Текст книги "За все спрошу жестоко"

– Что ты там про опасность говорил? – спросил он и кивком показал на клуб.

– За этой темой Центральный комитет комсомола стоит. Хотя и коммунисты могут вмешаться. Не то это поле, где можно пахать, мины здесь. Противопехотные. Я понимаю, у вас пехоты много, но, если чекисты в это дело запрягутся, хорошего будет мало... Как вы вообще на этих комсомольцев вышли?

– Да просто все. Они полтонны спирта нашим толкнули, а мы просекли. Не станут они к ментам обращаться.

– А я слышал другое. Им легче спирт свернуть, чем с вами делиться. Жадные они. Я бы за них вообще впрягаться не стал. Но тут личное...

– Баба?

– Я тебе этого не говорил.

– Значит, баба... Если честно, меня самого от этой темы мутит. Спирта у них не очень много, достают где-то по мелочи, большой бизнес на этом не сделаешь. Скользкие они какие-то. И жадные, в этом ты прав... Знаешь, мы бы смогли договориться.

– Давай попробуем.

– Мы оставляем этих ленинцев в покое, а ты нам пацанов своих дашь. Я знаю, у вас там неслабая команда собралась. Спортзал свой, да?

– Все ты знаешь.

– А чего не знать? Мы же, считай, соседи. Нам бригадами дружить надо. Или нет?

– Дело нужное.

– Вот и я о том же... Телефон у вас есть?

– Есть.

– Если вдруг что, я тебе звоню и ты едешь к нам со своими пацанами. Договорились?

– Со мной – да. И Кит, думаю, согласится...

Семен был в этом уверен. Кит только говорил, что люберецких терпеть не может, на самом же деле он их просто боялся. И еще больше уважал. Для него это будет честь – помочь им в драке. И о себе заявит, и пацанам давно уже пора показать себя в деле, а то молотят друг друга почем зря.

– Кто такой Кит? – спросил Арбат.

– Как это кто? – удивленно вскинул брови Семен. – Кит у нас старший.

– Да? Не слышал. Про тебя слышал, а про него нет... Ты можешь решить этот вопрос без него?

– Да, – без тени сомнения ответил Семен.

– Тогда все на мази. Ты с нами, а комсомол с тобой... Все, бывай!

Арбат взял номер телефона и направился к своему «Москвичу». Машина уехала, а Семен еще долго смотрел ей вслед. Не думал он, что все будет так просто.

– Ну что? – дрожащим голосом спросил Олег.

Семен даже не заметил, как он подошел к нему со спины. А зря. Нельзя позволять подкрадываться к себе.

– Больше ты им ничего не должен.

– Уфф!

– Теперь ты мне должен.

– Эй, ты чего? Алекс ничего не говорил!

– А как насчет хозрасчетного центра? Мы тоже такой хотим.

– С этим делом поможем.

– А со спиртом как? Я бы тоже хотел брать по госцене. Что там у тебя, пшеничный ректификат?

– Он самый. Правда, объемы у нас небольшие...

– А меня твои объемы не интересуют. Меня выход на завод интересует.

– Да, есть такой выход. Но это через Алекса...

– Я все понял, – кивнул Семен и, не прощаясь, повернулся к Олегу спиной.

С водкой в стране большой дефицит, так почему бы не помочь страждущему населению. Кто скажет, что это не благородное дело?..

Глава 7

Алекс нагрянул внезапно. Правда, беспрепятственно в подвал ему пройти не удалось. Бойцы его на входе остановили, провели в спортзал, где Семен молотил грушу. Харитон с ним, Кузов, еще человек пять. Кит где-то пропадал, но вот-вот должен был появиться.

– Хорошо! Очень хорошо! – начальственно-благодушным тоном похвалил Усыгин. – Зал отремонтирован, занятия идут. Мне нравится!

Говорил он бойко, звонко и гладко, но его никто не слушал. Все еще только подтягивались к нему. И Семен, успокоив болтающуюся грушу, подошел.

– Ну, здравствуй, здравствуй, герой спорта! – весело поприветствовал его Усыгин. Но руки не подал. Видимо, его смутило, что Семен мокрый от пота и ладонь у него липкая.

– Что вы хотели?

Семен здороваться в ответ не стал, но при этом обратился к нему на «вы». И по имени не назвал, хотя мог бы.

– Посмотреть, как вы тут живете. Посмотреть, чем вы тут дышите.

– Извините, стенгазету забыли вывесить, – усмехнулся Семен.

– Вы сами как стенгазета! – напоказ засмеялся Усыгин. – Молодые, сильные, цвет и гордость нации... Ну, пошли, покажешь, что здесь у вас и как, – кивком показал он в глубь коридора – светлого, выбеленного и мощенного доской.

Семен показал ему второй зал, где на специальных подставках над скамейками возвышались штанги, лежали гири, гантели. Шведская стенка здесь, сваренные из металлических труб тренажеры, гимнастический «козел», чтобы качать пресс.

Посмотрел Усыгин и цеха, где шились джинсы и куртки.

– Хорошо. Очень хорошо.

Были в подвале и свободные площади, целых три отсека, уже оштукатуренных и залитых бетоном. Осталось только побелить и линолеум постелить, и все, цеха готовы.

– Я смотрю, вы работаете на перспективу! – обрадовался Усыгин. – Что собираетесь здесь разместить?

– Да нет, не на перспективу, – пожал плечами Семен. – Просто цемента много было, песка, пацаны работать хотели, потому и отделали все... А разместить, конечно, можно. Винно-водочный цех, например.

– Ни в коем случае! – возмутился Усыгин.

– Да шучу я.

– Не надо шутить. Надо делать. Только не здесь... Я говорил с Олегом, он мне сказал, что ты спрашивал про спирт.

– Нам бы выход на спиртзавод...

– Не получится. Это очень сложно. Легче всего получать спирт через меня. Это госцена плюс небольшой процент за посредничество. Для своих – действительно небольшой процент. И кожу могу хорошую достать. Почему бы вам кроссовки не начать шить? И кожаные куртки можно освоить... Брат Наташи приносил мне ваши джинсы; честно скажу, они мне очень нравятся. Хороший у вас подход к качеству. А почему? Потому что молодежный дух! Тяга к совершенству!

– К светлому будущему, – насмешливо подсказал Семен.

– А почему бы и нет? Каждый человек сам кузнец своего будущего...

Алекс не договорил: к ним подошел Кит, а вместе с ним и Джема.

– Это кто такой? – небрежно кивнув на Усыгина, спросил он у Семена.

– Наш радетель и благодетель. Усыгин Алексей... По батюшке не знаю.

– Алексей Григорьевич, – деловито подсказал Алекс. – Инструктор ЦК ВЛКСМ.

– Кит... Никита... Никита Панюков, – расплылся в улыбке Кит.

– Наш главный начальник, – добавил Семен.

– Женя... Женя Баранова. Завпроизводством.

– А чего мы здесь? Прошу в мой кабинет!

Семен с удивлением смотрел на Кита. Не думал он, что этот жук мог так распускать хвост перед начальством. Но в принципе это плюс, а не минус.

В кабинете Кит предложил Усыгину место за своим столом, а Джема достала из холодильника минералку, наполнила чистый стакан, поставила перед ним.

– Да, я смотрю, вы здесь здорово потрудились. И спортзал, и цеха, и кабинет – все в полном соответствии...

Казалось, что Усыгин пояснит, что все соответствует требованиям партии и правительства, – но нет, он не стал разводить демагогию.

– Конечно, мы же дали слово, что здесь у нас будет настоящий спортзал.

– Кстати говоря, насчет кооператива договора не было. Но это так, к слову, – улыбнулся Усыгин.

– Можно договориться. Вы возьмете над нами шефство, поможете оформить нам хозрасчетный центр... Мы в долгу не останемся.

– Я как раз над этим думаю.

– Да, я понимаю, мы должны были решить вашу проблему, – замялся Кит. – Но там любера, это слишком серьезно...

– А разве вы не решили? – вытянулся в лице Алекс.

– Как не решили? Решили. Я с люберами сегодня говорил, все путем, – как бы нехотя сказал Семен.

– Ты?! Говорил?! – оторопело посмотрел на него Кит.

– Да. Ты сказал, чтобы я завтра туда поехал, а я сегодня съездил, – Семен не стал опускать бригадира в глазах комсомольца. А свой промах Кит осознает и без того. – Там все в порядке. Арбат на центр наехал. Ну, Каток с ним и Тоха. Ничего, нормально так поговорили. Они нам центр отдают, а мы им бригаду свою в аренду. Там у них непонятки с долгопрудненскими, они своих собирают и наших на подмогу просят. А нам пацанов нужно размять...

– Ну, если любера просят, чего не помочь! – расплылся в улыбке Кит. – Я и сам размяться хочу...

– Я тогда на Рижском с долгопрудненскими сцепился. Там, видать, левые какие-то. Но все равно, нам лучше с люберами против долгопрудненских, чем наоборот.

– Понятное дело, Люберцы рядом совсем. Да и с Арбатом дела иметь можно, он реально в авторитете, и бригада у него конкретная...

Усыгин хлопал глазами, глядя то на Семена, то на Кита. Для него эти разговоры о реальных делах, что для эскимоса китайская грамота. Трудно ему понять, как так можно просто поехать на разборку с крутой братвой, да еще радоваться этому. И восхищение у него во взгляде, и страх. Видно, что в отличие от своих больших боссов он уже понял, какую силу представляют собой бандитствующие спортсмены. Не зря же он пытается заманить на свою сторону волынскую бригаду. И, судя по его реакции на разговор, сейчас он еще больше убедился в том, что сделал правильный выбор.

– Я так понял, вы знаете этих люберецких? – в смятенном восторге спросил Усыгин.

– Знаем, – усмехнулся Кит. – Это наш русский обычай. Сначала морды друг другу бьем, а потом друзья не разлей вода.

– Вы с ними дрались?

– Было дело.

– И как? Ну, кто кого? – с детским каким-то азартом спросил Алекс.

– Наша взяла. Наша всегда берет, – снисходительно усмехнулся Семен.

– С вами приятно иметь дело. Вы нормальные ребята. Не то что эти ужасные люберецкие. У вас и дело свое, и сила. Можете за себя постоять. Мне это очень нравится.

– Можем за себя постоять, – перебил Усыгина Семен. – И наехать можем. На твоего Олега, например. Но нам это ни к чему. Вопрос мы решили, и если вдруг что, пусть Олег звонит нам. Если что, подъедем, устраним проблему. И пятисот рублей в месяц нам не надо. Но с хозрасчетным центром помогите.

– Честно скажу, вопрос это непростой, но я обязательно его решу... И со спиртом тоже.

– С каким спиртом? – не понял Кит.

– С пшеничным ректификатом. Мешаешь спирт с водой, разливаешь по бутылкам, наклеиваешь этикетки – вот тебе и водка. Назовем ее «Комсомольской», – усмехнулся Семен. – С водкой в стране проблемы, а кто поможет людям, как не комсомол... Да, Алекс?

– Ну, «Комсомольской» называть ее не стоит, – мотнул головой Усыгин. – Но этикетки можно. Это я организую. От «Столичной» этикетки, от «Московской». А можно еще армянский коньяк организовать. Спирт на дубовых опилках настоять, вот тебе и коньяк...

– Золотое дно.

– Да... Только предприятие это не совсем легальное, – понизил голос Алекс.

– Лучше скажи, совсем не легальное.

– Да, нелегальное. Но очень прибыльное. И что важней всего, совершенно без налогов. Ну, разве что только мне за посреднические услуги. Я организую вам спирт, помогу со сбытом.

– А нам это надо? – кисло спросил Кит.

– Надо, – отрезал Семен. – Цех у нас есть.

– Где?

– А будка в овраге?

– Можно и там, – сдался Кит.

– А с хозрасчетным центром что? К кому обращаться, чтобы все это организовать? – спросила Джема.

Похоже, идея со спиртом ей не очень нравилась, но и возражать она не стала.

– Завтра к вам подъедет человек, он все объяснит. И вот что... Тут у меня еще люди есть, ну, такие же хозрасчетные центры. У них все спокойно, но все может быть.

– И много таких?

– С десяток наберется...

– Много. Но мы согласны. Только нам выход на госцены нужен. Станки там обувные, машинки для шитья курток. И еще нам нужны машины. Хорошо бы пару «восьмерок» по госцене...

Усыгин думал недолго.

– Нет, с «восьмерками» не получится, острый дефицит. А «Волгу» могу организовать. За пятнадцать тысяч.

И Кит недолго чесал репу.

– «Волга» тоже хорошо.

– А оборудование и сырье я вам организую.

– За посреднический процент? – спросил Семен.

– Так принято.

– Сейчас на кооператоров принято наезжать. Но не принято их задаром отбивать. А мы будем это делать. Поэтому давай без посредников. С оборудования можешь взять процент, а на кожу нам прямой выход дай. И на джинсу тоже.

– Договорились, – через силу согласился Усыгин.

– Тогда будем держать связь.

– Да, и еще, – глядя на Семена, сказал Алекс. – Я так понял, тебе уже восемнадцать?

– Да.

– В армию заберут.

– Запросто.

– А тебе это нужно?

– А что, есть варианты?

– Есть. Можешь в институт поступить. Ты же вроде на тренера оформляешься. Будешь тренером. А заодно станешь в институте физической культуры учиться. Есть у меня там связи, могу помочь...

– Ты, Алексей Григорьевич, прямо рог изобилия, – ухмыльнулся Семен.

– Тогда я выясню этот вопрос и позвоню, скажу, что да как.

На этом разговор закончился. Кит обменялся с Алексом телефонами и пошел провожать его до машины.

– Не любишь ты, Сэм, этого типа, – заметила Джема.

– А за что его любить? Мы для него «быки» бодучие, с легким коммерческим уклоном. А так мы от братвы отбивать его должны. Да и коньяк с нами можно делать. Потому что не каждый за это возьмется. А дело прибыльное.

– Значит, есть выгода от него. И с институтом он помочь может. Очень полезный человек.

– Баш на баш. Не было бы у нас баша, плевать бы он хотел в нашу сторону.

– Вместе со своей Наташкой, – пренебрежительно усмехнулась Джема.

– При чем здесь Наташка?

– Да так, на язык подвернулось...

С грохотом распахнулась дверь, и в кабинет ввалился Кит.

– Ну, и как все это называется? – вроде бы недовольно, но с улыбкой спросил он.

– А так и называется, что Сэм за нас все сделал, – ответила Джема. – Пока мы тут сопли жевали, он с люберами разобрался.

– А кто его просил?

– Никто. Просто посмотреть хотел, что там за центр, – пожал плечами Семен. – Сначала я подъехал, а за мной Арбат. Поговорили, разобрались.

– Разобрались, – кивнула Джема. – Потому что они Сэма уважают, потому и разобрались. И нас уважать будут. Если на разборках не облажаемся.

– А нам нужны чужие разборки?

– Нужны, – пристально посмотрел на Кита Сэм. – И ты сам это знаешь. Сначала мы люберам поможем, потом они нам помогут, если вдруг что...

– Да это не вопрос. Просто как-то все неожиданно, – поскреб щеку Кит. – И с этим спиртом...

– Дело выгодное. У бабок сейчас водка по двадцать рябчиков уходит. И уходит влет.

– Все верно... И с этим хозрасчетным центром нормально... А чего от института не отказался?

– Зачем? – удивился Сэм. – Там пацаны со всей Москвы учатся. Спортсмены. Кто-то уже в движении, кто-то еще собирается. И люберецкие там будут, и солнцевские. Я их буду знать, они – меня; мало ли, вдруг с кем-то непонятка выйдет, лучше на словах все решить, чем на ножах...

– Ну, связи нам не помешают, – согласился Кит. – Тогда и мне надо в этот институт. Ты с Алексом насчет меня поговори, хорошо?

– Я?! Ты у нас тут ма́зый, ты здесь все решаешь, он тебя больше послушает.

– Да это понятно. Только у тебя с ним лихо получается. Боится он тебя. Меня как-то не очень, а тебя реально боится...

– Хорошо, поговорю, – кивнул Семен.

Слабину дал Кит. С люберами связываться побоялся, теперь вот Усыгин его напрягает, в чем он сам и признается. А это значило, что теперь братва больше Семена будет уважать, чем его. Но это вовсе не значит, что Семен воспользуется этим, чтобы занять место Кита. Может, он и хочет быть вожаком, но задвигать ради этого Кита не станет. Потому что он ему реальный друг. А друзей не кидают...

Глава 8

Шашлык удался на славу. Ароматный, сочный и совсем не подгорелый. И, к счастью, Борис Федорович это заметил.

– Красота. Хоть фотографируй и в журнал отправляй, чтобы у людей слюнки текли, – весело улыбнулся он.

Вроде бы он говорил о шашлыке, о том, что такой красоте место в кулинарном разделе какого-нибудь глянцевого журнала. Но при этом почему-то смотрел на Наташу. Может, он имел в виду ее красоту? Может, она могла бы попасть на страницы того же «Огонька», чтобы у мужиков при взгляде на нее текли слюнки?

Но ведь Наташа не так уж и хороша. Ну, красивая, ну фигурка отменная, но в институте она учится плохо, культурой не интересуется. И еще перед мужиками любит красоваться, потому и платья короткие носит, мини-юбки. Нельзя, говорит, столь роскошные ноги от людей скрывать. Не дура ли?

И что самое удивительное, родители против нее не очень-то и возражают. Во всяком случае, разрешают им жить вместе в бабушкиной квартире. Правда, мама Усыгина не хочет, чтобы он женился на Наташе. Жить, говорит, можно, а жениться – нет. И еще целую лекцию о контрацептивах прочитала. В этом она большой специалист, не зря же у Алекса нет ни брата, ни сестры.

Отец у Алекса большой человек, профессор, член Академии наук. У родителей квартира в сталинской высотке, дача в Переделкине.

Сами они сейчас в Москве, потому что Алексу сегодня нужна дача. Сегодня он Бориса Федоровича с его женой обхаживает. На даче сейчас хорошо. Жаркое солнце в небе, но высокие сосны создают приятную тень и прохладу; воздух здесь чистейший, настоянный на еловых шишках. И веранда широкая, легкий ветерок ее продувает. Травы под ногами нет – клещ за ухо не заползет, и комаров сейчас нет.

Коньяк армянский на столе – настоящий, не какая-то там подделка, горячий шашлык в большой миске. Наташа его тонко нарезанным луком посыпает, а Борис Федорович на ее пальчики завороженно смотрит. Хорошо, что жена его этого не видит: она сейчас руки моет. У Алекса в одной руке кувшин, в другой – чистое полотенце. Все для гостей, все для их блага.

– Ну, давайте к столу, а то шашлык стынет!

Шашлык Борису Федоровичу понравился. Ел его и нахваливал. Правда, смотрел он при этом на Наташу, как будто это она коптилась у мангала, а не Алекс.

Ну да, жена у Артюхова неважная. Он в свои пятьдесят лет мужчина статный, видный, а она уже, считай, старуха. Грузная, рыхлая, с двойным подбородком. Наташа по сравнению с ней королева красоты. Вот он на нее и заглядывается. И, надо сказать, ей приятно его внимание. Нет, нет да посмотрит на него с интересом.

Артюхов сел за стол, что называется, хорошо, основательно. Алекс только успевал коньячок ему подливать. Зато его жена очень быстро устала от застолья. Алекс это понял и попросил Наташу показать ей поселок, походить по улицам. Все-таки знаменитые писатели здесь обитают, может, увидят кого. Надежде Гавриловне такое предложение понравилось, а Наташе деваться некуда. Ей нравилось жить с Алексом, она хотела за него замуж, поэтому старалась слушаться его во всем. Старалась, хотя не всегда получалось... К тому же она знала, зачем он позвал Бориса Федоровича к себе на дачу. Пока тот еще не напился, Алексу нужно было решить с ним деловой вопрос.

– Борис Федорович, вы, наверное, помните, о чем я вас просил? – начал он, когда женщины ушли.

– О чем ты меня просил? – непонятно, то ли в шутку, то ли всерьез удивился он.

– Ну, помните, вы помогли мне приобрести электронно-вычислительные машины.

– Приобрел?

– Да, спасибо большое.

– Так в чем же дело?

А дело заключалось в том, что десять компьютеров, которые Алекс взял за границей, принесли ему бешеную прибыль. Семьсот процентов рентабельности!.. Правда, половину компьютеров покупатели ему вернули – из-за того, что давало сбой программное обеспечение. Но эту проблему Олег решил со своими мастерами, и компьютеры снова были проданы – правда, уже не с той прибылью, поскольку пришлось вложиться в техническую работу. Но все равно навар вышел впечатляющий.

– Ну как в чем? Есть партийная программа информатизации, есть научно-технические центры, которые нуждаются в электронно-вычислительной технике. В конце концов, есть специалисты, которые могут довести эту технику до ума. Но нет возможности ее приобрести. Без вас нет возможности, – елейным тоном уточнил Алекс.

– Я знаю, что без меня у тебя ничего не выйдет, – каверзно усмехнулся Борис Федорович.

– Ну, мы бы могли договориться. Вы бы могли иметь процент с реализации, – на заговорщицкий манер понизил голос Алекс.

– С какой реализации? Ты что, собираешься продавать компьютеры?!

– Не все, конечно. Небольшую часть, чтобы окупить затраты на русификацию программного обеспечения.

– Не надо мне никаких процентов! Я старый партийный работник, а ты предлагаешь мне такое! – искренне, как показалось Алексу, возмутился Артюхов.

Увы, но такие динозавры в партийных и комсомольских дебрях еще встречались. Номенклатурными благами пользовались вовсю, но взяток не брали, даже наказывали за такое «безобразие». Не все партийные деятели прониклись духом предпринимательства. Кстати сказать, в комсомольских рядах таких идеалистов было гораздо меньше.

– Да нет, я не предлагаю, просто подумал, – с покаянным видом вздохнул Алекс.

– Ты это мне брось!.. За шашлык, конечно, спасибо, за коньяк тоже. Но с компьютерами я тебе помочь сейчас не могу. Лимиты, знаешь ли.

– М-да.

– Может, как-нибудь попозже... Ты мне через месяц позвони, я тебе скажу.

– Через месяц так через месяц.

– Да не вешай ты нос, комсомол! Жизнь прекрасна! Вон какая у тебя красавица жена. Живи да радуйся!

Борис Федорович улыбался бравурно, но в глазах угадывалась зависть.

– Наташа мне не жена, – покачал головой Алекс.

– Ну, невеста.

– Да нет, просто подруга... Даже не моя, а друга моего подруга. Просто так получилось, что мы сегодня вместе...

– А что друг скажет, если вы вдруг того?.. – взбудоражился Борис Федорович.

– Всякое может быть, – с наигранной стыдливостью закатил глазки Алекс. – Все мы не без греха.

– А если я с ней заигрывать начну?

– Ну, это у нее спросить надо.

– И что, спросишь?

– Можно... А как же ваша жена?

– Да она спать рано ляжет... Мы же здесь до утра?

– Конечно!

– Ты за мою жену не беспокойся, она женщина понимающая. Да и спит она крепко... Ну так что, спросишь? – изнывая от возбуждения, спросил Артюхов.

– Не сейчас, чуть позже.

«Обеспечьте капиталу десять процентов прибыли, и капитал согласен на всякое применение, при двадцати процентах он становится оживленным, при пятидесяти – положительно готов сломать себе голову, при ста процентах он попирает все человеческие законы, при трехстах процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы пойти, хотя бы под страхом виселицы». Карл Маркс. А с его трудами Алекс был знаком хорошо. Шутка ли – философский факультет МГУ за плечами, Высшая комсомольская школа при ЦК ВЛКСМ. Идейно его подковали по высшему баллу.

Маркс делал акцент на трехстах процентах прибыли, а тут на кону как минимум пятьсот. И на преступление идти не надо, разве что через личные моральные принципы переступить. Но ведь это не мораль строителя коммунизма, это всего лишь проявление мещанства, осуждаемого и даже проклинаемого целыми поколениями комсомольцев. Не надо зацикливаться на личном, надо смотреть шире и вдаль, в светлое коммунистическое будущее. И во имя этой светлой цели нужно уметь делиться своим личным счастьем с товарищами по борьбе, с тем же Борисом Федоровичем, например...

Чтобы вести за собой людей, надо научиться убеждать самого себя. И в этой науке Алекс преуспел. Поэтому Наташу на разговор он вызвал без особых угрызений совести. Наташа его боевая подруга, и она должна все понять. Правда, идеологически она подкована плохо, поэтому поменьше пафоса. С этой установкой он и закрылся с ней в отцовской спальне.

– Ты знаешь, сколько денег мы можем заработать на компьютерах? – спросил он.

– Догадываюсь.

– Один кооператив у нас уже достраивается, я смогу сделать второй. Мы обменяем эти квартиры на одну, в центре Москвы, где-нибудь на Патриарших прудах, сделаем капитальный ремонт, обставимся «от» и «до». И «Мерседес» купим. Ты хочешь ездить по Москве на «Мерседесе»?

– Хочу.

– Мы будем жить лучше всех!

– Но для этого нам нужен выход на компьютеры.

– Умница!

– И что я должна сделать?

– Скажу прямо без всяких увиливаний. Как коммунист комсомольцу. Как боевой друг – боевой подруге...

– А короче можно? – покладисто спросила Наташа и улыбнулась.

– Как муж – будущей жене!

– Это мне уже нравится...

– Ты должна переспать с Артюховым, – на одном дыхании выдал он.

– Я не ослышалась? – Потрясенно ахнув, Наташа выразительно постучала пальцем по раковине своего уха.

– Нет.

– Ты сошел с ума?

– Нет... В том-то и дело, что я прошу тебя об услуге в здравом уме. И на все сто отдаю себе отчет в том, что происходит. И никогда... Слышишь, никогда не упрекну тебя в том, что ты сделала!..

– Сделала? А что я сделала? Я ничего не сделала. И делать ничего не собираюсь.

Девушка была возмущена, но при этом не пыталась выйти из комнаты или даже влепить Алексу пощечину. Значит, где-то в глубине души назревает желание уступить. Значит, еще есть шанс.

– Если ты думаешь, что я не женюсь на тебе после этого, то ты глубоко заблуждаешься. Как раз наоборот: если ты поможешь мне решить проблему, я пойму, что ты готова ради меня на все. Значит, ты мой настоящий боевой друг. Значит, ты готова за мной и в огонь, и воду... А то, что родители против нашей свадьбы, так это ничего не значит.

– Твои родители против нашей свадьбы? – хоть и не очень, но все-таки удивилась она. – Ты говорил, что они не возражают...

– Они не возражают против того, чтобы ты жила со мной. Но мне все равно. Если ты докажешь свою преданность, я пойду против них... Да и почему я должен их слушать? Мне двадцать девять лет. Я вполне самостоятельный человек! Я зарабатываю хорошие деньги. А скоро я стану миллионером. Если ты поможешь мне. Мы станем миллионерами, если я получу прямой выход на зарубежный рынок. Там ведь не только компьютеры, там и сырье. Можно продавать за границу лес, металлы, удобрения... Я уже продумал несколько вариантов, один из них идеальный, но все упирается в Артюхова. А он не хочет мне помогать. Я предложил ему процент от сделки, а он отказался. Потому что набитый дурак... Конечно, с такой коровой женой деньги не нужны. Это ты у меня красавица, это мне нужно бросить весь мир к твоим ногам. И я обязательно сделаю это. И не важно, поможешь ты мне сейчас в этом или нет. Если не поможешь, я не обижусь. Не получится с Артюховым, я выйду на его начальника. Я сломаю эту стену и добьюсь своего. Ты же знаешь, если я чего-то захотел, я обязательно добьюсь!

– Знаю. И я хочу помогать тебе. Но это так низко – ложиться с кем-то в постель... И грязно, – уже близкая к полному смирению, со вздохом сожаления сказала Наташа.

И стыдливо опустила глаза.

– Низко и грязно – это когда изменяют. А ты не изменяешь. Напротив, ты доказываешь свою преданность...

– Но мне с ним противно.

– А со мной?

– Издеваешься?

– Я бы мог тебя разогреть.

Он привлек Наташу к себе, уложил на родительскую кровать, целуя ее в губы. Возбуждалась она быстро и горячо, а остывала медленно. На это и был расчет.

Сам Алекс не очень жаловал секс. Честно говоря, бизнес возбуждал его больше. И сейчас он даже рад был тому, что им не пришлось расшатывать кровать. Он всего лишь разгорячил Наташу и в таком состоянии отвел ее к столу. Правда, на Бориса Федоровича она старалась не смотреть. И опускала голову, когда он обращался к ней. Впрочем, ему вовсе не нужно было раскручивать ее на любовь. Алекс дал ему понять, что Наташа готова на все, и от него требуется только одно – не перебрать с коньяком.

Зато Наташа не стала ограничивать себя в спиртном. И к вечеру едва стояла на ногах. Надежда Гавриловна почти не пила, но спать захотела раньше всех.

Алекс отвел ее в комнату на втором этаже, вернулся за стол, а минут через пятнадцать Артюхов снова послал его к ней, посмотреть, как она там себя чувствует. Надежда Гавриловна не просто спала, она храпела, как солдат в казарме.

Он вернулся к столу, чтобы сообщить об этом, но Бориса Федоровича и Наташи за столом уже не было. Он их нашел в гостевой комнате на первом этаже. Судя по тому, с какой амплитудой сотрясалась кровать, за дело они взялись без всяких прелюдий. Но как бы то ни было, Борис Федорович остался доволен. А утром он дал понять, что Алекс может рассчитывать на его помощь.