Текст книги "Культурология. Учебник для вузов"

Культурная картина мира в первобытном обществе была мифологической. Миф (от греч. mythos – рассказ, предание, слово) – это обобщенное отражение действительности в виде чувственных представлений. Мифосознание – это не столько способ объяснения окружающего мира, сколько способ переживания, психологической защиты от мира. В мифе создается особая реальность, доверие к которой воспринималось как осуществление жизни. Эта реальность была вымышленной, но совершенной: в ней сосредоточивался смысл жизни человека, поскольку она предъявляла образец для подражания. Наличие этого образца наполняло жизнь перспективой движения к совершенству, то есть к смыслу существования.

Мифическая реальность строилась с помощью образов и символов. Э. Кассирер считал, что важнейшей характеристикой символа является «чреватость смыслом», вступление в ряд бесконечных возможностей. Мифическое живое существо, как правило, бессмертно, и поэтому обладает бесконечными возможностями.

На основе мифологии уже на стадии цивилизации возникла философская картина мира, а также сложились различные литературные формы и жанры. Древние мифы со временем вошли в священные книги современных мировых религий.

Одним из наиболее плодотворных направлений уточнения сущности культуры и механизма формирования культурной картины мира выступает сравнительное изучение познавательных процессов в культурах, находящихся на различных стадиях развития. Оно является плодотворным потому, что позволяет объяснить изменения в культурной картине мира, опираясь не на генетическую причину (биологическую наследственность), а избрать в качестве решающего фактора опыт его носителей и те виды деятельности, которые являются типичными или доминирующими в данной культуре. Именно такой анализ выводит на проблему культурных универсалий и культурных констант.

Антропоцентрическая парадигма исследования позволяет увидеть, что в процессе познания задействован более широкий спектр когнитивных возможностей человека, в частности, большое влияние на формирование картины мира оказывают дорефлексивный опыт, вера, интуиция, предрассудки, оценки, стереотипы и т. п. Поэтому человек мыслит не только с помощью слов, хотя именно язык выступает важнейшим инструментом организации и трансляции мысли. Мышление может воплощаться не только в языке, но и в формах деятельности и в ее результатах. В связи с этим и возникает когнитивная культурология – тот раздел культурологии, который занимается исследованием процесса концептуализации действительности на всех уровнях человеческого познания – от чувственного восприятия до логических выводов.

Когнитивная культурология не ограничивается анализом вербальных проявлений когнитивности, ее задача более фундаментальна – описать культуру как когнитивную программу, которая придает целостность и единство индивидуальному и коллективному человеческому опыту, включающему специфику деятельности, культурно-психологических установок и языка.

Концепт может быть представлен как теоретический конструкт, в который входят все остальные когнитивные образования в качестве разновидностей или элементов. Концепт можно понимать и как единство ментального акта и его результата. Поэтому весьма плодотворным выглядит применение термина «концепт», который все активнее используется современными специалистами – и не только математиками, логиками, но и философами, культурологами, социологами, лингвистами. В Средневековье под концепцией понимались акты «схватывания» вещи в уме субъекта, предполагающего единство замысла и его осуществления в творении. Эти акты «схватывания» выражаются в высказанной речи, которая, по Абеляру, воспринимается как «концепт в душе слушателя»[12]12
  Абеляр П. Диалектика // Абеляр П. Теологические трактаты. М., 1995. С. 121.


[Закрыть]. Концепты связаны не формами рассудка, они есть производное возвышенного духа, или ума, который способен творчески воспроизводить, или собирать смыслы и помыслы как универсальное, представляющее собой связь вещей и речей, и который включает в себя рассудок как составную часть. Концепт как высказывающая речь, таким образом, не тождествен понятию, а концепция не тождественна теории, поскольку не является объективным единством понятий. Понятие есть объективное идеальное единство различных моментов предмета и связано со знаковыми и значимыми структурами языка, выполняющего функции становления мысли, независимо от общения. Это итог, ступени или моменты познания. Концепт же формируется речью (введением этого термина прежде единое слово жестко разделилось на язык и речь). Речь осуществляется не в сфере грамматики (грамматика включена в нее как часть), а в пространстве души с ее ритмами, энергией, жестикуляцией, интонацией, бесконечными уточнениями, составляющими смысл комментаторства, превращающими язык в косноязычие. Концепт предельно субъектен. Изменяя душу индивида, обдумывающего вещь, он при своем оформлении в концепцию предполагает другого субъекта (слушателя, читателя), актуализируя смыслы в ответах на его вопросы, что рождает диспут. Обращенность к слушателю всегда предполагала одновременную обращенность к трансцендентному источнику речи – Богу. Память и воображение – неотторжимые свойства концепта, направленного на понимание здесь и теперь, с одной стороны, а с другой – он есть синтез трех способностей души и как акт памяти ориентирован в прошлое, как акт воображения – в будущее, как акт суждения – в настоящее.

По мнению Ж. Делеза и Ф. Гваттари, все философы – от Платона до Бергсона, в том числе Гегель и Фейербах – создавали концепты. Концепт здесь – не объективное единство различных моментов предмета понятия, поскольку он связан с субъектом и речью, направлен на другое, отсылает к проблемам, без которых он не имеет смысла, к миру возможного, принадлежит философии, где движение мысли к истине предполагает взаимообратимость: движение истины к мысли. Концепт есть «нечто внутренне присутствующее в мысли, условие самой ее возможности, живая категория, элемент трансцендентального опыта»[13]13
  Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? СПб., 1998. С. 11.


[Закрыть].

Концепт, ведущий к схватыванию однозначного, непременно сталкивается, а затем и поглощается двуосмысленностью, которая представляет мир возможностей. Как писал Делез в книге «Логика смысла», «молния однозначности» (или – согласия, единомыслия, то, что у Боэция было передано термином univocatio) – «краткий миг для поэмы без героя» переоткрывает эквивокацию, как и наоборот: эквивокация подготавливает язык для откровения единомыслия-однозначности, что есть «тотальное выражающее уникального выражения – события»[14]14
  Делез Ж. Логика смысла. М., 1995. С. 298, 297.


[Закрыть], которое и является концептом. Потому логика концепта требует становления, а не сущностного решения, его введение направлено на прекрасную, тонкую, остроумную фиксацию имманентного плана бытия (исключающего трансцендентное), его «бесконечных переменностей», с чем, по мнению Ф. Гваттари и Ж. Делеза, связана фрагментарность концептов. «В качестве фрагментарных целых концепты, – полагают они, – не являются даже деталями мозаики, так как их неправильные очертания не соответствуют друг другу. Даже мосты между концептами – тоже перекрестки или же окольные пути, не описывающие никаких дискурсивных комплексов. Это подвижные мосты. В таком случае не будет ошибкой считать, что философия постоянно находится в состоянии отклонения или дигрессивности»[15]15
  Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? СПб., 1998. С. 35.


[Закрыть].

Однако в отечественной гуманитаристике концепт до сих пор часто отождествляют с понятием. Если проследить использование этих терминов в русском языке, то мы обнаружим, что по своей внутренней форме их происхождение тождественно. Слово «концепт» произошло от латинского conceptus – «понятие», которое возникло от глагола concipere – «зачинать», то есть в буквальном смысле «зачатие». Согласно М. Фасмеру «понятие» в русском языке произошло от глагола «пояти» (взять, возьму)[16]16
  Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. СПб., 1996. Т.1. С. 311; Т.3. С. 326.


[Закрыть]. В буквальном смысле это слово означало «схватить», «взять женщину в жены». Этимология слова «концепт» в данном случае показывает его связь со словом «понятие».

В философии концепт иногда отождествляют с содержанием понятия, его смысловой наполненностью – вне зависимости от конкретно-языковых форм его выражения. Именно поэтому Р. Карнап поместил концепт между языковыми высказываниями и соответствующими им денотатами. В связи с этим наука оперирует концептуальными схемами, представляющими собой упорядоченный и иерархизированный минимум концептов. Отметим, что в таком понимании концепт редко соотносится с предметными областями: они являются, скорее, средствами, организующими способы видения, конструирования, моделирования реальности. Из-за этой онтологической наполненности концепты «отделяются» от конструктов, являющихся чисто познавательными инструментами. В постклассической методологии науки концепты стали изучаться как системообразующие элементы особых форм организации дисциплинарного знания, например естественнонаучного, философского, теологического и т. д.

В частности, в постструктуралистской философии, в монадологии Ж. Делеза и Ф. Гваттари концепт приобрел статус «начала философии». Здесь интересно отметить, что этот термин носит принципиально сотворенный характер, ибо творится философом и воплощается в персонажах и образах: например Сократ у платоников. В результате концепт, хотя и тотализирует свои элементы, но в то же время представляет собой «фрагментарную множественность составляющих». Его принципиальной особенностью является соотнесенность с пересечением множества проблем, в результате чего он «пробегает» составляющие «с бесконечной скоростью».

«Концепт, таким образом – это точка пересечения (совпадения, скопления, сгущения) своих составляющих. Он не редуцируется к ним, но постоянно, без дистанции, соприсутствует в своих составляющих и снова и снова их пробегает. Концепт не телесен и не дискурсивен, хотя он и осуществляется в телах, он не тождествен им. Концепт есть чистое сингулярное и автореферентное Событие (а не сущность или вещь), которое не имеет пространственно-временных координат, но только свои “интенсивные ординаты” – составляющие как свои единственно возможные объекты. Концепт, “будучи творим, одновременно полагает себя и свой объект”, но не выстраивает по отношению к нему (в отличие от науки) ряда пропозиций. Концепты располагаются в “дофилософском” “плане имманенции”, который представляет собой некий “образ мысли” (мысль мысли, мысль о мысли), “горизонт событий”, “резервуар” для концептов, некую “пустыню”, по которой кочуют “племена концептов”»[17]17
  Абушенко В. Л., Кацук Н. Л. Концепт // Философия. XX век. М. – Минск, 2002. С. 375.


[Закрыть].

Таким образом, процедура концептуализации дает возможность так организовать познавательную деятельность, чтобы, с одной стороны, двигаться от первичных теоретических концептов ко все более абстрактным конструктам, развертывая научную теорию, а с другой стороны, вписывать научную дисциплину в более широкий дисциплинарный контекст. Такого рода концептуальная схема имеет важное значение, поскольку задает теоретическое понимание целостности объекта, удерживает смысловое единство проблематики в научном сообществе, вписывает знание не только в другое знание, но и в культуру в целом.

В настоящее время можно считать доказанным, что существуют некоторые общечеловеческие, универсальные концепты, которые по-разному проявляют себя в отдельных культурах в зависимости от целого ряда социальных и культурных факторов. В современной науке термин «концепт» понимается неоднозначно. Часто под концептом подразумевают «оперативную содержательную единицу памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга, всей картины мира, отраженной в человеческой психике», концепты – это прежде всего те смыслы, которыми мы оперируем в процессе осознания действительности, и они «отражают содержание опыта в виде неких “квантов” знания»[18]18
  Кубрякова Е. С., Демьянков В. З., Панкрац Ю. Г., Лузина Л. Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996. С. 90–93.


[Закрыть]. А. Вежбицкая рассматривает концепты в контексте содержательного анализа специфики той или иной культуры, своего рода «психологического лексикона»[19]19
  См.: Вежбицкая А. Русский язык // Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996.


[Закрыть]. Отметим, что термины «понятие» и «концепт» различаются. Так, Л. О. Чернейко пишет: «Основа концепта – сублогическая. Содержание концепта включает в себя содержание наивного понятия, но не исчерпывается им, поскольку охватывает все множество коннотативных элементов имени, проявляющихся в его сочетаемости. А сочетаемость имени отражает и логические, рациональные связи его денотата с другими, и алогичные, иррациональные, отражающие эмоционально-оценочное восприятие мира человеком»[20]20
  Чернейко Л. О. Лингво-философский анализ абстрактного имени. М., 1997. С. 287–288.


[Закрыть]. С точки зрения этого автора, концепт включает в себя «преломление» всех видов знаний о явлении: эмпирических, знаний по доверию, по вере. В этом смысле некоторые концепты обладают экзистенциальной значимостью, и обретение их смысла осуществляется в ходе диалога личности с культурой и другими людьми. Именно через них личность осознает свою причастность к культуре народа, они являются мостом между личностью и обществом.

Традиционно термин «концепт» использовался прежде всего в математической логике. Однако в комплексе наук о культуре он приобретает новое звучание, принципиально отличающее его от термина «понятие». Концепт – это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И с другой стороны, концепт – это то, посредством чего обычный человек – не «творец культурных ценностей» – сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее.

Возьмем, например, представления рядового человека, не юриста, о «законном» и «противозаконном» – они концентрируются прежде всего в концепте «закон». И этот концепт существует в сознании (в ментальном мире) такого человека, конечно, не в виде четких понятий о «разделении властей», об исторической эволюции понятия «закон», и т. п. Тот «пучок» представлений, понятий, знаний, ассоциаций, переживаний, который сопровождает слово «закон», и есть концепт «закон». В отличие от понятий в собственном смысле термина (таких, скажем, как «постановление», «юридический акт», «текст закона» и т. п.), концепты не только мыслятся, они переживаются. «Они – предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений. Концепт – основная ячейка культуры в ментальном мире человека»[21]21
  Степанов Ю. С. Константы // Словарь русской культуры. М., 2001. С. 43.


[Закрыть].

Таким образом, концепты национальной культуры в индивидуальном и общественном социокультурном пространстве являются своеобразными осями, вокруг которых происходит структурирование этих пространств и определение форм и способов существования самих концептов. В данном контексте одним из ключевых концептов русской национальной культуры является город. С одной стороны, этот концепт содержит предельную абстрактность значения, ибо в нем «угасают» все исторические и специфические черты различных городов, а с другой стороны, его культурная насыщенность, мифологизм и символичность дают возможность индивиду «переложить» (переинтерпретировать) инвариантные черты города в форму индивидуальной значимости.

Первично культурные концепты воспринимаются на эмоциональном уровне, и они скорее похожи на описание «прототипических моделей поведения или сценариев, которые задают последовательность мыслей, желаний, чувств»[22]22
  См.: Вежбицкая А. Русский язык // Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996. С. 371.


[Закрыть]. Процесс «индивидуализации» концепта, его освоение индивидом в ходе конкретизации смысловой и образной содержательности концептов корреспондируется с идеями французского социолога Сержа Московичи, выраженными им в теории социальных представлений. Он называл подобный процесс «объективацией», в ходе которой незнакомое знание превращается в знакомое через преобразование индивидом абстрактных концептов в нечто более конкретное в ходе перенесения того, что содержится в нашем уме, на вполне реальный объект[23]23
  См.: Moscovici S. The phenomenon of social representations // Social Representations. Cambridge. 1984. Р. 29.


[Закрыть]. С. Московичи в своей теории социальных представлений рассматривал проблему возникновения и развития концептов, концептуальных схем, в которых формируется система значений и личностных смыслов субъекта в ходе социальных интеракций. Данные концептуальные схемы по-разному интерпретируют, классифицируют и типологизируют мир мнений и представлений в культурах, классах или группах. Теория коллективных представлений С. Московичи отличается от концепции Э. Дюркгейма, у которого коллективные представления обладают принудительным характером по отношению к индивиду и существуют на протяжении многих поколений. С. Московичи считает, что социальные представления возникают в повседневной коммуникации и имеют соответствующую структуру. Главную роль здесь играют концепты, содержащиеся в представлениях, которые получают благодаря «натурализации» квазифизическую форму существования, которая позволяет им быть конституирующим фактором социальной реальности. В результате социальный процесс представляет собой процесс когнитивного освоения действительности, в котором объекты познаются и дифференцируются на основе модели предыдущего опыта. Концепты у С. Московичи играют активную роль по отношению к социальной действительности и специфическим их свойством являются «поля представления», означающие иерархизированное единство элементов содержания, образных и смысловых компонентов.

Концепты сложны по своей структуре и представленности в человеческом сознании. Так, Л. О. Чернейко считает, что следует выделить четыре уровня осознания концептов в индивидуальном сознании и, соответственно, четыре модуса их существования в коллективном сознании: интуитивный, геометрический, метафорический, дискурсивный[24]24
  См.: Чернейко Л. О. Лингво-философский анализ абстрактного имени. М., 1997.


[Закрыть]. Отметим, что собственно дискурсивное существование концептов культуры в коллективном сознании ставится данным автором на последнее место. Это не случайно, ибо понятийное ядро концепта и соответствующей системы дефиниций является продуктом специализированного культурологического, социологического, философского и лингвистического анализа. Для обычных, рядовых членов сообщества ключевые концепты культуры существуют, прежде всего, не в дискурсивном виде, а в форме неопределенных, нерефлексируемых, многомерных образов, а не понятий. Тот же С. Московичи утверждал, что коллективное сознание предпочитает оперировать не понятиями, а образами, где абстрактное существует в форме конкретного: «…материальность – это более конкретная форма выражения социальных отношений и убеждений, чем абстрактные понятия»[25]25
  Московичи С. Машина, творящая богов. М., 1998. С. 167.


[Закрыть]. По мнению С. Московичи, современный капитализм – это символический капитализм, основывающийся не на машинах или деньгах, а на коммуникациях. При этом данные коммуникации аппелируют, скорее, не к индивидуальному, а к коллективному сознанию, то есть не к понятийному, дискурсивному, а к образному строю мышления. В результате ключевые концепты национальной культуры воспринимаются через конкретные, прецедентные имена. Субституция абстрактного концепта «город» в данном случае идет через конкретные образы городов, воплощающих те или иные черты национальной идеи и культуры. Поэтому культурный концепт является, с одной стороны, отражением и воплощением существующей ценностной картины мира, а с другой стороны, во многом формирует и определяет данную картину мира и тем самым влияет на модели социального поведения членов данного сообщества. Отсюда, кстати сказать, возникает возможность определенной манипуляции общественным мнением с помощью «регуляции» концептов, конкретизированных определенным образом, в результате чего может возникнуть агрессивно навязанный с помощью средств массовой информации идеологизированный вариант концепта города на индивидуально-личностном уровне. При этом сам концепт «город», конечно же, связан с системой других культурных концептов. В результате изменения концептуальных схем восприятия, осознания, структурирования и освоения действительности происходит корреляция всей концептуальной системы культуры. С этой точки зрения можно согласиться с Н. Д. Арутюновой, которая отмечала: «В ходе изучения мировоззренческих концептов выяснилось, что они так тесно взаимосвязаны, что их интерпретация скоро замыкается кругом рикошетов»[26]26
  Арутюнова Н. Д. Введение // Логический анализ языка. Культурные концепты. Вып. 4.М., 1991. С.4.


[Закрыть].

Таким образом, культурные концепты обладают повышенной социальной значимостью и одновременно бесконечной вариативностью индивидуального восприятия, при котором его освоение может обладать самыми различными (от позитивного до негативного) оттенками культурного смысла. Культурная картина мира членов данного сообщества существует в целостном виде тогда, когда его члены в той или иной форме знакомы с общенациональными инвариантами этих концептов и личностным образом осваивают их. Следует иметь в виду, что различные социальные группы (прежде всего те, которые обладают средствами влияния на общественное мнение) стремятся узурпировать и переинтепретировать в своих интересах культурные концепты.

Концепт имеет сложную структуру. Она включает в себя и то, что принадлежит строению понятия, и то, что делает его фактом культуры: исходную этимологическую форму, сконцентрированную и свернутую до главных моментов историю, существующие в настоящее время оценки, ассоциации и т. д.

Итак, поскольку концепт понимается как средство, организующее способ видения, конструирования, конституирования реальности, следует подчеркнуть его роль в организации восприятия человеком мира. Рассмотрим этот процесс на примере восприятия и создания произведений архитектуры как основных объектов, формирующих городское пространство. В XIX в. в России возник интерес к памятникам русской средневековой архитектуры. Академия художеств организовывала экспедиции в города для изучения памятников древнерусского зодчества; исследователи выполняли обмеры и делали рисунки обнаруженных памятников; возникли проекты «воссоздания древних храмов» (одним из которых стала Десятинная церковь в Киеве, разрушенная еще в Средние века). Когда был объявлен конкурс на проектирование церкви Св. Екатерины у Калинкина моста в Санкт-Петербурге, то в его условиях значилось требование сооружения такого храма, который свидетельствовал бы об «усердии россиян к православной вере». Победил проект Константина Тона, план которого предусматривал, что формы храма Св. Екатерины будут напоминать московские церкви XV–XVI вв. Композиционная схема этого храма в дальнейшем получила широкое распространение в культовых постройках русско-византийского стиля, который, собственно, и начался с проекта К. Тона. Этот стиль стал символом официальной народности в архитектуре и получил повсеместное распространение. Многие храмы, построенные по тоновским проектам в Санкт-Петербурге, являлись полковыми; они строились как памятники воинской доблести и мемориалы войны 1812 г. Храм Христа Спасителя в Москве также был возведен по проекту К. Тона. Специальными изданиями 1838 и 1844 гг. были выпущены альбомы, содержащие, наряду с изображениями выстроенных сооружений, «образцовые проекты» храмов. Их можно рассматривать как визуальные конститутивы, согласно которым развивалась целая архитектурная эпоха.

Человек не воспринимает образ чего-то незнакомого непосредственно «как он есть». Образ – это продукт нашего сознания, реагирующего на видимую действительность сквозь призму памяти. Например, на восприятие реально существующего города накладывается образ «прекрасного города», который представляет собой сложный синтез прямых впечатлений от пребывания в разных городах, виденного на фотографиях, в живописи или графике, прочитанного и услышанного. Другими словами, всякое «непосредственное» восприятие не является таким уж непосредственным: оно опосредовано бессознательным сопоставлением того, что находится перед глазами, с тем, что было выстроено внутри нашего сознания.

Таким образом, концепт представляет собой конституирующий элемент культуры. Это та когнитивная единица, благодаря которой продуцируется, аккумулируется и транслируется культурный опыт. В концептах закрепляются разные «слои» информации (образная, фактуальная, ценностная).

По критерию представленности своего содержания в сознании субъектов культуры концепты можно подразделять на универсальные, цивилизационные, национальные, этнические, микрогрупповые, индивидуальные.

Ментальные процессы были бы невозможны без формирования культурных констант. Об этом в свое время писал Э. Тайлор, один из основателей эволюционной школы в культурологии. С его точки зрения, все явления культуры необходимо классифицировать, выделяя их виды по аналогии с видами растений и животных. Социокультурная эволюция осуществляется внутри этих видов, причем развитие идет в двух плоскостях: на уровне самого материального объекта культуры и его духовного выражения – «модели».

«Точно так же, как каталог всех видов растений и животных известной местности дает нам представление о ее флоре и фауне, полный перечень явлений, составляющих общую принадлежность жизни известного народа, суммирует собою то целое, которое мы называем его культурой. Мы знаем, что отдаленные одна от другой области земного шара порождают такие виды растений и животных, между которыми существует удивительное сходство, которое, однако, отнюдь не является тождеством. Но ведь то же самое мы обнаруживаем в отдельных чертах развития и цивилизации обитателей этих стран.

Насколько справедлива подобная аналогия между распространением растений и животных и распространением цивилизации, мы убеждаемся в тех случаях, которые ясно показывают, что в той и в другой области действовали одни и те же причины»[27]27
  Тайлор Э. Б. Первобытная культура. М., 1989. С. 23.


[Закрыть].

Последователь Э. Тайлора, французский историк А. Леруа-Гуран в 40-е гг. XX в., собрав огромные данные, составил каталоги по древнейшей истории хозяйства, выделил различные «материально-духовные ряды». По этому же принципу строился выходивший в Германии журнал «Слова и вещи», основанный Ф. Мерингером. Данный принцип «эволюционного ряда» продолжает быть актуальным при исследовании социокультурной динамики различных констант культуры определенных «эволюционных универсалий».

В константе культуры часто совмещаются различные идеи, смыслы, традиции.

Одним из первых в современных исследованиях культуры проблему культурных констант и концептов поставил известный медиевист А. Я. Гуревич, который писал о необходимости поиска «основных универсальных категорий культуры», имеющих сложную, многослойную структуру. Категории культуры – это не просто наиболее общие понятия: они становятся общими формами постижения мира, характеристиками человеческого сознания постольку, поскольку в них «схвачены», выражены и выкристаллизованы такие формы бытия культуры, вне которых последняя невозможна. Категории предшествуют идеям и мировоззрению, являются универсальными для всего общества и разных социальных групп. Модель мира, картина мира, образ мира, видение мира, характерные для данного общества, складываются на основе сложного переплетения универсальных категорий, которые не «навязываются» сознательным образом людям со стороны социума. Речь идет о неосознанном «навязывании» обществом и столь же неосознанном «впитывании» этих категорий индивидами. Данные категории культуры существуют в языке, искусстве, науке, на уровне социально-психологического восприятия социальной и природной реальности.

«Каждая цивилизация, социальная система характеризуется своим особым способом восприятия мира. Называя основные концептуальные и чувственные категории универсальными, мы имели в виду лишь то обстоятельство, что они присущи человеку на любом этапе его истории – но по своему содержанию они изменчивы… Основные концептуальные понятия и представления цивилизации формируются в процессе практической деятельности людей, на основе их собственного опыта и традиции, унаследованной ими от предшествующей эпохи. Определенной ступени развития производства, общественных отношений, выделенности человека из природного окружения соответствуют свои способы переживания мира. В этом смысле они отражают общественную практику. Но, вместе с тем, эти категории определяют поведение индивидов и групп. Поэтому они и воздействуют на общественную практику, способствуя тому, что она отливается в формы, отвечающие “модели мира”, в которую группируются эти категории.

Все это свидетельствует о первостепенной важности исследования подобных категорий для понимания культуры и общественной жизни в разные исторические эпохи. Нужно признать, что такая задача исключительно сложна»[28]28
  Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972. С. 17.


[Закрыть].

Универсальность культурных категорий обусловлена их включенностью как в бытие культуры, в ее онтологическую основу, так и в сферу человеческой ментальности, социально-психологические установки, эстетическую образность, понятийно-рефлексивную сферу. Пронизывая собой историческую толщу цивилизации, концепты меняются по содержанию, по характеру взаимодействия с другими основополагающими элементами культуры и т. д.

А. Я. Гуревич в работах, посвященных проблемам ментальности, обращал внимание на трудность экспликации констант культуры, существующих в глубинах изменчивой и живой игры социокультурных явлений. Он отмечал, что ментальность до самого последнего времени в нашей стране не принимали должным образом в расчет ни историки, ни социологи и философы, ни политики, сосредоточивавшие внимание преимущественно на идеологии. Вся живая, изменчивая и при всем том обнаруживающая поразительно устойчивые константы магма жизненных установок и моделей поведения, эмоций и настроений, которая опирается на глубинные зоны, присущие данному обществу и культурной традиции, по сути дела, игнорировалась и камуфлировалась догмами, словесными клише и иными псевдодуховными образованиями, давно продемонстрировавшими свою неэффективность. Ныне мы вынуждены признать существование религиозной, национальной, номенклатурно-бюрократической, тоталитарной, сциентистской и всякого рода иных ментальностей, отнюдь не детерминируемых – или, во всяком случае, далеко не всецело – социальным строем и производственными отношениями.

В этом высказывании предельно четко выражены наиболее важные сущностные спецификации ментальности. И прежде всего то, что, с одной стороны, ментальность выступает как весьма аморфная, неустойчивая, постоянно трансформирующаяся сфера когнитивной деятельности субъекта. В отличие от идеологии с ее структурированностью и упорядоченностью, ментальность – это напряженно пульсирующий духовный конгломерат из социально-психологических и социальных чувств, представлений и идей, духовная «магма жизненных установок и моделей поведения». Вместе с тем, с другой стороны, это образование со своими внутренними скрытыми «силами притяжения», своей невидимой «кристаллической структурой», вокруг которых организована, которыми пронизана данная динамичная форма духовной жизнедеятельности различных социальных субъектов.

Таким образом, культурные универсалии есть целое, которое отнюдь не совпадает с суммой своих частей, ибо они существуют не только в понятийной форме, но и в нерефлексируемой, включаемой в схемы общения, осознания действительности и обладающими определенными мифологическими элементами.