не участвовали в войне, в ходе которой погибло более трехсот миллионов человек.

Я отвернулся, достал сигаретку, прикурил. Червь еще немного повозился с мусороботом и потопал себе дальше, гулко шлепая по тротуару своими утиными ногами.

В той войне я не участвовал – мне было пятнадцать лет, когда она закончилась, однако прочувствовать мне ее пришлось. Во время войны погиб мой отец. Всего за месяц до окончания. Он был на корабле, который один из первых штурмовал планету-матку червей. И сбили корабль тоже одним из первых. Кто-то успел спастись на шлюпках, но отца среди них не было. Мать сама не своя ходила полгода.

А потом выскочила замуж – раз, второй, третий. Она забросила нас с Ваней. И если меня это подстегнуло – в конце концов, я самостоятельно поступил на юридический факультет одного известного ВУЗа, то Ванька как был лоботрясом, так им и остался.

Мама сейчас живет где-то на юге Испании. Ваня писал, что какой-то миллионер влюбился в нее по уши и оплатил три генетических операции – и мама теперь выглядит моложе нас с братом.

Мне на это плевать.

Моя мама умерла в один день с отцом.

Громкое жужжание прервало размышления – рядом зависло такси. Окурок отправился в зев только что отремонтированного мусоробота, который радостно проглотил его, а я ввалился в машину.

На этот раз водителя не было. Вернее был – автопилот. Я простонал – да он же час будет меня до Стазиса везти!

Тем не менее, выходить и ждать следующего такси мне вовсе не улыбалось. Пришлось покориться.

– Куда, сэр? – проскрипела тупая машина.

– Площадь трилистника. Пошевеливайся, железяка!

Дверца захлопнулась, такси со скоростью пережравшей улитки поднялось в звездное небо.

* * *

Прошло пятьдесят минут, прежде чем мои ноги, наконец, ступили на твердую землю. Я пнул напоследок такси и огляделся.

Здесь было тихо.

Площадь трилистника находится в районе Трущоб, который примыкает к Стазису с юга. Конечно, районом трущоб эти места назывались весьма условно – просто по сравнению с центром здесь жили все-таки бедные люди. Доходные дома, лепившиеся друг на друга, сомнительные заведения, свой район красных фонарей – добро пожаловать в район Трущоб, усталый путник! Здесь тебя согреет любовь ярко раскрашенных путан, здесь ты сможешь купить в любом баре дешевый контрабандный морковный сок из химикатов, здесь тебе в бок упрется вибронож, а его обладатели, вежливо улыбаясь, пошуруют у тебя по карманам.

Отсюда два пути в Стазис (не считая, конечно, экскурсии, но эти детские увеселения не для меня) – через подвалы Фрэнка, или более честно – через Китайца. Однако у варианта с Китайцем было два недостатка – во-первых, я не помнил точно, сегодня ночью дежурит он или нет, а даже если и так – все равно сегодня проникнуть в Стазис он не поможет. Только можно договориться – назавтра. В лучшем случае.

А я спешил. Мне хотелось распутать это дело как можно быстрее. Поэтому сначала надо повидать Фрэнка.

Я направил свои стопы в один из самых темных переулков, по бокам которого теснились магазинчики и дешевые забегаловки. Около одной из них меня заметила шлюха.

– Гера! – радостно воскликнула она. – Какой сюрприз! Откуда ты, мой дорогой?

Я судорожно пытался ее вспомнить. По-моему, это одна из девочек Алика. Помню на них как-то наехали ребята с западной улицы. Пришлось помочь.

– Привет, Аня, – я, наконец, вспомнил имя девчонки. – Как жизнь?

– Все в порядке, Гера, – сказала она, томно облизывая пухлые алые губы, – не хочешь поразвлечься? Всего десять евро в час, котеночек. Только для тебя. По старой дружбе…

– У меня работа, извини, – покачал головой я.

– Как всегда предельно вежлив? – хихикнула проститутка. – А что за дело-то? Не с Фрэнком связано?

– С Фрэнком? – переспросил я. Что за день!

– Так ты не знаешь? Его шарашку сегодня легавые накрыли. Говорят, у Фрэнка в подвале был подземный ход в Стазис. Ты представляешь? – И она подмигнула мне.

– Кто бы мог подумать! – покачал головой я. Мысли лихорадочно забились в черепной коробке, грозясь пробить в ней дыры. Такое чувство, что кто-то постоянно опережает меня на один или даже два шага.

Но не возвращаться же назад?

– Счастливо, Аня, – попрощался я. – Мне… пора.

– Чао! – откликнулась она и отвернулась, пристально вглядываясь во тьму улицы.

Я прошел дальше по переулку и свернул направо, втянув голову в плечи.

Рядом с парадным доходного дома «Фрэнк и ко» дежурило двое копов. Синие бронекостюмы, станеры наготове, они что – к войне готовятся? Один из легавых взглянул на меня с подозрением и что-то зашептал в видеофон.

Я свернул в ближайшую забегаловку (грязная стойка, небольшой зальчик погружен в дымные клубы анаши и еще каких-то наркотиков – наверняка запрещенных), сел около стойки и взял кружку противного пива с плавающей шелухой Завсегдатаи поглядывали на меня с подозрением, уж очень я от них отличался – надо было вместо костюма нацепить что-нибудь попроще. Впрочем, сейчас мне было плевать. Я размышлял. Фрэнка взяли! Чтобы это могло значить? Местная полиция была прекрасно осведомлена о подвале Фрэнка – не зря же он отстегивал легавым каждый месяц стольник. Что же это такое происходит? Из-за какой-то влюбленной парочки вся планета летит в тар-тарары?

Копай глубже, – сказал мне внутренний голос. – Похоже на то, что дело вовсе не в молодоженах, а в политике. Не зря же через четыре дня сюда приезжает президент Макса-3.

Я мысленно послал внутренний голос к чертовой бабушке. И даже дальше. Он всегда предполагает самое худшее. Обидно, что обычно еще и оказывается прав.

– Эй, братка, – наконец решился один из завсегдатаев – прожженный алкаш в дырявой сальной рубахе и потертых джинсах из серии «в них выросла вся Земля», – эт ващета мое место! Ага?

– Ага, – согласился я.

Станнер выстрелил всего один раз, и парень уткнулся носом в заблеванный, захарканный, прожженный сотней окурков дешевый пластиковый пол. Пускай поспит. Теперь оставалось два варианта: либо его дружки всем скопом накинутся на меня и придется переложить весь бар, либо ребята поступят умно – останутся сидеть на своих местах.

Ребята поступили умно.

Молодцы.

Я медленно допил свое пиво, кинул пару монет на стойку и покинул негостеприимную забегаловку.

У меня оставался один шанс – надо поговорить с Китайцем.

Или брать Стазис штурмом.

* * *

Стазис окружили силовым полем пять лет назад. Так как город представляет собой почти правильный ромб, то это не составило особого труда – четыре генератора в каждом из углов, по три вышки между ними. Каждая вышка кроме всего прочего представляет собой ворота в Стазис – металлические бронебойные ворота. Три вышки (южные) выходят к району Трущоб, еще три (северо-западные) примыкают к деловому району. С остальных можно наблюдать только пустоши.

Между городом и Стазисом сто метров специально выжженной, серой земли. Я шагал прямо по ней в сторону самой южной вышки.

Я не прошел и десяти шагов, как оказался под прицелом прожекторов. Да и не только них, это точно.

– Стоять! – закричал солдат с вышки. – Куда прешься! – И он добавил нечто совсем уж нецензурное.

– Мне надо поговорить с Китайцем! – закричал я в ответ, отчаянно жмурясь от яркого света.

Теперь все решалось. Если сегодня его смена – все в порядке. Если нет – у меня все шансы провести остаток ночи в КПЗ. А потом – в Черную Дыру, если у судьи будет недостаточно хорошее настроение.

– Проходи! – наконец, неохотно крикнул солдат.

Все еще под прицелом огней я смело зашагал вперед.

Около вышки меня остановили двое солдат. Один вперил мне в нос дуло своей линейной винтовки, а второй методично обыскал. Вскоре я лишился своего перочинного ножичка и любимого станера.

– Эй, это же разрешенное оружие! – нахмурился я.

– Поговори тут, – буркнул солдат.

– Когда выйдешь – вернем, – пообещал более вежливый второй солдафон и указал мне на лифт.

– Если выйдешь, – проворчал первый и отвернулся.

Я прошел в кабинку и нажал на самую верхнюю кнопку: две секунды, и я уже на месте.

Я оказался в комнате управления – вокруг аккуратными рядками расположились компьютеры и прочая техника, в углу ниша – там все время сидит солдат со стационарным пулеметом наготове. Защищает вышку от внешних врагов. Только что он мог запросто продырявить меня.

Китаец сидел за низким столиком посреди комнаты прямо на полу – на тугих раскрашенных в успокаивающий зеленый цвет пуфиках. Вообще-то он родом из Казахстана, но повернут на всем китайском и вообще восточном. Мы познакомились с ним в баре «У Толика», когда Китаец слегка перепил и пытался показать несколько приемов кунг-фу хозяину заведения. Тогда я его пару раз бросил через себя – после этого мы с Китайцем стали лучшими друзьями.

Вот и сейчас – вместо капитанского мундира нацепил на себя кимоно. А если кто-нибудь из вышестоящих чинов зайдет? Впрочем, до меня доходили слухи, что его дядя заведует гарнизоном военных сил Статики.

Китаец молча поклонился и пригласил меня к столу. Я присел по-турецки рядом с ним, взял предложенную пиалу с чаем (местного производства – смесь соломы с жженым сахаром), отпил.

– Какого хрена? – спросил вдруг Китаец.

Я чуть не поперхнулся.

– Что?

– Какого, извиняюсь, ты таскаешься здесь по ночам, Гера? Жить надоело, а?

Я пожал плечами:

– Просто захотел увидеть тебя, Китаец. Только и всего. Соскучился.

– Только и всего? Не глупи, Гера! Ты не знал, что я сегодня буду заменять Дональда. Сегодня не я должен был дежурить! Сегодня я должен был отдыхать с девчатами из «Оранжевой Луны». Немного сухого «Мартини», прохладный ветерок, обнаженные красавицы в оранжевых контактных линзах, групповой секс и ничего более. Ты это понимаешь?

Я улыбнулся:

– Значит, я родился под счастливой звездой.

– Все шутишь, – пробурчал Китаец и достал из-под столика флягу. В ней Китаец держал вовсе не воду. Плеснул себе в чашку, потом, подумав, мне.

– Чай здесь гадостный, – поведал мне Китаец, – три года нормального чая не присылают! Приходится местную отраву пить.

– Так намного лучше, – согласился я, отхлебывая из чашки. Коньяк обжег мои внутренности, прошелся по пищеводу и ухнул в желудок, в котором будто заработал маленький атомный реактор. Благословенный напиток даже немного разогнал сон.

– Ненавижу Статику! – сообщил Китаец, одним махом убивая всю кружку.

– А кто ее любит? – снова согласился я.

Очень приятно иногда вот так вот просто сидеть, ни о чем не думать, и со всем соглашаться.

Китаец вновь разлил, мы выпили. На столике я заметил колбасу, нарезанную кружочками. Взял один кругляш, закусил.

– Эх, кто так коньяк закусывает? – тоскливо произнес Китаец. – Сюда бы лимончик, сверху кофейку…

– А это откуда? – спросил я, имея в виду кимоно.

– Это? Друзья подарили! – отмахнулся Китаец. – У меня позавчера день рожденья был.

Я почувствовал, как краснею.

Китаец расхохотался.

– Да ладно тебе, Гера, расслабься! Ты ведь не знал! Это я, дурачина, забыл про тебя – даже не провидеофонил. Прости – тут у нас в последнее время такой бедлам начался, совсем не до чего стало!

– Что такое? – как бы ненароком спросил я.

– Э, братец, шутишь! – засмеялся Китаец. – Все проходит под грифом «Совершенно секретно»! Если узнают, что я проболтался – сразу под трибунал и к стенке.

Я развел руками, мол, работа такая.

– Ладно, говори, зачем пришел? Снова в Стазис надо попасть?

– Угадал. И как можно скорее.

– Это уж как получится, Гера, – покачал головой Китаец. – А, скорее всего, и не получится вовсе.

– А что случилось? – спросил я.

– У нас тут усиление. Неделю назад на Статику прибыла группа ученых во главе с этим… как его… профессором Юхансоном… черт, да я ж тебе военные тайны рассказываю! – воскликнул Китаец.

– Да, ладно. Я притворюсь, что ничего не слышу. Продолжай, давай.

Китаец засмеялся:

– Ну, Герман, ну ты и черт… ладно, слушай. Эти ребята выдвинули какую-то там новую теорию о происхождении Стазиса и приперлись на Статику, чтобы ее проверить. Ну, как обычно, короче. У нас тут и своих ученых полно, все никак не могут разгадать загадку, а тут эти – доморощенные – пару лет посидят в библиотеке и уже мнят себя специалистами, лауреатами Нобелевской премии, блин. Вот и команда Юхансона – ходят себе по лагерю с задратымм носами, важничают. А вчера вышли на территорию Стазиса в сопровождении взвода под командованием Дональда…