Текст книги "Быть человеком. Часть 3. Солнечный дом"

Увольнение по собственному желанию
1970 год

Перед майскими праздниками участники «Ниагары» решили завершить ресторанную эпопею и подали соответствующие заявления директору «Украины». Подходил к концу учебный год и получалось так, что трое из них одновременно заканчивали школу. Нужно было начинать готовиться к выпускным экзаменам и определяться с дальнейшим выбором, который неизбежно предстоит сделать каждому из них, чтобы начать новую, самостоятельную, взрослую жизнь. Продолжать ли дальнейшую учёбу, чтобы получить высшее образование, или сразу начинать трудовую деятельность, каждый должен решить для себя сам.

– Жалко расставаться с вами, хорошие вы ребята. Но, что поделаешь? Надо значит надо. – сокрушался директор. – Но две недели вы ещё поработаете, пока я не найду вам замену. Уж не обессудьте.

Получилось так, что последний раз они работали в день Победы. В зале было много военных. И музыканты старались создать соответствующее настроение, исполняя мелодии и песни военных лет. Несколько песен Владимира Высоцкого, ставшего к тому времени достаточно популярным у молодёжи и уделявшего особое место в своём творчестве песням о войне. Его песни звучали на магнитофонах из каждого окна.

А на заводе, тем временем, в рамках весенней призывной кампании многие его сверстники, которым к этому времени исполнилось восемнадцать лет, получали повестки и уходили в армию. Получили повестки и два его хороших приятеля Серёга Платонов и Валерка Винокур из механического. Они решили отметить это дело в обеденный перерыв и пригласили Вовку поддержать их. Вовка, наученный горьким опытом, отогнал кару к себе на участок и отправился в литейный, под которым проходил туннель с тусклым освещением, где они и решили посидеть в стороне от посторонних глаз. Вовка попал сюда впервые и с любопытством осматривал обстановку. Тут имелись даже скамейки, и они устроились на одной из них. Единственным неудобством было то, что было невероятно жарко.

– Ничего, пар костей не ломит. – изрёк Винокур и достал из-за пазухи молочную бутылку с прозрачной жидкостью и гранёный стакан. Серёга Платонов развернул свёрток, в котором было несколько бутербродов с колбасой и салом.

– А что в бутылке? – поинтересовался Вовка.

– Чистый спирт! – торжественно произнёс Винокур.

– Ну и как его пить? Надо же разбавлять. – предположил Вовка, ещё ни разу спирт не пробовавший, но наслышанный, что это очень крепкий напиток, который нужно предварительно разводить водой.

– Так, ждите. Я мигом! – скомандовал Винокур и поспешил наверх, в цех.

– Поторопись, а то мы тут изжаримся. – напутствовал его Серёга.

Буквально через десять минут он вернулся с такой же молочной бутылкой, наполненной жидкостью.

– Вода? – спросил Вовка.

– Газированная! Ну, давайте начинать, а то время идёт!

Он сел рядом и схватил бутылку со спиртом.

– Ого, как нагрелась!

Он налил полстакана газировки и плеснул туда столько же спирту.

– Так, я первый. – сказал он и, глотнув из стакана, передал Вовке.

Вовка сделал глоток и его передёрнуло от тёплого пойла с противным привкусом.

– Ну и дрянь! – не удержался он.

Передав Платонову, запил из бутылки с газировкой и стал закусывать. Винокур разбадяжил очередную порцию.

– Между первой и второй… – не договорив, он снова глотнул и передал дальше.

Вовка зажмурился, чтобы хотя бы не видеть то, что пьёт и с содроганием сделал глоток. Кое-как проглотив, он снова запил газировкой.

– Надо побольше газировки наливать, а то и вправду противно. – посоветовал Серёга Платонов.

– Не торопись, давай перекурим! – предложил Вовка.

Они задымили. Вовка почувствовал, что хмель ударил в голову.

– Ну, что? Прижилось кажись? – Винокур снова взялся за бутылку.

Время поджимало, и он старался использовать его по полной программе.

На этот раз он побольше разбавил газировкой, и они снова выпили.

Обед подошёл к концу, а у них ещё осталось полбутылки спирта. Вовку сморило, того гляди уснёт.

– Пошли на воздух, – предложил Винокур, державшийся гораздо лучше остальных. Они поднялись в цех и вышли на улицу, где в скверике перед цехом сели на скамейку. Начал накрапывать дождик и Вовка, откинувшись головой на спинку, благостно ощущал на лице прохладные капли. Дождик усилился.

– Всё! Разбегаемся! – скомандовал Винокур и сунул Вовке обёрнутую бумагой бутылку с оставшимся спиртом. – Возьми себе, потом пригодится! Гляди, не расплескай!

Стараясь идти ровно, не раскачиваясь, Вовка кое-как доковылял до участка. Сконцентрировавшись, открыл входную дверь и отшатнулся, едва не столкнувшись нос к носу с Долбанюком. Чтобы сохранить равновесие, он опёрся рукой о стену и задержал дыхание. Но Долбанюк сразу учуял запах спирта, впрочем, и сам вид красноречиво говорил о его состоянии.

– Ну-ка, что у тебя тут? – он стал разворачивать свёрток, который чудом успел перехватить у Вовки, чуть не выронившего его из рук при столкновении.

– Мало того, что надрался, так ещё и с собой прихватил. Ну всё, хватит. Иди пиши по собственному желанию и вали на все четыре стороны или завтра по статье загремишь!

Вовка больше всего боялся, что он будет орать, топать ногами. Потом на собрании разберут и опять в подсобники или ещё какие другие штрафные работы придумают. Да надо писать, пока предлагает, пока не передумал. И мысленно он даже поблагодарил Долбанюка за эту возможность.

Вовка прошёл в конторку, сел за стол и, вытащив из стопки чистый лист бумаги, написал заявление. Поставив под ним свою подпись, он почувствовал огромное облегчение, словно скинул с себя неимоверно тяжёлый груз.

Затем он пошёл в душевую, где постоял под прохладным душем, постепенно приходя в себя. Переодевшись и расчесав перед зеркалом свою шевелюру, вышел из раздевалки и снова предстал перед механиком.

– Завтра получишь обходной и будешь оформлять. А сейчас уйди с глаз долой!

Вовка, не прощаясь, вышел на улицу. Дождь уже перестал и воздух был наполнен особенной майской свежестью.

Дома он не стал никому рассказывать о своём предстоящем увольнении. Утро вечера мудренее. Глядишь, всё ещё как-то образуется. Ещё две недели отрабатывать, а за это время что-то может поменяться.

Но, на завтра, едва увидев Долбанюка, Вовка сразу понял, что ничего не поправишь. На его заявлении уже стояла резолюция начальника «Уволить без отработки». Он молча взял его и отправился в отдел кадров за обходным листом.

Спустя пару часов, Вовка вернулся на участок за своими вещами и, пройдя в раздевалку, застал сидевших там Михася с Долбанюком. Они явно выпивали. На столе он увидел две стопки и чёрный хлеб с салом. Не обращая на них никакого внимания, он открыл свой шкафчик и стал складывать в сумку то, что считал необходимым забрать.

– А ты чего это разгуливаешь в рабочее время? – окликнул его Михась.

– То-то я гляжу ты уработался. – огрызнулся Вовка, но потом махнул рукой, – Всё! Я больше у вас не работаю. Уволился. Так что желаю трудовых успехов! – и, уже направляясь к выходу, добавил. – Чао!

– А проставляться? У нас так не принято! – не унимался Михась.

– Вчера проставился, – парировал Вовка.

– А кому?

– Кому надо! – он многозначительно посмотрел на Долбанюка.

Механик закашлялся и неожиданно предложил.

– Давай, на посошок, что ли?!

– Извините, спешу! Не поминайте лихом! – отмахнулся Вовка и вышел за дверь. Выйдя на улицу, быстро зашагал к проходной. Всю дорогу он думал, как объявить родителям, что он уволился, а, главное, почему. Ах, если бы они по-прежнему играли в ресторане и проблем бы никаких не было. Отдавал бы им те же деньги, да и всё. Придётся рассказать всё, как есть. Надо подумать, куда-то пристроиться. Скорей бы Витька пришёл из армии и тогда у них был бы готовый ансамбль. А он ведь может со дня на день объявиться. А ударника найти проще. Этот состав точно посильнее будет. Они ещё дадут жару.

Дома Вовка всё рассказал Тамаре Анатольевне, чем поверг её в шоковое состояние.

– Ты представляешь, что было бы, если бы тебя уволили по статье? Это же пятно в биографии на всю жизнь. Ещё бы и из комсомола поперли. Да тебя бы никуда на работу не приняли. Чем ты только думал? Что теперь отцу говорить?

– Если бы, да кабы! Вот случилось бы, тогда и говорили, а так я ушёл по собственному желанию. Устроюсь куда-нибудь и все дела.

– Куда-нибудь не получится. Да на тебя будут смотреть, как на летуна. Полгода до армии осталось, а ты уволился. Значит неспроста, что-то тут не чисто. Ты хоть понимаешь своей башкой, что не всё так просто. А тебя обязательно спросят, что да почему.

– Скажу, не сработались. Не сошлись характерами. А так чего раньше времени себя накручивать?

– Вот отец придёт, с ним и разбирайтесь! Вот он тебя накрутит, не раскрутишься!

– Ладно, я ушёл!

Гюльчатай, открой личико
1970 год

Вовка обулся и вышел, в сердцах хлопнув дверью. Дойдя до телефонной будки, решил позвонить Тамаре. Пошарив по карманам, нашёл двушку и вставил её в прорезь аппарата. Снял трубку и, услышав гудок, стал крутить диск, набирая хорошо знакомый номер. Пошли длинные гудки.

– Алло! – услышал он голос Тамары на том конце провода. – Алло! Вова, не молчи. Я же знаю, что это ты. Ну что ты молчишь?

– Заслушался. Твой голос для меня, как музыка. Встретимся?

– Приезжай и жди меня на нашем месте.

– Выезжаю.

Уже через полчаса они встретились на бульваре у театра.

– Куда пойдём? – спросила Тамара.

– Предлагаю в кино. Новый фильм идёт – «Белое солнце пустыни». Говорят, классный фильм. Пошли возьмём билеты. Будет время до начала – по парку погуляем, мороженого возьмём.

По дороге до кинотеатра Вовка поведал Тамаре обо всём, что произошло с ним за последнее время.

– Ну и что ты думаешь делать теперь?

– Не знаю, надо как-то трудоустраиваться. Но я надеюсь, что, как только брательник придёт из армии, всё наладится и встанет на свои места. Мы организуем новый состав «Ниагары». Представляешь, три брата в одной группе? Да мы такого шороху наведём, только держись! Нам равных не будет во всём Хмельницком! Да что там в Хмельницком, мы подадим заявку на участие в «Алло, мы ищем таланты». Выйдем на всесоюзный уровень. Нам только ударника найти стоящего. Вообще-то желающих, как собак нерезаных. Вон их сколько выстраивается в очередь на каждом выступлении. Дай только постучать немного, готовы на всё, лишь бы засветиться. Да таких сколько угодно, а вот стоящих – раз, два и обчёлся. А стоящие все при делах.

– А Сашка Пигарев? Он же начинал у вас ударником.

– Сынок-то? Отрезанный ломоть! Он после экзаменов сразу переезжает в Черкассы, отца его туда перевели. Если бы не это и вопросов бы не было.

Тем временем они подошли к Чкальнику. Очередь за билетами была приличная.

– Постой здесь! Я сейчас. – Вовка оставил Тамару у памятника Ленину и пошёл вдоль очереди, внимательно высматривая знакомых. И, практически у самой кассы, он неожиданно для себя увидел Баца. Вернее, сначала он обратил внимание на рыжую шевелюру, показавшуюся ему удивительно знакомой.

– Как у Баца, – решил он первоначально, считая такое сходство случайным. Но все сомнения мгновенно рассеялись, когда тот обернулся вполоборота и Вовка отчётливо увидел его физиономию.

– Вы за мной занимали? – подмигнув, спросил он у него и протиснулся вперёд.

Бац, собравшийся было возразить, узнав, вдруг, Вовку, подыграл ему.

– Да, становитесь, конечно. А я уж думал, что Вы не успеете.

Взяв билеты, они отошли в сторону.

– Привет, Толя! Сколько лет, сколько зим!? – Вовка был искренне обрадован встрече. – Как ты, где?

– Привет, Лорд! Скоро опять в Ленинград поеду поступать в медицинский. В прошлый раз пролетел, но в этот должен поступить железно. Весь год готовился.

– На кого учиться думаешь?

– На хирурга. Ты-то, Лорд, куда думаешь? Всё в «Украине» играете?

– Да ладно! Какой я тебе Лорд? Больше не играем. Сынок переезжает в Черкассы, остальные к экзаменам готовятся. Так что, не до этого как-то. А я в армию пойду осенью. Ладно, ты извини, меня ждут. Ещё увидимся.

– Тамара, что ли? Привет ей!

– Ну, что с билетами? Взял? – вопросом встретила его Тамара.

Он достал из кармана билеты и помахал ими над головой.

– А как же? Вот они. Тебе привет от Баца. Он меня пропустил в очередь.

К нему сразу подскочили: «Нет лишнего билетика?»

До начала сеанса было минут сорок. Они прошли в парк, по пути купили мороженое и пошли по боковой аллее. Парк был небольшой и Вовка хорошо знал в нём каждый уголок. Здесь, на уроках физкультуры, они бегали эстафеты, а зимой – лыжные кроссы. Школа-то, вот она – через дорогу.

За десять минут до начала они вернулись к кинотеатру и прошли внутрь. Зал был полон.

Едва они заняли свои места, как погас свет и начался киножурнал «Новости дня». Большей частью они были посвящены столетнему юбилею Ленина, который страна отмечала 22 апреля и продолжала широко отмечать до сих пор. Торжественное заседание в Кремле, выступление на нём генсека Брежнева. Повсеместные собрания и митинги на заводах, фабриках, в научных учреждениях, в различных учебных заведениях и прочих организациях. В честь этого знаменательного события все трудовые коллективы брали на себя повышенные социалистические обязательства. Специально к этому юбилею выпустили медаль, которой награждали наиболее заслуженных людей. Был выпущен медно-никелевый металлический рубль с изображением профиля вождя. С конвейера Волжского автозавода сошёл первый автомобиль «ВАЗ – 2101». От наших новостей перешли к иностранным. Как всегда: у нас было всё хорошо, а за границей как-то не очень.

Вот китайцы запустили в космос свой первый искусственный спутник Земли. В отличие от советских и американских спутников, запускаемых с научными целями, у этого была лишь одна функция. Он транслировал на коротких волнах китайский гимн «Алеет Восток», прославляющий Компартию Китая и Великого Кормчего Мао.

Вот стотысячная демонстрация прошла в Вашингтоне с протестами против войны во Вьетнаме.

Ещё показали о неудачном пуске и драматическом полёте Американского «Аполлона-13», который и запущен был в 13 часов 13 минут. Астронавтам чудом удалось вернуться на Землю, так и не долетев до Луны, высадиться на поверхность которой предполагалось.

Вовке больше нравилось, когда перед фильмом показывали «Фитиль» или киножурнал «Хочу всё знать!»

Сам фильм им очень понравился и, гуляя после кино по тёмным переулкам, они вспоминали те или иные эпизоды и хохотали, повторяя какие-то смешные выражения. Когда они дошли до театра Петровского, Тамара предложила посидеть в уютном скверике, который располагался в торце театрального здания. Они сели на скамейку, окружённую стеной декоративного, искусно остриженного кустарника, который надёжно скрывал их от взглядов случайных прохожих.

– Как-то свежо стало, – поёживаясь, сказала Тамара.

– Да уж, – согласился Вовка и, вдруг, собравшись с духом, обнял её и придвинулся ближе. Это был подвиг с его стороны. Ведь они до сих пор гуляли на пионерском расстоянии, и он не решался даже на то, чтобы взять её за руку. От волнения его била мелкая дрожь. Почувствовав это, Тамара сильнее прижалась к нему, положив голову на плечо. Чтобы как-то разрядить обстановку и расслабиться, Вовка не нашёлся сказать ничего более подходящего, как:

– Гюльчатай, открой личико!

Тамара подняла голову и тихо засмеялась. Её глаза сверкнули, отразив лунный свет, и он ощутил её горячее дыхание. Не в силах сдерживаться более, он припал к её губам и крепко обнял, обхватив двумя руками.

– Ой! – вдруг, спохватилась она. – Поздно уже. Родители волнуются. Надо идти.

Они перешли через дорогу к её дому.

– Свет горит. Не спят. – показала она на свои окна.

У подъезда они расстались. Она чмокнула его в щёку.

– Завтра придёшь? Я буду ждать. Пока. – и скрылась за дверью.

Снова «Скорцени»
1970 год

Вовка вышел со двора и, перейдя на другую сторону, быстро зашагал вниз по улице Фрунзе. На душе было светло и радостно, хотелось петь. Он тихо замурлыкал что-то соответствующее настроению и состоянию, хотя хотелось кричать во весь голос, на всю улицу. Все неприятности, приключившиеся с ним за последнее время, отошли на второй план и казались такими мелкими и никчёмными.

– Всё будет хорошо, теперь всё будет хорошо. – крутилось в голове.

Улица была абсолютно пустая, казалось, он единственный, кто не спал в это время. И, вдруг, из плохо освещённого переулка, справа, он услышал истошные женские выкрики.

– Помогите! На помощь! Ой, мамочки! Милиция!

В тусклом свете, метрах в пятидесяти, он разглядел три фигуры, топтавшиеся посреди дороги, две из которых, наверняка, были женские. Видимо, его заметили и крики усилились.

– Помогите нам, ну пожалуйста! Не уходите!

Вовка, не раздумывая, метнулся в их сторону. Да и как он мог пройти мимо, сделав вид, что ничего не заметил, когда эти стенания преследовали бы его всю оставшуюся жизнь? Подбежав, он увидел, что, стоявший спиной к нему, коренастый мужик вцепился в молодую девушку и пытался утащить её с дороги в ближайшую подворотню. Он действовал молча и остервенело, и, судя по всему, был пьян. Она же отчаянно сопротивлялась и кричала. А вокруг них, как успел определить Вовка, металась её несчастная мать, пытавшаяся как-то помешать совершаемому у неё на глазах злодейству и, вцепившись одной рукой ему в волосы, другой колотила куда придётся. Вовка налетел на него со спины и, обхватив за руки, силился завести их назад, за спину. Не ожидавший такого поворота злодей ослабил хватку и выпустил жертву. Пытаясь вырваться, он ударил неизвестного, вскочившего ему на спину, затылком в лицо. Тем не менее, Вовка изо всех сил старался удержать его за руки. Но, понимая, что долго не продержится, крикнул женщинам:

– Бегите, пока держу! Ну! Быстрее!

Они отреагировали правильно и бросились наутёк. Вовка выждал, насколько хватило сил, и резко оттолкнув мужика вперёд, развернулся и быстро зашагал в сторону освещённой улицы Фрунзе. Бежать бегом он посчитал для себя зазорным. Хотя в данной ситуации это было бы более чем уместным.

– Стой! Остановись, а то хуже будет! – услышал он неожиданно голос у себя за спиной. В ответ на это он только ускорил шаг, но не побежал. Преследователь тоже пошёл быстрее. – Не бойся, я тебя не трону. Дай закурить и иди своей дорогой. – Вовке голос показался знакомым, где-то он его уже слышал. Как отмечалось ранее, он был очень внушаемым человеком. Поэтому, выйдя на свет, он послушно остановился и, развернувшись в сторону преследователя, полез в карман за сигаретами. Тот же, подойдя вплотную, как клешнями, железной хваткой вцепился ему в кисти рук, не давая вырваться. Да и силы были неравные, куда ему против взрослого мужика?

– Ну что, попался? Кто тебя просил лезть не в своё дело? Ох, зря ты это сделал. Я же тебя просто размажу…

Вовка узнал его по шраму на левой щеке – «Скорцени?». И перед глазами всплыла сцена в институтском автобусе после новогодней ночи, когда этот мерзкий тип со своими подельниками, отобрали у них честно заработанные деньги.

Интересно, узнал ли он его? Хотя вряд ли. «Скорцени» продолжал держать его мёртвой хваткой. Ждать, что он его отпустит просто так, не приходилось. Вовка вспомнил Валеркин урок: как выйти из подобной ситуации. Бить головой в нос, как можно резче и сильнее. Главное – фактор неожиданности. А дальше по обстановке. Добавить ещё или делать ноги.

Он собрался духом и со всей силы боднул противника в лицо. «Скорцени» невольно выпустил его руки и Вовка, не раздумывая, сразу нанёс ему сокрушительный удар правой в лоб и, не мешкая, дал стрекача. Он бежал изо всех сил, не оглядываясь, хотя маловероятно, что его преследовали. Он больше не стал испытывать судьбу и перевёл дух только у автобусной остановки, где как раз припозднившиеся горожане штурмовали последний автобус. По счастливой случайности, это был именно его автобус, и Вовка приложил максимум усилий, чтобы втиснуться в него.

Уже подходя к своему дому, он вспомнил поговорку, которая, как нельзя лучше, подходила к ситуации. Хорошо то, что хорошо кончается. Как же прав был тот, кто её придумал.

Утром батя заглянул в комнату. Валерки уже не было. Вовка и не слышал, как он ушёл.

– Ну, что, алкоголик, тунеядец! Будешь теперь весь день дрыхнуть? Ты где шлялся полночи? Вон всю физиономию разукрасили! Что думаешь дальше делать? Или ничего не думаешь?

– Буду на работу устраиваться.

– Куда ты теперь устроишься? Опять в кабак? Пьяниц развлекать? В общем так! Начнёшь прямо сегодня собирать документы в училище. Я уже разговаривал с генералом Кулёвым о тебе. Василий Яковлевич сказал, что тебе главное пройти медкомиссию и, считай, что ты уже в училище. Там из тебя и человека сделают, и делу научат.

– Я уже говорил, что ни в какое училище не пойду. Пойду служить в армию.

– Это твоё последнее слово? Ты так решил?

– Да! Окончательно и бесповоротно!

– Тогда так! Нечего тут без дела болтаться. Сегодня же уедешь в Берёзовку! Старший спивается, скоро второй придёт из армии. И будете тут на троих пьянствовать? Так что ли? Так что, собирай вещи и в Берёзовку! Сегодня же! Из дома ни ногой! Я сам куплю билет и отвезу на вокзал. Я всё сказал, понятно? Не слышу ответа!

– Понятно, – обречённо согласился Вовка.

«Ладно, отойдёт», – про себя думал он. Но отец позвонил уже через два часа: «Билет купил, скоро буду».

Сумку в дорогу Тамара Анатольевна собрала ещё вечером, после того, как муж озвучил своё решение.

– Родители состарились, болеют всё чаще. Глядишь, по хозяйству чем поможет. Да и повеселее им будет. Чем по кабакам да по подворотням шляться. Всё! Решено, завтра же и отправим.