Текст книги "Скелеты из шкафа русской истории"

Приключения водки на Руси

В XV веке генуэзские купцы впервые привозят виноградный спирт (аква виту) в Россию и удивляются более чем нейтральному отношению московитов к популярнейшему в Европе напитку.

Чужеземную диковину признали неприятно крепкой и возможной для употребления лишь как лекарство, причем желательно разбавленным водой.

По некоторым источникам, 1428 год – первое упоминание о презентации водки генуэзскими купцами в России. Ее тогда действительно запретили, и появилась она в массовой продаже более чем через сто лет, когда по распоряжению Ивана Грозного были открыты первые царевы кабаки. Важно отметить, что водка того времени была более слабым напитком, чем сейчас.

Настырные иностранцы не оставляют попыток и вновь привозят водку в Московию почти через полвека, ко двору Василия II. Но вновь русские оценили напиток лишь как небесполезное с медицинской точки зрения изобретение.

Очевидно, что вопросы дегустации экзотических напитков занимали страну в последнюю очередь. Полтора столетия с начала ввоза в Россию спирта и столетие со времени изобретения его перегонки из хлебного сырья упоминаний о пьянстве на Руси не было, хотя спирт из отечественного (ржаного) сырья впервые на Руси все же выгнали где-то в середине XV века по причине истощения лесного меда. До этого времени национальными напитками были медовуха и хмельной квас (пиво).

Кстати, знакомство с медами производило неизменно сильное впечатление на иностранцев, заставляя их строить заведомо нереализуемые проекты по производству медов на Западе. В сочинениях иностранных наблюдателей сохранились скрупулезно записанные рецепты изготовления медовухи.

«Русским за исключением нескольких дней в году запрещено пить мед и пиво», – говорил Герберштейн (1517–27 гг.). «В Московии же нигде нет кабаков», – утверждал Михалон Литвин (1550 г.).

Вы подумайте только – нет кабаков! Вот вам и европейские чемпионы по пьянству. И выпивать дозволяется лишь несколько раз в год. Но при этом именно Герберштейн может считаться заложившим основы – основоположником! – постоянных заблуждений о России. Трезвые люди ему в глаза почему-то не бросались (впрочем, ясно почему – они работали), обе миссии Герберштейна в Московию оказались неудачными, он немного знал по-русски, а потому считал себя выдающимся экспертом. В общем, психологический фон, на котором взращивался этот миф, вполне очевиден. А с учетом того, что по своему дипломатическому статусу наш Сигизмунд проводил изрядное количество времени на приемах – пирах и, обладая несомненным литературным даром, писал о том, что хорошо знал, его яркие описания русского разгула врезались в память Европы.

«Подают разные напитки: мальвазию, греческое вино и разные меды». «Стараются о том, чтобы сделать послов пьяными». «Принесли водку, которую они всегда пьют в начале обеда». «На другой повозке – три сорта хорошего меда и два сорта пива» (это о снабжении посольства, взятого на довольствие русским правительством). «Пьют же таким образом…» Подобными фразами испещрена вся его «Московия».

В этом контексте как-то теряется то, о чем Герберштейн тоже честно говорит: «Все дела они заканчивают до обеда; так что если идут переговоры о серьезном деле, то они не едят зачастую целый день, а расходятся только тогда, когда зрело все обсудят и решат, и расходятся только ночью». Не то что не пьют, а даже не едят! Без всяких кофе-брейков – пока дела не сделают. Но ангажированный европейский читатель выхватывал из популярной книжки – а «Московия» была бестселлером середины XVI столетия – не эти крупицы истины, а скандальные детали.

Тогда же, с XVI века, в России стало распространяться привозимое из Европы хлебное вино (как тогда называли водку). При царе Иване III (1440–1505 гг., правил с 1462 года) право изготовлять алкогольные напитки принадлежало казне, которая организовала новые питейные учреждения – корчмы. Содержание корчмы являлось способом вознаграждения царских вельмож, назначавшихся в города в качестве воевод «в кормление с корчмами». С этого и зародилось на Руси пьянство. Получается, спаивать народ начало собственное правительство.

Позже Иван Грозный взамен древнерусской корчмы учредил для опричников на Балчуге особый питейный дом – кабак, где они могли и сами пить, и продавать водку населению. «Кабак» – слово татарское; в отличие от татарских постоялых дворов в кабаках продавались лишь крепкие алкогольные напитки. Кабаки также содержались «на вере», то есть управлялись казной или отдавались на откуп «как государевой казне прибыльнее». В основном кабаками могли в то время владеть бояре. Были известны кабаки Макарьевского монастыря в Нижнем Новгороде, где «скоморохи, медведи, пляски и всякие бесовские игры чинились».

Распространение кабаков вначале вызывало жалобы духовенства и народа, а иногда они даже уничтожались. Так, например, известно из летописей, что сын Грозного Царь Федор Иванович (Иоаннович) (1557– 98 гг.), последний (с 1584 г.) из Рюриковичей, который вопреки мифам отнюдь не был ни больным, ни слабоумным, закрыл кабак в Нижнем Новгороде (заметим, кабак некоторое время был один (!) на большой город). Но постепенно к кабакам все-таки привыкли.

Распространение пьянства в народе вынуждало иногда правительство предпринимать меры, чтобы положить ему предел.

При Алексее Михайловиче (1629–76 гг., царь с 1645 г., отец Петра I) кабаки были переименованы в кружечные дворы, и было решено снова ограничить число питейных заведений по одному на город. С одновременным резким ограничением продажи водки населению – одна чарка (143,5 г) водки в руки. Особо не разгуляешься…

И в XVII веке на Руси пили много меньше, чем в Европе.

Лояльное пьянство Европы

Если правительство ограничивает пьянство непоследовательно, так ведь оно и спаивает народ непоследовательно. И уж конечно, никакой пропаганды пьянства, никаких потуг связать лояльность власти и привычку пить водку. А в Британии было именно так.

В 1649 году казнили короля Карла I. К власти пришли радикальные протестанты – пуритане. Их лидер, Оливер Кромвель, попытался обуздать пьянство, и английских пьяниц стали наказывать жестокой поркой.

Иконописный портрет Ивана IV. XVI в.

Один из самых сложных персонажей российской истории

Злые языки говорили, что именно гонения на алкоголь привели назад к власти роялистов – сторонников короля и свободной продажи спиртного. В 1660 году был коронован Карл II, объявивший длительные возлияния патриотическим долгом каждого англичанина. Пьешь вино? Ты англиканской веры! Ты «свой»! А если не пьешь? Наверное, ты скрытый пуританин! Ты «неправильной» веры и враг короля.

В городах появились лихие банды сторонников короля, которые силой затаскивали прохожих в пабы и заставляли их покупать выпивку. Правители справедливо считали, что чем больше народ пьет, тем меньше хлопот он доставляет властям. А те, кто объявлял себя трезвенником, подлежали аресту как тайные враги монархии и нераскаявшиеся пуритане. Их подвергали жестоким избиениям. В общем, стоило человеку сказать, что у него нет настроения выпить, как его прямо в пабе могли спокойно прикончить.

Современники вспоминали: «В большом употреблении были следующие афиши на пабах: „Простое опьянение – пенс; мертвецкое – два пенса и солома даром“».

«В королевстве пьянство приняло размеры возмутительные – в пабах давка постоянно. Пьянство – это мода, и каждый ей честь оказывает, – непьющий не считается джентльменом». Так писал некий доктор Бартон, которому пьянство народа совершенно не нравилось.

В Лондоне появились целые улицы, где нельзя было встретить ни одного трезвого человека. На знаменитой гравюре Уильяма Хогарта воспроизведена одна из пьяных лондонских улиц того времени, где народ лежит вповалку.

На Руси никогда, ни в один период ее истории, выпивка не была признаком лояльности. На царском пиру не поднять заздравную чашу «во здравие царя и великого князя всея Руси» было бы, конечно, политически некорректно. Но какой процент населения Руси принимал участие в таких пирах? И сколько раз в год они происходили? Самый недооцененный государь в русской истории Иван III, как явствует из источников, вообще, похоже, был поборником трезвости. Сохранился его наказ послам, отправлявшимся в Литву: «А как будете у короля за столом, чтоб между вами все гладко было и пили бы вы бережно, не до пьяна, чтобы вашим небрежением нашему имени бесчестья не было».

Царь явно держал в голове те примеры безобразного поведения, которыми запомнились в Москве западные дипломаты. То литовский посол, напившись, стал докладывать о государственных делах… приставу. То венгерский посол расшибся с пьяных глаз «и не мог быть на другой день выступать с королевскими речами». «Послы, приезжавшие в Москву из других государств, как видно, не получали подобных наказов», – иронизирует по этому поводу С. М. Соловьев.

Три шестьдесят две, далее везде

В 1914 году, в начале Первой мировой войны, был введен запрет на производство спиртных напитков крепостью выше 16 градусов.

Заметьте – запрет! Совершенно оправданная нравственная мера.

Страна в едином (тогда еще) порыве вступает в страшный и кровавый период своей истории. Некоторый аскетизм в общественной жизни более чем уместен. Выпивали в окопах? Дай-то бог! Теряли человеческий облик по тылам? Ни в коем случае. Это впоследствии, благодаря социалистическому кинематографу, сложился образ циничных буржуев-мироедов, которые под скорбные вести с фронтов шли в ресторан, к девочкам, в «нумера». И давай там свинячить! В предчувствии, так сказать, скорого и неотвратимого конца.

Благодаря этому самому кинематографу много исторических искажений стали восприниматься как реальные события прошлого. Не зря товарищ Ленин считал кино важнейшим из искусств.

«И цирк», – привычно добавит доверчивый пользователь интернета.

Но Ленин ничего про цирк своему соратнику не говорил! Как и о «Пока народ безграмотен». Гуляющая по просторам Сети цитата «Пока народ безграмотен, из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк», – чья-то в меру дурацкая шутка, породившая современный высокотехнологичный миф. Если не лень, можно заглянуть сюда: Ленин В. И. ПСС. Т. 44.

Приход к власти большевиков многое поставил с ног на голову. Но заметим, доставшийся от старой России «сухой закон» они не отменили. Этот «сухой закон» явочным порядком отменяли в деревнях – в годы войны в редкой деревне не гнали самогон. Гнали и в Гражданскую войну, и в нэп.

Пили в СССР, наверное, больше, чем в Российской империи.

Но, во-первых, это касается не только России. Во всех странах есть грустная тенденция – постоянный рост потребления алкоголя. В любой из стран мира в 1940 году выпили больше крепких напитков, чем в пресловутом 1913-м.

Во-вторых, в СССР шла колоссальная ломка привычного уклада, шел грандиозный эксперимент создания нового общества.

Десятки миллионов людей кардинально меняли образ жизни, место жительства, профессии, социальное положение. Ломались стереотипы, трещал по всем швам привычный быт. Это не могло не сопровождаться грандиозными стрессами.

В-третьих, первая половина XX века для России и СССР – эпоха сплошных войн. Из Первой мировой Европа перешла к мирной жизни и краткой эпохе «просперити» – экономического процветания. Россия же – к Гражданской войне. И сразу после нее вынуждена была готовиться к войне все с той же Европой. Мирный быт пришел на нашу землю только после 1945 года, да и то омраченный «холодной войной» и вполне реальной перспективой новой бойни.

В общем, не будет преувеличением упомянуть, что война в России, начавшись в августе 1914 года, по сути, не прекращалась до начала 1970-х годов – начала разрядки.

А с каких же пор во время войн уменьшалось потребление спиртного? В-четвертых, абсолютные цифры свидетельствуют: в России все равно пили меньше, чем в других странах. Рост потребления спиртного был… Это вызывало напряжение в обществе, горячие обсуждения и споры. Но с чем могли сравнивать люди? На что опираться? На наблюдения, что раньше пили меньше, а потом стали пить больше. Значит, мы плохие, мы деградируем, ведем себя неправильно.

Здесь уже сформировавшийся черный миф бил нас по голове: мол, разве не знаете? Пьяницы мы. Такими вот уродились, нигде не пьют больше, чем в России.

А в-пятых, не было в советское время, как и в царское, ни политики спаивания граждан, ни даже безразличия к пьянству.

Часть бюджетов формировалась из «алкогольных» доходов, это факт. Но, как и во времена Алексея Михайловича, наливая «одной рукой», правительство «другой рукой» пыталось ввести этот процесс в какие-то рамки.

Между 1953 и 1985 годами советское общество оставалось довольно стабильным. За это время успело пройти несколько антиалкогольных кампаний, несколько раз взлетали цены на спиртное, изменялись правила его продажи.

Где «Кубанская» водка за 2 рубля 40 копеек пол-литра? Снята с производства в середине шестидесятых. В середине 1970-х годов исчез «напиток богов» за 3 рубля 12 копеек. Водка стала стоить 3 рубля 62 копейки, а все чаще – 4 рубля 12 копеек.

Тогда после очередного «брежневского» повышения цен на водку и появились гениальные народные стишки:

 
Было два, стало четыре,
Но передайте Ильичу,
Что нам и восемь по плечу.
А если станет больше,
То будет, как и в Польше.
Если будет двадцать пять,
Будем снова Зимний брать!
 

Здесь – тонкий намек на забастовки, организованные профсоюзом «Солидарность» под лидерством Леха Валенсы в Гданьске. Несмотря на то что забастовки докеров были подхвачены предприятиями по всей стране, тогдашнему польскому генсеку Войцеху Ярузельскому удалось, введя ограниченное военное положение, избежать повторения и венгерских 1956 г., и пражских 1968 г. событий.

За что поляки, безусловно, должны сегодня поставить генералу Ярузельскому памятник в центре Варшавы, а не таскать его по судам, оплевывая память о нем и его времени.

Эх, шляхта, где твой разум?! Это не «антипольский» национализм.

Я имею право так, по-родственному покритиковать поляков, как своих дальних предков по отцовской линии.

С 1982 года нельзя стало купить спиртное с 8 часов утра, винные отделы магазинов открывались теперь в 11 часов. Кстати, еще немного о гениальном чувстве самоиронии русского народа. Когда при Юрии Андропове «для усиления трудовой дисциплины» по всей стране спиртное стали продавать с 11.00 (чтобы не пили перед работой) народ тут же окрестил это время «часом волка». Дело не только в волчьем выражении глаз спившегося работяги, которого «от всего коллектива» отправляли к 11 часам занять очередь за бутылочкой «лесоповала». (Для не знающей советских реалий молодежи поясню: так емко называлось в народе омерзительное пойло «Портвейн 777». Не то что человек с ног от бутылки валился – деревья падали…) Дело в Центральном детском театре кукол на Садовом кольце в Москве, точнее в огромных кукольных часах на его фасаде, откуда из специального окошка каждый час под музыкальный бой курантов выпрыгивал какой-нибудь сказочный персонаж.

В. Ярузельский.

Смог доказать «партнерам» по Варшавскому Договору, что сам наведет в Польше порядок, без братской интернациональной помощи

Ю. В. Андропов.

Начал «модернизацию социализма» с укрепления трудовой дисциплины и снижения цен на водку

В 11 часов утра это был серый волк. Видимо, еще тот, который закусил когда-то бабушкой Красной Шапочки… ☺?

Полезно, кстати, сравнить экономическую доступность спиртного.

Минимальная официальная цена на бутылку водки с 01.01.2010 – 89 рублей 1/2 литра. (Дай Бог, закон заработает. Хотя и 89 рублей – смехотворная цена за медленное самоубийство народа).

До этого дня в магазинах в открытую продается так называемый «контрафакт» (т. е. водка с неуплаченным акцизом) по цене… 50–60 (!) рублей за бутылку. То есть средний москвич со средней зарплатой (25–30 тыс. руб. в 2009 г.) может купить 500–600 бутылок водки. В СССР в 1980 году он бы купил, исходя из зарплаты 200–250 рублей в месяц, лишь 50–60 бутылок.

То есть дешевая водка в СССР реально стоила в 10 (десять!!!) раз дороже, чем в 2009 году.

В СССР 4 рубля (1 бутылка водки) составляли 2 % средней месячной зарплаты того же москвича. Сегодня одна бутылка – лишь 0,2–0,3 % среднего заработка! Продукт стал, увы, в 10 раз доступнее. Государственные акцизы, призванные регулировать ценообразование «социально опасных товаров», как алкоголь и табак, а также обеспечивать изъятие сверхдоходов частных водочных и табачных фабрик – по-прежнему смехотворны.

Стоимость пакета хорошего молока в магазине стремительно приближается к цене бутылки водки. Стоимость пакета хорошего сока – уже выше! Не хочется переходить на язык Зюганова, но иначе, как свидетельством «преступной политики власти по спаиванию собственного народа», назвать это нельзя никак.

Напомню про проект «народной доступной водки» (по 50 руб.), предлагавшийся некоторыми политиками. «Народная водка» – это уже крайняя степень шизофрении. Сигареты у нас давно народные – САМЫЕ ДЕШЕВЫЕ В МИРЕ. Обкурись не хочу. Даешь еще «народный героин» по 100 руб. за ампулу в аптеке – и все, закрывай такую страну – Россию…

Было, разумеется, всякое. Были «волшебные» квартирки, где можно было купить водку с не очень большой переплатой в любое время суток. Были таксисты, торговавшие водкой везде и всегда.

Был горластый слой «диссидентов», который пьянствовал демонстративно, широко, в знак протеста. В этой компании и Владимир Высоцкий, и уж конечно Веничка Ерофеев с его легендарной, ходившей в списках «поэмой» «Москва – Петушки».

Вопрос «С кем вы, мастера культуры?» вполне приложим к алкогольным привычкам советской творческой интеллигенции. С алкоголем ведь так: пьющему человеку кажется, что его окружают такие же алкоголики, как он сам. Ну, своего рода защитная реакция психики. Ни для кого не было секретом, что самой проспиртованной средой в советское время была именно творческая – актеры, писатели, художники. Ну и журналисты, конечно. Обладатели тонких ранимых натур шли на компромисс с властью, требовавшей полной лояльности, а взамен получали возможность не просыхать. На это-то власть смотрела сквозь пальцы.

А так как представители творческой интеллигенции общались в основном с другими ее представителями, внутри своего узкого элитарного кружка «в ресторанчике ВТО», то и убеждались: ВСЯ страна пьет. «Если народ спивается, писатель не имеет права уклоняться от его судьбы» — эту фразу приписывают тогда еще сильно пившему Василию Белову. Что же говорить о настроениях фигур и фигурок поменьше да помельче?

 
Мы за этот день обросли паршой,
Нам обрыдло все, но зато
Мы, мой друг большой,
Отдохнем душой
В ресторанчике ВТО.
 

В результате в отражении советской действительности, которое обеспечивала творческая интеллигенция, тема выпивки всегда доминировала.

Она присутствовала во всех книгах и фильмах с навязчивостью абстинентного синдрома. Партийная цензура в лице редакторов и худсоветов ничего тут не могла поделать, а может, и не особенно хотела. Шел выпуск пара, да и водочные деньги были для не самой эффективной советской экономики ох как не лишними.

Но что было типичнее для советского времени? Кучка ученых маргиналов из столицы? Бродяги, тусующиеся на вокзалах? «Пролетарии», соображающие на троих? Скажу совсем кощунственное: несколько киноперсонажей, которые забухали в бане в канун Нового года так, что посадили спьяну не того приятеля на самолет? Или все же миллионы, десятки миллионов людей, которые пили в целом весьма умеренно, а вот работали достаточно неплохо? Настолько «неплохо», что в Сибири и Казахстане вставали посреди степей и тайги целые города, первым полетел в космос советский человек, а уровень квалификации и образования народа рос буквально на глазах? Но старшее поколение помнит: еще в 1980-е годы мало кто не верил, что пьют в СССР страшно много. Гораздо больше, чем в любой другой стране мира. Массовое убеждение, что надо «что-то делать» со всенародным пьянством, с годами только росло. Откуда же у нас это убеждение? Во-первых, все от той же невозможности сравнивать. В СССР мы видели себя, но не видели других. А жаль! Можно было легко убедиться: мы далеко не самые проблемные.

Во-вторых, главное: сами по себе стоны и плач о масштабах бедствия вовсе не аргумент. Это лишь показатель того, как общество воспринимает проблему. Мы и ужасались масштабами пьянства потому, что не привыкли ни к чему подобному. Поскольку с каждым годом пили пусть ненамного, но больше, это доказывало, как низко мы пали.

Множество людей теряло истинное представление о происходящем. Им искренне начинало казаться, что страна действительно спилась и что «такого нет больше нигде». А ведь миф о русском пьянстве этому самому пьянству и способствует. Раз считается, что все русские пьют – нами самими считается, – то, значит, каждому лично в этом общерусском процессе не участвовать как-то неудобно.

«Ты что, с нами не выпьешь, нерусский, что ль?» Особенно это влияет на только входящих в жизнь молодых людей. У них нет жизненного опыта, нет внутренних тормозов.

А миф учит: так принято в нашем народе. Всегда. Испокон веков. От князя Владимира еще! Миф программирует социальное поведение.

В 1992 году Б. Н. Ельцин отменил государственную монополию на водку. В результате либерализации алкогольной отрасли относительная цена водки упала в несколько раз.

О каких госограничениях может идти речь, когда свободный рынок на дворе? Потекли алкогольные реки, быстро набирая глубину и мощь.