Текст книги "Педагогическая генетика. Родословная альтруизма"

Естественно, возникает сомнение: можно ли считать хоть малую долю этих 40 тысяч профессий хоть сколько-нибудь творческими, тем более в период расцвета конвейеров, поточного производства и автоматических систем управления. Практика, однако, показывает, что с развитием техники появляется потребность во все большем числе индивидуально мыслящих, творческих специалистов. Организация труда, при которой рабочий становится бездумным придатком к конвейеру, вероятно, начинает себя изживать.

III. Элементы генетики интеллекта

Можно составить длинные перечни династий выдающихся музыкантов, артистов, математиков, физиков, инженеров, писателей, но останется неизвестным, унаследованы ли таланты, или сыграли свою роль традиция, усиленная с детства окружающей профессиональной средой и направленностью интересов, несравненно большая легкость восхождения по уже проторенной дорожке и т. д. Соотносительную роль наследственности и среды у человека нелегко проследить в отношении множества количественных различий, в большой мере зависящих от среды. Поэтому в генетике психических свойств человека был рано взят на вооружение близнецовый метод.

Мы должны опираться на материал, методически почти безупречный: на сопоставление сходства между генетически идентичными однояйцевыми близнецами-партнерами (ОБ) и двояким контролем к ним: двуяйцевыми близнецами (ДБ), а также ОБ-партнерами, рано разделенными.

Близнецовый метод базируется на том, что однояйцевые близнецы генетически совершенно идентичны и все внутрипарные различия вызваны воздействиями внешней среды. Изменение этих различий позволяет измерить роль среды. Двуяйцевые близнецы, генетически сходные не больше, чем братья или сестры, в отношении воздействий среды отличаются друг от друга не более, чем однояйцевые партнеры, но, кроме того, отличаются и наследственно. Средняя разница между большим числом однояйцевых пар, отнесенная к средней разнице между большим числом двуяйцевых пар, позволяет количественно измерить относительную роль наследственности и среды в изменчивости любой особенности, в том числе психической, а объективное тестирование какой-либо особой способности, будь то какой-либо вид памяти, скорость реакции, комбинаторика и т. д., позволяет спустить изучение любого «Божьего дара» на землю. Мы не будем рассматривать здесь многочисленные западни близнецового метода, например, ошибки, в которые можно впасть в результате неправильного подбора близнецов. Мы не будем описывать методы математической обработки и другие технические вопросы, которым посвящаются целые тома исследований. Ограничимся лишь четырьмя справками.

Первое. Поскольку пара ОБ образует более тесное сообщество, чем пара ДБ, и чаще последних попадает в одинаковое микросоциальное окружение, уже почти полвека назад все данные, относящиеся к генетике психических особенностей, начали проверять на ОБ, выросших раздельно, без контакта друге другом.

Второе. Список литературы (неполный) по изучению близнецов в книге на 1953 год превышал 7000 названий. С тех пор количество исследований и число публикаций увеличилось во много раз.

Третье. На 1970 год список работ по генетике нормальных психических особенностей в сводке Г. Браккена (Bracken Н., 1969) превышал тысячу названий.

Четвертое. Хотя для установления одно– или двуяйцевос-ти близнецовой пары существует множество сложных методов, уже вопрос к родителям или близнецам-подросткам, путали ли когда-либо партнеров их родственники или близкие друзья, с точностью 95 % решает вопрос, однояйцевые ли они (если путали за неразличимостью!) или двуяйцевые (не путали). Кроме того, существует способ сопоставления по множеству наследственных особенностей (полисимптоматический), с достоверностью 99,5-100 %.

Мы не будем здесь останавливаться на критике близнецового метода, поскольку этому посвящены книги и статьи, занявшие бы несколько шкафов, но не опровергнувшие принцип близнецового анализа, а лишь ограничившие его неправильное использование.

К сожалению, близнецовые исследования в СССР, когда-то лидера в этом направлении (благодаря работам Медико-генетического института, возглавлявшегося расстрелянным в 1937 г. Соломоном Григорьевичем Левитом) пока единичны.

Для характеристики настороженного отношения к этой тематике в СССР приведем следующую справку. В 1969 г. итоги исследований по генетике психологических особенностей были опубликованы за рубежом (Bracken Н.); первый обзор этого труда дал лишь Бюллетень Московского общества испытателей природы (1970, № 4). Журнал «Вопросы психологии» дерзнул на это только в 1972 г. (№ 2), причем в очень короткой форме. Любые исследования в области генетики человека, а тем более по генетике психологических особенностей, генетике интеллекта и высших психических функций находятся в СССР «под подозрением» практически до сих пор.

Каковы же основные результаты в большинстве случаев объективно проведенных близнецовых исследований? Каково соотношение роли наследственности и среды в уровне различнейших способностей и в особенностях нормальной психики?

Предельно кратко они резюмируются следующим образом. Изучая объективными количественными тестами множество психических особенностей одного из однояйцевых близнецов, можно с почти полной точностью предсказать психические свойства его партнера, совместно с ним воспитывавшегося – они почти совпадают. Если же изучается один из партнеров двуяйцевой пары, мальчиков или девочек, то психические особенности другого партнера оказываются, как правило, достаточно отличными, и разница между двуяйцевыми партнерами, воспитанными в одинаковых условиях, оказывается примерно такой же, как и между однояйцевыми близнецами, рано разлученными и воспитанными в разных условиях, иногда даже контрастных.

Так, по суммарному коэффициенту интеллекта (IQ) корреляция между родителями и детьми, братьями и сестрами составляет около 0,50; между двуяйцевыми близнецами около 0,60 (отражая и значительное сходство среды, и большое сходство наследственное), тогда как у однояйцевых близнецов, выросших раздельно, средняя корреляция около 0,70, выросших вместе – около 0,90. Любой наблюдатель заметит не только физическую идентичность близнецов, но также сходство их темперамента, мимики, вкусов, уровня энергии или пассивности.

У ОБ, воспитывавшихся врозь, корреляция по IQ составляет в среднем не 0,90-0,95, а лишь около 0,75, причем значительная доля снижения корреляции обусловлена теми немногими парами, которые воспитывались не только врозь, но и в прямо контрастных общеобразовательных условиях. Совсем неродственные дети, воспитывавшиеся вместе, коррелируют друг с другом на уровне 0,25 – гораздо больше, чем неродственные дети, воспитывавшиеся врозь. Таким образом, при самой примитивной оценке, в современных культурных условиях школьного воспитания не более 25 % различий в IQ вызвано средой, а 75 % – наследственностью.

Но если при данном «нормальном» уровне изменчивости средовых условий (а для нас пока более важна именно нормальная рамка, а не резко констрастные экстремальные различия) генотип играет такую роль, то, следовательно, те глубочайшие психические различия, которые обнаруживаются не только между людьми одной социальной прослойки, одного класса, одной нации, но и между братьями и сестрами, между двуяйцевыми близнецами, имеют не только внешнесредовую природу (которую можно вывести за скобки), но и глубокую внутреннюю, эндогенную, врожденную, унаследованную и наследственно детерминированную.

Существует одна характерная ошибка: совершенно очевидно, что и характер информации, воспринимаемой извне, и ее переработка, и реагирование на нее с годами меняется. Нередко думают, что наследственно лишь врожденное, а с годами это врожденное размывается и снимается социальным окружением, которое и определяет смену программ восприятия, переработки и реагирования. На самом же деле врожденное очень часто вовсе не наследственное, тогда как смена программ и характер программ восприятия, переработки и реагирования в высокой мере наследственно детерминированы. Так, в ходе эмбрионального и постэмбрионального развития одни гемоглобины сменяются другими. Но и строение этих сменяемых гемоглобинов, и программа их смены генетически детерминированы. И если в ходе развития младенца, ребенка, подростка происходит перераспределение роли осязательного, слухового, зрительного восприятия, то это означает лишь развертывание генетически заложенных потенций. Это не голословное утверждение: оно базируется на том, что однояйцевые близнецы, резко меняясь психически с возрастом, продолжают сохранять психическое сходство друг с другом.

Конечно, с общенаучной точки зрения представляет большой интерес вопрос о том, насколько расходятся психически однояйцевые близнецы, попавшие с детства в совершенно разные, контрастные условия (например, в условия, стимулирующие или, напротив, гасящие развитие интеллекта). Ответ четок: расходятся очень сильно. Близнец, воспитывавшийся в неблагоприятных условиях, по коэффициенту интеллекта резко отстает от партнера. Но с практической точки зрения важнее вопрос, насколько велики средние интеллектуальные различия между раздельно воспитывавшимися как однояйцевыми партнерами, так и между двуяйцевыми партнерами, если и в том, и в другом случае развитие шло в рамках, так сказать, «нормальных», обычных условий. Оказывается, что росшие врозь однояйцевые близнецы были почти тождественны как в школьном, так и в студенческом и, наконец, в зрелом возрасте, тогда как между двуяйцевыми близнецами-партнерами, выросшими врозь, обнаруживаются обычно большие различия.

Итак, генотип оказывает мощное влияние на формирование личности. Этот тезис настолько противоречит широко распространенному убеждению в обратном, что необходимо сразу на конкретных примерах раскрыть, каким же образом генотип может определять высшие психические функции человека, его интеллектуальный, творческий уровень.

Надо отметить, что совокупный (интегральный) коэффициент интеллекта (IQ) – лишь итог. В действительности же тестирование производится по множеству способностей – вербальным, мануальным, по кратковременной и длительной памяти, по комбинаторным и вычислительным способностям, даже по художественной восприимчивости.

Уже к 1963 г. изучение генетики коэффициента интеллекта было проведено в столь многочисленных исследованиях, что дальнейшие работы были нацелены на изучение отдельных способностей – вербальных, пространственных, речевых. Объем этих исследований характеризуется, например, тем, что Р. Кеттель (Cattell R.B., 1967) обследовал 104 пары ОБ, 30 пар ДБ, 164 пары совместно воспитывавшихся братьев и сестер. Конечный вывод – очень большое влияние наследственности.

Приведем основные результаты тестирования интеллекта, демонстрирующие, что в однородных условиях среды почти все межиндивидуальные различия в тестируемой части интеллекта в основном определяются наследственностью.

Д. Оуэн и Дж. Сайнес (Owen D.R. & Sines J.O., 1970) на 42 парах однополых близнецов получили корреляцию по коэффициенту интеллекта 0,77, заторможенности – 0,58, зрелости мышления 0,66, т. е. установили очень значительную роль наследственности в этих свойствах.

Чрезвычайно интересные, хотя и недостаточные данные получены по роли наследственности в адаптивной гибкости путем параллельного исследования неотобранной группы близнецов во Флоренции и в Риме. Материал составлял 39 пар однополых близнецов 16–18 лет, 15 пар юношей и 15 пар девушек – ОБ, 14 пар юношей и 15 пар девушек – ДБ. Средний возраст – 17 лет, все – ученики старших классов школы. Было применено два теста.

В тесте Готтштальда («адаптивная гибкость»), заключавшемся в обнаружении более простой фигуры в сложном рисунке, предлагалось 15 разных рисунков. Результаты колебались от 0 до 15 со средней – 7. По данным опыта корреляция внутри ОБ составила 0,86, внутри ДБ 0,35, что, по Хольцингеру, дает коэффициент наследования 0,78 (коэффициент наследования – доля изменчивости, вызванная наследственностью).

Тестирование по шкале Баррона-Уэлша (эстетическая оценка, правильность суждения об эстетической ценности картины, отклонения от ее оценки группой экспертов). Тестируемым предлагается серия рисунков, градуированных по художественному уровню (экспертные оценки). Коэффициент корреляции у ОБ составил 0,53, у ДБ – 0,07. Разница статистически достоверна и указывает на большую роль наследственности, с коэффициентом наследуемости Хольцингера 0,55. Следовательно, можно сказать, что художественная восприимчивость в значительной мере наследственно детерминирована, хотя, конечно, сравнивать можно лишь лиц, не имеющих специальной подготовки (таковая может оказать мощное «перекрывающее» влияние). Любопытно, что в этом тесте итальянцы явно превзошли американцев!

Интерес представляют также результаты изучения близнецов, участвовавших в конкурсе на получение стипендии по программе «Merit» {Nichols R.C., 1965). О самой программе мы расскажем далее, а сейчас приведем лишь данные, относящиеся к близнецам. Среди 600 000 школьников США, у которых для назначения стипендии проверялось богатство словарного запаса, знание математики и ряд других параметров, оказалось почти 700 пар ОБ и почти 500 пар ДБ. Средняя роль наследственности в изменчивости даже среди этой экзаменуемой «элиты» оказалась равной 0,74, хотя из близнецовых пар шли на конкурс оба лишь в том случае, если они оба могли рассчитывать на успех.

В этот тест входило пять субтестов: владение английским языком, математикой, компетентность в общественных и естественных науках, владение словарем при употреблении слов. Факторный анализ показал, что каждый субтест измерял общий фактор интеллекта и какую-либо специальную способность. И в том, и в другом отношении у ОБ выявилось значительно большее сходство, чем у ДБ.

Р. Николс на основании этих тестов пришел к выводу, что наследственность обуславливает около 70 % изменчивости как в отношении общей одаренности, так и одаренности специальной. Так как он имел дело с материалом, в котором были представлены преимущественно более одаренные и знающие пары ОБ и ДБ, его выводы имеют хоть и ограниченное значение, но очень важное.

В заключение этого раздела, намечая перспективы дальнейших исследований, вероятно, следует остановиться на некоторых, гораздо более элементарных, но весьма насущных задачах педагогической генетики. Если угодно – задачах гораздо более элементарных, нежели те, о которых дискутируют сегодня американские ученые, задачах сиюминутных и разрешимых. Ограничимся несколькими возможностями, тем более, что педагоги наверняка имеют богатейший запас собственных задач, которые они могли бы разрешить собственными методами.

Одним из интереснейших вопросов является вопрос о корреляции между генотипом и школьной успеваемостью. Как его можно решить? Прежде всего, следует повторить и воспроизвести на советских школьниках выяснение средней разницы между ОБ и ДБ-партнерами по успеваемости. Представим себе, в порядке чистого вымысла, что по математике ОБ-партнеры дают гораздо более схожие оценки, чем ДБ. Причем и те ОБ-партнеры, которые воспитываются раздельно друг от друга. По русскому языку и литературе средние отметки ОБ разнятся гораздо больше, почти так же, как и у ДБ. Предварительный вывод – математические успехи гораздо больше зависят от генотипа, чем языково-литературные.

Разумеется, этот вопрос надо изучить по всему спектру школьных предметов, и тогда встанет вопрос о корреляциях.

Опять вымышленный пример: успехи ОБ-партнеров по предметам А и Б коррелируют гораздо сильнее, чем по В и Г, тогда как у ДБ корреляции гораздо слабее. Возникает сразу вопрос об общей наследственной компоненте успехов по А и Б, отсутствии ее по В и Г, и так по паре десятков школьно-вузовских предметов.

Методически правильный подход: выбор из архивов ЗАГСов рядом записанных однофамильцев со сходным отчеством за полтора десятка лет, получение их нынешних адресов, посещение на дому, вопрос к родителям, путают ли они своих близнецов или нет и почему. Следующий этап – посещение школы, выписка отметок близнецовой пары за ряд лет, вызов их, фотографирование, в случае сомнения в характере близнецовости – снятие отпечатков ладоней.

Почему следует исходить из записей ЗАГСов и от адресного стола, а не от конкретных близнецов? Огромный методический опыт изучения близнецов показывает, что при более легком, естественном подходе (от близнецов в школе) упускается из исследования масса близнецов, учащихся в разных школах, или разных классах (это преимущественно двуяйцевые близнецы, разнящиеся по развитию). Сама же выборка в ЗАГСах и получение адресов малотрудоемки и требуют малых расходов. Но исследовательская группа должна иметь в своем распоряжении автомашину, фотоаппарат, опросно-регистрационные бланки, разрешение вызывать близнецов на 10 минут с урока, иметь возможность проследить последующее развитие близнецов в динамике.

Скорее к области педагогики, чем собственно генетики, следует отнести еще, кажется, нигде не начатые эксперименты по проверке на близнецах сравнительной эффективности разных программ и методов обучения.

Нетрудно предвидеть то недалекое будущее, когда будут рядом попарно создаваться классы и даже школы для близнецов, несколько привилегированного типа, но с тем, чтобы один партнер посещал одну школу, а другой – школу рядом. Конечно, из-за большого разброса мест жительства пар близнецов придется обеспечивать их доставку в школу и отправление домой специальными автобусами. Конечно, надо будет создать некоторые льготы, иначе родители неохотно пойдут на осложнения, связанные с разделением близнецов на время пребывания в школе. Конечно, встанет вопрос о разделении детских садов для близнецов-партнеров (ОБ и ДБ). Встанет вопрос, какие же периоды воспитания, преподавания и т. д. заслуживают сопоставления (одновременное использование в школах с разделением однояйцевых и двуяйцевых близнецов специальных программ обучения). Программы педагогических исследований такого типа подлежат продумыванию, но они относятся к области чисто педагогического исследования.

Еще один конкретный пример. Рано протестированные однояйцевые близнецы обнаруживают неплохие лингвистические способности. Педагогический эксперимент, при котором одному будут созданы наиоптимальнейшие условия развития именно этих способностей, а другой будет оставлен в «нормальных», обычных условиях, раскроет нам на сотне рано градуированных пар потолки достижения при данном генотипе.

Разумеется, такой же эксперимент нужно произвести в отношении сотни видов дарований, и в любом опыте такого рода наблюдения над парой ОБ считаются эквивалентными наблюдениям над двадцатью парами «неблизнецовых» сверстников. На какие виды способностей – математических, графических, художественных, скульптурных, литературных, поэтических, технических, комбинаторных, на какие виды памяти и в какой очередности надо в первую очередь нацелить экспериментальные разделы педагогической генетики – это, по-видимому, нужно решать отдельно, но с учетом одного специфического фактора. В первую очередь надо изучать потолки развития тех одаренностей, которые имеют высокую долю наследственной детерминации, поддаются раннему тестированию, не могут не раскрыться в обычных домашне-школьных условиях.

Все это лишено какой-либо оригинальности, уже проводилось в зарубежных странах, но в нашей стране можно ожидать существенно иных результатов. Предлагаемая тематика, разумеется, лишь элементарно-начальная, и естественно ее расширение, вычленение ряда тем. Необходимость решения гораздо более серьезных задач станет очевидной из последующего изложения.

Но под силу ли это даже такой мощной организации, как Академия педагогических наук, даже при частичном согласии с теми принципами, которые здесь излагаются?

По-видимому, лучше разрабатывать все эти проблемы в союзе с рядом организаций. Когда речь идет о психике, генетики не верят генеалогиям, они верят близнецовым данным. Но не только генетики нуждаются в близнецовых исследованиях. В близнецовых данных о роли наследственного предрасположения к массовым болезням, о физиологии, неврологии, о высшей нервной деятельности нуждаются и физиологи, и психологи, и антропологи, и университеты, и Академия наук.

Изучение близнецов окупается только при комплексности. Понимание этого вывело СССР на первое место в изучении генетики человека еще в 1930-х гг. Надо это место вновь отвоевать, иначе в век научно-технической революции наша страна отстанет из-за слабого, неприцельного использования одаренностей.