Текст книги "Культурология. Учебник для вузов"

Средневековая культура – культура христианская, она хотя и отрицала языческое отношение к миру, тем не менее, сохранила основные достижения античной культуры. Политеизму она противопоставляет монотеизм; натурализму – духовность; культу удовольствий – аскетический идеал; познанию через наблюдение и логику – книжное знание, опирающееся на Библию. Пристально вглядываясь в глубины собственной души, средневековый человек обнаружил неповторимость, уникальность и неисчерпаемость личности. Это вело к признанию субстанциональности божественной личности, делало возможным переход от политеизма к монотеизму.

Если в основе античного понимания культуры лежало признание безличностного абсолюта, которым выступал «божественный строй вещей», то в средневековой культуре прослеживается постоянное стремление к самосовершенствованию и избавлению от греховности. По мнению специалистов, на умы и души людей Средневековья влияло владеющее ими чувство неуверенности, связанное с низким материальным достатком, ожиданием различного рода земных бедствий, войн и Страшного суда. Будущее блаженство не было никому гарантировано, несмотря на благочестивый образ мыслей и жизни, поскольку козни дьявола были весьма хитроумны и зловредны. Античный же человек черпал свою уверенность в созерцании неизменного, вечного космоса и, прежде всего, природы. Из благоговейного созерцания вырастала уверенность в том, что «из ничего ничего не происходит». С потерей уверенности в прочности социоприродного порядка отбрасывается эта основная посылка античного самосознания и утверждается принцип сотворенности мира «из ничего», «по божественной воле». Ликвидируется пантеистическое признание единства природы и Бога, обнаруживается их принципиальное различие, дуализм Бога и мира. На смену космологизму приходят трансцендентизм и персонализм.

Единый и вездесущий Бог как сверхъестественная личность создает мир и от мира не зависит, мир и человек имеют свои основания в Боге. Признание сотворенности мира (креационизм) перерастает в концепцию постоянного творения: Бог действует на основе собственной воли, и люди не могут понять природы его действий и осознать их результаты. Фатализм являлся одной из ведущих черт миросозерцания средневекового индивида, поскольку считалось, что как жизнь природы, так и жизнь человека полностью зависели от Бога. Христианский Бог, структурируя природу и социальность, сообщал миру его смысловую значимость. Божественная символика, разлитая в мире, заставляла человека вчитываться в «письмена Бога». Средневековая культура носила символический, зашифрованный характер, природа виделась неким хранилищем символов, поскольку являлась творением божественного духа. Здесь обнаруживаются радикальные изменения в понимании культуры, отличающие одну эпоху от другой. Античный подход, основанный на признании рационального поиска как пути к добродетели (совершенству в какой-либо области, в том числе и этической), оказался совершенно беспомощным, как только окружающий мир, природа лишились своей суверенности, когда ее чувственно-антропоморфные характеристики потеряли свою значимость, как только человек увидел, что кроме вещественно-телесного мира, его земной родины, есть родина небесная, духовный мир, где человек обретает подлинное блаженство, поскольку, хотя его тело и принадлежит земному миру, душа его бессмертна и является собственностью мира небесного. С удивлением человек обнаружил, что тот социальный беспорядок, который греки устраняли с помощью рациональной правовой идеи, не поддается разумному объяснению. Собственно говоря, за легко обозримые пределы античного полиса античные социальные проекты и не распространялись.

Оказавшийся перед лицом необозримого мира человек увидел, что в нем действуют законы и нормы, неподвластные человеческому разуму, но тем с большей радостью и надеждой он осознал, что в нем есть Высший Разум и Высшая Справедливость.

Отмечая универсальность средневекового символизма, исследователи обычно подчеркивают особую роль книги, и в частности, Библии. Культура сознания и самосознания приобрела книжный характер; появился, осознавался и культивировался интерес к книжной учености и начитанности как основному показателю культуры. Вместе с тем человек, вчитываясь в слово Божие, прислушиваясь к тому, как оно отзывалось в глубинах его «Я» и структурировало его действия, наполнял моральным смыслом свою жизнь, свои поступки и помыслы.

Культура вновь предстала перед человеком как необходимость «возделывания» собственных способностей, в том числе и разума, но «естественного разума», от природы неиспорченного и дополненного верой. Перед человеком открылся ранее невидимый мир: Бог вездесущий заботится о нем и любит его. Для спасения человека он послал на муки своего Сына Единородного. Это была область иного видения мира – через любовь, любовь к ближнему. Рациональность, как оказалось, была далеко не главным в человеке, открылись такие его измерения, как вера, надежда, любовь. Перед лицом Божественного провидения человек осознавал свою слабость и зависимость.

Новое понимание культуры позволило человеку осознать свою уникальность: Бог создал человека, его бессмертную душу. Счастье не в познании себя, а в познании Бога. Познать себя невозможно, открываются глубины человеческой души, уникальности человека (нет того универсально всеобщего, что заполняет все содержание античного человека). Отсюда не в автономности и индивидуальной свободе виделось счастье и жизненное предназначение человека, а в осознании того духовного родства, в котором он находится с Богом. Тогда человек научится преодолевать себя, достигать недостижимого. Культура начала пониматься не как воспитание меры, гармонии и порядка, а как преодоление ограниченности, как культивирование неисчерпаемости, бездонности личности, как ее постоянное духовное совершенствование.

В эпоху Просвещения формируются новые культурные образцы на основе переосмысливания культурного опыта прошлого и настоящего. Материалом для этого, помимо литературы древности, изучавшейся со времен высокого Средневековья и Возрождения, послужили археологические памятники, произведения народного творчества, обстоятельные описания путешественниками культур отдаленных неевропейских стран, сведения о различных языках и т. д.

Мыслители эпохи Просвещения стремились к целостному восприятию культуры человечества, пытались понять сущее как результат активного действия в природе мировых сил (не исключая Божественный Разум) и трактовать культуру как продукт деятельности человеческого разума. Однако тогда же (наиболее ярко – в работах Ж.-Ж. Руссо) наметилось противопоставление «природы» и «культуры». Немецкая классическая философия предприняла попытку устранить это противоречие, рассматривая культуру как исторический процесс развития духа, в котором оппозиция «природы» и «культуры» является необходимым, но преходящим моментом на пути к их синтезу.

Иммануил Кант (1724–1804) провел различие между двумя мирами: миром природы и миром свободы. Только второй из них и есть подлинно человеческий, то есть мир культуры. Как естественное существо человек не свободен. Он целиком находится во власти внешних для него причин и следствий, во власти времени. Именно в природе, где господствуют законы зоологии, и лежит источник изначального зла. Но зло не фатально. Оно может и должно быть преодолено, побеждено культурой: моралью, всеобязательной силой морального долга (категорическим императивом). Человек как моральное (культурное) существо – уже не феномен, а ноумен – умопостигаемая сущность, свободно определяющая собственную траекторию жизни, ее высший смысл и конечную цель.

Так, в философии Нового времени культура рассматривается как развитие человеческого разума, сводится к сфере духовного развития общества. Иными словами, в немецкой классической философии подлинно культурное существование человека было связано с развитием его духа; культура была отождествлена с формами духовного саморазвития общества и его членов. Для И. Канта культура проявляется в способности человека подняться над эмпирическим, чувственным существованием до морального единства. Высшим же выражением культуры становится ее эстетическое проявление. Этот вывод Канта с восторгом был принят и положен в основу общего представления о сущности и назначении культуры всеми представителями европейского романтизма конца XVIII – начала XIX в., художниками и теоретиками «Бури и Натиска». По Ф. Шиллеру (1759–1805), культура состоит в гармонии и примирении физической и нравственной природы человека. Для В. Шеллинга, Августа и Фридриха Шлегелей главным содержанием культуры провозглашается художественная деятельность людей как средство преодоления в них животного, естественного начала.

Для Г. Ф. Гегеля (1770–1831) сущность культуры (которая, хотя и не называется по имени, но присутствует как процесс восхождения духа) определяется приобщением индивида к мировому целому, включающему и природу, и историю. Это целое есть воплощение «мирового духа», «абсолютной идеи», поэтому приобщение к нему возможно лишь в ходе развития философско-теоретического знания. Развитие мышления как высшей духовной способности человека и есть действительное содержание культуры. В этом развитии всеобщности мышления состоит абсолютная ценность культуры.

В философии истории и философии культуры Гегеля человек понимается как существо «духовное». Сущностью духа на личностном, общественном и культурном уровнях выступает свобода. Она и образует цель истории. Для осуществления этой цели на сцену истории выходят отдельные народы. «Дух» каждого народа имеет свою особую идею – особый принцип понимания свободы и условий ее достижения. Свою реализацию эта национальная идея находит в особым образом устроенном государстве. На Востоке – это деспотия, в античном мире – республика, в христианско-германском мире – монархия. Гегель пытался объединить эти исторические формы и определял их как этапы прогресса-развития. В его «возрастной» периодизации восточная культура представляла собой детство и отрочество «духа», античная – юность (Греция) и возмужалость (Рим), а христианско-германская – его старость. Культура Востока сохраняла в своей основе природность, естественность, античная была предельно искусственна, оторвана от природы, она чрезмерно возносила над ней человека. Культура христианско-германского мира возвышала эту частичную и изолированную свободу до полной всеобщности, преодолевала противоречивость предшествующих культур и становилась действительным царством «целостности».

Таким образом, в гегелевской концепции культура носит общечеловеческий характер, она представлена исторически, в процессе развития. В ней выделено три типа культуры (восточный, античный и христианско-германский); их единство имело форму диалектической целостности.

Гегель показал, что если в своих целях человек зависит от природы, то в средствах их достижения он господствует над ней. Вот почему, пишет Гегель, «плуг почетней колоса»: хлеб будет съеден, но орудие труда, с помощью которого человек добыл себе хлеб насущный, не исчезнет. Это орудие и есть орудие культуры. Производительные, сущностные силы человека развиваются по своей логике, составляя материальную основу социально-культурного процесса. Однако эта опосредованность орудием есть проявление хитрости разума, действующего не только прямым, но и косвенным образом.

Тема 1.3. Основные культурологические теориии школы современности

Двадцатый век характеризуется дальнейшим развитием как классических рационалистических, так и неклассических подходов к пониманию культуры. Рационализм был представлен двумя основными течениями:

• марксизмом, превратившимся в XX в. в мощное идеологическое движение;

• философией Макса Вебера (1864–1920). На основе разработанных им понятий идеального типа, социального действия возникло системно-функциональное направление в социологии и культурологии.

В материалистической концепции истории К. Маркса (1818–1883) культура не имела самостоятельного значения. Но поскольку субстанцией культуры является труд, то в движении способов производства (открытом Марксом) раскрывается и определенная характеристика исторических типов культуры. Они таковы, по Марксу, каковы общественные формации. У истоков истории он помещает естественный племенной строй, из которого вырастает первичная или общинная формация общества. Из трех форм общины (земледельческая община на Востоке, гражданская община-полис в античности и германская община-марка) он выводит три разновидности обществ вторичной формации: азиатское, рабовладельческое и феодальное. Следовательно, на этих двух ступенях сохраняется, как и у Гегеля, триадичность. Но третья ступень (капитализм) складывается лишь на основе феодального строя германских племен. В этой линии развития видится и будущий коммунизм, который, по Марксу, приобретет всеобщее значение и впервые откроет идеальные условия для развития человеческой культуры.

Таким образом, в концепции Маркса представлена материалистическая точка зрения на культуру; изменения в ней связываются с развитием материального производства; выделено три варианта развития; показана ограниченность первичной и вторичной формаций, создание и реализация условий для общечеловеческой культуры соответственно на третьей (капитализм) и четвертой (коммунизм) ступенях в европейской линии развития.

Марксисткий подход к исследованию культуры основывается на понимании того, что человек не существует (и не возникает) вне общества. Марксизм не ограничивает культуру рамками только духовной деятельности отдельных интеллектуальных групп общества, а связывает ее с материально-преобразующей деятельностью людей. Культура осознается не как чисто духовная проблема воспитания и образования индивида интеллектуальными средствами, а как предметно-деятельная задача создания не только духовных, но и материальных условий для всестороннего и целостного развития человека. Эти идеи получили свое развитие в марксистки ориентированных концепциях XX в.

Неклассические ориентации в современных культурологических теориях могут рассматриваться как антитеза (противоположение) рационалистической гармонизации мира и панлогическому (pan – все, logos – разум) пониманию бытия, характерным для классического идеализма. Если ранее истину видели в разуме, то теперь ее стали искать в досознательном, подсознательном и бессознательном. В то же время противопоставление классике обозначалось в критике марксистской идеи линейной эволюции и создании концепции «локальных цивилизаций». Эта концепция развивалась учеными разных стран: Шпенглером – в Германии, Тойнби – в Англии, Данилевским и Сорокиным – в России.

Современное понимание культуры складывалось как осознание кризиса культуры, невозможности гармонии человека и природы. Происходит отказ от поиска рациональных оснований этой гармонии. Кризис культуры осознается как распад ее внутреннего единства, противопоставление друг другу ее прежде единых идей и ценностей (неокантианцы В. Виндельбанд и Г. Риккерт).

Для культурфилософии XX в., по-прежнему занятой проблемой поиска «подлинного» человеческого бытия, была характерна сосредоточенность на символе. По мере того, как язык начинал притягивать к себе пристальное внимание исследователей культуры, методы, сложившиеся в языкознании, все более входили в обиход общественных наук. Отношения, складывающиеся в обществе, стали трактоваться по аналогии с отношениями, формировавшимися между значимыми единицами языка и речи. Методы структурного языкознания (Ф. де Соссюр) стали все шире применяться не только в социологии языка (Сепир, Уорф), но и в психоанализе («структурный психоанализ» Ж. Лакана), неофрейдизме, философии (трактовка языка как голоса бытия у М. Хайдеггера) или в открытии в языке шифров изначального смысла бытия у К. Ясперса.

Символические свойства культуры выявлены в работах Эрнста Кассирера (1874–1945) («Философия символических форм»). Культура, по его мнению, представляет собой многообразие символических форм. Именно символическое значение окружающих человека вещей и символика действий представляют мир культуры, то есть единичный предмет передает символику всего класса явлений, выступает его представителем, тем самым определяя отношения человека к миру.

«Путешествие» по вертикальному измерению символа в глубинные слои культуры давало уверенность в возможности овладения «душой» культуры, воссоздания ее точной модели. Так родилась «морфология культуры» – строительство моделей исторических типов из найденной первоклеточки культуры. В качестве такой исходной клеточки А. Тойнби выбирает «культурный вызов», П. Сорокин – «ценностную суперсистему», О. Шпенглер – «душу». Причем всех этих мыслителей сближает негативное отношение к современной цивилизации.

Особую линию в изучении культуры образует современный структурализм и его наследник – постструктурализм. Структурализм исходит из посылки, что человеком в мире управляют неосознанные структуры, зашифрованные в языке. Сама культура структурирована как язык: в ней можно найти значимые оппозиции, параллелизмы, семантические (смысловые) и реляционные (выражающие отношения) значения. Процессы, происходящие в культуре, можно, следовательно, истолковывать как обмен сообщениями. Такой подход к первобытной культуре предложил К. Леви-Строс, а к современной – Р. Барт.

Работу с текстами культуры, начатую структурализмом, продолжил постструктурализм. Чтобы преодолеть противоречие между жизнью и культурой, постструктурализм предложил брать текст в момент его становления, чтобы «заглянуть» под маску наличных форм культуры, в ту «преисподнюю», где нет еще готовых форм, все значения смешаны, все претерпевает метаморфозы. Подобный процесс исследования получил название деконструкции (Ж. Деррида).

Освальд Шпенглер (1880–1936) («Закат Европы» в двух томах) первым на Западе выступил против классической историографии и линейной концепции истории. По его мнению, над морем первобытных культур удалось подняться лишь восьми культурам высшего типа. К ним он отнес египетскую, вавилонскую, индийскую, китайскую, майяскую (культуру индейцев племени майя), аполлоническую (греко-римскую), магическую (византийско-арабскую) и фаустовскую (западноевропейскую).

Каждая культура представляет особый, «замкнутый», изолированный и индивидуально-неповторимый организм. Время рождения каждой из них – эпоха великих свершений, подвигов, эпоха «пробуждения» души культуры. Вместо идей-принципов – «народных духов» у Гегеля – Шпенглер выделяет индивидуальные и неповторимые души «высоких культур». Вместо гегелевского единства национальных идей в общем процессе развития «мирового духа» – самостоятельность и непроницаемость друг для друга отдельных культур, а следовательно, исчезновение единой общечеловеческой культуры.

Культура живет активной, творческой жизнью не более 1200–1500 лет. Вырвавшаяся из первобытного хаоса, «пробудившаяся» душа культуры проходит замкнутый цикл: весна, лето, осень, зима. Культура превращается в «цивилизацию». Но наступает время «заката» культуры. Она изживает себя, а ее душа умирает, оставляя разнообразные памятники и следы.

Таким образом, в концепции Шпенглера:

1) восстановлен гегелевский «духовный» взгляд на культуру, но отброшено представление о ее общечеловеческом характере;

2) выделено и описано восемь культур-индивидуальностей;

3) выявлен общекультурный циклизм и неизбежность превращения «культуры» в «цивилизацию»;

4) видно преобладание иррационально-пессимистического взгляда, не требующего поиска выхода из необратимости.

Культурно-историческая концепция Карла Ясперса (1883–1969) базируется на идее общечеловеческой культуры и утверждает идею историзма. Приоритет в понимании сущности культуры К. Ясперс отдает духовности и смыслу, ибо «историчность – это преобразование явления в сознательно проведенных смысловых связях»[7]7
  Ясперс К. Истоки истории и ее цель // Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994. С. 242.


[Закрыть]. Это то, что в истории составляет лишь физическую основу, то есть является неисторическим. Историчность, по К. Ясперсу, это нечто своеобразное и неповторимое, это традиция, обращение к которой создает определенный смысловой континуум. Он необходим человеку потому, что сам человек конечен и незавершен. Вечное же возможно познать только через обращение к тому индивидуальному, неповторимому и своеобразному, постоянно меняющемуся, что было в истории. Исторический процесс может прерваться, подчеркивает К. Ясперс, если мы забудем о том, чего мы достигли, или если достигнутое нами на протяжении истории исчезнет из нашей жизни.

В отличие от популярной в Европе первой половины XX в. теории культурных циклов, развитой сначала О. Шпенглером, а затем А. Тойнби, К. Ясперс принимает за точку отсчета идею о том, что человечество имеет единое происхождение и единый путь развития. К. Ясперс подвергает сомнению как концепцию «исторических циклов» О. Шпенглера, так и материалистическое понимание истории. Не отвергая значения экономических факторов, К. Ясперс, тем не менее, убежден, что история как человеческая реальность в наибольшей степени определяется духовными категориями, среди которых первенствующую роль играют те, что связаны экзистенциальной жизнью, а следовательно, со смыслообразующей доминантой – толкованием трансцендентного.

Весь путь становления культуры К. Ясперс разделяет на четыре последовательно сменяющих друг друга периода – доисторию, древние культуры, период осевого времени и технический век, расцвет которого относится к нашему времени.

Доистория – это время биологического создания человека и становления основных конститутивных свойств человеческого бытия (возникновение речи, орудий труда, умение пользоваться огнем), накопления «капитала человеческого бытия», который не наследуется биологически, а представляет собой историческую субстанцию, которая может быть увеличена или растрачена. В духовном смысле этот период нельзя относить к истории, поскольку история возникает там, где есть осознание истории, традиция, документация, письменность.

Следующий этап – древние культуры. Он ознаменован возникновением почти одновременно в трех областях земного шара древнейших культур: 1) шумеро-вавилонской, египетской, эгейской (примерно с 4000 г. до н. э.); 2) доарийской культуры долины Инда (III тысячелетие до н. э.); 3) архаический мир Китая (II тысячелетие до н. э.).

Это начало истории К. Ясперс связывает со следующими событиями: 1) с решением задачи организации ирригационной системы (в долинах Нила, Тигра, Евфрата, Хуанхэ), регулирование которой вело к централизации, к созданию управленческого аппарата, государства; 2) с открытием письменности, значение которой определялось открывшимися возможностями в передаче традиции и ростом влияния писцов в качестве духовной аристократии; 3) с возникновением народов, осознающих свое единство, имеющих общий язык, общую культуру и общие мифы; 4) с появлением мировых империй; 5) с использованием лошади.

Отличие начавшейся истории от доистории состоит, по К. Ясперсу, в следующем: 1) наличии сознания и воспоминания, передаче духовного достояния; 2) рационализации какого-либо содержания посредством техники; 3) наличии в качестве примера и образца великих личностей, судьба которых освобождает остальных от глухого самосознания и страха перед демонами.

Третий этап – осевое время (середина I тысячелетия до н. э.), когда в период между 800 и 200 гг. до н. э. был совершен, по К. Ясперсу, самый резкий поворот в истории культуры. «В это время, – пишет К. Ясперс, – происходит много необычайного. В Китае жили тогда Конфуций и Лао-цзы, возникли все направления китайской философии, мыслили Мо-цзы, Чжуан-цзы, Ле-цзы и бесчисленное множество других. В Индии возникли Упанишады, жил Будда; в философии – в Индии, как и в Китае – были рассмотрены все возможности философского постижения действительности, вплоть до скептицизма, материализма, софистики и нигилизма; в Иране Заратустра учил о мире, где идет борьба добра со злом; в Палестине выступали пророки – Илия, Исайя, Иеремия и Второисайя; в Греции – это время Гомера, философов Парменида, Гераклита, Платона, трагиков, Фукидида и Архимеда. Все то, что связано с этими именами, возникло почти одновременно в течение немногих столетий в Китае, Индии и на Западе независимо друг от друга»[8]8
  Ясперс К. Истоки истории и ее цель // Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994. С. 32–33.


[Закрыть].

Все эти очаги культуры связывает то, что человек осознает бытие в целом, пытается познать самого себя, установить границы своих возможностей. При этом индивид ставит перед собой высшие цели и ищет пути их достижения на пути рефлексии. В эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня определяющих жизнь людей. Это и означало переход к универсальности. Синхронно возникшие в эту эпоху ценности являлись показателем единства истории и человечества, они образовывали единую «ось», вокруг которой происходила и выстраивалась реальная история человечества. Народы, не воспринявшие идей осевого времени, остались на уровне первобытного существования.

Четвертый период – технический век – это начинающаяся с конца Средневековья научно-техническая эра, которая дает о себе знать уже в XVII в., приобретает всеохватывающий характер в конце XVIII в. и получает чрезвычайно быстрое развитие в XX в.

Единство истории обеспечивается не просто единством общего мира жизненных форм, институтов, представлений, верований, но и единой целью, к которой движется история. Это гармонизация человека, свобода, творчество духа, постижение бытия в его глубинах. К этим целям стремится каждая эпоха, но ими нельзя обладать вечно, поэтому каждое поколение вновь и вновь ставит их перед собой.