Текст книги "Сладкое слово – месть"

Артем растерялся. Он не нашелся, как ответить на этот вопрос. Поэтому снова приложил палец к своим губам, ласково улыбнулся и нежно погладил спутницу по руке.

Но себе он ответил: «Из-за любви, а Витек из-за дружбы! Вот так-то, Катерина».

Она внимательно смотрела на него, и ему показалось, что она поняла его немой ответ. И это к лучшему, поскольку в этом истина. Катя поцеловала его в щеку. Он замер, прикрыв глаза. В сердце начиналась лихорадка.

Весь полет она не отпускала его правую руку, и он не старался ее отнять, словно это был амулет, хранящий его обладателей от несчастий и болезней, сберегающий любовь своей таинственной силой. Но Катя далека от мистического воображения, она осязаемо чувствовала силу этой руки и видела ее в действии.

– Как же я благодарна, тебе, Артем, и Виктору! Как же вам удалось так блестяще все сделать? – шепотом на ухо спросила она, сгорая от нетерпения.

– Это ж гражданская организация, серьезного противника быть не могло. Но мы все равно следовали логике нашего плана. Крепкие руки, дерзкий натиск – вот в чем нить успеха, – так же шепотом на ухо ответил Артем. – Человек, не умеющий рисковать, часто играет против себя.

– Все равно, это какое-то чудо!

– Чудо и есть, мы летим в Киев. Можешь подремать.

– Ни за что на свете, – сказала Катя, одаривая парня очаровательной улыбкой.

Но мерный гул моторов самолета, рядом сильная рука друга отдалили на незримое расстояние все тревоги, и она, убаюканная звуками и как бы укрытая теплыми чувствами благодарности и любви к русским офицерам, сладко уснула. Артем бережно охранял сон любимой, гордый своей миссией. Он бездумно молчал, любуясь спящей девушкой. Никто не мешал ему. Такое было с ним впервые: вырвать из неволи и везти на свободу утомленную тревогами красавицу из родного двора, да еще свою любимую! Было ли еще такое с кем? Только в сказках.

Витек несколько раз улыбался другу, кивая головой в сторону спящей Кати, все понимая и слегка завидуя. Артем отвечал благодарной улыбкой, тоже все понимая. Потом Витек расслабился и задремал, а Артем трепетно и с гордостью охранял сон дорогих ему людей.

Катя, как и Виктор, проснулась от голоса стюардессы, объявляющей о прибытии в аэропорт Киева, и почувствовала себя отдохнувшей и бесконечно счастливой. Уже ничто не могло вернуть ее в рабство. Никакая сила, своя земля больше не уйдет из-под ног.

Молодые люди в общей веренице пассажиров продвигались к выходу. Свежий воздух приятно освежил разгоряченные лица, когда они спускались по трапу. Сердце Кати ликовало. Она плотнее прильнула к этому сильному парню, с которым ей было так покойно, пока далекая от тех мстительных мыслей, которые скоро овладеют всем ее существом.

В ожидании багажа друзья выкуривали сигареты на свежем воздухе. Катя курить отказалась, решив, что курево – не женское дело, это была ее ошибка, как и увлечение Корзининым, и очищение, которое она должна пройти, пусть начнется с отказа от этой дурной привычки, возникшей у нее в последний год жизни, горячо осуждаемой мамой. Ей придется многое пересмотреть, передумать, чтобы начать жизнь с чистого листа, возможно, рядом с Артемом, если самое таинственное чувство человека вернется к ней. Но это будет не скоро, после очищения души и тела. В трудах и учебе, а еще мести за предательство и надругательство.

Друзья вернулись в багажный павильон, перебрасывались малозначащими фразами, шутили по поводу Катиной южной одежды и северного Киева и еще более северной Москвы.

– Не беда, получим багаж, достанем накидку, – сказал бодро Артем, – она вполне приличная и прикроет Катин скромный наряд. В столице купим что-нибудь теплое. Перезимуем.

С доводами Артема пришлось соглашаться, так как поблизости не было волшебной пещеры Али-Бабы, Катиного домашнего гардероба, и даже не лежали в кармане несколько десятков украинских карбованцев.

– А позвольте узнать, сэр, какие ваши планы на будущее? – отбросив шутки в сторону, с серьезной миной на лице спросил Виктор.

– Самые мирные, дружище. Если ты когда-нибудь надумаешь заглянуть ко мне на огонек, то увидишь меня владельцем шиномонтажки. Площадку для нее я уже застолбил с помощью моего школьного корешка Кости, ты его знаешь по моим рассказам. Осталось дело за малым – приобрести вагончик и оборудование.

– На которые у тебя нет грошей, – усмехнулся Виктор.

– Нет, – ответил Артем задиристо, – но я знаю золотоносную жилу и ближайшим летом уйду в старатели. Друг Костя подсказал. Повкалываю сезон, затяну туже ремень, и гроши будут.

– Ну, это прекрасно, это твоя перспектива с алыми парусами. Будущее всегда нам машет приветливой рукой, а сейчас, пока мы вместе?

– Ты мог бы и не спрашивать, заваливаемся в ресторан и оттянемся за все страхи. На последние гроши.

– Я мог бы, конечно, не спрашивать, но мы поиздержались. А вот если бы нам удалось использовать московские билеты, тогда другой разговор.

– А что, это мысль. Они целы?

– Я подумал, что они не очень большой груз и не стал их выбрасывать.

– Идем к администратору, авиакомпания, по-моему, одна, скажем, в последнюю минуту предложили пассажирам дополнить рейс из ожидающих утренний, вот мы и подсуетились, в надежде в Киеве пересесть на ближайший и выиграть драгоценное время.

– Артем, – Катя все порывалась вклиниться в разговор, – финансовые затруднения можно решить моими драгоценностями, если они сохранились в вашей сумке.

– Из сумки ничего не пропало, но как это сделать практически, сейчас ночь, ломбарды закрыты, – уклончиво ответил Виктор.

– Предложить официанту в ресторане, – настаивала Катя.

– Надежды на твой бриллиант, Катя, минимальные. Прости за прямоту, он – фальшивый.

– Да? – растерялась Катя, – а серьги, цепочка, браслеты? Они что-нибудь стоят? Наконец, вот эти обручальные кольца.

– И тебе не жаль будет пропивать эту реликвию, – спросил Виктор, – которая из всего перечисленного настоящее золото?

– А остальные мои побрякушки из медного колчедана?

– Где-то близко к истине. Только анодированные.

– Катя, не стоит огорчаться из-за таких пустяков, – гневно глядя на друга, сказал Артем, прекращая тяжкий разговор. – Где фальшивая жизнь, там фальшивые драгоценности.

– Хорошо, а туфли мои не фальшивые, их загнать.

– Туфли прекрасные. Но они остались в машине, на память Алитету, – сказал Артем. – Как, кстати, и все драгоценности.

– Почему же вы их не взяли? – растерялась Катя.

– Это была серьезная улика. Я бы даже снял с тебя все тряпки, если бы мог это сделать в машине. И тогда нам вообще не стоило прятаться. Документы у нас самые надежные. Отвертелись бы. Правда, не хотелось волокиты.

– Не забывай, нас бы вычислили по билетам, – сказал Виктор. – С чего бы вам, молодые люди, тратиться? Последовал бы вопросик.

– Вопрос резонный. Ответ тоже: время – деньги, за коммерческими делами боялись опоздать на вечерний рейс, потому продублировали. Потеря не велика. Главное, в казино никаких трупов, у нас же из казино ничего нет, а то, что исчезла русская красавица-наложница, Алитет, думаю, очухавшись, умолчал. Зачем ему подставлять свой бизнес?

– Ваши умозаключения, сударь, не лишены справедливости. Вот и администратор, – сказал Виктор, – попытаемся выкрутить проезд и сэкономить на ресторан.

После изучения билетов и ситуации, администратор сказал, что претензии правильные, ждите ближайший московский рейс, регистрируйте билеты и летите. Администратор сделал на билетах свою отметку и вернул документы.

Настроение у друзей поднялось до самой высшей отметки. Катя не выпускала руку Артема, не только потому, что бесконечно благодарна ему и Виктору за свое освобождение, но и потому, что ей все еще не верилось в свободу. Она боялась, что сейчас откуда-нибудь вынырнет Алитет со своим охранником, схватит и утащит несчастную в ненавистное казино, а она не успеет ухватиться за Артема.

Артем и Виктор понимали состояние девушки. Они заказали в малолюдном ресторане литр горилки, получив, немедленно утопили остатки страха в сорокоградусной. Плотный ужин уничтожил остальные превратности судьбы, и молодые люди даже попытались танцевать, но настроение Кати ломалось, как хрупкий лед, и друзья не стали бередить девушке живую рану.

Утром перед посадкой Артем дал телеграмму Вере Андреевне: «Операция проведена успешно, больной выздоравливает». И своим родителям: «Ждите приезд поездом. Число сообщу». Виктор телеграфировал в часть.

12

О всеобщем шухере в казино Катя предполагала верно. Не прошло и нескольких минут, как по казино разнеслась весть о том, что хозяин казино и охрана перебиты террористами. Путь на волю, кому обрыдла такая жизнь, свободен. Группа славянок решительно ринулась на выход через запасной выход. Но кто-то из них властно крикнул:

– Дуры, куда же вы без денег и документов, вас быстро переловят и посадят. Надо пойти в кабинет Али, открыть сейф, взять документы и деньги, пока нет полиции.

Толпа двинулась по направлению к кабинету, который оказался открыт. Вмиг было выпотрошено все, где могли лежать ключи от сейфа, встроенного в стену. Но их нигде не было.

– Они у Алитета в кармане! – прозвучала догадка, и несколько самых решительных девушек бросились в ресторан. Их остановил появившийся грузный управляющий. С криками и кулаками они набросились на него, повалили, надавали тумаков и обшарили карманы хозяина. Ключи были при нем. Ликуя, путаны бросились в кабинет, долго возились с замком. Наконец сейф был открыт и в нем, они знали, лежала гора паспортов. В сейфе оказалось несколько пачек долларов. Ими завладела самая активная женщина.

– Нас двенадцать человек, – сказала она, – здесь три пачки. Ищите каждая свои документы, я и моя подруга разделим деньги на двенадцать частей.

Двое стали делить доллары, остальные, жадно поглядывая на деньги, принялись беспорядочно рыться в паспортах. Кто-то догадался выкрикивать фамилии. Дело пошло быстрее, и вскоре каждая женщина получила свои документы. С проворством ловкого казначея доллары были раскиданы на двенадцать кучек. Девушки расхватали каждый свою пачку и бросились к черному выходу. Кто-то поджог зажигалкой валяющиеся на столе бумаги, и кабинет, наполняясь дымом, опустел. Освободившиеся невольницы растекались по улицам небольшими группами.

Хозяин казино Алитет из всей пораженной компании очнулся первым, поскольку масса его тела была самой большой, и доза быстро действующего наркотика держала его в сонном состоянии час двадцать минут. Он лежал на кушетке, и первое, что услышал, был голос его врача.

– Господин комиссар, мой хозяин пришел в сознание.

Алитет открыл глаза и увидел перед собой склонившуюся физиономию старого недруга, и первое, о чем он гневно подумал: какой идиот вызвал полицию? Но вслух спросил:

– Что со мной произошло? – Алитет сел на кушетку, свесив ноги.

– Этот вопрос я бы хотел задать вам, господин Али: что произошло с вами и вашими сотрудниками, которые трупами лежат в зале ресторана и на лестнице?

– Моей жизни угрожает опасность, а вы задаете вопросы, на которые я не знаю ответа, – гневно произнес Алитет.

– Вашей жизни уже ничто не угрожает. Вы пришли в себя после хорошей дозы какого-то наркотика, как и все остальные сотрудники. Вот этой иголочкой вас укололи. Вы видели кто?

– Я наблюдал репетицию моей танцовщицы, звучала музыка. Вдруг я ощутил адскую боль, упал. И вот вижу вас.

– И больше ничего?

– Разве что какой-то кошмар, – усмехнулся Алитет.

– Пока вы лежали без чувств, мы посмотрели видеозапись. Дверь взломали двое. Один высокий, черноволосый, второй выше среднего роста человек с усиками и бородкой. Оба говорили на английском языке. Эти люди, по всей вероятности, нанесли вам и всем остальным роковые уколы. Каким образом?

– Господин комиссар, – раздался голос врача, – охранник тоже пришел в чувство.

– Я не сомневался в этом. Но не надеюсь, что и он сообщит мне что-нибудь вразумительное. Вы кого-нибудь подозреваете в этом дерзком налете, цель которого мне довольно ясна? По сведениям управляющего, из казино бежала группа ваших путан со своими документами, которые они нашли в вашем сейфе. Я правильно говорю? – обратился комиссар к стоящему рядом с Алитетом грузному человеку, вытирающему платком пот с лица.

– Верно, господин комиссар, в том числе… – управляющий поперхнулся от своей речи, поймав грозный жест Алитета.

– Говорите, я вас слушаю.

– Я хотел сказать, исключительных бездельниц.

– И одна из этих бездельниц, как мне удалось установить, не кто иная, как русская красавица Катерина, первая звезда вашего казино?

– Я не могу утверждать, господин комиссар, пока не проверю все комнаты и закоулки казино.

– Чем и занимаются сейчас мои сыщики. Итак, господин Алитет, я жду вашего ответа, – сказал комиссар, глядя, как приходит в чувство самая уязвимая жертва – стройная, как балерина, Алевтина.

– У меня не было никаких данных опасаться налета.

– Но он состоялся. И что или кто же интересовал налетчиков, которых сейчас разыскивают по всему городу? Или прикажете дать отбой, коль у вас ничего ценного не пропало и никто не убит?

– Как вам будет угодно, господин комиссар. Лично я никаких заявлений не делал и не делаю. Предоставьте нам самим разобраться во внутренних делах.

– Ваше право, но, как мне доложили, вы незаконно используете больше десяти девушек в роли проституток, в частности эту русскую. Вы вновь доставляете много хлопот.

– Это ложь, господин комиссар. Она работает у меня по контракту в роли фотомодели и танцовщицы. Я исправно перечисляю на ее счет заработанные деньги и исправно плачу все налоги. Проверьте мои слова, господин комиссар, и вы убедитесь, что я говорю правду. Я приношу свои извинения по поводу необдуманного звонка в полицию и благодарю за оказанные нам услуги.

– Мы проверим, будьте уверены, господин Али, и если вы нарушаете закон, вам на этот раз не выкрутиться. – С этими словами комиссар повернулся и направился к выходу.

Алитет мрачным взором проводил своего недруга, подождал, пока за ним и его сыщиками захлопнулась входная дверь, перенес тяжелый взгляд на управляющего.

– Кто сообщил в полицию?

– Трудно сказать, – ответил управляющий, – когда я вошел из кухонного коридора в ресторан, то сам упал пораженный каким-то газом. У меня слезились глаза, я беспрерывно чихал, но слышал крики, стоны, проклятия. Ресторан превратился в поле боя при взятии Измаила…

– Свое красноречие прибереги для молитвы, когда будешь оплакивать свое увольнение, – гневно пресек поток слов управляющего Али. – Кто сообщил в полицию?

– Кто-то из девушек. Я слышал их крик и визг. – Управляющий предпочел умолчать о недавней стычке с путанами и разграблении кабинета.

– Где Катерина?

– Она исчезла.

– Вы хорошо все обыскали?

– Да, господин.

– Значит, налетчики пришли за ней! От этих русских можно всего ожидать.

– Но налетчики говорили по-английски.

– Я тоже говорю по-английски, болван. Вышлите в аэропорт самых надежных и подготовленных бойцов, пусть они схватят Катерину и доставят ко мне. Вы знаете расписание самолетов, идущих в Россию?

– Да, утром есть рейс на Москву.

– И все?

– Есть вечерний на Киев. Но самолет, к сожалению, вот-вот взлетит.

– И они могли успеть на него, – в раздумье сказал Алитет. – Она много знает лишнего, а это опасно. Вместо проститутки с улицы Корзина мне подсунул неразвращенную, порядочную девочку, у которой нашлись защитники. Подлец должен ответить…

Алитет пошевелил шеей, прощупал место укола и, не обнаружив никакой припухлости, спросил врача.

– Вы можете сказать, чем нас потчевали?

– Это, на мой взгляд, быстродействующий усыпляющий наркотик, след которого можно обнаружить, лишь взяв на анализ кровь.

– Так возьмите ее у всех и исследуйте. Определите, насколько опасен он для здоровья?

– Думаю, он опасен лишь передозировкой. Но ее не было, даже для Алевтины, чей вес значительно меньший, чем у остальных.

– Действовали хорошо подготовленные боевики. Два человека разделались с моими янычарами, как повар с куропаткой. С этого дня я лично буду проверять боевую подготовку каждого охранника, мне надоело даром кормить такую свору! – Алитет встал с кушетки, обвел презрительным взглядом собравшуюся челядь, отправился в свой кабинет. Оттуда несло горелой бумагой.

13

Если несколько месяцев назад Катя Луговая на пути в Москву жила любовной восторженностью к своему мужу и олицетворяла самую счастливую особу на свете, то обратно ехала совсем иная женщина. Катей овладела печаль и невеселые думы, и только светлая благодарность Артему и Виктору сглаживали горечь воспоминаний. Под стук колес скорого поезда острая радость освобождения прошла, вставала невеселая перспектива объяснения своего отсутствия на факультете, явное фиаско в глазах однокурсников всех радужных устремлений, какие несли ей корона первой красавицы и блестящее замужество. Ей стыдно показываться на глаза даже маме, которая предостерегала от столь сомнительной поездки за границу с богатым любовником. Возможно, мама пощадит, не станет упрекать в свершившемся горе. Слава богу, хоть вырвалась на свободу живая и здоровая.

Внешне здоровая! А внутренне надорвана и опустошена настолько, что не сможет ответить взаимностью этому благородному человеку, который ее спас и обожает. Она видит, понимает, догадывается. Иначе ради чего бы он ввязался в опасное дело? Мама заплатить ему не в состоянии, и она тоже. У нее есть только свое красивое тело. Но ни за что в жизни она не станет расплачиваться с Артемом таким способом, да и он вряд ли нуждается в таком расчете. Ему нужна обоюдная любовь! Но пока, кроме глубочайшей благодарности, восхищения его мужеством, удалью, она ничем ответить не может. А почему бы не полюбить этого верного и преданного парня? Нет родника чище, чем его душа! И любовь глубокая, как Байкал.

Чем ближе подъезжали к дому, Катя замечала, тем сильнее мрачнел ее избавитель. С каждым днем они все меньше разговаривали. В первый день, накупив продуктов, насколько им позволяли деньги, Катя с удовольствием хозяйничала за столиком купе. Она старалась сытнее накормить Артема и почти беспрестанно говорила ему что-то о своей любимой кухне, об обилии самых разнообразных салатов в их рационе, то к концу дороги красноречие улетучилось, как пар от шашлыка, оставляя ненадолго след запаха. Тяжкие думы о будущем сковали все чувства. И только один стыд ежовым колесом накатывался на нее своим жгучим оперением. Ей стыдно перед человеком, который ее любит, за легкомысленное прошлое, за то, что она так легко дала себя обмануть и втоптать в несмываемую грязь. Она часами сидела и молчала, словно замороженная, или уходила в коридор вагона, попросив извинения у Артема, смотрела в мелькающую за окном пожухлую рыжую степь или холмы и горы в лесистом багряном убранстве и не воспринимала проносящуюся красоту пейзажей, находясь в ложном состоянии чувств. Стук колес в начале пути казался Кате прекрасной музыкой, сопровождающей в новую жизнь. Теперь этот звук раздражал своей монотонностью и бесконечностью, являясь неким укором за безоглядную любовь и доверие, за совершенное легкомыслие, за пренебрежение к советам мамы и высказанным предостережениям.

Их соседи по купе, тоже молодая пара, ехали почти до самого их города, молчаливо переглядывались, недоумевая, что за кошка пробежала между попутчиками, но из деликатности расспросами не досаждали. Чужая тайна – кладезь домыслов и пересудов. Проблема, заложенная в ее основу, вполне разрешима для постороннего, только поделись, и рецепт готов. Особенно когда находишься в пути, а твои попутчики становятся истинными друзьями, и даже чуть ли не родственными душами. Как хорошо решаются коллективом проблемы, как легко вылетают советы! За столь серьезной занятостью время летит, как стая борзых во время травли. Но, увы, у соседей ротик на замочке, а ключик потерян. Словом, с попутчиками не повезло.

И все же Катя заставила себя объясниться с Артемом.

Они остались в купе одни, а ехать предстояло еще часа три. Артем мучился, сидя у окна, иногда бросая на нее взгляды, полные любви и тоски, но не решался завести откровенный разговор, боясь его исхода. Ему было одновременно стыдно за свои претензии на любовь девушки якобы за освобождение. Но таких претензий у него не было. Сказать об этом Кате он не решался, да и вообще не смел говорить на эту тему сейчас, откладывая и страдая. Хотя стыд для храброго человека не позор, а инструмент высокой его нравственности. Наконец, он не выдержал, встал, собираясь покинуть купе до приезда в город, но Катя удержала его.

– Артем, не уходи, я хочу поговорить о нас.

Он остановился на полпути, повернулся с проблеском надежды в глазах и сел.

– Катя, если тебе тяжко и неприятно, не надо. Вот приедем, я отведу тебя к маме, и ты забудешь всю эту эпопею, как страшный, кошмарный сон.

– Нет, Артем, не забуду. Особенно тебя.

– Спасибо, – с благодарностью сказал Артем.

– Не благодари меня, я пока ничего не заслужила. Я знаю, почему ты бросился меня освобождать, как в омут, из которого вынырнуть непросто. Еще в самолете по твоим глазам я прочла причину, а в Киеве убедилась: тебя толкала бескорыстная любовь, а Виктора – ваша мужская, крепкая дружба. Да-да, это так, не отводи глаза.

– Догадаться не трудно, я согласен. Это так, я тебя люблю!

– Спасибо тебе, Артюша, ты прекрасный человек! Я восхищаюсь тобой и Виктором. Вы те парни, каких надо любить, и я убеждена, что в тебя влюбится не одна девчонка, и ты можешь кого-то осчастливить. К сожалению, я к таким не отношусь. После той грязи, в которую окунулась с головой, я даже не смею стоять рядом с тобой. И только огромная благодарность, какую нельзя измерить человеческими понятиями, заставляет меня быть подле тебя, и, зная о твоих чувствах ко мне, не могу уйти, броситься вон. Ты должен понять: мне надо в одиночестве очистить тело и душу.

– Это не жертва, Катя, это большая любовь, благодаря которой ты на свободе. Она, только она толкала меня на риск.

– Надо быть неблагодарной слепой свиньей, чтобы не увидеть такого яркого порыва. Я полностью отдамся тебе, когда мы сможем остаться наедине. Но ты ведь не хочешь получать мое тело как плату. Не скрою, ты мне очень мил. И все же мне надо время на очищение. На месть! Я слабо верю в Бога, но теперь, когда он послал тебе любовь, и она вершила нашими судьбами, я начинаю думать, что Всевышний есть! Свобода, добытая твоими и Витиными руками, не полная, моя душа, мой дух по-прежнему в плену коварного обмана и позора. Возможно, я буду орудием мести, как недавно являлась орудием забавы. И когда я отомщу, я обрету полную свободу и стану твоей и душой и телом.

– Хорошо, – после некоторого раздумья сказал Артем. – Если ты – моя жизнь, то твое мщение и очищение – тоже дело моей жизни. Как ты это себе представляешь? Ты все же слабая женщина, а коварства я в тебе не вижу.

– О, коварство придет, его рождает во мне неистребимое желание мести – этого сладкого слова! Я понимаю, разве можно без денег, величайшей силы, какую изобрел человек для своего порабощения и могущества, одолеть светского льва, который на ужин заказывает свежего фазана, черную икру, живую стерлядь и элитное шампанское «Вдова Клико» по несколько сот долларов за бутылку. Чтобы отомстить богатому человеку, надо тоже стать богатой. Я не знаю, как это сделать, но попробую одно средство… – Катя закусила губу, с трудом овладевая чувствами негодования и отчаяния, охватившими ее и понятыми Артемом. Но она собралась с силами и продолжила: – Если бы ты знал, как я страдала под жирной тушей Али, как душило меня омерзительное чувство насилия, как я мечтала вонзить в живот своему истязателю кинжал, как мечтала о мщении главному виновнику своего рабства, ты бы меня сейчас не корил в своей душе. Но если я отступлюсь от мщения, я возненавижу себя. Рядом с тобой я вновь почувствовала себя если не счастливой, то просто полноценной женщиной. Но чем ближе к дому, откуда начался мой позор, тем больше теряю присутствие духа и вижу себя раздавленной черепахой.

– Большая скорбь – часто венец душевным силам: либо человек мужает, либо тает, не находя опоры. Все же ты должна поделиться своими намерениями и опереться на меня. Ты убедилась, что я кое-что умею делать.

– Мстить – не значит обложить себя трупами. У меня пока все смутно, из-за того, что нет денег. Но одно ясно: узнав, что я сбежала, Корзинин, с трудом произношу это слово, может меня запросто заказать и уничтожить. Мне надо быть невидимкой. Этакой нимфой, которая владеет тайными силами природы, и, накопив их, поразить недругов.

– Ты хочешь прибегнуть к ядам?

– Как одно из крайних мер, если невозможны иные. Но я сказала об одном средстве, которое тебе может не понравиться. – И она, как бы опасаясь, что их услышат, зашептала ему на ухо.

– Что ж, приятного мало, но недурно. Это средство способно сожрать человека заживо. Но знаешь ли ты всех своих врагов?

– Корзинин, кто ж еще? – удивилась Катя.

– Корзинин далеко не самостоятельный бизнесмен, он под пятой у своего шефа, а шеф – отец одной девушки.

– Да, Миры, моей бывшей соперницы. Не хочешь ли ты сказать, что она во всем виновата?

– Она – причина твоего заточения.

– Для женщины борьба за мужчину естественна. Не думаю, что она подсказала негодяю такой план избавления от соперницы.

– Я тоже, но у нее есть любящий всемогущий отец, на совести которого, по словам Кости, несколько заказных трупов. Он перешагнет через любое препятствие, растопчет любого человека ради барыша и слепой отеческой любви к дочери, которой Бог наградил его в наказание. Она вьет из него веревки.

– Ты считаешь, он причастен? – тихо спросила Катя, падая духом.

– Бесспорно, он надавил, может быть, даже подсказал способ, а Корзинин осуществил. Обмануть тебя, влюбленную и доверчивую, прости меня за эти слова, было совсем не трудно.

– Я это поняла давно. Гнусное предательство жжет мое сердце каленым железом, – гневно сказала Катя, и зрачки в глазах расширились, а губы задрожали.

«В раненом сердце нет пока места еще для одной любви», – с горечью подумал Артем, наблюдая за душевным состоянием девушки.

– Хорошо, как учил меня полковой батя, без глубокой разработки нескольких вариантов операции, успеха не добьешься. Если ты мне доверяешь, давай просчитаем первые шаги.

– Давай, – согласилась Катя.

Артем расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, вынул на цепочке крестик и поцеловал его, пробормотав: «Благослови на возмездие!»