Текст книги "Полководец"

А теперь вернемся в жаркий, пыльный июль 1941 года, к войскам, которые на юге нашей страны все еще бились на государственной границе. Конечно же здесь было не главное направление гитлеровцев, и их техники было меньше, и войска румынские не проявляли особого рвения. Но все же они имели превосходство во всем и могли бы наступать успешно, если бы не столкнулись с теми мерами, которые были предприняты командованием Одесского военного округа.

Опасения командарма Софронова оправдались. Плацдарм за Днестром в районе Дубоссар противнику удалось расширить. В глубину наших войск на восток прорывались крупные силы противника. В это же время с севера из района Бердичева сюда, на юг, в направлении Умань – Первомайск – Вознесенск, ударила 1-я танковая группа фон Клейста. Таким образом, уже не было никаких реальных возможностей удержать линию фронта на Днестре.

25-я Чапаевская и 95-я Молдавская стрелковые дивизии, чтобы не остаться в окружении, отходили с прочно занимаемого ими переднего края на Днестре, который при иной ситуации они могли бы еще долго держать. Они отходили теперь на рубеж обороны, непосредственно защищавший Одессу. А на Днестре снимались пулеметы и другое вооружение Тираспольского укрепрайона, оно пошло на усиление частей и на создание подвижных резервов армии.

Разрыв с правым соседом, 9-й армией, все увеличивался. Командующий Приморской армией Софронов вынужден был, не дожидаясь завершения формирования всей дивизии, послать на правый фланг кавалерийские полки дивизии Петрова, чтобы установить связь с оторвавшимся соседом и разыскать части 30-й дивизии, которая согласно последним указаниям, передавалась Приморской армии. Полки кавдивизии и сам генерал Петров метались по огромным степным просторам в поисках частей соседа справа, но всюду происходили неожиданные короткие стычки с противником. К сожалению, нет ни записей, ни воспоминаний об этих скоротечных боях. Однако можно составить представление о действиях генерала Петрова в те дни, опираясь на документы более раннего периода службы Ивана Ефимовича, потому что он несомненно использовал свой прежний боевой опыт, к тому же эти документы в какой-то мере осветят нам малоизвестный период его службы в годы Гражданской войны и борьбы с басмачеством.

В 1982 году я получил письмо от подполковника в отставке Кондратенко Александра Исаковича. Немного осталось теперь в живых участников событий тех далеких лет, поэтому считаю необходимым сказать несколько слов о самом Кондратенко. Родился, как он пишет, в конце XIX века, по происхождению казак, участник Первой мировой войны. В 1917 году избирался в состав ревкома села. В 1918 году служил в украинском Таращанском полку Боженко. Затем – под командованием Щорса, Буденного. В партию вступил в феврале 1919 года. С И.Е. Петровым познакомился в Средней Азии. Вот выдержка из его письма:

«Впервые я встретился с И.Е. Петровым в 20-х годах, когда он прибыл в нашу 2-ю кавалерийскую бригаду 11-й кавалерийской дивизии Первой Конной армии. Хотя тогда он был назначен военкомом 63-го кавалерийского полка, однако все время исполнял обязанности комиссара кавбригады. Той самой прославленной в многочисленных боях бригады, которой в свое время командовал С.М. Патоличев – отец нынешнего министра внешней торговли СССР. Комбриг С.М. Патоличев погиб в 1920 году в бою с белополяками.

Мне приходилось встречаться с И.Е. Петровым на полковых и бригадных партсобраниях, а иногда и на совещаниях командного и политического состава, куда я также приглашался как секретарь эскадронной коммунистической ячейки, а затем и член полкового партбюро. Иван Ефимович пользовался заслуженной любовью и уважением всего личного состава.

Он постоянно проявлял заботу о бойцах и командирах. Особенно это было видно по его отцовскому отношению к находившемуся в бригаде юному разведчику, 16-летнему Михаилу, сыну погибшего в бою комбрига С. М. Патоличева. Воспитывал его как человека и как воина. Доверял ему ответственные поручения.

Михаил Патоличев за успешное выполнение задания командования по добыче в тылу врага ценных сведений был награжден орденом Красного Знамени.

Летом 1922 года 11-я кавдивизия направлена в состав Бухарской группы войск (город Каган), Иван Ефимович Политуправлением Туркестанского фронта был временно назначен членом Реввоенсовета этой группы».

Здесь, прервав письмо, мне хочется привести очень давний документ, характеризующий пылкость и темпераментность молодого И. Е. Петрова, а также его уважение и любовь к боевым соратникам.

«ПРИКАЗ

БУХАРСКОЙ ГРУППЕ ВОЙСК КРАСНОЙ АРМИИ

№ 239

г. Каган 8 ноября 1922 г.

Славные полки XI кавалерийской дивизии!

За время борьбы в Туркестане с басмачеством вы вписали в историю Красной Армии много героических славных страниц.

Стремительные, отчаянно храбрые атаки ваших стройных рядов разбили и уничтожили множество врагов Бухарской Народной Республики и Советского Туркестана.

Легендарные походы XI кавалерийской дивизии по скалам и заоблачным высотам могучего Туркестанского хребта, бои на огромных высотах, куда до сего времени не ступала нога солдата, будут причислены к тем замечательным военным походам, где доблесть и самоотверженное выполнение долга соревновались друг с другом.

Ночная атака первой бригады на отряды басмачей в песках под колодцем Такай-Кудук будет служить образцом для лихих кавалеристов XI кавалерийской дивизии.

Вы повсюду настигали врага, наносили ему удар за ударом и тем самым дали возможность измученному насилиями бандитов дехканину приступить к мирному труду.

Доблестные товарищи красноармейцы, командиры и комиссары! За ваши сверхчеловеческие труды, за вашу героическую службу Советскому Туркестану и Бухарской Народной Республике примите сердечную благодарность от Революционно-Военного Совета Бухарской группы.

Привет вам, стойкие бойцы!

Пусть слава о ваших делах разнесется далеко на радость рабочих и крестьян всего мира!

Командующий группой Павлов.

Член РВС Петров».

Дальше Кондратенко в своем письме пишет:

«После ликвидации басмачества мне посчастливилось окончить экстерном Ташкентское военное училище имени В.И. Ленина, то училище, которым руководил И.Е. Петров.

Как правило, И.Е. Петров на все собрания партийного актива приходил вместе с военкомом и секретарем партийной организации училища. Эту выборную партийную должность продолжительное время исполнял Федор Копытин, который впоследствии работал инструктором политотдела спецвойск гарнизона и всегда в самых теплых словах отзывался о высоких партийных качествах Ивана Ефимовича.

Жителей Ташкента всегда привлекало прохождение в строю по улицам города курсантов во главе с начальником училища И.Е. Петровым к правительственной площади для участия в военных парадах по случаю больших революционных праздников.

Очень интересно проходили на территории военного училища конноспортивные состязания, на которых часто присутствовали члены правительства Узбекской ССР, руководящие работники штаба Среднеазиатского военного округа во главе с командующим войсками.

В первомайские праздничные дни 1933 года П.Е. Дыбенко, несмотря на то что в тот день он уже собирался выезжать к новому месту службы, присутствовал на конноспортивных состязаниях.

Дыбенко пользовался большим авторитетом и любовью курсантов и командиров, они устроили ему торжественные проводы. Когда поезд Ташкент – Москва, в котором уезжал П.Е. Дыбенко, проходил мимо училища, весь личный состав подошел к железной дороге (она рядом с территорией училища) и тепло прощался со своим командующим, который на протяжении пятилетнего пребывания в Среднеазиатском военном округе так много сделал для военного училища имени В.И. Ленина».

«ИЗ АТТЕСТАЦИИ

на Петрова Ивана Ефимовича, военного комиссара 63-го кавалерийского полка 11 кав. дивизии, 1923 год.

Работник с большой инициативой. Дисциплинированный. Обладает большим административным, политическим, хозяйственным опытом.

Руководитель и организатор превосходный. Знает хорошо кавалерийское дело. К подчиненным отношение товарищеское. К партийным обязанностям относится добросовестно.

Здоров, вынослив в походах. Должности соответствует.

Врид. комдив Качалов.

Военком 11 кав. див. Каплан».

Раскрою эти скупые официальные строчки только одним эпизодом, относящимся к службе именно в 11-й кавдивизии, о котором пишет маршал С.М. Буденный в своих мемуарах «Пройденный путь», пересказываю несколько страниц.

Тяжелые испытания выпали на долю 11-й кавалерийской дивизии, велики ее заслуги перед Родиной. Другие дивизии Первой Конной давно в тылу занимаются обычной боевой подготовкой, а они все еще на фронте, все еще воюют с врагами, сколько лет не выходят из боя. Немного осталось в полках ветеранов: иные отдали жизнь за Советскую власть, за светлое будущее народа, другие (старшие возрасты) демобилизовались. Но и молодые конники свято хранили славные традиции Первой Конной, отважно дрались с басмачами.

В сентябре 1922 года командованию 13-го стрелкового корпуса стало известно, что по приказу Энвер-паши, объявившего себя главнокомандующим всеми войсками ислама, готовится налет басмачей на город Каган, где располагался штаб корпуса. Налет должен был возглавить один из главарей западнобухарского басмачества, Абду-Саттар-хан.

Командующий группой поставил перед 1-й бригадой 11-й кавдивизии задачу – разгромить банду Абду-Саттар-хана в песках Кызылкумов, а 2-й бригаде (комбриг К.И. Овинов) – очистить от басмачей Матчинское бекство. Создали сводный отряд. Командование им возложили на Ивана Ефимовича Петрова.

Выступив с мест постоянного расположения – из Катта-Кургана и Джизака, – сводный отряд 18–19 сентября сосредоточился в Бухаре, а 20-го выступил в направлении Варанзи, который являлся исходным пунктом всей операции. Здесь к отряду присоединился караван верблюдов с водой и продовольствием. Сюда же прибыл мусульманский конный дивизион под командой И.Ф. Куца.

В ночь на 21 сентября отряд вступил в Кызылкумы. Шли по твердым такырам. Петров вел отряд переменным аллюром, рассчитывая к рассвету достичь колодцев Султан-Биби, где находились басмачи. Но басмачи успели уйти, забросав колодцы падалью. А над песками уже поднималось солнце, и все вокруг заполыхало жаром (температура воздуха даже до 70 градусов). Как потом выяснилось, басмачи ушли к колодцам Такай-Кудук. До них около двух суточных переходов. Караван повернул обратно, а сводный отряд направился по следам басмачей.

К концу вторых суток, окончательно выбившись из сил, отряд расположился на отдых под покровом ночи всего в пяти километрах от колодцев. На рассвете разведчики обнаружили басмачей – около 800 всадников Абду-Саттар-хана. Басмачи вели себя беспечно, будучи твердо уверены, что красный отряд, опасаясь гибели в пустыне, сюда не дойдет. Бандиты спали в юртах, около которых множество подседланных лошадей, привязанных за ноги к приколам.

– Ударим по ним внезапно, – сказал Петров.

В обход стойбища выслали усиленный эскадрон 62-го кавалерийского полка под командой Н.П. Сидельникова, ныне генерал-полковника в отставке, участника Великой Отечественной войны. Основные силы отряда, тщательно соблюдая маскировку, двинулись на сближение с противником. Конармейцы решительно атаковали бандитов. Под командиром 2-го эскадрона 61-го кавалерийского полка А.П. Листовским был чистокровный ахалтекинец, славившийся резвостью хода. Он пустил его во весь мах к левой группе юрт. Навстречу ему выбежал, судя по одежде, какой-то курбаши. Он что-то кричал, стреляя из маузера. Листовский решил взять его в плен и приказал по-узбекски:

– Бросай оружие!

Курбаши, а это был сам Абду-Саттар-хан, в ответ снова выстрелил. Этот выстрел решил его судьбу. Он упал зарубленный подле юрты…

Н.П. Сидельников удачно атаковал стойбище с тыла и не выпустил басмачей. Отряд Абду-Саттар-хана был разбит наголову. Лишь немногим удалось спастись бегством. Конармейцы захватили большое количество английского оружия, лошадей, верблюдов и другие трофеи. Сами понесли сравнительно небольшие потери.

Лихая атака бойцов 11-й кавдивизии под командованием И.Е. Петрова колодца Такай-Кудук была отмечена в приказе войскам 13-го стрелкового корпуса.

«ИЗ АТТЕСТАЦИИ

на командира 2-го Туркменского кавалерийского полка Туркменской бригады ПЕТРОВА Ивана Ефимовича, 1929 год.

Тов. Петров работал под моим руководством с августа 1928 по март 1929 года. Теоретическая и военная подготовка в масштабе кавполка достаточна. Тов. Петров справляется с тактической подготовкой начсостава своего полка. В оперативной обстановке разбирается быстро. Имеет большой опыт как бывший комиссар кавполка.

Характера мягкого. Дисциплинирован. Тактичен. Хороший командир и общественник. Морально устойчив. Войсковое хозяйство и штабную работу знает удовлетворительно.

Должности командира полка соответствует.

Командир и комиссар

кав. бригады Мелькумов.

Заключение старших командиров и начальников:

В операциях против басмачей показал себя с самой лучшей стороны. Заслуживает внеочередного выдвижения на должность командира отдельной бригады.

Командующий войсками САВО Вр. член РВС

Дыбенко. Жильцов».

«ИЗ АТТЕСТАЦИИ

на командира I Туркменской горнострелковой дивизии Петрова Ивана Ефимовича. 1932 год.

Тов. Петров энергичный, волевой, инициативный. Справился с боевой подготовкой в истекшем учебном году, тактическая и стрелковая подготовка оцениваются хорошо.

Много работает над самоусовершенствованием. Хорошо знает своеобразные условия Средней Азии, владеет местными языками.

Должности командира-военкома дивизии вполне соответствует.

Следует использовать в качестве начальника-военкома Объединенной Средне-Азиатской школы, где в условиях ее многонациональности тов. Петров со своим опытом работы в Средней Азии и знанием местных языков и обычаев будет чрезвычайно полезен.

Командующий войсками САВО Член РВС

Дыбенко. Баузер».

Все эти годы Петров участвовал в боях с басмачами. В 1933 году стал начальником Объединенной Среднеазиатской Краснознаменной военной школы, которая в 1937 году была переименована в Ташкентское Краснознаменное военное училище имени В.И. Ленина. Училище принимало участие в боях по ликвидации басмаческих банд вплоть до 1934 года, о чем свидетельствуют мраморные мемориальные доски, по сей день прикрепленные к стенам в клубе училища.

Одна треть довоенной службы Петрова – восемь лет – прошла в стенах этого училища. Иван Ефимович не только готовил здесь кадры советских командиров, но и сам совершенствовался и как военный, и как личность (ему было тридцать шесть лет в год назначения начальником школы). Он всячески укреплял богатейшие традиции этого славного училища и сам глубоко проникался ими. Вот несколько штрихов, чтобы читатель представил себе, каковы были эти традиции.

М.В. Фрунзе сказал о курсантах этого училища так:

«Приятно и радостно сознавать, что Красная Армия имеет в своих рядах такие воинские части, какой является Туркестанская школа военных инструкторов имени В.И. Ленина. Это хорошо организованный, сколоченный, высокодисциплинированный, прекрасно обученный, героический, боевой коллектив. Приходится только удивляться тому, когда они успели достигнуть таких высоких результатов боевой выучки, дисциплины и храбрости… Без преувеличения можно сказать, что эта школа в сравнительной оценке стоит неизмеримо выше десятка кадровых юнкерских училищ царской армии…»

Член РВС Туркфронта В.В. Куйбышев часто выступал перед курсантами с докладами и лекциями о текущей политике, международном положении, национальной политике советской власти. Курсантские отряды участвовали в ликвидации банд Мадамин-бека, Курширмата, Ибрагим-бека, войск эмира Бухарского и многих других. В итоговом приказе М.В. Фрунзе о ликвидации банд на Ферганском фронте про курсантов сказано: «Школа блестяще выполнила задачу». Ташкентское училище сыграло выдающуюся роль в защите и упрочении Советской власти в Средней Азии. Победы, одержанные курсантами на Актюбинском, Закаспийском, Семиреченском, Ферганском, Бухарском фронтах, – золотые страницы истории училища. Много курсантов погибло в боях, многие были зверски замучены басмачами. Имена героев боев свято чтут в училище.

Вот такое высокое наследство и ответственность за него принимал Петров вместе с должностью начальника и комиссара училища.

Много славных дел совершили курсанты и преподаватели училища под руководством Петрова. Приведу только одну выписку из статьи командующего Среднеазиатским военным округом П.Е. Дыбенко, опубликованной в августе 1933 года в окружной «Красной звезде». Он ставит училище в пример всем:

«Ленинская школа держит высоко свои боевые знамена!.. Мы не сомневались, что и на осенней проверке по всем видам боевой и политической подготовки не сдадут свои позиции начсостав и курсанты Краснознаменной ленинской школы, как ведущая часть округа…»

В акте инспекторского смотра боевой подготовки школы отмечено: политическое обеспечение учебного процесса в школе поставлено образцово, боевая выучка оценивается отлично, стрельбы всех видов проведены на «отлично». Кто долго служил в армии, знает: такие оценки на инспекторских проверках заслужить трудно, да и пишутся они в актах очень редко.

Иван Ефимович всегда с большим уважением и пониманием относился к трудящимся республик Средней Азии. Для него официальный термин «национальный вопрос» в повседневной жизни выливался в доброе, теплое отношение к людям, желание помочь им преодолеть малограмотность, бедность и отсталость.

Петров был горячий сторонник подготовки командиров из местных национальностей, он кропотливо искал, подбирал способных пареньков и принимал их в училище, несмотря на отсутствие необходимого для поступающих аттестата об окончании средней школы. В училище доучивали этих ребят. И, как правило, они становились отличными офицерами. Вот рассказ одного из них – Махкама Саидовича Саидова, живущего сейчас в Андижане:

– Однажды, в тридцать четвертом году, после окончания второго курса иду по опустевшей казарме – все разъехались в отпуск по домам. Вдруг навстречу комбриг Петров. Я отдал честь. Он остановился, спрашивает: «Почему в отпуск не уехали?» Я смутился, замялся, но доложил: «Сирота, товарищ комбриг, не к кому ехать». Петров как-то особенно внимательно посмотрел на меня, голова его дернулась. Ничего не сказал, пошел дальше. На следующий день меня вызывают в штаб. Прихожу. Там еще двадцать таких, как я, курсантов бездомных собралось. И вот вышел к нам начальник училища, посмотрел добро и весело через стекляшки пенсне и сказал: «Поедете отдыхать как все. И у каждого из вас есть семья, большая, хорошая семья – Красная Армия. Поедете в Ленинград». Оказывается, он позвонил начальнику ленинградского училища, объяснил ему суть дела и договорился, чтобы нас приняли как гостей. И вот я, бездомный мальчишка, который, кроме кишлака своего, ничего не видел, еду с товарищами в Ленинград. Нас одели в курсантскую форму, снабдили едой на дорогу, купили билеты, проводили. Это было как в сказке. В Ленинграде тоже встретили. С цветами! Поселились в училище, питались в курсантской столовой! По сути дела, и расходов-то больших на нашу поездку не было. Но отцовскую заботу Петрова никогда не забудем. Он понял наше сиротство и сделал все, чтобы не только согреть нас, но и помочь нам прикоснуться к великой культуре, расширить кругозор. Мы осмотрели Петергоф, Эрмитаж, Петропавловскую крепость, Смольный и другие исторические места. Вернулись в училище окрыленные, счастливые, и каждый из нас всю жизнь считает Петрова Ивана Ефимовича родным отцом, и не только за эту поездку, он всегда не упускал нас из виду и чем-нибудь да старался помочь нам в учебе и в жизни вообще…

Прошло много лет, теперь Саидов уже полковник в отставке, он честно и добросовестно служил в армии, прошел через всю войну. Воевал храбро и умело, о чем свидетельствуют высокие награды: орден Красного Знамени, ордена Отечественной войны 1-й и 2-й степени, два ордена Красной Звезды, медаль «За отвагу» и другие медали. Вот и такие есть подводящие итог слова в рассказе полковника-ветерана Саидова: «Всю жизнь меня согревало тепло генерала Петрова, и я не подвел дорогого Ивана Ефимовича – служил честно, воевал так, чтобы моему учителю не пришлось за меня краснеть».

Рассказ Саидова напомнил и мои курсантские годы.

Мне посчастливилось быть свидетелем очень важного события в жизни всей Советской Армии и, несомненно, в службе Ивана Ефимовича Петрова. В 1939 году Указом Президиума Верховного Совета СССР был введен новый порядок принятия военной присяги. Она отныне принималась всем личным составом Вооруженных Сил одновременно – 23 февраля, в День Красной Армии и Военно-Морского Флота. Каждый военнослужащий не только произносил присягу, но и ставил свою подпись под ее текстом.

В тот день утром курсанты училища были построены на стадионе перед фасадом здания заместителем начальника училища по учебно-строевой части А.З. Арзамасцевым Пришел Иван Ефимович, худощавый, подтянутый, с неизменным пенсне, с орденами и медалью на груди, на петлицах один ромб – он был еще комбриг. Рядом с ним полковой комиссар Фейгин, небольшого роста, коренастый. Петров взволнован, но старается этого не показать. Он произносит короткую речь, первым подходит к столу, накрытому красной скатертью, и принимает присягу. Голос его звучит громко и четко, именно так и даются клятвы. Расписывается и, высоко подняв голову, смотрит на своих питомцев. Вторым дает присягу комиссар Фейгин.

Когда все курсанты произнесли заветные слова и поставили свои подписи, Петров сказал:

– Мы дали присягу своему народу. Мы пронесем эту присягу через всю нашу жизнь как самое дорогое, как самое сокровенное, как самое ценное из всего, что у нас есть. Мы сохраним ее в нашем сердце до самого последнего часа, дня, минуты, секунды, не отступая от нее ни на шаг. И если потребует от нас наша любимая Родина умереть за счастье ее на поле боя, то, умирая, пускай каждый из нас при последнем вздохе произнесет слова: «Я честно выполнил свой долг».

Курсанты отвечают на слова Петрова дружным «ура». Мы любили его безгранично и преданно. Позови он нас в любую минуту в бой – мы пошли бы за ним, как говорится, в огонь и в воду. Строгий, знающий военное дело до тонкости, он был в то же время по-отцовски добр к курсантам, любил нас, мы это всегда ощущали. Он говорил с нами всегда откровенно, шутил, иронизировал, но никогда не опускался до панибратства, был требователен, зная, что это нужно для нашей же пользы.

Помню последний день Петрова в училище. Его назначили командиром дивизии. Незадолго перед этим были введены генеральские звания. Петров сменил два ромба (он был перед аттестацией комдивом) на генеральские алые петлицы с золотыми звездами. В этот день Иван Ефимович был каким-то неофициальным. Он смотрел на нас добрыми глазами и не начинал говорить, видимо опасаясь, чтобы голос его не пресекся. Было так тихо, словно вокруг не было ни души. Петров взял себя в руки, сказал нам несколько сердечных напутственных слов и закончил речь так:

– За восемь лет пребывания в училище я сроднился с вами как со своей семьей. Мне жаль с вами расставаться. Дорогие друзья! Помните, что вы – ленинцы! Где бы вы ни были и что бы вы ни делали, всегда и всюду помните об этом и не роняйте это высокое звание. До свидания, друзья!

Растроганные до глубины души, мы готовы были проводить генерала до дома, но дисциплина не позволяла этого, мы стояли в строю. Мне, да и однокашникам моим, прощание показалось печальным. Таким оно и было. Не знали мы тогда, какими тяжкими были три последних года для Петрова, какие несправедливые наветы ему пришлось перенести, не знали, что он мог даже погибнуть. Он и при прощании не сделал и малейшего намека на причину перевода на другую работу. О том, что тогда происходило в жизни Петрова, рассказ впереди, а сейчас мы возвращаемся в Одессу, к которой со всех сторон подступали огромные силы противника, тесня ее защитников к морю.