Текст книги "Холодная нефть с горячим запахом крови"

А под прикрытием этой дымовой завесы, подготавливавшей «мировой общественное мнение», России был тайно предъявлен жёсткий ультиматум: передать под юрисдикцию «мирового сообщества» нефтеносный околополюсный район Северного Ледовитого океана. В противном случае – против Российской Федерации будет применено силовое воздействие всеми средствами, имеющимися в распоряжении «мирового сообщества». Срок ультиматума – двадцать четыре часа.

…Расчёты межконтинентальных ракет занимали свои места, ещё не догадываясь, что это уже не учения…

…С авианосцев и наземных баз поднимались в воздух самолёты, готовясь нанести обезоруживающий ядерный удар высокоточным оружием…

…Орбитальные спутники перекрывали всю территорию России сплошной сетью слежения, передавая информацию системам противоракетной обороны в Европе…

…Подводные лодки-«убийцы» занимали свои позиции, чтобы уничтожить русские ракетоносцы до того, как те успеют выпустить свои ракеты…

…На борту тяжёлого атомного подводного крейсера «Юрий Долгорукий», идущего под арктическими льдами, на лица офицеров легла смертная тень, которая всегда появляется на лицах воинов, готовых во имя долга переступить роковую черту…

Обо всём этом в СМИ не было сказано ни слова. Люди слушали, смотрели и читали в Интернете о том, что маршрутка столкнулась с грузовиком; что одна «звезда» эстрады вдвое увеличила бюст без применения силикона, а другая живёт одновременно с тремя мужчинами и готова об этом рассказать со всеми подробностями; что учёные наконец-то раскрыли тайну вечной молодости; что эксперты-экономисты – в семьдесят очередной раз, но теперь уже совершенно точно, – определили дату окончания кризиса; что в Таиланде родилась коза с двумя головами и другие очень важные новости.

Люди были заняты своими повседневными делами. Они думали о том, как заработать деньги и как их потратить – что купить и куда поехать отдыхать, куда пойти вечером и с кем провести ночь, как обставить новую квартиру и как избавиться от застарелых болячек. И никто из них – кроме тех, кто был приставлен к оружию, – даже не подозревал, что Земля, такая большая и такая крохотная планета, у северного полюса которой скопилась холодная «чёрная кровь», образовавшаяся из останков мириадов давно сгинувших существ, качается на краю бездны…

* * *

– Результаты компьютерного анализа и моделирования вариантов развития ситуации малоутешительны, – человек-мумия с обвисшими щеками, крючковатым носом и блеклыми глазами с видимым раздражением отодвинул лежавшую на столе пачку распечаток. – Мы ошиблись в оценке решимости русских: несмотря на крайне негативное отношение народа к своей правящей ныне клике, они не собираются сдаваться без боя, а их вооружённые силы, несмотря на успешно проводимые реформы, всё ещё сохранили кое-какую боеспособность. Непрерывный мониторинг настроений, проводимый в России нашими «некоммерческими социальными организациями», показывает, что, как это ни парадоксально, русские готовы драться: двадцатилетнее идеологическое растление так и не принесло ожидаемого эффекта. Непредсказуемый народ – сколько его ещё надо втаптывать в грязь, чтобы он наконец-то расстался со всеми своими бредовыми иллюзиями вроде особого пути развития, духовности, любви к родным берёзкам и веры в мудрого вождя! Они почему-то не хотят принимать блага цивилизации из чужих рук, а предпочитают довольствоваться малым, но своим: лаптями, водкой и поясками с медведями под балалайку.

– Не надо утрировать, – брюзгливо поморщился сидевший рядом лысый человек в очках с темными стёклами, надежно скрывавшими выражение глаз, – мы ведь не на пресс-конференции для журналистов, которым поручено донести до широкой общественности масштаб «русской угрозы». Не такие уж они и дикари, эти русские, и вы это хорошо знаете. И дальнейшая эскалация конфликта с Россией…

– К сожалению, вы абсолютно правы. При самом благоприятном для нас исходе этого конфликта – при заблаговременном уничтожении большей части русских сил возмездия – от тридцати до сорока их водородных боеголовок прорвут нашу противоракетную оборону и долетят до наших городов. Такой ущерб для нас неприемлем, особенно в свете назревающих глобальных перемен – вы понимаете, что я имею в виду. Краткосрочный вывод – операцию «Горячая нефть» следует отменить.

– А долгосрочный?

– Долгосрочный вывод, – крючконосый холодно посмотрел на маленького высохшего старичка, задавшего вопрос, – нам следует или добиваться такого военного превосходства, которое позволит нам нанести гарантированно разоружающий удар, или действовать иными методами. В этом мире всё продаётся и всё покупается, в том числе и люди со всеми их страстями и страстишками – это доказано. В любом случае, вопрос о правах на арктический нефтеносный шельф не закрыт. Этот вопрос очень важен уже сегодня, и станет ещё более важным в будущем – в самом ближайшем будущем, господа.

– Если нельзя сломать входную дверь, возле которой стоит вооружённый охранник, надо залезть через форточку, – на бесцветных губах высохшего старичка появилась гримаса, которую с известной натяжкой можно было считать улыбкой. – Итак, доводим наше мнение до сведения господина президента?

Сидевшие за столом люди-мумии переглянулись и кивнули – молча.

* * *

«Ну, вот мы до тебя и добрались, – подумал Денис Изотов, старший лаборант научно-исследовательского института прикладной химии, рассматривая на свет коническую колбу, наполненную тёмной жидкостью. – Ты дорого нам обошлась, особенно моей семье – Генка, старший брат, не вернулся из-под арктических льдов, мама поседела и до сих пор тихо плачет по ночам… И никто не знает, что случилось со спускаемым аппаратом «Мир-3»: пропал – и всё. Обшаривать на такой глубине тысячи и тысячи квадратных километров океанского дна, изрезанного расселинами, – пустая затея, тем более что шансы найти кого-нибудь живым и спасти равны были нулю».

Образцы нефти, добытой со дна Северного Ледовитого океана, доставили в институт самолётом. Результатов анализа проб ждали на самом верху, и «очень серьёзные люди», как говорил завлаб, для пущей важности округлив глаза, но Денис знал, что работа предстоит привычная и несложная, и поэтому позволил себе полюбоваться пару минут маслянистой жидкостью в стеклянной колбе – ведь о ней столько говорили. А «очень серьёзные люди» немного подождут – Денис слышал о них достаточно, и потому не испытывал к этим людям трепетного уважения, хотя прекрасно понимал, что финансирование института нефтехимии (и в том числе его собственная лаборантская зарплата) зависела только от них.

«Несчастных случаев с батискафами больше не было, – думал он, поворачивая колбу, – с тех пор, как атомные подводные лодки Северного флота стали постоянно патрулировать приполюсный район. Так что, может быть, наших ребят просто пристрелили в каком-нибудь подводном ущелье – как в Калифорнии или на Аляске во времена «золотой лихорадки». Нефть – это ведь тоже золото, только другого цвета…».

Денис осторожно поставил колбу на лабораторный стол, повернул голову, и мысли его тут же приняли другое направление.

За прозрачной стеклянной стеной лаборатории – начальство считало, что такие стены повышают работоспособность сотрудников, знающих, что все их действия на виду, – лёгкой походкой шла девушка. Денис знал, что она работает в отделе контактов с общественностью, что зовут её Элей (полное имя – Эльвира, а институтская молодёжь называет её «Эллочкой-людоедкой» или «Эльвирой – Повелительницей Тьмы», причём «людоедкой» Элю называли бесповоротно отвергнутые ею ухажёры, а «Повелительницей Тьмы» – те, кто ещё не оставил надежду добиться от неё взаимности), что она не замужем (во всяком случае, официально), но на этом его познания и кончались: девушка была для него так же недоступна, как далёкая звезда Арктур в созвездии Волопаса. Денис не знал, как к ней подойти, что не мешало ему пребывать в состоянии тихой влюблённости в красавицу-пиарщицу – неудивительно, что одно лишь мимолётное появление «Повелительницы Тьмы» выбивало парня из колеи.

Эльвира ни в коем случае не нарушала принятый в институте строгий дресс-код – никаких тебе голых пупков, вызывающе коротких юбок, полуобнажённых грудей в тандеме с полупрозрачными кофточками, – но истекавшие от неё флюиды с легкостью пронизали бы свинцово-бетонную защиту атомного реактора, непроницаемую для гамма-лучей. А походка у «ведьмы» была такой, что от неё кружились головы не только у молодых парней, но и у почтенных учёных мужей и добропорядочных отцов семейств.

«Людоедка» уже скрылась за поворотом, а Денис всё смотрел ей вслед. Задумавшись, он опёрся локтем о край стола, рука соскользнула, и колба с нефтью повалилась набок.

Реакция (служба в морской пехоте и занятия восточными единоборствами не прошли даром) не подвела – Денис успел перехватить злополучный сосуд и не допустил его падения на пол, что неминуемо привело бы к разливу нефти, к загрязнению окружающей среды и к разносу со стороны завлаба, помешанного на чистоте и стерильности. Колба устояла, только немного маслянистой чёрной жидкости выплеснулось на стол и на ладонь лаборанта.

Досадливо поморщившись, Изотов поискал глазами какую-нибудь тряпку – стереть следы оплошности – и внезапно замер.

Ему вдруг показалось, что его ладонь залита кровью – горячей человеческой кровью.

Глава вторая. ВИКИНГИ

2029 год

Холодный пронзительный ветер бесился над промороженными скалами Свальбарда, швыряя пригоршни снежной крупы в двойные стёкла домов Лонгйирбюена. Зимой, когда полярная ночь властвует над всем архипелагом, в такую погоду лучше сидеть под крышей, наслаждаясь теплом, чем куда-то идти, пусть даже в соседний коттедж. И люди сидят по домам, не рискуя без крайней нужды высунуть нос на улицу. Находятся, правда, отчаянные головы, которые, прихватив крупнокалиберные карабины, отправляются в тундру, невзирая на метель, но даже среди самых отпетых головорезов ярла Эйрика таковых немного. Обвал, развалив всю глобальную экономику, снял опустошающее давление человека на природу, и природа сразу оживилась: в Стур-фиорде появились киты, истреблённые в этих местах ещё несколько веков назад, а размножившиеся хозяева Арктики, белые медведи-ошкуи, чьи пути сезонной миграции к паковым льдам исстари пролегали через Свальбард, осмелели и начали заходить в посёлки, пробуя своими когтистыми лапами прочность дверей и замков.

Медведей привлекала пища. Когда-то (всего лишь пятнадцать лет назад, хотя сейчас эти времена стали уже историей) на островах существовал закон, согласно которому умирать на Свальбарде было запрещено – тяжело больных или пострадавших в несчастных случаях с заведомо летальным исходом вывозили по воздуху или морем на материк, чтобы они умерли и были похоронены на Большой земле. Этот необычный закон был продиктован природными особенностями Свальбарда: захороненные трупы в условиях вечной мерзлоты практически не разлагались, и сообразительные белые медведи быстро поняли, что разрывать могилы куда проще, чем охотиться на моржей или тюленей. А вкусив человеческого мяса, медведи превращались в существ страшных, предпочитавших эту пищу любой другой, и охота на них больше походила на войну, которая шла почти на равных: в полярной ночи, когда кругом непроглядный мрак, а летящий снег забивает глаза и бинокуляры, снегоходы, инфраскопы и огнестрельное оружие не давали людям особого преимущества. При всей своей кажущейся медлительности белый медведь атакует стремительно, и если расстояние между зверем и его жертвой невелико, у охотника мало шансов пережить убийственный бросок полутонной мохнатой туши. Конечно, в итоге люди, поднаторевшие в науке убивать, одолели бы зверей, но Эйрик не хотел ненужной траты драгоценного топлива и боеприпасов. И ярл не хотел зря терять бойцов: каждый воин в ощетинившемся мире, откатившемся в раннее средневековье, ценился очень высоко. И сейчас, поглядывая на мятущиеся за окнами белые космы снега, властитель Свальбарда размышлял, а не повесить ли ему пару-тройку наиболее оголтелых зверобоев в назидание всем остальным (помнится, такая мера помогла несколько лет назад, когда его оголодавшие викинги порывались сожрать зерно из Всемирного семенохранилища, устроенного на архипелаге норвежцами). «Воины мне ещё понадобятся, и скоро, – думал он, – не зря прибыл сюда этот седой парень с замашками хайлевела и статью прирождённого вояки-милитара…».

– Ещё виски, Хендрикс? – спросил ярл у гостя, берясь за пузатую бутылку и стараясь придать своему грубому голосу максимум дружелюбия.

– Не откажусь, – невозмутимо отозвался тот, подставляя опустошённый стакан. – На севере спиртное – это не баловство и не роскошь, а необходимый элемент питания. И ваши предки-викинги, и русские хорошо это понимали.

– Русские? Вам что, доводилось иметь с ними дело?

– Доводилось. Работал я когда-то в Мурманске. Давно это было, ещё до Обвала.

– Работали? И кем же, если не секрет? – поинтересовался ярл, наполнив свой стакан и отставляя бутылку.

– По профилю, – уклончиво ответил назвавшийся Хендриксом (свальбардский ярл готов был поставить атомный реактор, построенный в Ню-Олесунне рабами с континента, против обоймы патронов, что это не настоящее его имя). – Хорошее у вас виски, Эйрик.

– Мы не зря ходим в море, – ярл самодовольно ухмыльнулся. – Низовые Земли и Британия ещё не полностью опустошены, да и на захваченных кораблях кое-что попадается. Скажу вам по чести – нравится мне такая жизнь, да. Сильный берёт то, что хочет, а слабый – слабому остаётся только подчиниться. И никаких тебе банков и займов: лучшая кредитная карта – вот она, – с этими словами викинг тронул кобуру автоматического пистолета. – До Обвала я был никем, а теперь передо мной дрожит весь север Европы, как дрожал когда-то перед вестфольдингами, моими предками.

Эйрик сделал основательный глоток, взъерошил пятернёй рыжую бороду и откинулся на спинку тяжёлого дубового кресла.

– Послушайте, Хендрикс, – прогудел он, – давайте-ка начистоту. Мы с вами мужчины и воины – я же вижу, что вы наверняка умеете обращаться с любым оружием, от ножа до атомной мины. И появились вы у меня не для того, чтобы поохотиться на белых медведей-людоедов, верно я говорю? Вы из United Mankind, это мне известно, но что привело вас сюда, на Свальбард? У вас какой-то личный интерес, или вы выполняете чьё-то поручение? Говорите прямо, не стесняйтесь – мы с вами наедине, подслушивающих устройств в моём горде нет, а чрезмерно болтливых из числа моих людишек – из тех, что любят пользоваться коммуникаторами для связи с материком, – я собственноручно топлю в фиорде: забавно это выглядит, честное слово. Здесь у нас так мало развлечений…

– Ну, во-первых, – Хендрикс пригубил высокий тонкостенный стакан, элегантным движением высосав из него не меньше, чем это сделал викинг своим неэстетичным глотком, – я хотел лично вручить вам подарок, – он кивнул в сторону окна. – Вот этот.

Снежный заряд кончился, и ярл, проследив взгляд гостя, увидел за окном, на серой глади Ис-фиорда резко очерченный силуэт боевого корабля. Эйрик в кораблях разбирался, и мог по достоинству оценить такой подарок (хотя и подозревал, что это скорее не подарок, а аванс за работу, которую властителю Свальбарда ещё предстоит выполнить).

По классификации распавшегося блока НАТО и американского флота корабли типа «Арли Бёрк» числились эсминцами, однако по сути своей и по размерам (их водоизмещение превышало восемь тысяч тонн – близко к тоннажу крейсеров УРО типа «Тикондерога») они были многоцелевыми лёгкими крейсерами, способными решать широкий круг задач войны на море. Вооружённые автоматическим универсальным пятидюймовым орудием, шестью торпедными трубами, двумя четырёхствольными установками запуска противокорабельных ракет «Гарпун», двумя модульно-ячеистыми установками МК.41 на девяносто контейнеров для крылатых, зенитных и противолодочных ракет «Стандарт», «Си Спарроу», «Гарпун», «Томагавк» и «Асрок», двумя скорострельными – четыре с половиной тысячи выстрелов в минуту – зенитно-артиллерийскими двадцатимиллиметровыми многостволками «Вулкан МК.15», противолодочным комплексом «АСРОК-ВЛА» и несущие на борту два вертолёта, «арли бёрки» могли успешно бороться с надводным, подводным и воздушным противником, поддерживать высадку морского десанта и тралить донные и якорные мины с помощью телеуправляемого аппарата. При скорости в тридцать узлов крейсер имел радиус действия пять тысяч миль, а огневой мощи одного «арли бёрка» было достаточно для разгрома целой эскадры боевых кораблей, уничтожения конвоя или для отражения массированной атаки с воздуха. Эти корабли «широкого профиля», совместившие в себе специфические качества эсминца, фрегата и крейсера, создавались по программе «Smart Ship» – «умный корабль» – и были до предела нафаршированы электроникой, включая радары с плоскими фазированными антенными решётками, комплексную многофункциональную систему управления оружием «Эгида» и средства радиоэлектронной борьбы.

Обвал парализовал судостроительную промышленность всех стран, и «бёрки» любых модификаций (те из них, которые не превратились в ржавый металлолом) остались в своём классе лучшими надводными кораблями, построенными до коллапса. Любой прибрежный властитель мечтал заполучить для своего флота подобный корабль, и кое-кому это удавалось – вопрос состоял только в том, чем за это приходилось расплачиваться. Но Эйрик был готов платить: корабль передавался ему в полностью боеспособном состоянии и вместе с экипажем (Хендрикс уже сообщил об этом ярлу). А вопрос цены – властитель Свальбарда был далеко не глуп и подозревал, что именно интересует заморского гостя, но терпеливо ждал, пока тот не откроет карты, продолжая тем временем играть роль радушного хозяина.

– «Ундина» – да, это прекрасный корабль. На фоне всех прочих моих драккаров он смотрится как медведь среди собак. И всё-таки, – викинг в упор посмотрел на глоба, – чем я смогу отдариться? Меня обязывает закон гостеприимства, хотя, скажу прямо, мне совсем не улыбается принять подданство United Mankind: я слишком привык быть свободным ярлом и не хочу для себя другой жизни.

«А ты не так умён, как кажется, – подумал Хендрикс. – Ты не понимаешь простой вещи: структура United Mankind пережила Обвал, трансформировалась и быстро набирает силу и мощь. И все неофеодальные уделы Европы, все эти герцогства и маркграфства, рано или поздно войдут в её состав, причём скорее рано, чем поздно. Придётся повозиться разве что с французским эмиратом, но это некритично – вопрос времени. Останутся только наши потенциальные противники – Халифат, Поднебесная Империя и русские княжества, – а с «новыми викингами» проблем не предвидится. История повторяется, но не копируется».

– Об этом речь не идёт, – сказал глоб, поставив стакан на грубый деревянный стол (интерьер холла в доме свальбардского ярла повторял обстановку пиршественного зала в каком-нибудь средневековом норвежском горде, и даже светильники были стилизованы под факелы). – Нам, – он подчеркнул это слово, – будет вполне достаточно вашей лояльности по отношению к United Mankind. И за это мы готовы передать вам ещё парочку крейсеров, суда технического обеспечения и десантные корабли.

– Какая щедрость! – воскликнул Эйрик, не скрывая иронии. – И всё это за просто так, из уважения к моей громкой славе?

– Нет, конечно, – спокойно ответил Хендрикс. – Нам известны все ваши подвиги, и поэтому мы хотим, чтобы именно вы установили контроль над всем приполюсным районом Арктики. Полный контроль, чтобы ни одна рыба без вашего разрешения туда не заплывала, и ни одна птица не залетала.

– Ничего себе! – ярл поперхнулся виски. – Ну и запросы у вас, глобов… И как вы это себе представляете? Я во главе отряда отборных своих дружинников добираюсь на собачьей упряжке до полюса, втыкаю там в подходящий торос флаг с мечом Одина и пишу медвежьей кровью на белом снегу примерно следующее: «Я, Эйрик-ярл, объявляю всю эту территорию неотъемлемой частью Свальбарда, и всякий, кто на неё посягнёт…», ну, и так далее. А потом под нашими ногами ломается лёд, всплывает русская атомная субмарина, описывает круг почёта и уходит, оставив нас захлёбываться в ледяной воде. Это даже не смешно, мистер хайлевел.

– Я не хайлевел, – всё так же спокойно произнёс глоб. – Я из мидлов, хотя, не буду скрывать, занимаю в этой касте достаточно высокое положение. Не всё так сумрачно, Эйрик, и не всё так комедийно.

– Да уж какая тут комедия… – пробурчал властитель Свальбарда. – Это скорее уже трагедия или драма под названием «Идиотская смерть во льдах».

– Будут и у вас субмарины, – продолжал Хендрикс, не обращая внимания на реплику собеседника, – вы их получите. Нам нужен контроль не над дрейфующими арктическими льдами, а над глубинами океана в районе хребтов Ломоносова и Менделеева.

– Вот с этого надо было и начинать. Вас интересует нефть, я правильно понял?

– Совершенно верно.

– Хм… А зачем так сложно, а? Почему бы вам сами не взяться за это дело? Или у вас в Ю-Эм не осталось отчаянных парней, умеющих управлять боевыми кораблями? Не верю.

– На это есть свои причины, – коротко уронил глоб, не вдаваясь в подробности. – Но речь идёт не о нас, а о вас, ярл Эйрик Сигурдссон. Я уполномочен предложить вам выгодную сделку.

– Кем уполномочены?

– Советом Сорока.

– Даже так? Хотя я мог бы и догадаться – крейсера сами по себе с неба не падают.

– Да, даже так. Условия: мы передаём вам достаточное количество боевых кораблей разных классов, включая атомные подводные лодки. Само собой, вместе с экипажами – они будут выполнять ваши приказы. Снабжение вашего флота топливом мы также берём на себя. Мы позаботимся и об арсеналах Свальбарда – вы получите оружие, боеприпасы, а также специалистов для обслуживания и ремонта ваших кораблей. Вестфольдингам было легче, ярл Эйрик, – им не было нужды возиться со сложной техникой и пополнять запасы ракет, торпед и артиллерийских снарядов, которые, в отличие от стрел и топоров, при поражении цели имеют дурное свойство необратимо разрушаться и требуют замены. Вы станете самым могущественным властителем севера и сможете отхватить себе солидный кусок Европы, всё ещё бьющейся в судорогах постобвала. Конунг Эйрик – это звучит, не так ли?

– Корона конунга Харальда… – задумчиво пробормотал викинг. – Да, это заманчиво. А взамен вы хотите, чтобы я вымел из приполюсного района всех посторонних, и в первую очередь – русских? Вам нужен полный контроль над нефтеносным арктическим шельфом?

– Совершенно верно.

«Вы не хотите вмешиваться, – раздражённо подумал свальбардский ярл, – и не хотите сами связываться с русскими атомными княжествами. Вам нужно, чтобы кто-то сделал за вас всю грязную работу и принёс вам добычу уже в жареном виде. Но получить мощный флот – это заманчиво, на старых корветах и фрегатах далеко не уплывёшь. Береговая оборона в Европе усиливается – каждый набег сопровождается боями, и совсем недавно после рейда на нефтяные платформы в Северном море я потерял лучший драккар, потопленный самолётами тевтонского курфюрста Генриха. А будь у меня там крейсер с «Эгидой», я посшибал бы эти самолёты ещё на подлёте, даже не дав им выпустить свои ракеты. И всё-таки… Глобы мягко стелют, но каково будет спать на этом ложе? И полярный князь руссов Александр со своими воеводами – противник серьёзный, это тебе не выродившиеся европейцы, забывшие, с какого конца браться за меч. И всё-таки – драккары и оружие, в изменившемся мире это главные ценности, от которых не отказываются. А насчёт будущего – когда у меня будет настоящий флот и власть над севером Европы, мы ещё посмотрим, как оно повернётся. Американцы не любили воевать сами – они считали, что кто-то должен воевать за них и ради них, и глобы гнут ту же линию, хотя есть среди них такие парни, как этот мидл. Пришло время воителей, а глобы так и остались торговцами. И всё-таки – не будем торопиться с ответом».

– Я выслушал моего гостя, – торжественно произнёс викинг. – Я благодарю его за подарок, – ярл повернул голову в сторону окна, за которым виднелся серый силуэт крейсера, – но прежде чем дать ответ, я должен хорошенько всё обдумать и посоветоваться со своими ближайшими помощниками. Дело это слишком серьёзное, Хендрикс, – надеюсь, вы меня понимаете?

– Понимаю, – глоб благодушно кивнул. По многолетней профессиональной привычке он отметил хищный блеск в глазах властителя Свальбарда и уже не сомневался в том, каким будет его ответ. – Как бы то ни было, крейсер «Ундина» останется у вас – это подарок, и вы вправе воспользоваться им как вам заблагорассудится.

– Благодарю, – ярл церемонно поклонился. – Ну, а пока не хотите ли отдохнуть? Дело к вечеру, и в моём «весёлом доме» давно уже всё готово. Стол накрыт, и десерт приготовлен. Вы ведь далеко не старик, Хендрикс, – каких женщин вы предпочитаете? У меня есть всякие рабыни – и европейки, и азиатки, и русские. Хотя русские бабы вам наверняка надоели ещё в Мурманске, где вы извлекали их из ватных штанов! – Эйрик захохотал, считая свою корявую шутку верхом остроумия.

– Спасибо за приглашение. Не откажусь: секс на севере – не баловство и не роскошь, а необходимый элемент разогрева стынущей крови. Что же касается женщин, – глоб пожал плечами, – девки везде одинаковы: что в Европе, что в Азии, что в Африке, что в Америке, что за полярным кругом. А русские бабы, которых я знавал в Мурманске, носили не ватные штаны, а кружевное бельё – нам всё-таки удалось хотя бы частично приобщить этот дикий народ к цивилизации.

* * *

Разгул, принимавший порой самые дикие формы, продолжался трое суток. И всё это время свальбардский ярл, исправно вливая в себя пинты и галлоны горячительных напитков, не спускал глаз с посланника United Mankind. Хендрикс оказался на высоте: офицеры-глобы с «Ундины», принёсшие временную вассальную клятву Эйрику, уже на второй день впали в состояние тяжёлого алкогольного обморока, а Хендрикс сохранил ясность ума. Он отнюдь не отказывался опрокинуть «чашу дружбы» с кормчими драккаров и другими приближёнными властителя Свальбарда, но в то же время удивительно ловко сводил на нет все их попытки напоить его до потери сознания. Он с видимым удовольствием менял на ложе любви рабынь, однако ни одной из них не удалось узнать у него ничего такого, что могло бы заинтересовать хозяина Лонгйирбюена. А после того, как на третий день во время состязания на меткость и скорость стрельбы (в котором, по понятным причинам, мало кто из викингов смог принять участие) Хендрикс почти без промахов расстрелял из короткоствольного автомата батарею пустых бутылок, затейливо расставленных на покатых береговых валунах, ярл почувствовал к своему гостю уважение – уважение одного сильного хищника к другому, – и перешёл с ним на доверительное «ты». «Переходи ко мне, Хендрикс, – сказал ярл, хлопнув его по плечу. – Мне нужны такие люди». «Тебе нравится твоя жизнь, – ответил глоб, не обращая внимания на гомонящих вокруг пьяных викингов, – а мне – моя. У нас с тобой разные дороги, ярл, хотя это не значит, что мы не можем идти рядом: иногда». «Тогда, – ухмыльнулся Эйрик, – давай выпьем за то, чтобы каждый из нас ушёл по своей дороге как можно дальше, глоб, и ни разу не споткнулся».

Они выпили, а на следующее утро ярл прекратил затянувшееся веселье. Тех, кто ещё не пришёл в себя, растащили по домам отсыпаться, а рабы уже вытирали грязь трёхдневного пира. И кровь – как водится, не обошлось без драк, не перешедших в побоище только лишь потому, что участники подобных пиров по стародавнему обычаю при входе в зал снимали с себя оружие и передавали его специально назначенным стражам, в чьи обязанности входило не допустить убийств. Тем не менее, одному из викингов разбили голову, и вызванный медик сообщил ярлу, что пострадавший не проживёт и двух дней. Покалеченными оказались и две рабыни: пьяные викинги обращались с ними как с надувными секс-куклами, забывая при этом, что человеческие кости не резиновые. В результате одной из несчастных сломали три ребра, а другой повредили позвоночник. Раненому воину сделали «укол милосердия», и труп сбросили с борта корабля в Ис-фиорд (во исполнение старого правила не хоронить в земле Свальбарда). На искалеченных рабынь дефицитный препарат тратить не стали – их просто утопили в том же фиорде, как выкидывают сломанную вещь, пришедшую в негодность. На обоих викингов, повинных в порче живого имущества ярла, повесили долг, который они должны были погасить из своей доли добычи, взятой в ближайшем набеге.

Покончив с мелочами, властитель Свальбарда вернулся к делам более важным.

– Я обдумал твоё предложение, – сказал он Хендриксу в опустевшем пиршественном зале «весёлого дома», мимоходом ухватив волосатой лапой за ягодицы рабыню, подававшую им утренний кофе. – Я согласен, – продолжил Эйрик, грубо отпихнув испуганную женщину и подождав, пока она не исчезнет за дверью. – Кое-какие детали мы с тобой ещё обсудим, а потом зафиксируем наше соглашение на каком-нибудь подходящем носителе, на диске или на кристалле. Не доверяю я бумаге – ею только задницу подтирать.

Посланец United Mankind молча кивнул, прихлёбывая горячий чёрный напиток.

…Через две недели на рейд Лонгйирбюена прибыли ещё один крейсер типа «бёрк», десантный корабль, плавмастерская, танкер и военный транспорт с оружием и боеприпасами: глобы скрупулёзно выполняли условия сделки. А через месяц Эйрик вывел свои драккары в море: перед тем, как плыть на восток, свальбардский ярл хотел испытать свой новый меч в бою на западе.

* * *

Город на берегу Зунда не знал войн более двухсот лет – с тысяча восемьсот седьмого года, когда английский флот сжёг его новоизобретёнными ракетами сэра Уильяма Конгрива. То есть войны-то были, но их разрушительное дыхание не касалось города, и даже Вторая Мировая война, в ходе которой город был оккупирован немцами, не причинила ему никакого ущерба. Так и жил себе этот чистенький, опрятный и благополучный город под названием Гавань Торговцев, расположенный на островах Зеландия и Амагер, – сытно ел, вовремя ложился спать и соблюдал благопристойность, пока на Европу и на весь мир не обрушилась лавина Обвала, похоронившая под собой размеренность и упорядоченность безвозвратно ушедших мирных времён. И война всех против всех докатилась и до Гавани Торговцев.

Эйрик опустил бинокль – строения города, очертания Соль-острова, Перец-острова и похожие на сломанные зубы исполинской пасти уцелевшие опоры восьмикилометрового Эресуннского моста, взорванного ещё в первые годы постообвала, когда из окровавленной Европы в Скандинавию хлынул поток беженцев, были уже видны невооружённым глазом. С кормовой полётной палубы «Ундины» поднялся вертолёт-беспилотник, чуть накренился и полетел к берегу, деловито шелестя винтом, – атака началась.