Текст книги "Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)"

Но в этом, конечно, никто не виноват, – завершал свое письмо Вейцман. – Я не могу никому помешать писать обо мне, если он того хочет (там же: 112).

Все это, однако, случится по прошествии лет. Возвращаясь же к переселению Вишняка в Палестину, которое поддержал и Рутенберг, следует сказать, что оно так и не состоялось. Вишняк дает этому следующее объяснение:

Моя поездка не состоялась по ряду причин.

Прежде всего произошло расхождение с Рутенбергом. Когда я осведомился, как, по его мнению, могу я существовать в Палестине, он заявил: у Фондаминского я оставил для вас 300 фунтов (английских), чтобы вы могли первое время посвятить изучению языка. Я искренне поблагодарил за великодушие, но отказался принять щедрый дар, не видя и отдаленной возможности его вернуть. Вместо этого я предлагал найти мне любую работу на полдня за 10 фунтов в неделю с тем, чтобы вторую половину дня я уделял изучению языка. Рутенберг был известен своим авторитарным нравом и не переставал быть авторитарным, даже когда бывал предупредителен и доброжелателен. И в данном случае он упорно настаивал на своем, что было совершенно неприемлемо для меня. Почти одновременно возобновились массовые нападения арабов на евреев и насилия над ними, которые в стране назывались беспорядками, а извне и со стороны напоминали недоброй памяти антиеврейские погромы. Это тоже не располагало к переселению в страну предков. Наконец, подвернулась интересная литературная работа – заказ написать о новом французском премьере, первом социалистическом премьере в истории Франции, Леоне Блюме (там же: 109).

Завершая рассказ о несостоявшемся переезде Вишняка в Палестину, заметим, что он обозначил там свое присутствие тем, что в апреле-мае 1937 г. его книга о Блюме печаталась в переводе на иврит в социалистической газете «Davar».

Встречался Рутенберг в эмиграции и со старейшим революционером, членом партии с.-р. Е.Е. Лазаревым, уже принимавшим ранее участие в нашем повествовании в связи с инцидентом, связанном с убийством Гапона (см. И: 2). В RA имеется два его письма, адресованные Рутенбергу в Палестину, – одно с проставленной датой – 26 сентября 1935 г., другое недатированное, относящееся, судя по контексту, к апрелю 1936 г. Первое письмо, фрагмент из которого приводился ранее (см. I: 3), в связи с вояжем В.М. Чернова в Палестину, свидетельствует, между прочим, о том, что Рутенберг навещал Лазарева в Праге («Помните, дружище, ваш последний визит ко мне…»). Развивая в этом письме злободневную тему европейского политического кризиса, автор предупреждал о врагах еврейской Палестины:

Настали новые времена. Объявился Гитлер и Муссолини. Готовят новую войну. Муссолини хочет взять Абиссинию, а за ней – Египет и Палестину вашу… Берегитесь!.. Англия не может этого допустить! Не допускайте и вы: Муссолини много будет злее Англии…

В Женеве развертывается страшная драма. Чем кончится – увидим. Я – оптимист и думаю, что войны не будет. Но… на всякий случай пишу это письмо…

Свое письмо, как мы узнаем из него же, Лазарев отправил в посылке вместе с первым томом книги «Моя жизнь» (Прага, 1925). В письме он так комментирует это издание:

Я выпустил ее в долг в типографии, надеясь, что по подписке среди русских товарищей я оплачу свой долг, и типография вновь напечатает следующий том. И вот, так как Вы носитесь по всему свету и имеете русские связи, то я прошу Вас – рекомендуйте сию книгу – сказание о былом. Сообщите желающим ее иметь мой адрес, и я буду присылать, если нужно, с надписью. Пока не умер, хочется выпустить еще тома два. Материалов достаточно на несколько томов²⁸.

И далее – по заведенному обычаю многих рутенберговских корреспондентов – Лазарев между прочим обращался с просьбой:

Но вот что, дорогой мой друже. У меня имеется к вам специальная просьба. М<ожет> б<ыть>, Вы помните нашего товарища М. Левина. Он сначала жил с нами в Праге, когда я издавал «Волю России». Но потом переехал в Берлин, где живет уже с десяток лет. У него имеется сын Моисей, который в этом году кончил высшую школу по строительной части. Его послужной лист я при сем прилагаю. Написан отцом. Вы знаете, какой ужас идет теперь в Германии насчет неарийской расы? И вот отец просит меня обратиться к Вам и попросить Вас испросить для его сына разрешения от английского правительства на въезд в Палестину, где он будет очень полезен по своей специальности. Левин дает здесь все нужные данные. Адрес его: Берлин – Шарлоттенбург 9, Кейзердамм 80. Герр М. Левин. Ответьте мне или прямо ему, известив меня. Он хочет вырвать сына из этого ада.

<…> Должен добавить, что мать этого юноши и жена Левина, будучи еще девицей, принадлежала к нашей партии и была арестована в тайной типографии, судилась и отсидела 3 года в тюрьме. Она еще жива. Я надеюсь, что Вы не откажетесь оказать свое содействие юноше Моисею Левину и его родителям. Вы можете вызвать его как своего секретаря… или техника, инженера и т. п.

В финале письма Лазарев возвращался к событиям прошлого, последний рубеж которых – выход в Советском Союзе книги Рутенберга об убийстве Гапона и конфликте с эсеровским ЦК – был к тому времени отмечен уже десятилетней давностью. Тем не менее живший этим прошлым, Лазарев сообщал Рутенбергу о советской публикации его записок (на тот случай, если он вдруг об этом ничего не знал!) и предлагал написать к ним «изменения и дополнения».

Пока мы живы, – убеждал он своего адресата, – давайте передадим в историю события в их истинном виде.

Как это ни шло вразрез с обычным Рутенбергом, всячески отстранявшим от себя собственное прошлое, данное письмо пробудило в нем неожиданный интерес к подготовленному П.Е. Щеголевым изданию «Убийства Гапона». В свое время он полностью проигнорировал появление книги и не стал – хотя бы из простого любопытства – просить сестру или бывшую жену прислать ему экземпляр: та и другая, как мы помним, готовы были это сделать (или даже книга была отправлена, но адресат ее не получил). Теперь же, судя по письму к нему С.П. Постникова от 15 декабря 1935 г., которое приводилось в И: 2, он просил Лазарева достать для него эту книгу. С.П. Постников, напомним, писал Рутенбергу:

Егор Егорович Лазарев передал мне, что Вы интересуетесь книгой Ваших воспоминаний, изданной в советской России.

Предложенных Лазаревым «изменений и дополнений» Рутенберг, конечно, не делал, но книгу эту послал в Палестину, очевидно, именно Постников (в следующем письме Лазарев пишет, что достать ее не сумел): по крайней мере она до сегодняшнего дня имеется в библиотеке в хайфском Доме-музее Рутенберга. Вряд ли бывший хозяин библиотеки стал бы проявлять интерес к книге своих воспоминаний, если бы та стояла у него на полке…

Обычной в этих случаях копии рутенберговского ответа Лазареву обнаружить в RA не удалось. Но из его второго письма Рутенбергу мы узнаем, что тот посоветовал Левину записаться в сельскохозяйственную квуцу (коммуну), чтобы вместе с ней попасть на прародину. Покоренный энтузиазмом еврейской молодежи, Лазарев пишет Рутенбергу письмо, первая часть которого проникнута восхищением перед рвением сионистсв воплотить в жизнь народную мечту, – это напомнило ему «священный энтузиазм» народников 70-х гг. И хотя он замечает, что «время придет, когда те же молодые люди поймут, что физическим и духовным энтузиазмом нельзя разрешить сложного еврейского вопроса», это не отнимает у сионистского проекта, в глазах автора письма, его высоких целей, поскольку «для полноты жизни на земле постановка высоких целей абсолютно необходима».

Письмо, конечно, производит странное впечатление: русский человек, живущий за много тысяч километров от Палестины, читает что-то вроде сионистской лекции тому, кто знает палестинскую действительность не из газет и чужих рассказов, а непосредственно из собственного опыта, притом знает лучше, чем кто-либо другой. Однако нельзя не отдать должное добрым намерениям и несколько наивному дидактическому пафосу старого русского революционера, уважительно пишущего слова «сионист», «сионистский» с большой буквы.

Вторая часть письма Лазарева интересна тем, что он вновь возращается к «делам давно минувших дней» – к книге Гутенберга. В частности, представляет Постникова, рассказывает о Пражском архиве, где тот служит, о рукописи рутенберговских записок, каким-то образом попавшей в его руки, комментирует постниковское письмо к Рутенбергу, признавая сделанное тем предложение неудачным (вероятно, Рутенберг не слишком лестно отозвался об этом предложении Лазареву). Письмо не лишено некоторого стариковского озорства по поводу недавней рутенберговской женитьбы. И высокой оценки рутенбер-говской личности: «Русская интеллигенция вправе гордиться тобой». Словом, оно заслуживает быть приведенным полностью²⁹:

Дорогой, милый Мартын…

Позволь мне тебя назвать по-прежнему… Мне уж 81 год, и я всем своим старым друзьям говорю на ТЫ. Прежде всего я очень тронут твоим товарищеским отношением к моей литературной работе. Твой чек, присланный мне, меня очень тронул, и я все собирался написать тебе, но с ежедневной суетой все откладывал. Но вот уже несколько дней идут телеграммы из Палестины о кровавых столкновениях евреев с арабами. Яффа и Хайфа являются театром трагических столкновений³⁰. Меня страх берет – не коснулось ли это столкновение и тебя? Ради бога – черкни в доказательство, что ты жив.

Вот уже больше двух месяцев как сюда приехал из Палестины Соломон Зархи. Он лет 4О<-ка>. Сионист. Во время войны воевал с большевиками и искренне верил в осуществление Рая на земле. Но наконец – разочаровался и, чтобы заглушить охватившую тоску, уехал в Палестину и там 12 лет весь отдался Сионистской работе в тамошних колониях и земледельческих коммунах. Он рассказывает о том священном энтузиазме, который переживали мы, народники, в 70-х годах прошлого столетия, когда мы так же отказывались от всех благ культурной жизни, надевали лапти и шли в «народ». Точно так же охвачена теперь и Сионистская молодежь, которая оставляет своих родителей, богатых и бедных, и идет в земледельческие коммуны, чтобы физически и морально подготовить себя к переезду в Палестину для построения заветного ДОМА для рассеянного по всему свету народа еврейского. Ведь Палестина есть та земля Ханаанская, в которой жили патриархи их: Авраам, Исаак и Иаков…

Нужно осушать болота, орошать пустыни и обращать их в плодородные поля и сады. Для этого надо научиться в поте лица физически работать. Не евреи-торгаши и коммерсанты нужны для этого, а молодежь, охваченная духовным энтузиазмом, чтобы быть способным <sic> выполнять эту священную миссию создания еврейского Дома в Земле Ханаанской. Для этого в разных странах Европы еврейская молодежь образует специальные земледельческие коммуны, чтобы после часто нескольких лет труда и моральной подготовки удостоиться права въезда в Палестину для вступления в местные Сионистские земледельческие колонии. Теперь я понимаю, почему ты советовал Левину записаться в рабочую артель. Таких артелей-монастырей у Сионистской молодежи только здесь, в Чехословакии, больше 20. В Польше и того больше. В этих коммунах живут своим трудом даже дети богатых родителей. Член коммуны может временно уйти в город, быть носильщиком на ж<елезной> д<ороге>, но свое жалованье он должен вносить в свою коммуну, которая и распределяет коммунальные средства по потребностям. Одним словом, каждый должен подвергнуться испытанию и выработать из себя ревностного и идейного Сиониста-работника. И вот Соломон Зархи прислан из Палестины Сионистской организацией, чтобы объехать все эти европейские приуготовительные или испытательные коммуны, обследовать их и духовно, и морально помочь им. И он сам проникнут этим священным энтузиазмом. Я пережил этот молодой энтузиазм в 70-х годах и смотрю снисходительно на это движение. Я знаю, что время придет, когда те же молодые люди поймут, что физическим и духовным энтузиазмом нельзя разрешить сложного еврейского вопроса. Но пусть. Для полноты жизни на земле постановка высоких целей абсолютно необходима. Палестина – маленькая страна, а всех евреев на свете многие миллионы. Но пока и то хорошо, что Сионисты стараются превратить Палестину в Рай на земле… И я вижу, что они понемногу достигают этой цели… в сердце своем.

Как я ни старался достать для тебя и для себя по экземпляру брошюры «Убийство Гапона» – не мог этого сделать, говорят, распродано…

Я читал эту брошюру. Там много есть старого и тебе известного. Отмечены твои разногласия с ЦК партии, и особенно с Черновым, письмо которого тут приведено. Редакция отмечает, что ЦК не давал тебе раскрыть все карты. И выражает сожаление, что не знает, как тебя найти, чтобы предложить изложить без помех всю истину. В свободное время, дорогой, все-таки ты напиши для будущего поколения, как все это было. А то выходит: вместе с Рачковским предателя убить МОЖНО, а одного – НЕЛЬЗЯ…

Постников – это наш товарищ, эсер, служащий в здешнем, Пражском Русском Историческом Архиве. А этот Архив – замечательное и многомиллионное учреждение, где собраны все издания и материалы до войны и после войны. Кроме официальных, тут собираются и покупаются очень ценные архивы частных людей. Тут есть и мои, и Бабки Брешковской, Савинкова – людей всех партий, игравших какую-нибудь крупную политическую роль. К Постникову как-то попала и твоя рукопись. Чтобы не отдавать ее в Архив, он и задумал – не возьмешь ли ты ее себе, в надежде, что ты что-нибудь пожертвуешь на издание брошюр по истории эсеровской партии… Я рукопись твою «черновую» не читал и не видал. Я знаю только, что в нынешний критический век у всех нужда в деньгах на всякие партийные издания. Я нахожу его подход очень неудачным, но и винить его не могу. Он думает, что ты человек состоятельный и не откажешь внести свою лепту. У него вышло глупо – будто он хочет продать тебе твою собственную вещь. Ну да Бог с ним! Поступи как знаешь: эту рукопись – тебе ли прислать или в Архив передать? Это твое дело. Моя книга уже наполовину оплачена. Буду готовить следующий том.

Боюсь, как бы не пришлось уйти на тот свет. Дурак я был, что много время непроизводительно стратил. Надо бы давно за свои материалы сесть. Да и до сих пор разные дела отвлекают. Прямо минуты свободной нет. А среди окружающих товарищей – нужда страшная. Прямо глядеть тяжело. А помочь силы нет. Ну, будь здоров, дорогой мой. Что бы там с нами ни было, но я считаю тебя своим старым другом и товарищем. Только скажи: у тебя, говорят, жена: та ли это персона, которая была у меня отдельно и с тобой? Или той нет уже и это новое существо? Ты не сердись на меня за нескромные вопросы. Я теперь живу один-одинешенек. Моя жена умерла здесь в 1932 году. Ты для меня один из членов моей духовной семьи.

Будет время – не забудь любящего тебя всей душой Егора Лазарева, которому 7 сего Мая исполнится 81 год. Я подготовляю теоретическую книгу, составленную из моих писем к товарищам и по разным вопросам. Она будет тоже очень интересна. Когда выйдет, я тебе пришлю. За невозможностью теперь помещать статьи в журналах, я поневоле излагаю свои мысли и опыт в прошлом в письмах к товарищам, рассеянным по всему свету.

Итак, мой дорогой Петр, Мартын и проч., и проч., и проч., от души крепко обнимаю тебя и благодарю сердечно за помощь твою. Если почему-либо и для кого-либо тебе понадобится книга моя, ты напиши, и я вышлю. Если нужно, дай имя, я напишу и посвящение.

Поцелуй за меня свою жинку. Чтобы не ревновал – поцелуй за меня, сколько душа хочет: все приму на свой счет. Будь здоров, дорогой. Я знаю, ты выполняешь крупную общественную функцию. Работай же ничтоже сумняшеся.

Русская интеллигенция вправе гордиться тобой.

О том, что это письмо дойдет до тебя и что ты жив и здоров, черкни словечко. Буду ждать с нетерпением.

С любовью Егор Лазарев.

Меня дразнят: Егор Егорович, а имя твоего отца забыл. Удостой и просвети.

Тесные отношения поддерживал Рутенберг и с В.Л. Бурцевым, о чем следует рассказать особо.

_____________________________________________

1. Вишняк 1970: 108.

2. См., например, в письме к нему В.Л. Бурцева от 5 января 1936 г. (которое полностью будет приведено в следующей главе) (RA):

Случайно вчера я Вас встретил на собрании. Если бы не эта случайность, я и на этот раз не видел бы Вас.

3. См., например, письмо к нему Евгения Ивановича Сомова (1881?– 1962), секретаря С.В. Рахманинова, относящееся, правда, не к одному из европейских, а к американскому вояжу Рутенберга в марте-апреле 1922 г. (RA):

31 марта 1922

Дорогой Петр Моисеевич,

Так как Вы выражали желание быть на концерте Рахманинова, то посылаю Вам билет. К сожалению, я не мог достать билета рядом с нами и взял ближайшее место.

Мои дамы очень хотят Вас видеть и надеются, что Вы выберете время и проведете у нас вечер. Кстати, ознакомитесь с кулинарными способностями Елены Константиновны (по обстоятельствам времени, мы живем без прислуги). Скажите только, когда Вы будете свободны. Что насчет понедельника или среды будущей недели?

Очень буду рад Вас встретить и поговорить.

Ваш Евг. Сомов.

4. Об И.Н. Коварском см. прим. 38 к III: 2.

5. Вероятно, имеется в виду Владимир Осипович Фабрикант (?-1931), эсер, член БО; масон (Берберова 1997/1986: 206).

6. Письмо отпечатано на машинке на специальном бланке Comite de celebration du 80-e anniversaire de m. Paul Milioukov.

7. К письму прилагался следующий список:

Председатель Юбилейного комитета – Коновалов А.И.

Товарищи председателя:

Авксентьев Н.Д.

Алданов М.А.

Альперин A.C.

Титов A.A.

Юренев П.П.

Генеральный секретарь комитета: Ступницкий А.Ф.

Секретарь комитета: Полонский Я.Б.

Бюро комитета:

Агафонов В.К. Михельсон А.М.

Алекандров A.A. Могилевский В.А.

Вакар Н.П. Николаевский Б.И.

Вишняк М.В. Одинец Д.М.

Волков Н.К. Поляков A.A.

Демидов И.П. Ремизов А.М.

Ельяшев Л.Е. Рубинштейн Я.Л.

Зеелер В.Ф. Руднев В.В.

Зензинов В.М. Фундаминский И.И.

Метальников С.И. Элькин Б.И.

Миркин-Гецевич Б.С.

8. АRA (American Relief Administration) – организация, созданная для оказания помощи европейским странам, пострадавшим в ходе Первой мировой войны (1919-23, рук. Г. Гувер); в 1921 г. в связи с голодом в Поволжье ее деятельность была разрешена на территории Советской России.

9. Мэри Фелс (Mary Fels; 1863–1953), жена и помощник американо-еврейского общественного деятеля и филантропа Джозефа Фелса (Joseph Fels; 1853–1914), который в 1909 г. учредил Fels Fund of America. После смерти мужа М. Фелс продолжила его дело. Была близка к сионистскому движению и субсидировала ряд социальных проектов в Палестине.

10. Г.А. Керенский в течение многих лет работал инженером в этой компании. Был женат на англичанке Мэри Хьюдсон. В годы Второй мировой войны служил в Королевских инженерных войсках. Ему принадлежит перевод на английский язык нескольких книг отца,

написанных в подлиннике по-русски: «The Crucifixion of Liberty» (1934), «The Murder of the Romanovs: The Authentic Account» (1935; в соавторстве с П. Булыгиным).

11. А не до 1932 г., как сказано в монографии, посвященной проблемам эмигрантской печати (Яковлева 1996: 36).

12. Возможно, этим «источником» был И.И. Бунаков-Фондаминский: в двух других сохранившихся в RA письмах Керенского Рутенбергу – от 20 и 24 апреля 1928 г., лицо, от которого «Дни» «получили достаточно солидную поддержку», обозначено буквой Б.

13. «Рассвет» – издававшийся в Париже еженедельник партии сионистов-ревизионистов (гл. ред. В. Жаботинский, редакторы – М. Берхин и И. Шехтман). Керенский что-то путает: «Рассвет» в примыкающее к письму время ничего о Рутенберге не сообщал.

14. К теме Рутенберг-Керенский см. также письмо Фондаминского от 6 августа 1936 г., которое приведено в последней главе данной части.

15. Письмо отпечатано на машинке. Приводится с сохранением грамматических особенностей оригинала. Впервые опубликовано в: Хазан 2006b: 326-28.

16. О механизме получения такого рода – «капиталистической» – визы для въезда в Палестину см. ниже в письме М. Вишняка Рутенбергу от 6 сентября 1935 г.

17. The Central Archives for the History of the Jewish People (Jerusalem). P 159. Box 3. Folder 16.

18. В тексте: Каценеленсоном. С той же ошибкой его имя напечатано в: Вишняк 1935: 5 и далее в следующем письме к Рутенбергу.

19. Материалы-отчеты М. Вишняка о конгрессе были напечатаны в «Последних новостях» от 24 августа, 6 и 17 сентября 1935 г., см.: Вишняк 1935: 5; Вишняк 1935а: 3; Вишняк 1935b: 4.

20. В палестинской газете «Davar» статей Вишняка о конгрессе, во всяком случае подписанных его собственным именем, не появлялось. Несколько позднее была опубликована его статья «Rabotav ha-rishonim shel ha-natsionalsotsializm» («Первые господа национализма») (1935. № 3156. 26. 09).

21. О Чертоке/Шертоке (Шазаре) см. прим. 32 к IV: 2.

22. Эксле-Бэн (Aix-les-Bains) – один из самых древних городов французской Савойи, известный своим термальным курортом. Расположен у подножья горы Ревар на берегу горного озера ля Бурже, самого большого естественного озера Франции (величина – 44 кв. км).

23. Речь идет о супругах Марии Самойловне и Михаиле Осиповиче Цетлиных, см. о них прим. 32 к I: 2.

24. £60 – такова была стоимость установленного британской администрацией персонального депозита (залоговой суммы) для въезжавших в Палестину.

25. Над «коз сионист» надписано рукой на латыни: cause sioniste (здесь: ‘истинным (подлинным)’ сионистам).

26. Вишняк снимал в Париже квартиру по адресу: 122, Bd Murat (XVI).

27. Последняя фраза и подпись – от руки.

28. Получив книгу, Рутенберг, хорошо понимавший, каково материальное положение старого социалиста, выслал ему чек, за который тот благодарил его в следующем письме.

29. Письмо отпечатано на машинке на бланке «Volná myšlenka česko-slovenská».

30. Арабские беспорядки вспыхнули 19 апреля 1936 г. и продолжались фактически до осени. Было убито 16 евреев, множество ранено, поджогам и разграблению подверглись многие еврейские дома.