Текст книги "Культурология. Учебник для вузов"

Мы видим, таким образом, что портрет новоевропейской культуры не может быть написан одной (белой или черной) краской. Свет отбрасывал тень. И этот свет, и эта тень дошли до нас, из них сотканы противоречия и нашего времени, усиленные и осложненные, конечно, опытом трех последующих столетий, но в основе своей составляющие общий лик и нерв всей современной цивилизации.

В европейском XVII в. мы легко узнаем человека нашего мира и нашей культуры, в то время как его современникам на Востоке предстояла еще долгая борьба, чтобы выйти из пут Средневековья.

В Новое время с развитием буржуазных отношений происходит выделение экономической деятельности в особую смысловую сферу культуры. Важно подчеркнуть, что это связано с изменением общей культурно-мировоззренческой картины эпохи: человек начинает отделять себя от целого, космологического или спиритуалистического, формирует свои частные интересы. Он обнаруживает, что от его богатства зависит место в обществе, судьба, что социальные связи, иерархия распадаются под всесокрушающей властью денег, что не служение, а личная активность все более становятся основой социальной «ткани». Экономический интерес заявляет о своей самостоятельности, все более подчиняет себе иные интересы. Это меняет мировоззрение человека, побуждает по-новому посмотреть на себя, на свое место в мире. Средневековые установки «пропитания» и обогащения начинают пересматриваться как в социальных группах, так и в человеке.

Этот сдвиг выражается идеологией либерализма. Она представляет собой не просто новую систему социально-экономических и политических взглядов, а мировоззрение, имеющее глубокие религиозные корни. Главным жизненным достижением отдельного индивида идеологи либерализма видят максимальное экономическое благосостояние, для чего человеку и нужна максимальная степень свободы, прежде всего – от мешающих достижению этой цели традиционных, феодальных ценностей.

На смену человеку космологическому, потом религиозному приходит человек экономический. Впервые о нем обоснованно заявил в XVIII в. А. Смит. По его мнению, человек по своей натуре эгоист, движимый, прежде всего, стремлением к выгоде (в процессе производства) собственным экономическим интересом. Смит решительно отказался от социальной этики, рассматривал человека как индивид, что противоречило традиционному пониманию его как представителя социального целого. У Смита экономическая деятельность очищается от иных целевых установок, кроме прибыли, от нравственных влияний, опирается только на разум, расчет.

В социальном плане эта идеология коренится в гражданском обществе, в котором господствуют не социальные интересы целого, а частные, главными среди которых и оказываются экономические. Они требуют не веры, а умения считать, учитывать и т. п. Тем самым инициируется рационализация хозяйственной жизни, когда все более растущее культурное значение в ней приобретают уже не нравственные, а интеллектуальные потенции.

Но практически одновременно с таким подходом формируется и иной, учитывающий нравственные факторы капиталистической экономики. Так, в классической модели буржуазной морали Б. Франклина «self made man» ориентирован на достижение добродетели, которая измеряется полезностью, а не самоотречением. Человек, заслуживающий кредита, должен обеспечивать три основные добродетели: трудолюбие, точное соблюдение денежных обязательств и бережливость. Если в рыцарской идеологии нормой была демонстративная праздность, то Б. Франклин восхваляет трудолюбие; рыцарской щедрости он противопоставляет бережливость, культ бездефицитного бюджета, упорядоченности и методичности. Огромное значение для данного этоса имеет отношение к деньгам. Если рыцарский кодекс чести не позволял проявлять интерес к деньгам, то Б. Франклин призывал к пересчету времени на деньги, к заботе о том, чтобы не терять ни минуты.

Формирование новой трудовой мотивации хорошо показано в знаменитой работе М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма» (1905). Выступая в жанре социологии религии, М. Вебер пытался дать ответ на вопросы: какую роль сыграло изменение религиозной этики, обусловленное возникновением и развитием протестантизма, для становления современного капитализма, в частности, в проведении в жизнь такого важного его принципа, как рационализм? Как влияли религиозно-этические установки на характер экономической деятельности, и главное, на ее мотивацию? Как воздействуют те или иные типы ведения хозяйства на религиозно-этические принципы? Если стремление к наживе универсально, то при каких именно условиях оно может создать рациональное хозяйствование в виде капиталистических предприятий?

Ответы на эти вопросы достаточно известны. М. Вебер обосновывает особую роль в становлении продуктивного, промышленного, рационального западноевропейского капитализма, так называемого «духа капитализма», в основе которого лежит хозяйственная этика протестантизма, прежде всего – кальвинизма. Как уже отмечалось, в ней осуществляется радикальное переосмысление традиционного христианского понимания аскезы через ее переориентацию от внемирской на светскую, земную жизнь.

Во-первых, главным содержанием этой аскезы ставится труд. Тем самым религиозная этика становится, прежде всего, этикой религиозно толкуемого труда: напряженного, систематического, честного, мирского, который в своем профессиональном наполнении получает религиозное освящение как путь к Богу, как главное средство укрепления веры, доказательство ее истинности.

Во-вторых, протестантская этика дает позитивную моральную санкцию на накопление капитала как неизбежного результата честного и напряженного труда (в дополнение к бытовому аскетизму, бережливости, ограничению потребностей).

В-третьих, не только трудолюбие, но и такие нравственные ценности, как верность слову, трезвость, пунктуальность, потребность учета и контроля, недопустимость досуга сверх необходимого для восстановления физических сил, приобретают характер религиозных требований. А это способствует таким важным условиям капитализма, как доверие, кредит.

Конечно, М. Вебер не утверждал, что протестантская этика была главной или, тем более, единственной причиной возникновения духа капитализма. Но именно этот мировоззренческий, религиозно-нравственный сдвиг позволил преодолеть традиционную инерционность в мотивации труда у человека, веками предпочитающего работать не более, чем это нужно для удовлетворения повседневных потребностей нормальной жизни, для «пропитания» или «достойного содержания».

Это приводит к формированию не только нового отношения к труду, но и нового экономического человека, у которого авантюрный выигрыш уступает место гарантированной прибыли. У «гомо экономикус» (Ю. Давыдов) рационализирована вся жизнь, не только производственная, но и бытовая. Время для него – не только деньги, но и служение (Богу). Рационализм и аскетизм сливаются воедино. Таким образом, по мнению М. Вебера, создателями продуктивного капитализма были не только рациональное постоянное предприятие, рациональная бухгалтерия, рациональная техника, рациональное право, но и рациональный образ мысли, рационализирование образа жизни, ее принципиальная активизация.

Рациональное мышление является, так сказать, «линейным», оно принципиально отличается от «кругового». Характерные для линейного мышления широта замысла и телеологизм имеют своим источником религиозную идеологию иудаизма (будущий приход мессии), тогда как у языческих народов более очевидная ориентация на прошлое (миф о золотом веке).

Наконец, М. Вебер говорит о таких элементах «хозяйственного духа эпохи», как цели, ценности, традиции, организация труда, сплавленных в так называемую хозяйственную психологию (например, наличие или отсутствие «чувства хозяина»).

Таким образом, классический капитализм сумел обуздать иррациональное, существующее всегда стремление к наживе, провести его рационализацию («цивилизацию») на основе трудового обогащения через преодоление принципа пропитания, через обмен, учет, сориентировать труд на товарный рынок, отделить экономическую деятельность от домашнего хозяйства.

Не менее интересен анализ экономической культуры Нового времени, данный немецким ученым В. Зомбартом, который проанализировал в своей работе «Буржуа» историю духовного развития современного экономического человека. Он говорил о хозяйственном духе как совокупности душевных свойств человека, его интеллекта, характера, проявляемых в хозяйственных устремлениях капитализма. Для него свойственно единство так называемого предпринимательского духа, носителями которого являются «завоеватели», «организаторы», «торговцы», и духа мещанского, главными добродетелями которого являются хозяйственность, деловая мораль, отчетность.

Для сказанного есть и более глубокие философские предпосылки. Экономика Античности и Средневековья существовала в условиях доминирования онтологизированного бытия, его абсолютности, не была самодостаточной. Первый удар по этой идеологии нанес либерализм, положивший начало разрушению традиционной онтологической проблематики идеологией долженствования, доминирования субъекта, человеческой активности. Разум начинает рассматриваться как своего рода внутренняя деятельность человека, не укорененная в бытии, а лишь направленная на него. В конечном счете это рождает отрицание бытия как такового – так называемый «онтологический нигилизм».

Отказ от бытийного онтологизма, от абсолюта, ведет к ориентации на человеческую деятельность. Место «обретения» (Бога, абсолюта) занимает «изобретение», убеждение в безграничных творческих возможностях человека преобразовывать мир. Результатом утверждения онтологического нигилизма является идеология потребления, культ артефакта, суетная жажда материальных благ, успеха «здесь и сейчас». Крепнет убежденность, что человек может сам возвышать себя через практическую деятельность, через развитие материальных потребностей, которые становятся ведущими. Появляется своего рода восторг от возможностей материального прогресса. Страсть к наживе вырывается из протестантской формы, обретает самодостаточность, становится базовой ценностью экономической культуры, наряду с «достижительностью» социоэкономического поведения. В нем цель – успех – явно доминирует над средствами, что можно рассматривать как своего рода культурную «аномию» (Р. Мертон).

Она развивается и выражается в экономической культуре «предпринимательства» как вида хозяйственной деятельности, находящего свое органическое развитие в рыночной экономике. Его культурный смысл состоит в разумной реализации творческого потенциала человека, в его самоутверждении как социально активного и общественно значимого субъекта: предпринимательство изменяет не только экономические и социальные реалии, но и самого человека, выступает мощным фактором его развития. В этом смысле предпринимательская деятельность есть процесс творческой самореализации личности в экономике, в результате которого она получает прибыль за счет новых форм хозяйствования, новых технологий, товаров и услуг.

Предпринимательский дух выражает несовпадение потребностей, ожиданий людей с конкретным состоянием экономической практики. Мировоззренческой основой предпринимательства является вечная неудовлетворенность имеющимся характером производства, рациональный поиск более продуктивных решений: кредо предпринимательства – жажда перемен (инновационная культура). Всякая перемена состоит как бы из двух частей – отказа от прошлого и внедрения нового опыта. Для достижения успеха в предпринимательстве важно бережно и критически относиться к прошлому опыту. Вместе с тем, отказ от традиций можно рассматривать как одну из важнейших традиций предпринимательства. Однако важно и чувствовать, какие изменения являются достаточными (это чувство Д. Кейнс назвал «животным духом» предпринимательства).

Предпринимательство – это смелость, помноженная на разум и нацеленная на изменение стереотипов экономической деятельности. Предприниматели склонны видеть мир в новом свете, не принимать как данное, постоянно переосмысливать его аксиомы. (Известная мысль лорда Керзона гласит, что «самонадеянность является единственным секретом успеха»). Именно новаторский дух предпринимательства способен быть двигателем не только экономического, но и социокультурного прогресса человечества, что так ярко проявилось в культуре Просвещения.

Тема 2.6 Актуальные проблемы современной культуры

Традиции гуманизма. Идеалы и установки современной европейской культуры являются сплавом того, что было открыто человечеством в прошедшие века, и того, что было достигнуто к концу XX в.

Какие формы социальной жизни, образцы деятельности, способы мироощущения и мировосприятия отсеяло «сито времени», какие базисные культурные ценности были восприняты в XX в.?

В современной европейской культуре широкое распространение получили гуманистические принципы и идеалы. Гуманизм – достаточно многообразное понятие. Например, ренессансный гуманизм, утверждающий мощь и свободу творческого человеческого духа, был элитарным, поскольку его мораль была индивидуалистической, значимой для немногих избранных.

Суть современного гуманизма – его универсальность: он адресуется всем людям, провозглашает право каждого на жизнь, благосостояние, свободу. Иными словами, это не элитарный, а демократический гуманизм.

Гуманистическая ориентация современной культуры проявляет себя в различных «сферах» современного общества – экономической, нравственной, политической, художественной и т. д. Эта тенденция определила, в частности, становление политической культуры. Ее ценности впервые зафиксированы в 1789 г. Сравнение двух документов – «Декларации прав человека и гражданина» (XVIII в.) и «Всеобщей декларации прав человека» (XX в.) – показывает, что идеи, выработанные в эпоху Великой французской революции, принимаются сейчас в качестве идеала государствами Организации Объединенных Наций.

Постатейное соспоставление «Декларации прав человека и гражданина» (а) и «Всеобщей декларация прав человека» (б) дает много интересного в понимании становления гуманистической политической культуры.

Статья 1. «Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах» (а). Статья 1. Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах» (б).

Статья 2. «Целью всякого политического союза является сохранение естественных и неотъемлемых прав человека. Права эти суть: свобода и безопасность, сопротивление угнетению» (а). Эти положения содержатся в статьях 3, 4, 5, 8, 9, 14 (б).

Статьи 7, 8, 11 провозглашают свободу личности, свободу совести, слова и печати (а). Эти положения содержатся в статьях 12, 18, 19 (б).

Статья 3. «Источник всей верховной власти всегда находится в нации». В дополнении 1793 г. провозглашаются обязанности общества искать работу для неимущих, обеспечивать средствами существования нетрудоспособных, заботиться о просвещении всех граждан (а). Статья 21. «Воля народа должна быть основой власти правительства». Остальные положения содержатся в статьях 22, 23, 24, 25, 26 (б).

Идею всеобщего равенства выдвигало еще христианство. Христос учил: перед Богом все равны, ибо каждый человек, независимо от своего социального положения, обладает бессмертной душой. Однако христианская идея равенства носит, скорее, мистический характер. Ведь люди равны не в реальной жизни, а в загробной.

Современный гуманизм ориентирует на достижение возможностей равенства в реальной, повседневной жизни. Прежде всего это проявляется в демократизации общественной жизни, в развитии гражданского общества. Все больше людей вовлекается в общественную жизнь как активные субъекты социальной организации.

Но эти процессы имеют и негативную сторону, человек становится слишком цивилизованным в ущерб своей культурности. В связи с этим выдающийся гуманист и мыслитель XX в. А. Швейцер с тревогой говорил о процессе деградации культуры. Отрицательно воздействует на нее также сверхорганизованность наших общественных условий. Насколько верно, что организованное общество является предпосылкой и одновременно следствием культуры, настолько очевидно, что на определенном этапе внешняя организация общества начинает осуществляться за счет духовной жизни. Личность и идеи подпадают под власть институтов общества, вместо того, чтобы оказывать влияние на них и поддерживать в них живое начало. А это приводит к кризису гуманизма, деформации личностного самоценного начала человека. Такой кризис связан и с проблемами материальной и духовной жизни, проявившимися в Средние века.

Сциентизм и технократизм. Другим важнейшим итогом развития культуры, воспринятой современной Европой, является установка на научно-рациональное познание мира и связанную с ней социокультурную систему – науку. Уже в XIX в. появляются первые признаки того, что наука стала мировой, ведущей силой развития общества, объединив усилия ученых разных стран. Расширение сферы применения достижений науки в начале XX в. привело к изменению жизни десятков миллионов людей, населявших промышленные страны. Но увлечение наукой, ее доминирование в системе духовных и материальных ценностей быстро показало свои отрицательные стороны, связанные с обеднением духовно-эмоциональной, нерациональной жизни человека. Проблема «физиков» и «лириков» сформулировала противоречие, проявившееся в противостоянии двух установок – сциентистской и антисциентистской.

В основе сциентизма (от лат. scientia – знание, наука) лежит представление о научном знании как о наивысшей культурной ценности. Сциентисты утверждают: наука как абсолютный эталон способна решить все проблемы, стоящие перед человечеством, – экономические, политические, моральные и т. д. Действительно, современная наука проникла во все сферы современного общества, пронизывая не только промышленность, сельское хозяйство, но и политику, административную и военную деятельность. Однако не все в мире – наука. Существует сфера искусства, вера, человеческие чувства, отношения.

Антисциентизм появился как реакция на преувеличение роли науки. Для него характерно принижение значения научного знания, обвинение науки в том, что она вызвала всевозможные кризисы – экономический, экологический, национальный. Антисциентисты утверждают: «Наука – чума XX века». Возникшую ситуацию обрисовал Ч. П. Сноу в известной книге «Две культуры». Он отмечал, что рассматриваемое противостояние разделило всех на два лагеря: на одном полюсе – художественная интеллигенция, на другом – ученые и как наиболее яркие представители этой группы – физики. Их разделяет стена непонимания и иногда (особенно среди молодежи) антипатии и вражды. У них странное представление друг о друге. Они настолько по-разному относятся к одним и тем же вещам, что не могут найти общий язык даже в области чувств.

Сложившийся первоначально в Европе, а потом распространившийся во всем мире тип научно-технической культуры много дал человеку для развития его свободы, прежде всего, в материальной жизни в полной мере сложилась техногенная цивилизация, возникшая на развалинах Средневековья. Культура этой цивилизации сформировалась на основе таких отношений человека и природы, когда человек стремился вырваться из зависимости от природы, и высшими ценностями культуры признавались господство человека над природой, обновление, наращивание технологических и научных знаний. Развитие техники и технологии как орудия господства человека над природой стали главными целями и критериями общественного прогресса.

Мировая научная техническая целостность, сложившаяся в XX в., положила начало экономическому объединению мира, передаче во все уголки земного шара передовых способов производственной культуры. Мы являемся свидетелями растущей интернационализации хозяйственных связей. Одним из выражений этого процесса стали транснациональные корпорации с их едиными формами организационной культуры, действующей в десятках стран и на различных континентах. На долю этих корпораций приходится более трети промышленного производства, более половины внешней торговли, почти 80 % новой техники и технологий. О нарастании интернационализации жизни современного мира свидетельствуют всеохватывающий характер научно-технической революции, принципиально новая роль средств массовой коммуникации и информации.

Техногенное отношение к природе как к средству удовлетворения не духовных, а сугубо технических потребностей становится в первой половине XX в. одной из ведущих тенденций в развитии европейской культуры. Оптимистическое миросозерцание, обусловленное успехами научной мысли, воплощенной в мировой промышленности и технике, послужило основой для возникновения характерного для человека XX в. ощущения космичности своего бытия.

Однако европейская культура XX в. отразила и кризис, в который медленно входила техногенная цивилизация. Современное общество, породившее новый тип цивилизации – индустриальное общество – привело к господству безличных экономических, политических, технологических структур над живой человеческой деятельностью, индивидуальным «Я» подлинной культуры.

Как уже отмечалось, технологическая цивилизация основана на таком взаимоотношении между человеком и природой, при котором природа является объектом человеческой деятельности, объектом эксплуатации, причем неограниченной. Ей свойствен тип развития, который можно выразить одним словом – «больше». Цель состоит в том, чтобы накапливать все больше материальных благ, богатств и на этой основе решать человеческие проблемы – социальные, культурные и др.

Техногенной цивилизации присуще представление, что природа неисчерпаема именно как объект эксплуатации человеком. Понимание глубины экологического кризиса разрушило это представление.

Идейное и научно-теоретическое движение последних десятилетий поставило проблему создания новой экологической культуры. Экологический кризис наметил границы существующего типа экономического развития. Возникла необходимость новых отношений с природой и между людьми. Рассматривая современную духовную ситуацию, Ю. Бохеньский выделил четыре наиболее важных вопроса, стоящих перед человечеством.

1. Какое место занимает человек в Космосе?

2. Существует ли прогресс?

3. В чем ценность науки?

4. Как велики силы или бессилие человека?

Современные ответы на эти вопросы весьма пессимистичны. Во-первых, астрономия показала, что Земля – лишь незначительный фрагмент Космоса в целом, ибо за пределами Млечного Пути существуют миллиарды и миллиарды подобных галактик, расстояние между которыми измеряется миллионами световых лет. Для антропоцентризма прошлых веков, культур, когда человек ставился в центр Вселенной, это открытие катастрофично: ниспровергается миф об уникальных качествах человека, уникальности жизни во Вселенной. Отсюда следует, что человека нельзя рассматривать как средоточие вселенских сил.

Человечество – лишь пылинка на окраине бытия. Новая духовная ситуация не позволяет нам мыслить антропоцентристски. Современная культура строится на иных основаниях.

Во-вторых, радикально разрушается представление о необратимости и нарастании общественного прогресса. Со времен бомбардировки Хиросимы и Нагасаки ценность науки и научно-технического прогресса поставлена под вопрос.

Одним из методологических подходов, концептуально осмысливающим происходящие изменения, оказалась идея японского социолога Е. Масуды. В 1945 г. он предложил, многим казавшуюся тогда фантастической, теорию «информационного общества». Это общество объединено единой информационной сетью, благодаря чему у человечества появляется возможность вырабатывать единые цели, а у человека – проявлять свои творческие возможности. Внедрение новых информационных технологий, прежде всего, компьютерной техники и систем телекоммуникационных связей, показало, что концепция информационного общества вовсе не утопична.

Возникает новая, информационная, культура – понятие, употребляемое для обозначения такого уровня организации информационных процессов, степени интенсивности информационного общения и подходов, характера создания, сбора, хранения, переработки и распространения информации, которые обеспечивают становление информации как главного культурного ресурса общественного развития, жизнедеятельности человека, приходящего на смену ресурсу индустриальному.

Все рассмотренные явления и процессы – далеко не однозначны, приводят к серьезным проблемам современного развития мировой культуры. На рубеже XX–XXI вв. дух времени вызывает скептическое отношение и к возможностям компьютера, точные науки уже не считаются всесильными. Отсюда и охватившее человечество чувство бессилия перед вызванными им и уже почти неуправляемыми силами научно-технического прогресса. В наиболее яркой форме эти настроения выражаются в пессимистической философии экзистенциализма, где существование человека носит трагедийный и безысходный характер.

Постмодернизм. В связи с этим в середине XX в. произошли кардинальные изменения в характере западной культуры – утверждается особый тип мировоззрения, ориентированный на формирование такого жизненного пространства, в котором главными ценностями становится свобода во всем, спонтанность деятельности человека, отрицание норм и традиций, отказ от авторитетов, правил, и особенно – от всеведения разума. Растет неопределенность жизни, ее игровое начало, вседозволенность, иррационализм. Резко падает роль поиска закономерности, растет интерес к повседневности, жизни «здесь и сейчас», новизне как таковой. Разрушается единый стиль культуры, расцветает культурный плюрализм.

Эта новая культура вырастает из преобразования характерных для классического европейского индустриального общества систем, внешне детерминирующих жизнь личности. Человек не хочет быть элементом технологической, экономической или политической систем, где его деятельность жестко определяется внешними по отношению к его личностной культуре качествами. Эта жесткая детерминированная схема не просто ослабевает – возникает принципиально новая ситуация, означающая, что социально-экономическое развитие зависит от состояния духовного мира личности, от ее развития и социокультурной устремленности.

Подобная ситуация обусловлена не только глобальными угрозами существованию человечества, но и коренным переворотом в системе отношений «человек – производство». Современная экономика носит инновационный характер. Это означает, что материальные и вещественные факторы производства перестают быть основным носителем ценностей, так как устаревают каждые 3–4 года. Орудия труда, машины, станки, производственные линии меняются буквально на глазах. Главным фактором обновления производства и получения прибыли является человек, его интеллектуальные и творческие возможности. Развитие личностных качеств, творческих способностей и возможностей, воспитание высококвалифицированной рабочей силы становится наиболее выгодным вложением капитала. В результате общественный субъект приобретает все большую независимость от базиса, его свобода нарастает. В современном обществе человеческий выбор оказывается решающей детерминантой социально-исторического развития.

Массовая и элитарная культуры. Бурные изменения культуры XX в. выражаются и в разделении художественной культуры. Если до середины XIX в. она была уделом почти исключительно свободных и обеспеченных высших слоев общества, а народ довольствовался культурой «фольклорной», то с быстрым ростом «среднего класса» ситуация кардинально меняется. В городах появляется большое число людей, которые имеют некоторое свободное (после работы на заводе, в магазине) время и деньги для развлечения и отдыха, для потребления доступных им по качеству (сложности восприятия) и цене художественных произведений.

Спрос рождает предложение, и на смену свободному духовному творчеству приходит так называемое «духовное производство», живущее по законам рынка. Технические возможности тиражирования произведений культуры (радио, кино, полиграфия, потом – аудио– и видеопродукция, телевидение), растущий рынок сбыта этих произведений делает также культурное производство бизнесом. Его главная цель, как и любого другого бизнеса – получение прибыли. Отсюда – установка на массовое производство уже не художественных произведений, а «культтоваров»: в бизнесе главное не художественная ценность, а доход, который неизмеримо выше при массовой «штамповке» таких товаров.

Рост прибыли зависит от объема продаж. Поэтому в массовой культуре так важно не удовлетворять художественные потребности, а формировать их, воспитывать, готовить потребителя. Кроме того, массовость предполагает доступность культтоваров, поэтому в их производстве опираются на чувства, эмоции, потребности и т. п., присущие по возможности максимальному числу потребителей. Они хотят быть «при культуре» и не напрягаться, поэтому массовая культура – это производство простых, общедоступных, узнаваемых, воспринимаемых без напряжения художественных образов с целью получения максимальных прибылей. (Яркий пример – реклама, шоу-бизнес, основная продукция Голливуда, комиксы, детективы, рок-музыка).

Массовую культуру важно отличать от народной. Последняя базируется на художественных традициях, образах-архетипах (сказки, народные песни), а массовая – на товарности, продажности искусства, которое перестает быть творчеством для души, а становится делом для денег.

Разумеется, далеко не все художники с энтузиазмом встретили эти рыночные («базарные») процессы. В качестве своего рода реакции на неизбежное резкое падение художественного уровня в продукции массовой культуры (о чем более чем убедительно свидетельствует, например, современная популярная музыка, телесериалы и т. д.) возникает стремление части художников заниматься «высоким» искусством, искусством ради искусства, понятным лишь узкому кругу «избранных» и не приносящим денежных доходов. Это и есть элитарная культура (элита – лучшая часть); она рассчитана, так сказать, на «внутреннее» употребление и часто принципиально стремится усложнить свой язык, сделать его недоступным для большинства людей, воспринимаемым только избранными. Так рождается художественный авангард, характерный крайним индивидуализмом, смелым поиском новых форм и идей, отказом от традиций. Потребителями элитарного искусства являются либо сами его творцы, либо представители политической и экономической элиты, стремящиеся показать свою возвышенность над толпой.