Текст книги "О Великой Октябрьской социалистической революции (сборник)"

Из статьи «О значении золота теперь и после полной победы социализма»

ЛУЧШИЙ способ отпраздновать годовщину великой революции – это сосредоточить внимание на нерешенных задачах ее. Особенно уместно и необходимо подобное отпразднование революции в тех случаях, когда есть коренные задачи, еще не решенные революцией, когда требуется усвоить нечто новое (с точки зрения проделанного революцией до сих пор) для решения этих задач.

Новым в настоящий момент является для нашей революции необходимость прибегнуть к «реформистскому», постепеновскому, осторожно-обходному методу действий в коренных вопросах экономического строительства. Эта «новизна» вызывает ряд вопросов, недоумений, сомнений и теоретических и практических.

Теоретический вопрос: как объяснить переход после ряда самых революционных действий к чрезвычайно «реформистским» действиям на том же поприще, при условии общего победоносного хода всей революции в целом? Нет ли тут «сдачи позиций», «признания краха» или чего-либо подобного? Враги, конечно, говорят, что есть, начиная от реакционеров полуфеодального типа и кончая меньшевиками или другими рыцарями II¹/₂ Интернационала. На то они и враги, чтобы выкрикивать заявления подобного рода по всем поводам и без всяких поводов. Трогательное единство в этом вопросе всех партий – от феодалов до меньшевиков – только лишний раз доказывает, что против пролетарской революции являются действительно «одной реакционной массой» все эти партии (как предвидел, в скобках сказать, Энгельс в своих письмах к Бебелю 1875 и 1884 годов)[129]129
  См.: Маркс К… Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 34, с. 100; т, 36, с. 217. – 302.


[Закрыть].

Но некоторое… «недоумение» есть и среди друзей.

Восстановим крупную промышленность и наладим непосредственный продуктообмен ее с мелким крестьянским земледелием, помогая его обобществлению. Для восстановления крупной промышленности возьмем с крестьян в долг известное количество продовольствия и сырья посредством разверстки. Вот какой план (или метод, систему) проводили мы свыше трех лет, до весны 1921 года. Это был революционный подход к задаче в смысле прямой и полной ломки старого для замены его новым общественно-экономическим укладом.

С весны 1921 года мы на место этого подхода, плана, метода, системы действий ставим (еще не «поставили», а все еще только «ставим» и не вполне это осознали) совершенно иной, типа реформистского: не ломать старого общественно-экономического уклада, торговли, мелкого хозяйства, мелкого предпринимательства, капитализма, а оживлять торговлю, мелкое предпринимательство, капитализм, осторожно и постепенно овладевая ими или получая возможность подвергать их государственному регулированию лишь в меру их оживления.

Совершенно иной подход к задаче.

По сравнению с прежним, революционным, это – подход реформистский (революция есть такое преобразование, которое ломает старое в самом основном и коренном, а не переделывает его осторожно, медленно, постепенно, стараясь ломать как можно меньше).

Спрашивается: если, испытав революционные приемы, вы признали их неудачу и перешли к реформистским, то не доказывает ли это, что вы вообще революцию объявляете ошибкой? Не доказывает ли это, что не надо было вообще с революции начинать, а надо было начать с реформ и ограничиться реформами?

Такой вывод делают меньшевики и им подобные. Но этот вывод есть либо софизм и простое мошенничество со стороны тех, кто прошел в политике «огонь, воду и медные трубы», либо ребячество со стороны тех, кто «не прошел» настоящего искуса. Для настоящего революционера самой большой опасностью, – может быть, даже единственной опасностью, – является преувеличение революционности, забвение граней и условий уместного и успешного применения революционных приемов. Настоящие революционеры на этом больше всего ломали себе шею, когда начинали писать «революцию» с большой буквы, возводить «революцию» в нечто почти божественное, терять голову, терять способность самым хладнокровным и трезвым образом соображать, взвешивать, проверять, в какой момент, при каких обстоятельствах, в какой области действия надо уметь действовать по-революционному и в какой момент, при каких обстоятельствах и в какой области действия надо уметь перейти к действию реформистскому. Настоящие революционеры погибнут (в смысле не внешнего поражения, а внутреннего провала их дела) лишь в том случае, – но погибнут наверняка в том случае, – если потеряют трезвость и вздумают, будто «великая, победоносная, мировая» революция обязательно все и всякие задачи при всяких обстоятельствах во всех областях действия может и должна решать по-революционному.

Кто «вздумает» такую вещь, тот погиб, ибо он вздумал глупость в коренном вопросе, а во время ожесточенной войны (революция есть самая ожесточенная война) карой за глупость бывает поражение.

Откуда следует, что «великая, победоносная, мировая» революция может и должна применять только революционные приемы? Ниоткуда этого не следует. И это прямо и безусловно неверно. Неверность этого ясна сама собой на основании чисто теоретических положений, если не сходить с почвы марксизма. Неверность этого подтверждается и опытом нашей революции. Теоретически: во время революции делаются глупости, как и во всякое другое время, – говорил Энгельс[130]130
  См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 18, с. 516. – 304.


[Закрыть], – и говорил правду. Надо стараться поменьше их делать и поскорее исправлять сделанные, учитывая как можно трезвее, какие задачи и когда можно и какие нельзя решать приемами революционными. Наш собственный опыт: Брестский мир был образцом действия совсем не революционного, а реформистского или даже хуже, чем реформистского, ибо это было действие попятное, а реформистские действия, по общему правилу, идут вперед медленно, осторожно, постепенно, а не пятятся назад. Правильность нашей тактики во время заключения Брестского мира настолько теперь доказана, всем ясна и общепризнана, что не стоит больше терять слов на эту тему.

Вполне доделанной является только буржуазно-демократическая работа нашей революции. И мы имеем законнейшее право этим гордиться. Пролетарская или социалистическая ее работа сводится к трем главным видам: 1) революционный выход из империалистской всемирной войны; разоблачение и срыв бойни двух всемирных групп капиталистических хищников; это доделано с нашей стороны вполне; со всех сторон могла бы доделать это лишь революция в ряде передовых стран. 2) Создание советского строя, формы осуществления диктатуры пролетариата. Мировой перелом совершился. Эпоха буржуазно-демократического парламентаризма кончилась. Началась новая глава всемирной истории: эпоха пролетарской диктатуры. Только ряд стран отделает и доделает советский строй и всяческие формы пролетарской диктатуры. У нас недоделанного в этой области еще очень и очень много. Непростительно было бы не видеть этого. Доделывать, переделывать, начинать с начала придется нам еще не раз. Каждая ступень, что нам удастся вперед, вверх в деле развития производительных сил и культуры, должна сопровождаться доделыванием и переделыванием нашей советской системы, а мы очень низко стоим в отношении хозяйственном и культурном. Переделок предстоит много, и «смущаться» этим было бы верхом нелепости (если не хуже, чем нелепости). 3) Экономическое строительство основ социалистического уклада. В этой области не доделано еще самое главное, самое коренное. А это – самое верное наше дело, самое верное и с принципиальной точки зрения, и с практической, и с точки зрения РСФСР теперь, и с точки зрения международной.

Раз самое главное не доделано в основе своей, надо все внимание обратить на это. И трудность тут в форме перехода.

«Недостаточно быть революционером и сторонником социализма или коммунистом вообще, – писал я в апреле 1918 г. в «Очередных задачах Советской власти». – Надо уметь найти в каждый особый момент то особое звено цепи, за которое надо всеми силами ухватиться, чтобы удержать всю цепь и подготовить прочно переход к следующему звену, причем порядок звеньев, их форма, их сцепление, их отличие друг от друга в исторической цепи событий не так просты и не так глупы, как в обыкновенной, кузнецом сделанной, цепи»[131]131
  См.: Полн. собр. соч., т. 36, с. 205. Ред.


[Закрыть].

В данный момент в той области деятельности, о которой идет речь, таким звеном является оживление внутренней торговли при ее правильном государственном регулировании (направлении). Торговля – вот то «звено» в исторической цепи событий, в переходных формах нашего социалистического строительства 1921–1922 годов, «за которое надо всеми силами ухватиться» нам, пролетарской государственной власти, нам, руководящей коммунистической партии. Если мы теперь за это звено достаточно крепко «ухватимся», мы всей цепью в ближайшем будущем овладеем наверняка. А иначе нам всей цепью не овладеть, фундамента социалистических общественно-экономических отношений не создать…

5 ноября 1921 г.

Правда, 1921, 6–7 ноября Подпись: Н. Ленин

Печатается по тексту Полн. собр. соч., т. 44, с. 221–225

Речь на собрании рабочих Прохоровской мануфактуры, посвященном празднованию четвертой годовщины Октябрьской революции

6 НОЯБРЯ 1921 г.[132]132
  Двухтысячное собрание рабочих Прохоровской мануфактуры (ныне «Трехгорная мануфактура» им. Ф. Э. Дзержинского), посвященное празднованию четвертой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, было организовано как вечер воспоминаний. Собрание открыла А. М. Коллонтай, выступали рабочие Трехгорки и других предприятий.
  В. И. Ленин выступил как депутат Московского Совета, избранный рабочими Прохоровской мануфактуры. – 307.


[Закрыть]

Краткий газетный отчет

(ВЕСЬ ЗАЛ встает. Долго не смолкающие аплодисменты.) Оглянувшись на истекшие четыре года, мы видим, что ни один пролетариат в мире, кроме русского, не одержал полной победы над буржуазией. Если же это удалось нам, то только потому, что крестьяне и рабочие знали, что борются за свою землю и за свою власть. Война с Деникиным, Врангелем и Колчаком была первой в истории, когда трудящиеся успешно боролись со своими угнетателями. Вторая причина нашей победы – Антанта не могла бросить против России достаточного количества верных себе войск, так как солдаты Франции и матросы Англии не желали идти угнетать своих братьев.

Четыре года дали нам осуществление невиданного чуда: голодная, слабая, полуразрушенная страна победила своих врагов – могущественные капиталистические страны.

Мы завоевали себе невиданное, никем не предвиденное, твердое международное положение. Теперь остается еще громадная задача – наладить народное хозяйство. Все, чего мы достигли, показывает, что мы опираемся на самую чудесную в мире силу – на силу рабочих и крестьян. Это дает нам уверенность, что следующую годовщину мы встретим под знаком победы на фронте труда.

Правда и Известия ВЦ И К, 1921. 9 ноября

Печатается по тексту Полн. собр. соч., т. 44, с. 234

Речь на собрании рабочих, работниц, красноармейцев и молодежи Хамовнического района, посвященном празднованию четвертой годовщины Октябрьской революции

7 НОЯБРЯ 1921 г.

(ОРКЕСТР исполняет «Интернационал». Дружные аплодисменты.) Товарищи, я не могу поделиться с вами воспоминаниями, которые были бы для вас так же поучительны и интересны, как воспоминания товарищей, участвовавших в Москве и проводивших лично ту или иную борьбу. Меня не было в Москве в это время, и я думаю ограничиться кратким приветствием.

Один из предыдущих товарищей закончил свою речь призывом усиленно работать самим рабочим в профессиональных и советских органах и положить на это всю свою силу, и мне хочется этот призыв поддержать.

Товарищи, мы за эти четыре года пережили неслыханную борьбу. И если бы нам четыре года тому назад сказали, что иностранный рабочий не так близок к мировой революции, что нам три года придется вести жестокую гражданскую войну, – то тогда никто бы не поверил, что мы выдержим эту войну. Но, несмотря на то, что на нас наступали со всех сторон, мы выдержали этот натиск, и если это нам удалось, то не потому, что случилось какое-то чудо (ибо умные люди в чудеса не верят), мы выдержали потому, что войска, посылаемые против нас, были ненадежны. И если бы англичане не ушли из Архангельска, а французские матросы не ушли из Одессы и если бы иностранный рабочий, одетый солдатом и посылаемый против нас, не делался сочувствующим Советской власти, – мы и теперь не были бы гарантированы от возможности наступления на нас. Но нам это не страшно, ибо мы знаем, что в каждой стране есть много наших союзников. И тот товарищ, который призывал вас здесь к сплоченной работе, был прав, и я его всемерно поддерживаю, ибо вы знаете, что голод обрушился на нас в самую трудную минуту, и капиталисты всего мира стараются воспользоваться этим, чтобы загнать нас в кабалу. Но есть массы рабочих, которые обеспечивают нам возможность вести борьбу против них.

Возьмите, к примеру, семенную помощь крестьянам. Вы знаете, что продразверстка была заменена продналогом, и вы теперь можете следить за тем, как хорошо поступает продналог и семенная ссуда.

На днях нам пришлось обсуждать вопрос о том, чтобы помочь крестьянам голодных местностей обсеменить яровые поля, и мы увидели, что количество семян, которыми обладает государство, далеко не достаточно, чтобы засеять хотя бы столько, сколько в 1921 году. Для этого государству надо 30 миллионов пудов зерна, а по продналогу мы получим только 15 миллионов пудов, остальные же 15 миллионов пудов нам необходимо закупить за границей. Последнее время мы видим, что со стороны английской буржуазии ведется кампания к разрыву торгового договора с Советской Россией, но рабочие Англии против этого. Мы знаем, что сейчас заключаются договоры с другими странами, и как ни тяжело закупить 15 миллионов пудов зерна, мы сможем сделать это.

Во всех иностранных государствах мы видим промышленные кризисы и громадную безработицу. Германия, задавленная бесстыдным Версальским договором, вырвана надолго из международного положения. Она задавлена Версальским миром так, что торговать не может. Страны-союзницы заключили неслыханный Версальский мир и, несмотря на это, гибнут сами.

Наше экономическое положение улучшается с каждым днем.

Моя просьба заключается в том, чтобы следовать призыву предыдущего товарища и усиливать работу внутри нашей страны. Надо понять всю необходимость этого, ибо мы работаем на улучшение крестьянского хозяйства, а для этого требуется энергии неизмеримо больше, чем раньше, и мы уверены в том, что это мы сделаем. (Аплодисменты. Оркестр исполняет «Интернационал».)

Впервые напечатано в 1950 г. в 4-м изд. Сочинений В. И. Ленина, т. 33

Печатается по тексту Полн. собр. соч., т. 44, с. 235–237

Из статьи «Заметки публициста. о восхождении на высокие горы, о вреде уныния, о пользе торговли, об отношении к меньшевикам и т. п.»

II. Без метафор

ПРИМЕР – не доказательство. Всякое сравнение хромает. Это – истины бесспорные и общеизвестные, но их не мешает напомнить, чтобы нагляднее представить границы значимости всякого сравнения вообще.

Российский пролетариат поднялся в своей революции на гигантскую высоту, не только по сравнению с 1789 и 1793 гг., но и по сравнению с 1871 годом. Надо как можно трезвее, яснее, нагляднее дать себе отчет в том, что именно мы «доделали» и чего не доделали: тогда голова останется свежею, не будет ни тошноты, ни иллюзий, ни уныния.

Мы «доделали» буржуазно-демократическую революцию так «чисто», как никогда еще в мире. Это – величайшее завоевание, которого никакая сила назад не возьмет.

Мы доделали выход из реакционнейшей империалистской войны революционным путем. Это – тоже такое завоевание, которого никакая сила в мире назад не вернет, и завоевание тем более ценное, что реакционные империалистские бойни неизбежны в недалеком будущем, если сохранится капитализм; а люди XX века не очень легко удовлетворятся второй раз «базельскими манифестами», которым в 1912 и 1914–1918 годах одурачили себя и рабочих ренегаты, герои II и II¹/₂ Интернационалов.

Мы создали советский тип государства, начали этим новую всемирно-историческую эпоху, эпоху политического господства пролетариата, пришедшую на смену эпохе господства буржуазии. Этого тоже назад взять уже нельзя, хотя «доделать» советский тип государства удастся лишь практическим опытом рабочего класса нескольких стран.

Но мы не доделали даже фундамента социалистической экономики. Это еще могут отнять назад враждебные нам силы умирающего капитализма. Надо отчетливо сознать и открыто признать это, ибо нет ничего опаснее иллюзий (и головокружения, особенно на больших высотах). И нет решительно ничего «страшного», ничего дающего законный повод хотя бы к малейшему унынию в признании этой горькой истины, ибо мы всегда исповедовали и повторяли ту азбучную истину марксизма, что для победы социализма нужны совместные усилия рабочих нескольких передовых стран. А мы все еще пока одни, и в стране отсталой, в стране более других разоренной, сделали невероятно много. Мало того: мы сохранили «армию» революционных пролетарских сил, мы сохранили ее «маневренную способность», мы сохранили ясность головы, позволяющую нам трезво учесть, где, когда и насколько надо отступить (чтобы сильнее прыгнуть); – где, когда и как именно надо приняться за переделку недоделанного. Погибшими наверняка надо бы признать тех коммунистов, которые бы вообразили, что можно без ошибок, без отступлений, без многократных переделываний недоделанного и неправильно сделанного закончить такое всемирно-историческое «предприятие», как завершение фундамента социалистической экономики (особенно в стране мелкого крестьянства). Не погибли (и, вероятнее всего, не погибнут) те коммунисты, которые не дадут себе впасть ни в иллюзии, ни в уныние, сохраняя силу и гибкость организма для повторного «начинания сначала» в подходе к труднейшей задаче.

Написано в конце февраля 1922 г. Впервые напечатано не полностью в 1924 г. в журнале «Коммунистический Интернационал» № 2

Впервые полностью напечатано 16 апреля 1924 г. в газетах «Правда» и «Известия ВЦИК»

Печатается по тексту Полн. собр. соч., т. 44, с. 417–418

XI съезд РКП(б)

27 МАРТА – 2 АПРЕЛЯ 1922 г.[133]133
  XI съезд РКП(б) проходил в Москве с 27 марта по 2 апреля 1922 года.
  В работе XI съезда партии приняли участие 522 делегата с решающим голосом и 164 – с совещательным. Съезд открыл вступительной речью В. И. Ленин.
  Порядок дня съезда был следующий: 1) политический отчет ЦК, 2) организационный отчет ЦК, 3) отчет Ревизионной комиссии, 4) отчет ЦКК, 5) отчет делегации РКП (б) в Коминтерне и другие вопросы.
  Съезд одобрил политическую и организационную линию ЦК партии, признал, что необходимые уступки частнохозяйственному капитализму исчерпаны и отступление в этом смысле закончено. Основной задачей партии съезд наметил перегруппировку партийных сил для обеспечения проведения в жизнь политики партии. Съезд указал на необходимость более четкого разграничения функций партийных и советских органов, с тем чтобы партия, осуществляя руководство политикой Советского государства, обеспечила повышение роли Советов в хозяйственном строительстве. Съезд одобрил деятельность делегации РКП (б) в Коминтерне и солидаризировался с политической линией Исполкома Коминтерна, с принятой и проводимой им тактикой единого фронта.
  Важнейшее значение имела резолюция съезда «Об укреплении и новых задачах партии». В ней были сформулированы задачи и конкретные мероприятия по укреплению связи партии с массами и усилению ее руководящей роли, по улучшению работы партийного аппарата и повышению партийной дисциплины. В целях предупреждения проникновения в партию чуждых элементов в резолюции были определены новые условия приема в партию.
  В резолюции «О некоторых членах бывшей «рабочей оппозиции» съезд признал недопустимым продолжение ими фракционной антипартийной борьбы, решительно осудил членов «рабочей оппозиции», сообщивших в Коминтерн ложные сведения о партии, извращающие действительную картину взаимоотношений между партией и всем рабочим классом в целом, (см.: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК, 1983, т. 2, с. 533). Съезд подчеркнул, что единство партии и строгая партийная дисциплина являются первым условием победы рабочего класса.
  Закрывая съезд, Ленин в своей заключительной речи высказал уверенность, что завоевания революции никакая сила не может взять назад, так как они являются всемирно-историческими завоеваниями, что партия выполнит стоящие перед ней задачи и добьется своей цели. – 312.


[Закрыть]

Из политического отчета Центрального Комитета РКП(б)

27 МАРТА

Я ДУМАЮ, что, когда мы говорим о нашей революции и взвешиваем судьбы революции, нам надо строго отличать те задачи революции, которые решены полностью и которые вошли, как нечто совершенно неотъемлемое, в историю всемирного исторического поворота от капитализма. Такие дела за нашей революцией есть. Конечно, пусть меньшевики и Отто Бауэр – представитель II II¹/₂ Интернационала – кричат: «У них там буржуазная революция», но мы говорим, что наша задача – буржуазную революцию довести до конца. Как одно белогвардейское издание выразилось: 400 лет собирали навоз в наших государственных учреждениях; а мы вычистили этот навоз за четыре года, – это величайшая наша заслуга. А что же сделали меньшевики и эсеры? Ничего. Ни у нас, ни даже в передовой, просвещенной Германии, даже там средневекового навоза вывезти не могут. И они нашу величайшую заслугу нам ставят в укор. Доведение дела революции до конца – это неотъемлемая наша заслуга.

Теперь пахнет войной. Рабочие союзы, как, например, реформистские союзы, принимают резолюции против войны и грозят стачкой против войны. Недавно, если не ошибаюсь, я видел газетную телеграмму о том, что во французской палате один прекрасный коммунист держал речь против войны и указал, что рабочие предпочтут восстание войне. Нельзя ставить вопрос так, как мы его ставили в 1912 г., когда печатался Базельский манифест. Только русская революция показала, как можно выйти из войны и каких трудов это стоит, что значит – из реакционной войны выйти революционным путём. Реакционные империалистические войны на всех концах мира неизбежны. И забыть то, что десятки миллионов перебиты тогда и будут еще биты теперь, при решении всех вопросов такого свойства человечество не может, и оно не забудет. Ведь мы живем в XX веке, и единственный народ, который вышел из реакционной войны революционным путем не в пользу того или другого правительства, а сорвав их, – это русский народ, и вывела его русская революция. И то, что завоевано русской революцией, – неотъемлемо. Этого никакая сила не может взять, как никакая сила в мире не может взять назад того, что Советское государство было создано. Это – всемирно-историческая победа. Сотни лет государства строились по буржуазному типу, и впервые была найдена форма государства не буржуазного. Может быть, наш аппарат и плох, но говорят, что первая паровая машина, которая была изобретена, была тоже плоха, и даже неизвестно, работала ли она. Но не в этом дело, а дело в том, что изобретение было сделано. Пускай первая паровая машина по своей форме и была непригодна, но зато теперь мы имеем паровоз. Пусть наш государственный аппарат из рук вон плох, но все-таки он создан, величайшее историческое изобретение сделано, и государство пролетарского типа создано, – и поэтому пусть вся Европа, тысячи буржуазных газет повествуют о том, какие у нас безобразия и нищета, что только одни мучения переживает трудящийся народ, – все-таки во всем мире все рабочие тяготеют к Советскому государству. Вот те великие завоевания, которые нами достигнуты и которые являются неотъемлемыми. Но для нас, представителей коммунистической партии, это значит только открыть дверь. Перед нами стоит теперь задача постройки фундамента социалистической экономики. Сделано это? Нет, не сделано. У нас еще нет социалистического фундамента. Те коммунисты, которые воображают, что он имеется, делают величайшую ошибку. Весь гвоздь состоит в том, чтобы отделить твердо, ясно и трезво, что у нас составляет всемирно-историческую заслугу русской революции, от того, что нами исполняется до последней степени плохо, что еще не создано и что еще много раз надо переделывать.

Политические события всегда очень запутаны и сложны. Их можно сравнить с цепью. Чтобы удержать всю цепь, надо уцепиться за основное звено. Нельзя искусственно выбрать себе то звено, за которое хочешь зацепиться. В 1917 г. в чем был весь гвоздь? В выходе из войны, чего требовал весь народ, и это покрывало все. Выхода из войны революционная Россия достигла. Были большие усилия, но зато основная потребность народа была учтена, и это дало нам победу на много лет. И народ почувствовал, крестьянин видел, всякий возвращающийся с фронта солдат превосходно понимал, что в лице Советской власти он получает более демократическую, более близкую к трудящимся власть. Сколько бы мы глупостей и безобразий ни делали в других областях, раз мы эту главную задачу учли – значит, все было правильно.

В 1919 и 1920 годах в чем был гвоздь? – Отпор военный. Тут на нас шла, нас душила всемирно-могущественная Антанта, и не нужно было пропаганды: любой беспартийный крестьянин понимал, что делается. Идет помещик. Коммунисты умеют с ним бороться. Вот почему крестьянин в массе своей был за коммунистов, вот почему мы победили.

В 1921 году гвоздем было отступление в порядке. Вот почему нужна была сугубая дисциплина. «Рабочая оппозиция» говорила: «Вы недооцениваете рабочих, рабочие должны проявлять больше инициативы». Инициатива должна состоять в том, чтобы в порядке отступать и сугубо держать дисциплину. Тот, кто сколько-нибудь вносит ноты паники или нарушение дисциплины, погубил бы революцию, потому что нет ничего труднее, как отступление с людьми, которые привыкли завоевывать, которые пропитаны революционными воззрениями и идеалами и в душе всякое отступление считают вроде того, что гнусностью. Самая большая опасность состоит в том, чтобы не нарушить порядка, и самая большая задача – в том, чтобы сохранить порядок.

А теперь в чем гвоздь? Этот гвоздь представляет собой – к чему бы я и хотел подвести и подытожить свой доклад – гвоздь не в политике, в смысле перемены направления; об этом говорят неимоверно много в связи с нэпом. Все это говорят впустую. Это – вреднейшая болтовня. В связи с нэпом у нас принимаются возиться, переделывать учреждения, основывать новые учреждения. Это – вреднейшая болтовня. Мы пришли к тому, что гвоздь положения – в людях, в подборе людей. Это трудно усвоить революционеру, который привык бороться против мелких дел, против культурничания. Но мы пришли к положению, которое в смысле политическом надо оценить трезво, – мы подвинулись так далеко, что не можем всех позиций удержать и не должны удерживать.

В смысле международном улучшение нашего положения в эти последние годы гигантское. Советский тип государства нами завоеван, – это есть шаг вперед всего человечества, и Коминтерн сведениями из любой страны каждый день нам подтверждает это. И тени сомнения ни у кого нет. Но в смысле практической работы дело обстоит так, что если коммунисты не смогут оказать практической помощи крестьянской массе, то она их не поддержит. Центр внимания не в том, чтобы законодательствовать, лучшие декреты издавать и т. д. У нас была полоса, когда декреты служили формой пропаганды. Над нами смеялись, говорили, что большевики не понимают, что их декретов не исполняют; вся белогвардейская пресса полна насмешек на этот счет, но эта полоса была законной, когда большевики взяли власть и сказали рядовому крестьянину, рядовому рабочему: вот как нам хотелось бы, чтобы государство управлялось, вот декрет, попробуйте. Простому рабочему и крестьянину мы свои представления о политике сразу давали в форме декретов. В результате было завоевание того громадного доверия, которое мы имели и имеем в народных массах. Это было время, это была полоса, которая была необходима в начале революции, без этого мы бы не стали во главе революционной волны, а стали бы плестись в хвосте. Без этого не было бы к нам доверия всех рабочих и крестьян, которые хотели построить жизнь на новых основах. Но эта полоса прошла, а мы этого не хотим понять. Теперь крестьяне и рабочие будут смеяться, когда предпишут построить, переделать такое-то учреждение. Теперь простой рабочий и крестьянин интересоваться этим не будут, и они правы, ибо центр тяжести не в этом. Ты, коммунист, должен идти к народу теперь не с этим. Хотя мы, сидящие в государственных учреждениях, завалены такими мелочами всегда, но не за это звено цепи надо браться, не в этом гвоздь, а гвоздь в том, что люди посажены неправильно, что ответственный коммунист, превосходно проделавший всю революцию, приставлен к тому торгово-промышленному делу, в котором он ничего не понимает и мешает видеть правду, ибо за его спиной превосходно прячутся деляги и мошенники. В том дело, что практической проверки того, что выполнено, у нас нет. Это – задача прозаическая, маленькая, это – мелкие дела; но мы живем после величайшего политического переворота, при тех условиях, когда мы должны некоторое время существовать среди капиталистического уклада, гвоздь всего положения не в политике, в узком смысле слова (то, что говорится в газетах, – это трескотня политическая, и ничего социалистического здесь нет), гвоздь всего положения не в резолюциях, не в учреждениях, не в переорганизации. Поскольку они нам необходимы, это делать мы будем, но не суйтесь с этим к народу, а подбирайте нужных людей и проверяйте практическое исполнение, – и это народ оценит.

В народной массе мы все же капля в море, и мы можем управлять только тогда, когда правильно выражаем то, что народ сознает. Без этого коммунистическая партия не будет вести пролетариата, а пролетариат не будет вести за собою масс, и вся машина развалится. Сейчас народ и все трудящиеся массы видят основное для себя только в том, чтобы практически помочь отчаянной нужде и голоду и показать, что действительно происходит улучшение, которое крестьянину нужно, которое ему привычно. Крестьянин знает рынок и знает торговлю. Прямого коммунистического распределения мы ввести не могли. Для этого не хватало фабрик и оборудования для них. Тогда мы должны дать через торговлю, но дать это не хуже, чем это давал капиталист, иначе такого управления народ вынести не может. В этом весь гвоздь положения. И если не будет ничего неожиданного, то это должно стать гвоздем всей нашей работы на 1922 год при трех условиях.

Во-первых, при том условии, что не будет интервенции. Мы все делаем своей дипломатией для того, чтобы ее избежать, тем не менее она возможна каждый день. Мы действительно должны быть начеку, и в пользу Красной Армии мы должны идти на известные тяжелые жертвы, конечно, строго определяя размеры этих жертв. Перед нами весь мир буржуазии, которая ищет только формы, чтобы нас задушить. Наши меньшевики и эсеры – не что иное, как агенты этой буржуазии. Таково их политическое положение.

Второе условие – если финансовый кризис не будет слишком силен. Он надвигается. О нем вы услышите по вопросу о финансовой политике. Если он будет слишком силен и тяжел, нам придется многое опять перестраивать и все силы бросить на одно. Если он будет не слишком тяжел, он может быть даже полезным: он почистит коммунистов из всяких гострестов. Только надо будет не забыть это сделать. Финансовый кризис перетряхивает учреждения и предприятия, и негодные из них лопаются прежде всего. Надо будет только не забыть, чтобы не свалили все это на то, что виноваты спецы, а что ответственные коммунисты очень хороши, боролись на фронтах и всегда хорошо работали. Так что если финансовый кризис не будет непомерно тяжел, то из него можно будет извлечь пользу и почистить не так, как чистит ЦКК или Центропроверком, а прочистить, как следует, всех ответственных коммунистов в хозучреждениях.

И третье условие – чтобы не делать за это время политических ошибок. Конечно, если будем делать политические ошибки, тогда все хозяйственное строительство будет подрезано, тогда придется заниматься тем, чтобы вести споры об исправлении и направлении. Но если таких печальных ошибок не будет, то гвоздь в ближайшем будущем не в декретах и не в политике, в узком смысле этого слова, не в учреждениях, не в их организации – этим делом будут заниматься постольку, поскольку это необходимо, в кругах ответственных коммунистов и советских учреждениях, – а гвоздь для всей работы – это в подборе людей и в проверке исполнения. Если мы в этом отношении практически научимся, принесем практическую пользу, тогда мы снова все трудности преодолеем.

Газетные отчеты напечатаны 28 марта 1922 г. в «Известиях ВЦИК»; 28 и 29 марта – в «Правде»

Полностью напечатано 28 марта 1922 г. в «Бюллетене XI съезда Российской Коммунистической партии (большевиков)» № 1

Печатается по тексту Полн. собр. соч., т. 45, с. 107–113