Текст книги "Откос"

Владимир Дэс
Откос

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Командировка командировке рознь.

Иногда – это тяжелая, нудная работа. Иногда – праздник.

А иногда – подарок.

Вот почему, когда мне выпало счастье выехать в командировку в один из поволжских городов, я решил, что мне перво-наперво надо узнать, как там живут и отдыхают местные труженицы, не обижает ли кто их, не скучают ли они…

Поэтому, раскидав командировочные дела, я приступил к знакомству с городом и горожанками.

Прошелся по главной улице города.

Светило солнышко.

Люди веселые. Девушки – красавицы.

Зашел в кафе. По интуиции.

В уголке заведения сидела брюнетка. Она пила через соломинку какой-то коктейль и тоскливо смотрела в окно на проходящих мимо озабоченных мужчин.

Я спросил разрешения и, получив согласие, присел рядом с ней.

Сделал ей комплимент. Потом – еще один. Угостил красным «Мартини».

Разговорились.

Я представился хирургом.

Я всегда так представляюсь. Почему – не знаю. Просто мне страшно нравится само звучание этого слова «х-и-р-у-р-г». Звучит.

Рассказал несколько сказок о себе, чем вызвал и ее на откровенность.

Она оказалась разведенной. Уже год. Муж-негодяй сначала ее бросил, а теперь – преследует. Мешает устроить жизнь.

А надо устраивать. Ей скоро уже двадцать пять.

Я с сочувствием и согласием кивал, хотя на мой взгляд ей, наверное, немного за тридцать.

Меня это устраивало.

Предложил прогуляться по прекрасному, залитому зеленью и солнцем, волжскому откосу.

– Возьмем с собой «Мартини», конфет и на природу.

– А что? – спросила она сама себя.

Поправила прическу и согласилась:

– Пойдемте.

Поплутав по улочкам, мы вышли на откос.

Он был достаточно крут. Но множество кустов орешника и беспорядочно растущие тополя и клены создавали достаточно обжитый парк.

Мы, потихоньку петляя между деревьев и групп любителей пикников, вышли на небольшую полянку – тихую и необжитую.

Я, пожертвовав своим пиджаком, расстелил его на траве и предложил своей пассии присесть. Сам на небольшом пенечке стал сервировать легкий фуршет.

Мы выпили и поцеловались.

Потом еще выпили.

Я слегка приобнял подругу.

Она отстранилась:

– Вы что, прямо так сразу? Я так не могу. Это некрасиво.

Я стал уверять, что ничего в этом некрасивого нет. И не сразу вовсе. Мы знакомы уже несколько часов. А потом, она так сказочно красива, что я себя сдержать не могу.

И так, шепча ей на ухо, я потихоньку уложил ее на травку, нюхом чувствуя, что все складывается как надо.

И вот мои руки привычно заскользили по крючочкам и пуговичкам женского туалета.

Она уже мало сопротивлялась и, запрокинув голову, слушала мой нескончаемый слащавый монолог.

Дело близилось к развязке.

И вдруг она побледнела, как смерть. Лицо стало белым, а губы – синими (помаду я уже давно слизал). Я, грешным делом, подумал, что эти изменения в моей красавице произошли от страстных импульсов, зажженных мной в ее сердце. И, поняв это как сигнал к еще большим откровениям, заработал руками более резво.

Но она, резко скинув меня с себя, безумными глазами уставилась в кусты и, вскинув руку стала тыкать туда пальцем, о чем-то хрипя. Я придерживал штаны, слабо соображая что происходит. Мое лицо выражало полную растерянность и крайнее удивление.

Она, наконец поняв, что ее телодвижения ни о чем мне не говорят, выдавила из себя:

– Муж…

– Какой муж?

– Там мой муж.

– Где?

– Там, в кустах, – опять ткнула пальцем в кусты и отвернулась. – Мой муж сидит там в кустах, – и добавила, – на нем красная рубашка.

Я быстро оделся и стал вглядываться в том направлении, куда указывала моя случайная невинная грешница.

Но сколько не вглядывался – ничего не видел.

Я недоуменно обернулся к бывшей жене краснорубашечного мужа.

– Да там он, в кустах прячется, – и она, поправив прическу, стала подкрашивать губы.

Тогда я двинулся к кустам, и когда до цели оставалось несколько шагов, оттуда вынырнул здоровый детина в красной рубашке.

В такой ситуации самое главное – перехватить инициативу. Поэтому я, протянув руки к мужчине, заговорил.

Я говорил о том, что в нашей непростой жизни бывает всякое, но надо стойко переносить все ее тяготы и невзгоды. Что мы живем в цивилизованном мире, и поэтому я предлагаю ему выйти к нам, чтобы всем вместе спокойно разобраться в этой непростой, но жизненной ситуации.

Он молча слушал меня и ехидно улыбался. И чем дольше я говорил, тем сильнее и сильнее его разбирал смех.

И тут я услышал крик своей подруги:

– Это не он.

– Что «не он»? – переспросил я.

– Это не мой муж.

– А где же твой муж?

– Откуда я знаю где он? Но этот идиот – не мой муж.

– А кто же он?

– Откуда я знаю? Маньяк какой-то Любитель подглядывать.

– А почему же на нем рубашка твоего мужа?

– Эта рубашка не моего мужа. Просто она такого же цвета, как и у него.

Наконец, до меня стал доходить весь идиотизм ситуации.

Я рассердился и хмуро посмотрел на «маньяка» в красной рубашке. Но на того мой взгляд не произвел никакого впечатления. Он спокойно выбрался из кустов. Здоровый, упитанный, на целую голову выше меня. Подошел к пенечку, налил себе стакан «Мартини» и залпом выпил. А выпив отметил, что пойло – гадость и, закусив, спросил:

– Ну, о чем ты хотел поговорить со мной?

И тут моя женщина осложнила обстановку, посоветовав мне:

– Да дай ему в рожу. Он весь мой «Мартини» выпил.

Я смерил взглядом его фигуру и как-то сразу заскучал.

Очевидно на моем лице был слишком явно написан ход моих мыслей, так как он налил себе еще один стакан, выпил и провоцирующе спросил меня:

– Ну что, когда меня бить будешь?

Я сунул руку в карман своего костюма и там нащупал нож. Это был не простой нож, а специальный, диверсионный, с выкидным лезвием, оставшийся у меня после службы в армии.

Я зажал его в кулаке, нащупал кнопку и ответил верзиле:

– Я тебя бить не буду. Я тебя зарежу – и выхватил нож.

Лезвие с лязгом откинулось, блеснув на солнце, и застыло в сантиметре от его глотки.

«Краснорубашечник» побелел, как мел. Но я еще не решил что с ним дальше делать – не резать же на самом деле. А он, резко развернувшись, с невероятной скоростью бросился вверх по откосу, сминая кусты и молодые деревца на своем пути.

Человек, наверное, все-таки по натуре своей – хищник, так как вид быстро убегающей жертвы всегда вызывает в нем чувство погони. Вот и я рванул за детиной, повинуясь инстинкту кровожадных предков.

И я его догнал, прижал к дереву.

– Ну что, гад, молись! – крикнул я страшным голосом.

Он заплакал и неожиданно упал на колени. Я снова не успел ничего для себя решить, так как моя «жертва» повалилась на бок и кубарем покатилась вниз по откосу, и я вновь вынужден был пуститься в погоню.

Бежать вниз – это вам не катиться кубарем. Поэтому я его сразу потерял из вида. Зато показалась моя зазноба.

Она посмотрела на меня, возбужденного, с ножом в руке, в распахнутом пиджаке и расстегнутой до пупка рубашке, ухмыльнулась и прошла мимо, словно я – пустое место.

– Вы куда?

– К мужу.

– Зачем же к мужу? Давайте еще погуляем.

– Хватит, уже нагулялась, – и, не оглядываясь, цепляясь за кусты, она исчезла в манящей зелени откоса.

Я сложил нож, застегнул рубашку и присел на кочку. На меня накатили усталость и беспокойство. Беспокойство за того «орла» в красной рубашке. Как бы он не разбил свой широкий лоб о какую-нибудь осину, попавшуюся на его тернистом пути. Надо сказать, что хотя я и размахивал ножом, как саблей, человеком являюсь не кровожадным.

Решил его поискать.

Так как мужиком он был комплектным, то проследить его путь в помятой и поломанной флоре откоса не составило труда. Тем более, что этот путь был отмечен вешками в виде ботинок и красных лоскутков рубашки.

Я прошел почти до самого низа, но тела так и не нашел. Ни живого, ни мертвого.

И вот, возвращаясь из командировки, я думал, до чего неудачной была моя поездка.

Одно успокаивало: вряд ли этот мордастый сексуальный маньяк решится хотя бы еще раз в жизни нарушить сладострастные минуты единства двух существ: одного брошенного, другого – командировочного.