Текст книги "33-я армия в битве за Москву"

Глава вторая. Генерал Ефремов

Генерал-лейтенант М. Г. Ефремов принадлежал к числу видных советских военачальников, выросших в огне Гражданской войны. В предвоенные годы он пользовался большим авторитетом в Красной армии. Его судьба была типичной для того времени.

Единственной работой, в которой подробно освещены молодые годы Михаила Григорьевича, служба в царской армии, командирское становление в годы Гражданской войны, его участие в операции по овладению городом Баку, является книга «Герой-командарм»[29]29
  Виноградов А. П., Игнатова А. А. Герой-командарм. М.: ВИ, 1967.


[Закрыть], но она была издана более пятидесяти лет тому назад и найти ее сейчас в наших библиотеках практически невозможно. К тому же, как показало детальное изучение автобиографии генерала М. Г. Ефремова, в книге имеется ряд существенных неточностей, связанных, прежде всего, с тем, что авторам тогда были недоступны многие архивные материалы и документы. Поэтому есть смысл остановиться на жизненном пути Михаила Григорьевича Ефремова несколько подробнее, в чем нам помогут книга «Герой-командарм», воспоминания людей, лично знавших легендарного командарма, материалы его личного дела и другие источники.

Михаил Григлрьевич Ефремов родился в семье батрака и батрачки Ефремовых 14 февраля 1897 года по старому стилю (27 февраля по новому стилю) в городе Таруса, расположенном на границе Калужской и Московской областей, на левом берегу реки Оки, в месте слияния с нею реки Тарусы. Уже через два дня, 16 февраля, он был крещен священником Петропавловского собора Смирновым, о чем сохранилась запись в метрической книге за 1897 год[30]30
  Архивный отдел МО «Тарусский район». Ф. 79, оп. 1, д. 97, л. 241 об. Метрическая книга за 1897 год Петропавловского собора.


[Закрыть].

Отец Михаила, Григорий Емельянович Ефремов, происходил из бедной крестьянской семьи деревни Ольховец Новосильского уезда тогда Тульской губернии. Крайняя нужда, большая семья и малый надел земли у отца заставили его искать счастья в чужих краях. В поисках работы он дошел до Тарусы, где устроился работать у местных богатеев. Выполнял разные работы: сторожил лес, заготавливал дрова, сено, работал на мельнице в деревне Юрятино неподалеку от Тарусы.

В Тарусе Григорий Емельянович встретил Александру Лукиничну Ганьшину, такую же батрачку, как и сам. Ее отец рано умер, а мать, овдовев, жила в Тарусе в Калужском переулке. Через некоторое время они поженились. Сначала жили в д. Юрятино, а затем переехали в Тарусу. Александра Лукинична также трудилась от зари до зари: стирала, работала в поле, в лесу, служила кухаркой у местного чиновника Голубицкого. Жили бедно, главным богатством были дети, которых с каждым годом становилось все больше. Сохранилась фотография дома, в котором жила семья Ефремовых в Тарусе.

В 1905 году Михаил пошел в школу, которая располагалась в небольшом одноэтажном здании в сотне шагов от Оки. Все три класса размещались в одной комнате. Миша был выше всех своих сверстников ростом, сильный и закаленный, неутомимым на выдумки, и скоро стал верховодить всеми ребятами в школе.

В 1908 году Михаила, только что закончившего три класса, родители отдали в учение на Рябовскую мануфактуру в Москве: уж очень понравился фабриканту Рябову не по годам смышленый мальчишка, которого он однажды случайно встретил на рыбалке. Так закончилось Мишино детство, которое было очень коротким. Вскоре Михаил оказался в Москве, и жизнь в ней ему сначала очень не понравилась. Ежедневно рано утром надо было идти на фабрику, выполнять разные поручения, выслушивать ругань, покорно сносить щелчки и подзатыльники. Михаил всерьез начал задумываться о побеге домой, но до этого дело не дошло. Исполнительного и смышленого мальчишку приметил гравер дядя Гоша, который и взял его к себе в ученики. Он терпеливо обучал мальчика тонкому и непростому делу гравера. Молодой ученик радовал мастера своим упорством и трудолюбием. Позднее Михаил Григорьевич с особой теплотой вспоминал своего учителя, у которого получил первые уроки жизни.

Годы работы Михаила на фабрике в Москве совпали с подъемом революционного движения в России. На заводах участились случаи забастовок рабочих. Бастовали и на фабрике Рябова. Михаил вместе с другими бросал работу и выходил за ворота фабрики, но понять, за что рабочие ругают хозяина, поначалу не мог. Фабрикант Рябов, которого он много раз сопровождал на рыбалку в Юрятино, казался ему спокойным, добродушным человеком, любившим посидеть с удочкой, тем не менее рабочие называли его «кровопийцей».

Многого не понимал тогда еще Михаил, многого не знал, но жизнь его постепенно становилась иной. Добрые люди подсказали ему, что на Остоженке организованы Пречистенские рабочие курсы. В них могли продолжить свое образование рабочие, окончившие начальную школу. Михаил поступил на эти курсы. Днем работал, вечером учился, и так продолжалось в течение почти шести лет. В период учебы он повстречался со многими интересными людьми из числа рабочих других московских фабрик и заводов. Беседы и споры, свидетелем и участником которых он стал, многому его научили.

Годы учебы у дяди Гоши тоже не прошли даром: Михаил стал хорошим гравером-инструментальщиком. Со временем он покинул фабричную ночлежку и поселился у своего друга Николая Ильича Прокофьева, который жил вдвоем с сестрой рядом с фабрикой. Их маленькая квартирка из двух небольших комнатушек стала для него родным домом.

В начале августа 1914 года началась Первая мировая война. Положение рабочих заметно ухудшилось. Рабочий день был увеличен, товаров в магазинах становилось все меньше, цены росли. С фронта начали приходить похоронки, и чем дальше, тем больше. Скоро война круто изменила и жизнь Михаила. Шел второй год войны. Военная мясорубка работала быстрее, чем поступало пополнение. Стали проводиться досрочные призывы. В сентябре 1915 года Михаила Ефремова призвали в армию и определили в 55-й запасный пехотный полк, располагавшийся в Александровских казармах, неподалеку от Рябовской мануфактуры. С утра до вечера новобранцев учили строевой подготовке, умению обращаться с винтовкой. Они овладевали искусством бить врага штыком и прикладом, совершать перебежки, ползать по-пластунски. Из карантинной роты Михаила определили в учебную команду полка, а вскоре, когда проходил набор на курсы младших офицеров, его направили в школу прапорщиков, находившуюся в небольшом городке Телави в Грузии.

Учебная программа была предельно уплотнена. За четыре месяца предстояло пройти такой курс обучения, на который в мирное время отводилось два года. Классные и полевые занятия продолжались по 10–12 часов в день. В апреле 1916 года девятнадцатилетний юнкер закончил школу, и ему было присвоено первое офицерское звание – прапорщик. Всех выпускников сразу же направили в действующую армию. Михаил Ефремов попал в тяжелый артиллерийский дивизион Юго-Западного фронта[31]31
  ЦАМО РФ, ф. 33, оп. 11454, д. 159, л. 4. Личное дело генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова.


[Закрыть]. В конце мая 1916 года молодой прапорщик принял боевое крещение в знаменитом Брусиловском прорыве.

Наступил 1917 год. Революционные настроения рабочих передались в армию. Сообщение о свержении царского самодержавия было встречено солдатами и частью офицерского состава с нескрываемой радостью. На фронте ожидали, что Временное правительство откажется от участия в этой войне. Однако лозунг «Война до победного конца!» подорвал веру к нему. Армия разваливалась, и вскоре Михаил оставил военную службу и уехал в Москву, где снова устроился работать гравером на Рябовскую фабрику, но долго работать не пришлось. Ввиду отсутствия сырья Рябовская мануфактура прекратила свою работу. Вскоре в стране началась Гражданская война.

28 января 1918 года В. И. Ленин подписал декрет об организации Красной армии. Михаил Ефремов добровольно вступил в 1-ю Московскую советскую пехотную дивизию и был зачислен на должность инструктора. В конце июля 1918 года он был назначен командиром роты в 1-ю Московскую Особую пехотную бригаду, которая готовилась к отправке на фронт.

18 августа бригада прибыла в Борисоглебск, небольшой городок на реке Хопер, и двинулась вдоль реки к Новохоперску, где орудовали казаки генералов Краснова и Мамонтова. 20 августа рота М. Г. Ефремова вступила в бой. Боевое крещение прошло удачно для бригады. Однако уже вскоре М. Г. Ефремов получил тяжелое ранение и вскоре оказался в госпитале в Воронеже.

После излечения М. Г. Ефремов был направлен на Южный участок фронта, в Астрахань, получив мандат, уполномочивавший его представлять на Астраханском участке фронта Высшую военную инспекцию Красной армии. Здесь М. Г. Ефремов повстречался с Сергеем Мироновичем Кировым, видным деятелем партии большевиков, занимавшим тогда должность председателя Временного военно-революционного комитета Астраханского края.

Михаил Ефремов сразу же включился в боевую работу. Однако функции инспектора не могли удовлетворить его, и он попросил у Кирова «живого дела», как вспоминал об этом впоследствии сам. И это дело вскоре нашлось. Для охраны железной дороги, связывавшей полуокруженный город со страной, был выделен 13-й Астраханский пехотный полк, командиром которого и был назначен М. Г. Ефремов[32]32
  ЦАМО РФ, ф. 33, оп. 11454, д. 159, л. 10 об. Личное дело генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова.


[Закрыть].

Михаил Григорьевич с чувством высокой ответственности приступил к выполнению задачи по охране железной дороги Астрахань – Саратов. Ежедневные внезапные налеты казачьих отрядов на дорогу требовали создания подвижных сил для ее охраны, и тогда по инициативе Ефремова был изготовлен импровизированный бронепоезд, состоявший из нескольких платформ с установленными на них пулеметами и орудиями.

После успешного боя самодельного бронепоезда у населенных пунктов Чапчачи и Харабалинский С. М. Киров лично поздравил М. Г. Ефремова и весь экипаж бронепоезда с первой победой и дал указание в короткий срок построить еще четыре подобных бронепоездов. Через некоторое время Ефремова назначили начальником обороны всех железных дорог в полосе боевых действий 11-й армии.

Осенью 1919 года в жизни Михаила Григорьевича произошло очень важное событие. Партийная организация политотдела 11-й армии приняла его в ряды партии большевиков. Он особенно гордился тем, что рекомендовал его в партию С. М. Киров. Впоследствии М. Г. Ефремов писал:

«С чувством благодарности вспоминаю я, что моим партийным поручителем был незабвенный Сергей Миронович…»[33]33
  Газета «Красная Звезда» от 30 ноября 1939 года.


[Закрыть]

Автор не удивится, если кто-то из читателей, особенно из числа молодого поколения, не поймет, о чем идет речь. Чему мог так радоваться Михаил Григорьевич? Оказывается, тому, что его приняли в партию! Тогда, да и многие годы спустя, в партию большевиков принимали действительно самых достойных. Конечно, для отдельных карьеристов это был «трамплин в будущее», однако для большинства советских людей это была настоящая школа жизни и возможность активного участия в общественной жизни в стране. И не их вина, что партийные болтуны привели страну и партию в тупик: подавляющая часть партийцев добросовестно исполняли свои обязанности, стараясь быть застрельщиком всего передового и прогрессивного. Особенно наглядно это проявилось в годы Великой Отечественной войны. Коммунисты были там, где было опаснее всего. И когда боевая обстановка становилась особенно напряженной, раздавался призыв: «Коммунисты, вперед!»

Вскоре угроза Астрахани была снята, а 3 января 1920 года был освобожден стратегически важный в этом районе населенный пункт – город Царицын, который впоследствии был переименован в Сталинград, а современное поколение знает его как Волгоград.

В апреле 1920 года Красная армия подошла к границам Азербайджана и Грузии. 25 апреля 1920 года М. Г. Ефремов получил приказ командующего 11-й армией М. К. Левандовского: привести в состояние полной боевой готовности подчиненные ему бронепоезда: «III Интернационал», «Красная Астрахань», «Красный дагестанец» и «Гибель контрреволюции» и 27 апреля с десантом пехоты 28-й стрелковой дивизии выступить на помощь азербайджанскому пролетариату.

Реввоенсовет 11-й армии приказал М. Г. Ефремову и И. Г. Дудину, который исполнял обязанности комиссара отряда, до подхода главных сил 11-й армии смелым броском овладеть железнодорожной станцией города Баку. Личный состав отряда бронепоездов с честью выполнил поставленную задачу – Баку был взят. Получив известие о вступлении бронепоездов в азербайджанскую столицу, Г. К. Орджоникидзе послал В. И. Ленину телеграмму, в которой отмечалось:

«В два часа ночи с 27 на 28 апреля власть в Баку перешла к Азербайджанскому ревкому, который провозгласил Советскую республику. В 4 часа в Баку вошли наши бронепоезда»[34]34
  Кадишев А. Б. Интервенция и гражданская война в Закавказье. М.: ВИ, 1960. С. 256.


[Закрыть].

За успешное проведение Бакинской операции М. Г. Ефремов был награжден Реввоенсоветом РСФСР орденом Красного Знамени и именной саблей командующего 11-й армии, а 13 ноября 1920 года – орденом Красного Знамени Азербайджана под номером один, на обратной стороне которого были выгравированы слова:

«Тов. М. Г. Ефремову за Баку. 1920 г.».

Бакинский период стал временем перемен и в личной жизни Михаила Григорьевича. Здесь в Баку он встретил и полюбил юную и красивую Елизвету Воеводенко. Скромно, но весело отпраздновали свадьбу, а в 1921 году у них родился сын, которого назвали по отцу – Михаилом.

В начале 1921 года Ефремов получил назначение на должность командира и комиссара 33-й стрелковой дивизии и стал одним из первых командиров Красной армии, которые одновременно совмещали должность командира и комиссара, т. е. были, как говорили тогда, единоначальниками.

После освобождения Грузии для 33-й стрелковой дивизии и ее комдива наступили полумирные-полубоевые будни. Обстановка была напряженной и неспокойной. Тактические учения полков сменялись настоящими жаркими схватками с бандитами всех мастей. Затем опять наступало затишье.

Летом 1921 года М. Г. Ефремов участвовал в подавлении крестьянского восстания в Тамбовской губернии, во главе которого стоял А. С. Антонов[35]35
  Антонов Александр Степанович (1888–1922) – руководитель восстания крестьян Тамбовской и части Воронежской губерний в 1920–1921 гг., недовольных политикой военного коммунизма. С 1906 г. состоял в тамбовской группе «независимых социал-революционеров». За революционную деятельность в 1909 г. приговорен к смертной казни, замененной впоследствии на пожизненную каторгу. После Февральской революции возвратился в Тамбов и вошел в состав окружного комитета партии эсеров. С октября 1917 г. начальник уездной милиции в г. Кирсанов Тамбовской области. В августе 1918 г. сформировал «боевую дружину» для борьбы с «пролетарской революцией». В ноябре 1920 – июле 1921 г. начальник главного оперативного штаба «Единой партизанской армии Тамбовского края», которая объединяла в своем составе около 50 тыс. человек. Возглавлял активные боевые действия повстанцев против частей Красной армии. После подавления восстания скрывался, однако был обнаружен и при задержании убит. – Примеч. авт.


[Закрыть].

После подавления восстания М. Г. Ефремов принял командование Московской отдельной курсантской бригадой, во главе которой вскоре убыл на Карельский фронт.

В октябре 1921 года отряды белофиннов, подталкиваемые англо-американскими и французскими правящими кругами, вторглись в пределы Советской Карелии. Для организации отпора врагу был создан Карельский фронт, разделенный на два участка: Южный и Северный. Командование Карельским фронтом было возложено на А. И. Седякина, а М. Г. Ефремов руководил Южным его участком. К весне 1922 года финские войска были изгнаны с советской территории.

Некоторое время после этих событий Михаил Григорьевич был начальником и комиссаром 2-х Московских пехотных курсов командного состава РККА, а затем его назначили помощником командира 14-й стрелковой дивизии, которая располагалась тогда в Москве в Чернышевских казармах, где он когда-то начинал военную службу рядовым 55-го запасного полка[36]36
  ЦАМО РФ, ф. 33, оп. 11454, д. 159, л. 10 об. Личное дело генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова.


[Закрыть].

Однако уже в конце марта 1922 года Михаила Григорьевича направляют на учебу на Высшие академические курсы (ВАК). На курсах тогда учились многие командиры – участники Гражданской войны. Завершив учебу, М. Г. Ефремов вернулся на свою должность и значительный период времени исполнял обязанности командира и комиссара 14-й стрелковой дивизии.

В марте 1924 года М. Г. Ефремов был назначен на должность командира и комиссара 19-й стрелковой дивизии. Вступив в командование 19-й сд, Михаил Григорьевич с присущим ему рвением принялся совершенствовать организацию боевой и политической учебы с учетом имевшегося положительного опыта, и уже через год положение дел в дивизии заметно улучшилось. В дивизии неоднократно бывал командующий войсками Московского военного округа К. Е. Ворошилов. В один из приездов в знак признания заслуг М. Г. Ефремова в возросшей боевой выучке дивизии Климент Ефремович подарил ему серого орловского скакуна.

Зимой 1924/25 года на сельскохозяйственные поля Воронежской и ряда других южных губерний России обрушилось неожиданное бедствие – озимый червь, грозивший погубить все осенние посевы и оставить без хлеба села и города. Народный комиссариат по военным и морским делам издал приказ об участии воинских частей вместе с местным населением в работе по ликвидации нашествия вредителей. Был привлечен к выполнению этой задачи и личный состав 19-й стрелковой дивизии.

В результате хорошо продуманной и организованной работы большая часть озимого клина была спасена. Постановлением ВЦИК от 2 марта 1925 года за этот трудовой подвиг 19-я стрелковая дивизия была награждена орденом Трудового Красного Знамени. Приказом председателя Реввоенсовета М. В. Фрунзе 19-я стрелковая дивизия была переименована в 19-ю Воронежскую ордена Трудового Красного Знамени стрелковую дивизию. ВЦИК также наградил орденом Трудового Красного Знамени командира дивизии М. Г. Ефремова[37]37
  ЦАМО РФ, ф. 33, оп. 11454, д. 159, л. 28. Личное дело генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова.


[Закрыть]. Это был его третий орден.

Более трех лет командовал М. Г. Ефремов 19-й сд, но пришел день расставания. В июле 1927 года его отозвали в распоряжение начальника Главного управления кадров РККА. Вскоре Михаил Григорьевич в составе большой группы командиров Красной армии убыл в командировку для оказания помощи революционной армии Китая.

После возвращения в апреле 1928 года из Китая М. Г. Ефремов получил новое назначение – командиром и комиссаром 18-й стрелковой дивизии. Это была хорошо известная в Красной армии дивизия, имевшая славные боевые традиции. В свое время ею командовал герой Гражданской войны, кавалер четырех орденов Красного Знамени И. Ф. Федько.

Приняв дела и должность, Михаил Григорьевич объехал все полки и отдельные подразделения, познакомился с командным составом, проверил боевую готовность некоторых из них. Главную свою задачу он видел в том, чтобы грамотно организовать боевую и политическую подготовку в дивизии, преумножить ее славные боевые традиции. Сохранилось немало воспоминаний о том, как была организована боевая учеба в дивизии в период командования ею М. Г. Ефремовым. Бывший начальник штаба 18-й сд П. А. Ермолин вспоминал:

«…любое внушение подчиненным Михаил Григорьевич делал спокойно, никогда не прибегая к грубости и оскорблениям, только в голосе его слышались горечь и сожаление о том, что вот ведь как нехорошо получается. С особой щепетильностью относился к содержанию оружия».

В этом отношении Михаил Григорьевич заметно отличался от многих наших полководцев и военачальников времен Великой Отечественной войны, которые считали мат, разнос и хамство в отношении подчиненных неотъемлемой частью своего «имиджа». Это касается не только Г. К. Жукова, А. И. Еременко, И. С. Конева, которые были «мастерами» подобного поведения с подчиненными, но и многих других военачальников. Это еще хорошо, если все заканчивалось площадной бранью и оскорблениями, а то можно было и расстаться с жизнью. Подобных примеров в годы войны было предостаточно.

Наверное, всем командирам не нравилось подобное поведение непосредственных начальников, а на деле многие из них порой превосходили их по этой части. Возьмите военный дневник генерала А. И. Еременко. Уж он так старается рассказать, каким нехорошим человеком был Г. К. Жуков, но сам недалеко ушел от Георгия Константиновича по этой части, воспитывая подчиненных то костылем, то палкой, то чем попадется под руку. О чем сам же пишет в своем дневнике.

Нелегкое это дело – держать себя в определенных рамках поведения в непростой ситуации, и многим нашим полководцам и военачальникам это было даже сложнее, чем сражаться с врагом на поле боя. Генералы, подобные М. Г. Ефремову, были среди них «белыми воронами», а те, кто хамил, унижая своих подчиненных, наоборот, слыли требовательными командирами.

Выросший в простой крестьянской семье, Михаил Григорьевич был чужд всякому проявлению излишнего внимания к своей личности, какую бы должность он ни занимал. Ненавидел подхалимаж и угодничество. Командиры и бойцы дивизии любили своего комдива за простоту, справедливость и заботу о подчиненных. Командование корпуса и округа отмечало его преданность делу. За грамотное руководство дивизией ему не раз объявлялись благодарности командующим войсками Московского округа. Ниже приведена аттестация, данная М. Г. Ефремову в 1928 году:

«Энергичный, инициативный, дисциплинированный работник.

Общую военную подготовку имеет удовлетворительную. В оперативных и тактических вопросах разбирается. Имеет боевой опыт.

Руководство хозяйственной жизнью частей – правильное.

Хороший администратор.

…В обращении с подчиненными и во взаимоотношениях с начальниками весьма корректен. Заботится о подчиненных.

Общий вывод: должности комдива-единачальника вполне соответствует. Может быть выдвинут в очередном порядке комкором»[38]38
  ЦАМО РФ, ф. 33, оп. 11454, д. 159, л. 13–14. Личное дело генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова.


[Закрыть].

В октябре 1929 года Михаил Григорьевич получил предписание убыть на учебу в Военно-политическую академию имени Толмачева, находившуюся в Ленинграде. В академии был создан специальный факультет командиров-единоначальников, совмещавших должности командира и комиссара. Здесь наряду с общевойсковыми дисциплинами особое внимание уделялось организации партийно-политической работы в войсках.

Год учебы пролетел незаметно. Михаил Григорьевич возвратился в свой гарнизон, но уже командиром и комиссаром 3-го стрелкового корпуса. Однако в этой должности он пробыл недолго, всего около года. Командующий войсками Московского военного округа И. П. Уборевич считал, что годичная подготовка в стенах Военно-политической академии недостаточна для командира корпуса. Поэтому на очередной аттестации М. Г. Ефремова появилась его резолюция:

«Исходя из все возрастающих требований, предъявляемых к современному командиру РККА, считаю желательным командирование на полтора-два года для учебы в военную академию»[39]39
  ЦАМО РФ, ф. 33, оп. 11454, д. 159, л. 14. Личное дело генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова.


[Закрыть].

В конце 1930 года Ефремов стал слушателем особой группы Академии имени М. В. Фрунзе. Особая группа состояла из высшего командного состава Красной армии, прошедшего школу Гражданской войны и имевшего немалый опыт руководства войсками, но недостаточно подготовленного в теоретическом отношении.

Вскоре после приезда М. Г. Ефремова на учебу начальником и комиссаром Военной Академии имени Фрунзе был назначен Б. М. Шапошников, в недалеком прошлом полковник Генерального штаба царской армии. Он был одним из ведущих военных теоретиков Красной армии, автором широко известного трехтомного труда «Мозг армии». Борис Михайлович пользовался большим авторитетом не только в военных кругах, но и у руководителей страны и лично Сталина.

Летом 1932 года на Гороховецком полигоне под руководством Б. М. Шапошникова было проведено большое тактическое учение, которое стало хорошей проверкой и закреплением теоретических знаний, полученных слушателями особой группы во время обучения в академии.

В период учебы в академии, 5 октября 1932 года, М. Г. Ефремов был награжден вторым орденом Красного Знамени Азербайджана. Так Верховный Совет республики отметил заслуги М. Г. Ефремова в освобождении в 1920 году второго по значимости города Азербайджана – Гянджи.

10 апреля 1933 года Михаил Григорьевич сдал зачет по самостоятельной военной игре и получил оценку «хорошо». Согласно существовавшему в те годы положению об оценках успеваемости в академии наивысшей оценкой знаний слушателя являлась оценка «хорошо».

После окончания академии Михаил Григорьевич в мае 1933 года был назначен командиром и комиссаром 12-го стрелкового корпуса. Уже через год в ходе проведенной проверки соединения корпуса показали возросшую боевую выучку. Подтвердили это и войсковые учения, в которых корпусу пришлось принимать уччастие в 1935–1936 гг. Вскоре подчиненный ему корпус по праву занял лидирующее место в округе.

Почти три года командовал М. Г. Ефремов 12-м стрелковым корпусом и в апреле 1937 года был назначен на должность командующего Приволжским военным округом вместо Маршала Советского Союза М. Н. Тухачевского, который был вызван в Москву и вскоре арестован. Сталинская репрессивная машина набирала ход. За пять месяцев 1937 года Ефремов стал третьим командующим этого военного округа.

В конце ноября 1937 года Михаил Григорьевич неожиданно получает новое назначение – командующим войсками Забайкальского военного округа, сменив на этом посту командарма 2-го ранга М. Д. Великанова, которого постигла участь П. Е. Дыбенко и М. Н. Тухачевского.

В тот период времени в Забайкалье сложилась очень напряженная обстановка. Захватив в 1931–1933 гг. Маньчжурию и образовав там марионеточное государство Маньчжоу-го, японские милитаристы вышли к границам Советского Союза и Монгольской Народной Республики. За полгода до приезда М. Г. Ефремова в Забайкалье Япония вновь начала активные боевые действия против Китая. Нависла непосредственная военная угроза и над Советским Союзом, особенно после подписания Японией в 1936 году пресловутого антикоминтерновского пакта. Об этом свидетельствовали и ежедневные провокационные нарушения советской границы войсками Маньчжоу-го и Японии.

М. Г. Ефремов понимал, какая большая ответственность ложится на его плечи. Поэтому с первых же дней пребывания в Чите он все свое внимание сосредоточил на повышении качества боевой и политической подготовки войск, принимая меры к тому, чтобы войска округа были готовы в любой момент выступить на защиту Родины. Большое значение новый командующий придавал всемерному укреплению воинской дисциплины, повышению бдительности войск.

Неожиданно в апреле 1938 года М. Г. Ефремова отзывают в распоряжение Главного управления кадров Красной армии. Вызов в Москву оказался для М. Г. Ефремова очень тяжелым испытанием. Шедшая в тот период времени «чистка» рядов командных кадров Красной армии затронула и его.

Как впоследствии выяснилось, в ходе зверских пыток в застенках НКВД П. Е. Дыбенко невольно оговорил М. Г. Ефремова. На протяжении трех месяцев Михаил Григорьевич проживал в гостинице «Москва», находясь, по сути дела, под домашним арестом. Все это время шло следствие и ему постоянно приходилось давать необходимые объяснения. В конце июня 1938 года М. Г. Ефремова, К. Е. Ворошилова и А. И. Микояна вызвали в Кремль в кабинет Сталина. Там же находился и нарком НКВД Н. И. Ежов.

И. В. Сталин сам вел беседу-допрос Ефремова. Михаил Григорьевич аргументировано отвел все выдвинутые против него обвинения. Сталин внимательно слушал его ответы. Ему понравилось поведение М. Г. Ефремова, который четко и внятно отвечал на каждый из поставленных вопросов, не испытывая особого страха, а ведь каждое слово могло стоить ему жизни. По рассказу Михаила Григорьевича, в самом конце беседы И. В. Сталин выбросил в урну, стоявшую возле стола, дело, заведенное на него, сказав при этом Н. И. Ежову, который попытался забрать оттуда папку: «Не трогайте этот мусор».

Именно в тот период, когда следователи НКВД фабриковали уголовное дело на комкора Ефремова, и пропали многие документы из его личного дела, хранящегося сейчас в ЦАМО РФ в Подольске. Если читатель обратил внимание на сноски, документы в личном деле следуют не в хронологической последовательности, как должно быть, а в полном беспорядке. Это обусловлено тем, что значительная часть документов была изъята из него в тот период времени работниками НКВД, другая часть сохранилась в личном деле без должной систематизации. По законам того времени дела «врагов народа» подлежали уничтожению, но репрессивная машина дала сбой и М. Г. Ефремов был полностью оправдан, а его личное дело так навсегда и осталось в «разобранном» виде.

Таким образом, расследование закончилось вполне благоприятно для М. Г. Ефремова. Мало того, уже через месяц, в июле 1938 года, за большие успехи, достигнутые в боевой и политической подготовке войск, которыми он командовал в последние годы, комкор М. Г. Ефремов был награжден высшей наградой СССР – орденом Ленина.

В июле 1938 года комкор М. Г. Ефремов получил назначение на должность командующего вновь созданного Орловского военного округа. Несмотря на положительный исход расследования и беседу с И. В. Сталиным, на душе Михаила Григорьевича было неспокойно. Сколько было таких случаев, когда после первых допросов подозреваемых отпускали, но уже через некоторое время они оказывались в застенках НКВД фигурантами по другому сфабрикованному делу. Чрезвычайно сложными были эти времена для многих советских людей.

Нет за это Сталину никакого прощения, несмотря на все его заслуги в индустриализации страны и Победе в Великой Отечественной войне. Не Сталин был главным действующим лицом этих достижений, а простые советские люди! Обе эти по-настоящему великие Победы замешаны на крови и горе советских людей. В годы индустриализации миллионы безвинных граждан нашей Родины, оказавшись по воле Сталина и его приспешников в неволе, работали и умирали от непосильного труда, ради того, чтобы страна сделала рывок вперед, но всего этого можно было достичь в результате разумной организации производства и в человеческих условиях, а не беззаконием.

Сталин полностью виновен в репрессиях, которые были развязаны в стране в предвоенные годы, в том числе и в отношении командных кадров Красной армии. Разговоры о том, что он об этом чуть ли не знал, а во всем виноваты органы НКВД во главе с Ежовым и Берией, абсолютно не соответствуют действительности. Все указания исходили от «вождя народов», который лично руководил работой репрессивной машины.

О роли И. В. Сталина в Победе в Великой Отечественной войне – разговор особый. В предыдущей главе автор уже отмечал, что неудачи Красной армии и ее колоссальные потери в первые месяцы войны в значительной степени лежат на совести Сталина. Своим неверием в то, что гитлеровская Германия может напасть на СССР, он в первые дни войны поставил под смертельный удар миллионы бойцов и командиров Красной армии, многие из которых тогда погибли или попали в плен. Вместо того, чтобы как-то покаяться перед ними, он додумался до того, чтобы отнести попавших в плен к врагу командиров и бойцов к разряду предателей. По сути дела, все четыре года войны были периодом исправления ошибок и просчетов, совершенных Сталиным и его ближайшим окружением накануне войны и в первый ее период.

Даже отдавая должное высоким организаторским способностям и таланту руководителя И. В. Сталина, умению подбирать и воспитывать кадры, надо констатировать тот факт, что не было бы его, нашелся бы другой руководитель, который смог возглавить наше государство в решении этих судьбоносных задач и привести страну к Победе над фашистской Германией. В Советском Союзе всегда было предостаточно выдающихся личностей!

Командуя Орловским военным округом, Михаил Григорьевич, как всегда, уделяет первостепенное внимание совершенствованию полевой выучки войск, умелому овладению всем личным составом вверенным оружием и боевой техникой. Большую помощь в этом ему оказывал член Военного совета округа корпусной комиссар Ф. А. Семеновский, с которым его связывала крепкая мужская дружба. Судьбе было угодно так, чтобы и сейчас они были вместе, упокоившись рядом на Екатерининском кладбище города Вязьмы.