Текст книги "Напряжение растет"
Автор книги: Владимир Ильин
Жанр: Героическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 7
– Это наш человек, все об этом знают, – грянуло утверждение, призывая в свидетели деревья с пожелтевшей листвой и безлюдный пригорок.
В упрямо нахмуренных лицах, в угрожающе расправленных лопатках и плечах, натягивающих ткань хорошо сшитых черных костюмов, читалась уверенность и желание подтвердить свои слова другими словами, сказанными еще громче, а если не хватит и их, то силой и жестокостью.
– Я не заключал такого соглашения. – лениво, с тщательно скрытой усмешкой прозвучало в ответ.
Острые стрелки бежевых брюк насмешливо дрогнули от расслабленного движения левой руки, чуть отставившей в сторону гнутую рукоять позолоченной трости.
– Это было до тебя! – взял слово второй из двух нахмуренных парней.
– Но теперь я здесь. – Свободная рука небрежно обозначила полукруг. – И со мной вы не договаривались.
– А мы с тобой договариваться и не должны! Мы договорились с ним! – последовал резкий указующий жест в сторону высококлассного специалиста, безмолвно и безропотно наблюдавшего за происходящим через массивную оправу очков и прижимавшего к груди объемистый чехол.
– Ты им что-то должен? – Конец трости указал на специалиста.
Тот замешкался, но затем отрицательно мотнул головой.
– Он вам ничего не должен, – последовала светлая улыбка. – Так не пора ли вам удалиться?
– Да не важно, что он там думает! – гаркнули парни, демонстративно потирая кулаки.
– Важно то, что думаю я. – Трость заняла свое место, и на нее легли обе ладони. – Теперь это мой человек, и с ним буду работать только я.
– Да ты кто такой! – дернулся вперед первый парень, посчитав, что время слов прошло.
Трость резко выстрелила по мениску нападавшего, тут же была перехвачена посередине и резко притянута вместе с врагом, пойманным за шею дугой рукояти.
– Стоять! – Другая рука взлетела в останавливающем жесте навстречу второму ринувшемуся вперед собеседнику.
Но в прозвучавшей команде оказалось достаточно воли, чтобы тот замер, словно наткнувшись на стену, и с запоздалым испугом посмотрел на товарища, стоявшего на коленках и под неудобным углом смотревшего снизу вверх.
– Я тот, кто решает здесь все, – с холодной жестокостью был дан ответ. – Даже то, как ты будешь дышать.
– Да пошел ты! – дернулся пленник трости, пытаясь взмахнуть рукой, но тут же скривился от боли в шее.
– Вдох, выдох, вдох, выдох, – спокойный тон озвучивал движения кадыка.
Парень ожесточенно задышал, пытаясь поспорить с указами противника, но куда там – слова коротки, надо запоздать, сбиться. Тогда он решил проявить волю и не позволил свершиться новому выдоху, с вызовом глядя на соперника, озвучившего новый приказ. Прошла минута, кожа покраснела. Еще тридцать секунд, и он с шипением выпустил остатки воздуха.
– Ну же, я разрешаю тебе вдохнуть, – ободряюще предложили ему.
Парень не выдержал и с жадностью сделал вдох. Тут же трость отпустила шею, и он смог рухнуть на выставленные вперед руки, опираясь о сырую сентябрьскую землю.
– Дыши и не трогай мое. – Последовал хлопок тростью по плечу и обращение ко второму. – Забирай его.
Тот дрогнул, отходя от неведомо из-за чего наступившего ступора, настороженным полушагом приблизился, не сводя взгляда с бежевого костюма и уголка выглядывающей из-под пиджака белоснежной сорочки, помог товарищу подняться и быстрым шагом повел его к выходу из парка, оглянувшись только единожды, перед крутым поворотом.
– Ты как, все в порядке? – спросил я Артема, признанного специалиста по математике восьмого «А», как-то странно поглядывавшего на меня с нижнего яруса веток разлапистого дуба – не того же самого, но тоже вполне подходящего для восхождения и обороны от тех, кто полезет следом.
– Ага, – ответил он, спрыгивая на землю. – Только у меня портфель в классе. С собой вот – скрипка только, – шмыгнул он носом, очищая чехол от сора и пыли.
– А зачем портфель? – удивился я.
– Ну ты математику списывать будешь?
– А? Нет, – отмахнулся я и оперся о трость, оберегая левую ногу.
Вчерашний прыжок закончился небольшим переломом, не замеченным в момент удара о землю. Вот когда я попытался встать, тогда и почувствовал, да так, что после второй попытки пришел в сознание уже в гостиной, с обрезанными до шорт брюками и закрепленным на левой ноге самодельным бандажом из косяка входной двери. Имелись вроде другие подходящие палки, но учитель отчего-то решил, что лучше позаимствовать именно эту деталь. Зато, когда приехали доктора, было уже открыто. Ничего страшного, заживет.
А еще мне одолжили трость – я с гордостью посмотрел на золоченую рукоять и лакированное основание. Правда, очень просили вернуть в целости, потому что это заготовка под новый папин заказ. А еще просили не направлять в трость Силу и не нажимать на… Но тут учитель сделал страшные глаза, а папа Миша осекся и расхотел рассказывать, на что именно нельзя нажимать. Ничего, потом выясню. Интересно ведь!
– Тогда зачем ты все это сделал? – всерьез удивился Артем.
– Не надо было? – поднял я бровь и тихонечко зашагал к выходу.
– Да меня не расстраивает особо, – пожал он плечами. – Пусть списывают. Вот только тетрадки при этом мнут.
– И желудями кидаются?
– Я в них тоже кидал. – Артем гордо приосанился. – И попадал чаще!
– Понятно, – скептически глянув, я вновь перенес вес на трость.
– Так… зачем? – лучась вежливым любопытством, повторил он вопрос.
– Мне в команду на соревнования человек нужен. Вот, хотел тебя спросить, сказали – ты в парк ушел, репетировать.
Большая перемена все-таки – многое можно успеть. Я два класса успел обойти со своим предложением, только вот не соглашался никто.
– Так у тебя же нога. – Он указал взглядом на негнущуюся и загипсованную конечность под штаниной.
– Заживет максимум за месяц, – отмахнулся я. – Дело знакомое.
– Ломал уже раньше? – с интересом уточнил Артем.
– Ага. Только не себе.
– О…
– Но сроки от этого не меняются. Так что – месяц, успеваем. Ты с нами?
– Знаешь, я… не сильно люблю соревнования.
– Да там ничего делать не нужно будет, – принялся я убеждать его. – Мне просто надо собрать необходимое количество участников.
– Все равно вряд ли, – честно признался математик. – А кто в команде?
– Федор из второго «Б» и я. С тобой будет четверо.
– Э-э…
– Еще одно место в резерве, – солидно сообщил ему. – Так что находим пятого – и можно записываться.
– Второклассник, хромой и скрипач, – тихо пробормотал Артем.
– О, так ты с нами? – воодушевился я.
– Я пока прикидываю, кто будет четвертым в ряду. И, кажется, вряд ли сегодня усну из-за этого…
– Нормальная соберется команда, не хуже этих, – мотнул я головой в сторону проглядывающего сквозь листву корпуса школы.
– Не хуже пятерых одиннадцатиклассников с рангом «ветеран»? – чуть иронично наклонил он голову.
– А там можно будет применять Силу? – заинтересовался я.
– Папа говорит, что нельзя, со всех возьмут слово. Но еще он сказал, что сложно запретить собаке кусаться.
– Это да. – Я украдкой потер ягодицу. – Но у нас будет другой козырь! Во-первых, твоя снайперская винтовка.
– Э-э… – обескураженно посмотрел на меня товарищ.
– Да ладно тебе, все мы фильмы смотрим. Но считай, что я ничего не говорил, – подмигнул ему.
– Там скрипка! – возмущенно воскликнул Артем.
– Как скажешь, напарник.
– Я серьезно! Показать? – Он нацелился расстегнуть застежки на чехле.
– А дашь пострелять?
– Нет!
– Тогда не надо.
– Потому что там скрипка! – тряхнул он чехлом.
– То есть первым делом мы выведем противника из себя. Это первый козырь.
– А? – Ярость на лице сменилась недоумением. – То есть…
– А второй наш козырь – несчастный случай, – не дослушал я его, заметив тех самых двух парней, решительно шагающих прямо ко мне.
Даже пиджаки скинули, рукава закатали, а один из них обзавелся сучковатой палкой в метр длиной.
– За реваншем, похоже, – заприметив их, сглотнул Артем и прижал к себе чехол, желая уберечь скрипку от грядущих событий.
– И мы делаем так. – Я резким жестом выпрямил руку, выпуская трость из ладони.
Тяжелая, отлично сбалансированная, она сделала всего два оборота до того, как врезать двум мстителям по лбу.
– Э-т-то ты к-как… у-удачно, – после паузы в десять секунд вымолвил мой напарник, глядя на лежащие на земле тела.
– Это не я, – поучительно поднял палец. – Это – несчастный случай.
– Несчастный? – нерешительно повторил он.
– Но ведь явно не счастливый, верно?
– Д-да. Но они ведь знают, что это мы?
– Если правильно ударить палкой по голове – не вспомнят. Рекомендация специалиста, – веско поднял я палец. – Так что – несчастный случай. И, будь так добр, принеси трость, – чуть виновато показал я на свои ноги. – Без нее ходить сложно.
– А есть третий козырь? – спросил Артем, оглядев соперников и подняв тросточку.
– Разумеется, есть! Но его я открою только своей команде.
Приятель хмыкнул и не торопясь подошел, серьезно о чем-то раздумывая.
– Ладно, если вас запишут, считай, я с вами, – решительно обратился он ко мне. – Что за козырь?
– Бранд.
– Бранд? – поднял он брови.
– Бранд, – солидно подтвердил я.
– А кто… кто такой Бранд?
– Боевой робот аннигилятор номер два.
– А-а… – округлил он глаза и с неподдельным интересом уточнил: – А что с первым?
– Инвестор заморозил финансирование. – И я поправил я бабочку на белоснежной сорочке.
– Да ну? – блеснуло сомнение в линзах очков.
– Папа не дает алмазы, – повторил я фразу и вздох Федора.
– Мне папа тоже не дал бы алмазы, – признался Артем.
– А в сережках сестер только рубины.
– И сережки не дали бы.
– Ну мы их потом вернем, – пробормотал я еле слышно и тут же повысил голос: – Извини, дела. Спасибо! Удачи!
И заковылял в сторону корпуса, но не к входу, а к левому крылу, где, как рассказывали на вводном уроке, крепились самоспасы – это такие лебедки на самой крыше, веревки которых тянулись возле окон до уровня второго этажа, на случай «пожара, эвакуации или еще какой-то беды». «Еще какая-то беда» случилась лично со мной.
Перехватив трость, с интересом глянул на самый верх, рассматривая угловатые выступы распределительного устройства. А затем – на свою ладонь, где уже сияла ярким светом любопытства моя «искра».
– Должен же там быть обратный режим? – поделился я с ней догадкой, и та, воодушевленно мигнув, отправилась это выяснять.
Механизм глуховато зажужжал с высоты и размотал пару метров каната на землю.
– Хм, – еще одна искра взлетела ввысь.
На этот раз лебедка замотала канаты в нужном направлении, вроде и неспешно, но в целом достаточно шустро – только и успел поставить ногу в самодельную петлю.
– Бонжур, – поздоровался я с классом французского на втором этаже и медленно поехал на третий.
– Та-ак, – узнал знакомые очертания кабинета директора и с довольством констатировал: – Вроде никого.
Новая искра отправилась останавливать самоспасы. Вышло не совсем удачно – сверху что-то хлопнуло, дыхнуло гарью, прямо как на том корабельном насосе. Зато веревка остановилась.
Чуть приоткрытая форточка легко распахнулась, а там – подцепить ручку тростью и раскрыть большое окно – совсем не проблема. Осторожно шагнув с подоконника на ковер, подкрался к системному блоку секретаря и вставил злополучную флешку на прежнее место. Все-таки обещал – и на душе сразу стало легче. Прямо как вчера, когда после обещания медработник спрятал шприц обратно, в устрашающего вида чемодан.
Недобро хрустнул замок двери за спиной, будто бульдог раздробленной костью предыдущей жертвы. Спрятаться!
– Максим? – дыхнуло удивлением.
Негнущаяся нога, не совсем вписавшаяся в габариты мебели, предательски выглядывала из шкафа.
– О, а говорили – «Нарния», – вышел я из шкафа, с возмущением оглядел кабинет и вернулся обратно в шкаф – на этот раз целиком.
– Ма-акси-им! – глухо прозвучал рык через добротные дубовые стенки.
– А вот обратно – не работает, – цокнул я, выходя. – Можно воспользоваться вашей дверью?
– Нет!
– Тогда я на геометрию, – примерился к открытому окну.
– Стоять! Ты что тут делаешь?
– Да я вот, – замялся, не зная, с чего начать. – А вам не кажется, что что-то горит?
– Максим!
– Я по поводу той цифровой подписи, – смущенно указал на чуть выдвинутый из-под стола системный блок с флешкой.
Кажется, я впервые увидел, как волосы встают дыбом. Руслан замер на долгие две секунды, ринулся к шкафу возле стола директора, распахнул его и буквально вбил ключ в небольшой сейф, занимавший все пространство одной из полок. Взболтал там все рукой и ошарашенно обернулся, прижав ладони к шкафу и как-то странно глядя на меня. Очень захотелось кушать – не к добру.
– Я подумал, что ее может кто-то украсть… – привел довод в свое оправдание.
– И спер сам.
– Если вещь может украсть плохой человек, то хороший должен сделать это первым! – поучительно поднял я палец. – Чтобы отдать потом, конечно.
Руслан резко шагнул в мою сторону, да так, что я аж зажмурился. А когда открыл глаза, он уже выудил флешку и методично разламывал ее в руках. Железо! Руками! Тоже так хочу.
– Подпись скомпрометирована, так что была отозвана днем раньше, – сухим и спокойным голосом, совсем не вязавшимся с действиями, сказал он. – Но что вернул – молодец. Только в следующий раз просто отдай мне в руки, не надо лезть в окно.
– Хорошо, – завороженно качнул я головой, удивляясь несоответствию в поведении и совсем не зная, чего ожидать.
– Ты ведь понимаешь, что все это, – указал он на раскрошенные обломки железа и пластика на ковре, – просто так тебе не пройдет?
– Да, – понурился я.
– Сейчас ты дашь мне обещание, что будешь во всем слушаться свою новую соседку по парте.
– Мм, а…
– Никаких возражений слушать не желаю! – категорично махнул он рукой.
– Обещаю, что буду прислушиваться, – вздохнул я.
– Надеюсь, ты осознаешь, что это твой последний шанс… проявить разум. – Руслан смотрел исподлобья, скатывая в горошину то, что осталось от носителя информации.
– Да…
– Иди.
– До свидания!
– Через дверь иди.
– Ладно…
Как-то неловко все вышло…
– Максим, – задержал меня голос на пороге, – насчет соревнований…
Я обернулся и вопросительно посмотрел на него.
– Не переживай сильно. Если все пройдет успешно, в следующем году поучаствуешь. – Чуть виновато посмотрел он на меня.
И обломки куда-то подевались с ковра. Будто и не было ничего…
– У меня планы на этот год, – расправил я плечи.
– А как же нога?
– Как раз заживет, – уверенно хлопнул я тростью по носку ботинка. – Месяц до полигона.
– Там новый регламент на первом этаже вывесили. Первый этап соревнований через неделю. Танцы.
– Хм, – посмотрел я на ногу. – Ладно.
– Ладно? – вскинулся он. – А как же гипс?
– Есть варианты, – пожал я плечами. – Скажем, если у всех будет гипс…
– Максим!
– Я просто предположил! Да не переживайте, выиграем. Я ведь не один буду.
Не мне же все на себе тащить! Приз – он на всех рассчитан. Интересно, а какой он? Хотя ведь не в нем дело – главное с Пашей помириться.
– Кхм, – закашлялся Руслан чуть смущенно. – Понимаешь, там не только это нововведение. Я просто думал, что хватит и первого.
– Вы не хотите, чтобы я участвовал? – догадался и как-то разом погрустнел.
– Участвуй, конечно! – вскинулся он. – Просто… Вторая причина… она гораздо болезненнее. Стоимость регистрации каждой команды – двести миллионов…
– Я слышал, для княжества сделали исключение? – уточнил холодно.
– Верно, с нас не возьмут ничего. Поэтому мы берем залог в двести миллионов с каждого участника. С возвратом, разумеется.
– Н-но… зачем? – искренне воскликнул я.
– Вот когда ты устраиваешь игру, ты ведь сам выбираешь, с кем тебе будет интересно? Тут то же самое. Организаторы хотят играть с теми, у кого есть двести миллионов, – развел он руками. – Нам сделали непрозрачный намек, что будет невежливо нарушать финансовый ценз.
– Да какая разница, сколько у человека денег? – возмутился я.
– Деньги равны связям, военной мощи, возможности мстить и отстаивать свои права. Это сделано для того, чтобы участники не смотрели на команды нашего княжества сверху вниз и не позволяли себе подлости по отношению к ним.
– То есть надо двести миллионов? – отбросив ненужные подробности, подвел я черту.
– Увы. Думаю, в следующем году условия станут помягче, – успокаивающе произнес он.
– И если они будут, то вы обещаете записать меня в команду и не мешать? – настоял я на всякий случай.
– Обещаю, – грустно улыбнулся он.
– А это сколько килограмм денег?
– Мм, не знаю даже, – запнулся Руслан. – Килограмм двести?
– Отлично! Всего наилучшего!
Приободрившись, закрыл за собой дверь и выудил из кармана сотовый.
Чуть опешивший (впрочем, как после каждой беседы с Максимом) Руслан Артемьевич мотнул головой, выгоняя из ушей странные, явно послышавшиеся слова:
«Алле? Толик? Как там с заводом? Еще полгода на проект? Отлично! Грузи на «газель» двести миллионов и вези ко мне… Это килограмм двести-двести пятьдесят, весы там найди. Мне на месяц, есть верное дело. Ага, жду».
Потому что у ребенка не может быть двести миллионов! И их нельзя возить на «газели»!
Нет, ему точно послышалось. Или не послышалось? Тогда что за завод? И какой еще Толик? Нет у Самойловых никаких заводов, Толиков и двухсот миллионов на счету! О последнем Руслан знал точно, оттого обещание давал с легкой душой.
Значит, показалось.
И вообще – у него нога! Которую, посовещавшись, было решено лечить традиционными методами, чтобы Максим в полной мере ощутил ответственность за свои поступки. Ну и потому, что с ограниченной мобильностью Максим менее опасен для окружающих. Руслан скептически посмотрел на раскрытое окно и признал последний довод довольно наивным.
В общем, по всеобщему молчаливому согласию соревнования должны были состояться без Максима. Руслан искренне считал – к лучшему. Слишком жестокими могут быть высокородные дети: уровень опасности, особенно с такими призами, запредельно высок. Заодно три специально подготовленных клановых отряда не обидят его, выиграв.
Да и что переживать – не найдет он двести миллионов. Так что все нормально. Все будет хорошо.
Руслан поймал себя на том, что говорит успокаивающие слова вслух, как мантру, перемежая глубоким дыханием.
«Брр, совсем мозги плавятся, аж горелым пахнет… Или действительно пахнет?» – замер он, склонив голову.
«Внимание, пожарная тревога!» – развеял сомнения приятный женский голос.
– Ма-а-акси-им!
Стекла дрогнули от жуткого голоса, а где-то за дверью еще шустрее захромал отдельно взятый восьмиклассник.
Глава 8
Стук трости гулко разносился по пустым коридорам, исчезая в распахнутых дверях и пролетах лестниц. Есть в этом непередаваемое удовольствие – щелкать прорезиненной накладкой по мрамору пола, добиваясь особенного, солидного эха. Но для этого нужно одиночество, чтобы чистый звук не перекрывала чужая суета. Ну или чтобы остальные замерли, как Пашка на скамейке возле расписания. Он даже не повернулся, так и сидел, будто составлял единое целое с деревянной скамьей, сотканной из продольных досок и затейливых кованых ножек. В противоположность легкой на вид конструкции, Пашка памятником самому себе нависал монолитом иссиня-черного костюма и белой рубашки над краем скамьи, уставившись на волнорез между бежевой и белой горизонтальными полосами на стене. Появилось желание пройти мимо и не тревожить, но и шанс упускать совсем не хотелось. Все таки надо объясниться.
– Там эвакуация, – присев рядом и приготовившись к разговору, произнес я нейтрально.
Пашка вздрогнул и медленно повел взгляд от точки на границе двух цветов в мою сторону.
– Извини, – поспешил я сказать то, что не успел в прошлый раз.
Парень некоторое время смотрел на меня с непонятным выражением лица, потом хмыкнул, погладил выбритую налысо голову и вернулся к созерцанию стены.
День назад он мог похвастать красивой шевелюрой, отливающей блеском, как шерсть у кота после шпрот. Неловко вышло.
– Я не хотел. – Не дождавшись ответа, продолжил говорить. – Думал, ты замерз. Кофе вынес. А у тебя зонт загорелся, и огонь на волосы перекинулся. Не потушишь – след на всю жизнь останется. Вот и… Правда, извини.
Пашка дернул плечом, то ли соглашаясь, то ли показывая раздражение.
– А хочешь в мою команду? – рискнул я. – На соревнования.
– Двести миллионов, – без капельки эмоций произнес он.
Но – ответил!
– Да это ерунда, – отмахнулся я, с энтузиазмом зацепившись за нить разговора.
– Двести миллионов? – добавил он скепсиса в голос, голова же не повернулась ни на градус.
– Конечно!
– А у меня нет двухсот миллионов, – сказал он по-прежнему равнодушно.
– Так у меня есть, – потеряв терпение, уселся я на пол так, чтобы он смотрел на меня, а не на стену.
Правда, ногу пришлось вытянуть и трость отложить в сторону, но это мелочи.
– У тебя есть, у меня нет. Ювелиры – они богатые. А у нас только проблемы…
– Ладно, – хмыкнул я. – Хочешь, дам тебе в долг две сотни моих миллионов?
Пашка вопросительно поднял брови.
– Там ведь залог все равно отдают назад. Я серьезно.
– А отец твой что на это скажет? – со странным выражением лица, в котором было больше недоверия, чем надежды, спросил парень….
Но надежда – она была! А мне без разницы, кто внесет деньги за нашу команду.
– Это мои личные деньги, – подчеркнул я голосом. – Мне за них отчитываться не надо. Но будет условие, – поднял палец.
– Проценты? – вернулась к нему обреченность.
– Возьмешь к себе в команду меня, Федора и Артема из «А» класса.
– Хм, – задумался он, пытаясь скрыть слабую улыбку. – А пятый кто?
– Ты капитан, тебе решать, – торжествуя, не поддался я радости и постарался сохранить солидность. – Но я рекомендую девчонку. Через неделю – танцы.
– Найдем, – утвердительно качнул он головой, на глазах становясь румяней и веселее. – Только это… – К нему вернулся испуг. – Ты серьезно?
– Слово! – хлопнул я ладонью по полу.
Кажется, получилось!
– Не шутишь? То есть извини! Так это здорово, правда! Я все папины проблемы с призовых закрыть смогу! – подпрыгнул он на месте.
– Каких призовых? – недоуменно повел я взглядом в сторону щита с информацией.
Не было там никаких призовых! И, кроме туманного обещания достойной награды вместе с титулом победителя, тоже ничего не было!
– А ты не знаешь? – настороженно спросил он.
– Медаль золотая? Ценный сувенир? Медаль и сувенир? – предположил я и получил в ответ настолько шокированный взгляд, что тут же с возмущением оправдался: – Да не написано там!
– Давай я сначала верну тебе твое обещание? – с грустью сказал Паша.
– Да ерунда, – махнул я рукой. – Серьезно. Что там вообще такого может быть?
Хотя за двести миллионов обязано было быть, но у аристократов довольно часто признание и статус стоят дороже денег. Странные они.
– Ну… Алюминиевый комбинат, ГЭС и двадцать миллиардов, – с кривой улыбкой выдал он.
А нет, не странные. Вполне такие нормальные – все как я люблю.
– Так я возвращаю слово? – посмотрел Паша чуть нервно, тщательно закапывая надежду под кубометрами безверия и тоски.
– Нет, – задумчиво погладил я трость.
Надо будет по алюминию книжки почитать.
– Ты не подумай, я на станцию и комбинат не претендую! – замахал он руками. – Просто очень деньги нужны.
– Все в силе. Так даже интересней.
– Здорово! То есть… Выиграем, ты не переживай! – с жаром произнес Пашка.
– Само собой выиграем, – отмахнулся я, поднимаясь с пола. – Только придется подойти к подготовке посерьезней.
– Конечно!
– Значит, займемся прямо сейчас, – подошел я к нему и отстегнул тонкую цепочку от скамейки и от петли его брюк.
– Э-э… – ошарашенно протянул он.
– А то опять сбежал бы, лови тебя потом, – буркнул я, сматывая цепь обратно в карман.
– Ты нормальный вообще?! – искренне возмутился Пашка, поднимаясь.
– Отставить! Кто из нас капитан? – рявкнул я в ответ, пресекая ненужную панику.
– Я! – изобразил он стойку «смирно».
– Вот именно! Так что кругом марш и вперед – искать девчонку, которая хорошо танцует!
И первым направился в сторону выхода и лестничных пролетов.
– Есть!.. Слушай, – замялся он после третьего шага от бедра и перехода на нормальную походку. – А у тебя какое звание в нашей команде?
– Маршал. Но поскольку это сухопутное звание, главный на корабле ты.
– А, ладно, – успокоился он, но изредка поглядывал со странным сомнением. – А как мы будем ее искать?
– Обстановка на нашей стороне, капитан! Эвакуация! Все кандидатки собраны перед школой.
– Значит, идем туда? – посмотрел он сквозь окно на веселую массу учеников и учителей, с любопытством наблюдавших за работой пожарного расчета.
Кровлю все-таки немного пожгло, но было куда больше дыма, чем огня, – я на всякий случай проверил, предусмотрительно отправившись после крика Руслана не вниз, а на крышу.
– Нет, капитан. Мы идем в учительскую, потому что там есть микрофон, соединенный с уличными динамиками.
– О! Мы объявим о поиске через усилитель!
– Только не о поиске, а о конкурсе, – поправил я его. – Жестком отборе! Ультимативных соревнованиях! За право выступать в лучшей команде мира!
– Так и сделаем!
– Отличное решение, капитан!
Пашка гордо приосанился и погладил невидимый погон.
– Только объявлять будешь ты, потому что я пока медленно бегаю.
Мы остановились перед раскрытой дверью, с внезапно накатившей робостью оглядывая заваленные бумагами столы, оставленные в спешке сумки и личные вещи – так, наверное, чувствуют себя рыцари на пороге логова дракона.
– Ну же, никого нет, – нетерпеливо обернулся сэр Макс.
– А если они вернутся? – заозирался сэр Павел.
– Мы услышим их поступь и выскользнем быстрее! – В тон словам разрезал воздух меч-трость.
– Но если они узнают, что мы тут были?
– Какая разница, ведь мы не тронем их сокровища!
– Т-ты недооцениваешь их коварство и злопамятность!
– Тогда мы примем бой плечом к плечу!
– За драку нас точно выгонят, – обреченно заявил сэр Павел.
– Нет, там другая схема. Победивший дракона сам становится драконом.
– А? – растерянно повернул он голову.
– Точно говорю, я так директором стал. Да не переживай, все будет хорошо.
…И остановились они перед мистической конструкцией из серебристого металла и теплого дерева, что преумножает голоса.
– А что говорить? – тяжело сглотнув, коснулся Паша трубки.
– Сегодня в шестнадцать часов в спортзале. Хотя нет, лучше дай номер моего сотового, пусть шлют эсэмэски, а там всех сориентируем. Погоди, сейчас я тебе текст напишу, – подхватил я чистый лист из лотка принтера и большими буквами, чтобы читать было удобнее, записал речь. – Вот.
– «Ясноокая дщерь… аки цапля длинноногая»… Сам такое читай, – забраковал мой труд Пашка и решительно поднял микрофон со стойки.
Хотя тоже неплохо справился – оценил я в процессе заблаговременного тактического отступления. Заодно показался на глаза Руслану, стремительно пробивавшему дорогу к входу через океан детворы.
– Это не я! – поспешил поздороваться, разумно отгородившись двумя группами первоклассников.
Потому что пробиваться через них – здоровьем рисковать. Я вот, пока шел по самому краю, остался с прокушенным в двух местах рукавом.
Руслан замер, глянул на меня, как Лайка на вторую котлету, – внимательно запомнил и зафиксировал положение и продолжил движение. Надеюсь, Паша успеет сбежать.
А через пятнадцать секунд начали приходить первые эсэмэски.
Но вообще, нормально день прошел – так я думал ровно до того, как зашел вечером в подозрительно тихий холл родного дома.
На широком диване, установленном в центре, расставив ноги и скрестив руки на груди, с одинаково сосредоточенными лицами расположились отец и учитель. И ни следа Федора и сестер. Тревожное чувство цапнуло за живот.
– Я начинаю подумывать устроиться в его школу на работу, – поделился отец мыслью с наставником. – Все равно каждый день там бываю.
– А я с Пашей помирился, – бодро улыбнувшись, решил начать с позитива.
– На секундочку, – мягко произнес учитель моему отцу, плавным движением поднялся и скрылся за кухонной дверью.
Тут же донесся вопль, исполненный ярости и отчаяния. Затем дверь мягко открылась, и чуть порозовевший наставник, лучась загадочной и доброй улыбкой, медленно вернулся на свое место.
– Так, – мягко произнес он.
– Мы теперь в одной команде, – продолжал я с прилипшей к лицу улыбкой, тщательно подавляя желание немедленно сбежать.
Потому что, во-первых, это несолидно. Во-вторых, далеко на одной ноге все равно не получится.
– Это с тем мальчиком на видео, – обратился наставник к отцу, указывая на прямоугольник планшета, до того незаметно лежавший в углу дивана.
– Какое видео? – заинтересовался я и даже шагнул поближе, чуть приподнявшись и опираясь на трость.
– А вот, просто замечательная запись, – нарочито бодро ответил папа, включил планшет и положив его себе на колени.
Пришлось обойти диван справа, чтобы заглянуть через плечо.
На экране легко узнавался спортивный зал, снятый с высоты и чуть по диагонали. Видимо, одна из камер наблюдения, спрятанная в настенных рисунках или под решетками вентиляции. Дата в правом углу – половина шестого, сегодня, да и настенные часы попали в кадр.
– Узнаешь?! – грозно прорычал отец мне в ухо.
А в середине кадра – длинная очередь из девчонок, сытой змеей обвившая два стульчика со мной и Пашей. Мы вооружены блокнотами и внимательно рассматриваем двух конкурсанток, слегка неуклюже танцующих возле спортивных шестов.
– Ага, это Катя Краснова и Елена Мудрая из десятого «А». У Кати четверка за пластику и троечка за артистизм, ну вы сами видите. А Елена прошла в следующий тур.
– На секундочку, – после короткой паузы произнес наставник, вновь плавно поднялся с места и опять исчез за дверью кухни.
На этот раз вместе с воплем определенно что-то разбилось, причем упав с высоты.
– Хорошо-о, – вернувшись, вздохнул, делясь своим состоянием, учитель.
– Максим, – с легкой опаской покосившись на старика, решил быть чуть помягче отец. – Мы, разумеется, рады тому, что ты подружился с Пашей.
– Но зачем было ссориться со всеми семьями девочек в школе?!! – разъяренным медведем возопил наставник.
– Да я не ссорился, – пожал я плечами.
– Ты понимаешь, что за эти твои туры и конкурсы отцы вот этих вот девочек тебя завтра подвесят за здоровую ногу и скажут, что так и было?!
– А мы результаты еще никому не объявляли, – спокойно сказал я в ответ. – И на конкурс каждая из них пришла сама.
– Д-да? – выдохнул папа воздух, заготовленный для обличительной фразы.
– Мы же понимаем все, – пожал я плечами. – Потому подарки не брали, в гости идти не соглашались.
– А приглашали? – заинтересовался папа. – Кто?
– Примерно пятая часть, эсэмэсками. Правда, две лично подошли. Но это ко мне, не знаю, как у Паши. Его уволокли куда-то потом, я не видел.
Жалко парня, тяжело ему без костыля отмахиваться. Но да ладно – главное, блокнотики с оценками я сберег.
– Хм, – задумался отец. – Выходит, что…
– Ничего хорошего не выходит! – категорически махнул старик рукой. – То, что эти ваши девочки думают – вообще ничего не значит! У родни будет свое мнение!
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?