Текст книги "Государственная идеология – это просто"

Глава 5. Империя Романовых

Начавшийся ещё в период Ивана Грозного процесс превращения Царства Московского (русского национального государства) в государство «имперского» типа расцвета достиг в 300-летнее царствование династии Романовых. Последовательное присоединение к России множества народов иных вер и культур приводило неминуемо к изменению понятий «свой-чужой»: если в Царстве Московском «своим» читался условный «русский» (в том числе – «русский по духу» – например, крещённый татарин), то в Империи главным критерием была верность Государству, дававшая право любому человеку или народу на сохранение внутренней самобытности.

Общепризнанный государствообразующий статус Русского народа придавал ему не привилегии и право грабить «колонии» (как это имело место в западных колониальных империях), а скорее дополнительные обязанности по развитию и обустройству национальных окраин, пусть даже и присоединённых к России силой оружия. При этом самобытность и вера любого народа на территории его компактного проживания гарантировалась Империей, император считался не только «главным русским», но и «отцом всех». А лучшим и проимперски мыслящим представителям всех входящих в Россию народов предоставлялся шанс войти в общеимперскую элиту.

Нетрудно заметить, что подобные подходы, естественным образом эволюционировавшие из духовных подходов идеологии «Третьего Рима», принципиально отличались от господствующих на Западе, где для оправдания колониального грабительства существовали целые теории вроде «социал-дарвинизма», научно обосновывающие право «развитых» народов во имя общего прогресса грабить, а то и уничтожать народы «нецивилизованные». Понятно, что при этом степень «цивилизованности» любого народа определялась его похожестью на Европу и готовностью занять место её «периферийного придатка». Надо ли говорить, что примерно так же Европа всегда оценивала и Россию…

Однако, другим следствием превращения России в Империю стал принципиальный пересмотр власть предержащими ряда ранее действовавших идеологических установок «Третьего Рима», что радикально меняло многие традиционные основы. Началось это уже при первых Романовых, и выразилось, в частности, в постепенном ужесточении крепостного права и церковном расколе XVII века. Однако принципиальный поворот произошёл в эпоху «западнических» реформ Петра Первого, сопровождаемых целенаправленным разрушением традиционных форм духовности и культуры, а также присущего им общественного и государственного устройства. На смену им приходили иноземные заимствования, априори считавшиеся более «прогрессивными» и современными.

«Духовная жизнь народа важней охвата его территории или даже хозяйственного богатства; выздоровление и благоденствие народа несравненно дороже всяких внешних престижных целей».

(Иван Ильин, русский философ)

Это был коренной и всесторонний слом национально-консервативной парадигмы в России, произведённый при сопротивлении как части элит и Церкви, так и при активном сопротивлении значительной части народа, оставшегося на прежних (консервативных) позициях (стрелецкие бунты, казачьи и крестьянские восстания, сопротивление раскольников). Но в тот период полемика между консерваторами и сторонниками западных «передовых взглядов» велась не через дискуссии, а посредством дыбы и плахи.

Важно понимать, что именно копировал Пётр на Западе в плане идеологии и общественных отношений. Его идеалом был характерный для той эпохи в Европе абсолютизм, при котором монарх единолично определял духовные и мировоззренческие установки и даже религию «своей» страны (принцип «чья власть, того и вера»), Церковь находилась в подчинении у монарха и служила лишь орудием для общественной легитимации его власти, дворянство служило лично монарху.

Крестьяне же были отданы на полную волю дворян (по принципу «вассал моего вассала – не мой вассал») на правах владения – фактически, в качестве «движимого имущества». Уже первая попытка в «эпоху дворцовых переворотов» построить в России «правовое государство» на основе «римского права» привели к тому, что крепостные крестьяне были объявлены аналогом… римских рабов.

Таким образом, характеристиками «петровской» эпохи (правление Петра и последующий период до царствования Николая Первого и его преемников, хотя бы отчасти стремившихся повернуть Россию на собственный путь) можно считать:

1. Отказ от сакральных целей развития России как «Святой Руси». Отныне целью становилось построение мощной империи, пусть даже православной по форме, но абсолютно светской по духовному содержанию. Православие играло роль сдерживающего народ фактора по отношении к власти и инструмента геополитики (когда усиление влияния России в том или ином регионе требовалось обосновать «защитой Православия»).

2. Принципиальное изменение статуса Церкви и религии вообще. Пётр Первый не просто ликвидировал Патриаршество (т.е. убрал второго, равного себе, духовного владыку России), но фактически низвёл Церковь с роли «духовного арбитра» общества до уровня одного из казённых департаментов, заведующих религией. Следствиями этого стала с одной стороны утрата монархом понимания своей личной ответственности перед Богом за страну и народ, а с другой – десакрализация самой монархической власти, создавшая почву для «революционных» настроений в дальнейшем.

3. Изменение содержания общественных отношений. Монарх руководствовался в своих действиях не «служением Богу», а собственной волей. Дворянство служило лично монарху. Податное сословие (не только крестьяне, но и ранее свободные мастеровые на заводах) было закрепощено, причём в гораздо более жёсткой форме – став из ограниченных в правах слуг православного царя «недвижимым имуществом», находящимся в наследственном владении у конкретных дворян. Тем самым копировалось рабство, прекрасно существовавшее в это время в «передовой» Европейской цивилизации – в Голландии, Франции (до революции) и Англии, а позднее – и в «капиталистических» и вполне «демократических» США.

4. Отказ от всех выборных демократических институтов «допетровской» России, включая Земские соборы, имеющие полномочия утверждать на царство царей. Создание жёсткой бюрократической «вертикали» как основы управления.

5. Целенаправленная «вестернизация» дворянства, которая привела к фактическому разделению России на два народа – дворян и податное сословие, каждый – со своим миропониманием, культурой, а то и языком. При этом представители одного «народа» воспринимали представителей другого как свою частную собственность, за право владения которой с определённого времени (освобождение дворян от обязательной службы Екатериной Второй) они даже не обязаны были служить.

* * *

Именно в это время начинается в России эпоха «насаждения западничества сверху». Императоры принимают на себя функцию «первого европейца» и возглавляют приобщение страны к «передовым стандартам». Однако при этом монарх проявляет заботу о сохранении своей легитимности в глазах простонародья, и именно с этой целью использует всё ещё авторитетную в глазах народа Церковь, подтверждающую «богоустановленность» не только его власти, но и крепостнических порядков.

За властью тянутся освобождённые от обязательной службы, наделённые крестьянами, дворяне, составляющие на тот момент в России абсолютное большинство «образованных классов». Они воспринимают себя как «европейцев в дикой азиатской стране» и активно впитывают не только западный стиль жизни, но и западные идеи.

В итоге начавшаяся десакрализация монархии и фактическая условность прав на престол после пресечения линии прямых потомков Петра Первого приводят к возникновению своеобразной «дворянской революционности», выразившейся в эпохе дворцовых переворотов и убийстве только в XVIII столетии как минимум двух императоров. Искренняя вера и патриотизм ряда представителей элит того времени, хотя и имеет место, но не отражает общей тенденции.

С этого времени, вместе с иными заимствованиями, в «образованные классы» России через труды европейских просветителей и легальную деятельность разного рода масонских лож проникает зарождающийся в Европе либерализм. Некоторое отрезвление наступает после того, когда либеральный период царствования Екатерины Великой заканчивается в разгар Великой Французской революции, демонстрирующей практическую (через гильотину и классовый террор) реализацию либеральных взглядов на деле. Именно к этому периоду в дворянской среде России возникают первые попытки сформулировать консервативную позицию, декларирующую как необходимость сохранения существующих государственных устоев (включая крепостничество), так и пагубность слепого заимствования «разрушающих нравы» европейских взглядов.

* * *

На фоне начинающегося в Европе революционного брожения, а затем и буржуазных революций, российская монархия, начиная с императора Николая Первого, приходит к пониманию гибельности потакания «прогрессистским» настроениям дворянства, и всю оставшуюся часть XIX века мы видим некоторую попытку возвращения к консервативным началам. Наиболее сильно неприятие «западных веяний» проявилось в политике Николая Первого и Александра Третьего, однако и воспеваемые либералами реформы Александра Второго во многом содержали возвращение на качественно новом уровне к «допетровским» подходам. В частности, это выразилось в воссоздании земских институтов, возвращение в суды «присяжных» (при Иване Грозном – «лучих людей») и завершения подготовлявшегося 15 лет ещё при Николае Первом и завещанного им сыну освобождения крепостных крестьян, превращённых в рабов в ходе петровской «вестернизации» России.

Таким образом, XIX век, начиная с правления Николая Первого, может с полным основанием считаться веком сформировавшегося «идеологического дуализма»: с одной стороны власть продолжает оставаться «первым европейцем» и потворствовать «западническим» по сути тенденциям в переродившейся элите, а с другой – «ситуативно» выступает с консервативных позиций, когда речь заходит о незыблемости имеющихся порядков и политической системы.

Система потребовала идеологического обоснования, и вот в первой половине ХIХ в. царское правительство пыталось создать своего рода «официальный консерватизм». Главным идеологом проекта стал граф Уваров (в прошлом вольнодумец, друживший со многими декабристами), который выдвинул так называемую “теорию официальной народности”, сформулировав широко известную идеологическую «триаду»: «Православие, Самодержавие, Народность». Дворянско-интеллигентская революционность, как чуждое России явление, распространенное только среди “испорченной” части образованного общества противопоставлялась «правильной» пассивности народных масс, их патриархальной набожности, стойкой вере в царя, которые изображались в качестве “исконных” и “самобытных” черт народного характера. По сути, данная официальная «охранительная» идеология просуществовала в непринципиально изменённом виде до революции 1917 г., и закончилась для страны очень плохо.

В общественном поле того времени идеологическая борьба велась между «западниками» и «славянофилами».

В основе миропонимания «западников» лежали следующие положения:

• Никакой самобытности России не существует: Европа – это и есть мировая цивилизация. Россия же долгое время была «вне истории» и «вне цивилизации», а потому отстала и должна догонять.

• Путь России – идти по стопам Европы, не повторяя её ошибок и перенимая положительный опыт выстраивания у себя «передовых» капиталистических отношений.

• Реформы Петра I привели к вхождению России в лоно мировой цивилизации, а потому оценка Государства «образованными классами» зависит от того, насколько активно оно продолжает идти путём преобразования страны по западному образцу.

• Приоритет свободы личности над интересами власти и общины.

• Двигатель прогресса в России – «образованное меньшинство», подталкивающее к реформам власть и просвещающее народ к принятию этих реформ.

Логическим продолжением «западничества» стали более радикальные «революционные демократы», а затем террористы-«народники» и марксисты.

Отражающие национально-консервативное направление «славянофилы» придерживались принципиально иных взглядов. Они выступали за самобытность России, которую видели в крестьянской общине, в Православии и в Соборности (общенародном единстве на основе высших духовных, религиозных ценностей – любви и внутренней свободы) русского народа. Сторонники «славянофилов» считали, что благодаря православию и общинности в России все классы и сословия мирно уживутся друг с другом. Соборность, единство, свобода, любовь – вот ключевые и наиболее плодотворные философские идеи, явно ведущие своё происхождение от «традиционных» мировоззренческих установок проекта «Третий Рим».

Наиболее обоснованная в теории славянофильства концепция социального устройства общества принадлежит К.С. Аксакову. Он сформулировал концепцию «земли и государства», в которой доказывал особенность исторического пути русского народа. Аксаков считал, что единственной приемлемой для России формой государственного правления является монархия, но при этом в России народ не рассматривает государя в качестве «земного бога»: он повинуется, но не боготворит своего царя. Невмешательство государства в свободу духа народа, народа – в действия государства и является основой жизни общества и государства.

При этом в консерватизме Аксакова и ряда других славянофилов проявились в крайней форме идеализация русской истории и неприятие западной цивилизации, как и неприязнь к российским либералам. Даже более умеренная их часть, признавая отдельные достижения Запада, обличали его как цивилизацию духовно деградирующую и агрессивную в отношении России.

В частности, Н.Я. Данилевский, настаивая на собственном, отличном от Западного, цивилизационном проекте России, чётко указывал первопричину веками присущей Европе русофобии:

«Европа не признаёт нас своими. Она видит в России и славянах вообще нечто ей чуждое, а вместе с тем такое, что не может служить для неё простым материалом, из которого она могла бы извлекать свои выгоды, как извлекает из Китая, Индии, Африки, большей части Америки и т.д., – материалом, который можно было бы формировать и обделывать по образу и подобию своему».55
  Н.Я.Данилевский «Россия и Европа»


[Закрыть]

Таким образом, идеологическая слабость Государства эпохи Империи заключалась в постоянных попытках Власти «усидеть на двух стульях»: с одной стороны, продолжая оставаться «первым европейцем», а с другой – заимствуя в нужной себе форме некоторые «традиционные» подходы, якобы обосновывающие легитимность существующих порядков. Консерваторы-«славянофилы» оказались не в силах развернуть монархию на «традиционный» путь. «Западники» же, с каждым новым поколением всё более радикализуясь и противопоставляя себя «недостаточно западному» Государству, с неизбежностью вели страну к революционным потрясениям, похоронившим Империю.

Глава 6. «Советский» период

Либеральная, а затем логически вытекающая из неё социалистическая революции (или, если кому больше нравится – «перевороты») 1917 года ознаменовались попыткой радикально изменить цивилизационный проект России, отметая исторический опыт предшествующих эпох.

Идеологической основой этого стала своеобразная квазирелигия «марксизм-ленинизм», имевшая все атрибуты реального религиозного учения: не подлежащие сомнению идеологические догмы, своих «святых» (а впоследствии – даже и «мощи», которым надлежало поклоняться), свои ритуалы и своё «духовенство» в лице «руководящей и направляющей силы общества» – коммунистической партии.

Общими чертами созданной на этом принципе системы являлись, в частности:

• Монопольное господство «марксизма-ленинизм» в качестве непререкаемой идеологической основы фактически – официальной обязательной для всех религии, даже частичное отрицание которой приравнивалось к антигосударственной деятельности.

• Идеал создания коммунистического общества («Царства небесного на Земле») – как цель развития.

• Общественная и политическая модели, основанные на тотальном господстве единственной Партии, по сути представляющей собою духовенство (а также – инквизицию) новой «религии».

• Последовательный «научный атеизм» (отрицание любых иных «религий», как противоречащих официальной коммунистической) и подход к духовным основам исключительно как к продукту коммунистического воспитания на соответствующих идеологических установках.

Тем не менее, вопреки распространённому заблуждению, «советский» период вовсе не являлся идеологически единым: можно выделить минимум три основных этапа, когда при сохранении внешней формы («марксизм-ленинизм») и официальном следовании «ленинскому курсу», принципиальные идеологические установки и даже цели развития менялись едва ли не на противоположные.

При этом распространённые в обществе ностальгические просоветские настроения (основа современных «левых» убеждений) строятся в основном на воспоминаниях о заключительном «Позднесоветском» этапе, которые безосновательно проецируются на весь «советский» период в целом.

* * *

«Троцкистско-ленинский» период

(1917-1928 гг.)

Совершив революцию, вопреки всем догмам Марксизма, в крестьянской стране, большевики в своей пропаганде при крайней малочисленности и слабости пролетариата вынуждены были делать ставку на традиционные для Русской цивилизации ценности: крестьянскую «общинность», примат справедливости перед богатством и построение «царства правды» как общественного идеала.

Всё это преподносилось «широким народным массам» как Марксизм, но по сути явилось этаким «национал-большевизмом». Что не в последнюю очередь и позволило «красным» выиграть борьбу у «белых», которые, вопреки расхожему мнению, выступали в абсолютном большинстве не за восстановление монархии, а за Учредительное собрание (т.е., по образному выражению одного нашего современника, «Февраль боролся с Октябрём»). Окончательным перемирием большевиков с крестьянством стало объявление в 1921 г. НЭПа, сумевшего худо-бедно накормить обессилевшую от смуты страну и прекратить повсеместные крестьянские восстания.

Целью развития (совр. «национальной идеей») новообразованной Республики Советов была объявлена «Мировая революция», «поленом в топке которой» рассматривалась Россия. Поскольку сам факт победы социалистической революции в крестьянской стране (где пролетариат едва составлял 5-7%) в корне противоречила всей теории Марксизма, революция в России и создание СССР понимались не более как этапом, промежуточной ступенью в проведении предсказанной Марксом Мировой пролетарской революции.

Соответственно, никто в тот период строить социализм в России-СССР всерьёз не собирался: страна рассматривалась в качестве базы, минимально обустроив и вооружив которую, можно будет «принести свободу» в более экономически развитые страны. И уже на их экономической базе и с опорой на их многочисленный пролетариат строить настоящий социализм, постепенно формируя вокруг объявленного «отечеством пролетариев всего мира» СССР всемирный союз советских республик.

Идеология строилась соответственно – на строго «классовом» подходе решительно ко всему, на провозглашении «буржуазным пережитком» патриотизма («у рабочих нет Отечества»), на фактической демонизации истории России до 1917 года и всех её героев кроме «революционеров» типа Разина, Пугачёва и даже… Гришки Отрепьева (самозванца Лжедмитрия I). Также, в полном соответствии с «Коммунистическим манифестом» Маркса, фактически отрицалась «буржуазная семья», особенно в начальный послереволюционный период – господствовала беспрецедентная вольность нравов, проводился террор против Церкви, как идеологического конкурента большевизма.

При этом очевидным достижением большевиков стало собирание распавшейся страны. Причём, если на начальном этапе борьбы за власть «право народов на самоопределение» всячески поощрялось ими для ослабления центральной власти (в т.ч. поощряли антирусский террор со стороны «малых народов» – например, на Северном Кавказе в «казачьих» областях), то впоследствии с местными сепаратистами договорились. Это нашло отражение в подходе к созданию СССР – не как «расширенного варианта РСФСР с национальными автономиями» (вариант Сталина), а как «союза равноправных республик» (вариант Ленина и Троцкого), скрепляемых исключительно общей идеологией, общей Партией и общими силовыми структурами. Как известно из дальнейшей истории, при крушении этих трёх «скреп» впоследствии распался и сам СССР.

При этом, развивая идеи Маркса (утверждавшего о существовании не только «контрреволюционных классов», но и «контрреволюционных народов», к коим классик относил всех славян кроме поляков), Ленин и его соратники на «имперский» русский народ возложили вину за якобы имевшееся «угнетение царизмом» иных народов: «Интернационализм со стороны угнетающей или так называемой «великой» нации (хотя великой только своими насилиями, великой только так, как велик держиморда) должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически… нужно возместить так или иначе своим обращением или своими уступками по отношению к инородцу то недоверие, ту подозрительность, те обиды, которые в историческом прошлом нанесены ему правительством «великодержавной» нации»66
  В.И. Ленин "К вопросу о национальностях или об «автономизации»


[Закрыть].

Русскому народу предписывалось покаяние, ущемление ряда прав и обязанность, «искупая вину», подтягивать до своего уровня все другие народы. Причём, сам единый до 1917 года русский народ был при создании СССР искусственно разделён на малороссов (украинцев), белорусов и великороссов. Последним оставили общее «родовое» имя «русских», тем самым возложив только на них «вину за угнетение» и не дав собственной республики. Первым же двум дали республики, но сделали «не-русскими», а некими «братскими восточнославянскими народами». Именно здесь (а также в проводившейся в 20-х принудительной «украинизации» и «белоруссизации» на местах) следует искать корни многих сегодняшних проблем, включая трагические события на территории нынешней Украины.

* * *

«Сталинский» период

(1928-1956 гг.).

Характеризуется принципиальными изменениями всей общественно-политической системы, экономики и системы управления страны при внешнем сохранении «неизменности курса».

В основе лежало принципиальное изменение целеполагания – отказ от идеи «Мировой революции» и курс на «строительство социализма в отдельно взятой стране» с неуклонным расширением идеологического и политического влияния последней. К этому добавлялось осознание перспективы войны с «объединённой Европой». Причём лидером последнего в очередном «походе на Восток» могли с равной вероятностью быть как Германия, так и Франция с Великобританией. Но сама неотвратимость скорой войны осознавалась новым руководством СССР отчётливо.

Необходима была форсированная индустриализация, установление монополии на производство продовольствия (коллективизация), ускоренная культурная революция (массовая подготовка национальных кадров), создание жёсткой административной системы, а также поголовная «зачистка» вероятной «пятой колонны» (фактически – большинства «ленинской гвардии», а также всех сопротивлявшихся проводимым стратегическим преобразованиям). Что и было сделано, хотя и с известными негативными проявлениями. Но, в конце концов, – имело результатом победу в Великой Отечественной войне против объединённых сил Евросоюза и превращение СССР в «супердержаву №2».

Соответственно, на вооружение под внешней оболочкой «марксизма-ленинизма» были взяты во многом традиционные для России ценности и подходы. Был реабилитирован патриотизм, возвращена героическая история страны, восстановлено её преподавание в ВУЗах, пропагандировались подвиги предков и традиции армии. Значительно ослаблено давление на Церковь, восстановлено Патриаршество. Возрождались и пропагандировались под именем «коммунистических» традиционная мораль и культ семьи и т.д.

Прекрасно осознавая невозможность противостояния Западу без внутреннего единства, Сталин уже с 1934 года, вопреки мнению внутрипартийной оппозиции, принципиально изменяет оценку роли в стране русского народа: из «империалистического» он становится «старшим братом» – именно на этом основании, а не «во искупление исторической вины» помогающим национальным окраинам. Параллельно запущена пропаганда «дружбы народов», начато формирование советской «протонации», но не вопреки «государствообразующей» роли русского большинства: подчёркивается, что «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки Великая Русь».

Всё это даёт основания ряду авторов считать данный период своеобразной «красной империей», построенной во многом на ценностях и подходах, заимствованных из дореволюционной России и соответствующих традиционной ментальности народа.

* * *

«Позднесоветский» период

(1956-1991 гг.)

Начинается с «разоблачения культа личности» Н.С.Хрущёвым на XX съезде партии и окончательное идеологическое оформление получает после официального утверждения принципиально иного, чем в «сталинскую» эпоху, целеполагания.

Целью развития по-прежнему остаётся построение коммунизма, но суть этого понятия принципиально изменена. Если ранее под коммунизмом понималось общество тотальной справедливости и братства (коммунистический вариант «Царства Правды»), то в «хрущёвском» варианте коммунизм – это общество всеобщего и полного изобилия, гораздо более полного, чем на Западе. Что должно было, согласно классическому «бытие определяет сознание», с одной стороны резко улучшить нравы (делить-то станет нечего!), а с другой – раз и навсегда доказать народам Запада преимущества социалистического пути развития и тем самым обеспечить СССР геополитическую победу.

При этом и в «хрущёвский», и в последовавший «брежневский» период многие основы «красной империи» сохранились, а ряд заложенных в ней проектов дали обильные плоды и достижения, которыми страна заслуженно гордится и сегодня. Что же касается нравственности и морали, то «Моральный кодекс строителя коммунизма» был буквально списан с традиционной (православной) системы ценностей. «Инерции» этой, как мы знаем, хватило ещё более чем на три десятилетия, а многие материальные достижения той поры мы «доедаем» ещё и сегодня.

Тем не менее, катастрофичность смены целеполагания для «советского» проекта трудно переоценить. Сведя соревнование двух систем от соревнования двух моделей «самого справедливого общества» к соревнованию двух «обществ потребления», СССР был обречён. Догнать «по колбасе» печатающий доллары Запад он не мог в принципе, и как только это стало очевидным, под сомнение был поставлен весь курс страны и достоверность коммунистической идеологии, имеющей статус Государственной. Последовало разочарование в коммунистических идеалах и по мере деградации руководства КПСС и формирования в его среде «капитулянтского» направления, заинтересованными силами была сначала поставлена под сомнение «правильность социализма в СССР», а затем и правильность социализма как такового.