Текст книги "Культурология. Учебник для вузов"

Как известно, вид современного человека сформировался примерно 35–40 тыс. лет назад. Более 90 % этого времени человек жил и развивался в дописьменную эпоху, когда доминировала аудио-информационная среда общения, а обмен информацией о внешнем мире и друг о друге между тогдашними «древними» людьми производился только и исключительно посредством устной речи, с помощью ее звучания, музыки, звуков и тембров голосов, вариаций интонаций.

Сегодня большинство говорящего, пишущего и читающего населения, прежде всего в силу постоянного использования языка, убеждено в универсальном и интегральном характере вербально-логического уровня психического отражения. Однако еще выдающийся советский психолог Б. Г. Ананьев в 1960-х гг. отмечал, что в психическом развитии человека и в целом в духовном развитии человечества выделяются две тенденции: перевод всех образов любой модальности в зрительные схемы (тенденция визуализации чувственного опыта) и развитие обозначающей (сигнификативной) функции речи посредством абстрагирующей и регулирующей деятельности рассудка[89]89
  См.: Ананьев Б. Г. Сенсорно-перцептивная организация человека // Познавательные процессы: ощущения, восприятие. М., 1982.


[Закрыть]. Эта мысль послужила основой для анализа тех качественных изменений в средствах передачи, хранения и тиражирования информации, которые претерпело человечество на протяжении своей истории. При этом менялось не только качество информации, циркулирующей в обществе, но и соотношение между различными чувственными каналами, посредством которых информация становится доступной человеку – слухом, зрением, обонянием, тактильными, вкусовыми и кинестетическими анализаторами. В дописьменную эпоху возникла и доминировала устная речь. Примерно шесть тысяч лет назад началась письменная эпоха, и письменность стала конкурировать с аудиоканалом. Затем наступило время книгопечатания, когда письменная речь стала тиражироваться печатным станком (середина XV в.), породившим затем печатные СМИ, резко увеличившие загрузку визуального и вербального каналов. Эпоха радиоэлектронных средств массовой информации (с начала XX в.) временно активизировала аудио-сенсорный канал (радио), заторможенный затем телевидением. С середины XX в. началась эпоха цифровых телекоммуникационных технологий, способных трансформировать сенсорно-интеллектуальные способности человека посредством изменения пропорций в информационной загрузке соответствующих сенсорных каналов. А. А. Ухтомскому принадлежит одно из выдающихся открытий в области взаимообусловленности развития слуха и интеллектуальных процессов, а именно: что звучащая среда и процессы слушания (аудиоанализа) имели исключительное историко-генетическое значение для развития коры головного мозга, в частности, потому что вызывали состояние «оперативного покоя», то есть двигательного торможения, являющегося одним из основных условий возникновения и формирования интеллектуальной и эмоциональной психической деятельности.

Письменная вербализация подготовила переход от матричного аудиомышления людей «до-письменных» обществ к линейному вербальному мышлению. Изобретение письменности как мощного средства внешнего запоминания спровоцировало и положило начало многовековой тенденции преимущественного развития вербально-визуальных функций и способностей психики человека, соответствующих им средств коммуникаций, общения и интеллектуальной деятельности. Эта тенденция, с другой стороны, привела к системным утратам ряда «ненужных» информационных функций и способностей психики человека, в том числе внутренней памяти (особенно аудио-интонационной), деформировала (грамматизировала и «логизировала») функции интеллекта, деградировала эмоционально-чувственную сферу, снизила синкретичность и объемно-скоростные параметры мышления и аналитической деятельности, диапазонность и глубину межличностного и социального общения и вчувствования, потребность в которых резко упала в условиях «вербальной цивилизации».

С изобретением и распространением Интернета социальные взаимодействия в значительной степени интенсифицировались, появились новые способы трансляции и усвоения социального опыта, изменился и сам язык. Обычно язык реагирует на новые социальные и технологические тенденции развитием литературно-художественных и публицистических стилей и сопровождающим его пополнением словарного состава. Как же реагирует язык на информационную революцию, на расширение сферы компьютерно-опосредованной коммуникации? Об этом можно судить на основе данных, собранных путем выборочных опросов, проводимых в Интернете.

Под влиянием Интернета с языком происходят следующие изменения: во-первых, упрощаются и одновременно усложняются средства выражения на фоне повышения прагматической сложности. Так, повсеместно наблюдаемая в Сети эволюция текста в гипертекст является не упрощением, а усложнением структуры текста. Однако тенденция к упрощению действительно преобладает. Она выражается, например, в преобладании такой формы интернет-общения, как чаты. Последние часто представляют собой пустую болтовню. Сложные описания эмоций замещаются смайликами (пиктограммами, изображающими улыбающиеся или нахмурившиеся рожицы). Некоторые исследователи видят в подобной тенденции к упрощению серьезную опасность, говоря о пиджинизации и вульгаризации языка под влиянием страсти к модернизации. Частным случаем тенденции к одновременно имеющему место усложнению и упрощению является тенденция к более высокой дифференциации одних явлений и средств при более диффузном пользовании другими. Взаимодействие диффузности и дифференциации сравнимо с взаимодействием синкретизма и расчлененности в разговорной речи. Ярче всего указанная тенденция прослеживается на лексическом и содержательно-тематическом уровне. Усиливающаяся дифференциация наблюдается, например, в появлении новых терминов, обозначающих ранее недифференцированные феномены.

Повышение смысловой диффузности характерно, например, для некоторых чатов и досок объявлений. Поначалу они заявляют об определенной узкой тематической направленности, но в дальнейшем, идя на поводу у своих участников, включают в рассмотрение более широкий круг вопросов, выходящий за рамки первоначальной темы.

Во-вторых, в Интернете наблюдается конкурирующее воздействие норм письменной и устной речи. С помощью ряда средств создается «эффект присутствия», «коммуникативной близости», имитируется постоянная готовность к коммуникации. Это не всегда соответствует действительным намерениям коммуникантов. Возникает противоречие между претензией на разговорность и реальным отсутствием конститутивных признаков языковой ситуации, влекущих использование разговорной речи: неподготовленности и непринужденности речевого акта, а также непосредственного присутствия участников коммуникации. Так, например, посетители какого-нибудь сайта могут активно призываться к вступлению в контакт. При этом сайт может не обновляться длительное время, и решившимся на контакт никто подолгу не отвечает. Далее, подавляющее большинство текстов присутствует в Интернете в письменной форме. Доля устных, звучащих текстов пока невелика и получение их оценивается гораздо дороже письменных сообщений. Имитативность готовности к общению свойственна и современной городской жизни в целом. Порабощающее воздействие электронных средств массовой коммуникации выражается не только в том, что они почти незаметно, но неуклонно формируют наш вкус, наши склонности, наши взгляды, но и заставляют нас общаться тем языком, который нужен не столько нам самим, сколько манипуляторам нашего сознания и поведения. Нередко под воздействием телевидения и Интернета совершается добровольный отказ человека от высокого предназначения, что делает его пассивным существом с низким уровнем политической культуры, в чем часто оказываются заинтересованы инфократические режимы. Можно сказать, что язык под влиянием Интернета одновременно и обогащается, и упрощается.

Таким образом, к языкам культуры относятся: естественные языки различных народов, языки условных сигналов (например, азбука Морзе, дорожные знаки и т. п.), а также все системы знаков, формируемые в культуре (так называемые вторичные моделирующие системы). Это прежде всего – миф, искусство, религия, мода и т. д.

Модуль В. Пространственно-временной континуум культуры

Тема 4.1. Сущность социокультурного пространства

Культура не существует вне общества, но и общество невозможно без культуры. Это положение нуждается в доказательствах, для чего необходимо уточнить понятие социального, которое часто раскрывается как синоним общественного, что не проясняет сути дела. Как показал еще М. Вебер, качество социальности приобретает не любое человеческое действие, а только то, «которое по предполагаемому действующим лицом или действующими лицами смыслу соотносится с действием других людей и ориентируется на него»[90]90
  Вебер М. Основные социологические понятия // Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.


[Закрыть]. Выделение «ориентации на другого» является, по М. Веберу, признаком социального. Поэтому он не считает социальным действием ни подражание, ни созерцание, ни одинокую молитву, ни всплеск эмоций. В веберовском понимании собственно социальными действиями выступают целерациональное и ценностнорациональное действия. Таким образом, социальность есть взаимосвязь, взаимоориентированность двух или более индивидов.

В периоды устойчивого функционирования общества тема социального не является проблемой: индивиды предстают как «винтики» социального механизма, воспроизводство которого осуществляется по неким законам. Но если возникают проблемы обновления общества, то встает и проблема конструирования структур социальности, например, с помощью имплицитно полагаемого соглашения об этом мире (как у Ю. Хабермаса). П. Бурдье пришел к выводу, что в социальном исследовании следует избегать как жесткого детерминизма, постулирующего полную зависимость индивида от социальных отношений, так и субъективизма, отрицающего общественную предопределенность поведения человека. Социальная действительность, социальность, согласно Бурдье, структурирована дважды: и социальными отношениями, и представлениями агентов об этих отношениях. Социальные отношения, интериоризируясь в процессе осуществления практик, превращаются в практические схемы, воплощающиеся в реальном поведении людей. Э. Гидденс показал, что все наши действия подвержены влиянию структурных характеристик обществ, в которых мы выросли и живем, и в то же время своими действиями мы сами создаем (а также до некоторой степени изменяем) эти структурные характеристики. Таким образом, динамика социальности образуется и реализуется через само бытие человеческих индивидов, однако не сводится к сумме их личностных усилий, поскольку превосходит непосредственную данность человеческих взаимодействий.

Таким образом, социальность – это эффект суммы связей, отношений, возникающих из совместной жизни людей, воспроизводимых и трансформируемых их деятельностью. Социальность – это взаимообусловленность жизни людей их жизнью друг друга, процессами и результатами совместной и индивидуальной деятельности. Социальность рождается из связи, из непосредственного и опосредованного взаимодействия людей. Но при этом оно должно быть направлено на передачу определенного смысла. А он есть там, где присутствует культура, если понимать под культурой формы преобразования и формы осмысления мира, создаваемые и усваиваемые человеком.

Это положение объясняет важность понятия «социокультурная система», традиция использования которого восходит к П. А. Сорокину. Он ввел различение социокультурных систем разных уровней, в том числе суперсистем, которые возникают на основе определенной ценности. Введение термина «социокультурная система» снимает ограниченность терминов «социальная система» и «культурная система», поскольку они есть лишь отдельные аспекты единой социокультурной реальности.

Культура существует в пространстве и во времени. Социальное пространство есть форма существования социального бытия, характеризующая протяженность, структурность, взаимодействие и сосуществование социальных элементов.

Как и время, пространство можно рассматривать с субстанциональных и с реляционных позиций. Так, в концепции Ньютона абсолютное пространство мыслилось как вместилище тел, как бесконечная протяженность, вмещающая в себя всю материю. По аналогии с этим и социальное пространство часто отождествляют с «пустым местом», которое можно чем-то заполнить. В этом случае оно отождествляется с географическим пространством, границы которого определяются географическими зонами, с политическим пространством, очерченным государственными границами.

В рамках реляционного подхода пространство создается отношениями между телами, процессами и сущностями данной реальности. Тогда социальное пространство – это то, что образуется системой отношений человека к миру и отношений с другими людьми. Общество создает новое пространственное качество, преодолевая природную среду или приспосабливаясь к ней. Элементами социального пространства являются разделение труда, социальная иерархия и государство.

Впервые анализ проблемы социального пространства был предпринят П. Сорокиным в работе «Социальная стратификация и социальная мобильность», посвященной перемещениям индивида в социальном пространстве. Иерархия и возможность передвижения по горизонталям и вертикалям социального пространства позволяет представить его как порядок расположения одновременно сосуществующих субъектов и социальных процессов по отношению друг к другу. Социальное пространство – это такая форма существования социального бытия, которая выражает его протяженность, структурность, сосуществование и взаимодействие элементов общественной жизни и тем самым объективно закрепляет их положение и связи, обусловленные общественными отношениями.

Социальное пространство создается в результате материализации исторически сложившихся форм совместной деятельности людей в типах социальной организации, формах коллективности, социальных институтах, наконец, в вещах. Вещи непроницаемы, поэтому вещественный пласт социального пространства очень близок к географическому и физическому пространствам. А социальные институты приходят в соприкосновение друг с другом, поскольку человек в течение весьма короткого временного промежутка может быть элементом разных социальных институтов: в течение суток он оказывается и внутри института семьи, и внутри экономического, политического, религиозного, образовательного и других институтов. Совмещение норм одного института внутри другого в современном обществе осуждается (например, отец является отцом в семье, но не на предприятии), хотя в реальной жизни такие совмещения наблюдаются. Поэтому социальное пространство обладает несколькими измерениями, физическое, как известно, обладает тремя (поскольку из одной точки можно провести три взаимно перепендикулярных прямых). Социальное пространство выстраивается: социальной иерархией, вертикальной социальной дистанцией между людьми (высота), расстоянием внутри одного социального горизонта (уровня общественной жизни) (ширина), степенью воздействия на происходящие события (глубина).

Но общественным отношениям недостаточно быть реализованными материально: в них есть и идеальный, духовный аспект. Поэтому понятие «социальное пространство» должно быть дополнено понятием «социокультурное пространство», под которым понимается движение, взаимосогласование и взаимовлияние духовных аспектов деятельности людей вместе с их материальными носителями. Важнейшим измерительным эталоном социокультурного пространства является ценностная координата. Отделить ее от всего социального пространства можно лишь условно, поскольку человек, выстраивая свое определенное отношение к миру и к другим людям, с необходимостью воссоздает определенную ценностную координату.

Таким образом, социокультурное пространство имеет несколько измерений: его высота – это высота иерархий и степень «отстояния» повседневных моментов от духовных, ширина – это насыщенность духовным содержанием, степень присутствия духовных смыслов в каждом социальном процессе, глубина – это протяженность влияния духовных смыслов на повседневность. Но духовное связано и с рациональными, и с эмоциональными, и с волевыми способностями человека. Поэтому глубина социокультурного пространства может быть реализована несколькими способами: посредством разума, искусства, воли. Независимо от способа его создания оно всегда присутствует там, где распространение какой-либо деятельности пронизывается, пропитывается духовными смыслами данной культуры.

Феноменологически очевидны различия между народами в их мироощущениях, образе жизни, привычках, системах ценностей, истории, языках. «Язык – это дом культуры». В мире насчитывается более 2,5 тысячи языков, но сколько было культур?

Впервые «культурно-исторические типы» были выделены, теоретически обоснованы и в определенной мере конкретно описаны русским мыслителем Н. Я. Данилевским (1822–1885). Однако сама идея особых исторических типов культур получила признание благодаря успеху книги О. Шпенглера «Закат Европы» (1918). Это было время явного кризиса культуры, время «разбожествления мира». В этих условиях и родилось стремление осмыслить новую историческую реальность в культуре.

Теория локальных цивилизаций и замкнутых культур преодолевала классическую «линейность» в понимании развития общечеловеческой мировой культуры, которая наиболее последовательно была выражена в следующих концепциях:

• в концепции Гегеля, согласно которой человек – существо «духовное», сущность духа заключена в свободе; она и образует цель истории; «дух» каждого народа обладает особым принципом понимания свободы и условий ее достижения, что выражается в устройстве государства (на Востоке это – деспотия, в античном мире – республика, в христианско-германском мире – монархия). Эти исторические формы Гегель рассматривал как этапы прогресса, поэтому восточная культура есть детство и отрочество «духа», античная – юность (Греция) и возмужалость (Рим), а христианско-германская – его старость;

• в концепции К. Маркса, согласно которой культура не имеет самостоятельного значения, субстанцией культуры выступает труд, поэтому в движении способов производства дается и определенная характеристика исторических типов культуры. К. Маркс выделял племенной строй, из которого вырастает первичная формация; вторичную формацию, в которой возможны три разновидности обществ: азиатское вырастает из земледельческой общины на Востоке, рабовладельческое вырастает из гражданской общины-полиса в Античности, феодальное вырастает из германской общины-марки; третья – коммунистическая формация.

Типология культуры – учение о видовых отличиях культур, основных типах мировой культуры.

Общепринятого критерия, позволяющего объединять те или иные культуры в отдельные типы, нет. Для его определения необходимо найти соответствующее основание. Наиболее распространенным является признак времени, на основе которого типы культуры отождествляются с ее историческими этапами. В качестве примера можно привести библейскую периодизацию человеческой истории. При этом сами периоды, этапы, отрезки исторического пути различались друг от друга не только возрастом, но и содержанием. Поэтому для выделения этих этапов необходимо выделить их существенный признак, а именно то, что составляет сущность культуры.

Предмет или поступок становится культурным феноменом, если он обретает смысл. И в социокультурном пространстве образуются такие совокупности предметов и процессов культуры («артефактов»), которые обусловлены, взаимосвязаны, сцеплены через единый смысл. Этот смысл, движение к нему, определение его может выступать в качестве основы типологизации.

Типологизация создается на основе построения идеальной модели, воспроизводящей существенные и особые черты той или иной культуры, к которой «притягиваются» по смыслу другие культуры.

Блаженный Августин в работе «О граде Божьем» проводит периодизацию, основываясь на трех основаниях:

• по монархиям (Ассиро-Вавилонская и Римская);

• по периодам (до и после Рождества Христова);

• по возрастам человечества (младенчество, юность, зрелость, пожилой возраст, старость, обновление и блаженство избранных в «государстве Божьем»).

Базовым основанием типологизации может выступать:

• связь с религией (культуры религиозные и светские);

• региональная принадлежность (культуры Запада и Востока, средиземноморская, латиноамериканская и пр.);

• роль традиции в культуре («теплые», традиционные и «холодные», модернистские);

• связь с социальной структурой (культуры в различных обществах) и пр.

Попытки типологизации культуры неизбежно сталкиваются с рядом трудностей, например:

• зыбкость культурных характеристик (европейская и восточная культуры);

• наличие идейно-смыслового ядра, вызывающего различные следствия. Например, буддизм в Индии не затронул кастовой системы, а в Тибете полностью перестроил социальную структуру;

• факт вызревания альтернативных элементов внутри одной и той же культуры, ее изменение во времени.