Текст книги "Леннарт Фартовый"

Глава 6

– Что это было? – первым опомнился Блез.

– Сложно сказать с уверенностью, – задумчиво протянул виконт Антуан, – но с Теодором явно что-то не так.

– Чтобы Головешка и с похмелья отказался от пива!.. – Казимир озадаченно почесал затылок. – Может, с ним горячка случилась? Белая?

Дю Эскальзер был категоричен:

– Алкогольный делирий не мог бы наступить так быстро.

– Рейчел, пошли поговорим, – потянул я жену за руку. – Мне кое-какие мысли пришли.

Проходя по двору в отведенные нам покои, мы увидели Теодора в окружении нескольких воинов дружины Эйдвина Бычья Кость. Тед что-то вещал им, а они внимательно его слушали.

Вид у Головешки по-прежнему был надменным, и, разговаривая с ними, он, что называется, цедил через губу.

– Это несложно уяснить, если у вас есть хоть капля мозгов, – вот и все, что нам удалось разобрать.

Начал я издалека:

– Рейчел, а как ты смогла вставить в перстень камешки? Работа тонкая, не каждый ювелир возьмется.

– Лео, они как будто бы сами прилипали! Только поднесешь какой-нибудь из них, так он сразу – раз! И уже не оторвать.

– А в каком порядке ты их вставляла?

Любая мелочь была важна, прежде чем задействовать логику.

– В том самом, когда они должны были сложиться в узор, который и излечил бы Головешку от пьянства. Согласно Ависьену, бриллиант должен находиться по центру, изумруд – вверху, слева и ниже от него – топаз, в самом внизу – аметист…

– Рейчел, потом.

Все равно я тот же топаз от аметиста не отличу, тем более они цветом похожи. Или нет.

– И как все прошло?

– Когда я прокралась к Теодору, в доме никого, кроме него, не было.

– А где были Блез и остальные?

– Они во дворе снегом растирались после вчерашнего.

Собственно, да. Вчера все они вышли из-за пиршественного стола в таком состоянии, что утром только снегом на морозе и поможешь. Беда в том, что мало его уже, он подтаивает – весна на носу.

– Ну а я Головешке перстень на палец и надела. Но дальше пошли проблемы.

– Какие именно?

– Мне все перстень не удавалось с руки снять, он брыкался. Перстень, как и любое другое лекарство, необходимо применять дозированно. В случае с ним – по времени. В общем, передержала я перстень. Думала, ничего страшного, если Головешка вообще пить перестанет, даже пиво в жаркий день. Что в итоге получилось, сам видел.

Видел. От чего бы перстень Теда ни излечил, он явно переусердствовал. Оставался единственный вопрос.

– Рейчел, скажи, есть у твоего перстня такое свойство, как избавлять человека от мнительности? Или даже потери самооценки. Тоже ведь страшное дело, согласись?

Когда человек перестает себя ценить, ничего хорошего из этого не выходит и, как правило, заканчивается тяжелой депрессией. Или в случае с людьми благородными – сплином.

– Есть.

Все, фактов уже достаточно для того, чтобы прибегнуть к логике.

– Лео, ты хочешь сказать, что я надела его другой стороной?! – Обычно Рейчел понимает меня с полуслова, даже когда речь не идет о том, что я желаю на завтрак.

– Именно. Узор получился тот же, что и от пьянства, но только в зеркальном отображении. Правда, моя догадка будет верна в том случае, если ты сейчас заглянешь в книгу и убедишься, что все так и есть.

Пока Рейчел лихорадочно листала книгу, я подошел к окну. Головешка за время, что я его не видел, успел заработать под глаз синяк, но по-прежнему олицетворял собой надменность. Все верно: гордыня и самоуничижение – качества противоположные, а Рейчел перстень на его пальце в силу обстоятельств передержала.

На моих глазах Головешка зашел в какой-то дом. Пробыл он в нем недолго. Дверь буквально тут же распахнулась, и Тед вылетел из нее, сопровождаемый мощным пинком под зад. Хорошо, Рейчел не видела, иначе слезами бы изошла из-за своей ошибки.

– Любимая, долго еще?

– Подожди, Лео. Сам знаешь, какая она толстая!

Головешка поднялся на ноги, огляделся по сторонам и направился куда-то еще. «Что-то мы все время его неудачно лечим, – с грустью размышлял я. – Хотели избавить от чрезмерной трусости, сделали смелым как два дурака. От жадности – получился настолько эстет, что иной раз так и хочется заехать ему в морду. Теперь – пьянство, и снова неудача».

Пройти Головешке удалось немного. Из дома, где квартировали Блез с остальными, выскочили все трое. Обнаженный торс виконта, а у них жарко натоплено, перечеркивала перевязь со шпагой. Одеваться ему было некогда, но показаться на улице без шпаги виконту непозволительно. Они подхватили отчаянно дергающего всеми конечностями Головешку и уволокли его в дом. Мудрое решение!

– Лео, ты был прав, все так и есть! – раздался за спиной голос Рейчел.

Запас перстней у нас был, теперь только и оставалось, что раскурочить очередную диадему.

Когда мы вошли в дом, то обнаружили Головешку привязанным к подпирающему потолочную балку столбу. Во рту у него торчал кляп, один глаз заплыл практически полностью, но выражение другого излучало высокомерие. И еще он заносчиво задрал подбородок.

– Лео, что с ним случилось?! – с порога встретил меня вопрос Блеза. – Он за кого нас всех принимает?!

– Господин Леонард, – поддержал его виконт Антуан, который успел снять перевязь и занимался очередной рыбиной, – поверьте, будь он дворянского сословия, давно бы уже получил вызов!

– Сейчас все поправим, – успокоил всех я. – Рейчел, надевай на него перстень.

– Погоди, Лео, нам нужны песочные часы, чтобы все было точно по времени.

– Ой, я их в спальне Эйдвина видела! – сказала присоединившаяся к нам по дороге Мэри. А когда все подозрительно на нее покосились: чего она там забыла? – покраснела и торопливо добавила: – Через открытую дверь.

– Ну так сходи и попроси, – приказала служанке Рейчел.

В ожидании часов я ходил из угла в угол.

– Лео, может быть, пивка? А рыбка у нас!.. – Приглашая за стол, Блез даже глаза закатил.

– Нет.

Не время расслабляться: вначале нужно покончить с делами. Затем мне пришла в голову мысль.

– Рейчел, а как мы его будем лечить?

Чтобы сбить с Головешки спесь, нужен какой-то особый узор, и вдруг Рейчел о нем не знает?

– Есть, Лео, один, который способен сбросить все, что перстень уже дал какому-то конкретному человеку.

– Полностью?

– Да.

– Значит, Головешка опять будет трусом и алкоголиком?

Рейчел тяжело вздохнула.

– Перстень совсем не тот, что вышел из-под рук Прежних, – камешки невозможно передвинуть. Не хотела говорить тебе, но у нас нет выбора: запас камней у меня остался на единственный раз, и я намерена приберечь их на исключительный случай. Вот и выходит, что либо мы сделаем Головешку таким, как прежде, либо он останется такой как есть.

Жаль. Трусливый Головешка, который боится даже собственной тени, – совсем не помощник в предстоящей нам миссии. Но и оставлять его в нынешнем состоянии категорически нельзя. Тед за полчаса успел уже столько раз огрести, причем находясь в дружественной среде, так что же с ним случится, если он угодит во враждебную? И все-таки следовало посоветоваться с остальными.

– Значит, так, други мои, – заявил я, присаживаясь к ним за стол и получая наполненную до краев кружку и размягченную ударами виконта рыбу. – Разговор нам предстоит серьезный…

Я кратко и по существу объяснил суть дела. Если разобраться, прежнего Головешку, до его лечения перстнем, знал только Блез. Казимир и виконт дю Эскальзер познакомились с ним позже. Но и они должны принять участие в обсуждении. Во всяком случае, для того чтобы прежний Головешка не стал для них неожиданностью.

– Пусть Тед будет таким, как и раньше, – выслушав меня, не задумываясь, сказал Блез. – Да, когдатошнюю его трусость смело можно было брать эталоном в палату мер и весов. Но! – Он поднял палец, к ногтю которого прилипла перламутровая рыбья чешуйка. – В этом есть и свои светлые стороны.

– Какие светлые стороны могут быть в трусости? – недоуменно спросил виконт Антуан. – Трусость – это всегда низко и недостойно мужчины! К тому же трусливый друг страшнее врага, ибо врага опасаешься, а на друга надеешься.

– Согласен, – кивнул Блез. – И все-таки она найдется, светлая сторона, Лео не даст соврать.

– Поясни, – приказал я.

Мне совсем не хотелось подтверждать его тезис о том, что трусость – это не всегда плохо. Иначе что обо мне подумает дю Эскальзер? Мнение Казимира тоже было немаловажно.

– Охотно. Вспомни, Лео, как все происходило в те времена, когда мы еще не излечили Головешку от трусости? Караул на ночь можно было не выставлять: он, спящий, сразу же на ноги вскакивал, едва только в округе объявлялась опасность.

Мне только и оставалось, что кивнуть.

– Что это с ним?! – глядя на Головешку, поразился Казимир.

Морда у Теда побагровела до свекольного цвета, и я прыжком оказался возле него, полагая – все дело в кляпе, который не дает ему возможность вздохнуть, когда он выплюнул его сам.

– Ну так что, навозные черви? Вы настолько боитесь услышать о себе слова правды, что заткнули мне рот?! – Лицо его искривила презрительная усмешка.

Не надо и говорить, как быстро кляп вновь оказался на своем месте: кому доставит удовольствие выслушивать о себе правду в его разумении?

За спиной скрипнула дверь, пропуская Мэри. Лицо у нее немногим отличалось от того, каким не так давно оно было у Головешки.

– Что с тобой?! – переполошилась Рейчел. – Тебя кто-то обидел?

– Если мужчина обнаруживает девушку в своей спальне, это совсем не значит, что она пришла туда намеренно! – возмущенно заявила та. – Вернее, даже если девушка пришла туда намеренно, это совсем не значит того, что о ней сразу подумают!

И принялась торопливо рассказывать:

– Я ждала-ждала возле спальни, его все нет и нет, а вы же срочно меня послали! Ну и решила – возьму без спроса ненадолго и сразу же назад принесу. Только в спальню зашла, а дверь сзади – стук, замок – щелк, а сам он руки ко мне тянет. В общем, получилось так, что часы я разбила о его голову.

Я набычился. Ничего не имею против того, чтобы Мэри оставалась в спальне Эйдвина до утра или вообще из нее не выходила: ее нравственность – ее личное дело. Но когда своего желают добиться силой от человека, который находится среди моих людей, прежде всего оскорбляют меня! И я уже собрался пойти и высказать все, что думаю, хозяину замка, когда он заявился сам. Держа на лице виноватое выражение, а в руках – клепсидры.

– Вот, – сказал он, прикладывая ладонь к здоровенной шишке на лбу. – Кроме водяных часов, других в замке не нашлось. Но и с ними подождать нужно: они в кладовке хранились, она не отапливается, и вода замерзла. Кто же мог знать, что ты за часами? – обратился он к Мэри. – Я холост, ты девица видная, а женщины в мою спальню приходят только за единственным.

– Могли бы вначале спросить!

Эйдвин пожал плечами:

– Имя я всегда потом уже спрашиваю, если еще не знаю.

Пришлось их объяснения прервать, ведь они могли затянуться надолго. Головешка снова начал багроветь, того и гляди опять кляп языком изо рта вытолкнет, тогда достанется и Эйдвину. Тем более лед в часах успел превратиться в воду.

– Рейчел, не будем откладывать!

– Лео, тут еще какое дело. Согласно книге вначале нужно погрузить Головешку в летаргический сон. Или хотя бы в обычный.

– Рейчел, тебе нужен летаргический сон? Ну, мы его сейчас мигом устроим! – широко улыбнулся Блез.

И, подойдя к Теодору, спросил:

– Так кто назвал меня внебрачным сыном шакала, падшим настолько низко, что дальше уже и некуда? – После чего коротко ударил его кулаком в челюсть.

Головешка потерял сознание прежде, чем Рейчел с Мэри успели ойкнуть.

– Рейчел, четверти часа хватит? Ты обращайся, если сон нужно продлить.

Рейчел повела себя неожиданно. Вместо того чтобы надеть на палец Теодора перстень, она выронила его из рук и бросилась к Теду.

– Головешка! Головешечка! – плача навзрыд, кричала она.

Понять реакцию Рейчел, учитывая тонкость ее натуры, было легко. Если вдуматься, все лишения Теодора связаны с ее неудачными экспериментами с перстнем.

– Казимир, Блез, быстро отвязали его и положили на лавку! Мэри, ветром за моей лекарской сумкой! Головешечка!

Теодор пришел в сознание до того, как вернулась Мэри. Он посмотрел вокруг себя, ощупал вначале заплывший глаз, затем желвак на челюсти, который был заслугой Блеза.

– А перстень на пальце откуда у него взялся?! – пораженно спросила Рейчел. – Кто Головешке его надел? Ровно минуту нужно было держать, а он уже сколько?!

Ее голос был преисполнен отчаянием.

– Я, – со смущением признался Эйдвин Бычья Кость. – Мне показалось, что он с руки у него слетел.

Мэри действительно была подобна ветру, ибо вернулась с лекарской сумкой Рейчел практически сразу. Посмотрев на Головешку, который к тому времени сидел на лавке, она спросила:

– Получается, сумка уже не нужна?

– Нужна, – ответила Рейчел. – Для успокоительных капель и для меня.

Теодор меж тем выдал первую фразу:

– Господин виконт Антуан дю Эскальзер, отойдите, пожалуйста, от окна.

– А что с ним не так, Теодор? – полюбопытствовал тот.

– С ним все нормально, но через него может прилететь стрела или арбалетный болт.

Мы с Блезом, не сговариваясь, вздохнули – к Головешке вернулась его прежняя трусость: что с Антуаном может случиться внутри замка, под защитой высоких стен и на глазах у его хозяина?

Парни продолжали пить пиво, закусывая его покрытой янтарными капельками застывшего жира рыбой, даже на взгляд отменной, но теперь в компании с Головешкой и Эйдвином Бычья Кость. Мне, к глубочайшему моему сожалению, пришлось их покинуть, чтобы поговорить с Рейчел.

– Любимая, – сказал я, и голос мой был таким же мягким, как послевкусие пива, которое сейчас пили без меня. – Эксперименты с перстнем придется прекратить. Нам вообще лучше о нем забыть на время.

И еще было жаль две раскуроченные диадемы.

– Понимаю, Лео, – вздохнула она. – Недаром же говорят, что благие намерения и глупость вечно идут рука об руку.

Замок мы покинули на следующий день в компании Эйдвина Бычья Кость и нескольких его воинов. Головешка свою вновь приобретенную трусость практически ничем не проявлял. Разве что частенько бросал по сторонам настороженные взгляды. Но его поведение легко было объяснить укоренившимися в нем повадками матерого лазутчика.

– Да уж, – поморщившись, сказал Блез, когда полозья саней в очередной раз проскрежетали по оттаявшему от снега участку, которые то и дело нам попадались, – вскоре придется приобретать тележку.

– В ней не останется смысла, – пожал плечами дю Эскальзер. – Сани нужны для перевозки дров, которые при наступлении тепла уже не понадобятся. Ну а багаж можно погрузить на самого тробора, как раньше. Мои мысли куда больше занимает другое.

– Что именно, Антуан?

– Возможность использовать его в военных целях. Леонард, вы говорили, что на борту «Улыбки покойника» вам без него ни за что бы не справиться. Нет никаких сомнений, подобная ситуация может возникнуть и в будущем, едва только мы достигнем пределов Гарданики.

Тогда, на «Улыбке покойника», когда я вот-вот должен был погибнуть, тробор помог по зову своего шестеренчатого сердца. Или таких же мозгов – кто заглядывал в его внутренности? И у меня нет никакой уверенности, что тот же зов снова заставит его прийти мне на помощь. Гаспар умеет исполнять незамысловатые приказы. В точности как наш пес Барри – сидеть, лежать, пошли и сгинь с моих глаз долой! Все остальное он делает по собственному разумению. Но чтобы приободрить и виконта, и всех остальных, которые внимательно прислушивались к нашему разговору, со всей доступной твердостью я сказал:

– Антуан, тробор обязательно нам поможет! – И подстраховался: – Но только при исключительных обстоятельствах.

Чтобы впоследствии можно было сказать – обстоятельства сложились не исключительные. Затем, желая их убедить окончательно, вознеся над собой руку, щелкнул пальцами. Гаспар мгновенно встал на одну лапу, задрав две другие в небо, чтобы некоторое время идти только на ней. Причем настолько ловко, что в его походке практически ничего не изменилось. Разве что высыпалась часть углей из жаровни. Этому нехитрому действу втайне от всех я обучил тробора в часы вынужденного безделья еще далеко на юге. И пусть мне даже частично не представлялось, чем такое его поведение сможет помочь нам в жарком бою, остальных демонстрация впечатлила.

– А что, если прикрепить к двум верхним ходилкам Гаспара по мечу и заставить ими махать? – тут же пришла мысль Казимиру. – Тогда появится возможность послать его в бой впереди всех, некоторое время выждать, а затем только и останется, что собрать трофеи.

– Не беспокойся, он и без всяких мечей справится, – на всякий случай уверил я Казимира.

Скромно умолчав о том, что Гаспар не желает идти впереди, а всегда только следует за мной, как собачонка. Но в таком случае получается – в бой мне придется ринуться первым, на значительно превосходящие силы врага. Чего совсем не хочется сейчас, и вряд ли появится желание в будущем.

– За следующим поворотом дороги покажется Стокгард, – объявил Эйдвин, который после ходьбы тробора на единственной лапке и моих слов начал относиться к механизму с куда большей опаской.

И действительно, вскоре нам открылся вид на речную долину, в глубине которой находился Стокгард. Немалый даже по южным меркам город, обнесенный высокой крепостной стеной, что в этих суровых краях совсем не лишне. Правда, его архитектура вызвала сомнения – множество торчащих в небо указующими перстами башен. Отсюда, издали, создавалось такое впечатление, что обычных домов и нет, одни только башни.

– Блез, а почему так? – поинтересовался я. – Земля в черте города настолько дорогая, что его жителям приходится изворачиваться?

– Лео, – ответил он, предварительно покачав головой, – если бы я много раз не убеждался в твоем уме, сейчас подумал бы, что ты – тупень подобно Головешке. Это же очевидно!

– Что очевидно? И для кого?

– Для всех без исключения. Чем выше у тебя дом, тем больше ты возвышаешься над остальными людьми, тем самым подчеркивая свою в этом мире значимость. Иным домам уже несколько столетий, но его хозяева все продолжают строиться.

– А дома не заваливаются от своей высоты?

Некоторые из них даже отсюда казались наклоненными.

– Случается и такое. Но на землю падает все – яблоки с яблонь, сами яблони… Да и люди, когда запнутся, не улетают же в небеса?

– Лео, может, мы найдем себе приют где-нибудь за городом? – попросила Рейчел. – Что-то башни мне никакого доверия не внушают. И еще не хочется добираться из спальни в столовую через несколько этажей, что наверняка происходит в каждом из них.

Я и сам склонялся к подобной мысли. Блез, безусловно, прав – на землю в конечном счете падает все. Но нет ни малейшего желания упасть на нее вместе с домом.

– Для чужестранцев есть в Стокгарде и обычные дома, – успокоил нас Блез.

Проблема возникла перед въездными воротами – стражники категорически отказались пропускать внутрь Гаспара.

– Относительно механизмов Прежних у нас есть предельно четкие инструкции, – опираясь на секиру, сказал старший. – И они гласят – только с личного разрешения самого торла.

Со слов Блеза я знал, торл – местное название губернатора. Оно имеет древние корни и происходит от племенного вождя.

Не помогла и золотая монета.

– Нет! – покачал головой страж. – Разве только в случае, если вы сумеете спрятать его в карман. Или в торбу.

Что конечно же было невозможно. Бросить тробора за стенами означало, что вскоре он к нам присоединится, и ничто не в силах его остановить. Даже городские стены, на которые Гаспар вскарабкается так же легко, как на мачты тех кораблей, на которых мне пришлось вместе с ним побывать. Приковать цепями – затея не менее безнадежная. Если Гаспару не хватит сил их порвать, значит, он придет к нам с куском того, к чему они были прикованы сами. Ну и зачем нам лишний ажиотаж? И потому мы с Рейчел, Головешкой, Мэри и псом Барри нашли себе приют на постоялом дворе недалеко от городских ворот. Блез вместе с Казимиром и виконтом присоединились к Эйдвину Бычья Кость.

Глава 7

Утро началось с того, что меня разбудил громкий разговор за окном.

– Ну так позови его! Да поживее!

– Понимаете, господа, он еще спит, – ответил кому-то Головешка.

Голос Теодора заставил меня тяжело вздохнуть. Он был настолько робким и заискивающим, что уже по одному этому легко было заключить: его обладатель – трус каких мало. В Айсейнте, в краю мужественных людей, быть робким категорически нельзя. Здесь вообще принято разговаривать друг с другом на повышенных тонах, а между делом сыпать угрозами. Вежливость считается признаком слабости, а иронию, которая порой уязвляет самолюбие посильнее пощечины, не поймет никто.

– Плевать мне, что он там делает. Зови сюда, я сказал!

– Сейчас-сейчас, господин! – торопливо и тоненьким голоском заверил кого-то Тед.

Я страдальчески поморщился: по любому из тех, кто у вас в компании, смело можно заключить, что собой представляют все остальные.

– А это чтобы бы ты действительно поторопился!

После чего раздался звук, весьма похожий на тот, если лягнуть кого-нибудь ногой под зад. Лихорадочно одеваясь, я выглянул в окно. Недалеко от него находился очаг, а посередине, уронив набок вертел с котлами, стоял объятый языками пламени Гаспар. Тробор, когда позволяют обстоятельства, пристраивается на ночь в ногах нашей с Рейчел постели. Было время, мы его немного стеснялись, занимаясь тем, чем занимаются ночами любящие друг друга супруги. Затем догадались накидывать сверху какое-нибудь покрывало. Глаз у Гаспара не видно нигде, но и сомневаться в том, что они есть, не приходится: ни разу еще не доводилось наблюдать, чтобы он наткнулся на дерево или стену. На этот раз комнатка оказалась настолько мала, что тробору места в ней попросту не нашлось.

– Лео, что там происходит? – Рейчел проснулась тоже.

– Сейчас приду. Да, не выходи никуда из комнаты. Если любопытно, можешь в окно посмотреть.

Буквально следом в комнату ввалился Головешка.

– Лео, там это… ну в общем… – начал мямлить он.

– Знаю, пошли, – сказал я, заодно вздохнув еще раз – даже чрезмерно смелым он нравился мне куда больше.

Еще пришла мысль: «И как же я терпел его раньше?! Хотя настолько трусливым он точно не был. Или все-таки был?» Затем вспомнил слова дю Эскальзера, что смелость может быть как врожденным, так и приобретенным свойством человеческой натуры. Мы с Блезом не робкого десятка, и тогда получалось, что, находясь рядом, Теодор впитал от нас, пусть и небольшую, часть храбрости.

– Можно я здесь останусь, а вместо меня пойдет Барри? Все-таки он бойцовский пес, – умильно заглядывая в глаза, попросил Тед.

«Ага. Ты еще в постель к Рейчел заберись и с головой одеялом укройся. Пса брать не следует, сам справлюсь. Иначе все вокруг трупами будет завалено».

– Пошли, я сказал.

Двор постоялого двора встретил нас полудюжиной хмурых плечистых мужиков, все как один с оружием. Понять ситуацию было несложно – они что-то готовили в очаге, когда заявился тробор, опрокинул котлы и оставил всех без завтрака. Хотя кто виноват, если они пожалели пригоршню меди, чтобы поесть за деньги в харчевне?

– Твоя железяка? – спросил главный из них.

В кирасе, с топором на одном плече, а через другое перекинута шикарная волчья шкура. Я и сам всерьез подумывал приобрести аналогичную. Или при первом удобном случае свернуть шею такому же матерому, с седой шерстью волчаре.

– Гаспар, что ли? – Я непринужденно зевнул. – Естественно, мой. Кто бы еще мог себе его позволить? Дело не для слабаков – это не щенячьи шкуры напяливать.

Головешка своим поведением успел натворить дел, и мне поневоле приходилось срочно исправлять ситуацию.

– Не понял?! – Он мотнул головой, явно не ожидал подобного заявления.

И уже открыл рот, чтобы добавить что-то непременно злое, как надо мой приоткрылось окно и из него выглянула Рейчел.

– Лео, ты поосторожней с ними! Лекарств у меня почти не осталось, чем я их лечить-то буду? – Затем обратилась к Теодору: – Головешка, накинь на себя что-нибудь: видно же, что замерз так, что всего трясет.

Его действительно колотило мелкой дрожью – от страха.

– Гаспарчик, погрелся уже? Ну тогда освободи людям очаг. – И окошко захлопнулось.

Обладатель волчьей шкуры мотнул головой снова.

– Ты кто?

– Шкуру подаришь? Тогда позабуду, что твой рев меня разбудил.

– Орм Волчья Пасть, ты чего с ним вообще разговариваешь?! – подал голос кто-то из его людей. – Он нам все утро испортил, а сам еще жив!

– А тебя как звать? – поинтересовался я. – Лошадиный Зад? Не удивился бы. Ладно, некогда мне тут с вами. Вот вам, так сказать, компенсация.

И к их ногам полетела монета.

– Купите что-нибудь поесть. И обязательно бараньи мозги: явно у вас со своими проблема, хоть какая-то замена будет.

Вообще-то стоило бы удивиться – их шестеро, они решительно настроены, а я, вместо того чтобы погасить конфликт, старательно его провоцирую. В голове даже мелькнула мысль – неужели вся покинувшая Головешку храбрость переселилась ко мне?

Дальше думать было уже некогда, поскольку следующие несколько минут пришлось выворачиваться из кожи, чтобы не изрубили на части. Особенно учитывая, что из оружия у меня был только кинжал, а убивать никого не хотелось. Работали они слаженно, причем настолько, что нетрудно было понять – за их совместными действиями стоит немалый опыт. Затем мне под руку попалась железная перекладина, на которой не так давно висели котлы над очагом, и дело пошло куда проще. Тем более бить я начал невзирая на то, куда придется удар и тот факт, что у Рейчел почти закончились ее лекарские снадобья. Когда мне удалось вытеснить их со двора, настала пора удивляться. Сначала – увидев Головешку в окне рядом с Рейчел. Они оживленно обсуждали бой, и этот гад, заметив, что я на них смотрю, показал большой палец – мол, браво, Лео! Затем – услышав в стороне голос Блеза:

– Говорил же тебе, Бычья Кость, не стоило особенно торопиться. Ну разве что посмотреть вблизи.

– Леонард, за такое зрелище необходимо брать деньги! Как вы их! – Очевидно, дю Эскальзер пытался сделать мне комплимент.

– И не говорите, виконт, – согласился с ним Казимир.

Немудрено, что меня обуял гнев. Если разобраться, спасся я только по той причине, что поначалу враг не принял меня всерьез, а затем под руку удачно попался вертел.

– Без меня заканчивайте, – зло сказал я, бросая им под ноги вертел.

– Леонард, ты не оставил им ни единого шанса! – восторженно заявил Головешка, едва только я, все еще пыхтя от бешенства, вернулся в комнату.

На мой взгляд, чересчур восторженно, и потому походило на подхалимаж. И не меньше на оправдание собственной трусости, когда он, бросив меня, сбежал. Рейчел накинулась с упреками:

– Лео, я же просила быть с ними поосторожнее! Ты только посмотри – двое на ноги подняться не могут: по голове-то зачем бить?!

– Глядишь, и поумнеют, – буркнул я, намеренно не подходя к окну и только прислушиваясь к звукам снаружи в попытке понять – что же там происходит? Уж точно не драка, а разговор, причем не на повышенных тонах. Затем все-таки не выдержал и увидел следующую картину. Бычья Кость разговаривал с Волчьей Пастью, и оба держались так, как будто давно были знакомы. Они вообще все перемешались, о чем-то оживленно беседуя. Затем от них отделился Блез и постучал пальцем по стеклу.

– Лео, выйди на минуту.

– Что хотели? – игнорируя других, обратился я к Волчьей Пасти.

Взрослые мужики, а имена себе придумывают, как малые дети.

– Что же ты сразу не сказал, что тебя зовут Леннарт Фартовый? – вместо ответа спросил он.

– Меня зовут Счастливчик Леонард.

– Ну а я о чем?

– Так что хотел-то?

Неудивительно, что он обо мне уже слышал. В Стокгард собрались люди со всех окрестностей, и наверняка они рассказали о нашей с Твердобородым эпической схватке и ее последствиях. Орм Волчья Пасть ответил в своей дурацкой манере:

– Леннарт, в состязаниях участвовать будешь?

– Нет.

Я даже спрашивать не стал, в каких именно. Прежде всего из-за тробора дорога в город мне заказана. К тому же нет таких состязаний, которые смогли бы меня заинтересовать.

– Жаль. Хотелось бы мне посмотреть на твой поединок с Ванадатом Одноглазым. Зрелище бы получилось!..

Наверное, мне стоило бы поинтересоваться, кто это, но я не стал.

– Еще вопросы ко мне имеются?

– Есть один.

– Ну так озвучивай.

– В свою дружину взять не желаешь? Что мы собой представляем, сам мог понять. К тому же сейчас мы свободны от обязательств.

При желании я бы посмеялся. Вначале они, распугивая кур, поросят и другую живность, толпой бегали за мной по двору. Затем, вооружившись железным вертелом, за ними бегал я. Хороша получилась проверка! Хотя частично согласен, в чем-то они неплохи: несколько раз мне едва не прилетело. Дружина тоже не помешала бы, правда, не мне, Блезу. Ну так пусть он ею и занимается. Но прежде всего задумается – чем ее кормить. Я подобных проблем досыта нахлебался, когда неожиданно для самого себя стал легендарным пиратом. И все-таки отказывать Орму Волчья Пасть мне и в голову не пришло. Жизнь – она такая штука, когда и не знаешь, что случится с тобой уже сегодня, не говоря о будущем.

– Я подумаю.

– Договорились.

Орм помолчал, вероятно что-то решая для себя, и спросил:

– Леннарт, скажи, если не секрет: как тебе удалось уйти из-под моего удара? Когда я вначале на шаг назад отступил, а на самом деле это была уловка? Ни разу она меня не подводила, а тут как будто бы в воздух ударил.

Признаться, я и не понял, о чем он именно. Да и не до того мне было, чтобы что-то запоминать, слишком пекся о своей шкуре. Но ответить было нужно, и потому я ляпнул первое, что пришло в голову:

– Шага мало, надо на два отойти.

Волчья Пасть недоуменно тряхнул головой.

– Тут и с одного-то едва достаешь, но чтобы с двух!..

Пришлось заявить с тем самым видом, который ясно давал понять – уловка хорошо мне знакома, пользовался ею не один десяток раз, но раскрывать свой секрет не собираюсь:

– А ты подумай!

Так и оставил его с озадаченным выражением лица.

Блез и Эйдвин продолжали разговаривать с Ормом, ну а мы уселись за стол в харчевне в ожидании, когда подадут заказанные нами блюда.

– Блез примет участие в одном из турниров, – первым делом сообщил Казимир.

– Голову в колокол совать будет?

– Нет, среди мечников.

Вообще-то Блез на мечах неплох, глядишь, и до финала доберется.

– Головешка, для тебя тоже есть подходящий, – обратился Казимир к Теодору.

– Тоже на мечах? – не скрывая иронии, поинтересовался я.

Теодор только глотку драть и способен. Помимо уникального дара обнаруживать руины Прежних.

– На лучшее исполнение саги. – И чтобы у Теда не оставалось никаких сомнений, добавил: – Призы там! – Казимир закатил глаза.

Судя по вспыхнувшим глазам самого Головешки, жадность у него не исчезла вместе с храбростью.