Текст книги "Статика"

Мне вдруг почудилось, что я слышу сверху шум. Будто кто-то осторожно шагает по магазину.

Я отпрыгнул в спасительную тьму подвала, потушил фонарик и направил дуло пистолета вверх, в сторону проема.

Но было тихо. Может быть, показалось?

Я выждал минут десять, потом осторожно поднялся по лестнице. В задней комнате было пусто, через открытую дверь я видел спину старичка-продавца и больше никого. Серые сумерки окутали магазин. Я зло чертыхнулся и снова спрыгнул вниз.

Включил фонарик и нырнул в черный проем.

Двигался я осторожно, стараясь мягко ступать по каменному полу. Этот тоннель был практически прямым, не считая нескольких поворотов, большинство из которых вели в тупик. Однако в ходе своих поисков семилетней давности я обнаружил трубу, которая вела в большую пещеру, испещренную сталактитами и сталагмитами. Дальняя часть этой древней штольни была завалена картонными ящиками, создающими какое-то подобие баррикады. Быть может, контрабандисты Статики держали здесь свое барахло?

Вот он, седьмой поворот. Метров сто – и пещера.

Этот тоннель был узким – мне пришлось низко наклониться, а в конце, в том месте, где туннель перешел в металлическую трубу, и вовсе передвигаться ползком. Когда до пещеры оставалось метров пятьдесят, я потушил фонарик и дальше полз в кромешной тьме.

Около самого выхода я чуть неподрассчитал – злодейка-память подвела – туннель резко наклонился, и я кубарем скатился вниз.

В тот же миг мощный луч прожектора высветил мое лицо, ослепляя и парализуя мысли. В ход пошли инстинкты: не долго раздумывая я кинулся в сторону, а в том месте, где я только что находился, по скале зачиркали огненные заряды.

Я укрылся за одним из сталагмитов, расположившись так, чтобы он скрывал все мое бренное тело. Сталагмит принадлежал Стазису, поэтому я не боялся, что стационарный пулемет, который был у девушки, разнесет его, да и меня заодно, в клочья. Хуже было то, что Алисия заметила, где я скрылся – луч прожектора был направлен прямо на меня, и Алисия непрерывно поливала сталагмит зарядами чудовищной энергии – их хватило бы, чтобы спалить за пять минут полгорода.

Я не двигался, ожидая, когда девушке надоест развлекаться. Немного ныла нога, я подвернул ее, когда так неудачно вывалился из туннеля.

Наконец, пулемет замолчал, и я, воспользовавшись тишиной, попытался трезво оценить обстановку. Назад? Не успею. Вряд ли на этот раз Алисия промахнется. Да и по тоннелю, круто уходящему вверх, так просто не забраться. Оставалось выжидать.

– Алисия! – крикнул я. В тишине мой голос мне самому показался каким-то жалким и неуместным. Я откашлялся и снова позвал:

– Алисия!

На этот раз получилось чуть лучше.

Однако девушка все равно молчала. Впрочем, ее оружие тоже. Очень хотелось рискнуть и пуститься бегом до тоннеля, но мне вдруг живо представилось, как огненный заряд поджаривает мозги, сжигает кожу и доводит до кипения внутренности. Поэтому я не решился.

Ну что же, остается блефовать.

– Алисия! Ты должна сдаться! Ты окружена! – рявкнул я.

Она, наконец, подала голос.

– Не верю! Ты врешь!

Приятный голосок у девчонки. Я бы с удовольствием оказался бы с ней где-нибудь в тихом ресторанчике за одним столиком.

Жаль я не встретил Алисию раньше, до того как она с мужем пристрелила бедняг ученых.

– Зачем тебе это нужно, девочка? – заорал я. – Чего ты хочешь добиться? За тобой прилетел твой отец, он волнуется…

Ответом была очередь. Некоторые заряды выбили веселую чечетку в сантиметре от правой ноги. Я непроизвольно поджал пальцы, и постарался стать раза в два-три меньше.

– Пусть он убирается ко всем чертям! – завизжала девчонка.

Мимо. Алисия ненавидит отца, это понятно.

Но не настолько же, чтобы открывать огонь по людям?

…Шесть трупов в подвале. Гниль и разложение…

Я зажмурил глаза, борясь с подступившей тошнотой.

– Алисия, я понимаю, у вас с отцом были кое-какие разногласия, но… Но нельзя же так, в конце концов!

– Что с Джоном? – спросила девушка.

Я молчал.

– Вы… убили его?

Я молчал.

– Вы убили его…

– Он мог убить одного из наших, Алисия. Джон первым открыл огонь!

– Он всего лишь хотел связаться с Керком! Керк не вышел на связь – а он должен был вытащить нас отсюда… Керк боялся за меня, за нашего ребенка…

Вот те на! Она, оказывается, еще и беременна…

Керк. На всякий случай я запомнил это имя.

– Ты убил его, правда? – вдруг поинтересовалась девушка.

Я молчал.

– Я знаю тебя. Тебя зовут Герман Лукин, ты – наемник!

– Скорее частный детектив! – зло прокричал я. Алисия расхохоталась.

– Кто больше заплатит, для того и спляшешь джигу, правда, Герман?

Я заскрежетал зубами.

– У меня есть свой кодекс… понятия… честь… Тебе знакомы эти слова, девочка?

– Рассказывай эти сказки старшеклассницам, Герман! Папа нанял тебя убить нас – и ты согласился. Сколько он предложил тебе, Герман?

– Твой отец попросил всего лишь найти Вас и вернуть домой! – крикнул я. – Джон первым выстрелил в меня…

– Значит, это все-таки был ты…

Стареешь, Гера, – ехидно прошептал внутренний голос.

– Да! – со злостью выкрикнул я. – Черт подери, Алисия, он стрелял мне в спину. То, что я остался в живых – чудо. Если бы я не выстрелил – я бы погиб!

– Какая теперь разница? – горько сказала девушка. – Теперь он мертв. Он, а не ты. Не ты, Герман!

Мы молчали. В наступившей тишине я услышал легкий шорох со стороны тоннеля. Или опять показалось?

– Так мой папаша сказал, что хочет всего лишь найти нас? Очень умно с его стороны!

– В чем дело? – спросил я. – Зачем вы прилетели на Статику?

– А ты не знаешь? Мэр Статики и президент Макса – этот грязный выродок, сволочь, ублюдок! – сговорились. Они решили вместе добывать урановую руду!

– И что в этом плохого, Алисия? – поинтересовался я.

– Ничего, если не считать того, что ученые Макса нашли способ разрушить Стазис. И именно это они собираются сделать, когда будет подписан договор!

– Ты с ума сошла, девочка, – крикнул я. – Это невозможно! Уже сорок лет ученые бьются над тайной Стазиса, а ты заявляешь…

– Так ты ничего не знаешь, наемник? Наши ученые давно разгадали тайну Статики! Думаешь, почему ваш мэр заключил договор именно с Максом?

– Это шахтерская планета и…

– Чепуха! Проще было договориться с Небраской – вот, где хорошо развито горнодобывающее дело. Наши способы добычи руды кардинально отличаются от общепринятых – большая часть Макса-3 покрыта водой. Ты никогда не задумывался об этом? Зачем Вам Макс, когда Небраска с большим удовольствием помогла бы вам?

Я молчал. Откуда мне знать? Я – не специалист по добыче полезных ископаемых. И вообще, по образованию – гуманитарий.

Снова шорох. Нет, это мне уже не кажется! Теперь мы не одни в пещере! Я явно чувствовал чье-то присутствие…

– Я порылась в секретных документах папочки и обнаружила для себя много нового! – кричала девушка. Похоже, она не слышала странного звука, сосредоточившись лишь на разговоре со мной. Прожектор все еще был направлен только в мою сторону. – Они собираются разрушить Стазис и лишь потом начать добычу руды!

– Но даже это не дает тебе права на убийство людей! – рявкнул я. – Стазис – всего лишь памятник, гигантская скульптура, остаток древней цивилизации… Из-за него надо было лишить жизни Китайца? Убить ученых и солдат?

– Я не знаю ни про какого Китайца, – ответила Алисия. – А Стазис – это на самом деле…

Красный луч спокойно, даже как-то лениво протянулся от тоннеля в сторону баррикады. Два выстрела прозвучали почти синхронно, но все-таки с маленьким промежутком – сначала погас прожектор, а секундой позже раздался короткий вскрик и глухой звук. Такой обычно издает тело, которое от выстрела отлетает вперед метров на десять и ударяется о каменную стену.

Тишина…

Потом загорелось сразу несколько фонариков. Луч одного из них ударил мне в лицо. Я прищурил глаза, но все же смог разглядеть жестко улыбающегося Берда и серые в окружающей мгле лица его бравой команды.

* * *

Тремя часами позже мы сидели у Малоева в кабинете. В довольно уютном кабинете, надо признать. Неяркие обои на стенах, массивный деревянный стол, аквариум со светящимися рыбками в углу. Я со скукой наблюдал за одной из рыбок – той, что побольше. Она гонялась за своими товарками и все время пыталась ухватить какую-нибудь за хвост.

Генерал сидел напротив меня и попивал из стакана (стеклянного, не пластикового!) воду с привкусом натурального лимона. Довольно дорогой коктейль на Статике. Напротив меня стоял стакан с таким же содержимым, но я к нему не притронулся.

– Нравятся рыбки? – наконец, нарушил тишину генерал.

Я пожал плечами.

– С Офелии, – похвастался Малоев. – Ты не поверишь, сколько стоят! За этого здорового шипохвоста отвалил целую штуку. Думаешь, глупо? Да, я старомоден. На Земле давным давно не держат дома животных, люди разучились заботиться о других. Но ведь это основа человеческих взаимоотношений, Герман! К тому же, мне кажется, что у каждого человека должно быть какое-то хобби, увлечение… Хоть что-нибудь, чтобы можно было отвлечься от мирских забот! Признавайся, у тебя ведь тоже есть что-нибудь такое, что отличает тебя от других?

– Как меня нашли Берд и остальные? – проигнорировал вопрос генерала я. – Жучок установили? Шпиона послали?

Малоев горько вздохнул:

– Зачем ты принимаешь мои слова в штыки, Герман? Поверь мне, я вовсе не хочу запудрить тебе голову, я просто хочу стать другом… Ты ведь отличный мужик, Герман.

– Я задал вопрос.

– Мы не устанавливали жучок, – ответил, нахмурившись, Малоев. – Честно говоря, ты все время таскал его с собой. Сам.

Я достал фотокарточку с Мариной, задумчиво повертел в руках. Малоев мягко, но настойчиво потянул за краешек фотографии и забрал ее у меня.

Разорвал пополам.

Я бы так не смог.

Внутри стереофотографии находилась маленькая микросхемка, которую Малоев бросил на стол.

– Тот парень в синей куртке – ваш человек? – спросил я.

– Керк МакМиллан, – сказал Малоев. – Известный террорист, профессиональный убийца и космический пират. В розыске ГСБ пять лет. Мы взяли его за пять минут до того, как вы с группой отправились в Стазис. Времени было мало, и нам пришлось применить болевой шок…

– Я бы не сказал, что это совсем уж законно, – пробормотал я.

– Поэтому я надеюсь на твое понимание. И молчание, – с намеком произнес Малоев. – Этот парень был в сговоре с преступной парочкой. Насколько я понимаю, здесь действовала целая преступная группировка, однако Керк знал только Алисию и Джона. Эти двое подозревали, что Барон наймет тебя для их устранения, поэтому они, в свою очередь, наняли Керка. Он должен был убить тебя. А также обеспечить отступление. В выборе ребятки не ошиблись – если бы не пара просчетов, они бы уже давным давно скрылись за пределами Статики!

– К чему такие сложности? – спросил я. – Он мог просто пристрелить меня, например, когда я выходил из бара.

– Алисия настояла, – сказал генерал. – Женщина… она не хотела лишних жертв – Керк должен был убить тебя лишь в том случае, если ты попытаешься проникнуть на территорию Стазиса. Поэтому он всучил тебе фото. Китайцу не повезло – МакМиллан бил прямо сквозь стену из плазменной винтовки. В тот самый момент, когда карточка находилась у Сысоева. Из газет террорист узнал, что убил не того, но было поздно. Керк запаниковал, и на катере попытался пробиться в Стазис. Представляешь? Естественно, у него не было никаких шансов – и в миг, когда катер Керка пересекал границу города и Стазиса, мы подцепили его гравилучом. Передатчик был у Керка с собой – по нему мы проследили твое местоположение (как раз в это время вы разделились с группой Берда) и передали его нашим коммандос. Они последовали за тобой – незаметно. Мне показалось, что так будет лучше… Ты не будешь скован в своих поступках и…

– Почему на фотографии изображение Марины? – нетерпеливо перебил я. – Откуда они могли знать?

– Вероятно, они нашли ее через сеть, – пожал плечами Малоев. – Марина же снималась в кино, насколько я знаю?

– Да, она была начинающей артисткой. Когда-то.

– Керк, хоть и террорист… да… – генерал засмеялся. – Но ведь тоже артист! Отчасти… Это ж надо такое придумать…

– Это правда, что Стазис собираются разрушить? – резко спросил я.

Генерал молчал.

– Да, Гера, – наконец, сказал он. – И я прекрасно понимаю тебя. Мне тоже жаль… но ученые Макса нашли способ разрушить Стазис. И не нам решать – мы лишь наемники на службе у государства.

– Я не наемник, – сказал я, вспомнив Алисию.

– Перестань, Герман, – прошептал Малоев. – Как бы то ни было, но у нашей планеты появился шанс подняться из глубокой задницы, в которой она очутилась. Кстати, на этот счет у меня есть к тебе деловое предложение. Мы не знаем, сколько еще людей состоит в террористической организации, которая попыталась сорвать договор Макса со Статикой. И я предлагаю тебе возглавить службу безопасности горнодобывающего…

– Нет, – сказал я.

– Да ты подумай! – воскликнул генерал. – Пять тысяч евро в неделю…

– Нет! – повторил я и поднялся, чтобы уйти.

– Что ж, – тяжко вздохнул Малоев. – Тогда, до свиданья!

Он протянул мне руку, но я не пожал ее.

В глазах стояло лицо Алисии – с дырой во лбу.

А еще ее едва округлившийся животик.

Я равзернулся и вышел.

Внизу меня с гаденькой улыбочкой задержал подполковник Берд. Пришлось вернуть ему карточки, что выдал мне Малоев.

* * *

«Фалькон» кружил в ночном небе над городом на высоте тридцать метров. Если меня заметят копы – оштрафуют на кругленькую сумму. Но легавым было не до нарушителей воздушного движения. Они спали в своих кроватках. Или сидели по барам. А я пил пятую бутылку пива и хмуро наблюдал за звездами. Вся моя ненависть обратилась на эти яркие плевочки, которые какой-то умник щедрой рукой разбросал по всему небу. Без всякой системы и непонятно зачем. Этой мелочи все равно не разогнать ту бесконечную тьму, то ничто, что окружает нас в этом мире.

Зазвонил видеофон. Это был Барон.

Он был бледен, на глазах – синяки.

Аккуратные такие, будто выведенные старательным гримером.

– Здравствуйте, Герман. Я звоню сказать Вам, что перевод на Ваш счет уже был произведен. Извините, что сразу не сказал Вам всей правды – я так надеялся, что удастся взять мою девочку живой. Но я все понимаю, Вы ничего не могли сде…

Я нажал красную кнопку, и изображение вице-президента Макса-3 пропало.

Потом позвонила Лера.

– Гера, где ты, я так волновалась, с тобой все в порядке? – застрочила она.

– Все в порядке, – заплетающимся голосом произнес я и забросил проклятый звонок на заднее сиденье. Видеофон жалобно тренькнул напоследок и затих.

Потом я пустил машину вниз – к ближайшему кафе.

Им оказался тот самый барчик, где я сидел сегодня днем – рядом с Черной Дырой.

Я кое-как припарковал машину рядом с кафе. Постоял немного рядом со стариной «фальконом», покурил. Мерзкий вкус никотина и прочих малоприятных веществ тем не менее немного выветрил алкоголь из моего тела, в голове шумело уже не так сильно.

Потом я подошел к банкомату, набрал код своего счета.

110. 239 евро.

Хорошая плата за молчание.

Я снял одну тысячу (автомат выдал мне две пятисотенные бумажки) и зашел в кафе.

Народу было немного, а за одним из столиков я заметил Малика, который что-то строчил на своем верном покетбуке.

– Господин Лукин! Это судьба! – закричал он, отрываясь от своей писанины. – Давайте ко мне! Ко мне, старому доброму журналюге!

Я взял за стойкой две бутылки пива и подсел к нему.

– Хочу поделиться с Вами своей радостью, господин Лукин! – торжественно произнес журналист, стукая своей бутылкой об мою. Звона, естественно, не было – обе бутылки были из пластика.

– Дзень, – мрачно произнес я.

– Планета оживает! На Статике было обнаружено богатое месторождение урановой руды! – сказал Малик. – Я только что узнал из проверенных источников, что на днях прилетает президент Макса-3. Будет подписан договор о сотрудничестве, а Стазис разрушат, чтобы достичь полезных ископаемых.

– Вы и это знаете? – риторически спросил я, попивая пиво.

– Да! – рот Малика расплылся в улыбке.

– И Вам не жалко его? После этого Статика превратится в самую обычную планету – каких сотни по всей Галактике.

– Да кому нужен этот Стазис! – отмахнулся журналист. – Он уже давно неактуален. Наше будущее – вот оно, рядом! Планета поднимется с колен! Люди вернутся обратно! Преступность, насилие, смерть… новости, сплетни, сенсации!

Я сжал свободную руку в кулак и врезал по наглой ухмыляющейся физиономии Малика. Он тут же уткнулся лицом в салат и затих.

Здорово полегчало.

Я встал из-за столика, огляделся.

Бармен и официантка смотрели на меня выпученными глазами.

– Парень устал, – поделился я своей догадкой с ними. – Пуская поспит. А я оплачу его счет. Сдачи не надо.

И на стол упала пятисотенная бумажка.

* * *

Снаружи было свежо – собирался дождь. Я вздохнул полной грудью и направился к своему «фалькону».

Я был полон решимости не допустить, чтобы Статика превратилась в обычную планету.

Которых в нашей Вселенной на самом деле миллиарды.

ЧАСТЬ 2. ОЗЕРА

«Помогая другому, ты убиваешь себя», – гласил заголовок бесплатной утренней газеты, которую выпускала местная община индивидуалистов. Забавная секта, проповедовали эгоизм во всех его формах, но, тем не менее, жили всегда большими семьями человек по сто. Их философия проистекала из учения «мыслителя» конца двадцать первого века, Бриггса. Мне как-то пришлось почитать труды этого парня, и, честно говоря, меня чуть не стошнило. А ведь в то время он оказал большое влияние на молодые умы.

Индивидуалисты…

Я пробежал глазами статью.

«Помогая другому, ты прожигаешь свое время.»

«Не стыдись чувств, но борись с ними».

«Убей в себе ближнего».

Последняя фраза подкупала своей новизной.

В этот момент андроид принес мне кофе и аккуратно поставил чпшку посреди газеты, слегка заляпав статью о вреде любви для здоровья. Я не стал его ругать. На всякий лсучай я вопринял действия неуклюжего официанта как знак свыше.

Горячий кофе обжигал горло, возвращал телу звенящую бодрость. Ранним-ранним утром только чашка свежесваренного кофе может пробудить меня. По натуре я сова.

Было около восьми утра, воскресенье. Я сидел за одним из столиков «У Толика» и смотрел местный канал – Толян подключил стерео к голопроектору посреди зала – там, где обычно танцевала полуобнаженная девица в ярко-красном купальнике.

Показывали новости. Счастливые соотечественники сгрудились у трех грузовых кораблей на космодроме. Солдаты в серой униформе зорко следили за тем, чтобы каждому человеку достался ровно один двухлитровый пакет с соком и пачка витаминизированных коктейлей. Детям, кроме того, вручали леденцы, запечатанные в дешевый целлофан. Камера выхватывала самые возбужденные лица, а Анастасия Сильченко бубнила за кадром:

– Президент Макса-3 лично позаботился о том, чтобы гуманитарной помощи хватило на каждого жителя Статики. Людвиг Рейнхарт пообещал, что грузовики с соком и витаминизированными напитками «Се ля ви» будут прилетать на нашу планету еще в течение двух недель. «А затем, когда начнется совместная добыча урановой руды», – сказал господин президент, – «У каждого жителя Статики будет банка прохладного сока в холодильнике и кусок бифштекса на столе.»

Анастасия старательно улыбалась, камера металась по счастливой толпе, пока не выхватила Кирилла Савина, который остервенело прыгал по своему пайку – брызги сока разлетались во все стороны, а к Савину уже спешили бдительные стражи порядка. За ними бежала запыхавшаяся министр обороны – мать Кирилла.

– А теперь посмотрите еще раз вчерашнее совместное выступление президента Макса-3 Рейнхарта Людвига и мэра Статики Майка О"Донована, – поспешно сказала журналистка и изображение веселящейся толпы сменилось на картинку зала верховного суда.

За двумя трибунами рядом стояли Рейнхарт и О"Донован. Мэр Статики явно нервничал – все время прикладывался к графину с водой, вымученно улыбался, его маленькие, заплывшие жиром глазки суетливо перебегали от грозной фигуры Рейнхарта к наполненному народом залу.

А президент Макса-3 производил впечатление: огромный мужчина в строгом черном костюме, лицо словно высечено из гранита, ладони твердо лежат на трибуне, глаза метают в зал молнии. И говорит, словно гвозди вбивает.

Кулаками.

В бетон.

Нет, в индивидуалистов.

Ведь Рейнхарт говорил о любви и взаимопомощи, о тех чувствах, что снова входили в моду.

Ко мне подсел Толик, задумчиво поглядывая на Рейнхарта. Пустая глазница уставилась на меня. Надо посоветовать Толику одеть черную повязку. А то он так половину посетителей распугивает. Остаются только самые толстокожие.

Я, например.

– Как по писанному говорит немец, – пробурчал бармен.

Я молчал, прихлебывая кофе. В это время зал взорвался аплодисментами – после того, как Рейнхарт заявил, что будет ратовать в сенате Лиги Энергетической Четверки за вступление Статики в ее ряды.

«Четверка станет пятеркой!»– провозгласил Людвиг, стукнув кулаком по трибуне.

* * *

– Ты ему веришь? – спросил Толик с подозрением.

– Почему же? – спросил я. – Может, и будет ратовать. Только это ничего не даст. Кто нас примет в Четверку? Кроме этой проклятой жилы у нас ничего нет. И никогда не будет.

Толик угрюмо ворчал что-то себе под нос и вертел в руках пластиковую пивную кружку.

– Что такое Стазис, по-твоему? – спросил я, принимаясь за галеты. Они были твердые как кирпич. Приходилось каждую размачивать в горячем кофе минут пять.

– Никогда не думал об этом, – ответил Толик.

– Да брось ты! У всех есть своя теория. Люди – вообще очень интересные существа, каждый думает, что прав именно он. Вот ты, Толик, расскажи мне свою правду!

– Философ, блин, – проворчал бармен. – После того как Лерку выгнал, у тебя совсем крыша поехала. Девчонка хоть как-то тебя сдерживала.

– А все-таки?

– Когда-то здесь бушевала война, так я думаю, – произнес неохотно Толик, – во время которой погибла вся жизнь на планете. А жители города успели заморозить свой город. Чтобы очнуться… через тысячу лет.

– Прямо как в сказке… на коне прискачет принц, поцелует принцессу в щечку – та и очнется… Сколько же здесь принцев понадобится! – улыбнулся я. – А почему тогда большинство людей Стазиса замерли со счастливыми улыбками на лицах? Непохоже, что у них шла война…

– Ты с чужими мало общался, Гера, – покачал головой бармен. – У них психология настолько от человеческой отличается… Вот помню, во время войны с червями…ближе к концу уже… высадил нас челнок около одного из городов червей на Пси-2. Надо было зачистить его. Полностью. Ну, мы с ребятами, значит, врываемся в город, готовимся к жестокой перестрелке, мясорубке… – Толик замолчал.

– И?

– А они все в центре города на площади собрались, – продолжил бармен тоскливым голосом. – Детеныши, самцы, самки, старики… стоят вокруг какого-то своего памятника и, присосавшись друг к другу щупальцами, песни распевают. Жуткие, блин, песни, чем-то волчий вой мне напомнили. Оружие в стороне валяется никому не нужное. А мы стоим в десяти шагах и не знаем, что делать.

– Что было дальше? – тихо спросил я.

– Приказ-то никто не отменял, – ответил, вздохнув, Толик. – Всех подчистую сожгли… они даже не сопротивлялись – только выли все сильнее и сильнее, пока мы последнего не поджарили…

Мы молчали. Я допивал кофе, Толик уставился в голопроектор – выступление глав планет уже прекратили показывать, яркоглазый андроид Кеша рассказывал спортивные новости: в полуфинал кубка Галактики вышли сборные планет Земля, Офелия, Литц-Ка и Берш-Ак. Земля попала на Литц-Ка. Впрочем, все равно. У наших сборных нет ни единого шанса – Акалоиты не проигрывают в футбол пять лет подряд. Я мысленно проклял седьмую поправку к закону об отношениях с чужими. Именно она открыла дорогу инопланетянам в жизнь людей – у чужих появилось право участвовать в спортивных играх наравне с человеческой расой. Правда, воспользовались этой поправкой лишь акалоиты – и то, только ради футбола. Слава Богу, что эти жуткие рептилоиды обитают всего на двух планетах. Иначе скоро в чемпионате Галактики участвовали бы одни чужие.

– А что у тебя за гипотеза? – спросил Толик.

– Ммм?

– Насчет Стазиса?

Настала моя очередь вертеть в руке чашку.

– Когда я бы молодой… – Я засмеялся: – Мда… Уже к старикам себя причислил… Короче, было мне шестнадцать лет… война только закончилась, по всей Земле гремели фейерверки, праздники, цветы… Мы с Мариной… моей девушкой… сидели на берегу моря. Было красиво – ну, сам знаешь: пылающий закат, бескрайнее синее море, ласковый шум прибоя… Впрочем, я всего этого не видел – я смотрел только на нее. И Марина тогда сказала… сказала, что очень хотела бы жить на Статике. Я спросил, почему? А она ответила, что хотела бы найти здесь свою бабушку, которая умерла давным давно. Я не понял, что она имеет в виду. Тогда Марина рассказала, что верит в переселение душ, в реинкарнацию. Что люди, умирая, возрождаются в новом теле. А когда они устают возвращаться в мир живых – они отправляются на Статику. И замирают без движения на улицах Стазиса – чтобы забыть наконец о мирской суете. Отдохнуть, и лишь через миллион лет возродиться – когда во Вселенной не будет боли и страха.

Чашка задрожала, когда я опустил ее на стол.

– Но это же не твоя теория! – возразил Толик. – Что думаешь ты?

– Что Марине еще не надоело возрождаться, – ответил я. – И ей сейчас десять лет, она живет на Офелии, вместе с подружками бегает по цветочным лугам, вьет прекрасные венки и продает их туристам по одному евро за штуку. А потом покупает ледяной сок и бежит купаться. В действительно бескрайнем синем море.

– Все-таки ты сумасшедший, – проворчал бармен и встал. – Или просто застыл в своем шестнадцатилетнем возрасте. – И с этими словами Толик покинул мой столик.

А я еще некоторое время посидел, лениво наблюдая за соревнованиями по боулингу. Потом посмотрел на часы: половина девятого. До прилета планетного экспресса Небраска-Статика оставалось сорок минут. Пора идти.

Я рассчитался с подбежавшим андроидом-официантом и вышел наружу.

Небо было безоблачным – лето на Статике постепенно входило в свои права – сезон дождей закончился, теперь предстояло четыре жарких засушливых месяца.

Около стоянки дежурил Ворон – чокнутый парнишка, что все время ошивается в туалете «У Толика». Похоже, парень нашел себе работу – стоит себе около входа, меланхолично поигрывает электродубинкой, с намеком поглядывая на малышню, которая кружит возле стоянки и дразнит Веню, обзываясь всякими нехорошими словами.

– Здравствуй, Герман, – растягивая слова, поздоровался Ворон.

– Привет, Веня, – рассеянно ответил я, отыскивая в кармане ключи.

– Куда-то собрался? – поинтересовался Ворон.

– Сегодня мой брат прилетает, – кивнул я. Ключи обнаружились в заднем кармане брюк – я протянул их Вениамину. Парень провел над брелком идентификатором – зажглась зеленая лампочка, ворота открылись.

– Шестое место, черный «фалькон», – отчеканил Ворон. И выпалил скороговоркой: – Не тот брат, кому ты рад, а тот брат, кто тебе рад.

– Значит мы абсолютно чужие друг другу люди, – согласно кивнул я.

Ворон как-то испуганно сжался и промолчал. В последнее время мне стало казаться, что я единственный человек на Статике, которого он боится.

Может спросить, почему?

* * *

Сухая жара плавила пластик и асфальт, и мне казалось, что мое тело тоже сейчас аккуратненько растечется по горячему полу машины. А потом начнет испаряться.

До космодрома я добрался через десять минут, немного покружил над грузовиками гуманитарной помощи – выдача бесплатных витаминов происходила с пяти до девяти утра и вот-вот должна была закончиться – конец очереди уже стал понемногу рассасываться. Солдаты с Макса утирали трудовой пот и с легкой угрозой поглядывали на мой «фалькон». Еще чуть-чуть и откроют огонь. Я решил не испытывать судьбу и полетел к стоянке космопорта. Заплатил за въезд дряхлому ржавому роботу, припарковался поближе к выходу и направился в зал ожидания.

Космодром представляет собой трехэтажное здание-куб из стекла и пластика. С одной стороны к нему примыкает гостиница «Статик-Отель», стоянка и куча маленьких магазинчиков и кафешек. С другой стороны – взлетно-посадочная площадка. Немаленькая надо сказать – рассчитана на одновременную посадку около тридцати звездолетов класса А. Когда-то даже этого не хватало – теперь же на Стактику практически никто не летает. Да и покинуть планету нелегко – почти все те, у кого были деньги на билет со Статики, уже улетели отсюда.

Около раздвижных ворот, которые вели в зал ожидания дежурило трое солдат в серой форме и один полицейский. Копу было явно неуютно рядом с немцами, и он, насупившись, стоял в стороне, притворившись, что наблюдает за стоянкой.

– Ваши документы, пожалуйста, – правильно, но с сильным акцентом произнес один из солдат. Судя по всему, офицер.

– А по какому праву Вы требуете? – улыбнулся я. – Вы даже не граждане этой планеты.

– Вы хотеть пройти куда надо? – оживился солдат.

– Что Вы! – Я поднял руки. – Я ведь просто пошутил. Шутка, дорогой!.. Вот, держите. – Я пртянул ему ксиву.

Офицер разочарованно принял из моих рук карточку, посмотрел что-то у себя в покетбуке и нехотя вернул ее обратно.

– Кого-то встречать? – спросил солдат.

– Брата, – бодро ответил я и прошел мимо них, насвистывая веселую песенку.

В зале ожидания царило запустение: неоновые вывески ларьков не горели, повсюду валялся мусор, который лениво собирали два робота. У меня сложилось впечатление, что они только притворяются, что работают, а на самом деле передвигают мусор с места на место по аналогии с броуновским движением.

Людей на вокзале практически не было, если не считать двух скучающих женщин в ларьках – одна торговала сувенирами и прочими безделушками вроде голохлопушек, китайских ноутбуков и лазерных фонариков, а вторая – дешевыми бутербродами. Кроме них возле двери с надписью «Полиция» ошивалась парочка бомжей, которые с задумчивым видом сидели на корточках и что-то выискивали в мусоре.

Приглядевшись я приметил еще какого-то незнакомого темноволосого мужчину в легкомысленной белой майке с надписью – «Выброшусь из звездолета за бутерброд». Мужик сидел в одном из кресел и разглядывал информационное табло. Я тоже посмотрел туда: единственная строчка превратилась в свою голографическую копию, которая поплыла к нам, постепенно увеличиваясь.

– Пятнадцать минут до прибытия экспресса «Небраска – Статика», – с выражением прочитал электронный голос и голограмма рассыпалась на тысячу звездочек, которые гасли, касаясь пола.

Я сел в кресло напротив панорамного окна и стал наблюдать за посадочной площадкой. Двое парней, которые с такого расстояния казались не больше наперстка, суетились и давали какие-то указания здоровенным роботам. Роботы расчищали площадку от всякого мусора. Минут через пять парни дали отмашку железным дровосекам, и они, покачиваясь, покинули площадку. Служащие космодрома еще немного порыскали вокруг, словног крысы у мышеловки, потом сели в машину и умчались.