Текст книги "Статика"

Посадочная площадка покрылась перекрестьем голографических лучей. Большинство из них было нейтрального светло-серого цвета, но один квадрат загорелся красным – именно туда должен был сесть экспресс.

Десять минут пролетели почти мгновенно.

Стекла задрожали, когда в отведенный квадрат торжественно садился многотонный космический корабль. Он представлял собой серебристый диск с двумя зелеными полосами, проведенными от верхней оси к нижней – государственные цвета Небраски.

* * *

– Планетный экспресс «Статика-Небраска» прибыл, – объявил электронный голос. – Стоянка – один час.

К кораблю подлетел портовый микроавтобус и пристыковался к его боку. Совершался обмен – три-четыре человека отбывали на Небраску, примерно столько же занимали места в микроавтобусе. Не прошло и десяти минут, как автобус отправился обратно – к космодрому.

Сначала в воротах появилась молодая, уверенно шагающая девушка с небольшим аккуратненьким чемоданчиком в руках. Мужчина в майке помахал ей, девушка радостно улыбнулась в ответ, и они вместе зашагали к выходу из зала ожидания.

Потом появилось двое мужчин в серых невзрачных костюмах. Костюмы резко контрастировали с молодежными прическами, а-ля Большой Взрыв и разноцветными очками-проекторами (одно стеклышко – синее, другое – зеленое). Роботележка с натугой тащила за ними пять или шесть чемоданов. Появившиеся будто из ниоткуда два парня в синих ливреях разобрали чемоданы и потащили их к выходу.

Потом появился мой братец: нерасчесанная рыжая шевелюра, нелепая зеленая кепка на голове, зеленая рубаха-разлетайка, легкие желтые шорты и огромный коричневый чемодан в руках. На чемодане я заметил наклейку, надпись на которой гласила «Офелия – мама». За спиной – как обычно – гитара.

– Гера!!! – с порога заорал Антон. – Братан, сколько лет, сколько зим!!!

Я встал, пытаясь вспомнить, что необходимо говорить в подобных случаях, но меня опередили.

Гравилуч поднял братишку с пола и со всего маху треснул о стену – чемодан отлетел в сторону, гитара угрожающе затрещала, лицо Антона слегка перекосилось, а позвоночник брата угрожающе затрещал.

– Твою мать, – раздался усиленный электроникой голос, – ты что делаешь, Семен? А если сдетонирует?

Потом тот же голос заорал, обращаясь уже к братцу:

– Стоять, не двигаться!

Шансов у Антона сдвинуться хотя бы на миллиметр было мало – гравилуч надежно прилепил его к стене.

В зале тут же стало очень тесно – его заполнили хмурые солдаты в сером и недружелюбные полицейские. Некоторые держали на прицеле брата, другие с какими-то хитроумными приборами кинулись к чемодану Антона.

Этого я уже выдержать не мог. Не сказать, что мы с Антоном пылаем друг к другу горячей братской любовью, но все-таки он мне какой-никакой, но родственник. Самый близкий, если не считать мамы.

Кроме того, во мне взыграл дух противоречия – не зря же я с утра начитался бредней индивидуалистов.

Я пер напролом, расталкивая изумленных солдат – прямо к чемодану брата – видимо именно в нем заключалась причина нынешних проблем Антона.

Два молодых солдатика возились со своими приборами.

– Подтверждается! – произнес один из них. – Здесь находится взрывчатка!

– Какая к черту взрывчатка? – заорал мой брат, отчаянно дрыгая ногами. – Там всего лишь…

Но никто его не слушал. Военные никогда не упустят шанс, поразвлечься. По-своему, конечно.

– Вскрываю, – торжественно произнес солдатик и достал лазерный резак.

Я бы не удивился, раздайся в этот момент барабанная дробь.

Все вокруг застыли. Один из стоящих рядом со мной полицейских задрожал и отступил назад на два шага.

Также поступили и все остальные.

Ну и я, на всякий случай.

Резак противно зашипел, когда солдат осторожно провел лучом по чемодану, выжигая аккуратную квадратную дыру.

– Вынимай, – прошептал солдатик своему напарнику через минуту.

Тот послушно надел магнитную перчатку, подцепил вырезанный кусок металлопластика и осторожно приподнял его.

Все заволновались – некоторые, забыв о страхе, даже придвинулись чуть-чуть вперед.

Из чемодана вывалились две ярко-красные шутихи. Надпись на одной из них гласила: «Фейерверки Апуса. Зажги свою сверхновую!» И чуть ниже – «Содержание взрывчатых веществ соответствует закону галактического совета под номером 265.12 параграф 666»

* * *

Начальник космодрома долго извинялся перед Антоном. Братишка потрясал перед ним поврежденным чемоданам (дыру мы кое-как заделали с помощью мгновеннозасыхающего клея «Момент-4000», который купили в одном из ларьков) и орал что-то насчет суда и Кары Божьей. Начальник краснел, пыхтел, чуть ли не кланялся перед Антоном, но тот только еще больше распалялся!

– …к чертовой бабушке, Вас, Вашего папу, маму, бабушку, дедушку, дядю, тетю, кузена, кузину и всех родственников до пятого колена! – закончил свою речь брат, яростно хлопнул напоследок дверью, и мы вместе направились на стоянку. Военные на выходе даже не попытались проверить его документы – Антон страшен в гневе.

Уже в машине брат пробурчал:

– Как ты можешь жить на этой планете, я вообще не представляю! – И тут же без всякого перехода: – Им еще повезло, что гитара осталась цела! Недоноски чертовы!

* * *

Я молчал, выруливая со стоянки.

– Эх, ненавижу я эту чертову планетку! – сказал брат. – Ты бы знал, Гера, как сильно я ее ненавижу…

– Чего же тогда прилетел? – спросил я, закуривая.

Антон удивленно посмотрел на меня:

– Ты что, братишка! Мы же с тобой три года не виделись. Ради такого случая я готов стерпеть несколько дней на этом куске базальта.

– Два с половиной, – поправил я. – Мы не виделись с тобой два с половиной года.

– Все такой же правильный, когда трезвый? – хохотнул Антон. – Ничего, скоро мы это исправим. И не возражай, слышишь! У меня уже целую неделю ни капли во рту не было.

Я промолчал, про себя сильно сомневаясь в последних словах брата.

– Эх, ты даже не поверишь, где я только не побывал за последние два года, – вздохнул брат, извлекая из чемодана чекушку водки. В кармане он нашел початый пакетик томатного сока, плеснул туда из чекушки, выпил.

Крякнул.

– Хочешь сока? – зажмурившись, пробормотал Антон. – Хорошо пошла, блин… Так хочешь или нет? Я слышал у вас тут напряженка с витаминами…

Я вдруг вспомнил мальчика, который жевал листья в парке. Надо бы навестить малыша. Дать его отцу денег на билет со Статики – пускай поищут счастья где-нибудь еще.

Впрочем, зачем это мне?

Неужели лишь для того чтобы доказать, что я не такой как все?

– У меня с витаминами все в порядке, – ответил я.

– Ну, как хочешь. А что с Леркой? Все еще вместе? Я на нее попал, когда звонил тебе пять дней назад… Или уже неделя прошла? Черт, не помню… голосок у нее такой же приятный, как и три года назад. И сама тоже ничего, наверное? Да?

– Я уволил ее, – лаконично ответил я.

Антон воззрился на меня, как на сумасшедшего:

– Ты что, Гера? Такая девчонка… А что случилось-то? Не дала? Этот амбал, ее парень, тебе морду набил? Так, если что, мы сразу…

– Нет. Не в этом дело. Я считаю, что она все время работала на ГСБ.

– Считаешь? – переспросил брат.

Я пожал плечами:

– Я не уверен. Может быть и нет.

– Гм, – сказал Антон. И, поразмыслив, снова приложился к чекушке – водки осталось на самом дне.

– Как мама? – спросил я.

– Все также, – занюхав рукавом, произнес Антон. – Сейчас они с Фредом путешествуют по Европе. Потом собираются на Офелию.

– Простое счастье обычных туристов, – кивнул я.

– А ты как? Не собираешься отсюда? Я через три дня улечу, так может, соберешь вещички и вместе куда-нибудь рванем? Если у тебя нет денег, не переживай – я одолжу сколько надо…

– У меня есть деньги, – перебил я брата.

– Так в чем дело? – спросил он. – Летим! К черту эту планету! Все женщины Галактики будут наши!

– Пока что я не намерен покидать Статику.

– Ну и дурак, – константировал Антон, допивая водку.

* * *

Посетителей у Толика все еще не было – да и сам бармен куда-то запропастился. Мы прошли через притихший бар, сели в лифт и поднялись на седьмой этаж.

– Ты раньше вроде на тринадцатом этаже жил? – спросил Антон. – Или опять что-то путаю?

– Я вчера переехал.

Мы втащили чемодан в маленькую комнату для гостей, потом вернулись в офис.

Офис все еще не был готов к приему посетителей – вещи стояли нераспакованными, стулья расположились на столе. Доставка тоже не работала – я еще не успел оплатить эту услугу.

– Зачем это ты переехал? – спросил Антон, схватив один из стульев и усаживаясь на него. – И чего Лерку уволил? Давай, колись, Герыч!

Я прикурил.

– Долгая история. Вкратце так – я почти уверен, что Лера следила за мной. И устанавливала жучки. Поэтому я ее уволил, а сам переехал.

– Веселенькое дельце, – покачал головой братец. – А как у тебя с работой? Слышал, Статика почти вымерла. На мели, братишка?

– Деньги есть. На днях мне хорошенько заплатили за одно дело, – ответил я.

– Расскажешь? – спросил Антон с видимым безразличием.

– Совершенно Секретно, – сказал я. – Связано с государственными интересами. Ну ты понимаешь.

– Расскажешь, – решил Антон. – Сегодня же вечером, на вечеринке «У Толика». Когда немножко выпьешь – все расскажешь. Мне даже спрашивать не придется. Только слушать и запоминать.

– Ты хочешь устроить вечеринку? – спросил я.

– В честь моего приезда, – подмигнул мне братишка. – Ты что думаешь, зря я фейерверки захватил?

Мы некоторое время молчали.

– Ну? – наконец, спросил Антон.

– У меня есть пара дел, – сказал я. – Ты пока располагайся…

– Э, нет, братец, – засмеялся Антон. – Мне тоже по Статике побродить надо. Да и не хочу, чтобы ты меня потом выгнал, обвинив в том, что я у тебя жучки устанавливаю. Лучше сделаем так: ты запрешь офис, и мы разойдемся. Встречаемся внизу «У Толика» в восемь вечера. Идет?

– Договорились.

* * *

Звонок не работал. Поэтому я долго колотил в дверь, прежде чем она со скрипом отъехала в сторону.

Отец мальчика был молодым нескладным парнем лет двадцати пяти. Под глазами – синяки, неряшливо постриженные волосы торчат во все стороны, и только взгляд – проницательный и неглупый. Одет он был просто – синие спортивные штаны и майка с бегущей строкой – ширпотреб для бедняков. Строка все время менялась, рекламируя то какую-то забегаловку «Райские кущи», то обувной магазин для среднего класса «Обувь и ко».

– Здравствуйте, – сказал я. – Вы меня не знаете, я помог Вашему сыну, когда…

– Гена рассказывал о вас, – кивнул парнишка. – Меня зовут Денис. – Он протянул мне руку.

Я пожал ее:

– Герман.

– Проходите, – пригласил Денис.

Мы оказались в прихожей – груды одежды на гвоздях, вбитых в стену, старая обувь на полу, размалеванные маркером обои. Все знакомо. До боли знакомо.

Зачем я вернулся сюда?

Денис нырнул направо – в единственную комнату и скоро вернулся с бумажкой и горстью мелочи в руке.

– Здесь двадцать евро, – сказал парень. – Больше у меня пока что нет. Похороны Наташи сожрали все сбережения… впрочем, у нас и так немного было – пятьдесят евро…

– Мне не нужны деньги, – сказал я.

– Тогда зачем Вы пришли? – удивленно спросил Денис.

И, правда, зачем?

– Я хочу предложить Вам денег на билет. Вы улетите со Статики ближайшим рейсом вместе с сыном, – сказал я. – По-моему, это самое лучшее, что в данной ситуации…

Денис помотал головой:

– Спасибо. Большое спасибо, но… нет.

– Но почему? – настала моя очередь удивляться.

Он помялся:

– Я верю, что вы делаете это бескорыстно, но… я не могу. Я должен сам добиться… сам вылезти из этой дыры… Хотя бы в память о Наташе. Понимаете? Это будет… правильно.

Я молчал, парень тоже.

– Гена сейчас у соседей, – сказал Денис. – Если Вы хотите… у меня на Статике все равно нет друзей… мы могли бы помянуть Наташу… я расскажу Вам о ней…

Я достал заранее приготовленную бутылочку водки.

– Спасибо, – повторил Денис.

* * *

Мы просидели не больше часа – Денис в этот день работал в ночную смену, поэтому я не задерживал парня.

В голове немного шумело, когда я встал у ларька, проглотил две таблетки антиалкоголя и запил коктейлем. Полегчало.

Четыре дня назад у меня в голове билась только одна мысль: надо спасти Стазис. Теперь я сомневался, зачем мне это. Кому нужен проклятый памятник неизвестной расе? Денис закончил университет, его профессия – горное дело. Если откроется горнодобывающее предприятие, у парня будет шанс заработать на билеты отсюда. А, может, чем черт не шутит, Статика действительно поднимется? И тогда Дениса и его сына ждет лучшая доля. И всех остальных бедняг, застрявших на планете. Зачем им Стазис? Кому во всей чертовой Вселенной нужен город мертвых статуй? Кучке фанатиков-террористов!

И мне.

Но имею ли я право решать судьбу этого мира?

Да и смогу ли? – ехидно поинтересовался внутренний голос. – Один человек – слишком мало, чтобы пойти против государства.

Я задумался. Как нарушить планы президента Макса-3 и мэра Статики? Отправиться на Землю, написать письмо в Организацию Объединенных Наций? Однако я был уверен, что у Рейнхарта здесь все схвачено. Присоединится к террористам? Этот путь меня тоже не привлекал. Да и неизвестно, захотели бы эти ребята, чтобы я присоединился к ним. Скорее они продырявят меня при первой же встрече, – подсказало подсознание.

Так и не придя ни к каким выводам, я двинулся к ближайшему кафе – жутко хотелось есть.

* * *

Дом гудел.

Вернее гудел бар «У Толика». Сквозь витрины вырывались голографические лучи, которые рисовали полуобнаженных девиц и лихих парней в ковбойских шляпах и с неизменным пивом в руках – голограммы зазывали посетителей отдохнуть сегодня «У Толика». Я остановился в квартале от действа – музыка играла вовсю, какие-то ребята собирали странную конструкцию перед дверями бара. Среди них я заметил зеленую кепку – наверняка мой братец. Наконец, сооружение было подготовлено – ребята прыснули во все стороны. Вспышка – и ракета взлетела ввысь. Я проследил ее путь – она взорвалась высоко в небе, и мириады разноцветных звездочек образовали следующую надпись: "ВОССОЕДИНЕНИЕ БРАТЬЕВ. ВЕЧЕРИНКА «У ТОЛИКА». Толпа возле бара одобрительно зашумела, раздался звук разбиваемого стекла – в ход пошли пустые бутылки из-под пива (Толик разорился на стеклянные!), Антон подхватил установку и все кинулись в бар. Я остался стоять в тени ларька, размышляя, не провести ли ночь в гостинице.

Даже ночь на улице казалась мне не худшим вариантом.

Мимо протопали две симпатичные девчонки в блестящих топиках и коротких шортиках.

– Что за вечеринка? – спросила одна.

– Кто его знает? – ответила вторая. – Но я ее ни за что не пропущу. На Статике и так ничего не происходит уже года три.

Я нахмурился, наблюдая за удаляющимися девушками. И все это великолепие достанется одному Антону? Ну уж нет!

Пора показать брату, кто в семье старший.

* * *

Когда я вошел в бар, он чуть ли не взорвался от приветственных криков. Антон вырвался из объятий какой-то пышнотелой девицы (я раньше видел ее лишь мельком) и похлопал меня по плечу.

– А вот и виновник событий! – пророкотал он на весь бар. – Дамы и господа, позвольте представить Вам моего родного братца, Германа Петровича Лукина! Самый известный детектив на планете Статика и во всем земном секторе Галактики! В одиночку поборол трех акалоитов! Голыми руками! Кроме того – благодаря ему Земляне победили в войне с червями!

Раздались жиденькие аплодисменты – кто-то поверил в галиматью, что нес брат. Остальные захохотали. Даже одноглазый бармен.

– Гера – он такой! – прокричал Толик. Надо же, Антону даже его удалось споить! Толика я пьяным видел лишь один раз в жизни – лет пять назад – когда кто-то спалил половину бара.

Знакомых лиц было много: я увидел Ворона, меланхолично попивающего минералку, Вадика с пятого этажа – вместе с супругами Клер и Джошом они курили травку, Эдика, веселого мужичка с заправки – он завладел гитарой братца и что-то тихонько бренчал … Лера с Алешей тоже были здесь. Лера грустно мне улыбнулась, а Алеша приветственно замахал рукой – надо же, а когда выпьет, парень вполне ничего.

– Штрафную! – прокричал кто-то. – Налейте Гере штрафную!

Ко мне тут же подкатили Леруа и Ден Малик с огромным пластиковым кубком, наполненным водкой. Малик подмигнул мне здоровым глазом – под левым еще не прошел синяк. Я непроизвольно улыбнулся – журналист был, конечно, порядочной сволочью, однако ж его настойчивость все больше и больше мне импонировала.

– За Гер-Мана! – провозгласил заплетающимся голосом Леруа, торжественно вручая мне кубок. – За моего лучшего друга!

Я с кислой улыбкой осушил кубок до дна.

К тому времени, когда в нем не осталось ни капли, улыбка у меня благополоучно переродилась в оскал – я кинулся к стойке и не пожалел червонца за литровую бутылку газировки с натуральным привкусом лимона – срочно потушить пожар, который охватил горло, пищевод и желудок!

Толпа разразилась оглушительными аплодисментами, голографическая девчонка послала мне воздушный поцелуй, заиграла задорная музыка, и все, наконец, забыли про беднягу детектива.

«Ты наемник…»

Когда в бутылке кончилась вода, я смог перевести дух. По телу пробежало приятное тепло, вечеринка нравилась мне все больше и больше. Я приметил двух давешних девчонок – они заманчиво крутили бедрами в такт музыке. Антон уже плясал рядом с одной из них – рыженькой. Вторая, зеленоволосая, с редкими оранжевыми прядями, призывно поглядывала на меня. Красивая, по крайней мере – в моем вкусе.

Смуглая, юркая девчонка – наверняка хороша в постели.

Совсем не похожа на Марину. Кроме последнего пункта, разумеется.

Я покачал головой, взял у Толика две бутылки пива (тот подмигнул мне единственным глазом – веселись, мол), и забрался за свободный столик.

Ко мне тут же попытался подсесть Малик, но я на него зыркнул так, что журналист лишь выставил вперед руки, будто защищаясь, робко улыбнулся и исчез в толпе.

Заиграла печальная мелодия о потерянной любви и нежелании отца выдать дочь замуж за красивого юношу-мутанта, у которого был лишь один недостаток – третий глаз над переносицей. «Ну и что, что третий глаз – зато в постели он горазд!» – возмущалась тонюсеньким голосом певица. Медленный танец, короче говоря. Гости разбились по парам, меня потянула за рукав зеленоволосая девушка.

– Потанцуем? – спросила она, проводя язычком по пухлым алым губкам. Очень эротично.

Я кивнул. Почему бы и нет?

Девчонка прижалась ко мне всем телом, и мы закружились на одном месте.

– Меня зовут Саша, – не выдержала девушка, стараясь взять инициативу в свои руки. Раз уж я никак себя не проявлял.

– Гера, – сказал я. В мозгу молнией сверкало только одно лицо.

Марина.

Пока что я слишком мало выпил, чтобы забыть ее, выкинуть из головы…

– Ты правда детектив? – спросила Саша, доверчиво кладя подбородок мне на плечо.

– Да, – ответил я.

– Не очень-то разговорчив, я посмотрю, – прошептала зеленоволосая девчонка. – Но ничего… Я слышала, что у тебя любимая девушка погибла много лет назад, и то до сих пор ее любишь… Это так?

– Извини, – сказал я и освободился из ее объятий. Вернулся к своему столику, уставился на столешницу. Надо выпить пива. Как можно больше. Чтобы спокойно уснуть за столом. А завтра – пошляться по парку, вдруг еще раз удастся увидеть воробья.

Их так мало на планете осталось – большая удача увидеть хотя бы одного.

– Гера, – позвал кто-то тихо.

Я поднял мутный взгляд.

Напротив сидела Лера.

– Послушай, – сказала она, – я не знаю за что ты меня уволил и не буду тебя попрекать. Но мне тебя жалко, Герман! Какого черта ты рушишь свою жизнь? У тебя есть деньги – сваливай со Статики! А лучше для начала найди себе хорошую девчонку, женись на ней и тогда уже улетай к чертовой матери отсюда!

Я хихикнул:

– А вот ты, Лера, согласилась бы со мной улететь? А?

Ее прекрасное личико нахмурилось.

Я погладил ее волосы – шелковистые, светлые, очень приятные на ощупь:

– Ты красивая, Лера… красивая, как она. Почти как она. И даже характеры у Вас похожи… но проблема в том, что ты не она. И никогда ею не будешь.

– Гера… – прошептала Лерочка. – Так нельзя, ты губишь себе…

– Погоди… Послушай… Я ведь пытаюсь тебе объяснить. И эта зеленовласка – не она. И ее подружка – не она, – продолжал терпеливо я. – Теперь ты понимаешь в чем привкус жизни, Лерочка? Вы все – не она. Любая из вас – не она. Самые лучшие из вас – не она. – И я хихикнул, запивая свои слова крепким пивом.

– Тебе надо к психологу, Герман, – сказала Лера.

– Я подумаю, – кивнул я.

Лера ушла. Вокруг кружились люди, музыка барабанным боем и легкой, отдающей мускусом, болью, резала мозги, пиво лилось в мою глотку нескончаемым потоком. Потом я почему-то оказался за одним столиком с Кириллом Савиным – его-то кто сюда позвал? И как он из-под присмотра матушки сбежал?

– Моя мама – это конец света, – пожаловался захмелевший Савин. – Черт подери, я уже взрослый мужик, месяц назад мне стукнул двадцатник, а она носится со мной, как с младенцем! Скоро снова подгузники примется менять, черт подери! А я… а я писателем хочу стать, Гера!

– А ты улетай! – посоветовал я. – Стащи у матери бумажник – и вали отсюда! На Офелию… – Я вспомнил слова Леры. – А еще лучше – найди девчонку, женись на ней тайком и – вперед! Что тебя держит на Статике?

– Не могу, – подумав, сказал Кирилл. – Не могу я… ведь у мамы слабое сердце… она не переживет… Понимаешь, она сама должна понять, что я давно уже немаленький! Отсюда и эти проклятые банки с соком!

– Хочешь честно, Савин? – я обнял парня за плечи. – Всех уже достали твои чертовы банки. Настолько, что даже я – самый спокойный человек в Галактике – готов навалять тебе по шее.

– Да знаю я! – закричал Кирилл и стукнул кулаком по столу. Одна из бутылок свалилась на пол и покатилась куда-то к танцующим. Я было наклонился, чтобы поднять ее, но опоздал. Пришлось орать через весь зал, чтобы Толик притащил еще пару бутылок пива.

Толик почему-то хмурился, когда выполнял заказ, но мне было все равно. Это его работа!

– Скажи, брат Кирилл, – я перешел на доверительный тон. – Как тебе удалось украсть последнюю банку сока? Мне говорили, что она была на охраняемом складе. Признавайся, как ты туда проник?

– Чего? – переспросил Савин, с трудом поднимая голову со стола. Как я его понимал в этот момент! Но вопрос меня интересовал с профессиональной точки зрения, и я повторил его.

Кирилл захихикал, подсел ко мне ближе и прошептал на ухо:

– Телепортатор.

Я подумал, что ослышался.

Такая штука стоила в принципе не очень дорого. Что-то около ста тысяч евро. Но она потребляла колоссальное количество энергии – причем независимо от расстояния. Принцип мгновенной телепортации был разработан более века назад: энергия, затрачиваемая на перемещения, зависела только от массы перемещаемого объекта. Однако даже для телепортации всего одного килограмма груза, необходимо огромное количество топлива. Настолько большое, что даже трудно себе представить…

– Шутишь? – спросил я.

– Какие шутки! – возмутился Кирилл. – Мама же заведует этими делами…

– Сколько же гигаватт тебе мамочка подарила? – поинтересовался я.

Если б я был шантажистом, сейчас у меня появились неплохие шансы подзаработать.

Жаль, не мой стиль.

Кирилл взглянул на меня с легким превосходством:

– Хех! Пришлось пару раз нажать на ребят из министерства энергетики, которые мне кое-что задолжали…

Сибарит чертов. Статика катится в пропасть, а он…

– Я понимаю, о чем ты сейчас думаешь! Зажрался, мол, маменькин сынок! Гы… сынок… – сказал Кирилл. – Но ты и меня должен понять – так все достало! Да и пользовался я телепортатором всего два раза. В первый раз почитал кое-какие секретные документы, связанные со Стазисом, ну там, знаешь…

Я весь обратился в слух.

Но нам помешали.

– Кирилл!

Мы подняли головы.

Над нашим столиком возвышалась обширная фигура матери Савина – Ольги. Она, кажется, еще больше раздулась от гнева.

– Что – ты – тут – делаешь? – старательно разделяя слова, произнесла министр обороны Статики. Тут только я понял, что музыка стихла, а гости замолчали. И еще я заметил двух полицейских, которые навязчиво маячили за спиной Савиной.

– Пью пиво, – упавшим голосом произнес Кирилл.

– Сейчас – же – иди – за – мной! – приказала Савина тоном, не терпящим возражений.

Кирилл вдруг нахмурился.

– Нет, мама! – твердо сказал он.

– Ч-т-о? – переспросила министр.

Мне вдруг захотелось спрятаться под стол. Желательно у себя в офисе, на седьмом этаже. А самое лучшее – на другой планете. В соседней галактике.

– Я остаюсь здесь. С друзьями, – твердо произнес Кирилл. И положил руку мне на плечо.

Савина молчала. Видимо ей очень хотелось приказать своим шестеркам взять сына под локотки и увести отсюда. Однако здравый смысл возобладал.

– Ты еще пожалеешь об этом! – сказала женщина, развернулась и вышла из бара. Копы – за ней. Хотя судя по их тоскливым взглядам, ребята совсем не прочь были остаться и пропустить рюмочку-другую.

Лишь только Савина ушла, все зааплодировали. Красный как рак, Кирилл взобрался на стол и смело заявил, что завтра же покидает Статику. И женится. На любой девушке, которая изъявит желание. Толик пообещал ему ящик пива в дорогу, мой братец – хорошую девушку в жены и крепкий подзатыльник на счастье.

Потом мы выпили с Кириллом еще по бутылке за родителей, за Статику, за любовь, за свободную любовь, за любовь к чужим, за любовь к животным, за любовь женщины к детям, за любовь детей к другим детям, еще за какие-то глупости… за писательский талант Кирилла.

Потом я долго выпытывал у Савина не симпатизирует ли он индивидуалистам. Кирилл отрицал. Хотя признался, что Бриггса читал.

Где-то через час мы поднялись ко мне в офис, я залез в свой стол, достал пистолет и долго показывал Савину «Целитель». Мы вышли в коридор, достали еще по бутылочке – я все всучивал Кириллу свое оружие, а он отказывался.

– Дарю! – орал я. – Для тебя ничего не жалко, братишка!

– У меня свой есть! – ответил Савин и выудил из-за пазухи станер. Неплохой, в принципе, армейского образца, таким человека завалить – раз плюнуть.

Я убеждал его, что мой лучше – Кирилл не соглашался. Дело дошло чуть ли не до драки. Потом мы сели прямо на пол и выпили по бутылочке в знак примирения. И еще по одной…

Смутно помню, как я оказался в своей кровати.

* * *

Меня разбудил стук в дверь. Я долго еще лежал, надеясь, что он прекратится, однако этого не происходило. Кто бы не находился по ту сторону двери, но он колотил все настойчивей и настойчивей.

Козел.

– Есть же звонок! – заорал я, а потом вспомнил, что переехал. В этой квартире еще много чего не установлено. Звонок – в том числе. И домофон тоже. И видеоком, кстати.

– Сейчас! – крикнул я, садясь на кровати. Голову стянуло стальным обручем (с шипами вовнутрь! ), и я зашарил по тумбочке в поисках антиалкоголя. Однако его там не было – наверное, вчера я проглотил последние две таблетки.

Стук в дверь становился невыносимым – они что, уже ногами колотят?

– Сейчас! – снова заорал я, пытаясь попасть ногой в левую штанину. – Уже иду, черт возьми! Что у вас там, убили кого-то? Тело разлагается?

В дверь ударили чем-то металлическим – так ее и выломать недолго!

Матерясь, я все же сумел натянуть штаны и, держась за стенку, отправился открывать.

– Уже иду! – сказал я, проводя своей карточкой по магнитному замку.

Стук прекратился.

А когда дверь открылась я почему-то сразу оказался на полу – лицом вниз, придавленный кем-то сверху. Рядом с собой я заметил черные полицейские бутсы. Почему-то казалось, что их обладатель очень желает пнуть меня в лицо.

– Господин Лукин Герман Петрович, – сухо произнес парень, который сидел на мне сверху. – Вы обвиняетесь в убийстве господина Савина Кирилла Владимировича…

– Что?! – возмутился я, еще не до конца соображая, что мне инкриминируют. – Какого на фиг Кирилла Владимировича?..

Нажим сверху стал сильнее – позвоночник угрожающе затрещал: я почувствовал, как на моих руках защелкнулись наручники – по рукам прошло легкое покалывание, и кисти полностью онемели.

Мне прочитали все права, что полагаются по случаю и рывком поставили на ноги. Вывели на площадку.

На лестницах было полно любопытствующих – я заметил Антона, Толика, Леру, Алешу… Все угрюмо смотрели на меня. Лера, кажется, плакала. Четверо полицейских сдерживали их напор, еще двое ждали нас у лифта.

Прежде чем меня втолкнули внутрь и захлопнулась дверь, я увидел около стенки распростертое тело Кирилла Савина. Вся грудь у него была в крови, остекленевший взгляд бездумно уставился в потолок.

Рядом валялся мой пистолет.

«Целитель».

* * *

Пока мы летели в полицейском «форде», я отдыхал. Плевать на то, что по бокам – двое угрюмых легавых. Я сидел в мягком кресле, прислонив голову к спинке – головная боль постепенно утихала.

Потом «форд» сел, и меня невежливо вытолкали наружу.

Сердце оборвалось и ухнуло куда-то в область пяток.

Утреннее солнце слепило глаза, но ошибиться было невозможно – меня привезли в «Черную Дыру» – фабрику боли и унижений. Я глотал воздух, словно рыба, которая только что спокойно плавала в речке и вдруг очутилась на горячей сковородке.

Причем без всякой видимой причины.

В будке перед входом нас встретил сержант. Помнится, дней пять назад, я слегка его приструнил.

Сержант оказался злопамятным. Он перекинулся парой слов с моими конвоирами, потом обратился к парню, что держал меня за правый локоть.

– Можно?

Конвоир кивнул.

– Эй, подождите, я не… – начал я.

Приклад обрушился мне на подбородок – по диагонали и вверх, апперкотом. Я упал на колени.

– Сволочи, голова же болит… – прошептал я.

Меня волоком потащили на территорию тюрьмы. На вахте нас встретил офицер. Я его помнил с прошлого пребывания в Дыре – капитан Семенов, один из самых главных садистов тюрьмы.

– Лукин? – спросил он.

– Он самый! – кивнул конвоир.

Как он любит кивать, урод…

– Мне уже сообщили по видеокому, что вы прибудете, – сказал офицер и наклонился ко мне: – На этот раз у тебя серьезные проблемы, Лукин. Ты пристрелил сыночка министра обороны, ты это-то понимаешь, пьянчужка? Тебе дадут три пожизненных заключения, если Савина раньше не выцарапает твое гнилое сердце. Но я надеюсь этого не случится – и тогда мы с тобой позабавимся, Лукин. Ты слышишь меня?

Я поднял голову и посмотрел на него. Во рту стоял солоноватый привкус, языком я нащупал очередной зуб, который покинул насиженное место.

Я собрался и харкнул в лицо недоноску – кровь вперемешку со слюной стекала с переносицы вниз по скуле Семенова. Мой зуб – правый клык – зацепился за правую ноздрю офицера.

Капитан никак не ответил. Только брезгливо поморщился, достал носовой платок и промокнул лицо. Стряхнул зуб на пол.

– Я отвечу попозже, – пообещал мне Семенов.

– Зарегистрируйте Лукина, – сказал он конвоирам, – и можете быть свободны.

Капитан удалился, а конвоиры подвели меня к вахте, оставили каждый по отпечатку большого пальца на регистраторе и ушли. Мною завладели тюремщики.