Текст книги "Теоретик. Второй шанс"

Под подошвами чавкала грязь, в которую ноги проваливались по самую щиколотку, очередной дом, похожий на административное здание какого-нибудь некрупного промышленного предприятия, был близок, когда за нашими спинами оглушительно грохнуло. По-настоящему оглушительно, с дрожью земли.

– Он падает! – Какой бы ни была выдержка у всегда невозмутимого, как буддийский монах, Трофима, но сейчас она его подвела, потому что голос у него сорвался почти на визг. И мы сразу поняли, кто падает, а главное куда.

«Откуда взрыв?! Неужели они успели все-таки добраться до Дома культуры? А ведь нас даже закапывать не придется!» Мысли метались в голове, в то время как сам я несся вперед, пытаясь не отстать от других. Затем раздался еще грохот, сопровождаемый таким ударом, от которого земля содрогнулась, и мы замерли, ожидая, что сейчас нас похоронит под обломками рухнувшего дома.

– Живы? – некоторое время спустя спросил Гудрон. И неожиданно для всех, а возможно, и для самого себя, произнес: – Остапушка, дай я тебя расцелую в уста сахарные! Ты же нам всем жизнь спас! Будь мы в любом другом месте, точно бы привалило!

– Да иди ты! – только и ответил тот.

– Целовать, пожалуй, не буду, но Борис полностью прав, – сказал Трофим. – Теоретик, представление на орден Остапу напишешь?

– Напишу, – охотно кивнул я, все еще радуясь тому, что никого не зацепило.

– Интересно, что это так рвануло? Бедный дом даже устоять не мог. Хотя бахнуло где-то в другом месте.

Гриша задал тот самый вопрос, который крайне интересовал и меня. Ведь если взрыв произошел в резиденции Гардиана, только и остается, что убираться из Центра. Куда и как – вопрос второстепенной важности, но сам факт, что из долины придется уносить ноги, неоспорим.

– Давайте для начала отсюда уберемся. Если нас здесь накроют – все! – сказал Остап.

– Предлагаю перебраться в развалины, – не раздумывая, предложил Гудрон. – Какое-то время в них точно никто не полезет. А нам нужно обкашлять текущую ситуацию и осмотреться.

Над руинами здания висело густое облако пыли. Оно достигло и нас, заставляя морщиться и сдерживать чих.

– Дело! – кивнул Трофим. – Перемажемся конечно же, но лучшего места сейчас и не придумать.

– Проф, – Гудрон толкнул локтем в бок Вячеслава, – ты чего такой задумчивый? Найдем твою Ирму. Она же вместе с Валерией, а ради нее наш Теоретик в одиночку с перквизиторами покончит, ему только волю дай!

Ирма – взаимная любовь Профа, и в одиночку спасать Леру мне не грозило: Слава обязательно пошел бы вместе со мной.

– Да так, – вяло ответил тот.

– Приболел, что ли? – продолжал настаивать Трофим.

Всегда живой и общительный, наш Проф не походил на себя прежнего.

– Как будто бы нет. – Голос у него был таким, словно он выдавливал из себя слова немалым усилием воли.

Найдя взглядом Трофима, я указал на Вячеслава – мол, присмотри.

Отсиживались в руинах мы недолго. Стрельба к тому времени прекратилась совсем, и пора было выбираться оттуда, где мало того что мы превратились, по выражению Гудрона, в свиней, так и еще в любой момент грозила похоронить под собой нависшая над нами бетонная плита. Времени для того, чтобы все обдумать, оказалось достаточно, и потому у меня был готов хоть плохонький, но план.

– Значит, так: выясняем, что случилось с Домом культуры, ну а дальше уже по обстоятельствам. Если от него ничего не осталось, продолжаем искать Яниса и девушек. А затем уже вместе с ними уходим из долины. Сами понимаете – впятером спасти тех, кто на севере, нам не удастся.

Последние слова были в большей степени для успокоения собственной совести. Ведь получалось так, что мы их бросаем. И не выдержал:

– Вячеслав, да что с тобой происходит?!

Чем дальше, тем больше он походил на того самого зомби, которых перквизиторы делают при помощи вазлеха из обычных людей.

– Сам не пойму, – честно признался тот. – Какие-то приступы полнейшей апатии, когда все становится по барабану. Затем отпускает, и я начинаю себя убеждать: «Старик, соберись, там Ирма, и ее нужно спасти!» Как будто бы полностью в себя приду, и тут все заново.

– Проф, ты, главное, не апатируй, когда в перквизиторов придется стрелять! – воззвал к нему Гудрон, заодно придумав новое слово, на которые он, кстати, мастер. – Те на твою апатию класть хотели с прибором!

– Постараюсь, – только и сказал Слава и снова замкнулся в себе.

Борис покачал головой: постараюсь! Я же подумал: самым правильным решением было бы оставить Профа в безопасном месте, а не волочь за собой, но только где его взять?

Путь назад стоил не меньше нервов, добавил на одежде грязи, которой и без того хватало, и очередную прореху на штанах. Апофеозом всего стал тупик. Он появился внезапно, за резким поворотом расщелины, и я едва не взвыл. Месить на ее дне грязь, когда с трудом удавалось освобождать обувь, все время ждать, что над нами появятся перквизиторы, и оказаться в той ситуации, в которой мы оказались! Гудрон длинно и забористо выругался, Остап скрежетнул зубами, Трофим ощерился в злой ухмылке, и лишь Проф остался безучастным.

– Тут метров пять, – прикинул высоту взглядом Трофим. – Пирамиду будем строить, эквилибристы?

Мягкая стенка расщелины охотно поддавалась под ударами моего кулака. Было обидно – время идет, а мы как будто бегаем по замкнутому кругу, и конца этому не видать. После третьего или четвертого мне с трудом удалось удержаться от следующего: не хватало ко всему прочему повредить еще и руку.

– Теоретик, успокойся! – Гудрон сжал одежду на моем плече, заодно прихватив кожу. – Бывают ситуации и похуже. Сейчас главное не пороть горячку. Доберемся до них, обязательно доберемся. И Леру спасем, и Ирму, и Яниса, ты даже не сомневайся. Уверен, живые они.

– Назад, – только и сказал я.

Мы успели удалиться от тупика достаточно, когда обнаружилась пропажа Вячеслава. Остап метнулся за ним, чтобы привести под руку, как малое дитя. Мало того, он повесил карабин ему за спину.

– На земле валялось, – указывая взглядом на оружие, сказал он.

Не сговариваясь, мы дружно покачали головами. Это надо же, в мире, где у каждого привычка в любой ситуации, в том числе и посреди безопасного поселения, держать оружие не далее как на расстоянии вытянутой руки, вдруг начать относиться к нему как к какой-нибудь лопате!

Непонятно и отчасти даже страшновато: вдруг неведомая хворь, которая приключилась с нашим Профом, заразна? И не предстоит ли нам одному за другим стать таким же, как он? Ну и долго мы тогда протянем?

– Проф, – позвал его Гриша. – Вячеслав Анатольевич!

Тот отреагировал так вяло, что сразу становилось понятно – ему стало еще хуже.

– Это не дело, – покачал головой Гудрон.

– Значит, так, – недолго думая решил я. – Возвращаемся в развалины, ждете меня там. Схожу один, посмотрю. Если Дом культуры цел, идем туда и оставляем Профа. До темноты осталось не так много времени, и, как только стемнеет, выйдем опять. Если же нет… – Мне оставалось лишь развести руками.

– Логично, – кивнул Трофим. – Только на разведку схожу я. Вон на ту крышу. С нее будет видно все как на ладони.

Никто и слова не сказал, что, если даже Дом культуры и цел, наверняка он обложен со всех сторон и вернуться в него будет целой проблемой. Да и к чему говорить, когда и без того все и всем ясно?

– Борис, – объявил я, едва мы оказались в руинах, – осмотри все вокруг. Основные позиции и запасные, пути отхода, ну и так далее. Не пришлось бы нам куковать здесь до самой ночи. Остальные понапрасну не маячьте.

Место довольно удачное даже в том случае, если придется выдержать атаку перквизиторов. Если бы оно не напоминало взорванный цементный завод, настолько много вокруг пыли. И не грозило завалить обломками в любой момент.

– Трофим, постарайся избежать риска совсем.

– Да уж в моих интересах, Игорь, – только и ответил он.

Глава четвертая

Самое сложное в любом ожидании – отогнать грустные мысли, которые постоянно лезут в голову. Если, конечно, для них есть повод. У меня он был. Чтобы хоть как-нибудь абстрагироваться, я попытался разговорить Профа. На вопросы он отвечал односложно, либо вообще отделывался кивками или мимикой. Но выяснить самое главное все-таки удалось – Слава по-прежнему вменяем, пусть даже его внезапная апатия ко всему сразу не поддавалась никакому объяснению. Затем разговор невольно пришлось закончить, поскольку вернулся Трофим. На наш немой вопрос он ответил коротко:

– Цел.

– А если он уже не под Жамыховым? – засомневался Гриша.

– Ну и как ты себе это представляешь? Проникли в него перквизиторы и взяли всех на нож без единого выстрела? Смешно! – заявил Гудрон и, считая, что доводов больше не требуется, поинтересовался у разведчика: – Что-нибудь насчет взрыва выяснил? Там по-любому немалая такая воронка должна остаться!

– Есть такое дело! – кивнул Трофим. – Чуть западней от того места, где мы их и увидели. Только не спрашивай, что с ними произошло.

– Не буду, – согласился Гудрон. – Хотя версий могу выдвинуть множество. Начиная с той, когда какой-нибудь зомби инициировал заряд на себе сам, до нелепой случайности, в результате чего погибли несколько отличных парней, каждому из которых я с немалым удовольствием выпустил бы кишки.

– Зверь ты, Боря, – притворно горестно вздохнул Трофим. – Нет чтобы просто пристрелить. Кстати, может быть, перекусим?

– Давайте уже потом, когда вернемся, до темноты не больше часа осталось, – не согласился с ним Остап и страдальчески поморщился. – Эта проклятая пыль!

Цементная пыль действительно была повсюду. Она скрипела на зубах, лезла в глаза, забиралась в нос, то и дело заставляя удерживаться от чихания. А еще взлетала облаком от малейшего движения. Но она же нас скрывала, припорошив толстым слоем одежду, создав тот замечательный камуфляж, который отлично маскировал нас в развалинах. И все-таки я сказал:

– Если у кого-то есть желание, почему бы и нет? Время еще позволяет.

Трофим посмотрел на других, полез рукой в один из карманов разгрузки, подержал ее там, да так и вынул пустой.

– Потерплю вместе со всеми.

Хотел добавить что-то еще, но где-то далеко на юге раздались несколько выстрелов, и за ними последовала ожесточенная перестрелка, которая вскоре затихла. Именно там, где, по моим предположениям, и должны находиться Янис с девушками. Неужели их все-таки обнаружили?! И звуки первых выстрелов как будто бы похожи на винтовочные… Судя по всему, подобные мысли пришли не только мне, поскольку на некоторое время все замерли.

– Точно не СВД и не СВТ, – уверенно заявил Гудрон. – У них звуки характерные, черта с два с чем другим спутаешь.

Трофим, который разбирается во всяких видах оружия нисколько не хуже Бориса, открыл рот, желая ему возразить, но тут же его захлопнул. Все было ясно и без слов. На такой дистанции лучшему в мире специалисту не определить даже, из чего именно выстрелы произведены. Трофим и хотел на этот факт ему указать, но, поняв намерение Гудрона, не стал. Борис пытался меня ободрить, ведь этими винтовками и вооружены Ирма с Янисом. У Валерии пистолет, и уж его-то мы наверняка бы не услышали.

– Дождь скоро начнется, – глядя на темнеющее небо, уверенно заявил Остап.

Ему доверять можно: он пробыл на этой планете едва ли не больше, чем все остальные, вместе взятые. До знакомства с ним я и предположить не мог, что люди здесь появились настолько давно.

– Сильный? – поинтересовался Гудрон наверняка только лишь для того, чтобы затеять разговор.

Мы расположились так, чтобы вести круговое наблюдение и в то же время перебрасываться фразами не шепотом, но и не напрягая голос.

– Баллов семь-восемь по шкале Рихтера.

По виду Остапа было непонятно – шутит он или говорит всерьез.

– При чем здесь дождь и шкала Рихтера?! – Слава, который все время сидел, уставившись в одну точку, неожиданно возмутился.

– О, Проф проснулся! – Гудрон говорил нарочито радостно. – А что со шкалой не так? – добавил он, пытаясь разговорить Вячеслава.

– Все! Ты бы еще атмосферные осадки по шкале Мооса измерял, – фыркнул он.

– И как же их меряют?

– По интенсивности.

– А это вообще как?

Но тот уже снова ушел в себя.

– Проф! – на всякий случай позвал его Гудрон, но тщетно.

Дождь действительно вскоре начался. Не знаю, на сколько именно баллов и существуют ли такие градации для осадков вообще, но проливной. Все вымокли до нитки буквально в считаные секунды. И шуму от него тоже было достаточно. Что вкупе с наступившей к тому времени темнотой напрочь убивало возможность обнаружить врага в том случае, если он пожелает к нам подкрасться. Но в то же время он служил надежным прикрытием и нам. И если раньше у меня еще были сомнения, то теперь они развеялись окончательно – нужно возвращаться к своим, ведь лучше ситуации и не придумать.

– Уходим! – И чтобы внести окончательную ясность, я добавил: – Возвращаемся к Жамыхову.

– Проблемы бы не возникли, – засомневался Остап. И пояснил: – Нас могут принять за перквизиторов, когда припремся.

Резон в его словах был, пусть даже Гудрон заявил нечто вроде того – там что, есть нам ровня? Все входные двери надежно закрыты, и в здание бывшего Дома культуры так легко не попасть, разве что через крышу. Но ведь и туда еще нужно взобраться. Причем сделать так, чтобы не пристрелили часовые, а они там должны быть обязательно. И все-таки Гудрон был прав: то, что нам предстояло, – не самое сложное после того, что приходилось делать в прошлом. Оставалось только сожалеть, что наладить связь не получится: мигать фонариком, чтобы привлечь внимание защитников, станет верхом идиотизма.

Дождь продолжал лить как из ведра и не думал заканчиваться. Мы старались по возможности держаться возле стен: силуэты на их фоне не так заметны. Затем пошли заросли, которые создавали еще лучшее укрытие. Наконец в просвете среди кустов показалось нужное нам здание, выглядевшее сейчас почти черным. Тогда-то ливень и прекратился так же стремительно, как и начался: вот он льет потоком, а затем раз – и хоть бы одна капля с неба упала, словно закрыли кран!

– Не вовремя! – пробурчал Остап. – Сдается мне, всем сразу не стоит, нужно кого-нибудь одного послать: так будет проще. Если что, я готов.

– Сам пойду. Несогласных нет?

– Тут соглашайся не соглашайся, все равно ведь сделаешь так, как считаешь нужным, – за всех ответил Гудрон.

Верно подмечено! И вовремя.

– Тогда ждите сигнала. Да, вот еще что. Борис, пусть пока он у тебя побудет: без него сподручнее. – Я протянул ему ФН ФАЛ.

Гудрон не был бы самим собой, если бы не сделал вид, что согнулся под его весом.

– Тяжеленный, собака! Теоретик, и как ты его на себе таскаешь? Хотя ты лось здоровый, недаром же Остап жаловался – грыжа у него вылезла, когда он тебя раненого на себе пер. Теперь главное его не поцарапать. Завернуть во что-нибудь, что ли? Гриша, портки снимай!

– Боря, ты вообще серьезным бывать умеешь? – поинтересовался у него Трофим.

Что он ему ответил, я уже не слышал.

Попасть внутрь Дома культуры оказалось на удивление легко. Прежде всего по той причине, что Гардиан не взял его в плотное кольцо. А может, мне всего-навсего повезло не наткнуться на перквизиторов. Дальше была стена, и тут мне пригодились прежние занятия на скалодроме. К тому же нерадивых земных строителей можно было смело поблагодарить: щелей между кирпичами хватало. Затем пришлось рисковать. Времени для объяснений не было, и потому не оставалось ничего другого, как прижать лезвие ножа к горлу караульного. Заодно плотно закрыв ему рот ладонью, благо он не стал дергаться.

– Свой я, свой. К тому же один, – шептал я на ухо человеку, который замер, вероятно успев попрощаться с жизнью. – Сейчас отпущу, но ты, уж будь добр, не пори горячки. Лады? Ну так я пойду? Мне со старшими срочно поговорить нужно. И еще извини.

– Теоретик, – донеслось уже в спину. – Ты только это, не говори никому!

– Слово!

– Сеня, Кирпич, что там у тебя? – раздался откуда-то из темноты обеспокоенный голос.

– Все нормально, Леха, – заверил его незадачливый страж. – Теоретик вернулся.

Первая, с кем я столкнулся внутри Дома культуры, была Лера. Все произошло настолько неожиданно, что, зажмурив глаза, я мотнул головой, не забыв открыть рот. И если царивший внутри полумрак давал шанс ошибиться, то голос точно принадлежал ей.

– Дяденька, – злорадно сказала Валерия кому-то невидимому, – еще раз попытаешься ручки распустить, и быть тебе лирическим тенором. Причем сама справлюсь, даже мужу жаловаться не стану.

– А если учесть, что он у нее – Теоретик, страшно представить твою дальнейшую судьбу! Хотя чего так далеко заглядывать, когда я сам сейчас о ней позабочусь.

– Янис, ко мне он приставал тоже! – произнесла Ирма настолько жалобным и едва не плачущим голоском, что я даже представить себе не мог, что так умеет та, которая сама кого хочешь до слез доведет. А при необходимости и без головы оставит.

– Ну, дядя, попал ты серьезней некуда! – Голос у Яниса был настолько зловещ, насколько это вообще возможно. – Беги отсюда как можно быстрей, куда угодно беги, пусть даже к перквизиторам: Слава Проф вообще зверь!

Они развлекались, ну а я скрежетал зубами: это надо же, мы их по всему Центру разыскиваем, а они здесь, все трое. Связь, обязательно нужна связь.

– Привет всем, и девочкам, и мальчикам.

– Игорь! – Лера бросилась мне на шею и, если бы не стена за спиной, наверняка бы сбила с ног. – Ты живой!

Того, которому предназначались угрозы, мне увидеть не удалось: он исчез так быстро, как будто его здесь и не было.

– Все целы? – крепко пожимая мою руку, спросил Янис.

– Все.

– Это вы так вокруг пошумели?

– Подозреваю, что мы.

– Кто бы сомневался! Теоретик, тебе только волю дай – все в округе взорвешь! Дома рушатся, среди перквизиторов паника… Думаю, они уже далеко.

Эх, если бы!

– Сами давно здесь?

– Мы буквально на полчаса с вами разминулись, надо же так?!

Артемон хотел сказать что-то еще, но пришлось его перебить:

– Потом, все потом. А пока нужно организовать, чтобы наших огнем не встретили. Давай-ка мы сами все сделаем. Пока через Жамыхова решится, уйма времени пройдет.

В бывших покоях Гардиана ничего не изменилось. Те же люди, и даже выражение лица Жамыхова оставалось прежним – усталым и озабоченным.

– Игорь! – почему-то обрадовался он. – Все вернулись?

– Все.

– А что там за взрыв был? Ваша работа?

– Не уверен, Петрович. Встретили группу, часть из нее как будто бы взрывчатку несла, причем к Дому культуры. Попробовали задержать, они огрызнулись, пришлось отходить. Думали с другой стороны к ним зайти, и тут рвануло. Возможно, у них, но не исключаю что-то другое. Вот, собственно, и все.

Больше всего мне хотелось залезть в горячую ванну и долго в ней отмокать. А заодно выкинуть стоявшую колом одежду. Но поскольку ванн здесь нет, обойтись хотя бы несколькими ведрами воды, которую лили бы на меня, а я отфыркивался бы и блаженно улыбался. И одежду поменять не получится: запасного комплекта нет.

– Что у вас новенького? Есть какие-нибудь вести от Карпышева?

Именно он командовал теми людьми, которые находились на севере.

Жамыхов страдальчески поморщился.

– Понятия не имею, что там происходит. Может, тебе самому хоть что-то известно? – с надеждой спросил он.

– Увы, Петрович. Но в разведку точно не пойду, навоевался на сегодня.

– Отдыхай, Игорь, отдыхай. Рассветет, и уже тогда что-нибудь предпримем. Потерь много, – снова поморщился он. – Из тех, кто разбрелся по Центру, вряд ли кто-нибудь в живых остался. – И неожиданно взъярился: – Ну и кто им виноват?! Трофеев, видите ли, им захотелось! Ясно же сказал – не разбредаться! И еще Карпышев: что там с ними?

Проходя мимо заставленного стола, я прихватил с собой пару бутылок. Самому без надобности, но, если кто-нибудь из наших парней захочет выпить, ничего не буду иметь против. Поискал взглядом что-нибудь сладкое для девушек, ничего не обнаружил и покинул комнату, мечтая хотя бы умыться: эта проклятая цементная пыль, казалось, скоро разъест кожу.

– Игорь, вставай!

Еще не открывая глаз, я сжал Лерину руку, найдя ее на ощупь. Нет, как же все-таки иногда замечательно проснуться! Особенно когда во сне тебя мучает кошмар, что ты ищешь свою любимую, ищешь, но никак не можешь найти. И тут, как избавление, ее голос, пусть он и тревожен, что наверняка означало какие-нибудь проблемы.

– Что случилось?

– Жамыхов тебя зовет!

– И всего-то?

– От перквизиторов парламентеры заявились, можешь себе представить? Так вот, Гардиан требует твою голову в обмен знаешь за что?!

– Не знаю. Только голову? Или все-таки им полностью меня подавай?

– Все очень серьезно! Это не просто требование – ультиматум! Иначе, мол, они взорвут тут все, и у них есть чем, стоит только кнопку нажать. Или за рычаг дернуть.

– Значит, полностью.

– Игорь, не самое время шутить!

– И не думаю, просто я к логике прибегнул. Если бы им нужна была одна голова, они бы уже взорвали. Вряд ли они ее на кол желают насадить: обычный оборот речи. И запомни, милая: справимся!

– Я очень надеюсь. – Голос у Валерии дрогнул.

– Вот и хорошо.

Пусть даже хорошего было мало. Вернее, его не имелось совсем. Если перквизиторы не блефуют, намерения их очевидны. Взорвут они в любом случае, но я им интересен в связи с тем, что эмоционал. Выиграть какое-то время можно, но не более того – бесконечно тянуть его не получится. В конце концов, эмоционал я не единственный, пусть все другие не настолько сильны. Или все-таки расчет у Гардиана на другое, если взрывчатка блеф – чтобы мы тут все между собой передрались? Народ захочет меня отдать, мои люди с ними не согласятся. Есть и еще вариант – все поспешат спастись из дома, который вот-вот взорвется, и их будут ждать. Замечательную ловушку мы сами для себя приготовили!

Больше всего хотелось впечатать кулак в стену, но рядом стояла Лера, и я улыбался. Наверняка натужно, но по-другому у меня и не получилось бы. Ситуация, из которой не находил выхода.

– Наши где?

– Наверху, на крыше, а Трофим у Жамыхова.

– Зови их всех сюда.

Комнатка, в которой мы с Лерой провели ночь, была крохотной, но, если потесниться, поместятся все.

– Лера, где моя одежда?

Несмотря на всю неординарность ситуации, проводить совещание в трусах определенно не стоило.

– Она, наверное, еще не высохла.

– Давай какая есть.

Стоило бы умыть рожу, а заодно и побриться не мешало. Я у них командир и потому должен быть примером во всем. Но время, время!

Едва только успел натянуть влажные штаны, как пришла Ирма. Обычно улыбчивая, острая на язык, сейчас она выглядела иначе.

– Игорь, что ты думаешь, насчет взрывчатки они правду говорят?

– Не знаю. Но даже если все так и есть, обязательно выкрутимся.

Я ведь должен еще быть и образчиком оптимизма. В самом крайнем случае настою на том, чтобы обе девушки пошли вместе со мной. Да, их будет ждать незавидная участь: у перквизиторов женщины на положении рабынь, к тому же общие, но они останутся живы, а это самое главное. Затем, глядишь, все изменится к лучшему.

– Кстати, Ирма, как там наш всезнайка себя чувствует?

– Славе определенно лучше, но с ним все еще что-то не так.

Плохо. Проф нужен как полноценный боец: у меня их и без того перечесть на пальцах. Тех, в ком уверен, как в себе самом. Следующим заявился Трофим.

– Сколько парламентеров? – не дал я ему открыть рот.

– Трое.

– Всё как обычно?

– Да. Балахоны, бронежилеты… и рожи, в которые так и хочется ударить ногой с разбега.

Когда собрались остальные, в комнатке действительно стало тесно. Но не успел я приступить к разговору, как в комнату заглянул посыльный от Жамыхова.

– Они там ждут, – сообщил он, обведя всех подозрительным взглядом.

Все было понятно и без слов: чего это мы собрались? Уж не для того ли, чтобы, бросив всех остальных, попытаться уйти? И тогда перквизиторы подорвут заряд не задумываясь.

– Потерпят. – Я нетерпеливо махнул рукой, мол, ты свое дело сделал, а теперь, будь добр, покинь помещение. И едва за ним захлопнулась дверь, спросил: – Трофим, их обыскивали?

– Нет. Оружия у них изначально не было, но под броники никто не лазил. Чай не девицы. – Хотел он того или нет, но покосился на бюст Ирмы, а тот у нее роскошный. Спросил: – Считаешь?..

– Скорее допускаю.

– А что, логика присутствует, – присоединился к разговору Гудрон. – Соберется все, так сказать, руководство, и тут – бах! Трофим, они на «деток» похожи?

– Как будто бы нет: слишком нагло себя ведут. Хотя черт их разберет.

– Сомнительно. – Взгляд, брошенный Трофимом на Ирму, от внимания Славы Профа не ускользнул, он даже немного набычился, собственник. – Спрятать взрывчатку на теле можно, и видно не будет, но если бы их действительно вначале обыскали?

«Точно Проф идет на поправку!» – резюмировал я.

– Если бы обыскали, значит, нашли бы, – возразил Вячеславу Остап. – А вообще не лишено резона.

– Как бы там ни было, сделаем так. Заходим втроем с Трофимом и Борисом и лишаем их, так сказать, чувств. На тот случай, чтобы не смогли себя взорвать, когда станем обыскивать.

Зная перквизиторов, подобное вполне могло произойти. Особенно в том случае, если те действительно были «детьми вазлеха». На начальном этапе их невозможно отличить от обычных людей. Это уже затем, когда паразит прочно внедрится в мозги, произойдет необратимое изменение структуры личности, и чем дальше, тем больше, чтобы через какое-то время превратить их в самых настоящих идиотов. Да и кому, как не тому же Трофиму, об этом не знать? Ведь именно благодаря его умению развязывать языки мы и узнали от пленного перквизитора так много. К тому же был еще вариант, что взрывчатка на них станет средством шантажа. В таком случае даже муляж подойдет.

– Если окажутся чистыми, приведем их в себя и уже тогда поговорим. Думаю, извиняться не придется.

– Даже если они будут настаивать, и не подумаю, – фыркнул Трофим. – Единственное, Игорь, ты зайдешь чуть позже, на всякий случай. Не исключено, что именно ты и есть их цель, а все остальное – так, декорации. Артемон, поможешь, чтобы нам с Гудроном вдвоем на троих не распыляться?

– Отчего нет? – пожал плечами Янис.

– Тогда не будем терять времени.

Взрывчатки ни на ком из троих парламентеров не оказалось. Впрочем, как и тонкого шрама на шее там, где начинается граница волос.

– Дай-ка я! – заявил Трофим, видя, что Янис никак не может привести своего клиента в сознание. И некоторое время спустя спросил: – Артемон, ты силу свою соизмерять умеешь?! Сдается мне, с ним все.

– Перестарался. – Янис если и выглядел смущенным, то не настолько, чтобы быть искренним.

– Игорь, к чему все это? – задал вполне закономерный вопрос Жамыхов. – Парламентеры ведь!

– Согласен, перестраховались.

– Дорого ему твоя перестраховка обошлась! К тому же у нас и без того проблем мало?

– Всех туда бы отправить, – бросил через плечо Гудрон, помогая одному из перквизиторов усесться на стул, чтобы занять место за его спиной. – С этого начнем, на мой взгляд, он самый сообразительный.

– С этого, так с этого, – пожал плечами я. – Звать тебя как?

– Вот ты, значит, какой, Теоретик. Так сразу по тебе и не скажешь.

– Что именно?

– Что из-за тебя столько нашей братвы полегло.

– Нашли кому дорогу перебегать. – Гудрон лучезарно улыбался. – Знаешь, я и сам иной раз в недоумении. Ладно Трофим, Артемон, да пусть даже Остап. У нас и в земной жизни хватало всякого. Его, – Борис ткнул в меня пальцем, – я увидел на второй день, как он сюда угодил. Молодой, сопливый, за ним даже срочки нет, не говоря уже обо всем другом прочем. А как я Грека уговаривал, чтобы тот дурью не маялся: на кой черт нам обуза? И тем больше удивительно, когда он за какой-то месяц из недопеска в такого волчару превратился, что иной раз самого опаска берет. Жил бы он себе на Земле, и ничего подобного с ним не случилось. Но ведь это именно ты и тебе подобные заставили его таким стать, и кто же вам виноват?! – Закончил он свою обвинительную речь неожиданно: – Взрывчатка где спрятана?

Перквизитор дослушивал Гудрона уже на полу, где оказался после его оглушительной затрещины. Борис взялся за его воротник обеими руками, специально либо по случайности ухватив за кожу на шее, чтобы приблизить его лицо к своему.

– Спрятана где, спрашиваю? – повторился он. – Знаешь, что тебя ждет? Я тебя по кусочкам резать буду. По крохотным таким, пока ты мне наизнанку не вывернешься. Или вот еще вариант. Уж очень он понравился, хотя авторство принадлежит не мне. Колени тебе прострелю, жадр в руку суну, а затем заберу, чтобы ты разницу почувствовал. Они у Теоретика отменные, боль снимут, как ее и не бывало, а затем она снова придет. Будь уверен – соловьем запоешь! Не ты первый. Пихлю наверняка ведь знаешь? Он ведь из вашей мразоты. Так вот, ночь напролет нам пел.

– Вообще-то у вас меньше часа осталось на все про все. Ну а потом – бум!

Горячая речь Гудрона на перквизитора не подействовала нисколько. Наверняка из-за жадра, который одинаково успешно действует и находясь в желудке. Другое дело, не каждый сможет использовать его во второй раз, из-за брезгливости, когда он выйдет естественным путем.

– Ну ты-то до этого времени точно не дотянешь! – усмехнулся Трофим.

– Стоп! – прервал я всех. – Повтори, что ты должен был передать.

– Передать должен был Крахмал, – кивком головы указал перквизитор на своего мертвого собрата. – Ну а мы так, за компанию. У него и спрашивайте.

– Брюхо тебе вспороть, чтобы ты поскромнее себя вести начал? – задумчиво сказал Гудрон, который наверняка сообразил, где находится жадр.

– Петрович, – обратился я к Жамыхову, – передай, желательно слово в слово, само послание.

Никому Гудрон брюхо вспарывать не станет. Ну и зачем тогда все эти пикировки? Они могут и до утра затянуться.

– А чего там особенно передавать? – вздохнул Жамыхов. – Показалась эта троица на виду, и один из них белой тряпкой машет. Под самые стены подошли и требуют их внутрь пропустить, чтобы пообщаться с главным. Именно требуют. Ну а когда их сюда привели, этот, – Жамыхов движением головы указал на жертву Артемона, – заявил: «Час вам на то, чтобы Теоретика Гардиану предоставить, иначе взорвем к такой-то матери». Собственно, все. Ну я сразу и послал за тобой. Теперь нам необходимо решить, что делать дальше. Сам что думаешь?

Жамыхов выглядел спокойным, и, несомненно, тоже из-за жадра.

– А чего тут думать? – влез в разговор перквизитор, как будто он находился здесь на равных правах. – Теоретик, собирай вещички и галопом к Гардиану! Не боись, целым останешься. Ты же вроде человек благородный? Жадры бесплатно всем заполняешь. Ну так спасай людей!

Гудрон замахнулся, чтобы влепить ему затрещину, но так и застыл с отведенной рукой: какой смысл бить, если тот все равно не почувствует боли? Затем почему-то посмотрел на руку и все-таки завершил то, что хотел. Голова у перквизитора дернулась, на щеке остался отпечаток от пальцев, но и только-то.