Текст книги "Национальная идея и адмирал Колчак"
Автор книги: Владимир Хандорин
Жанр: Политика и политология, Наука и Образование
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Вопрос об автономии Сибири стал темой бурного обсуждения Сибирской областной конференции кадетской партии 30 апреля – 2 мая 1917 г. в Томске, на которую съехались делегаты из Омска, Томска, Иркутска, Красноярска, Барнаула, Енисейска, Бийска и Ачинска. Делегаты от Восточной Сибири выступали солидарно с областниками за преобразование России в федерацию (так, красноярский делегат А. Кузнецов выступил за вхождение в состав федерации по отдельности Западной и Восточной Сибири), делегаты от Западной Сибири предлагали ограничиться умеренной автономией Сибири. Особенно резко критиковали «затею» областников омские кадеты во главе с В. А. Жардецким, уже тогда обозначившие собой правое крыло партии в Сибири. В конце концов большинством голосов конференция поддержала лозунг умеренной автономии Сибири (по докладам А. Еселевича и И. Некрасова) и созыв Сибирской областной думы.[243]243
Отчет о Сибирской областной конференции Партии народной свободы // Сибирская речь. 1917. 21 мая. См. также: Шиловский М. В. Политические процессы в Сибири в период социальных катаклизмов… С. 65.
[Закрыть]
Против выступил Омский комитет партии. Лидер омских кадетов В. А. Жардецкий заявил, что для автономии нужны такие особенности политического и национального уклада, какими Сибирь не обладает, поэтому «не может быть и речи о федеративном устройстве Сибири». К тому же, настаивал Жардецкий, Сибирь неоднородна по своим экономико-географическим особенностям, в ней можно выделить 3 части: Западную (Тобольская и Томская губернии и Акмолинская область), «Срединную» (Енисейская губерния) и Восточную (Иркутская губерния и Якутия), для каждой из которых (но не для Сибири в целом) возможна (но не обязательна) лишь «культурно-хозяйственная автономия», но «Сибирская областная дума с правами местного законодательства должна быть отвергнута». Веско прозвучал аргумент поддержавшего его кадета Катанаева о том, что областнические мечтания могли иметь резон до тех пор, пока Сибирь не имела современных средств связи с Россией. После же постройки Транссибирской магистрали Сибирь стала экономически и культурно неотделимой от России, а потому идея федерации является утопией.
Жардецкий и Катанаев выступили и против притязаний Томска на роль центра Сибири, указав, что он мог считаться таким до прокладки Великой Сибирской магистрали, обошедшей его стороной, после чего ведущим экономическим центром Западной Сибири стал Омск. Жардецкий со свойственной ему резкостью заявил, что к Томску «нет никакого тяготения со стороны других городов Западной Сибири, он представляет город культурно беспомощный, заброшенный в стороне». В этих выступлениях отразилось соперничество между двумя фактическими центрами Западной Сибири – старым и новым.
Такая позиция наиболее активной группы сибирских кадетов привела их к разрыву с областниками, цитаделью которых был Томск. Томская «Сибирская жизнь» напечатала большую статью «патриарха» областников Г. Н. Потанина под саркастическим названием «Акакий Акакиевич об областной Сибирской думе», страстно защищавшую идею автономии Сибири и называвшую Омск за его протест делу «возрождения» Сибири «военно-чиновничьим… городом Акакиев Акакиевичей… без базы, без фундамента, без своей народной массы…, вымуштрованным дисциплиной и традицией».[244]244
Потанин Г. Н. Акакий Акакиевич об областной Сибирской думе // Сибирская жизнь. 1917. 20 июня.
[Закрыть]
Жизнь показала, что омские кадеты оказались более дальновидны в этом вопросе. Не пройдет и года, и сам Г. Н. Потанин отречется от своего любимого детища, использованного в политических целях эсерами, и вынесет Сибирской областной думе суровый приговор.
Данный вопрос вызвал и более широкую дискуссию о федеративном или унитарном устройстве государства. Мнения на Сибирской областной конференции разделились: более правые кадеты выступали за унитарное государство с однопалатным парламентом (в согласии с руководством партии), более левые – за федерацию с двухпалатным парламентом. Когда в июне 1917 г. видный областник И. И. Серебренников анкетировал известных политиков России по вопросу об автономии Сибири, откликнувшийся на анкету Н. В. Некрасов выступил за федеративное устройство, «основанное частью на территориальном, частью – на национально-территориальном делении».[245]245
Серебренников И. И. Гражданская война в России. Великий отход. Т. 1. М., 2003. С. 278.
[Закрыть] Характерно, что эсеры, в отличие от «классических» областников, хотя и поддержали идею федерации, но были за однопалатный парламент, что само по себе абсурдно при федеративном устройстве, ибо игнорирует запросы и нужды регионов.[246]246
Там же. С. 282.
[Закрыть]
VIII съезд кадетской партии в мае 1917 г. в числе прочих принял резолюцию по национальному вопросу – о децентрализации управления на местах в существующих административно-территориальных границах, без их объединения в консолидированные национальные образования, справедливо усматривая в этом угрозу распада России. Соответствующие уточнения были внесены в партийную программу.[247]247
Отчет о VIII съезде Партии народной свободы // Сибирская речь. 1917. 24 мая; Съезды и конференции конституционно-демократической партии. Т. 3. С. 661–662.
[Закрыть] В этом вопросе не произошло никакого сдвига влево – напротив, сделанные уточнения были призваны предохранить Российское государство от распада. Эта программа подверглась на съезде критике со стороны левых кадетов во главе с Н. В. Некрасовым, осудивших ее как авторитарную и негибкую.[248]248
Съезды и конференции Конституционно-демократической партии. Т. 3. С. 502–504, 595–596.
[Закрыть]
Показательно, что большинство сибирских кадетов не поддержало своего прежнего лидера, согласившись по основным вопросам с линией партийного руководства во главе с П. Н. Милюковым.
Кадеты первыми забили тревогу по поводу национального сепаратизма окраин, поднявшего голову после революции. Первыми грозными симптомами стали заявления о стремлении к суверенитету Украины и Финляндии, прозвучавшие в июне 1917 г. Уже на VIII съезде некоторые кадеты – делегаты нацменьшинств – выступали за право своих народов на «самоопределение». Большинство в партии, и ее руководство, отнеслись к этому с осуждением, сохранив прежнюю позицию предоставления культурной автономии национальным окраинам. Исключение было сделано для одной Польши, независимость которой (в этнических границах) была официально признана Временным правительством уже в марте 1917 г. Одним из мотивов выступлений кадетов против территориального размежевания по национальному признаку был тот, что это неизбежно приведет к засилью «титульных» наций и дискриминации остальных[249]249
Кувшинов В. А. Кадеты в России и за рубежом (1905–1943). М., 1997. С. 35. По свидетельству кадета А. Р. Ледницкого, П. Н. Милюков и на независимость Польши согласился не сразу (Думова Н. Г. Кадетская партия в период Первой мировой войны и Февральской революции… С. 138).
[Закрыть] (что мы, увы, наблюдаем сегодня).
Состоявшийся 25–28 июля 1917 г. IX съезд Партии народной свободы, наряду с жесткими резолюциями по итогам июльского путча большевиков, осудил защищаемый социалистами лозунг «права наций на самоопределение». В программу партии были внесены дополнения: в них говорилось об обеспечении фактического равноправия наций через систему пропорциональных выборов, проведение культурно-национальной автономии по экстерриториальному признаку (т. е. независимо от местопребывания представителей нацменьшинств, чтобы предохранить от образования территориальных очагов сепаратизма), допускалось использование местных языков в национальных муниципальных учреждениях. С другой стороны, съезд был вынужден признать провозглашенную летом 1917 г. автономию Украины, противоречившую экстерриториальному принципу.[250]250
Отчет о IX съезде Партии народной свободы // Речь. 1917. 28 июля; Съезды и конференции конституционно-демократической партии. Т. 3. С. 722–723.
[Закрыть] Лишь после объявления украинской Центральной радой «незалежности» Украины в октябре 1917 г. X съезд кадетской партии выразил протест против сепаратистских действий.[251]251
Отчет о X съезде Партии народной свободы // Свободный край (Иркутск). 1917. 5 ноября.
[Закрыть]
Показательно в этой связи и прогрессирующее расхождение кадетов с областниками, движение которых в это время подпало под влияние эсеров. I Сибирский областной съезд прошел в Томске 8–17 октября 1917 г. в здании университета. Постановление о его созыве и положение «Об автономном устройстве Сибири»[252]252
ГА ТО. Ф. р-552 (I Сибирский областной съезд). Оп. 1. Д. 2. Лл. 153–154. О съезде см. также: Шиловский М. В. Политические процессы в Сибири в период социальных катаклизмов… С. 106–109.
[Закрыть] приняла Сибирская областная конференция общественных организаций, заседавшая в Томске с 2 по 9 августа 1917 г.[253]253
Подробнее см.: Шиловский М. В. Политические процессы в Сибири в период социальных катаклизмов… С. 105–106.
[Закрыть] Томск издавна был «гнездом» областников, и сама инициатива созыва съезда исходила от местного губернского народного собрания. Даже многочисленные иркутские областники согласились, что, несмотря на удаленность Томска от Транссибирской магистрали и его относительно скромное промышленное значение, «за Томском остается преимущество морального свойства».[254]254
Цит. по: Сибирская речь. 1917. 14 июля.
[Закрыть]
На съезде присутствовало 182 делегата от 33 городов и 18 губерний и областей. Среди них было 94 эсера (более половины), 21 меньшевик, 12 энесов, всего 5 кадетов (Березовский, Букейханов, Гордзялковский, Кузнецов, И. Некрасов), 4 большевика, а также 8 областников и «социалистов-федералистов», 7 «беспартийных социалистов», 2 правых эсера-«воленародовца», 2 казахских автономиста от партии «Алаш-орда», 1 сионист и 26 беспартийных.[255]255
ГА ТО. Ф. р-552. Оп. 1. Д. 1. Л. 18об.
[Закрыть] Здесь были видные общественные и политические деятели: казахский националист, в прошлом – левый кадет А. Букейханов, энесы Г. Потанин, А. Адрианов и Г. Патушинский, эсеры П. Дербер и И. Якушев, меньшевик профессор П. Гудков, «беспартийный социалист» (бывший кадет) профессор Н. Новомбергский.[256]256
Там же. Лл. 16, 18. Существуют и др. данные по докладу мандатной комиссии: из 169 зарегистрировавшихся – по партийной принадлежности 87 эсеров, 23 меньшевика, 12 энесов, 4 кадета, 2 большевика, а также 6 «беспартийных социалистов», 3 эсера-«воленародовца», 2 областника и «социалиста-федералиста», 2 алаш-ордынских и 2 якутских автономиста, 1 сионист и 25 беспартийных (ГА ТО. Ф. р-552. Оп. 1. Д. 7. Л. 3).
[Закрыть]
На съезде развернулись острые дебаты по вопросу об автономии Сибири. Областников поддержали эсеры, составлявшие абсолютное большинство делегатов, а также казахские и другие автономисты. Против выступили, но с диаметрально противоположных позиций, кадеты и меньшевики (все социал-демократы – как меньшевики, так и большевики, – были сторонниками централизации). В знак протеста меньшевики покинули съезд.[257]257
ГА ТО. Ф. р-552. Оп. 1. Д. 2.
[Закрыть]
Кадеты выступали осторожно, но критически. Так, И. А. Некрасов (не путать с Н. В. Некрасовым) обратил внимание на расплывчатость и непрактичность областнических лозунгов, а эсеров уличил в элементарном невежестве (в вопросе об устройстве швейцарского парламента). В своем выступлении[258]258
ГА ТО. Ф. р-552. Оп. 1. Д. 7. Лл. 57–69.
[Закрыть] он указывал, что областники смешивают понятия автономии и федерации. В федерации, классическим образцом которой являются США, компетенции штатов ограничены, но вместе с тем центральное правительство не может вмешиваться в них; и, напротив, в автономии, в качестве примера которой оратор приводил британские доминионы, их компетенции практически не ограничены, но правительство метрополии может наложить свое вето. Критикуя «федералистов», он справедливо заметил, что исторически федерации (в США, Германии) возникали как объединения ранее разрозненных областей, тогда как России областники по сути предлагали проделать обратный путь: от исторически сложившегося централизованного, унитарного государства – к федерации, – путь неестественный.[259]259
Там же. Л. 58.
[Закрыть] Некрасов не без основания опасался, что в условиях России с ее авторитарными традициями федерализм, при котором интересы разных регионов могут расходиться друг с другом и с интересами государства в целом, приведет к хаосу и распаду государства (что вполне подтвердилось при реализации этого принципа в годы горбачевской перестройки). Основной аргумент областников, что автономия Сибири приведет к более плодотворному для нее использованию богатств края, Некрасов парировал напоминанием о том, что и культурно, и политически Сибирь никогда не противостояла России, а наоборот, тянулась за ней и подвергалась ее влиянию. Скептически отнесся он и к надеждам областников на то, что децентрализация поведет к сокращению управленческих расходов и бюрократического аппарата.
По сути, кадеты предлагали заменить автономию расширением прав местного самоуправления в лице городских дум и новоиспеченных сибирских земств. Наиболее прямо это высказали в приветственной телеграмме съезду уссурийские кадеты.[260]260
ГА ТО. Ф. р-552. Оп. 1. Д. 8. Л. 19.
[Закрыть] Исключение составил в прошлом левый кадет, в ходе революции преобразившийся в «беспартийного социалиста», профессор Н. Я. Новомбергский. В своем выступлении он провозгласил здравицу областникам.[261]261
ГА ТО. Ф. р-552. Оп. 1. Д. 3. Лл. 60–61.
[Закрыть] Однако и он в своей статье, вошедшей в бюллетень оргкомитета съезда, при всех оговорках, выступил по существу за все то же развитие земств, но не за принципиально новые формы самоуправления.[262]262
ГА ТО. Ф. р-552. Оп. 1. Д. 8. Л. 5.
[Закрыть]
В выступлениях кадетов на съезде сквозило разочарование в результатах революции. Наиболее емко выразил его кадет Гордзялковский, говоря, что «развал, дезорганизация, анархия воцарились после светлых и радостных дней» Февраля уже весной 1917 г. Оценивая состояние страны на текущий момент (съезд проходил как раз накануне Октябрьского переворота), Гордзялковский резюмировал: «Россия кубарем летит в пропасть».[263]263
ГА ТО. Ф. р-552. Оп. 1. Д. 3. Л. 57.
[Закрыть]
Внимательное исследование опровергает распространенное с советских времен мнение о якобы поступательном сближении кадетов с социалистами и областниками на протяжении всего периода,[264]264
Красильников С. А., Соскин В. Л. Интеллигенция Сибири в период борьбы за победу и утверждение Советской власти… С. 219.
[Закрыть] справедливое лишь в отношении оставшейся в меньшинстве левой части партии (Н. Я. Новомбергский, В. В. Сапожников, Н. Н. Кравченко, С. П. Мокринский и др.), большая часть которой, напротив, отдалилась от социалистов и все более дрейфовала вправо. Это свидетельствовало и об усилении размежевания внутри кадетской партии, в равной мере характерном для Европейской России и для Сибири. Именно по причине сохранения томскими кадетами (в их большинстве) традиционных демократических установок, их близости к областникам Томск теряет фактический статус центра сибирских кадетов, который переходит к Омску. Расхождения между большинством кадетов и областниками существовали не только по вопросу об автономии Сибири, но и по национальному вопросу.[265]265
О взглядах областников на национальный вопрос подробнее см.: Нам И. В. Национальные меньшинства Сибири и Дальнего Востока на историческом переломе (1917–1922). Томск, 2009. С. 175–176; Нам И. В. Национальный вопрос в программных установках сибирских областников, законотворческой и политической практике Сибирской областной думы (1917 – январь 1918 г.) // Вестник Томского гос. ун-та. 2004. № 281. Серия «История. Краеведение. Этнология. Археология». С. 47–57; Нам И. В. Проблемы аборигенного населения в законотворческой деятельности сибирских областников // Коренные народы Сибири: проблемы историографии, истории, лингвистики: мат-лы науч. – практ. конференции. Томск, 2004. С. 99–112.
[Закрыть]
Даже в Сибири идеи областников нашли поддержку далеко не везде. Еще до съезда против них выступила Омская городская дума, в которой преобладали кадеты. А ряд общественных организаций Дальнего Востока стали выступать за его автономию отдельно от Сибири. Используя этот факт, все тот же И. А. Некрасов задался вопросом: где пределы федеративного дробления, которое может перерасти в цепную реакцию? Поддержавший его кадет Е. П. Березовский на съезде заявил, что в условиях «сплошной территории и многообразия народностей, ее населяющих»[266]266
ГА ТО. Ф. р-552. Оп. 1. Д. 8. Л. 6.
[Закрыть] единая сибирская автономия представляется проблемной, поэтому надо либо вообще отказаться от нее, либо придется устраивать не одну, а по крайней мере три автономии (западносибирскую, восточносибирскую и дальневосточную), с учетом разнообразия этнических и социально-экономических условий (т. е. примерно то же, о чем говорил еще весной 1917 г. на Сибирской кадетской конференции В. А. Жардецкий).
Против областников выступило и сибирское казачество, что само по себе представляет интересный факт и отдельную тему. В отличие от таких крупных казачьих войск Европейской России, как Донское и Кубанское, в которых были достаточно сильны автономистские настроения, сибирские казаки не разделяли их. Возможно, в силу меньшей численности и территориальной близости к Омску – в то время крупнейшему центру Западной Сибири, цитадели сибирской буржуазии. А буржуазия, как уже говорилось, никогда не разделяла идей областников из экономических соображений. В противоположность интеллигентскому Томску, буржуазно-чиновничий и армейский Омск был враждебен им. Не случайно и то, что выразителями этих настроений казачества выступили именно кадеты: на съезде упомянутый кадетский делегат от Сибирского казачьего войска полковник Е. П. Березовский сказал: «Сибирское казачество дало эту землю (России – В. Х.) и оберегало ее и теперь считает своей обязанностью сберечь российскую государственность, сберечь это огромное достояние для русского народа, чтобы оно и впредь у него осталось, чтобы он смог излишки населения перебросить сюда и приложить здесь свой труд к неисчерпаемым богатствам. Русское население Сибири, которое здесь давно укоренилось, должно помнить, что оно плоть от плоти русского народа, и если оно здесь, найдя простор, скорее достигло благосостояния, то оно не должно забывать своей кровной связи с остальным русским народом и поэтому должно быть крайне осторожно во всех попытках разрешения вопроса государственного устройства, где возможно уклонение от государственного единства».[267]267
ГА ТО. Ф. р-552. Оп. 1. Д. 8. Лл. 3–7.
[Закрыть] В свою очередь, «народы Сибири, еще не вполне развившиеся…, должны помнить, что если бы они вздумали отколоться от Российского государства, то им грозит гибель».[268]268
Там же. Лл. 3–4.
[Закрыть] Говоря о стремлении радикальной части либералов и демократов «облагодетельствовать» свой народ западными формами политического общежития, не считаясь с его традициями, Березовский высказал такую мысль: «Нельзя народу навязывать формы государственного устройства, может быть, совершенные, но не отвечающие его потребностям, ему еще непонятные даже».[269]269
Там же. Лл. 4–5.
[Закрыть] В заключение он огласил резолюцию II войскового съезда сибирского казачества против автономии Сибири.
Выступления кадетов на съезде вызвали бурю возмущения эсеровского и проэсеровского большинства. В итоге оно победило своей численностью.
В отношении местного самоуправления и судебной системы программа кадетов повторяла прежние положения об упразднении института земских (в Сибири – крестьянских) начальников и волостных судов, носивших сословный характер.[270]270
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. Т. 3. С. 661–663.
[Закрыть] Вместе с тем, уже в августе 1917 г. на созванном правительством совещании по вопросам местного самоуправления, под влиянием нарастающей анархии, кадеты вопреки собственной программе выступали за усиление власти назначенных комиссаров Временного правительства на местах. В то время как эсеры и меньшевики полагали ограничить функции комиссаров надзором за органами самоуправления, кадеты отстаивали полномасштабное управление сверху, по примеру дореволюционных губернаторов, аргументируя необходимость централизации критическим положением государства в обстановке войны.[271]271
Кувшинов В. А. Кадеты в России и за рубежом… С. 34.
[Закрыть]
Во внешней политике кадеты, следуя резолюциям VII и VIII партийных съездов,[272]272
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. Т. 3. С. 492–493, 651.
[Закрыть] оставались неутомимыми пропагандистами войны до победного конца, агитировали население подписываться на «заем свободы» Временному правительству на военные нужды, боролись как с большевистскими лозунгами сепаратного мира, так и с выдвинутым революционной демократией лозунгом «мира без аннексий и контрибуций». В этой связи особую тревогу вызывало разложение армии. «Наш враг, – писала «Сибирская речь», – сумел под личиной братания и жирных поцелуев усыпить бдительность и деятельность нашей армии… Вопиющий факт нашей измены демократической Европе (союзникам по Антанте – В. Х.)… находит объяснение не только в гнусности ленинской пропаганды, но и в доверчивости малосознательного русского солдата». Призывая народ не верить заявлениям, будто «немецкий пролетариат против войны», газета добавляла: «Немецкий пролетариат давно уже стал на точку зрения своей империалистической буржуазии и своего обожаемого монарха Вильгельма».[273]273
Сибирская речь. 1917. 16 июня.
[Закрыть]
В другой статье говорилось: «Мы должны победить не только ради спасения России: с нами связали судьбу все демократии мира».[274]274
Сибирская речь. 1917. 24 июня.
[Закрыть] Здесь еще красной нитью проходит традиционная либерально-западническая идеология кадетов. Правда, в вопросе о войне они, подобно другим партиям, не избежали демагогии. Так, бездоказательно утверждалось, будто главной причиной революции было «возмущение» народа плохим ведением войны и даже… «изменой союзникам» (имеются в виду неподтвердившиеся слухи о намерении царского правительства заключить сепаратный мир). Таким образом, народу искусственно приписывались чувства, обуревавшие интеллигенцию. Более того, доходили до утверждения, будто и всплеск сепаратизма национальных окраин есть их реакция на «измену союзникам».
Особую позицию по вопросу о войне заняла часть левых кадетов во главе с Н. В. Некрасовым. Уже на майском VIII съезде партии он осудил лозунг «война до победного конца» как непопулярный среди солдат, предлагая присоединиться к выдвинутому социалистами лозунгу «мир без аннексий и контрибуций».[275]275
Съезды и конференции конституционно-демократической партии. Т. 3. С. 502–504, 595–596.
[Закрыть] Но большинство российских и сибирских кадетов по этому, как и по другим программным вопросам, не поддержали своего прежнего лидера, солидаризировавшись с линией руководства партии во главе с П. Н. Милюковым.
Комментируя итоги провального июньского наступления на фронте, вызванного разложением армии в условиях революции и имевшего последствием попытку захвата власти большевиками в начале июля 1917 г., кадеты первой из политических партий признали правоту военных и вслед за ними стали называть вещи своими именами, открыто говоря о развале армии. Омские кадеты писали: «Армия не сдала экзамен на аттестат политической зрелости… Тяжелой ценой заплатила Россия за легкомысленную игру солдат в сознательных граждан». И по существу призывали к восстановлению уставных форм армейской дисциплины, говоря: «Воинское воспитание есть единственный способ воссоздания дисциплины». И далее – после ряда привычных демократических оговорок – проводили мысль о необходимости возрождения карательных мер в отношении неповинующихся, более того – призывали не останавливаться в случае крайности перед физическими наказаниями. Статья заканчивалась словами: «Во имя блага Родины, во имя единства армии должны быть дозволены все средства для поднятия ее боевой мощи».[276]276
Сибирская речь. 1917. 19 августа.
[Закрыть]
Иркутские кадеты подводили под лозунг войны до победы экономическую базу: «Мы экономически вынуждены идти совместно с союзниками и не можем без них думать о мире… Нам… нужны иностранные капиталы, их не будет, если мы откажемся от союзников».[277]277
Иркутская жизнь. 1917. 16 июля.
[Закрыть]
Впервые проявляется и такая черта, характерная для кадетов во всю последующую эпоху Гражданской войны, как ставка на офицерство, «ныне попранное и оплеванное» социалистами.[278]278
Сибирская речь. 1917. 19 августа.
[Закрыть]
Лишь после Корниловских событий, когда все более очевидной становилась явная невозможность продолжения войны в условиях прогрессирующего развала армии, часть умеренных деятелей партии (В. Д. Набоков, Б. Э. Нольде, А. И. Коновалов и др.) в октябре 1917 г. стали склоняться к ускорению мирных переговоров с Германией, побуждая к тому же державы Антанты.[279]279
Думова Н. Г. Кадетская партия в период Первой мировой войны и Февральской революции… С. 216–217.
[Закрыть] Но большинство кадетов осудили эту позицию.
Тревожные симптомы разложения фронта и тыла уже летом 1917 г. заставили кадетов размышлять о национальной психологии. Многие обратились к еще недавно осуждавшимся партией идеям сборника «Вехи». Пытаясь раскрыть природу большевизма и секрет его влияния на массы, омские кадеты цитировали Н. А. Бердяева: «Русская социал-демократия хотя и сложилась теоретически под влиянием германской и находится у нее в рабстве, но носит на себе специфически русские, совершенно восточные черты… Русский большевизм и максимализм есть порождение азиатской души, отвращающейся от западных путей культурного развития и культурного творчества… Идея Интернационала есть болезненное классовое извращение и искажение великой идеи единства человечества и братства народов… Всечеловечность… не есть утрата и упразднение национальностей… Если бы Россия перестала быть Россией, а русские перестали быть русскими, то Россия и русские были бы потеряны для всечеловечества… У русских есть добродетели, которые опаснее пороков, есть какой-то расслабляющий морализм, есть что-то овечье. Слабость характера и овечьи добродетели – благоприятная почва для всяческой демагогии».[280]280
Сибирская речь. 1917. 17 июня.
[Закрыть]
Уже в этом отрывке сквозит попытка соединить традиционное для кадетов западничество с патриотизмом. В этом несомненно влияние прежних идей октябристов. С другой стороны, пытаясь объяснить влияние большевиков на русский народ, кадеты явно приписывали последнему недостатки российской интеллигенции. Ведь если кому и был свойствен «расслабляющий морализм», то в первую очередь ее представителям и кумирам, от Толстого и Достоевского до Чехова.
Значительно ближе к истине было другое удручающее наблюдение, процитированное сибирскими кадетами из «Русских ведомостей»: «Одна из удивительных и печальных особенностей русской революции состоит в том, что представители господствовавшей в России старого порядка народности, великороссы, обнаружили в своей массе почти полное отсутствие не только всероссийского, но и просто национального великорусского чувства».[281]281
Сибирская речь. 1917. 17 июня.
[Закрыть]
В данном случае они ограничивались простой констатацией факта. С учетом позднейших событий ясно, что прохладное отношение к патриотическим лозунгам в массах простого народа определялось не только усталостью от войны и непониманием ее целей, но и такими особенностями, как многонациональный состав населения, рассеянного на громадной территории, культурный разрыв и отсутствие взаимопонимания между интеллигенцией и народом, сохранявшееся до революции сословно-правовое неравенство в сочетании с упадком религиозности, о котором предупреждал еще Ф. М. Достоевский.
Со временем разочарование в последствиях революции усиливалось. В редакционной статье «Сибирской речи» от 23 июня под названием «Некоторые итоги русской революции» они излагались следующим образом: «Без дела и без толку слоняющиеся толпы, насильничество, повсеместная грязь и мерзость запустения, одно только разрушение без всякого пока намека на созидание, отсутствие уважения к заслугам, отсутствие любви к Родине… Милиция поглощает средства впятеро и вдесятеро больше старой полиции, не исполняя и десятой доли ее работы». Сравнивая произвол Совдепов с прежней имперской бюрократией, газета замечала: «Толмачев (прославившийся своими беззакониями градоначальник Одессы в 1907–1911 гг. – В. Х.) хоть не присваивал себе чужих типографий, современные «левые» Толмачевы не брезгуют и этим… Революционное хамство есть не что иное, как… самодержавие без царя… Все требуют средств и помощи от государства, отказываясь платить ему какие бы то ни было налоги, наивно думая, что для государственных нужд достаточно экспроприировать десятки тысяч богачей. Все стремятся только к одному: как можно больше получать и как можно меньше работать, не отдавая себе отчета, откуда же эти средства возьмутся». В заключение делался вывод: «Только патриотизм может спасти революцию и возродить наше государство».[282]282
Некоторые итоги русской революции // Сибирская речь. 1917. 23 июня.
[Закрыть] Однако пути подъема патриотизма не раскрывались.
В другой статье тех дней говорилось: «Революция зажгла вселенский факел братства народов. Но… светящийся факел этот никого не согрел. Напротив, он стал распространять вокруг себя удушливый чад внутренних распрей и вражды, тяжелый туман интернационального обмана».[283]283
Сибирская речь. 1917. 22 июня.
[Закрыть]
Чем дальше, тем резче кадеты оценивали политическую ситуацию в России. Менее чем через три месяца после Февраля «Сибирская речь» констатировала: «Анархия начинает грозить самому существованию России».[284]284
Сибирская речь. 1917. 21 мая.
[Закрыть] Несколько дней спустя та же газета писала: «Вот уже третий месяц, как мы пытаемся околдовать, заворожить всю страну прекрасными словами, но что получается из этого, кроме одного говорения? Отечество несется на всех парусах к гибели, к экономическому и финансовому краху, к анархии…, а мы в это время, стоя на тонущем корабле, произносим свои заклинательные формулы, выносим резолюции, выкрикиваем лозунги и в этой словесной вакханалии кружимся, словно листья в ноябре… Довольно слов! Довольно лозунгов!»[285]285
Сибирская речь. 1917. 27 мая.
[Закрыть] – призывала в заключение газета.
Полемизируя с революционными демократами (эсерами и меньшевиками), по-прежнему упоенными «развитием революции», сибирские кадеты отмечали: «Весь ужас в том, что… мы приняли революцию как цель, а не как средство… Революция – движение, переход от одной формы общественного состояния в другую… Революция должна была кончиться с падением трона… Результатом продолжения революции явилось не укрепление, а расшатывание нового строя».[286]286
Сибирская речь. 1917. 18 июня.
[Закрыть] Автор статьи образно сравнивал затягивание состояния революционной стихии с затягиванием родов акушеркой.
Размышляя над причинами наступающей анархии в условиях демократии, сибирские кадеты усматривали одну из них в народной психологии, лишенной в силу исторических условий политической культуры: «Общество, привыкшее столетиями ютиться по перегородкам и полицейским камерам, на другой день после отмены сословных и национальных ограничений создало себе новые – партийные и социальные» (здесь и далее выделено мной – В. Х.). Они раскрывали произошедшую в народном сознании подмену понятий: «Первенствующее сословие – дворянство заменено новым первенствующим сословием – рабочим классом». Отмечая типичный для политических радикалов всех мастей психологический прием направлять народную агрессию против искусственно раздуваемого образа врага, они проводили прямую параллель между черносотенными еврейскими погромами дореволюционной эпохи и развернувшейся в 1917 г. травлей Советами «буржуев».[287]287
Сибирская речь. 1917. 22 августа.
[Закрыть]
Помимо здравых психологических наблюдений, в этой статье привлекает внимание точно подмеченная тенденция подмены одного сословного строя другим. Правда, в послефевральский период она проявлялась еще только на уровне действий и стремлений левых деятелей Советов и шедших за ними социальных низов, на практике же была реализована в полной мере большевиками после Октября в форме «диктатуры пролетариата». Но сам факт, что на нее обратили внимание еще за несколько месяцев до Октября, говорит о прозрении кадетов и предвидении дальнейшего развития событий, чего упрямо не хотели замечать социалистические партии и глава Временного правительства А. Ф. Керенский.
Развал армии и июльские события послужили первым толчком к пересмотру кадетами прежних идеалов, утверждавших приоритет демократических ценностей. Уже весной 1917 г. в мятежном Кронштадте один из лидеров сибирских кадетов, член IV Государственной думы В. Н. Пепеляев (впоследствии – один из главных деятелей правительства А. В. Колчака) записал в дневнике: «Право должно располагать силой, иначе оно – не право… И все эти рассуждения вроде: противопоставить силу права праву силы – не что иное, как сентиментальная фразеология».[288]288
ГА РФ. Ф. р-195 (Пепеляев В. Н.). Оп. 1. Д. 46. Л. 29.
[Закрыть]
Омский кадетский журналист А. Русов, исследуя природу российского интеллигентского социализма, следом за авторами сборника «Вехи» указывал, что свойственное ему изначально «преклонение перед страданиями родного народа» привело к нетипичному для западных социалистов романтическому «народопоклонству», проявившемуся и в творчестве ряда русских писателей-демократов. Объясняя эту особенность национальной психологией русского человека, его эмоциональной отзывчивостью, он отмечал, что в условиях авторитарного царского режима «народопоклонство» развилось в своеобразную религию, «творившую чудеса, посылавшую верующих (т. е. революционеров – В. Х.) на каторгу и в ссылку, в тюрьму и на виселицу». Но после победы революции жизнь беспощадно развеяла сентиментальные иллюзии «народного счастья», «стремление спасти человечество оказалось не более чем претензией синицы, мечтавшей зажечь море». Когда «народ оказался сложнее», чем представляли его себе социалисты, они растерялись и теперь не знают, что делать.[289]289
Сибирская речь. 1917. 30 сентября.
[Закрыть]
Отрезвление от безоговорочного преклонения перед народом, дань которому отчасти отдали в свое время и кадеты (хотя и в гораздо меньшей степени, чем эсеры и другие социалисты), в дальнейшем будет все острее ощущаться среди них. Еще более резко писала об этом газета иркутских кадетов «Свободный край»: «Идеология русской революции… основана на вере в народ, в его правду и мудрость… Более полустолетия русская интеллигенция воспевала народ в стихах и прозе как нечто бесконечно доброе, чистое, светлое, могучее… И вот лик этот понемногу начал проявляться… Это бесконечное варварство, дикость, злоба, беспощадность и бессмысленность… Жгут на кострах Толстого, Герцена, Достоевского, исчезают с лица земли культурные хозяйства… Господа интеллигенты-народники, покаемся всенародно – это наш грех…, ибо и в Священном Писании сказано: не сотвори себе кумира». И делала вывод: «Пора понять, что народу нужно просвещение, нужна дисциплина, нужно руководство честное, твердое, а… не потворство его страстям»[290]290
Свободный край. 1917. 6 октября.
[Закрыть] (выделено мной – В. Х.).
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?