Текст книги "Время тяжелых ботинок"

20

После экскурсии на остров Валаам, когда сбавили скорость и пошли по узким протокам и заливам Ладожского озера, в машинном отделении катера председатель правления банка «Ротор» Вадик Бирнбаум и получил предложение, отказ от которого означал неминуемое отбытие, как говорят североамериканские индейцы, в страну счастливой охоты.

– Вывезем мы вас цивилизованно, по еврейской визе, в Германию. Все документы оформят наши люди. Гарантируем полную секретность как всей подготовительной процедуры, так и организации самого выезда. Там сможете расслабиться: Желвак не станет тратить деньги на организацию акции за рубежом – скуповат.

Загримированный Шкипер продолжал:

– А в ФРГ мы с вами ещё поработаем – к обоюдному удовольствию и взаимной выгоде. До отъезда живите спокойно, только не провоцируйте Желвака, он склонен принимать скоропалительные решения. Вы лучше меня знаете: «степенно, но мгновенно». Наши люди вас подстрахуют. Сейчас грянет дефолт, и Желваку будет не до вас. Информация, которую вы нам предоставили по активам и счетам банка, так быстро, как российский рубль, не обесценится. А там пробьёт час: Белорусский вокзал – Брест – Вроцлав – Франкфурт-на-Одере – Берлин. Прощайте, пахан, братки, «смотрящие» и весь этот ужас криминальной России! И – здравствуй, чистенькая, сытая, законопослушная Европа!

А Вадик Бирнбаум подумал: «Как бы там Лариса на палубе не замёрзла. Говорил ей, возьми кофточку. Так нет же – лето, лето… А от воды холодом тянет».

Ларисой он всю совместную жизнь называл жену Асю.

21

9 августа, в воскресенье, в Москве снова собрались все «смотрящие», человек восемь авторитетов со всей страны, а также особо доверенные финансисты и менеджеры холдинга из разных регионов. По два-три человека в течение суток под усиленной охраной Желвак вывез весь этот «коллектив» в своё заветное место, под Ярославль, в Тутаевский район. Там, в Сосновом бору в понедельник состоялся очередной оперативный сход.

Москва была против этого сбора, но настаивала братва с мест, и Желвак решил – пусть.

Братве не терпелось ещё раз «пощупать», не прогнали ли им тогда, в июле, фуфло, так ли всё течёт, как обсказал этот умник Лёня Кинжал.

Все планы по подготовке к кризису выполнены. Местные менеджеры подошли к делу с выдумкой. Например, подмосковные структуры предложили закупить во Франкфурте-на-Майне огромную партию обуви и одежды – почти задаром, учитывая масштабы опта. Расположить всё это планировали на своих бесплатных надёжных складах. Подсчитали, какая выгода будет, когда к новому году доллар подскочет до двадцати рублей, – сделка-то совершена по курсу «один к шести». Получилось очень неплохо. Были и другие подобные схемы – по мебели, мехам, коже. «Лишь бы всё это в ожидании реализации не съели крысы», – заметил Желвак.

И тут своё первое весомое слово сказал Лёня Кинжал.

Он категорически запретил все подобные сделки.

А когда Желвак спросил, почему, объяснил боссу, что от розничной торговли нужно будет плавно уходить. Покупательная способность народа упадёт, и очень значительно, с конца 1998‑го и весь 1999‑й у людей просто не будет денег.

Желваку это не понравилось: розница давала основной процент необходимого для оружейной темы «чёрного нала». «А чем же будем зарабатывать деньги?» – недоумевал пахан. Брут твёрдо ответил: «Концепцию дальнейшего развития холдинга я представлю сразу после дефолта».

Всем очень хотелось ещё послушать Лёню Кинжала, посмотреть на его красивую смуглую рожу, пусть бы показал ещё какой-нибудь фокус, как в прошлый раз, братва до сих пор перетирает его июльский «цирк».

Сосед Шкипера по даче, бывший заместитель министра внутренних дел Глеб Аркадьевич Живило, которого Волохов про себя называл Жираф, в проблему врубился быстро:

– Бандиты, они – как дети. Я их хорошо понимаю. Им скучно просто сидеть и ждать, как сказано в фильме «Подвиг разведчика», пока свиная щетина не превратится в золото. Тут нужна хорошая, пусть и рискованная, игра. Я, кажется, придумал. Что у нас там по срокам – всё подтверждается?

В понедельник утром Кинжал позвал Желвака на их тропинку.

– Ты уверен? – пахан в очередной раз был удивлён крутым виражом его менеджера.

– Ладно, я согласен. Рисковый ты пацан, Кинжал! Ну, прямо как я в молодости. Ничего, главное, фартовый. Давай сыграем, братве понравится!

Собрались в небольшом зале ресторана за круглым столом.

– Братва! – начал Желвак. – Многие из вас просили об этом срочном сходе. Лично я был против, как и всё московское руководство холдинга. Работы навалом, прохлаждаться некогда. Но что сделано, то сделано. Я понял, вам понравилось общаться с Лёней Кинжалом. Вот он сидит рядом – живой, здоровый и, по-моему, стреляться не собирается ни 30 сентября, ни в ближайшие пятьдесят лет.

Под одобрительный гул Кинжал встал.

– Уважаемые люди, братва! С момента вашего сбора здесь, в центре, я чувствую, что вас волнует, когда же наконец долбанёт этот дефолт, на котором мы с вами решили по-крупному срубить бабла. Хочу напомнить, что, по прогнозам наших экспертов, это ожидается с конца августа до конца сентября. Я знаю, как вы подготовились к обвалу рубля, благодарствую, что с верой и пониманием отнеслись к нашим прогнозам. Сделали мы с вами всё, что было нужно – и даже больше.

Про себя Кинжал ухмылялся и ждал, что вот-вот подхватится с места Сеня Крюк и дурным голосом завопит: «Чу-уда! Чу-удо давай!!!»

– Я не буду посвящать вас в последние финансовые сводки и делать экономический анализ ситуации в стране. Поверьте мне на слово, она, к нашему счастью, катастрофическая. Собрались мы здесь всего на два дня, завтра после обеда – отъезд. Но я хочу предложить вам сыграть в одну игру. Она очень простая – сидеть в этом лесу, пока не грянет дефолт. Всё оплачивает холдинг; желающие могут уехать в любой момент, кроме руководства. Играю один – против всех. Свою ставку я сделал ещё в июле, вы знаете, пуля в лоб. Но если до указанного времени рубль обвалится, со всех присутствующих немосковских в мою пользу причитается бронированный «мерседес-600» с небольшим пробегом и плюс одно желание – поскромнее. Как – согласны?

Участники схода хором застонали от удовольствия: вот это по-нашему!

Ещё бы – какой русский не любит игры по-крупному!

– А чтобы мы в этом лесу не озверели, одна очень уважаемая компания согласилась помочь. Называется она «Ярославские девчонки». Тридцать первоклассных девушек из модельного агентства готовы ждать обвала рубля вместе с нами – до конца сентября. Сейчас настраивает свои инструменты ансамбль Нади Кадышевой. Завтра обещал быть Йося Кобзон, послезавтра Наташа Королёва. А мой тёзка Лёня Агутин сказал, что от станции придёт босиком, – так верит в успех нашего предприятия. Еды и напитков припасено по принципу, сформулированному Толстым, – за избыток спросу нет, за нехватку – суровый ответ. Повторяю, всё оплачено: и виски, и девочки, и шашлык, и пять тысяч презервативов.

– Да здравствует Лёня Кинжал! – это был густой баритон Сени Крюка из Хабаровска.

22

Но долго ждать не пришлось.

В четверг, 13 августа, когда ещё ни один из участников схода не потребовал транспорта до Москвы, под конец дня один из помощников Кинжала, который в Ярославле не отходил от компьютера двадцать четыре часа в сутки, по телефону сказал: «Леонид Сергеич, кажется, началось».

А надо сказать, что звонок был не вовремя.

Именно в эти дни лёд между Кинжалом и Ликушей, до поры тщательно оберегаемый Леонидом Брутом, мгновенно растаял, что наверняка послужило резкому подъёму уровня воды в Мировом океане. Ни Кинжал, ни Ликуша в эти часы не имели ни малейшего представления о том, какой сегодня день недели, число и месяц. А что имеет в виду его помощник, Брут понял только после сильного волевого напряжения и минутного размышления о своей миссии в этом мире вообще и в Сосновом бору, в частности.

Через пять минут он был в своём штабе.

Оказалось, что днём Центральный банк России объявил о намерении сократить продажу валюты банкам.

Кинжал тут же связался с Вадиком Бирнбаумом, которого на сход под Ярославлем не позвали:

– Ваше мнение?

Банкир был краток:

– Поплыла ликвидность – жди беды.

Председатель правления банка «Ротор» проводил совещание со своими заместителями.

Леонид Брут попросил каждого из них высказаться прямо в телефонную трубку, предварительно представившись. Всё записывалось на диктофон. Общий вывод: скорее всего, это и есть начало тех событий, к которым и весь холдинг, и конкретно банк «Ротор» были готовы уже в пятницу, 7 августа.

В обменных пунктах Москвы появились объявления: «Валюты нет!»

Под утро пришло другое сообщение.

Состоялись переговоры по телесвязи на уровне заместителей министров финансов стран большой «семёрки». И никто не смог предложить России ничего, кроме девальвации рубля.

К Ликуше Кинжал не вернулся.

Часов в шесть утра всех участников схода настоятельно пригласили в сауну, срочно трезветь.

К концу дня, в течение которого все пили только чифирь, кефир, фруктовые соки в ассортименте и понуро сидели за безалкогольными столами ресторана, обильно уставленными дорогими закусками, пришло ещё одно сообщение. Желвак был категорически против его обнародования. Но Кинжал настоял: это – игра, давайте будем последовательны до конца. Пусть братва почувствует азарт!

Видеозапись заявления президента России, которое он сделал в Новгороде, прокрутили не один раз:

– Девальвации не будет, это я заявляю чётко и твёрдо. И я тут не просто фантазирую, это всё просчитано, каждые сутки проводится работа и контроль ситуации в этой сфере. Без контроля работа в этой сфере не пойдёт. Сейчас идёт новая волна мирового финансового кризиса, и нам надо снова поднапрячься, чтобы достойно встретить её. Мы свои резервы подсчитали и готовы эту волну встретить.

Кинжал стоял рядом с огромным экраном и смотрел в лица участников схода.

Любой из них мог сейчас запустить ему в рожу блюдо с нарезкой или тяжёлую хрустальную салатницу с настоящим, приготовленным поваром-французом, салатом оливье. Или – ещё: кое-кто из братков неплохо метал ножи, включая и столовые. К счастью, огнестрельного оружия не было – на подобных мероприятиях это было категорически запрещено.

А президент России продолжал:

– Ни в коем случае из-за ситуации на финансовых рынках не прерву отпуск. Ведь как только я это сделаю, начнутся разговоры о том, что там заваруха, там катастрофа, дело валится.

На экране был руководитель великой державы, который обращался к своему народу. Рядом с экраном молча стоял один из новоиспечённых криминальных авторитетов. Ему братва верила. Но она могла изменить своё настроение – здесь и прямо сейчас. Если к этому добавить глубокое похмелье, специфику вопроса, в котором до конца мало кто разбирался, то можно понять, что скрывалось за определением Кинжала – игра.

Он вполне мог проиграть жизнь – задолго до объявленного срока – среды, 30 сентября.

Но он – играл!

Кинжал не знал, что в эту минуту думают эти серьёзные мужики с богатой криминальной биографией, из которых никак не выветрятся спиртовые пары, попавшие в организм с водкой, виски и коньяком. В подобных ситуациях кому-то достаточно лишь крикнуть: «Бей его!» – и игру можно считать проигранной, а жизнь потерянной.

Только крикнули другое.

«Смотрящий» из Владивостока Витя Китаец громко возразил первому лицу государства:

– Ага! Мы уже одну хохму в чеченскую войну слыхали – про тридцать девять снайперов!

Кинжал осторожно вздохнул. Похоже, он переиграл самого Президента Российской Федерации.

И только сейчас увидел огромные голубые глаза Ликуши. Они говорили: «Если что – умрём вместе». Однако теперь это в планы Леонида Брута не входило. Оказывается, здесь он в доску свой, а среди своих бояться нечего.

Не было видно ни Желвака, ни Толстого, куда-то исчезла охрана. Кинжал понял: его бросили – на возможное растерзание братвы.

Когда запись выступления президента закончилась, Кинжал громко спросил:

– Может, кто-то хочет в Москву?

– Играем дальше! – это был авторитет Федя Штрек из Кемерово. – Сдавай, я хотел сказать – наливай!

Братва громко обсуждала обращение президента, часто употребляя лексические обороты непечатного ряда.

– Эй, халдеи! Водку на стол! А то щас рассержусь! – Кинжал не понял, кто это кричал. Он не сводил глаз с Ликуши и тепло ей улыбался.

23

16 августа, в воскресенье вечером, с подачи Шкипера в Сосновый бор позвонил Вадик Бирнбаум. Он проинформировал Желвака, что Россия официально обратилась за финансовой помощью к странам большой «семёрки», но получила вежливый отказ. Председатель правительства тут же доложил президенту о безнадёжности всех попыток удержать ситуацию под контролем и предложил публично признать неплатежеспособность Российской Федерации.

Подавленный и растерянный, президент предоставил правительству и Центробанку свободу действий.

А 17 августа, в понедельник днём, в Сосновом бору зазвонили уже все телефоны – разом.

24

Желвак и Толстый сидели в охотничьем домике.

Оба были трезвые, как пара высохших кленовых листьев после месячной засухи, хоть за окном было пасмурно и накрапывал дождик.

У Желвака были блуждающие растерянные глаза.

Полушёпотом он признался корешу, что никак не может собрать в кучку свои мысли и чувства.

Толстый в задумчивости посасывал холодную трубку.

– Погода – как наша жизнь, – протянул он.

У Желвака было потерянное лицо. Он собрал в домики брови, свернул плечи. В конце концов, он живой человек и тоже может устать.

Он понуро тянул свою тонкую коричневую сигару, как будто не он всё это организовал, не он был за то, чтобы дать власть реальному пацану Кинжалу, у которого не голова, а дом советов.

А на лице Толстого появилось что-то незнакомое, чужое и холодное.

Желвак признался, что ждал такого исхода, желал его и думать не хотел, что может быть по-другому. А когда дефолт грянул, – оказался не готов принять его как данность. Завтра все они проснутся в другой стране.

– За себя я не боюсь, – хрипло тянул пахан, – мой страх давно сгнил на зонах.

Толстый опять вспомнил ведьму Пенелопу. Он знал, что её предсказание сбудется, да только не думал, что это случится так скоро.

– Куда поедешь? – эти слова Желвак тут же расшифровал так: ты проиграл, надо освобождать место.

Палыч ответил – вопросом:

– А ты куда подашься?

– А это, братан, решать тебе! Я там, где ты. Но, думаю, польза дела требует, чтобы я остался здесь.

Тогда Желвак чуть ли по складам еле слышно выдавил:

– А эт-то как реш-шит Кин-жал.

Эх, не удержал пахан прикольного базара, – поймал его Толстый за язык!

– Да ты чё, братан! – словно проснулся вор-домушник, – да кто он такой, чтобы решать, где нам с тобой быть! Он же просто барыга наёмный!

А когда увидел в глазах дружбана чёртики, понял – развели его, прикололи, а он и повёлся.

– Ну, Желвак! Это ж надо! Как малолетку!

– Что, Захарыч, расслабился на воле, давно парашу не нюхал! Большие деньги совсем чутьё зека отшибли. Жаль, не бывал ты на «малолетке», там такие приколы, что на взрослых зонах и во сне не снились.

Вор, наделённый властью, права на слабину не имеет. Такое паханам не прощают, братве нужен сильный лидер, без права на хандру, тогда и у них жизнь бьёт через край, а без этого в воровском деле – никак. И не дай бог потерять лицо – заклюют, опустят. Что не раз бывало даже с «ворами в законе».

– Запомни, Захарыч, Кинжал – это мой фарт, – тут пахан уже не шутил.

Толстый в ответ промолчал и подумал: «Да, Кинжал – это его фарт».

Желвак поулыбался, а когда кореш окончательно расслабился, добил его:

– Шутки-шутки, а х… в желудке.

25

На тумбочке звякнул телефон внутренней связи:

– Сергей Павлович, – говорил человек из охраны, – зайдите в ресторан. Вы должны это видеть.

Да, на это действительно надо было посмотреть.

Братва в одних плавках водила пьяный хоровод – с голыми ярославскими девчонками. Посреди круга стоял стол, на нём стул, на котором восседал довольный Лёня Кинжал, правда, одетый. Это и было его второе, более скромное, чем «мерседес-600», желание.

У него на коленях расположилась Ликуша.

Задрав и без того коротенькую юбочку, она показывала чисто символические прозрачные трусики и, по-хозяйски обняв любимого, неистово визжала:

– Ой, не могу!!! Ой, холодно!!! Ой, щекотно!!!

Триумфатор медленно вливал шампанское из бутылки между её грудей.

Братва хором кричала:

– Горько!!!

– Да здравствует наш дефолт – самый прибыльный в мире!!!

– Лёне Кинжалу – многая лета!!!

Желвак толкнул кореша в бок:

– Слова для лозунгов – не ты писал?

– Ты чё, в натуре, окстись! – не на шутку перепугался Толстый.

А Кинжал уже слизывал шампанское с ослепительно белых округлостей Ликуши.

– Ого! – крикнула одна из ярославских девчонок, – Лёнька, и меня! В какой фирме язык вытягивал?

– Заткнись, шалава! – завопила Ликуша. – На чужой каравай ног не раздвигай!

– Твоя школа, – кивнул другу Желвак.

Толстый стал подталкивать Палыча к выходу и в замешательстве бурчал:

– Буржуазно, куртуазно и нагло – вплоть до безобразия.

– Скажи спасибо, что если и брутально, но хоть – не анально, – заключил пахан.

26

Осень 1998 года была золотой.

И на её фоне брошенные торговые павильоны по всей Москве смотрелись особенно дико – распахнутые настежь двери, кое-где даже оставленный товар. А в одном, на Профсоюзной улице, красовалась огромная куча дерьма: потребительскому рынку от его доброжелателей – поклон.

Леонид Брут работал как одержимый. Шкипер говорил: «Расслабься ты, Оса, всё же идёт как надо. Чего ты землю роешь? Теперь работа одна – ждать. Сразу видно – не сидел ты в засаде где-нибудь в горах Афганистана, никарагуанской сельве или джунглях Анголы. У военного разведчика должно быть ангельское терпение. Остынь, это непрофессионально. Наш генерал учит, не теряя головы, терпеть состояние конструктивной неопределённости».

Кинжал огрызался: «Сами говорили: разведка без куража – как скотина без фуража – вымирает».

27

Зима свалилась, как всегда, неожиданно, первого ноября, – непреодолимыми снежными заносами и жгучими морозами. Резко свалившиеся минус двадцать пять словно довершали начатое нерадивыми российскими руководителями – народ мёрз. Платить за тепло было нечем и там, где это было возможно, его отключали.

Фирмы разорялись. Предприятия закрывались.

Правда, в Москве официальная безработица составила всего 1,5 процента. Понятно, что на самом деле людей, лишившихся работы, было намного больше, но ощущения повальности безработицы в столице не было. Как и предсказывали эконометрики, кризис больнее всего ударил по среднему и малому бизнесу. Обывателю, то есть тому, кому терять и так нечего, 80 процентов своих доходов теперь надо было тратить, чтобы не умереть с голоду. Обычно стандарт затрат на продукты питания вчетверо меньше.

Один за другим разорялась коммерческие банки. На банкротство их обрекают нервные вкладчики. «Заботиться о нервной системе своих граждан должна власть, а это – то, чего в России не делалось никогда», – сказал Толстый. Эти мысли удивительным образом совпадали с тем, что ещё в 1924 году говорил профессор Л.М. Розенштейн, отец-основатель советской профилактической психиатрии: «Наше время характеризуется большим развитием нервности среди населения».

28

18 ноября, в понедельник, около полудня, в гостиницу «Байкал» съехалась вся верхушка криминальной власти холдинга.

Лица были хмурыми, сосредоточенными.

Да, к тому, что случилось, они изрядно подготовились. Только вопрос – что же дальше? – из области бизнес-планирования оборачивался проблемой жизни или смерти легальной хозяйственной деятельности.

Кинжалу надлежало сидеть в соседнем номере и ждать.

Его предупредили, чтобы никуда не звонил и сам на телефонные звонки не отвечал. К нему приставили Ликушу. К тому же он был в курсе, что один из его сотовых телефонов заряжен миниатюрным диктофоном, который записывает не только разговоры по трубке, но и вообще всё, что произносится в радиусе нескольких метров. Это обнаружили люди Шкипера, но разряжать не стали: предупреждён, значит – вооружён.

Условия, поставленные Кинжалом на сходе под Ярославлем, инициировал лично Сергей Павлович Быков, он же Желвак. Его поддерживали не все. Предстояло решить прямо сейчас, будет ли Кинжал полноправным хозяином холдинга и отвечать за него головой или станет «попкой», зиц-председателем при Желваке, с каким-нибудь громким пустым титулом вроде старшего вице-президента.

Уже лет шесть на сходах то и дело обсуждались вопросы, не имевшие к криминальной работе никакого отношения. Иногда они превращались в партийно-хозяйственный актив.

И воры всё больше понимали – управлять бизнесом они не умеют.

Приходилось приглашать специалистов, заслушивать их. А привлечённые не знали, что такое жить по понятиям, несли всякую чушь. Не помогал и опыт «смотрящих», которые были к легальному бизнесу ближе остальных. Вставал какой-нибудь Гена Болт и произносил сакраментальную фразу: «Вор должен воровать». На этом «партхозактив» можно было считать завершённым и переходить к культурной программе.

Но из тех полутора десятков авторитетов, что собрались в «Байкале», трое пользовались славой людей, которые разводить подобные ситуации умели. Это «воры в законе» Серёга Желвак из Москвы, Федя Штрек из Кемерово и Витя Китаец из Владивостока. Все трое договорились: Кинжал должен получить полную и реальную власть над «чистым» бизнесом в холдинге – сроком на один год. Дальше – по обстоятельствам.

Начался разговор трудно.

Слово сразу взял любитель длинных базаров Костя Фанера из Петрозаводска:

– Желвак, объясни ты нам, несведущим, откуда вообще нарисовался этот фраер по фамилии Брут, как он к тебе попал? Ходят разные слухи, братва говорит, что его занесло в коллектив чуть ли ветром. Но ты же знаешь, у нас так не бывает.

«Эх, – подумал Желвак, – жаль, что нельзя попросить вместо себя ответить кореша Толстого. Вот сидит в самом углу, играет своей терракотовой записной книжкой. Захарыч – «положенец», это нечто среднее между пацаном и «вором в законе», но в «законники» не рвётся, потому что тогда на его писательской карьере можно было бы поставить крест.

Писать он любит и умеет и выступать горазд. Но сейчас придётся самому.»

– Как вы помните, на сходе позапрошлым летом, в Тамбове, был приговорён к смерти «положенец» Ахмет – за оскорбление «вора в законе», то есть лично меня, – начал Желвак. – Я попросил организацию этой акции поручить мне, и никого из бывалых ликвидаторов и «быков» подпрягать не собирался. Была информация от нашего человечка в МВД, что в случае, если Ахмета замочат, у меня могут быть большие неприятности. Теперь доказано, что Ахмета вели менты. Он ссучился, после нашего приговора его увезли в Питер и спрятали в изоляторе временного содержания. Наши люди пошептали, что сидит там один мастер спорта по боксу и ломится ему сто тридцать первая, за лохматый сейф. Наш Толстый всё, что нужно, раскопал, организовал. Так и появился этот Брут – сначала в роли ликвидатора.

– Говорят, у него и фамилия была другая, – вступил Вася Пикап из Новосибирска.

– Да, пришлось сочинить ему другую биографию, чтобы потом спрятать концы в воду. Но сегодня у него подлинные документы, он выездной. Тот, который якобы замочил Ахмета, Рогожу и Желтка, повесился в следственном изоляторе в Питере. Пусть теперь менты поищут, кто мочканул их стукача. Зато наш Кинжал живёт, здравствует, искать его никто не будет, да вот теперь ещё и спас холдинг от обвала рубля.

– А откуда у Кинжала такие познания в экономике и финансах? – не унимался Костя Фанера.

– Он вообще оказался человеком образованным, – кандидат наук, свободно владеет двумя языками. Когда мы про это прознали, решили, что такой фраерок нам сгодится. Зацепили мы его этой малолеткой, припугнули, хотя там ему действительно выходил большой срок и незавидная судьба «петуха». Деваться было некуда, он и повёлся. А потом выяснилось, что мы заполучили чуть ли ни лучшего в стране специалиста по этой, как там её, Захарыч?

Толстый встал со своей книжкой:

– Эта наука называется эконометрика. При советской власти она была запрещена как буржуазная и вредная. Но был целый институт, который втихую её продвигал – под другим названием. Что это за байда такая, нам до конца не понять даже после пяти стаканов. Это винегрет из статистики, экономической теории и математики. Они там всё превращают в цифры, анализируют их, а потом приходит к нам Лёня Кинжал и говорит: меняйте рубли на доллары, иначе – дефолт вам в глаз! Как-нибудь попросим, пусть сам расскажет. Все мы с вами семнадцатого августа в Сосновом бору стали свидетелями торжества этой самой эконометрики – в исполнении Лёни Кинжала.

Федя Штрек решил, что настал его час:

– Желвак, я интересуюсь, как такой крутой учёный относится к нашему воровскому братству?

Палычу такое было явно в масть:

– А как ему ещё относиться, когда мы, а не правительство повелись на его прогнозы! Он сказывал, что сперва обращался чуть ли ни к президенту, но там его и слушать не стали. Мы оказались умнее! И за это он нас уважает. Я с ним нос к носу уже год, – что только на одной параше не сидели. Кинжал – в душе настоящий бродяга, реальный пацан и жутко башковитый, нам такие мозги не помешают. Вот почему я настаиваю – поставить его у руля холдинга. Только менеджер, наделённый реальными полномочиями, может нести полную ответственность за дело. Со временем из него вырастет большой человек. Станет ли эта голова нашей или чужой – это сейчас зависит только от нас.

Но свою ложку дёгтя в эту бочку мёда решил подлить авторитет из Татарстана Сева Казанский:

– Я буду голосовать «против» и хочу объяснить, почему. Нашёл Желвак одноразового ликвидатора – хорошо, заплати ему, держи на крючке. Оказался фраер головастым – возьми в «шестёрки», плати, пусть работает, нашего опыта набирается. Мне говорят, он спас холдинг от разорения. Согласен, пусть получит свой миллион, хотя по нынешним меркам это слишком, и будет советником при Желваке. Зачем мы отдаём ему ещё и власть? К чему такие крайности? Любого из нас можно пробить по «зонам», это самая лучшая проверка, тут ничего не подтасуешь, вся информация перекрёстно страхуется. Кинжал за хозяином не был. Кто за него может поручиться? Деньги, заработанные криминальной работой, попадают под контроль человека, который не нюхал парашу. Братва, так не бывает! Мы и холдинг этот организовали, чтобы отмывать бабло, а иначе он и на хрен был бы не нужен. Только теперь покоя не будет. От наших мешков с «чёрным налом» у кого хочешь крыша съедет. Помню, отправил я пятьсот лимонов рублей с копейками. Желвак звонит и говорит: там почти семьсот. Кинжал бы позвонил? Не уверен. Но если всё-таки выберут его, предлагаю единственным поручителем назначить Желвака, лично. Пусть за своего выдвиженца отвечает головой. И если вдруг что-то не заладится, ты потом, Палыч, на сегодняшнее решение схода не ссылайся – не надо.

Но Севе Казанскому решил возразить Вова Армян из Краснодара:

– Братва, вам не надоело то и дело просыпаться в другой стране, никуда из России не выезжая? А мы только то и делаем. То «чёрный» вторник, то «чёрный» понедельник. Болтаемся, как букет в проруби. Вспомните, три месяца назад, когда грянул дефолт, мы выходили на улицу удостовериться – небо на землю не упало? солнце греет? луна светит? А сегодня страшные вещи происходят. Пейджеры продаются на вес, и никто не берёт. Двухкомнатную квартиру в Москве за сорок тысяч баксов сбыть невозможно. А у нас в холдинге – порядок. У меня полмиллиона долларов валяются на антресолях, бакс растёт каждый день, я только успеваю записывать, на сколько разбогател за последнюю неделю, – поди хреново! Вот вам и «шестёрка» Лёня Кинжал! И где мы сейчас все были, если бы эта его… теория да наглость – вплоть до безобразия. Но это только начало. Мы сберегли от изрядной усушки наши активы, даже приумножили их, – поверили Кинжалу, что банки рухнут. Сейчас начинается самое интересное, эти деньги должны прийти в движение. И Кинжал знает, какое именно дело «предложить» сохранённым десяткам миллионов долларов. Кто будет это раскручивать? Желвак пусть останется в совете директоров отвечать за воровские деньги, а Кинжала давайте наймём вести «чистый» бизнес. Страна стала другой – опять, в который раз за последние годы. Какая «зона» нам подготовила авторитетного и образованного менеджера? А у нас есть Кинжал – хотя бы на год. Дальше видно будет. Мы же его не «коронуем»! Хотя и воровскую «корону», если потребуется, можно забрать на следующий день. А отвечает пусть за него лично Желвак, – здесь я поддерживаю, это его пацан.