Текст книги "Леннарт Фартовый"

Глава 5

Ночью исчез Головешка. Отсутствие Теда мы обнаружили сразу, поскольку каждый новый день для нас начинался с его брюзжания. Он – ярко выраженная сова, и вставать ранним утром для него всегда целая проблема.

– А где Головешка? – спросил Блез, который первым обратил внимание на его пропажу.

Теодора нигде не было.

– Возможно, он отошел, – предположил виконт Антуан. – Знаете ли, человеческая физиология к тому располагает.

На какое-то время все успокоились, тем более торба с его вещами оставалась на месте.

– Явно у Теда с физиологией что-то не так, – спустя какое-то время сказал Казимир.

И действительно, мы давно успели позавтракать, но Головешка все не объявлялся. Тогда-то и выяснилось исчезновение лыж.

– Благородный поступок! – заявил дю Эскальзер.

– И в чем же он проявился? В том, что Головешка сбежал на лыжах, а не пешком? – съехидничала Рейчел.

– Очевидно, что Теодор решил вернуть лыжи владельцу. Мэри, вы ведь взяли их без спроса?

– Да, – смутилась девушка.

– Ну вот, – удовлетворенно кивнул Эскальзер. После чего добавил самым назидательным тоном: – Логика, господа, это такая штука, которая позволяет делать правильные выводы даже при критическом недостатке информации.

Сам я крайне сомневался в том, что Головешка вдруг решил проявить благородство. Жадность – сколько угодно. И не связано ли каким-то образом его бегство с золотой наковальней? Пусть даже гипотетически золотой?

– Господа, я отчаянно торопилась вас догнать, – оправдываясь, затараторила Мэри. – Но у меня был готовый план, как вернуть лыжи.

– И в чем же он заключался?

– Встретить кого-нибудь идущего нам навстречу и вернуть лыжи с ним, вместе со словами благодарности, вот!

– Ход логичный! – кивнул виконт. – И все-таки что мы будем теперь делать, господин Леонард? Дожидаться его возвращения здесь или пусть он догоняет нас по дороге?

Мэри неожиданно побледнела:

– А вдруг на него напали волки и разорвали на части?

– Скорее сожрали, – зевнув, сказал Блез. – Разрывать-то его зачем? Разве только для того, чтобы честно поделить добычу.

– Получается, что, взяв лыжи без спросу, плохой поступок совершила я, а боги наказали Теодора?! – Глаза у нее сразу стали полны слез.

– У Головешки достаточно собственных грехов, чтобы богам наказать его и без лыж, – как мог, утешил ее Блез.

Затем ему пришла такая же мысль, что и мне.

– Ждать благородства от Головешки это примерно то же, как, находясь на рыбалке, не закидывать снасти в воду в надежде, что рыба выползет за наживкой на сушу сама. Наверняка он сбежал, чтобы попытаться вернуть наковальню. Следовательно, он получил свою кару за жадность. Что непременно однажды должно было случиться. – Блез мгновение подумал и тоже добавил: – Вот!

– Возможно, Головешке удалось избегнуть волчьих зубов, забравшись на дерево. Лео, мы обязаны его спасти! – заявила Рейчел. – Пока он еще не замерз.

– Обязаны, – согласился я. – Выступаем немедля!

Нам повезло. Едва мы вернулись на дорогу, как нам повстречался обоз из нескольких саней. После взаимных приветствий Блез спросил у одного из путников, выглядевшего главным:

– Скажите, уважаемый, по дороге сюда одинокий лыжник навстречу не попадался?

Тот не замедлил с ответом ни на мгновение:

– Было такое!

– И где это произошло?

– Да перед самым замком Косматого. Мы еще над ним посмеялись. Весь в снегу, морда красная, а изо рта пар, как из чайника.

– И чего тут смешного? – не понял рассказчика Казимир.

– Так он лыжи носами назад надел. Ко всему не скользил на них, а бежал, причем так, что колени у него едва до груди не доставали. Удивительное дело, но шустро у него получалось!.. Как ветер мимо промчался. Ваш человек?

– Наш, – кивнул виконт Антуан. – Вернее, когда-то был нашим.

– А волки за ним не гнались? – выглядывая из-за Рейчел, робко спросила Мэри.

– Может, и гнались раньше, – пожал плечами старик. – Но когда он мимо нас пронесся, их уже не было.

– Лео, что будем делать теперь? – спросил Блез.

– Продолжим путь! – твердо сказал я.

Было непонятно, что именно подвигло Головешку уйти на лыжах, надетых носами назад, – обида ли на Блеза, жадность ли, но Тед сам выбрал свою судьбу, и ей ничто не угрожает.

– Чего такая печальная, Рейчел?

Я шел рядом с санями, на которых она сидела. Замок Бычьей Кости был хорошо уже виден, и потому во мне, как в проводнике, нужды уже не было.

– Я не грустная, я задумчивая. Меня все не оставляет мысль – если в перстень вставить камешки, он заработает?

– Не знаю, что и ответить. А что пишет в своей книге Ависьен?

– В ней только о том, как им пользоваться. Ависьен жил в нашу эпоху, когда перстни делать уже не умели, а только находили готовыми. Может, все-таки стоит попробовать? Среди моих украшений найдутся камешки, которые и по размеру, и по номенклатуре замечательно подойдут.

Драгоценностей у Рейчел хватало – шкатулка величиной с небольшой сундук. Они остались еще с тех времен, когда мы, что называется, купались в золоте, пока мерзавец Гаспар нас не предал.

– Может, и стоит. Но в любом случае необходимо найти ювелира: сам я за такое тонкое дело не возьмусь. Потерпи до Стокгарда. Город большой, и в нем ювелир обязательно найдется.

Головешка догнал нас уже на самом подходе к замку. Точно такой, каким его и описывали – весь в снегу, с красным лицом, струями пара и в надетых носами назад лыжах. Он без сил рухнул на сани рядом с Рейчел и долго не мог отдышаться. Мы собрались рядом в ожидании, когда он сможет сказать хоть слово. Наконец Тед пришел в себя.

– Наковальня стальная, – первым делом заявил он. – Но блестит так, что в нее, как в зеркало, можно смотреться! Только дарственная надпись, Рейчел, вышла у тебя не сказать чтобы очень. Ну куда такая годится? «Чтоб ты сдох, Ульфрам Косматый, вместе со всем своим семейством!» Хотя сама гравировка получилась что надо – буковка к буковке! И еще красивая вязь.

Рейчел от удивления открыла рот.

– Я совсем другое в письме к Олафу просила выгравировать! Сейчас по памяти процитирую. «Ульфрам Косматый, здравствуй долгие лета сам, вся твоя семья, твои внуки и правнуки во веки веков! И чтобы не дрогнула твоя рука в бою, нивы были обильными, свиньи тучными, коровы давали много молока, а Громовержец никогда не оставлял своим вниманием». И еще подпись – «С уважением, Леонард и Рейчел».

– Никакой подписи не было, – мотнул головой Тед. – Только пожелание сдохнуть как можно быстрей. Но красиво написано!.. – повторился он. – Косматый был в ярости, и это еще мягко сказано.

– На кого?

– На всех сразу.

– Теодор, а как вам удалось пробраться к наковальне? К тому же сделать ей химический анализ? – спросил виконт Антуан.

Головешка пренебрежительно фыркнул:

– Лазутчик я или кто?

Блез открыл рот, и я приготовился от него услышать нечто вроде – как у тебя получилось обойтись без женского платья, когда он сказал:

– Никаких проблем не возникло?

Тед фыркнул снова:

– Пытались меня поймать, когда обнаружили, но куда им! Со стены спрыгнул, на лыжи и к вам.

К замку Эйдвина Бычья Кость мы подходили с опасением, поскольку Косматый отозвался о нем крайне нелестно. Бычья Кость – это и сборище всех пороков, и детоубийца, и еще человек, которому неведомо понятие честь. Но обойти стороной замок было нельзя. К нашему удивлению, его хозяин оказался воплощением радушия.

– Проходите, проходите, гости дорогие! – Широко улыбаясь, он вместе с другими распахивал перед нами ворота, хотя вполне хватило бы и калитки.

Но после того, что мы о нем услышали, не могло ли это быть подтверждением его подлой сущности? Все объяснилось просто: повстречавшийся нам обоз успел прибыть в замок и рассказать о дарственной надписи на наковальне, а Косматый был Эйдвину злейшим врагом. Проблема возникла там, где я совсем ее не ждал.

– Сейчас вас проводят в покои, потом будет сауна, чтобы вы погрелись с дороги, а затем мы усядемся за пиршественный стол. И пусть Громовержец поразит меня молнией, если мы выйдем из-за него раньше утра! – торжественно поклялся Бычья Кость.

Вообще-то Эйдвин не рисковал ничем: когда зимой бывают грозы, а вместе с ними и молнии? К тому же я отнюдь был не прочь посидеть за столом хоть до следующего обеда. Беспокойство вызвала сауна. Блез рассказывал, что в его краях их принято посещать всем месте – мужчинам и женщинам. Мне совсем не хотелось посетить ее вместе с голой Рейчел.

Не хотелось мне, но у Рейчел могло быть другое мнение. «Если не удастся уговорить остаться в покоях, придется ее привязать. Так будет надежнее, чем просто запереть дверь. И еще необходимо убрать от нее подальше все режущие предметы. А заодно выгнать Мэри: она не посмеет ослушаться своей госпожи, даже если ей пригрожу, – размышлял я. – Будет трудно, и настроиться нужно уже сейчас».

– Лео, – шепнула Рейчел, – я не хочу в сауну. Сам знаешь, что Блез о них говорил!

– Знаю, любимая. Скажу, что ты прихворнула и чтобы тебе принесли горячей воды. Ну а мне придется идти, иначе можно обидеть Бычью Кость.

Тем более элекит продолжал висеть у меня на груди.

– Придется, – грустно вздохнула Рейчел.

Всю дорогу в покои она старательно покашливала, и Эйдвин даже спросил:

– Может, прислать к вам лекаря?

Увы, но сауна оказалась не общей. Нет, мне приходилось втягивать живот, выпячивать грудь, держать плечи развернутыми, а руки поодаль от тела, чтобы казаться еще здоровее, чем есть, но совсем не так старательно, как если бы все было иначе. Виконт дю Эскальзер напялил перевязь со шпагой прямо на голое тело и никак не хотел ее снимать, пока Блез не сказал ему:

– Антуан, ваше благородное происхождение написано у вас на лице, и вам совершенно нет нужды его подчеркивать!

Но в остальном все было замечательно. Сауна не понравилась только Головешке. Едва мы в нее вошли и только успели раздеться, как он тут же заснул, намаявшись в беге на лыжах и отведав вместе со всеми крепкого меда. Как выразился Эйдвин Бычья Кость – для того чтобы пар был мягким. И проснулся Тед, когда пора было уходить.

– Дрянная у них сауна! – заявил он. – На дровах, что ли, экономят? Продрог до самых костей, не заболеть бы!

Рейчел встретила мое возвращение на первый взгляд как будто бы спокойно.

– Говорят, что местные дамы стройны и красивы. И элекит у тебя, – грустно закончила она.

У нас были еще элекиты. Немало, больше десятка. Проблема заключалась в том, что вначале их нужно инициировать, совершив специальный обряд, иначе они так и останутся редким драгоценным камнем.

– Говорят, – согласился я, догадываясь, в чем дело, но желая немного ее позлить.

– А что, убедиться не получилось? Все время мыло глаза щипало?

– Нет.

– Ты пялился на какую-то единственную так, что остальных и рассмотреть не мог?

Пришлось пожать плечами.

– Могла бы со мной пойти и проконтролировать, чтобы ни на кого не пялился вообще. А заодно попялиться самой. – Но перегибать палку не стоило, ибо чревато: кому знать, как не мне? – Уверяю, тебе бы там очень обрадовались, поскольку ты оказалась бы единственной женщиной. Можешь у Блеза спросить. А еще лучше у Антуана: ему дворянская честь солгать не позволит.

Потом был пир.

– Ну, за погибель наших врагов! – торжественно произнес Эйдвин Бычья Кость, чтобы одним махом осушить кубок, после чего со стуком поставить его на чрезмерно заставленный всякими яствами стол.

– За погибель! – Горячее других его тост поддержал конечно же Блез: и врагов у него куда больше, чем у нас, и находятся они неподалеку.

– Да, трудно вам придется в Гарданике, – задумчиво протянул Эйдвин. – У Анандра силы несметные.

– Ничего, Лео что-нибудь придумает, – равнодушно сказал Головешка, как будто речь шла не о предстоящей нам тяжелой и кровопролитной битве, а о какой-нибудь мелкой бытовой проблеме.

– Леннарт производит впечатление умного человека, – кивнул Эйдвин. – Кстати, Леннарт, а за что тебя прозвали Фартовым? Прозвища никогда и никому не давали так просто.

– Меня зовут Счастливчик Леонард.

– Ну а я о чем? – Он продолжал смотреть на меня, дожидаясь ответа.

Сложно сказать, так сразу и не ответишь. Как будто бы и удачей не обижен – в скольких порой самых безвыходных ситуациях ни бывал, но до сих пор жив и здоров. С другой стороны – что у меня есть? Все мое добро можно унести на плечах. Разве что любовь Рейчел, которая стоит всего остального. Но надолго ли ее хватит? Что я могу ей предложить? Как говорится, ни кола ни двора и неясные перспективы в будущем. И не треснет ли однажды ее любовь пополам, если уже не начала трескаться?

– Да ты что, Эйдвин! – Головешка посмотрел на него таким взглядом, каким смотрят только на законченных идиотов. – Ведь Лео это же… – Он надолго задумался, чтобы в конце концов родить: – Это же Лео! Да мы за него!.. Да он за нас!..

Блез с Казимиром усиленно закивали, а виконт дю Эскальзер напыщенно заявил:

– У людей, которым сопутствует удача, есть одна чудесная черта – с ними легко!

– А еще господин Леонард никогда не задерживает мне жалованье, – пискнула Мэри, которая находилась за столом вместе со всеми. – Даже когда у него совсем нет денег.

Если задуматься над ее словами, они вступали в конфликт со вторым законом логики, согласно которому каждое последующее утверждение не должно противоречить предыдущему. Как я смогу не задержать ей жалованье, если денег у меня нет? Но, вероятно, Мэри посчитала, что так будет убедительнее.

Сам я, глядя на Головешку, который, выпив немного, успел порядком набраться, размышлял вот над чем. Рейчел не так давно говорила, что ей удалось расшифровать очередной фрагмент из книги Ависьена – каким должен быть узор на перстне, чтобы избавить человека от пагубной привычки к алкоголю. «Нет, определенно нужно в Стокгарде найти ювелира: оно того стоит!»

– Ну тогда все понятно, – кивнул Эйдвин Бычья Кость, хотя по существу ничего сказано не было. – Кстати, Леннарт, в скором времени у тебя появится возможность в очередной раз свою фартовость проявить.

– Это каким еще образом? – настороженно спросил я.

Ни пить, ни биться на секирах, булавах и всем остальном категорически не хотелось.

– Ну так Линдинг же скоро, зиму будем провожать, забыл, что ли, уже?

Невозможно забыть то, о существовании чего даже не подозреваешь. Пришлось скорчить подобающую случаю мину – и в самом деле, ну как же я так!

– Так вот, – продолжил Бычья Кость, – в Стокгарде будет большой праздник, и на него соберутся люди со всех окрестностей. Карнавал, ярмарка, аттракционы и всяческие турниры. Среди них найдутся состязания и для настоящих мужчин. Например, на самую крепкую голову.

– В каком смысле крепкую – кто больше выпьет?

– Пить не возбраняется. Но цель в ином – кто выдержит по ней самый сильный удар.

«На нем точно без меня смогут обойтись. Пусть лучше Блез поучаствует: ему нужно набраться авторитета перед тем, как мы объявимся в Гарданике. Мне незачем, я – всего лишь его помощник». Но на всякий случай поинтересовался:

– И чем по голове бьют?

– Ну не совсем чтобы по ней… Правила там просты. Засовывают ее в колокол, который подвешен, а уж по нему кто чем пожелает, и так на выбывание. Пока не остается сильнейший.

– И в чем там может проявиться удача?

– Там – ни в чем. Это я так, для примера. Будет и множество других состязаний. А говорю все это к тому, что на днях сам туда отправлюсь, и предлагаю поехать вместе со мной.

Я даже не сомневался.

– С удовольствием принимаю твое приглашение, Эйдвин Бычья Кость! – И поднял кубок с медом, где плескалось на самом донышке, благо что сосуд был непрозрачным.

Эйдвин, уж не знаю по какой причине, заметно повеселел.

– Тогда выпьем! Нет, ну надо же было такое придумать: «Чтоб ты сдох, Ульфрам Косматый, вместе со всем своим семейством!» – И следом заливистое ха-ха-ха, разнесшееся на весь зал и разбудившее в нем многочисленное эхо.

– Лео, я все сделала, – первым делом сообщила мне Рейчел, едва я только проснулся следующим утром.

– Что именно? – Я был заинтригован ее таинственным видом и непонятной фразой.

– Выковыряла нужные камешки из диадемы и вставила их в перстень так, чтобы на нем получился исцеляющий от пьянства узор. А затем надела его на палец Головешке, пока тот спал. Проснется совсем другим человеком!

– Рейчел, какая же ты у меня молодец!

Вечером накануне Теодор в очередной раз напился, после чего Головешку понесло так, что за него было стыдно всем – и мне, и Рейчел, и Блезу, и остальным. Ладно бы Тед действовал от своего имени, но ведь он приплел еще и меня. Напившись, Головешка начал орать, что, если к нему будут относиться без должного уважения, от замка не останется и камня на камне, ибо Лео тут все разнесет. А в качестве примера приводил гигантский корабль «Нетопырь» – гордость королевского флота Виргуса, который я сжег дотла в наказание за то, что с его борта Головешку оскорбили. Согласен, «Нетопыря» больше нет. Да, он действительно сгорел. Но к его гибели привела целая цепочка трагических обстоятельств, и сам Теодор в ней – лишь маленькое звено.

Ну и каково нам было выслушивать угрозы Теодора в ответ на гостеприимство хозяина замка? Я бы и сам с удовольствием заткнул ему рот, но Головешка забрался под высоченные своды пиршественного зала и сыпал угрозами оттуда. В какое положение он всех нас поставил? И я повторил еще раз, причем совершенно искренне:

– Ты потрясающая молодец, Рейчел!

Вчера мне едва хватило всего своего авторитета, чтобы спасти Головешку от порки вожжами на конюшне за его язык. Эйдвин так и сказал:

– Разве что из уважения к тебе, Леннарт. Но только в том случае, если ты избавишь меня от проклятой вороны.

Пришлось блеснуть мастерством стрельбы из арбалета. Ворона успела смертельно надоесть всем обитателям замка своим вечным карканьем. Она облюбовала себе место на крыше самой высокой башни, которую венчало нечто вроде еще одной башенки, тоже под крышей. Каркала ворона постоянно, занимая место на своем посту задолго до наступления рассвета и покидая его уже после наступления темноты. Причем так противно, что после нескольких минут любой начнет скрипеть зубами от лютой ненависти ко всему вороньему племени. К тому же карканье считается плохой приметой.

– Сделаю, Эйдвин, – твердо сказал я, даже частично не представляя, как будет сложно выполнить свое обещание.

Смеркалось. Ворона определенно была опытной и потому перед тем, как в очередной раз каркнуть, показывала в крохотное окошко башенки правый глаз, осматривая двор замка, готовая в любой момент отпрянуть. Затем высовывала голову полностью, чтобы издать свой мерзкий звук и тут же скрыться.

– Чего она так себя ведет? – озадаченно спросил я.

– Думаешь, ты первый? – усмехнулся Эйдвин. – Пытались мы уже. И стрелять, и отравленной приманкой. Тщетно. Должен буду! А заодно и вашего Головешку пороть не стану за его поганый язык.

Всего окошек в нашу сторону было два, выглядывала она в них без всякой системы, вскоре должна наступить ночь, а я все стоял с арбалетом, не решаясь на выстрел. Мне, с моим чудесным зрением, каждый раз отлично ее было видно, но толку-то? Время шло, внутри все кипело, но ворона не давала мне ни малейшего шанса.

– Ладно, – печально вздохнул Эйдвин, – может, сама когда-нибудь сдохнет. Скажу, чтобы Головешку на конюшню вели.

Его слова и помогли мне решиться. Арбалетный болт вошел точно в ее раскрытый для очередного карканья клюв, пробил голову и улетел куда-то в небо. Ворона упала на землю, и никогда прежде мне не приходилось видеть, чтобы несколько человек что-то топтали с таким остервенением.

– Силен! – покрутил головой Бычья Кость. – Навскидку, в потемках и на такой дистанции!..

Головешка был спасен. Но не было никакой уверенности в том, что буквально сегодня днем он не выкинет очередной фортель, и потому слова Рейчел настолько меня обрадовали.

– Пойдем посмотрим на него, – сказал я, до конца еще не уверенный, что проблема с ним решена.

Несмотря на позднее утро, Головешка после вчерашних возлияний все еще дрых, свесив с лавки руку и ногу. За столом сидели Блез, Казимир, виконт дю Эскальзер и пили пиво. Единственное, что по-настоящему мне нравилось в Айсейнте, так это оно. Вкус у пива был таким замечательным, что только при воспоминании о нем начинаешь ощущать сухость во рту и страстное желание от нее избавиться. Антуан поначалу пива всячески сторонился, а употреблять его под вяленую рыбу вообще называл занятием варварским.

– Пиво – напиток простолюдинов, – всякий раз от него отказываясь, с брезгливой гримаской заявлял он.

Затем незаметно для себя вошел во вкус. Справедливости ради, дю Эскальзер всегда снимал перевязь. То ли шпага ему мешала, то ли по какой-то другой причине. Когда мы пришли, он тоже был без нее, но не менее азартно, чем другие, колотил рыбиной о край стола, готовя к употреблению. Судя по горе костей, чешуи и обрывкам шкуры, далеко не первую. Я судорожно сглотнул слюну, представив ее вкус. Даже на вид аппетитную, с янтарными капельками застывшего жира. Но мы пришли сюда по делу, и потому, поприветствовав всех кивком, я сразу направился к Головешке, спросив, проходя мимо:

– Не просыпался еще?

– Нет, – ответил за всех Блез, стирая ладонью с усов пивную пену. – Только все время что-то бормочет во сне.

– Теодор, – потряс я Головешку за плечо. – Теодор!

Головешка проснулся сразу же, и взгляд его был осмысленным. Не мутным, как обычно утром, когда накануне вечером он переберет, а взглядом человека, который ведет праведную жизнь и употребляет только по великим праздникам, немного и за компанию. Тед сел на лавку, зевнул, тактично прикрыв рот, обвел взглядом помещение и хмыкнул.

– Головешка, – позвал его Блез, – присоединяйся, здоровье поправишь.

– Да что ему пиво? – не согласился с ним Казимир. – Как будто у нас чего покрепче нет. Сейчас намахнет с полстакана и сразу в себя придет. Головень, иди уже к нам.

Тед встал и действительно подошел к столу. Но когда Казимир поставил перед ним до половины наполненный джином стакан, заодно придвинув блюдо с жареными перепелами, где на краю лежали соленые огурцы, неожиданно заявил:

– Пьянство – добровольное сумасшествие. И что-то я не до конца понял – вы кого во мне видите?

Мы с Рейчел переглянулись – неужели перстень сработал?!

– Головешка, – удивился Блез, – ты ночью с лавки упал и ударился головой?

Тогда-то Теодор и поразил всех нас в полной мере. Для начала он ею тряхнул.

– Блез, что-то я не понял: ты во мне ровню увидел?!

Причем выражение лица у него в точности соответствовало заявлению – надменное до невозможности.

– Нет, точно ударился, – сказал Казимир.

– Как тебя там?.. Казимир, ты настолько одичал на своем острове, что перестал соображать, с кем имеешь право разговаривать на «ты», а с кем тебе непозволительно?

– Теодор, ваша линия поведения мне непонятна, – отложив рыбину в сторону, вступил в разговор дю Эскальзер.

– Виконт, только ваше происхождение не позволяет мне нагрубить вам в связи с вашей манерой общаться. – Тед подчеркнул голосом «вашей». – И все же не позволяйте себе лишнего!

– Головешка, наверняка у тебя жар! – заволновалась Рейчел. – Дай я тебе лоб пощупаю.

Теодор величавым жестом отвел ее руку в сторону.

– Рейчел, вы замужняя дама, и потому вам не подобает прикасаться к чужим мужчинам. Леонард, на твоем месте я бы обязательно обратил внимание на поведение своей жены.

Мы все, открыв от удивления рот, проводили его взглядом, когда он скрылся за дверью.